Дом казался всё дальше, а рядом с ним всё громче звучал хор голосов — настоящих и мнимых, знакомых и чужих. Это были голоса прошлого, и каждый из них открывал перед ним дверь в новое «здесь» и новое «сейчас».
Арсен уверенно шёл домой. После десятков встреч и переходов он понял простую вещь: пока он молчит и не отвечает ни на один вопрос, пока не вступает в разговор — всё остаётся на своих местах. Мир привычный, знакомый до мелочей. Скамейки в парке те же, асфальт с трещинами, двор с облупившимися стенами.
Он знал, куда идёт. Каждый поворот, каждый перекрёсток отзывался в памяти уверенностью: здесь я рос, здесь я ходил тысячу раз. Всё казалось родным именно потому, что никто не пытался его увлечь в диалог.
Он ловил на себе взгляды прохожих, слышал обрывки чужих разговоров, но держал рот на замке, словно это был его спасательный круг. Ни слова, ни намёка на участие. Только тишина — и благодаря ей ткань реальности оставалась ровной.
И чем ближе он подходил к дому, тем сильнее ощущал странное открытие: иногда молчание — самый надёжный якорь.
Наконец Арсен поднялся по знакомой лестнице и достал ключи. Замок щёлкнул привычным скрипом, дверь поддалась — и он оказался в своей квартире. Ничего необычного: та же полка с книгами, кружка на столе, оставленная с утра, шум соседского телевизора за стенкой. Всё было таким обыденным, что сердце Арсена впервые за день оттаяло.
Он поставил чайник и сел на диван, прислушиваясь к тишине. В этой тишине не было ни чужих голосов, ни чужих миров — только он и его комната.
Но стоило мыслим улечься, как в голове снова зазвучала цепочка сегодняшних событий. Одно знакомство — и мир дрогнул. Второе — и он оказался в другой истории. Третье — и будущее раскрылось перед ним, словно витрина. Случайность? Нет. Система.
«Если разговоры с незнакомцами открывает двери, — размышлял он, глядя в окно на сумерки, — значит, важны не только случайные люди, с которыми я говорил. А тут важно выяснить почему я попадаю в инные миры. Что если попробовать с теми, кто для меня дорог? С друзьями. С семьёй. Их эмоции сильнее, чем у незнакомцев. Значит, и переход либо будет… глубже либо вообще перехода не будет»!
Мысль захватила его, и он почувствовал лёгкий холодок по спине.
Это было похоже на приглашение в опасную игру, но Арсен уже знал: остановиться он не сможет.
Вечер прошёл удивительно обыденно. Арсен поужинал тем, что оставалось в холодильнике, включил телевизор и лениво щёлкал каналы. Все новости казались скучными и предсказуемыми: пробки на дорогах, очередные обещания политиков, реклама лекарств. Никаких суперскоростных дронов, никаких голограмм из будущего века, никаких советских лозунгов.
Перед сном он машинально проверил телефон, пролистал ленту новостей и переписку. Там тоже не было ничего необычного. Привычный мир словно укутал его серым одеялом, и от этого становилось даже уютно.
Лёжа в кровати, он долго смотрел в потолок. Сегодняшние странствия мелькали перед глазами как калейдоскоп, но сон подкрался незаметно и забрал его без сопротивления. И впервые за день не было никаких переходов — только тёплая, почти детская дрема.
Утро встретило его мягким светом и привычным шумом улицы за окном. Арсен потянулся, сел на кровати и первым делом включил телефон. В списке контактов высветились знакомые имена: родители, старый друг Игорь, сосед по институту Саша, бывшая девушка, коллеги по работе.
Он смотрел на эти имена и думал:
«Кого навестить первым? Чьи эмоции будут сильнее? С кем разговор способен открыть не просто калейдоскоп, а что-то большее?»
Он понимал: выбор нужно сделать осторожно.
Арсен долго прокручивал в голове имена из списка. Родители — слишком рискованно: он боялся сразу вызвать слишком сильный переход и потеряться, но правда только если такой переход произойдёт, ведь пока только было общение с незнакомцами после которого происхожили сдвиги реальностей. С бывшей девушкой — слишком личное, и воспоминания там ещё болели. Коллеги? Слишком буднично.
Он остановился на Игоре. Старый друг, с которым они вместе росли в одном дворе, потом учились в институте. Давно не виделись, только иногда обменивались редкими сообщениями. Встреча с ним могла быть и простой, и насыщенной эмоциями одновременно.
Арсен быстро оделся, захватил куртку и вышел на улицу. Утро было обычным: серое небо, редкие машины на дороге, люди спешили на работу, кто-то нёс детей в садик. Всё казалось невероятно привычным.
Он шёл по знакомому маршруту: через двор, где когда-то гонял мяч с Игорем и другими ребятами; мимо старого киоска, который теперь превратился в стеклянную кофейню; мимо остановки, где школьниками они стояли, споря о музыке и фильмах.
Арсен ловил на себе взгляды прохожих, слышал чужие голоса, но держал рот на замке. Он уже понял правило: пока молчит — всё остаётся как есть. Поэтому он шёл в молчаливом коконе, сдерживая любое слово, будто оно могло стать спусковым крючком.
Чем ближе он подходил к дому Игоря, тем яснее ощущал: здесь начнётся новое испытание. Потому что разговор с другом не будет случайным — он будет настоящим. А значит, и переход — куда мощнее.
Дом Игоря стоял на том же месте, где и много лет назад, но выглядел уже иначе: свежая краска на фасаде, новые окна, аккуратная детская площадка во дворе. Арсен остановился на секунду, глубоко вдохнул и поднялся по лестнице.
На третьем этаже он нажал знакомый звонок. За дверью послышались шаги, потом щёлкнул замок.
Дверь приоткрылась, и в проёме показался Игорь. Он почти не изменился — те же широкие плечи, живая улыбка, только волосы чуть поредели, да под глазами залегли тени усталости.
— Арс! — воскликнул он, и в голосе было искреннее удивление и радость. — Да ладно, это ты? Сколько лет прошло!
Арсен невольно улыбнулся.
— Давно… слишком давно. Решил зайти, вспомнить старые времена.
Игорь распахнул дверь шире.
— Ну заходи же! Сейчас чай поставим. Ты мне расскажешь, куда пропал. У меня, кстати, тоже есть что рассказать.
Арсен переступил порог и почувствовал, как воздух вокруг будто стал плотнее. Он уже знал: разговор начался, и где-то в глубине реальности дрогнула невидимая струна.
Кухня у Игоря была тёплой и уютной, пахло чаем и свежим хлебом. Они сидели за столом, смеялись над школьными историями, вспоминали, как вместе сбегали с уроков, как спорили о музыке, как мечтали о будущем.
— Помнишь, как мы хотели открыть свою студию? — сказал Игорь, улыбаясь. — Записывать песни, гастролировать.
Арсен кивнул.
— Да, а в итоге пошли по разным дорогам. Но всё равно… кажется, будто это было вчера.
И тут Арсен ощутил знакомое напряжение. Воспоминания были слишком живыми, эмоции — слишком настоящими. Словно их слова отрывали пласт за пластом, и где-то под ними скрывался другой слой.
Взгляд Игоря на миг потускнел, и Арсен понял: ткань реальности снова дрожит.
В следующее мгновение всё вокруг изменилось. Кухня исчезла. Вместо неё — просторная комната, заваленная гитарами, усилителями, афишами. На стенах висели фотографии: двое молодых мужчин на сцене, под яркими прожекторами, толпа зрителей внизу. Но Арсен точно помнил он никогда не участвовал в самодеятельности. Арсен застыл. На снимках были они. Он и Игорь. Но не такие, как сейчас — а другие версии самих себя: уверенные, успешные, музыканты, которых знала толпа.
Шум толпы который доносился из соседней комнаты напрягал. А за дверью доносился гул — музыка, аплодисменты, выкрики фанатов.
Игорь медленно поднялся со стула, потрясённый.
— Чёрт… Это… мы?
Арсен смотрел на собственное лицо на плакате — и не находил слов.
Арсен ещё несколько секунд смотрел на афиши и фотографии, на плакаты, где сияло его собственное лицо рядом с лицом Игоря. В груди всё сжалось от странной смеси гордости и тревоги.
Игорь открыл рот, будто хотел что-то сказать, но Арсен не дал ему этой возможности. Он поднялся, натянуто улыбнулся и произнёс:
— Ладно, друг… спасибо за чай. Мне пора.
Не дожидаясь ответа, он шагнул к двери и вышел в коридор. И в тот же миг шум толпы оборвался, плакаты исчезли, гитары растаяли, а вместо них вернулись знакомые стены подъезда. Всё снова было обычным, привычным до мельчайших деталей.
Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Холодный ветер обдал лицо, и Арсен почувствовал, что сердце бьётся слишком быстро.
Он больше не сомневался: разговоры действительно открывают двери. Но теперь он знал и другое — чтобы не утонуть в чужих мирах, иногда нужно просто вовремя остановиться.
На улице Арсен замедлил шаг. Вечер был прохладный, но мысли кипели так, будто внутри у него горел огонь. Он ясно понял: Игорь ничем не отличался от незнакомцев. Стоило завязать искренний разговор — и реальность начинала вибрировать, а потом рушиться и собираться в новом виде. Родной друг, случайный прохожий, подросток или продавец буклетов — не имело значения. Система работала одинаково.
«Значит, и с родственниками будет то же самое, — рассуждал он. Хотя может и нет надо всё проверить. — Любая эмоция — и я увижу иной мир. Только там связь ещё сильнее. Семья — это воспоминания, привязанность, годы. Там переход может быть… куда мощнее».
Он перебирал варианты. Мама — слишком опасно: эмоции будут слишком глубокими. Отец — давний авторитет, и разговор с ним способен вырвать почву из-под ног. Бабушка — хранительница старых историй, может унести в такие времена, о которых он только читал в книгах.
Арсен шагал знакомыми улицами, но в его голове разворачивалась целая карта будущих испытаний. Он понимал: нужно выбирать осторожно, шаг за шагом. Один неверный разговор — и он окажется там, откуда не вернётся.
Он поднял голову. Перед ним уже темнело небо, зажигались первые фонари. Дом был рядом, но он знал: рано или поздно придётся решиться — и пойти не к другу, а к семье.
Арсен шёл неспешно, стараясь дышать глубже, чтобы успокоить сбившееся дыхание. Город был совершенно обычен: серые пятиэтажки, редкие вывески магазинов, тёплый свет из окон. На детской площадке резвились двое мальчишек, мать сидела на лавочке и листала телефон. Ветер качал фонарные столбы, и в их мягком свете всё казалось по-домашнему знакомым, как всегда. Эти мелочи будто нарочно проверяли его — *реальность вернулась?* Он прислушался: ни странных шумов, ни всполохов света, ни искажённых плакатов. Всё было на месте. Всё было… своим.
Но мысль о том, что произошло днём, не отпускала. Он перебирал возможные шаги. С кем проверить следующую гипотезу? Мама? Слишком много чувств, слишком рискованно. Отец? Слишком тяжёлый разговор — утащит слишком глубоко. И тут в памяти всплыло лицо бабушки — спокойное, морщинистое, но всегда ясное. Она любила рассказывать истории: про войну, про деревню, про то, как в её молодости выглядел город. Разговор с ней мог быть мягким, размеренным. И если переход и случится, то он будет связан с прошлым, с корнями, а не с бурей чужих эмоций.
Он почувствовал, как внутри стало легче. Решение словно само выкристаллизовалось: «Да. Сначала бабушка. Это безопаснее всего. И если кто-то сможет подсказать мне, что происходит на самом деле, так это она». Арсен зашагал быстрее, огибая знакомые дворы. Ночь опускалась на город, но путь казался чётким и ясным — впереди его ждал новый эксперимент.
Бабушка жила в старой двухкомнатной квартире, где всё оставалось неизменным десятилетиями: тяжёлые ковры на стенах, аккуратно сложенные стопки газет на табуретке, и запах травяного чая, будто пропитавший воздух навсегда.
— Арсенька, наконец-то! — улыбнулась она, открывая дверь. — Ты всё реже заходишь. Проходи, садись.
Он сел за знакомый круглый стол. Бабушка поставила перед ним кружку с чаем и тарелку печенья. Разговор потёк сам собой: о делах, о работе, о том, как всё быстро меняется вокруг. Арсен ловил каждое её слово, прислушивался к себе и наблюдал мир вокруг— *будет ли переход ил всё останется прежним?*
— Знаешь, — вдруг сказала она, глядя на него серьёзно, — иногда я думаю: а что если бы мы жили иначе? В другой стране, в другое время. Может, я была бы другой женщиной, а ты — другим человеком.
Эти слова задели его глубже, чем он ожидал. И в тот же миг всё вокруг дрогнуло. Ковёр на стене начал перебираться в геометрические узоры, газеты обернулись блестящими планшетами, а кружка с чаем стала прозрачным стаканом, наполненным яркой жидкостью, светящейся изнутри. Арсен вздрогнул — напротив него сидела бабушка, но… совсем иная. Моложе лет на тридцать, в строгом костюме, с блестящими глазами. Она смотрела на него иначе, будто знала его не как внука, а как коллегу. И всё её возвраст был прежним вот только она сама сильно изменилась. Он взглянул на своё отражение в стекле шкафчика — и сердце ухнуло: вместо него самого смотрел мужчина лет сорока, уверенный, сдержанный, в дорогом костюме янво стоимостью несколько тысяч евро. У него сроду не было таких денег...Но Арсен узнал себя своё тело. Вот только облик шокировалю
Они оба поняли одновременно посмотрели друг на друга. А Арсен он опять в зеркало это были опять*другие версии самих себя* первая была у Игоря где он звезда эстрады, и вот вторая мужчины в дорогом костюме.
Арсен моргнул — и будто протрезвел. Перед ним сидела бабушка, только слишком молодая, и дело не в возрасте он был прежним, а в том что слишком чужая. Слова уже вертелись на языке, но он почувствовал, что задерживаться опасно: ещё миг, и его окончательно увлечёт в этот новый пласт реальности.
Он резко поднялся.
— Спасибо, бабушка… я пойду, у меня дела, — произнёс он, не давая себе времени на сомнения.
Она улыбнулась, как будто ничего странного не происходило.
— Конечно, Арсенька. Береги себя.
Дверь хлопнула за его спиной, и… мир собрался обратно. Ковры снова были коврами, чай снова пах мятой, лестничная клетка снова скрипела под ногами. Всё вернулось в привычный порядок. На улице дул прохладный вечерний ветер, обдувал лицо, и это ощущение было таким обычным, что почти болезненно радовало. Арсен замер на мгновение, глубоко вдохнул и подумал:
«Да, с семьёй тоже работает. Любой разговор — это дверь. Но я всё ещё успеваю выходить обратно, если вовремя остановиться. Хотя останься я на часок может вышел бы миллионером».
Он пошёл по дороге домой, уже зная: впереди его ждут ещё более сложные проверки самого себя. Арсен шёл по знакомой улице, и каждый шаг отдавался эхом в голове. Он уже видел закономерность, но только теперь она вырисовывалась яснее.
«Незнакомцы… они открывают двери в чужие миры. Каждый разговор — это словно билет в реальность, где их истории продолжаются по-другому. А родственники и близкие — это другое. С ними связана моя память, мои чувства, годы жизни. Значит, через них я попадаю в миры, где меняются именно их судьбы… и вместе с ними моя».
Он вспомнил Игоря и тот странный мир, где они были знаменитыми музыкантами. Теперь — бабушка, молодая, уверенная, другая. Это не были случайные изменения, нет — это были версии их жизней, которые могли бы случиться.
Арсен замедлил шаг, поднял взгляд на окна домов, где горел уютный свет.
«Значит, я вижу не просто фантазии. Я вижу — как могло бы быть. И чем ближе человек к моей жизни, тем сильнее мир втягивает меня. Это уже не случайность, это — система».
В груди зародился лёгкий холодок: если всё так, то каждая встреча с родными могла превратиться в испытание. Но в то же время именно там, среди множества вариантов, могла таиться и разгадка.
Арсен уверенно шёл домой. После десятков встреч и переходов он понял простую вещь: пока он молчит и не отвечает ни на один вопрос, пока не вступает в разговор — всё остаётся на своих местах. Мир привычный, знакомый до мелочей. Скамейки в парке те же, асфальт с трещинами, двор с облупившимися стенами.
Он знал, куда идёт. Каждый поворот, каждый перекрёсток отзывался в памяти уверенностью: здесь я рос, здесь я ходил тысячу раз. Всё казалось родным именно потому, что никто не пытался его увлечь в диалог.
Он ловил на себе взгляды прохожих, слышал обрывки чужих разговоров, но держал рот на замке, словно это был его спасательный круг. Ни слова, ни намёка на участие. Только тишина — и благодаря ей ткань реальности оставалась ровной.
И чем ближе он подходил к дому, тем сильнее ощущал странное открытие: иногда молчание — самый надёжный якорь.
Наконец Арсен поднялся по знакомой лестнице и достал ключи. Замок щёлкнул привычным скрипом, дверь поддалась — и он оказался в своей квартире. Ничего необычного: та же полка с книгами, кружка на столе, оставленная с утра, шум соседского телевизора за стенкой. Всё было таким обыденным, что сердце Арсена впервые за день оттаяло.
Он поставил чайник и сел на диван, прислушиваясь к тишине. В этой тишине не было ни чужих голосов, ни чужих миров — только он и его комната.
Но стоило мыслим улечься, как в голове снова зазвучала цепочка сегодняшних событий. Одно знакомство — и мир дрогнул. Второе — и он оказался в другой истории. Третье — и будущее раскрылось перед ним, словно витрина. Случайность? Нет. Система.
«Если разговоры с незнакомцами открывает двери, — размышлял он, глядя в окно на сумерки, — значит, важны не только случайные люди, с которыми я говорил. А тут важно выяснить почему я попадаю в инные миры. Что если попробовать с теми, кто для меня дорог? С друзьями. С семьёй. Их эмоции сильнее, чем у незнакомцев. Значит, и переход либо будет… глубже либо вообще перехода не будет»!
Мысль захватила его, и он почувствовал лёгкий холодок по спине.
Это было похоже на приглашение в опасную игру, но Арсен уже знал: остановиться он не сможет.
Вечер прошёл удивительно обыденно. Арсен поужинал тем, что оставалось в холодильнике, включил телевизор и лениво щёлкал каналы. Все новости казались скучными и предсказуемыми: пробки на дорогах, очередные обещания политиков, реклама лекарств. Никаких суперскоростных дронов, никаких голограмм из будущего века, никаких советских лозунгов.
Перед сном он машинально проверил телефон, пролистал ленту новостей и переписку. Там тоже не было ничего необычного. Привычный мир словно укутал его серым одеялом, и от этого становилось даже уютно.
Лёжа в кровати, он долго смотрел в потолок. Сегодняшние странствия мелькали перед глазами как калейдоскоп, но сон подкрался незаметно и забрал его без сопротивления. И впервые за день не было никаких переходов — только тёплая, почти детская дрема.
Утро встретило его мягким светом и привычным шумом улицы за окном. Арсен потянулся, сел на кровати и первым делом включил телефон. В списке контактов высветились знакомые имена: родители, старый друг Игорь, сосед по институту Саша, бывшая девушка, коллеги по работе.
Он смотрел на эти имена и думал:
«Кого навестить первым? Чьи эмоции будут сильнее? С кем разговор способен открыть не просто калейдоскоп, а что-то большее?»
Он понимал: выбор нужно сделать осторожно.
Арсен долго прокручивал в голове имена из списка. Родители — слишком рискованно: он боялся сразу вызвать слишком сильный переход и потеряться, но правда только если такой переход произойдёт, ведь пока только было общение с незнакомцами после которого происхожили сдвиги реальностей. С бывшей девушкой — слишком личное, и воспоминания там ещё болели. Коллеги? Слишком буднично.
Он остановился на Игоре. Старый друг, с которым они вместе росли в одном дворе, потом учились в институте. Давно не виделись, только иногда обменивались редкими сообщениями. Встреча с ним могла быть и простой, и насыщенной эмоциями одновременно.
Арсен быстро оделся, захватил куртку и вышел на улицу. Утро было обычным: серое небо, редкие машины на дороге, люди спешили на работу, кто-то нёс детей в садик. Всё казалось невероятно привычным.
Он шёл по знакомому маршруту: через двор, где когда-то гонял мяч с Игорем и другими ребятами; мимо старого киоска, который теперь превратился в стеклянную кофейню; мимо остановки, где школьниками они стояли, споря о музыке и фильмах.
Арсен ловил на себе взгляды прохожих, слышал чужие голоса, но держал рот на замке. Он уже понял правило: пока молчит — всё остаётся как есть. Поэтому он шёл в молчаливом коконе, сдерживая любое слово, будто оно могло стать спусковым крючком.
Чем ближе он подходил к дому Игоря, тем яснее ощущал: здесь начнётся новое испытание. Потому что разговор с другом не будет случайным — он будет настоящим. А значит, и переход — куда мощнее.
Дом Игоря стоял на том же месте, где и много лет назад, но выглядел уже иначе: свежая краска на фасаде, новые окна, аккуратная детская площадка во дворе. Арсен остановился на секунду, глубоко вдохнул и поднялся по лестнице.
На третьем этаже он нажал знакомый звонок. За дверью послышались шаги, потом щёлкнул замок.
Дверь приоткрылась, и в проёме показался Игорь. Он почти не изменился — те же широкие плечи, живая улыбка, только волосы чуть поредели, да под глазами залегли тени усталости.
— Арс! — воскликнул он, и в голосе было искреннее удивление и радость. — Да ладно, это ты? Сколько лет прошло!
Арсен невольно улыбнулся.
— Давно… слишком давно. Решил зайти, вспомнить старые времена.
Игорь распахнул дверь шире.
— Ну заходи же! Сейчас чай поставим. Ты мне расскажешь, куда пропал. У меня, кстати, тоже есть что рассказать.
Арсен переступил порог и почувствовал, как воздух вокруг будто стал плотнее. Он уже знал: разговор начался, и где-то в глубине реальности дрогнула невидимая струна.
Кухня у Игоря была тёплой и уютной, пахло чаем и свежим хлебом. Они сидели за столом, смеялись над школьными историями, вспоминали, как вместе сбегали с уроков, как спорили о музыке, как мечтали о будущем.
— Помнишь, как мы хотели открыть свою студию? — сказал Игорь, улыбаясь. — Записывать песни, гастролировать.
Арсен кивнул.
— Да, а в итоге пошли по разным дорогам. Но всё равно… кажется, будто это было вчера.
И тут Арсен ощутил знакомое напряжение. Воспоминания были слишком живыми, эмоции — слишком настоящими. Словно их слова отрывали пласт за пластом, и где-то под ними скрывался другой слой.
Взгляд Игоря на миг потускнел, и Арсен понял: ткань реальности снова дрожит.
В следующее мгновение всё вокруг изменилось. Кухня исчезла. Вместо неё — просторная комната, заваленная гитарами, усилителями, афишами. На стенах висели фотографии: двое молодых мужчин на сцене, под яркими прожекторами, толпа зрителей внизу. Но Арсен точно помнил он никогда не участвовал в самодеятельности. Арсен застыл. На снимках были они. Он и Игорь. Но не такие, как сейчас — а другие версии самих себя: уверенные, успешные, музыканты, которых знала толпа.
Шум толпы который доносился из соседней комнаты напрягал. А за дверью доносился гул — музыка, аплодисменты, выкрики фанатов.
Игорь медленно поднялся со стула, потрясённый.
— Чёрт… Это… мы?
Арсен смотрел на собственное лицо на плакате — и не находил слов.
Арсен ещё несколько секунд смотрел на афиши и фотографии, на плакаты, где сияло его собственное лицо рядом с лицом Игоря. В груди всё сжалось от странной смеси гордости и тревоги.
Игорь открыл рот, будто хотел что-то сказать, но Арсен не дал ему этой возможности. Он поднялся, натянуто улыбнулся и произнёс:
— Ладно, друг… спасибо за чай. Мне пора.
Не дожидаясь ответа, он шагнул к двери и вышел в коридор. И в тот же миг шум толпы оборвался, плакаты исчезли, гитары растаяли, а вместо них вернулись знакомые стены подъезда. Всё снова было обычным, привычным до мельчайших деталей.
Он спустился по лестнице и вышел на улицу. Холодный ветер обдал лицо, и Арсен почувствовал, что сердце бьётся слишком быстро.
Он больше не сомневался: разговоры действительно открывают двери. Но теперь он знал и другое — чтобы не утонуть в чужих мирах, иногда нужно просто вовремя остановиться.
На улице Арсен замедлил шаг. Вечер был прохладный, но мысли кипели так, будто внутри у него горел огонь. Он ясно понял: Игорь ничем не отличался от незнакомцев. Стоило завязать искренний разговор — и реальность начинала вибрировать, а потом рушиться и собираться в новом виде. Родной друг, случайный прохожий, подросток или продавец буклетов — не имело значения. Система работала одинаково.
«Значит, и с родственниками будет то же самое, — рассуждал он. Хотя может и нет надо всё проверить. — Любая эмоция — и я увижу иной мир. Только там связь ещё сильнее. Семья — это воспоминания, привязанность, годы. Там переход может быть… куда мощнее».
Он перебирал варианты. Мама — слишком опасно: эмоции будут слишком глубокими. Отец — давний авторитет, и разговор с ним способен вырвать почву из-под ног. Бабушка — хранительница старых историй, может унести в такие времена, о которых он только читал в книгах.
Арсен шагал знакомыми улицами, но в его голове разворачивалась целая карта будущих испытаний. Он понимал: нужно выбирать осторожно, шаг за шагом. Один неверный разговор — и он окажется там, откуда не вернётся.
Он поднял голову. Перед ним уже темнело небо, зажигались первые фонари. Дом был рядом, но он знал: рано или поздно придётся решиться — и пойти не к другу, а к семье.
Арсен шёл неспешно, стараясь дышать глубже, чтобы успокоить сбившееся дыхание. Город был совершенно обычен: серые пятиэтажки, редкие вывески магазинов, тёплый свет из окон. На детской площадке резвились двое мальчишек, мать сидела на лавочке и листала телефон. Ветер качал фонарные столбы, и в их мягком свете всё казалось по-домашнему знакомым, как всегда. Эти мелочи будто нарочно проверяли его — *реальность вернулась?* Он прислушался: ни странных шумов, ни всполохов света, ни искажённых плакатов. Всё было на месте. Всё было… своим.
Но мысль о том, что произошло днём, не отпускала. Он перебирал возможные шаги. С кем проверить следующую гипотезу? Мама? Слишком много чувств, слишком рискованно. Отец? Слишком тяжёлый разговор — утащит слишком глубоко. И тут в памяти всплыло лицо бабушки — спокойное, морщинистое, но всегда ясное. Она любила рассказывать истории: про войну, про деревню, про то, как в её молодости выглядел город. Разговор с ней мог быть мягким, размеренным. И если переход и случится, то он будет связан с прошлым, с корнями, а не с бурей чужих эмоций.
Он почувствовал, как внутри стало легче. Решение словно само выкристаллизовалось: «Да. Сначала бабушка. Это безопаснее всего. И если кто-то сможет подсказать мне, что происходит на самом деле, так это она». Арсен зашагал быстрее, огибая знакомые дворы. Ночь опускалась на город, но путь казался чётким и ясным — впереди его ждал новый эксперимент.
Бабушка жила в старой двухкомнатной квартире, где всё оставалось неизменным десятилетиями: тяжёлые ковры на стенах, аккуратно сложенные стопки газет на табуретке, и запах травяного чая, будто пропитавший воздух навсегда.
— Арсенька, наконец-то! — улыбнулась она, открывая дверь. — Ты всё реже заходишь. Проходи, садись.
Он сел за знакомый круглый стол. Бабушка поставила перед ним кружку с чаем и тарелку печенья. Разговор потёк сам собой: о делах, о работе, о том, как всё быстро меняется вокруг. Арсен ловил каждое её слово, прислушивался к себе и наблюдал мир вокруг— *будет ли переход ил всё останется прежним?*
— Знаешь, — вдруг сказала она, глядя на него серьёзно, — иногда я думаю: а что если бы мы жили иначе? В другой стране, в другое время. Может, я была бы другой женщиной, а ты — другим человеком.
Эти слова задели его глубже, чем он ожидал. И в тот же миг всё вокруг дрогнуло. Ковёр на стене начал перебираться в геометрические узоры, газеты обернулись блестящими планшетами, а кружка с чаем стала прозрачным стаканом, наполненным яркой жидкостью, светящейся изнутри. Арсен вздрогнул — напротив него сидела бабушка, но… совсем иная. Моложе лет на тридцать, в строгом костюме, с блестящими глазами. Она смотрела на него иначе, будто знала его не как внука, а как коллегу. И всё её возвраст был прежним вот только она сама сильно изменилась. Он взглянул на своё отражение в стекле шкафчика — и сердце ухнуло: вместо него самого смотрел мужчина лет сорока, уверенный, сдержанный, в дорогом костюме янво стоимостью несколько тысяч евро. У него сроду не было таких денег...Но Арсен узнал себя своё тело. Вот только облик шокировалю
Они оба поняли одновременно посмотрели друг на друга. А Арсен он опять в зеркало это были опять*другие версии самих себя* первая была у Игоря где он звезда эстрады, и вот вторая мужчины в дорогом костюме.
Арсен моргнул — и будто протрезвел. Перед ним сидела бабушка, только слишком молодая, и дело не в возрасте он был прежним, а в том что слишком чужая. Слова уже вертелись на языке, но он почувствовал, что задерживаться опасно: ещё миг, и его окончательно увлечёт в этот новый пласт реальности.
Он резко поднялся.
— Спасибо, бабушка… я пойду, у меня дела, — произнёс он, не давая себе времени на сомнения.
Она улыбнулась, как будто ничего странного не происходило.
— Конечно, Арсенька. Береги себя.
Дверь хлопнула за его спиной, и… мир собрался обратно. Ковры снова были коврами, чай снова пах мятой, лестничная клетка снова скрипела под ногами. Всё вернулось в привычный порядок. На улице дул прохладный вечерний ветер, обдувал лицо, и это ощущение было таким обычным, что почти болезненно радовало. Арсен замер на мгновение, глубоко вдохнул и подумал:
«Да, с семьёй тоже работает. Любой разговор — это дверь. Но я всё ещё успеваю выходить обратно, если вовремя остановиться. Хотя останься я на часок может вышел бы миллионером».
Он пошёл по дороге домой, уже зная: впереди его ждут ещё более сложные проверки самого себя. Арсен шёл по знакомой улице, и каждый шаг отдавался эхом в голове. Он уже видел закономерность, но только теперь она вырисовывалась яснее.
«Незнакомцы… они открывают двери в чужие миры. Каждый разговор — это словно билет в реальность, где их истории продолжаются по-другому. А родственники и близкие — это другое. С ними связана моя память, мои чувства, годы жизни. Значит, через них я попадаю в миры, где меняются именно их судьбы… и вместе с ними моя».
Он вспомнил Игоря и тот странный мир, где они были знаменитыми музыкантами. Теперь — бабушка, молодая, уверенная, другая. Это не были случайные изменения, нет — это были версии их жизней, которые могли бы случиться.
Арсен замедлил шаг, поднял взгляд на окна домов, где горел уютный свет.
«Значит, я вижу не просто фантазии. Я вижу — как могло бы быть. И чем ближе человек к моей жизни, тем сильнее мир втягивает меня. Это уже не случайность, это — система».
В груди зародился лёгкий холодок: если всё так, то каждая встреча с родными могла превратиться в испытание. Но в то же время именно там, среди множества вариантов, могла таиться и разгадка.
