Жара стояла неимоверная, как будто не отбушевал совсем недавно шторм, и рыба категорически не хотела попадать в сети. Старик Магон выловил хлипкую лодчонку, когда ушел на рыбалку дальше в море. Кучка деревяшек едва держалась вместе, а внутри, на брошенных кое-как лохмотьях, лежал слабенький младенец.
Хоть у рыбака и своих детей было четверо, а все же не бросил найденыша. Это оказалась здоровенькая, но очень голодная и замерзшая девочка. Его старуха, Бенаха, только руками всплеснула, увидев мужнюю находку. У них-то всё сыновья, крепкие в отца, ловкие да сноровистые в мать. Крошку назвали Калиэра, по-гречески, ведь несколько дней назад штормом прибило к берегу обломки именно греческого судна.
Маленькая счастливица росла легко и быстро, помогая Бенахе по хозяйству, а иногда и старику с братьями на ловле рыбы. И не так уж сильно на лицо она от них отличалась: такая же черноволосая, черноглазая и смуглая, только волосы мягкие и прямые, а глаза, опушенные веерами густых ресниц, были похожи на кошачьи. И косточки у неё были тонкие, как и вся она. Греки любят таких рисовать на своих вазах.
Братья один за другим женились, отстроили дома рядом с отцовым на уступе над морем. Уже и к молодой Калиэре женихи захаживать стали, да только опять у далекой и страшной Атлантии пришла весть собирать дань ужасному критскому монстру – Минотавру. Калиэра изначально не попала в число тех десяти, кто отправится на корабле с черными парусами.
Вот только в первую же ночь после выбора ей приснился сон о том, как храброго греческого воина чествуют за то, что убил Минотавра. Сама Калиэра, не успев насладиться празднеством, вдруг оказалась в другом месте и вот уже идет сквозь колоннаду огромного храма. Всё вокруг теряется в тумане, пока она подходит к гигантской каменной чаше, в которой туман ещё гуще и глубже. Напротив, за чашей, благородная госпожа, красивая настолько, что невозможно наглядеться. Вот только глаза такие, что укрытые снегами вершины гор, и те теплее. Сразу видно – атлантийка: небесно-голубые одежды, золото и драгоценные камни.
– Вот ты и здесь, критянка.
– Я из Карфагена.
Ни единая черточка лица прекрасной незнакомки не дрогнула. Она источала лишь холод и превосходство.
– Ты родилась на Крите. – атлантийка на мгновение замолчала, вглядываясь в туман чаши. – Ты слышишь, как афиняне славят своего царевича Тесея? Этого ещё не произошло, и я желаю, чтобы ты изменила это будущее.
– Но Минотавр – чудовище, пожирающее людей!
– О да! А ещё он твой отец.
Калиэра вскрикнула, пораженная этими словами. Этого не может быть!
– Как видишь, пожирает Минотавр далеко не всех. Твоей матери оставил жизнь. Которую она совсем не ценила: разродилась и бросилась в море. Эгейцы никогда особым умом не блистали.
Последние слова атлантийки сочились ядом презрения. Калиэра хотела бы ей ответить, атлантийцы не просто так наводили ужас на всех в Средиземном море. Они приходили из-за Геркулесовых столбов на высоких узких кораблях и, обладая невероятной жуткой властью над стихиями, насылали шторма и засухи. Все города и государства платили им дань золотом, рабами и жертвами для чудовища, охраняющего их несметные богатства в своем лабиринте.
– Я…
– Одна из карфагенянок только что бросилась в море. – Туман в чаше немного разошелся в середине и Калиэра увидела, как тело девушки в простой тунике опускается на дно, а её длинные волосы струятся вокруг головы щупальцами медузы. – Ты её заменишь, иначе заменой станет один из тех, кого ты считаешь братьями. – В глубине чаше поочередно всплывали их лица.
Калиэра едва не задохнулась от охвативших её страха гнева, вот только деваться девушке некуда. У братьев семьи, а Магона с Бенахой их гибель убьет. Разве можно иначе? Коротко выдохнув, Калиэра согласилась, и туман, выплывая клубами из чаши, заволок все вокруг и заглушил голоса радующихся победе греков.
Девушка проснулась на своей постели, вдохнула запах трав, которыми набит матрац, и понадеялась, что это лишь сон. Страшный, невозможный (ну откуда у чудовища дети?) сон. А после завтрака, когда старик Магон ладил снасти для выхода в море, на их двор пришли слуги царицы Милкат. Калиэра с ужасом смотрела, как её сон становится явью и воины хотят забрать Машуха. Машуха, который учил её забрасывать сети в воду и лазить по деревьям; Машуха, которому жена вот-вот родит первенца. Будь ты проклята, атлантийка! Если бы могла, Калиэра вырвала бы ей сердце и бросила в море, акулам на поживу, пусть они об этот камень зубы обломают! Вот только это желание несбыточно, поэтому она вышла вперед и вызвалась отправиться на Крит вместо брата. Старики горевали, но так было лучше, особенно если она в самом деле дочь чудовища. Воины увели девушку во дворец Милкат. Там служанки вымыли её до блеска и тошноты, затем обрядили в багрово-красные одежды – знак жертвы.
Едва но востоке, от Геркулесовых столбов и ненавистной Атлантии, забрезжил рассвет, критский корабль поднял парус и, влекомый попутным ветром, отправился к родному острову.
Калиэра ещё никогда не была так далеко от карфагенского берега, единственного дома, который знала. Девушки на корабле плакали, юноши сидели с мрачными и печальными лицами, а команда делала свою работу, равнодушно следя за живым своим грузом. Царица Милкат каждому дому, отдавшему своего ребенка в дань Криту и Атлантии, подарила корову. Так что теперь несчастные карфагенцы, смирившись и не желая навлечь гнев на свои семьи, как могли прощались с жизнью.
Калиэра сидела у борта, закутавшись в накидку, и смотрела на волны. Они тянулись до горизонта, мягко качая корабль на своих хребтах, и будили внутри неё неведомое ранее чувство узнавания и понимания. Казалось, ещё чуть-чуть и девушка поймет, о чем наперебой они болтают, когда бьются о борт корабля.
Дни сменялись ночами и вскоре вдалеке показался Крит. Вместе с ними в широкую гавань порта вошли ещё два корабля – из Афин и Микен. Тот же черный парус на тонкой мачте, та же глубокая скорбь на лицах стоящих у бортов. А за портом шумел Кносс, пышный и цветущий. Платят ли его жители дань Минотавру тоже?
Как только они ступили на причал, их тут же окружили воины Миноса. Всех пленников под стражей вели через город туда, где на холме мрачнел в солнечных лучах великий Кносский дворец. Именно там, в храме Посейдона – говорят тихо и с оглядкой, что бог морей тоже атлантиец – находится вход в лабиринт. А вот выхода из лабиринта Минотавра нет.
Критяне откровенно глазели на них, но ни на одном лице Калиэра не заметила ни злорадства, ни превосходства. Похоже, жители Кносса тоже не особо любили чудовище, живущее у них под ногами. Внезапно очень захотелось узнать, кем была её мать, откуда родом. С тех пор, как девушка стала одной из жертв Карфагена, жестокая атлантийка во снах ей больше не являлась, хотя иногда Калиэра сама бродила меж колонами укутанного туманом храма и безрезультатно заглядывала в чашу.
Их всех вместе вели по широкой, мощенной желтовато-серым камнем дороге, что вилась между низкорослыми садами всё выше к дворцу. Солнце пекло немилосердно, а испуганная серая тень сиротливо жалась к ногам. Наконец дорога сделала последний виток, обойдя мощную каменную стену, и вывела их на широкую площадь перед дворцом.
Действительно очень красивый, особенно насыщено-красного цвета колоны вдоль стен. В тени этих колон на ступенях входа стоял высокий крупный мужчина с густой черной бородой и в золотом венце. Сам Минос. Рядом с ним несколько умудренных сединами благородных царедворцев и тонкая девушка, чьи черные длинные пряди удерживает венец потоньше – царевна Ариадна. Даже в Карфагене слышали о том, как много славных и родовитых воинов сватались к ней и всем Минос пока отказывал. Или Ариадна сама это делала?
Но не критская царевна интересовала Калиэру сейчас. Где-то среди афинян находится будущий герой, которому по силам убить Минотавра. Вот только микенцы и афиняне совсем перемешались, как его узнать? О, Калиэра вовсе не собиралась ему мешать! Наоборот, девушка собиралась изо всех сил ему помогать, и пусть проклятая атлантийка захлебнется своим туманом.
Минос тем временем закончил говорить о величии Атлантии, Посейдона и крита и велел накрывать столы для прощального пира. Завтра на рассвете (почему всё самое ужасное происходит именно на рассвете?) их отправят в лабиринт. Калиэра старательно осматривалась по сторонам, рассматривая людей: кноссцев, афинян, микенцев, карфагенян. Столы ломились от еды, чаши полны были вином, вот только у всех дверей стояла стража с мечами и копьями. Они здесь не гости, а дорогая жертва.
Калиэра тихонько жевала сыр, исподволь наблюдая, как царевна старается выглядеть равнодушной, но не может глаз отвести от молодого статного грека. Столько женихов, а ей приглянулся обреченный? Не иначе, боги забавятся! Хотя если боги это и вправду атлантийцы, то добра от них ждать не стоит.
Девушка обратила внимание, что на столе нет ножей – всё вносили уже разрезанным и разложенным на блюдах. Постепенно вино развязало всем языки и полилась тихая беседа. Среди принесенных в жертву не было стариков, лишь молодые, здоровые – нежное мясо. Они называли свои имена, рассказывали о жизни, которую оставили дома, сглатывали проклятья судьбе и Минотавру.
В какой-то момент царь и его советники ушли. Царевна хотела остаться, но не решилась перечить отцу. Когда гости выпили всё вино, что было на столах, их, пьяных и горюющих, провели в большую комнату для сна. Кровати с мягкими шерстяными покрывалами стояли рядами, а окна и двери были закрыты прочными решетками. И тихий шорох солдатских сандалий за стенами.
Если выглянуть в окно, то сквозь деревянные прутья хорошо видно освещенный огнями город, а за ним серебрятся волны в гавани в свете молодой луны, а над ними такая же серебряная россыпь звезд. Вот Кассиопея, вот Орион…
Калиэра вздрогнула, услышав совсем другой звук шагов, более легкий и быстрый. Она смежила веки, притворяясь спящей. В дверь, отослав стражников, проскользнула царевна. Её тонкая фигурка была с головы до ног укутана в темный плащ. Ариадна осторожно пробиралась между кроватями, потом остановилась около одной, той самой, где лежал понравившийся ей грек, и тихонько позвала.
– Тесей… Тесей… Проснись, милый.
Дальше Калиэра уже особо не прислушивалась, встрепенувшись только под конец их милования, когда царевна передала Тесею короткий меч и клубок ниток, чтобы выбраться из лабиринта. Вот это уже совсем другое дело.
Калиэра улыбнулась и позволила сну обнять себя и увлечь подальше от забот. Только там, в гавани, о чем-то почти знакомом наперебой говорили волны, кажется, даже ей.
Утро пришло слишком рано. Измученных людей стражники резко разбудили и заставили выйти в коридор. Калиэра осторожно пробралась поближе к афинскому царевичу. Пусть его спутники смотрят на неё как угодно подозрительно, но нужно быть рядом, чтобы помочь убить Минотавра.
Их вели сначала украшенными огромными яркими фресками коридорами, потом через небольшую рощу и наконец вывели к храму. Жрецы ещё раз их пересчитали и повели вглубь белоснежного здания мимо высокой, в два человеческих роста, статуи Посейдона. Наконец все они остановились у огромных каменных ворот, украшенных золотой головой быка. Главный жрец стал перед нею и раскинул руки в стороны, читая нараспев заклинание. Со скрипом тяжелые створки начали раздвигаться. Темнота за ними была густой и масляной.
Калиэра не смогла сдержать дрожь, кто-то из девушек заплакал, кто-то попытался убежать, но стражники окружили их плотным кольцом. Всего несколько минут и эти каменные двери сомкнулись намертво, уже за спинами обреченных в жертву, отрезая насовсем от солнечного света.
Вспыхнули факелы, люди жались друг к другу, не рискуя отойти от ворот в тщетной надежде на спасение. Тесей привязал кончик нитки к вбитому в камень кольцу для факела.
– Друзья мои, идемте! – Тесей вытащил свой меч. – Мы сможем обрести свободу, лишь убив чудовище, обитающее в недрах этого лабиринта.
Юноши приободрились и подошли к нему поближе.
– Держитесь за нить, чтобы не потерять свой путь.
И они один за одним отправились в глубь лабиринта.
Факелы вспыхивали при их приближении и гасли за спинами, путники шли, минуя один поворот за другим, но Тесей уверенно вел вперед. Вдруг пол задрожал и раздался оглушающий рев. Ох, невероятно страшно!
Калиэра шла сразу за юношами, стараясь не отстать. Выбранный афинянами коридор вывел их на небольшую площадку, пол которой был выложен цветной мозаикой. Отсюда уходили ещё три коридора, но совсем близко раздалось громоподобное топанье, а затем снова тот же рев, от которого дрожал сам камень.
Клубок выпал из рук Тесея, когда он схватился за меч. Грохот всё нарастал и одна из девушек пронзительно вскрикнула, схватившись за сердце, и без дыхания упала на мозаичный пол.
Страх нарастал и вот наконец в темноте сначала вспыхнули два красных глаза. Ещё мгновенье и монстр шагнул в круг света. Выше и больше любого воина, с туловищем человека, но головой и ногами быка, Минотавр был ужасен. Длинные острые рога изгибались над головой, грозя проткнуть любого безумца, решившегося бороться с ним. В руках монстр сжимал дубинку величиной, наверное, с саму Калиэру.
И всё же юноши бросились на него с криками, пытаясь убить. Секунда и карфагенянка, стиснув зубы, присоединилась к ним. Нужно просто отвлечь Минотавра, чтобы Тесей смог вонзить клинок ему в сердце.
Чудовище снова заревело, расшвыривая людей, как глиняные черепки, его дубинка оставляла за собою кровавое месива вместо живых. Крики и стоны смешались с ревом и звуками смерти. Калиэру ударом подбросило в воздух, а потом тело обожгла боль от падения и всё накрыла темнота.
Боль прожигала всё тело насквозь, не давая ни единого мгновения покоя. Калиэра хотела застонать и не смогла. Рядом кто-то тоже кричал от боли. Девушка с трудом открыла глаза и попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть на кричащую, но боль обрушилась новой волной, сотрясая руки и ноги. Собравшись с силами, она попыталась ещё раз. Вокруг валялись, как лохмотья нищих у храма, люди. Все ли они мертвы?
Совсем рядом, в двух шагах, Минотавр удерживал за горло микенянку и насиловал. Одежда несчастной была разорвана, на бедрах и груди кровь. Неужели точно так же была зачата и она сама? От этой мысли Калиэре стало совсем плохо. Нужно что-то делать. Почему Тесей не убил Минотавра? Она же не мешала ему. Наоборот. Калиэра осторожно приподнялась на одном локте и теперь увидела, что афинский царевич лежит возле неё без сознания грудь его неровно колышется от дыхания, рука по-прежнему сжимает меч. Калиэра оглянулась на чудовище и медленно подползла к Тесею.
– Проснись! Приди в себя, герой! Афины ждут твоего возвращения! – но юноша даже не шевельнулся.
Что же делать? За спиной снова раздался уже знакомый рев и, обернувшись, Калиэра с ужасом увидела, как Минотавр встал и копытом отшвырнул мертвое тело девушки в сторону. А потом обратил свой взгляд на новую жертву. На Калиэру.
Отвратительная морда оскалилась и он двинулся к ней. Нет. Только не это! Лучше бы просто убил.
Калиэра, не помня себя от страха, схватила меч из рук лежащего Тесея и постаралась как можно быстрее отползти от приближающегося монстра.
