Вокруг девушки был темно. На той площадке у воды извивался и танцевал небольшой костерок. Его света едва хватало, чтобы рассмотреть ещё одну лодку, более крупную, почти маленький корабль, и пятерых пришлых мужчин. Одеты они были так же просто, как и её дневные знакомцы, без отличительных знаков какого-либо из городов. Это могли быть даже не критяне. Такая таинственность настораживала. Калиэра замерла, пытаясь услышать хоть что-то из их разговора, но шорох ветра и шелест волн заглушали его.
Голоса бегущих и наталкивающихся на берег волн стали даже громче, отчетливее. Они говорили об опасности и погибшем в море корабле, о том, скольких людей в железных одеждах укрыли под собою, о шторме, который разбудили другие люди, чтобы этот корабль погубить. Но те люди были далеко и не могли сейчас причинить ей вред. В отличие от сидящих у костра. Это было странно, и, если бы Калиэре об этом кто-то рассказал, ни за что бы не поверила, но голоса волн стихли, зато людей стало слышно так, как будто они совсем рядом.
– Я тебе говорю, об этом уже гудит и Кносс, и Фест. Говорят, воины царя перевернули весь дворец, пока не выяснили, что царевна сбежала с греками.
– Да уж, такой переполох нам ни к чему. Другое дело – лабиринт. Никто ведь не знает, что появился ещё один выход. – это отвечал главный из рыбаков.
– Совсем ни к чему. – задумчиво отвечал один из пришлых. – Но как не заблудиться там. Минотавр мертв, но не хотелось бы самим стать такими же.
Эхей коротко и как-то пренебрежительно хохотнул.
– И не говори. Только вот та девчушка из лабиринта выбралась живая. Я уверен, она знает дорогу в логово зверя.
– Вдруг все эти росказни про сокровища, которые Минос там спрятал, вранье? Что тогда? – это один из помощников Эхея, кажется, Накос.
– Да ничего. Вернемся. А за вашу находку на рынке тоже неплохую цену дадут, так что мы ничего не прогадаем: и переждем облавы, и деньги по любому получим.
Мужчины рассмеялись, явно довольные этим планом. Потом снова заговорил тот самый, главный из пришлых.
– Что-то долго она спит. Больная, что ли?
– Нет, слабая сильно была, голодная, а так всё в норме, всё при ней – я внимательно оценил товар.
Они снова все засмеялись. Ветер, вдруг поменяв направление, бросил ей в лицо запахи жарящейся рыбы, лепешек и дыма. Живот тут же заныл, напоминая, что в последние дни его и так слишком обделили. Но пойти сейчас к ним и говорить, будто ничего не знает, Калиэра бы не смогла. Значит, нужно и дальше лежать, будто спит. Мужчины продолжали обсуждать, как они будут искать золото в лабиринте, потом переключились на свои дела. Девушка слушала, и внутри всё дрожало от страха – судьба столкнула её с пиратами. Имеет ли смысл молиться богам? Приоткрыв веки, она смотрела, как мужчины ели, а затем достали с одной из лодок мех с вином и пустили по кругу. Голоса стали громче, всё чаще перемежаясь смехом. Закат давным-давно отгорел, и бухту со всех сторон обступила ночь. Молодой месяц робко заглядывал из-за одной из скал вниз, словно стеснялся соревноваться с золотыми огнями звезд. А те рассыпались по глубокому черно-синему куполу неба, наклонившемуся с любопытством над островом.
Наконец, голоса стихли, все улеглись спать. Калиэра ещё какое-то время подождала для надежности, а потом осторожно поднялась на ноги. Единственный путь для спасения – взять меньшую из лодок и уплыть. Если идти вдоль берега, то рано или поздно непременно наткнется на человеческое жилье. Только уже будет умнее и ни слова не скажет ни о лабиринте, ни о Минотавре. Старательно пригибаясь, Калиэра кралась вниз, к лодке, прикладывая все силы, чтобы ни один камешек не выдал её, не выскользнул из-под сандалий. Уже почти обошла спящих вповалку пиратов, когда внезапно сзади её кто-то схватил за плечо.
– Куда это ты собралась, девушка?
Было больно, её притянули к мужской груди и схватили также за талию. Сжали так сильно, что Калиэра захрипела от боли. – Не слышу ответа.
Хватку немного ослабили и девушку резко развернули. Калиэра оказалась перед лицом одного из пиратов. Света звезд и луны, отраженного от моря, было недостаточно, чтобы рассмотреть его.
– Я просто… хотела взять немного хлеба. Очень хочу есть. Не хотела никого будить. Извините.
– Хлеб, говоришь? – он сжал её плечо сильнее, но потом расслабился, вместо этого утягивая девушку к остаткам кострища. Толкнул Калиэру на землю и, не спуская с пленницы глаз, запустил руку в мешок с продуктами. Оттуда появился хлеб и немного козьего сыра. – Ешь. – и сел напротив. Просто черная фигура, которая внезапно стала между нею и лодкой, её свободой. Калиэра не решилась спорить, чтобы не разбудить остальных. Возможно, одного она ещё сможет как-то одолеть, но восьмерых? Нет, никогда.
Поэтому она сидела и медленно, стараясь не обращать внимания на боль от падения и мужских рук, жевала. В конце концов, пребывание в лабиринте не очень хорошо прошло для живота: часто хотелось есть и пить. Но ещё это было время подумать, что делать. Ясно, что пираты оставили одного сторожить ночью лагерь. Калиэра отчаянно хотела хоть что-то придумать, но всё было зря. Даже близость моря, всегда успокаивающая её, сейчас не помогала.
Хлеб и сыр были съедены, а Калиэра так ничего и не придумала. Мужчина велел ей ложиться спать. Пришлось подчиниться. Вот только спать в окружении мужчин в эту ночь было совсем не спокойно.
Волны что-то тихо шептали, но опять невозможно ничего разобрать. Калиэра лежала тихо, все вокруг тоже лежали, даже сторожевой, но теперь она боялась поверить этой тишине.
Наконец стало так невероятно тихо, как бывает только незадолго до того, как загорится на востоке утренняя заря и расцветит весь мир предвкушением нового дня. Калиэра потихоньку потянулась, проверяя, проснется ли кто-то. Мужчины лежали неподвижно – только ровный звук дыхания. Пора. Она медленно, стараясь не нарушить сонное оцепенение бухты, села и осмотрелась. Встала и опять, почти на цыпочках, начала красться к лодке. Здесь её ждало громадное разочарование: на ночь лодку вытянули на берег.
Калиэра задохнулась от острого разочарования – самой не воду эту надежду на спасение, да ещё и тихо, не столкнуть ни за что. Девушка перевела взгляд на вторую, большую, лодку. Там и парус, и две пары весел – справится ли? Калиэра обошла лодку и камни, остановилась у кромки воды. Нет, она вовсе не боялась намокнуть, волновал вопрос якоря. Ладно, в крайнем случае, просто обрежет или отвяжет конец. Осторожно, без малейшего всплеска, вошла в воду. Подошвы скользили по дну, подол намок, облепляя ноги. Вдруг сзади раздался шум и топот.
– Стой на месте! Куда собралась?
Кто-то прыгнул с разбегу следом за нею, вода всколыхнулась, толкнула её в спину. Калиэру схватили и вытянули обратно на берег.
– Куда собралась, красотуля? – Эхей насмешливо оскалился. В свете двух факелов это выглядело страшно. Ей вывернули руки за спину. – А как же показать своим спасителям путь к сокровищам Минотавра? Где благодарность?
Калиэра стиснула зубы, чтобы не выпалить, что там же, куда они собирались отвезти её – на рынке рабов. Не стоит злить пиратов ещё сильнее.
– Кинай, свяжи-ка нашу рыбку, чтоб не уплыла. Пусть и дальше молчит.
Её действительно связали, ещё для надежности завернули в свежеотремонтированную рыболовную сеть, после чего бросили обратно на камни. Слезы покатились по щекам, но она всё равно молчала. Вряд ли громкие рыдания и мольбы разжалобят их. Мужчины в свете факелов сновали мимо, то проверяя лодки и провизию, что-то делая на берегу.
Вскоре над морем узкою лентою заалел рассвет. Краски нового дня медленно и торжественно разливались по небосводу. Вот только рук Калиэра уже почти не чувствовала, а сеть невозможно воняла рыбой. И не осталось надежды на спасение, лишь злобное удовлетворение при мысли, что и проклятая атлантийка с равнодушными глазами мертвой рыбы (пусть они хоть тысячу раз будут прекрасны!) не получит своего. Хоть какое-то утешение перед смертью, которая неминуемо скоро придет, ведь она не сможет выжить в рабстве. Слишком упрямый характер, слишком привыкла, подстать братьям, самостоятельно справляться и сама за себя решать. Старик Магон только посмеивался и поглаживал курчавую бороду: «Ох и намается с тобою муж, егоза!»
Зато теперь Калиэра знала, что главного со второй лодки зовут Тиноем и он зять Эхея. Правда, помочь это никак не могло. Факелы были потушены, мужчины наскоро позавтракали и Эхей подошел к ней. По его знаку девушку подняли на ноги.
– А вот теперь поговорим по душам как положено. Где Минотавр спрятал свои сокровища?
Калиэра недоверчиво посмотрела на старого пирата.
– Там не было сокровищ.
– Думаешь, что сможешь вернуться за ними потом? Это зря.
– Нет, там на самом деле не было никаких сокровищ. Я искала воду и еду. Золото бы точно увидела.
Мужчина, прищурившись, некоторое время смотрел на неё.
– Что-то я тебе не верю, – он посмотрел куда-то ей за спину. – Кинай, ведешь её! Идем!
Опять в лабиринт, где каждый камень воет от отчаяния и всё пропитано кровью убитых чудовищем. Калиэра попробовала вырваться из удерживающего её захвата, уперлась ногами, но мужчина с силой толкнул в спину. Боль взорвалась в плечах, потому что руки до сих пор держали за спиной. Она вскрикнула, ноги подкосились и девушка снова рухнула на землю. Но её опять подхватили за плечи и потянули вверх. Пришлось встать.
Пираты постепенно забирались по камням к провалу. Полоса зари стала шире, первые лучи солнца золотыми нитями обнимали небосвод. Вот-вот Гелиос на своей колеснице покажется из-за горизонта. Калиэра вертела головой по сторонам в поисках хоть какой-то возможности для спасения, кричала, что туда нельзя идти, но никто не слушал. Они все остановились у пещеры, высоко поднимая факелы и вглядываясь в темноту. Кто-то тихо спросил.
– Слушайте, чего это девка не хочет туда идти? Может, там ещё какое чудище живет?
Тиной грозно и зло выплюнул в ответ.
– Иди трусь на берегу, без своей доли!
– Не, я не боюсь, – неизвестный явно пошел на попятную. – Просто надо бы оружие взять.
– Подумай сам, – заговорил Эхей, – какое бы чудовище смогло бы выжить рядом с Минотавром? А о то, что Минотавр мертв, говорят все от Кносса до Феста и Маллии.
Мужчины наконец вошли внутрь, затащив с собой и девушку.
– Кинай, заткни ей рот пока чем-нибудь!
Крики, подхваченные злобным эхом лабиринта, пожиравшим звуки, в самом деле нагоняли страх. Державший её мужчина широкой ладонью закрыл рот, не заметив, что так закрывает ещё и нос. Калиэра пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, в груди всё закипало, но ничего не получалось. Перед глазами мир поплыл, потемнел, и девушка потеряла сознание.
Она снова была в храме, чьи колоны искусно затканы туманом. Чаша всё также заполнена этим самым туманом, а напротив снова стоит атлантийка.
– Далеко убежала, критянка?
– Я из Карфагена.
Женщина звонко и мелодично рассмеялась, изящно закинув голову чуть назад. Густые блестящие локоны струились по плечам, обыгрывали таинственное мерцание драгоценных камней. Только глаза не потеплели чувством ни на единую каплю. Всё тот же холодный равнодушный взгляд, как у морских рыб.
– Эти замечательные ребята, что так отчаянно ищут сокровища, приведут тебя обратно в храм Посейдона. Что критяне, что греки – люди такие предсказуемые и послушные. Посули им золото – на всё согласны.
– Зачем в храм?
– Затем же, зачем Минос привел туда много лет назад свою красавицу-жену Пасифаю. Она ведь кроме красоты мужу ни власти, ни богатств, ни воинов не принесла. А любая красота, когда её получаешь в руки, однажды надоедает. Минос обратился к нам за всем этим и принес жертву. Знаешь, царица тоже кричала, когда её положили на алтарь и начали ритуал. Но недолго – сорвала голос. А через время, как положено, родила Минотавра. Чудесный ребенок, выпил молоко матери вместе с её кровью и плотью. Твой, папочка, кстати. Ты пройдешь через тот же ритуал, только теперь, усиленный его кровью, результат будет ещё лучше и свирепей. Атлантии покорятся даже финикийцы и вавилоняне.
Калиэру вдруг обожгла боль, и девушка очнулась, вырвалась из этого проклятого тумана. Она лежала на камнях у входа, а над нею склонился Тиной и бил её по щекам.
Ужас от слов атлантийки холодил кровь, от него немели руки и ноги. Калиэра дернулась от очередной пощечины и застонала.
– Всё, очнулась! Что с ней делать, бесполезная, а по нитке мы и сами куда надо дойдем.
Эхей стоял рядом и с задумчивым видом поглаживал бороду. Всё-таки он грек, а не критянин, слишком не похож – мелькнула не к месту мысль в её голове. Старый пират очевидно тем временем что-то решил:
– Оставим её здесь, никуда, связанная, не денется. А потом отдадим её в храм. Должны же мы хоть как-то умилостивить Посейдона.
Услышав и от них про храм, Калиэра задергалась от ужаса, попыталась вырваться из удерживающих её веревок и сетей. В ушах громогласными раскатами отдавалось биение сердца, а может ревели волны. Эхей что-то кричал, остальные тоже открывали рты, но Калиэра их не слышала – только неумолкающий рокот-рев в ушах, только ужас, только огромное, неконтролируемое желание сбежать от той участи, которую предрекла ей проклятая атлантийка. Она словно выпала из времени: видела всё, но…
Вдруг на них обрушилась вода, закрутила в горько-соленом вихре, швыряя всех об стены лабиринта, вытаскивая из пещеры и унося на самое морское дно. Точнее, почти всех. Вокруг Калиэры морские вихри бесновались, но её саму не трогали, дышать не мешали. Наоборот, ласковым, как малый щенок, потоком девушку вынесло из лабиринта, приподнимая над камнями, к самому берегу, и вода схлынула, унося с собою законную добычу – пиратов. К тому времени, как Калиэра отдышалась и успокоилась, её одежда успела высохнуть. Вместе с большой водой, что унесла обидчиков, пропали и веревки с сетью, которыми девушка была связана.
Волны набегали на камни, рассыпаясь ворохами радужных брызг, и снова что-то нежно напевали. Калиэра, почти не осознавая этого, прислушалась: солнце светит, мы поможем тебе, пой вместе с нами, печаль и страх отпусти. На удивление, лодки остались нетронутыми, как будто разбушевавшаяся вода обошла их стороной. Хотя почему как будто? Наверняка так оно и было.
Впервые за много дней Калиэра на самом деле была спокойна. Первым её порывом было снарядить лодку и попросить волны нести до самого Карфагена. Вот обрадуются и удивятся старик со старухой, а уж про братьев и говорить нечего. Но следом пришло горькое осознание – атлантийка не оставит её в покое, заставит тем или иным способом прийти в храм для этого мерзкого ритуала.
Интересно, на что она рассчитывала, отправляя карфагенянку сразу в лабиринт? Ведь должна же была понимать, что ни в коем случае Калиэра не будет защищать Минотавра, зная, что потом он будет её насиловать, как других несчастных жертв его лабиринта. От Минотавра все видели лишь горе и боль. Значит, с самого начала эта проклятая атлантийка хотела только одного – получить нового монстра, более страшного, более кровожадного. Так они дома водили коз на случку, выбирая сильных козлов от наиболее плодовитых и молочных матерей.
Мысли в голове так и бурлили, пока Калиэра добралась до большей лодки и осмотрела её, начала подготовку к плаванью.
Голоса бегущих и наталкивающихся на берег волн стали даже громче, отчетливее. Они говорили об опасности и погибшем в море корабле, о том, скольких людей в железных одеждах укрыли под собою, о шторме, который разбудили другие люди, чтобы этот корабль погубить. Но те люди были далеко и не могли сейчас причинить ей вред. В отличие от сидящих у костра. Это было странно, и, если бы Калиэре об этом кто-то рассказал, ни за что бы не поверила, но голоса волн стихли, зато людей стало слышно так, как будто они совсем рядом.
– Я тебе говорю, об этом уже гудит и Кносс, и Фест. Говорят, воины царя перевернули весь дворец, пока не выяснили, что царевна сбежала с греками.
– Да уж, такой переполох нам ни к чему. Другое дело – лабиринт. Никто ведь не знает, что появился ещё один выход. – это отвечал главный из рыбаков.
– Совсем ни к чему. – задумчиво отвечал один из пришлых. – Но как не заблудиться там. Минотавр мертв, но не хотелось бы самим стать такими же.
Эхей коротко и как-то пренебрежительно хохотнул.
– И не говори. Только вот та девчушка из лабиринта выбралась живая. Я уверен, она знает дорогу в логово зверя.
– Вдруг все эти росказни про сокровища, которые Минос там спрятал, вранье? Что тогда? – это один из помощников Эхея, кажется, Накос.
– Да ничего. Вернемся. А за вашу находку на рынке тоже неплохую цену дадут, так что мы ничего не прогадаем: и переждем облавы, и деньги по любому получим.
Мужчины рассмеялись, явно довольные этим планом. Потом снова заговорил тот самый, главный из пришлых.
– Что-то долго она спит. Больная, что ли?
– Нет, слабая сильно была, голодная, а так всё в норме, всё при ней – я внимательно оценил товар.
Они снова все засмеялись. Ветер, вдруг поменяв направление, бросил ей в лицо запахи жарящейся рыбы, лепешек и дыма. Живот тут же заныл, напоминая, что в последние дни его и так слишком обделили. Но пойти сейчас к ним и говорить, будто ничего не знает, Калиэра бы не смогла. Значит, нужно и дальше лежать, будто спит. Мужчины продолжали обсуждать, как они будут искать золото в лабиринте, потом переключились на свои дела. Девушка слушала, и внутри всё дрожало от страха – судьба столкнула её с пиратами. Имеет ли смысл молиться богам? Приоткрыв веки, она смотрела, как мужчины ели, а затем достали с одной из лодок мех с вином и пустили по кругу. Голоса стали громче, всё чаще перемежаясь смехом. Закат давным-давно отгорел, и бухту со всех сторон обступила ночь. Молодой месяц робко заглядывал из-за одной из скал вниз, словно стеснялся соревноваться с золотыми огнями звезд. А те рассыпались по глубокому черно-синему куполу неба, наклонившемуся с любопытством над островом.
Наконец, голоса стихли, все улеглись спать. Калиэра ещё какое-то время подождала для надежности, а потом осторожно поднялась на ноги. Единственный путь для спасения – взять меньшую из лодок и уплыть. Если идти вдоль берега, то рано или поздно непременно наткнется на человеческое жилье. Только уже будет умнее и ни слова не скажет ни о лабиринте, ни о Минотавре. Старательно пригибаясь, Калиэра кралась вниз, к лодке, прикладывая все силы, чтобы ни один камешек не выдал её, не выскользнул из-под сандалий. Уже почти обошла спящих вповалку пиратов, когда внезапно сзади её кто-то схватил за плечо.
– Куда это ты собралась, девушка?
Было больно, её притянули к мужской груди и схватили также за талию. Сжали так сильно, что Калиэра захрипела от боли. – Не слышу ответа.
Хватку немного ослабили и девушку резко развернули. Калиэра оказалась перед лицом одного из пиратов. Света звезд и луны, отраженного от моря, было недостаточно, чтобы рассмотреть его.
– Я просто… хотела взять немного хлеба. Очень хочу есть. Не хотела никого будить. Извините.
– Хлеб, говоришь? – он сжал её плечо сильнее, но потом расслабился, вместо этого утягивая девушку к остаткам кострища. Толкнул Калиэру на землю и, не спуская с пленницы глаз, запустил руку в мешок с продуктами. Оттуда появился хлеб и немного козьего сыра. – Ешь. – и сел напротив. Просто черная фигура, которая внезапно стала между нею и лодкой, её свободой. Калиэра не решилась спорить, чтобы не разбудить остальных. Возможно, одного она ещё сможет как-то одолеть, но восьмерых? Нет, никогда.
Поэтому она сидела и медленно, стараясь не обращать внимания на боль от падения и мужских рук, жевала. В конце концов, пребывание в лабиринте не очень хорошо прошло для живота: часто хотелось есть и пить. Но ещё это было время подумать, что делать. Ясно, что пираты оставили одного сторожить ночью лагерь. Калиэра отчаянно хотела хоть что-то придумать, но всё было зря. Даже близость моря, всегда успокаивающая её, сейчас не помогала.
Хлеб и сыр были съедены, а Калиэра так ничего и не придумала. Мужчина велел ей ложиться спать. Пришлось подчиниться. Вот только спать в окружении мужчин в эту ночь было совсем не спокойно.
Волны что-то тихо шептали, но опять невозможно ничего разобрать. Калиэра лежала тихо, все вокруг тоже лежали, даже сторожевой, но теперь она боялась поверить этой тишине.
Наконец стало так невероятно тихо, как бывает только незадолго до того, как загорится на востоке утренняя заря и расцветит весь мир предвкушением нового дня. Калиэра потихоньку потянулась, проверяя, проснется ли кто-то. Мужчины лежали неподвижно – только ровный звук дыхания. Пора. Она медленно, стараясь не нарушить сонное оцепенение бухты, села и осмотрелась. Встала и опять, почти на цыпочках, начала красться к лодке. Здесь её ждало громадное разочарование: на ночь лодку вытянули на берег.
Калиэра задохнулась от острого разочарования – самой не воду эту надежду на спасение, да ещё и тихо, не столкнуть ни за что. Девушка перевела взгляд на вторую, большую, лодку. Там и парус, и две пары весел – справится ли? Калиэра обошла лодку и камни, остановилась у кромки воды. Нет, она вовсе не боялась намокнуть, волновал вопрос якоря. Ладно, в крайнем случае, просто обрежет или отвяжет конец. Осторожно, без малейшего всплеска, вошла в воду. Подошвы скользили по дну, подол намок, облепляя ноги. Вдруг сзади раздался шум и топот.
– Стой на месте! Куда собралась?
Кто-то прыгнул с разбегу следом за нею, вода всколыхнулась, толкнула её в спину. Калиэру схватили и вытянули обратно на берег.
– Куда собралась, красотуля? – Эхей насмешливо оскалился. В свете двух факелов это выглядело страшно. Ей вывернули руки за спину. – А как же показать своим спасителям путь к сокровищам Минотавра? Где благодарность?
Калиэра стиснула зубы, чтобы не выпалить, что там же, куда они собирались отвезти её – на рынке рабов. Не стоит злить пиратов ещё сильнее.
– Кинай, свяжи-ка нашу рыбку, чтоб не уплыла. Пусть и дальше молчит.
Её действительно связали, ещё для надежности завернули в свежеотремонтированную рыболовную сеть, после чего бросили обратно на камни. Слезы покатились по щекам, но она всё равно молчала. Вряд ли громкие рыдания и мольбы разжалобят их. Мужчины в свете факелов сновали мимо, то проверяя лодки и провизию, что-то делая на берегу.
Вскоре над морем узкою лентою заалел рассвет. Краски нового дня медленно и торжественно разливались по небосводу. Вот только рук Калиэра уже почти не чувствовала, а сеть невозможно воняла рыбой. И не осталось надежды на спасение, лишь злобное удовлетворение при мысли, что и проклятая атлантийка с равнодушными глазами мертвой рыбы (пусть они хоть тысячу раз будут прекрасны!) не получит своего. Хоть какое-то утешение перед смертью, которая неминуемо скоро придет, ведь она не сможет выжить в рабстве. Слишком упрямый характер, слишком привыкла, подстать братьям, самостоятельно справляться и сама за себя решать. Старик Магон только посмеивался и поглаживал курчавую бороду: «Ох и намается с тобою муж, егоза!»
Зато теперь Калиэра знала, что главного со второй лодки зовут Тиноем и он зять Эхея. Правда, помочь это никак не могло. Факелы были потушены, мужчины наскоро позавтракали и Эхей подошел к ней. По его знаку девушку подняли на ноги.
– А вот теперь поговорим по душам как положено. Где Минотавр спрятал свои сокровища?
Калиэра недоверчиво посмотрела на старого пирата.
– Там не было сокровищ.
– Думаешь, что сможешь вернуться за ними потом? Это зря.
– Нет, там на самом деле не было никаких сокровищ. Я искала воду и еду. Золото бы точно увидела.
Мужчина, прищурившись, некоторое время смотрел на неё.
– Что-то я тебе не верю, – он посмотрел куда-то ей за спину. – Кинай, ведешь её! Идем!
Опять в лабиринт, где каждый камень воет от отчаяния и всё пропитано кровью убитых чудовищем. Калиэра попробовала вырваться из удерживающего её захвата, уперлась ногами, но мужчина с силой толкнул в спину. Боль взорвалась в плечах, потому что руки до сих пор держали за спиной. Она вскрикнула, ноги подкосились и девушка снова рухнула на землю. Но её опять подхватили за плечи и потянули вверх. Пришлось встать.
Пираты постепенно забирались по камням к провалу. Полоса зари стала шире, первые лучи солнца золотыми нитями обнимали небосвод. Вот-вот Гелиос на своей колеснице покажется из-за горизонта. Калиэра вертела головой по сторонам в поисках хоть какой-то возможности для спасения, кричала, что туда нельзя идти, но никто не слушал. Они все остановились у пещеры, высоко поднимая факелы и вглядываясь в темноту. Кто-то тихо спросил.
– Слушайте, чего это девка не хочет туда идти? Может, там ещё какое чудище живет?
Тиной грозно и зло выплюнул в ответ.
– Иди трусь на берегу, без своей доли!
– Не, я не боюсь, – неизвестный явно пошел на попятную. – Просто надо бы оружие взять.
– Подумай сам, – заговорил Эхей, – какое бы чудовище смогло бы выжить рядом с Минотавром? А о то, что Минотавр мертв, говорят все от Кносса до Феста и Маллии.
Мужчины наконец вошли внутрь, затащив с собой и девушку.
– Кинай, заткни ей рот пока чем-нибудь!
Крики, подхваченные злобным эхом лабиринта, пожиравшим звуки, в самом деле нагоняли страх. Державший её мужчина широкой ладонью закрыл рот, не заметив, что так закрывает ещё и нос. Калиэра пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, в груди всё закипало, но ничего не получалось. Перед глазами мир поплыл, потемнел, и девушка потеряла сознание.
Она снова была в храме, чьи колоны искусно затканы туманом. Чаша всё также заполнена этим самым туманом, а напротив снова стоит атлантийка.
– Далеко убежала, критянка?
– Я из Карфагена.
Женщина звонко и мелодично рассмеялась, изящно закинув голову чуть назад. Густые блестящие локоны струились по плечам, обыгрывали таинственное мерцание драгоценных камней. Только глаза не потеплели чувством ни на единую каплю. Всё тот же холодный равнодушный взгляд, как у морских рыб.
– Эти замечательные ребята, что так отчаянно ищут сокровища, приведут тебя обратно в храм Посейдона. Что критяне, что греки – люди такие предсказуемые и послушные. Посули им золото – на всё согласны.
– Зачем в храм?
– Затем же, зачем Минос привел туда много лет назад свою красавицу-жену Пасифаю. Она ведь кроме красоты мужу ни власти, ни богатств, ни воинов не принесла. А любая красота, когда её получаешь в руки, однажды надоедает. Минос обратился к нам за всем этим и принес жертву. Знаешь, царица тоже кричала, когда её положили на алтарь и начали ритуал. Но недолго – сорвала голос. А через время, как положено, родила Минотавра. Чудесный ребенок, выпил молоко матери вместе с её кровью и плотью. Твой, папочка, кстати. Ты пройдешь через тот же ритуал, только теперь, усиленный его кровью, результат будет ещё лучше и свирепей. Атлантии покорятся даже финикийцы и вавилоняне.
Калиэру вдруг обожгла боль, и девушка очнулась, вырвалась из этого проклятого тумана. Она лежала на камнях у входа, а над нею склонился Тиной и бил её по щекам.
Ужас от слов атлантийки холодил кровь, от него немели руки и ноги. Калиэра дернулась от очередной пощечины и застонала.
– Всё, очнулась! Что с ней делать, бесполезная, а по нитке мы и сами куда надо дойдем.
Эхей стоял рядом и с задумчивым видом поглаживал бороду. Всё-таки он грек, а не критянин, слишком не похож – мелькнула не к месту мысль в её голове. Старый пират очевидно тем временем что-то решил:
– Оставим её здесь, никуда, связанная, не денется. А потом отдадим её в храм. Должны же мы хоть как-то умилостивить Посейдона.
Услышав и от них про храм, Калиэра задергалась от ужаса, попыталась вырваться из удерживающих её веревок и сетей. В ушах громогласными раскатами отдавалось биение сердца, а может ревели волны. Эхей что-то кричал, остальные тоже открывали рты, но Калиэра их не слышала – только неумолкающий рокот-рев в ушах, только ужас, только огромное, неконтролируемое желание сбежать от той участи, которую предрекла ей проклятая атлантийка. Она словно выпала из времени: видела всё, но…
Вдруг на них обрушилась вода, закрутила в горько-соленом вихре, швыряя всех об стены лабиринта, вытаскивая из пещеры и унося на самое морское дно. Точнее, почти всех. Вокруг Калиэры морские вихри бесновались, но её саму не трогали, дышать не мешали. Наоборот, ласковым, как малый щенок, потоком девушку вынесло из лабиринта, приподнимая над камнями, к самому берегу, и вода схлынула, унося с собою законную добычу – пиратов. К тому времени, как Калиэра отдышалась и успокоилась, её одежда успела высохнуть. Вместе с большой водой, что унесла обидчиков, пропали и веревки с сетью, которыми девушка была связана.
Волны набегали на камни, рассыпаясь ворохами радужных брызг, и снова что-то нежно напевали. Калиэра, почти не осознавая этого, прислушалась: солнце светит, мы поможем тебе, пой вместе с нами, печаль и страх отпусти. На удивление, лодки остались нетронутыми, как будто разбушевавшаяся вода обошла их стороной. Хотя почему как будто? Наверняка так оно и было.
Впервые за много дней Калиэра на самом деле была спокойна. Первым её порывом было снарядить лодку и попросить волны нести до самого Карфагена. Вот обрадуются и удивятся старик со старухой, а уж про братьев и говорить нечего. Но следом пришло горькое осознание – атлантийка не оставит её в покое, заставит тем или иным способом прийти в храм для этого мерзкого ритуала.
Интересно, на что она рассчитывала, отправляя карфагенянку сразу в лабиринт? Ведь должна же была понимать, что ни в коем случае Калиэра не будет защищать Минотавра, зная, что потом он будет её насиловать, как других несчастных жертв его лабиринта. От Минотавра все видели лишь горе и боль. Значит, с самого начала эта проклятая атлантийка хотела только одного – получить нового монстра, более страшного, более кровожадного. Так они дома водили коз на случку, выбирая сильных козлов от наиболее плодовитых и молочных матерей.
Мысли в голове так и бурлили, пока Калиэра добралась до большей лодки и осмотрела её, начала подготовку к плаванью.
