Предисловие
13 июля 1996 год, суббота, город Н-ск
… - Бабушка, бабушка, скажи, а, правда, что ведьмы существуют?
Пятилетняя девочка с размаху плюхнулась на колени своей старенькой бабушки, выбив из её слабых рук вязание. Спицы жалобно звякнули и выпустили на свободу пару рядов почти законченного носка в чёрно-белую полоску.
- Ах, Агата, чтоб тебя, - заворчала бабуля и попыталась спихнуть внучку с колен, одновременно стараясь поднять с пола грозившийся распуститься на нити носок и спицы. Потерпев в этом сокрушительную неудачу, бабушка расстроено махнула рукой. - Ведьмы, говоришь? Ну, да, как же, конечно, существуют.
- Правда?! – у девочки заблестели глаза, но тут же её круглое личико приобрело озадаченный вид. - А ты не врёшь?
- Не хочешь, не верь, - с досадой ответила бабушка. - С чего мне тебе врать? Лучше подними вязание.
- Ладно, - Агата сползла с бабулиных колен, как с горки, и в три секунды собрала с пола недовязанный носок, пять тонких спиц, и клубок белой шерсти, который укатился под комод. - Держи, - она протянула бабушке вязание и села напротив неё на пол, сложив по-турецки ноги в полосатых колготах.
Некоторое время она наблюдала, как бабушка ловко накидывает петли на спицы, а потом спросила, задумчиво рисуя пальцами круги на цветастом ковре:
- А, правда, что в каждой женщине живёт ведьма?
- Что за чушь ты городишь, - рассердилась бабуля, сверкнув стёклами съехавших на нос очков. - В каждой женщине живёт дура, вот что я тебе скажу. Откуда ты этого нахваталась?!
- Дядя Лёша сказал, - ответила девочка и склонила голову набок, с интересом наблюдая танец пяти сверкающих спиц в бабулиных морщинистых руках. - «Моя Настька как обозлится, так чисто ведьма», это он про свою жену говорил, да?
- Ты его больше слушай, - фыркнула бабушка. - А ведьмы и правда существуют. Хоть они и женщины, дурости в них тоже хоть отбавляй. Слушай, Агата, - неожиданно серьёзно сказала она, и девочка настороженно подняла на неё взгляд больших серых глаз.
- Что, бабуль?
- Если ты встретишься с женщиной, которая является ведьмой и к тому же не глупа, то клянусь, что я тогда из могилы вылезу, чтобы посмотреть на неё.
Минуту Агата смотрела на бабушку широко раскрытыми глазами, потом разразилась слезами, обняв её худые колени, накрытые клетчатым пледом.
- Ты умрёшь? Бабуль, ты умрёшь?
- Все когда-то умирают, - ответила бабушка и ласково погладила белокурую макушку всхлипывающей девочки.
- А вот и нет, - между всхлипываниями пробурчала Агата. - Ты никогда не умрёшь!
- В ближайшее время даже не собираюсь, - рассмеялась бабуля и отложила вязание в сторону. Она наклонилась вперёд и, подняв на ноги плачущую внучку, пропахшим лекарствами платком вытерла её мокрое и покрасневшее от слёз лицо. - Давай уже не будем об этом, а? Пусть ведьмы существуют, ну и бес с ними. Пошли лучше ужинать! У нас с обеда блины остались.
- Да! – просияла Агата и радостно захлопала в ладоши, моментально забыв их недавний разговор и все те страшные вещи, что невзначай произнесла горячо любимая бабушка.
13 июля 2013 год, суббота, посёлок Претория
Широкая лесная тропа, которая даже в накатанной колее поросла высокой травой и низкорослым колючим кустарником, вывела молодую девушку в болотных брюках с накладными карманами на небольшую лесную опушку. Высокие чёрные сапоги со шнуровкой, застёгнутая на «молнию» тёмная куртка с капюшоном и небрежно закинутый на спину рюкзак из чёрной плотной ткани. В тёмно-зелёной кепке козырьком вперёд и в солнцезащитных очках-авиаторах она походила на туристку, толпы которых бродили круглый год по этим живописным местам. На шее у неё висел огромный зеркальный фотоаппарат, а правой руке она держала пакет из местного супермаркета, битком набитый сладостями и коробками с дорогим чаем. Девушка покрутила головой в разные стороны и решительно зашагала в сторону лесной опушки, обрамлённой тонконогими берёзами, вековыми елями и трясущимися осинами. Папоротник, что рос по обеим сторонам широкой лесной тропы, пугливо шелестел резными листьями, когда грубые сапоги проходили мимо него, безжалостно ломая толстой подошвой сухие веточки и вдавливая еловые шишки в мягкую лесную почву. Птицы громко пели и чирикали на деревьях, где-то вдалеке подавала голос кукушка. Девушка шла, глядя прямо перед собой и не оглядываясь.
Через некоторое время широкая тропа закончила своё существование, уступив место высокой траве, которая никогда не ведала об острых зубцах газонокосилки. Девушка развела руками зелёную ширму из густой поросли травы, и внезапно оказалась у подножия холма, обрамлённого тем же смешанным лесом. Прислонившись ладонью к шероховатому стволу старой сосны, она подняла голову вверх и увидела на вершине холма плотно сбитый, без единой щели высокий забор, который потемнел от времени и причуд погоды, но уверенно и крепко стоял на земле. За высокими и ровными досками ограды ползла в небо тонкая струйка дыма, что постепенно исчезала в бездонном голубом небе. «Интересно, а зачем топить печку в июле?» - подумала девушка, вытерев тыльной стороной ладони стекающий со лба пот. Она ухватила покрепче пакет со сладостями и стала с трудом взбираться на вершину холма, невольно мысленно возвращаясь к недавним событиям прошлого.
После летучки во вторник на прошлой неделе главный редактор, властная женщина шестидесяти лет, Эмма Григорьевна, раскритиковав все статьи прошлого выпуска «Н-ского вестника», отпустила всех работать. Сердито зажав отчаянно воняющую и дымящую папиросу накрашенными в виде сердца тонкими губами, он крикнула вслед робко покидающим кабинет журналистам:
«Агата Кобраль, останьтесь-ка на минутку, пожалуйста!».
Облегчённо вздохнув, все остальные повалили за дверь, оставив у выхода высокую девушку в сером свитере с объёмным воротником. Видавшие виды старые джинсы со временем из синих превратились в голубые, кое-где продравшись до дыр. Белокурые длинные волосы были заплетены в высокий хвост на маленькой голове, далеко друг от друга посаженные глаза смотрели настороженно, без улыбки и какого-либо притворства. Девушка медленно приблизилась к своей пожилой начальнице и остановилась напротив ее огромного письменного стола из цельного дерева, скрестив руки на груди – жест, который до безумия раздражал Эмму Григорьевну, в этот раз не вызвал должного негодования. Начальница, перегнав смердящую папиросу в правый уголок ярко накрашенного рта, двумя пальцами подняла со стола листок бумаги и внимательно посмотрела на хмурое лицо своего сотрудника.
«Меня ваша статья о нетрадиционной медицине из прошлого номера очень впечатлила, дорогая».
«Спасибо», - сдержанно ответила Агата, гадая про себя, что же на самом деле понадобилось шефу, который просто так никого и никогда не оставлял после собраний. Обычно Козловская ругает и делает язвительные замечания при всех, дабы «другим неповадно было».
«Да ты садись, что стоишь аки столб», - Эмма Григорьевна подождала, пока девушка сядет напротив неё на круглый табурет с кожаной обивкой и подвинула к ней листок бумаги с напечатанным текстом. В лицо Агаты пахнуло едким дымом, смешанным с терпким запахом дорогих духов, и она закашлялась, прикрыв ладонями рот.
«Я хочу отправить тебя в командировку», - заявила начальница и выпустила облачко белого дыма, вытащив изо рта папиросу. - «Давай, подписывай бумаги».
«Подождите», - вскинулась Агата, сердито уставившись на шефа. - «А заранее спросить меня не надо было?! Вдруг у меня дела…».
«Вдруг!» - подняв указательный палец, воскликнула Эмма Григорьевна. - «Нет у тебя никаких дел, не сочиняй. Давай, подписывай и вали, мне некогда».
Минуту Агата молчала, мужественно пытаясь не сорваться и не накричать на этого демона в строгом коричневом костюме. Неумолимо стареющее лицо, идеально уложенные короткие волосы, выкрашенные в натуральный тёмно-русый цвет. Ярко-красная помада и такого же оттенка маникюр на искусственных длинных ногтях подавляли желание спорить с этим человеком и просто, подчинившись, выполнить все его указания. Неслышно вздохнув, Агата передумала рвать ведомость в мелкие клочья и бросать их в лицо начальнице и медленно за уголок подтянула к себе листок бумаги.
«Куда мне нужно будет ехать?» - спросила она у Эммы Григорьевны, которая в это время тушила свою вонючую папиросу в металлической пепельнице в виде ехидно ухмыляющегося человеческого черепа. Череп покорно елозил по столешнице из натурального дерева, демонстрируя идеальный ряд белых зубов.
«А, ехать-то недалеко», - откликнулась Эмма Григорьевна и откинулась на высокую спинку своего кожаного кресла, сложив на животе морщинистые руки. - «Поедешь в поселок в Н-ской области. Претория. Там живёт Ванда Бровко, местная целительница. Возьмёшь у неё интервью и вернёшься обратно последней электричкой. Если не успеешь, переночуешь в гостинице «Октябрь» возле станции. Делов-то», - фыркнула начальница и пожала плечами, разведя руки в стороны, всем своим видом показывая пустяковость задачи, стоящей перед своей подчинённой.
«Поняла», - коротко ответила Агата и подписала ведомость дорогущей ручкой «Паркер». Эмма Григорьевна любила дорогие вещи. – «Опять мистика. Как же вы любите поручать мне подобные задания».
«Потому что лучше тебя этого никто не сделает», - резко ответила начальница и выхватила у девушки подписанный листок бумаги. - «Командировочные получишь в срок. Выезжаешь послезавтра, до Претории доберёшься электричкой. Три часа в пути – и ты на месте».
«Хорошо, я поняла Вас», - ответила Агата, растерявшись от неожиданной похвалы вечно недовольного всеми шефа. - «Я возьму интервью и напишу об этой ведьме отличную статью».
«Договорились!» - удовлетворённо кивнула Эмма, и, схватив трубку затрещавшего на столе телефона, свободной рукой указала девушке на дверь.
Теперь, взбираясь на вершину холма, где по рассказам местных жителей проживала колдунья Ванда Бровко, Агата сокрушалась, что не смогла тогда отказать своенравной начальнице. «Да как бы ты отказалась?!», - шептал в правое ухо здравый смысл, пока девушка раздвигала руками заросли высокой и колючей травы и лезла на возвышенность, неумолимо приближаясь к дому целительницы. - «Искала бы сейчас новую работу в наше-то непростое время. И, как-никак, Эмма подруга твоей бабушки…».
- Да знаю я, - процедила Агата и наконец, добралась до высокого серого забора из крепко сбитых досок, высотой примерно в два метра. Девушка перевела дыхание и вытерла пот со лба. «А здесь прохладно». Несмотря на жаркий июльский полдень и стрекот кузнечиков в высокой траве, на вершине холма стояла температура, характерная для промозглого октябрьского утра, когда всё время хочется спать и неделю не выходить из дома, читая книги и попивая горячий какао из любимой кружки. Окружающий со всех сторон густой лес окутывала густая молочная пелена тумана. Звенела тишина, которая прерывалась лишь пением лесных птиц, стуком трудолюбивого дятла и назойливыми криками кукушки, отсчитывающей кому-то оставшиеся годы. Вся суета посёлка с шумом проезжающего транспорта, лаем собак и воплями детей, играющих на пыльных улицах, осталась где-то позади. «Будто бы в другой реальности. Такое чувство, что сейчас начнётся другая жизнь. Лучше прежней».
Всю свою сознательную жизнь Агата провела в каменных джунглях Н-ска, и теперь зачарованно смотрела на открывшуюся перед ней панораму живописно красивого леса Претории, и полной грудью вдыхала свежий воздух природы, смешанный с горьковатым привкусом дыма. Девушка улыбнулась и подошла ближе к высокой калитке с металлическим кольцом, по высоте равной забору. Если бы не это пресловутое кольцо, ворот не было бы видно в этом сером и сплошном заборе, который высокой стеной тянулся в обе стороны от дома. Агата решительно постучала кольцом три раза и опустила его на серое деревянное тело калитки. Бум-бум-бум.
И тишина. Агата постучала ещё раз и вздрогнула от неожиданности, когда в тишине леса услышала пронзительный девичий голос, раздавшийся за калиткой:
- Да иду я, иду!
Агата машинально отдёрнула руку от калитки и отступила на два шага назад, едва не свалившись с холма. Калитка затряслась, загремел железный засов, заскрипели цепи, звякнул дверной замок. «Это же какая у неё система безопасности!», - поразилась девушка, слыша звякающие и брякающие звуки по ту сторону забора. Наконец калитка отворилась настежь, и на пороге возникла худая девичья фигура, окутанная туманом. Она медленно, будто бы плывя, вышла наружу, и Агата, во все глаза уставившись на обитательницу дома на холме, ненадолго потеряла дар речи.
В её представлении местная колдунья выглядела как злющая старая бабка с пучком седых волос на голове, с метлой и чёрным вороном на сутулом плече. Да, и плечи у неё должны быть разной высоты, как же без этого. Плюс кривые ноги под залатанным старым платьем, длинный крючковатый нос с бородавкой, и…
- Кто ты, и что тебе от меня нужно?
Вместо старухи с каркающим вороном на плече у открытой калитки стояла молодая девушка, широко расставив босые ноги и сложив под грудью худые бледные руки. На ней были синие шаровары, доходившие до худых колен, а также короткий оранжевый сарафан с зелёным геометрическим рисунком, подол которого был, подоткнут за пояс её странных брюк. Открытые белые плечи, выпирающие острые ключицы. На шее – амулет из тёмного камня в виде кленового листа, перевязанного у основания стебля развевающейся лентой. Медно-рыжие волосы были небрежно закручены на затылке в большой пучок. Открытый белый лоб, большие карие глаза. Её можно было назвать красивой, если бы не уродливый бледно-розовый шрам, опоясывающий её тонкую бледную шею над амулетом.
- Ну, - недовольно спросила колдунья. - Чего тебе?
Агата спохватилась и вытащила из внутреннего кармана куртки своё удостоверение.
- Добрый день! Меня зовут Агата Кобраль, я из «Н-ского вестника», - как можно приветливей начала разговор девушка и развернула документ перед глазами ведьмы. - Если не ошибаюсь, Вы – Ванда Бровко, правильно?
- Ну да, это я, - взгляд целительницы немного оттаял, но она не спускала настороженных глаз с незваной гостьи. В открытое перед нею удостоверение она даже не взглянула.
- Мне поручили задание – взять у Вас интервью, - заливалась соловьём Агата, на один шаг приблизившись к ведьме. – На его основе будет написана статья о вашей целительской деятельности и жизни, - девушка стащила с себя кепку и солнцезащитные очки. Белокурые волосы, стянутые в хвост на затылке, зашевелились под порывами холодного невидимого ветра, разгуливающего на холме.
Ванда слушала журналистку, которая объясняла ей цель своего неожиданного визита, потом резко повернулась к калитке и махнула рукой, приглашая зайти внутрь.
- Пойдём, здесь холодно.
- Эээ… - растерялась Агата, ожидая негативную реакцию со стороны ведьмы с демонстративным хлопаньем калиткой и посылом проклятий на настырную писаку из газеты.
- Ты не из «этих», - не оборачиваясь, пояснила Ванда и наклонила вперёд голову. - Ты не будешь меня бить, - она указательным пальцем провела по уродливому шраму на своей тонкой шее. - И ты меня не боишься.
- Из «этих»? – переспросила потрясённая Агата. - Я даже не собиралась Вас бить! Вам что, угрожали?!
13 июля 1996 год, суббота, город Н-ск
… - Бабушка, бабушка, скажи, а, правда, что ведьмы существуют?
Пятилетняя девочка с размаху плюхнулась на колени своей старенькой бабушки, выбив из её слабых рук вязание. Спицы жалобно звякнули и выпустили на свободу пару рядов почти законченного носка в чёрно-белую полоску.
- Ах, Агата, чтоб тебя, - заворчала бабуля и попыталась спихнуть внучку с колен, одновременно стараясь поднять с пола грозившийся распуститься на нити носок и спицы. Потерпев в этом сокрушительную неудачу, бабушка расстроено махнула рукой. - Ведьмы, говоришь? Ну, да, как же, конечно, существуют.
- Правда?! – у девочки заблестели глаза, но тут же её круглое личико приобрело озадаченный вид. - А ты не врёшь?
- Не хочешь, не верь, - с досадой ответила бабушка. - С чего мне тебе врать? Лучше подними вязание.
- Ладно, - Агата сползла с бабулиных колен, как с горки, и в три секунды собрала с пола недовязанный носок, пять тонких спиц, и клубок белой шерсти, который укатился под комод. - Держи, - она протянула бабушке вязание и села напротив неё на пол, сложив по-турецки ноги в полосатых колготах.
Некоторое время она наблюдала, как бабушка ловко накидывает петли на спицы, а потом спросила, задумчиво рисуя пальцами круги на цветастом ковре:
- А, правда, что в каждой женщине живёт ведьма?
- Что за чушь ты городишь, - рассердилась бабуля, сверкнув стёклами съехавших на нос очков. - В каждой женщине живёт дура, вот что я тебе скажу. Откуда ты этого нахваталась?!
- Дядя Лёша сказал, - ответила девочка и склонила голову набок, с интересом наблюдая танец пяти сверкающих спиц в бабулиных морщинистых руках. - «Моя Настька как обозлится, так чисто ведьма», это он про свою жену говорил, да?
- Ты его больше слушай, - фыркнула бабушка. - А ведьмы и правда существуют. Хоть они и женщины, дурости в них тоже хоть отбавляй. Слушай, Агата, - неожиданно серьёзно сказала она, и девочка настороженно подняла на неё взгляд больших серых глаз.
- Что, бабуль?
- Если ты встретишься с женщиной, которая является ведьмой и к тому же не глупа, то клянусь, что я тогда из могилы вылезу, чтобы посмотреть на неё.
Минуту Агата смотрела на бабушку широко раскрытыми глазами, потом разразилась слезами, обняв её худые колени, накрытые клетчатым пледом.
- Ты умрёшь? Бабуль, ты умрёшь?
- Все когда-то умирают, - ответила бабушка и ласково погладила белокурую макушку всхлипывающей девочки.
- А вот и нет, - между всхлипываниями пробурчала Агата. - Ты никогда не умрёшь!
- В ближайшее время даже не собираюсь, - рассмеялась бабуля и отложила вязание в сторону. Она наклонилась вперёд и, подняв на ноги плачущую внучку, пропахшим лекарствами платком вытерла её мокрое и покрасневшее от слёз лицо. - Давай уже не будем об этом, а? Пусть ведьмы существуют, ну и бес с ними. Пошли лучше ужинать! У нас с обеда блины остались.
- Да! – просияла Агата и радостно захлопала в ладоши, моментально забыв их недавний разговор и все те страшные вещи, что невзначай произнесла горячо любимая бабушка.
Глава 1. Знакомство
13 июля 2013 год, суббота, посёлок Претория
Широкая лесная тропа, которая даже в накатанной колее поросла высокой травой и низкорослым колючим кустарником, вывела молодую девушку в болотных брюках с накладными карманами на небольшую лесную опушку. Высокие чёрные сапоги со шнуровкой, застёгнутая на «молнию» тёмная куртка с капюшоном и небрежно закинутый на спину рюкзак из чёрной плотной ткани. В тёмно-зелёной кепке козырьком вперёд и в солнцезащитных очках-авиаторах она походила на туристку, толпы которых бродили круглый год по этим живописным местам. На шее у неё висел огромный зеркальный фотоаппарат, а правой руке она держала пакет из местного супермаркета, битком набитый сладостями и коробками с дорогим чаем. Девушка покрутила головой в разные стороны и решительно зашагала в сторону лесной опушки, обрамлённой тонконогими берёзами, вековыми елями и трясущимися осинами. Папоротник, что рос по обеим сторонам широкой лесной тропы, пугливо шелестел резными листьями, когда грубые сапоги проходили мимо него, безжалостно ломая толстой подошвой сухие веточки и вдавливая еловые шишки в мягкую лесную почву. Птицы громко пели и чирикали на деревьях, где-то вдалеке подавала голос кукушка. Девушка шла, глядя прямо перед собой и не оглядываясь.
Через некоторое время широкая тропа закончила своё существование, уступив место высокой траве, которая никогда не ведала об острых зубцах газонокосилки. Девушка развела руками зелёную ширму из густой поросли травы, и внезапно оказалась у подножия холма, обрамлённого тем же смешанным лесом. Прислонившись ладонью к шероховатому стволу старой сосны, она подняла голову вверх и увидела на вершине холма плотно сбитый, без единой щели высокий забор, который потемнел от времени и причуд погоды, но уверенно и крепко стоял на земле. За высокими и ровными досками ограды ползла в небо тонкая струйка дыма, что постепенно исчезала в бездонном голубом небе. «Интересно, а зачем топить печку в июле?» - подумала девушка, вытерев тыльной стороной ладони стекающий со лба пот. Она ухватила покрепче пакет со сладостями и стала с трудом взбираться на вершину холма, невольно мысленно возвращаясь к недавним событиям прошлого.
***
После летучки во вторник на прошлой неделе главный редактор, властная женщина шестидесяти лет, Эмма Григорьевна, раскритиковав все статьи прошлого выпуска «Н-ского вестника», отпустила всех работать. Сердито зажав отчаянно воняющую и дымящую папиросу накрашенными в виде сердца тонкими губами, он крикнула вслед робко покидающим кабинет журналистам:
«Агата Кобраль, останьтесь-ка на минутку, пожалуйста!».
Облегчённо вздохнув, все остальные повалили за дверь, оставив у выхода высокую девушку в сером свитере с объёмным воротником. Видавшие виды старые джинсы со временем из синих превратились в голубые, кое-где продравшись до дыр. Белокурые длинные волосы были заплетены в высокий хвост на маленькой голове, далеко друг от друга посаженные глаза смотрели настороженно, без улыбки и какого-либо притворства. Девушка медленно приблизилась к своей пожилой начальнице и остановилась напротив ее огромного письменного стола из цельного дерева, скрестив руки на груди – жест, который до безумия раздражал Эмму Григорьевну, в этот раз не вызвал должного негодования. Начальница, перегнав смердящую папиросу в правый уголок ярко накрашенного рта, двумя пальцами подняла со стола листок бумаги и внимательно посмотрела на хмурое лицо своего сотрудника.
«Меня ваша статья о нетрадиционной медицине из прошлого номера очень впечатлила, дорогая».
«Спасибо», - сдержанно ответила Агата, гадая про себя, что же на самом деле понадобилось шефу, который просто так никого и никогда не оставлял после собраний. Обычно Козловская ругает и делает язвительные замечания при всех, дабы «другим неповадно было».
«Да ты садись, что стоишь аки столб», - Эмма Григорьевна подождала, пока девушка сядет напротив неё на круглый табурет с кожаной обивкой и подвинула к ней листок бумаги с напечатанным текстом. В лицо Агаты пахнуло едким дымом, смешанным с терпким запахом дорогих духов, и она закашлялась, прикрыв ладонями рот.
«Я хочу отправить тебя в командировку», - заявила начальница и выпустила облачко белого дыма, вытащив изо рта папиросу. - «Давай, подписывай бумаги».
«Подождите», - вскинулась Агата, сердито уставившись на шефа. - «А заранее спросить меня не надо было?! Вдруг у меня дела…».
«Вдруг!» - подняв указательный палец, воскликнула Эмма Григорьевна. - «Нет у тебя никаких дел, не сочиняй. Давай, подписывай и вали, мне некогда».
Минуту Агата молчала, мужественно пытаясь не сорваться и не накричать на этого демона в строгом коричневом костюме. Неумолимо стареющее лицо, идеально уложенные короткие волосы, выкрашенные в натуральный тёмно-русый цвет. Ярко-красная помада и такого же оттенка маникюр на искусственных длинных ногтях подавляли желание спорить с этим человеком и просто, подчинившись, выполнить все его указания. Неслышно вздохнув, Агата передумала рвать ведомость в мелкие клочья и бросать их в лицо начальнице и медленно за уголок подтянула к себе листок бумаги.
«Куда мне нужно будет ехать?» - спросила она у Эммы Григорьевны, которая в это время тушила свою вонючую папиросу в металлической пепельнице в виде ехидно ухмыляющегося человеческого черепа. Череп покорно елозил по столешнице из натурального дерева, демонстрируя идеальный ряд белых зубов.
«А, ехать-то недалеко», - откликнулась Эмма Григорьевна и откинулась на высокую спинку своего кожаного кресла, сложив на животе морщинистые руки. - «Поедешь в поселок в Н-ской области. Претория. Там живёт Ванда Бровко, местная целительница. Возьмёшь у неё интервью и вернёшься обратно последней электричкой. Если не успеешь, переночуешь в гостинице «Октябрь» возле станции. Делов-то», - фыркнула начальница и пожала плечами, разведя руки в стороны, всем своим видом показывая пустяковость задачи, стоящей перед своей подчинённой.
«Поняла», - коротко ответила Агата и подписала ведомость дорогущей ручкой «Паркер». Эмма Григорьевна любила дорогие вещи. – «Опять мистика. Как же вы любите поручать мне подобные задания».
«Потому что лучше тебя этого никто не сделает», - резко ответила начальница и выхватила у девушки подписанный листок бумаги. - «Командировочные получишь в срок. Выезжаешь послезавтра, до Претории доберёшься электричкой. Три часа в пути – и ты на месте».
«Хорошо, я поняла Вас», - ответила Агата, растерявшись от неожиданной похвалы вечно недовольного всеми шефа. - «Я возьму интервью и напишу об этой ведьме отличную статью».
«Договорились!» - удовлетворённо кивнула Эмма, и, схватив трубку затрещавшего на столе телефона, свободной рукой указала девушке на дверь.
***
Теперь, взбираясь на вершину холма, где по рассказам местных жителей проживала колдунья Ванда Бровко, Агата сокрушалась, что не смогла тогда отказать своенравной начальнице. «Да как бы ты отказалась?!», - шептал в правое ухо здравый смысл, пока девушка раздвигала руками заросли высокой и колючей травы и лезла на возвышенность, неумолимо приближаясь к дому целительницы. - «Искала бы сейчас новую работу в наше-то непростое время. И, как-никак, Эмма подруга твоей бабушки…».
- Да знаю я, - процедила Агата и наконец, добралась до высокого серого забора из крепко сбитых досок, высотой примерно в два метра. Девушка перевела дыхание и вытерла пот со лба. «А здесь прохладно». Несмотря на жаркий июльский полдень и стрекот кузнечиков в высокой траве, на вершине холма стояла температура, характерная для промозглого октябрьского утра, когда всё время хочется спать и неделю не выходить из дома, читая книги и попивая горячий какао из любимой кружки. Окружающий со всех сторон густой лес окутывала густая молочная пелена тумана. Звенела тишина, которая прерывалась лишь пением лесных птиц, стуком трудолюбивого дятла и назойливыми криками кукушки, отсчитывающей кому-то оставшиеся годы. Вся суета посёлка с шумом проезжающего транспорта, лаем собак и воплями детей, играющих на пыльных улицах, осталась где-то позади. «Будто бы в другой реальности. Такое чувство, что сейчас начнётся другая жизнь. Лучше прежней».
Всю свою сознательную жизнь Агата провела в каменных джунглях Н-ска, и теперь зачарованно смотрела на открывшуюся перед ней панораму живописно красивого леса Претории, и полной грудью вдыхала свежий воздух природы, смешанный с горьковатым привкусом дыма. Девушка улыбнулась и подошла ближе к высокой калитке с металлическим кольцом, по высоте равной забору. Если бы не это пресловутое кольцо, ворот не было бы видно в этом сером и сплошном заборе, который высокой стеной тянулся в обе стороны от дома. Агата решительно постучала кольцом три раза и опустила его на серое деревянное тело калитки. Бум-бум-бум.
И тишина. Агата постучала ещё раз и вздрогнула от неожиданности, когда в тишине леса услышала пронзительный девичий голос, раздавшийся за калиткой:
- Да иду я, иду!
Агата машинально отдёрнула руку от калитки и отступила на два шага назад, едва не свалившись с холма. Калитка затряслась, загремел железный засов, заскрипели цепи, звякнул дверной замок. «Это же какая у неё система безопасности!», - поразилась девушка, слыша звякающие и брякающие звуки по ту сторону забора. Наконец калитка отворилась настежь, и на пороге возникла худая девичья фигура, окутанная туманом. Она медленно, будто бы плывя, вышла наружу, и Агата, во все глаза уставившись на обитательницу дома на холме, ненадолго потеряла дар речи.
В её представлении местная колдунья выглядела как злющая старая бабка с пучком седых волос на голове, с метлой и чёрным вороном на сутулом плече. Да, и плечи у неё должны быть разной высоты, как же без этого. Плюс кривые ноги под залатанным старым платьем, длинный крючковатый нос с бородавкой, и…
- Кто ты, и что тебе от меня нужно?
Вместо старухи с каркающим вороном на плече у открытой калитки стояла молодая девушка, широко расставив босые ноги и сложив под грудью худые бледные руки. На ней были синие шаровары, доходившие до худых колен, а также короткий оранжевый сарафан с зелёным геометрическим рисунком, подол которого был, подоткнут за пояс её странных брюк. Открытые белые плечи, выпирающие острые ключицы. На шее – амулет из тёмного камня в виде кленового листа, перевязанного у основания стебля развевающейся лентой. Медно-рыжие волосы были небрежно закручены на затылке в большой пучок. Открытый белый лоб, большие карие глаза. Её можно было назвать красивой, если бы не уродливый бледно-розовый шрам, опоясывающий её тонкую бледную шею над амулетом.
- Ну, - недовольно спросила колдунья. - Чего тебе?
Агата спохватилась и вытащила из внутреннего кармана куртки своё удостоверение.
- Добрый день! Меня зовут Агата Кобраль, я из «Н-ского вестника», - как можно приветливей начала разговор девушка и развернула документ перед глазами ведьмы. - Если не ошибаюсь, Вы – Ванда Бровко, правильно?
- Ну да, это я, - взгляд целительницы немного оттаял, но она не спускала настороженных глаз с незваной гостьи. В открытое перед нею удостоверение она даже не взглянула.
- Мне поручили задание – взять у Вас интервью, - заливалась соловьём Агата, на один шаг приблизившись к ведьме. – На его основе будет написана статья о вашей целительской деятельности и жизни, - девушка стащила с себя кепку и солнцезащитные очки. Белокурые волосы, стянутые в хвост на затылке, зашевелились под порывами холодного невидимого ветра, разгуливающего на холме.
Ванда слушала журналистку, которая объясняла ей цель своего неожиданного визита, потом резко повернулась к калитке и махнула рукой, приглашая зайти внутрь.
- Пойдём, здесь холодно.
- Эээ… - растерялась Агата, ожидая негативную реакцию со стороны ведьмы с демонстративным хлопаньем калиткой и посылом проклятий на настырную писаку из газеты.
- Ты не из «этих», - не оборачиваясь, пояснила Ванда и наклонила вперёд голову. - Ты не будешь меня бить, - она указательным пальцем провела по уродливому шраму на своей тонкой шее. - И ты меня не боишься.
- Из «этих»? – переспросила потрясённая Агата. - Я даже не собиралась Вас бить! Вам что, угрожали?!
