Будут тёмные маршруты, где рядом только курсор-друг, и яркие трассы, где разряды скачут по борту, будто молнии вот вот пробьют электронепроницаемую защиту...
Люди станут проще и честнее — потому что в невесомости невозможно носить тяжёлые маски. Станут внимательнее — потому что любая мелочь может спасти. И станут добрее — потому что одна рука, протянутая в открытый космос, значит гораздо больше, чем целые речи.
В будущем, как и Никита, мы будем уметь падать и подниматься, впрочем мы все это умеем, терять всё и снова находить, ругаться, мириться, спасать станции, встречать рассветы там, где рассветы уже давно не сущестуют из-за космического местоположения.
И главное — мы будем идти вперёд всех. Хоть на миллиметр. Хоть на световой год.
Такое будущее не про технологии и не про машины. Оно про тех, кто держит руку на рукояти тяги и всё равно верит, что впереди есть место, где можно остановиться, вдохнуть и сказать:
«Ну что, Микси… полетели дальше?»
Будущее, которое медленно вырастает из всех этих прыжков, станций, порталов и людей, живущих между звёздами, оказывается совсем не таким далёким и фантастическим, как казалось бы. Оно не сверкает идеальной хромированной гладью — наоборот, оно шумное, жаркое, порой хаотичное, как Спарк-Сити в грозу. Оно пахнет озоном, горячим металлом и сожжённым топливом; оно соткано из дружбы дальнобойщиков, из блуждающих маяков утилизации, из тех, кто поднимает станции после катастроф, и тех, кто просто делает свою работу, чтобы всё продолжало вертеться.
В этом будущем никто не живёт один. Даже если ты за тысячи миль от ближайшего человека, рядом всегда есть чей-то сигнал, чей-то позывной, чей-то курсор-помощник вроде Микси, который светится рядом и напоминает — мы все часть одной хрупкой механики, что соединяет станции, миры и судьбы поэтому ты не пропадёшь тебя выручат и придут на помощь ты необходим.
И самое удивительное: никакого пафоса. Будущее строится из сегодняшнего дгя из привычек, мелочей, решений вроде: «заехать за фильтром для кондиционера» или «помочь остановить дрейф грузовика соседа». Из усталых рывков руля, из смеха в эфире, из коротких сообщений после доставки груза. Из неоднократных попыток сделать всё чуть-чуть лучше, чем вчера.
Так выглядит то, к чему мы идём — не громкое, не идеальное, но живое, настоящие, тёплое в своей стальной оболочке.
А Никита? Он всего лишь один из миллионов, кто держит это будущее на ходу. И когда «Буцефал» гасит огни после длинного рейса, а звёзды за стеклом медленно уплывают в боковые мировые течения растоворяяь вл вселной, становится ясно: завтра всё начнётся снова — и в этом есть красота.
Люди станут проще и честнее — потому что в невесомости невозможно носить тяжёлые маски. Станут внимательнее — потому что любая мелочь может спасти. И станут добрее — потому что одна рука, протянутая в открытый космос, значит гораздо больше, чем целые речи.
В будущем, как и Никита, мы будем уметь падать и подниматься, впрочем мы все это умеем, терять всё и снова находить, ругаться, мириться, спасать станции, встречать рассветы там, где рассветы уже давно не сущестуют из-за космического местоположения.
И главное — мы будем идти вперёд всех. Хоть на миллиметр. Хоть на световой год.
Такое будущее не про технологии и не про машины. Оно про тех, кто держит руку на рукояти тяги и всё равно верит, что впереди есть место, где можно остановиться, вдохнуть и сказать:
«Ну что, Микси… полетели дальше?»
Будущее, которое медленно вырастает из всех этих прыжков, станций, порталов и людей, живущих между звёздами, оказывается совсем не таким далёким и фантастическим, как казалось бы. Оно не сверкает идеальной хромированной гладью — наоборот, оно шумное, жаркое, порой хаотичное, как Спарк-Сити в грозу. Оно пахнет озоном, горячим металлом и сожжённым топливом; оно соткано из дружбы дальнобойщиков, из блуждающих маяков утилизации, из тех, кто поднимает станции после катастроф, и тех, кто просто делает свою работу, чтобы всё продолжало вертеться.
В этом будущем никто не живёт один. Даже если ты за тысячи миль от ближайшего человека, рядом всегда есть чей-то сигнал, чей-то позывной, чей-то курсор-помощник вроде Микси, который светится рядом и напоминает — мы все часть одной хрупкой механики, что соединяет станции, миры и судьбы поэтому ты не пропадёшь тебя выручат и придут на помощь ты необходим.
И самое удивительное: никакого пафоса. Будущее строится из сегодняшнего дгя из привычек, мелочей, решений вроде: «заехать за фильтром для кондиционера» или «помочь остановить дрейф грузовика соседа». Из усталых рывков руля, из смеха в эфире, из коротких сообщений после доставки груза. Из неоднократных попыток сделать всё чуть-чуть лучше, чем вчера.
Так выглядит то, к чему мы идём — не громкое, не идеальное, но живое, настоящие, тёплое в своей стальной оболочке.
А Никита? Он всего лишь один из миллионов, кто держит это будущее на ходу. И когда «Буцефал» гасит огни после длинного рейса, а звёзды за стеклом медленно уплывают в боковые мировые течения растоворяяь вл вселной, становится ясно: завтра всё начнётся снова — и в этом есть красота.
