Кинула взгляд на комментарии, кто-то считает, что Инесса права, это розыгрыш, есть те, кто поверил и считает меня меркантильной и безнравственной сукой, которая на его деньги позарилась. Не смогла больше читать, меня словно сейчас в грязи изваляли.
— Господи, как же я низко пала, — со стоном прошептала я, закрывая руками лицо. Для меня эта новость была сродни удару под дых. Никогда не думал, что окажусь в подобной ситуации. — Это что же получается, я чуть не переспала с женатым мужчиной? — А тем временем смартфон разрывался, нехотя взяла его и, собравшись, приняла вызов. — Да. — На удивление голос звучал спокойно.
— Котёнок… — это было сродни удару ножом в самое сердце, дыхание перехватило, и в глазах потемнело. — Я был не прав, прости.
«За что ты у меня просишь прощенье? За грязь, что вывалил на меня? Или за то, что, зная о моих принципах, пусть неосознанно, но заставил их нарушить? Ты же знал, что я бы никогда…ни за что… на тебя не посмотрела, зная обо всём». — Но вслух сказала иное.
— Прошу, не называй меня так больше…— и вновь про себя: потому что не имеешь права. — Вань, оставь меня в покое…
— Не могу, котёнок… — опять этот «котёнок».
Это невыносимо!
— Раньше мог, и сейчас получится, — стараюсь отвечать жёстко, смотря на фотографии. И единственное, что выдаёт моё состояние, слёзы, что нескончаемым потом катятся по щекам.
— Не получится… — отвечает глухим голосом, и тут же в нём появляются стальные нотки. — И это в твоих интересах. Я должен был предупредить, насчёт моего брака…
Поздно.
— Эта информация мне ни к чему, это твоя жизнь. Единственное, что ты должен, так это оставить меня в покое.
— Нет. — Как я ненавижу его «нет»! — Я повторяю, что это в первую очередь в твоих интересах.
Понятно, решил пожертвовать своим счастьем, чтобы мне помочь.
— В моих интересах, чтобы держался подальше от меня. С остальным справлюсь сама.
— Это мне решать, что для тебя важнее. Ещё хоть одно слово в таком ключе… — в его голосе послышалась угроза, впрочем, как и всегда. Это с любимой женщиной он смеётся и ласкает взглядом, а со мной всегда в пренебрежительно-приказном тоне разговаривает.
— Хорошо, больше не буду. — Прекратила это бесполезный спор, чтобы я не говорила, как бы ни умоляла, он не отступится. Остаётся сделать вид, что на всё согласна.
— Я сейчас приеду.
— Зачем?
— Боюсь, что ты можешь наделать глупостей. И поговорить хочу.
Лучше бы сразу пристрелил, это более гуманный способ меня добить.
— У меня был тяжёлый день, не до разговоров, — отвечаю, продолжая беззвучно плакать.
— Ладно, приеду утром.
— Ваня, дай мне прийти в себя, давай как ранее договаривались, встретим через три дня. — Попыталась хоть немного отстрочить встречу, мне нужно время, чтобы придумать план и воплотить его в жизнь.
— Послезавтра, это крайний срок, — безапелляционно заявил он.
— Хорошо. — Я отключаюсь, не могу больше с ним разговаривать. Это выше моих сил.
Казалось, что вмиг все звуки исчезли, осталась только я и терзающая душу боль. Смотрю на фотографии и беззвучно плачу, проклиная себя. В случившемся только моя вина: запретила всем говорить о нём, думала, это поможет забыть. А вон оно как вышло… И не помогло, стало ещё хуже. Любовь-то разная бывает, кого-то она окрыляет, кого-то втаптывает в грязь и медленно убивает. И уже кажется, что не любовь у меня вовсе, а параноидальный психоз. А ведь действительно, я больная на всю голову! Достала всех, упиваясь жалостью к себе! Ванька, бедный, даже сбежал, задыхаясь от токсичности моих чувств. А я ещё спрашивала: почему он так со мной? Есть за что! Я ничтожество…
— Жалкая… — произношу со стоном, срываюсь с места и бегу в спортзал. Заскочив туда, хватаю боксёрские перчатки и, надев, неистово начинаю колотить грушу. Психологи говорят, что такое помогает, вот и проверим. — Жалкая… Ничтожная… Жалкая… — всхлипываю и продолжаю наносить удары. — Не хочу больше чувствовать… — удар. — Это не любовь, — ещё один… — Это самообман… Жалкая…жалкая
Я не знаю, сколько времени это происходило, мне казалось, что вечность выбивала из себя эту дурь. А потом словно что-то внутри надломилось… Но я продолжала бить, не могла остановиться, пока в глазах не потемнело, и тьма не поглотила меня. Очнулась на полу, лежу на чём-то влажном, скосила глаза: кровь. Опять носом пошла, у меня такое бывает, когда перенервничаю. Встаю, стягивая перчатки, пошатываясь иду принять душ, руки болят от перенапряжения. С трудом разделась и, включив воду, села, ноги не держат, и в груди словно дыра образовалась. Как же хорошо… Спокойно… Прикрыла глаза, наслаждаясь мгновением, молясь, чтобы не прошло. А ведь помогло…
— Мира! — резко открываю глаза, пытаюсь понять, кто так истошно кричит — Оливия. Она трясла меня за плечи и рыдала навзрыд. — Жива…жива… — обнимает меня, продолжая плакать, не обращая внимания, что на неё льётся вода. — Я так испугалась…
—Успокойся, всё со мной нормально, уснула, наверное… — пытаюсь успокоить рыдающую подругу.
— Нормально? — Отстраняется она и тут же выключает воду. — На полу кровь, вода холодная хлещет, и ты... — Оливия вновь всхлипнула. — У меня чуть сердце не остановилось, когда тебя увидела бледную с посиневшими губами! — Странно, я даже не почувствовала, что прохладную воду включила. — Думала, что ты наложила руки на себя.
— У меня носом кровь пошла, это обычное дело. С чего вдруг ты решила, что я покончу с собой? — спрашиваю, пытаясь встать, вот чёрт, в ногах ещё слабость.
— Давай помогу… — протягивает мне руки. — Дорогая, мне так… жаль… Я как увидела видео с интервью его жены, к тебе сразу рванула. Я видела, как ты на него смотрела, любишь ты его…
Уже нет, как ни странно. Я совсем ничего не чувствую к нему, полнейшее безразличие… Боль, что терзала меня, исчезла, осталась лишь пустота, чувствую себя оболочкой без души. И мне это нравится. Возможно, это временный эффект, но я буду наслаждаться каждой секундой этого состояния.
— Всё хорошо, видишь, я живая, здоровая… Хватит плакать. — Наконец выбравшись из ванной, вновь попыталась её успокоить, вытираясь сухим полотенцем. — Тебе тоже переодеться не мешало.
— Хорошо? — покачала она головой. — В зеркало посмотри, ты же похудела! А глаза, ты посмотри, какие они пустые. Ты другая стала... Как такое возможно? Что этот изверг с тобой сделал?
Я даже смотреть не стала, знала, что выгляжу погано. Но это уже не имеет значения, если я и похудела, так это минимум два килограмма, на это не стоит обращать внимания. А сейчас срочно спать, завтра мне нужно быть как огурчик.
— Ничего не сделал, в случившемся только моя вина. Давай сегодня не будем о нём.
Оливия вновь всхлипнула и, продолжая качать головой, направилась в комнату, чтобы сменить одежду. Хорошо, что она не все забрала вещи, когда от меня съезжала на съёмную квартиру, рядом с моей галереей. Она не хотела тратить время на дорогу, решила рядом с работой поселиться. А потом диплом получит и помчится на свои раскопки в восточные страны, она о них грезит с ранних лет. Жаль, мне нравилось, как она справлялась со своими обязанностями, такого ответственного работника тяжело будет найти. Да и куда она собралась, меня заставляет волноваться, Ближний Восток до сих пор одна из горячих точек на нашей планете. А ещё её ангельская внешность, с белыми как снег волосами, точно прибавит там проблем. Ладно, потом попытаюсь отговорить от этой рисковой затеи. Пока я размышляла о подруге, не заметила, как пришла в комнату и трясущимися от холода руками натянула пижаму.
— Бегом под одеяло, ты же окоченела.
— Вначале убрать нужно кровь…
— Я сама уберу, а ты в постель ложись, ещё не хватало воспаление лёгких тебе заработать.
Спорить не стала, легла, сил реально не было, да и болеть мне никак сейчас нельзя. Подруга, продолжая сокрушаться, укрыла меня двумя одеялами, и, пока она убирала за мной, я принялась обдумывать план за завтра.
Сашку втягивать не стоит, он может Ване проболтаться. А вот с помощью его можно оттянуть время, вернее, ввести по срокам в заблуждение Малиновского. Попрошу ещё мне дать время на раздумье, а согласие дам, только когда уже буду на полпути домой. Раньше не стоит, если Ваня прознает, сто процентов поломает мои планы. А уже когда доберусь до родины, займусь переговорами с художниками, один уже есть — Алиса. Она мне не откажет. Идеальный вариант — совместить работу и встречу с родными, это будет мне на пользу. Только осталось придумать, каким способом мне бежать, если сейчас билет куплю, сразу вычалят. На машине и пытаться не стоит, за мной же следят. Вот зачем ему это всё? Кому нужны эти жертвы? Мне так точно ничего от этого человека не нужно.
— Чёрт! — тяжко выдохнула я, понимая, что ситуация не из простых. И я сейчас не в состоянии здраво мыслить. А времени на разработку плана катастрофическим не хватает.
— Мир, тебе плохо? — услышала взволнованный голос подруги. — Я чай принесла с ромашкой и мёдом, всё как ты меня учила. На, выпей.
— Спасибо. — Беря кружку их её рук, поблагодарила вовремя появившуюся подругу. Это просто удача, что у неё ещё мои ключи от квартиры остались. — Что бы я без тебя делала.
Она не ответила, подождала, когда я выпью чай, забрала кружку и, выключив свет, удалилась в кухню. А я так и осталась сидеть, словно застывшая статуя, смотря в одну точку. И ни одной мысли. Везде пустота. Очнулась, когда скрипнула постель и тёплые руки обняли меня.
— Не переживай, всё наладится. А сплетни через неделю-другую стихнут, так всегда бывает. Да и кто тебя знает, не поверят в эту чушь. — Словно ребёнка, принялась меня утешать, как я четыре года назад, когда её мама и сестра-близнец погибли в автокатастрофе. Она чуть с ума не сошла тогда от горя. Я боялась оставлять одну, девушка была сломлена, а потом и дедушка следом ушёл. Остался только отчим, с которым она не очень ладит. — Ты сама говорила, что после кромешной тьмы всегда наступает рассвет.
— Говорила… — вторю ей и вздрагиваю, чувствуя влагу на плече. — Не плачь. — Теперь я её обнимаю.
— Не буду… — отвечает надломленным голосом и продолжает тихо плакать.
— Оливия, всё будет хорошо, не плачь.
— Это последствие стресса. Я как тебя увидела, чуть чувств не лишилась. У меня же, кроме тебя, никого нет. Я бы уже не оправилась, если бы потеряла и тебя. Что же это за мир такой, когда такие хорошие люди страдают, а подлецы живут припеваючи? Где справедливость?
— Этот вопрос человечество задаёт на протяжении всего своего существования, и никто на него так ответа и не нашёл. Не забивай себе этим голову. Давай спать, завтра много предстоит сделать.
Мы улеглись, и, переплетя пальцы рук, молча каждая думала о своём. Не знаю, о чём Оливия размышляла, а я поняла, что, в отличие от неё, счастливица. У меня замечательная семья, друзья, работа. А то, что с любовью не срослось, ну не судьба, бывает.
— Мир… — сжала мою руку, пытаясь этим привлечь внимание. — А что завтра нужно сделать?
— Мне нужно уехать на родину, и лучший день для этого будет послезавтра.
— А почему не завтра?
— Думаю, меня Ваня будет усиленно пасти. Не спрашивай почему, сама не могу найти ответ.
— А… — протянула она. — Я поняла, ты решила уйти, чтобы они могли помириться. Благородно, но, если любишь — глупо.
— Поверь, это лучшее, что я могу сделать в этом случае.
— Ладно. — Не стала она спорить. — Если нужна помощь, рассчитывай на меня. Я всё возможное для тебя сделаю.
А это идея! Как говорится: не имей сто рублей, а имей сто друзей.
— У тебя есть тот, кто может до последнего момента билет на самолёт придержать? — Поинтересовалась, так как в памяти всплыло, что у неё кто-то в аэропорту из знакомых работает.
— Разумеется, имеются такие люди, я же якобы дочь мэра, у меня много где есть знакомые. Просто я никогда не пользовалась благами родни, но ради тебя готова сделать исключение. Я как поняла, всё это нужно срочно?
— Ты не поверишь, помощь будет нужна, и не только твоя, но и Патрика…
— А журналюга-то тебе зачем? — она даже приподнялась, но руку мою не выпустила.
— Мне понадобится не только он. Завтра всё расскажу…
— Вот же… Как тут уснёшь, когда такие шпионские страсти намечаются? Но я определённо в деле, никогда в таком не участвовала! — тихо захихикала она.
Эх… Если бы она знала правду. Ведь даже и не догадывается, что страсти-то реально со шпионским запашком. А жизнь-то налаживаться. С этими мыслями я и отрубилась, надеюсь, Оливия последовала моему примеру.
После встречи с Соловьёвым злой, как тысяча чертей, примчался домой. Нужно было срочно выпить кофе, чтобы взбодриться к встрече с Люцифером, устал как собака, практически не спал сутки. Я когда-нибудь убью это исчадье ада, достал со своими выкрутасами. Его счастье, что он мне как брат, иначе прибил бы нахрен. Ведь знает моё слабое место и бессовестно пользуется этим. Вот какого нужно было Миру впутывать? Она же ещё девочка совсем, чистая, не потеряла веру в людей и прекрасное. А её попросту использовали, чтобы на меня надавить. Уверен, Сашка подсказал, как меня можно уломать принять участие в этой операции. Я бы даже согласился последний раз поработать с Инессой, лишь бы Миру не трогали. Поздно, назад уже не отыграешь, маховик запущен. Прости, котёнок, что не уберёг тебя от этого дерьма… Звонок в дверь вырвал меня из раздумий, чертыхнувшись, что так и не попил кофе, пошёл открывать рисковому.
— Что лыбишься, змеёныш! — это были первые слова, когда я увидел ехидную улыбку Сашки.
— Рад видеть, соскучился, задумал пакость, или... Выбирай любой вариант ответа. — Проходя мимо меня, принялся, как обычно, умничать.
— Виделись уже. А о пакостях ты всегда думаешь. Кофе будешь? — Пошёл в кухню, не дожидаясь, что ответит шутник.
— Мне с корицей… — заглядывая через плечо, всё тем же ехидным голосом попросил. Я молча налил кофе, достал пакетик корицы и в таком виде отдал пряность этому наглецу.
— Вам, может, ещё въеб*ть, чтобы уж напиток был оригинальным? Корица как-то банально… — Тот лишь фыркнул и, скривившись, сам добавил себе её.
— Я тут для тебя стараюсь, а ты… — покачал он головой с упрёком, смотря на меня.
— О… я оценил. — Бросил чашку с недопитым кофе и ушёл в комнату, чтобы успокоиться. Безумно хочется ему врезать. Сел на диван и, включив музыку, попытался расслабиться.
— Вот чего ты злишься? Расклад ведь шикарный получается. Ты на Мире женишься, причём и напрягаться не нужно…
— Я бы и так женился. Говори, что тебе нужно и вымётывайся, видеть тебя не могу.
— Вань, согласен, насчёт любовников перегнул палку. Но, извини, по-другому не мог заставить тебя прочувствовать на своей шкуре, каково было Мире, когда она видела твой сексуальный загул.
Сексуальный загул? Я чудом зло не рассмеялся. Но опровергать не стал, не знают они всего, и чёрт с ними, пусть думают, что хотят. Не спорю, вначале я пытался таким способом избавиться от наваждения, но быстро понял, что не помогает. Я нашёл другой способ: уезжал в город и с головой уходил в работу, только так я мог держать свою похоть в узде.
Я же Миру с младенчества знаю, помню, как первый раз взял её на руки. Она посмотрела на меня и улыбнулась, на душе стало вдруг так… хорошо, словно ангел коснулся меня крылом, никогда такого не чувствовал.
— Господи, как же я низко пала, — со стоном прошептала я, закрывая руками лицо. Для меня эта новость была сродни удару под дых. Никогда не думал, что окажусь в подобной ситуации. — Это что же получается, я чуть не переспала с женатым мужчиной? — А тем временем смартфон разрывался, нехотя взяла его и, собравшись, приняла вызов. — Да. — На удивление голос звучал спокойно.
— Котёнок… — это было сродни удару ножом в самое сердце, дыхание перехватило, и в глазах потемнело. — Я был не прав, прости.
«За что ты у меня просишь прощенье? За грязь, что вывалил на меня? Или за то, что, зная о моих принципах, пусть неосознанно, но заставил их нарушить? Ты же знал, что я бы никогда…ни за что… на тебя не посмотрела, зная обо всём». — Но вслух сказала иное.
— Прошу, не называй меня так больше…— и вновь про себя: потому что не имеешь права. — Вань, оставь меня в покое…
— Не могу, котёнок… — опять этот «котёнок».
Это невыносимо!
— Раньше мог, и сейчас получится, — стараюсь отвечать жёстко, смотря на фотографии. И единственное, что выдаёт моё состояние, слёзы, что нескончаемым потом катятся по щекам.
— Не получится… — отвечает глухим голосом, и тут же в нём появляются стальные нотки. — И это в твоих интересах. Я должен был предупредить, насчёт моего брака…
Поздно.
— Эта информация мне ни к чему, это твоя жизнь. Единственное, что ты должен, так это оставить меня в покое.
— Нет. — Как я ненавижу его «нет»! — Я повторяю, что это в первую очередь в твоих интересах.
Понятно, решил пожертвовать своим счастьем, чтобы мне помочь.
— В моих интересах, чтобы держался подальше от меня. С остальным справлюсь сама.
— Это мне решать, что для тебя важнее. Ещё хоть одно слово в таком ключе… — в его голосе послышалась угроза, впрочем, как и всегда. Это с любимой женщиной он смеётся и ласкает взглядом, а со мной всегда в пренебрежительно-приказном тоне разговаривает.
— Хорошо, больше не буду. — Прекратила это бесполезный спор, чтобы я не говорила, как бы ни умоляла, он не отступится. Остаётся сделать вид, что на всё согласна.
— Я сейчас приеду.
— Зачем?
— Боюсь, что ты можешь наделать глупостей. И поговорить хочу.
Лучше бы сразу пристрелил, это более гуманный способ меня добить.
— У меня был тяжёлый день, не до разговоров, — отвечаю, продолжая беззвучно плакать.
— Ладно, приеду утром.
— Ваня, дай мне прийти в себя, давай как ранее договаривались, встретим через три дня. — Попыталась хоть немного отстрочить встречу, мне нужно время, чтобы придумать план и воплотить его в жизнь.
— Послезавтра, это крайний срок, — безапелляционно заявил он.
— Хорошо. — Я отключаюсь, не могу больше с ним разговаривать. Это выше моих сил.
Казалось, что вмиг все звуки исчезли, осталась только я и терзающая душу боль. Смотрю на фотографии и беззвучно плачу, проклиная себя. В случившемся только моя вина: запретила всем говорить о нём, думала, это поможет забыть. А вон оно как вышло… И не помогло, стало ещё хуже. Любовь-то разная бывает, кого-то она окрыляет, кого-то втаптывает в грязь и медленно убивает. И уже кажется, что не любовь у меня вовсе, а параноидальный психоз. А ведь действительно, я больная на всю голову! Достала всех, упиваясь жалостью к себе! Ванька, бедный, даже сбежал, задыхаясь от токсичности моих чувств. А я ещё спрашивала: почему он так со мной? Есть за что! Я ничтожество…
— Жалкая… — произношу со стоном, срываюсь с места и бегу в спортзал. Заскочив туда, хватаю боксёрские перчатки и, надев, неистово начинаю колотить грушу. Психологи говорят, что такое помогает, вот и проверим. — Жалкая… Ничтожная… Жалкая… — всхлипываю и продолжаю наносить удары. — Не хочу больше чувствовать… — удар. — Это не любовь, — ещё один… — Это самообман… Жалкая…жалкая
Я не знаю, сколько времени это происходило, мне казалось, что вечность выбивала из себя эту дурь. А потом словно что-то внутри надломилось… Но я продолжала бить, не могла остановиться, пока в глазах не потемнело, и тьма не поглотила меня. Очнулась на полу, лежу на чём-то влажном, скосила глаза: кровь. Опять носом пошла, у меня такое бывает, когда перенервничаю. Встаю, стягивая перчатки, пошатываясь иду принять душ, руки болят от перенапряжения. С трудом разделась и, включив воду, села, ноги не держат, и в груди словно дыра образовалась. Как же хорошо… Спокойно… Прикрыла глаза, наслаждаясь мгновением, молясь, чтобы не прошло. А ведь помогло…
Глава 7
— Мира! — резко открываю глаза, пытаюсь понять, кто так истошно кричит — Оливия. Она трясла меня за плечи и рыдала навзрыд. — Жива…жива… — обнимает меня, продолжая плакать, не обращая внимания, что на неё льётся вода. — Я так испугалась…
—Успокойся, всё со мной нормально, уснула, наверное… — пытаюсь успокоить рыдающую подругу.
— Нормально? — Отстраняется она и тут же выключает воду. — На полу кровь, вода холодная хлещет, и ты... — Оливия вновь всхлипнула. — У меня чуть сердце не остановилось, когда тебя увидела бледную с посиневшими губами! — Странно, я даже не почувствовала, что прохладную воду включила. — Думала, что ты наложила руки на себя.
— У меня носом кровь пошла, это обычное дело. С чего вдруг ты решила, что я покончу с собой? — спрашиваю, пытаясь встать, вот чёрт, в ногах ещё слабость.
— Давай помогу… — протягивает мне руки. — Дорогая, мне так… жаль… Я как увидела видео с интервью его жены, к тебе сразу рванула. Я видела, как ты на него смотрела, любишь ты его…
Уже нет, как ни странно. Я совсем ничего не чувствую к нему, полнейшее безразличие… Боль, что терзала меня, исчезла, осталась лишь пустота, чувствую себя оболочкой без души. И мне это нравится. Возможно, это временный эффект, но я буду наслаждаться каждой секундой этого состояния.
— Всё хорошо, видишь, я живая, здоровая… Хватит плакать. — Наконец выбравшись из ванной, вновь попыталась её успокоить, вытираясь сухим полотенцем. — Тебе тоже переодеться не мешало.
— Хорошо? — покачала она головой. — В зеркало посмотри, ты же похудела! А глаза, ты посмотри, какие они пустые. Ты другая стала... Как такое возможно? Что этот изверг с тобой сделал?
Я даже смотреть не стала, знала, что выгляжу погано. Но это уже не имеет значения, если я и похудела, так это минимум два килограмма, на это не стоит обращать внимания. А сейчас срочно спать, завтра мне нужно быть как огурчик.
— Ничего не сделал, в случившемся только моя вина. Давай сегодня не будем о нём.
Оливия вновь всхлипнула и, продолжая качать головой, направилась в комнату, чтобы сменить одежду. Хорошо, что она не все забрала вещи, когда от меня съезжала на съёмную квартиру, рядом с моей галереей. Она не хотела тратить время на дорогу, решила рядом с работой поселиться. А потом диплом получит и помчится на свои раскопки в восточные страны, она о них грезит с ранних лет. Жаль, мне нравилось, как она справлялась со своими обязанностями, такого ответственного работника тяжело будет найти. Да и куда она собралась, меня заставляет волноваться, Ближний Восток до сих пор одна из горячих точек на нашей планете. А ещё её ангельская внешность, с белыми как снег волосами, точно прибавит там проблем. Ладно, потом попытаюсь отговорить от этой рисковой затеи. Пока я размышляла о подруге, не заметила, как пришла в комнату и трясущимися от холода руками натянула пижаму.
— Бегом под одеяло, ты же окоченела.
— Вначале убрать нужно кровь…
— Я сама уберу, а ты в постель ложись, ещё не хватало воспаление лёгких тебе заработать.
Спорить не стала, легла, сил реально не было, да и болеть мне никак сейчас нельзя. Подруга, продолжая сокрушаться, укрыла меня двумя одеялами, и, пока она убирала за мной, я принялась обдумывать план за завтра.
Сашку втягивать не стоит, он может Ване проболтаться. А вот с помощью его можно оттянуть время, вернее, ввести по срокам в заблуждение Малиновского. Попрошу ещё мне дать время на раздумье, а согласие дам, только когда уже буду на полпути домой. Раньше не стоит, если Ваня прознает, сто процентов поломает мои планы. А уже когда доберусь до родины, займусь переговорами с художниками, один уже есть — Алиса. Она мне не откажет. Идеальный вариант — совместить работу и встречу с родными, это будет мне на пользу. Только осталось придумать, каким способом мне бежать, если сейчас билет куплю, сразу вычалят. На машине и пытаться не стоит, за мной же следят. Вот зачем ему это всё? Кому нужны эти жертвы? Мне так точно ничего от этого человека не нужно.
— Чёрт! — тяжко выдохнула я, понимая, что ситуация не из простых. И я сейчас не в состоянии здраво мыслить. А времени на разработку плана катастрофическим не хватает.
— Мир, тебе плохо? — услышала взволнованный голос подруги. — Я чай принесла с ромашкой и мёдом, всё как ты меня учила. На, выпей.
— Спасибо. — Беря кружку их её рук, поблагодарила вовремя появившуюся подругу. Это просто удача, что у неё ещё мои ключи от квартиры остались. — Что бы я без тебя делала.
Она не ответила, подождала, когда я выпью чай, забрала кружку и, выключив свет, удалилась в кухню. А я так и осталась сидеть, словно застывшая статуя, смотря в одну точку. И ни одной мысли. Везде пустота. Очнулась, когда скрипнула постель и тёплые руки обняли меня.
— Не переживай, всё наладится. А сплетни через неделю-другую стихнут, так всегда бывает. Да и кто тебя знает, не поверят в эту чушь. — Словно ребёнка, принялась меня утешать, как я четыре года назад, когда её мама и сестра-близнец погибли в автокатастрофе. Она чуть с ума не сошла тогда от горя. Я боялась оставлять одну, девушка была сломлена, а потом и дедушка следом ушёл. Остался только отчим, с которым она не очень ладит. — Ты сама говорила, что после кромешной тьмы всегда наступает рассвет.
— Говорила… — вторю ей и вздрагиваю, чувствуя влагу на плече. — Не плачь. — Теперь я её обнимаю.
— Не буду… — отвечает надломленным голосом и продолжает тихо плакать.
— Оливия, всё будет хорошо, не плачь.
— Это последствие стресса. Я как тебя увидела, чуть чувств не лишилась. У меня же, кроме тебя, никого нет. Я бы уже не оправилась, если бы потеряла и тебя. Что же это за мир такой, когда такие хорошие люди страдают, а подлецы живут припеваючи? Где справедливость?
— Этот вопрос человечество задаёт на протяжении всего своего существования, и никто на него так ответа и не нашёл. Не забивай себе этим голову. Давай спать, завтра много предстоит сделать.
Мы улеглись, и, переплетя пальцы рук, молча каждая думала о своём. Не знаю, о чём Оливия размышляла, а я поняла, что, в отличие от неё, счастливица. У меня замечательная семья, друзья, работа. А то, что с любовью не срослось, ну не судьба, бывает.
— Мир… — сжала мою руку, пытаясь этим привлечь внимание. — А что завтра нужно сделать?
— Мне нужно уехать на родину, и лучший день для этого будет послезавтра.
— А почему не завтра?
— Думаю, меня Ваня будет усиленно пасти. Не спрашивай почему, сама не могу найти ответ.
— А… — протянула она. — Я поняла, ты решила уйти, чтобы они могли помириться. Благородно, но, если любишь — глупо.
— Поверь, это лучшее, что я могу сделать в этом случае.
— Ладно. — Не стала она спорить. — Если нужна помощь, рассчитывай на меня. Я всё возможное для тебя сделаю.
А это идея! Как говорится: не имей сто рублей, а имей сто друзей.
— У тебя есть тот, кто может до последнего момента билет на самолёт придержать? — Поинтересовалась, так как в памяти всплыло, что у неё кто-то в аэропорту из знакомых работает.
— Разумеется, имеются такие люди, я же якобы дочь мэра, у меня много где есть знакомые. Просто я никогда не пользовалась благами родни, но ради тебя готова сделать исключение. Я как поняла, всё это нужно срочно?
— Ты не поверишь, помощь будет нужна, и не только твоя, но и Патрика…
— А журналюга-то тебе зачем? — она даже приподнялась, но руку мою не выпустила.
— Мне понадобится не только он. Завтра всё расскажу…
— Вот же… Как тут уснёшь, когда такие шпионские страсти намечаются? Но я определённо в деле, никогда в таком не участвовала! — тихо захихикала она.
Эх… Если бы она знала правду. Ведь даже и не догадывается, что страсти-то реально со шпионским запашком. А жизнь-то налаживаться. С этими мыслями я и отрубилась, надеюсь, Оливия последовала моему примеру.
Глава 8
После встречи с Соловьёвым злой, как тысяча чертей, примчался домой. Нужно было срочно выпить кофе, чтобы взбодриться к встрече с Люцифером, устал как собака, практически не спал сутки. Я когда-нибудь убью это исчадье ада, достал со своими выкрутасами. Его счастье, что он мне как брат, иначе прибил бы нахрен. Ведь знает моё слабое место и бессовестно пользуется этим. Вот какого нужно было Миру впутывать? Она же ещё девочка совсем, чистая, не потеряла веру в людей и прекрасное. А её попросту использовали, чтобы на меня надавить. Уверен, Сашка подсказал, как меня можно уломать принять участие в этой операции. Я бы даже согласился последний раз поработать с Инессой, лишь бы Миру не трогали. Поздно, назад уже не отыграешь, маховик запущен. Прости, котёнок, что не уберёг тебя от этого дерьма… Звонок в дверь вырвал меня из раздумий, чертыхнувшись, что так и не попил кофе, пошёл открывать рисковому.
— Что лыбишься, змеёныш! — это были первые слова, когда я увидел ехидную улыбку Сашки.
— Рад видеть, соскучился, задумал пакость, или... Выбирай любой вариант ответа. — Проходя мимо меня, принялся, как обычно, умничать.
— Виделись уже. А о пакостях ты всегда думаешь. Кофе будешь? — Пошёл в кухню, не дожидаясь, что ответит шутник.
— Мне с корицей… — заглядывая через плечо, всё тем же ехидным голосом попросил. Я молча налил кофе, достал пакетик корицы и в таком виде отдал пряность этому наглецу.
— Вам, может, ещё въеб*ть, чтобы уж напиток был оригинальным? Корица как-то банально… — Тот лишь фыркнул и, скривившись, сам добавил себе её.
— Я тут для тебя стараюсь, а ты… — покачал он головой с упрёком, смотря на меня.
— О… я оценил. — Бросил чашку с недопитым кофе и ушёл в комнату, чтобы успокоиться. Безумно хочется ему врезать. Сел на диван и, включив музыку, попытался расслабиться.
— Вот чего ты злишься? Расклад ведь шикарный получается. Ты на Мире женишься, причём и напрягаться не нужно…
— Я бы и так женился. Говори, что тебе нужно и вымётывайся, видеть тебя не могу.
— Вань, согласен, насчёт любовников перегнул палку. Но, извини, по-другому не мог заставить тебя прочувствовать на своей шкуре, каково было Мире, когда она видела твой сексуальный загул.
Сексуальный загул? Я чудом зло не рассмеялся. Но опровергать не стал, не знают они всего, и чёрт с ними, пусть думают, что хотят. Не спорю, вначале я пытался таким способом избавиться от наваждения, но быстро понял, что не помогает. Я нашёл другой способ: уезжал в город и с головой уходил в работу, только так я мог держать свою похоть в узде.
Я же Миру с младенчества знаю, помню, как первый раз взял её на руки. Она посмотрела на меня и улыбнулась, на душе стало вдруг так… хорошо, словно ангел коснулся меня крылом, никогда такого не чувствовал.
