Он лежит в крови своего сменщика, которого знал только в лицо, но это не мешало ему вести короткие диалоги и ожидать его, чтобы побыстрее отправиться в теплую постель и отдаться сну. Но этому уже не суждено сбыться, как и другим мечтам и желаниям обитателей крепости.
Обращенные эльфы перемахнули через стены, как волна. Большая часть людей спала. Эльфы быстро и холоднокровно уничтожали всех без разбору. Прошло какое-то время, и крепость была полностью очищена.
Уходя, обращенные эльфы забрали с собой провизию, оружие и некоторые ценности, что когда-то принадлежали их народу, хотя были и те, кто не побрезговал ценностями людской расы. Эта крепость была зачищена одним из отрядов Ламионы, никто не ожидал такой дерзкой выходки от эльфов. Тем более, нападение под покровом ночи на крепость – подобная вылазка была обречена на провал для обычных эльфов, но только не для темных эльфов, как позже их прозовут люди.
Утром подоспевшие отряды людей пытались установить нападавших, но тел, кроме их соратников, не было. Все указывало на то, что враг уносил тела поверженных собратьев, но это нагнетало страх, ибо пошли слухи, что такого противника нельзя победить, поэтому и нет их тел, что они приходят по ночам и забирают жизни.
Этой же ночью было совершенно еще четыре подобных нападения на людские крепости. Оставаться здесь не имело смысла. Вместо того, чтобы подвозить провиант и восстанавливать частично разрушенные крепости, люди решили отступить на свои земли, чтобы можно было укрепиться.
Перед уходом, собрав все более-менее ценные вещи, которые не забрали эльфы, люди хоронили павших воинов: сволакивали, таща за ноги, и забрасывали в большие братские могилы. Среди гниющих тел, на самом верху лежало и тело солдата с обломанной стрелой в черепе.
Действия Ламионы не могли остаться незамеченными правящим Советом поселений эльфов. До них дошли слухи о причастности этих партизан к освобождению части эльфийских земель. Люди в страхе покинули некоторые территории, и теперь туда могли вернуться эльфы и укреплять границы. Люди были изгнаны в западном направлении вплоть до восточного побережья. Это могло вернуть превосходство эльфов в регионе, вновь открывая им морской путь.
Спустя несколько лет активных действий Ламионы Совет решил лично встретиться с эльфийкой, о которой столько слышал. На приглашение посетить Совет Ламиона ответила отказом, но была согласна принять их послов для переговоров. Тогда в лагерь Ламионы, который располагался у подножия Изельских гор, чуть севернее границ эльфийских поселений, скрытый лесной чащей, прибыла делегация, возглавляемая одним из пяти советников, управляющих землями эльфов на материке. У послов была задача похвалить сынов и дочерей Адриэля за отчаянную попытку, которая помогла вернуть часть территорий, но также и покарать их за нарушения указа о развязывании войны с людьми. Но наказание должно будет сменено прощением, когда они раскаяться за нарушения указа Совета. Послы Совета ожидали, что их встретят с распростертыми объятиями грязные и измученные боями эльфы и эльфийки, вооруженные орудиями труда, трофейными людскими мечами и щитами.
Послы прибыли к границам лагеря на закате. Ведомые недавно обращенными эльфами Ламионы, у которых внешне еще не было видно изменений, они двигались по тропе, вдоль которой стояли эльфийские войны в темных, почти черных плащах, расшитых золотыми узорами; внутренняя часть плащей была ядовито-синего цвета; переливающиеся в тенях капюшоны, одетые на голову, скрывали лица эльфов. Но уже один вид этих часовых произвел впечатление на послов. У некоторых виднелось оружие превосходного качества. Территория перед лагерем никак не освещалась – все было погружено в сумерки, поедающие дневной свет.
Когда послы вошли в ворота лагеря, окруженного частоколом, сделанным из массивных бревен, они в испуге увидели грязных, заросших, закованных в цепи людей, которые трудились в лагере. Их тела были искалеченны ударами хлыстов и палок. Навстречу послам вышла Ламиона в довольно откровенном наряде темных тонов, с длинным шлейфом, волочившимся по каменистой дороге. На ее лбу блестели украшения из цепочек и бриллиантового кулона, свисающего над переносицей. Но больше всего внимание привлекал фиолетовый кристалл на шее, внутри которого пульсировала энергия. Завидев ее, люди в панике бросали всю работу и падали на землю. Такое поведения вызывало удовлетворение надсмотрщиков: подобная реакция пленников являлась частью их воспитательной работы.
Ламиону сопровождали воительницы в легких доспехах черного и темно-синего цвета, вооруженные острыми клинками с большими зубьями, смотрящими в разные стороны. Уже от увиденного послы были в замешательстве, а приблизившись к огням, которые освещали территорию внутреннего двора, они увидели бледную кожу, черные волосы и необычный цвет глаз обращенных эльфов.
— Что с вами случилось? — произнес один из послов, не выдержав и нарушив правила этикета. Этот вопль возмущения был спровоцирован не только обнаружением рабов и измененной внешностью его сородичей, но и самим поведением эльфийских женщин. Отношения между мужчинами и женщинами у эльфов всегда были равноправные с небольшой долей патриархата, выражавшегося в том, что в основном правящие должности, высшие чины в эльфийской армии и места с самой трудной физической работой занимали эльфы-мужчины, в искусстве, лекарстве больше отдавали предпочтение эльфийкам, а здесь же были заметны явные следы матриархального общества, которого никогда не было у эльфов, и это прямо внутри эльфийского поселения. После этого посол одернул сам себя, попросил прощения и молча встал вместе с остальными позади советника Ивриума.
Советник, как один из представителей власти эльфов на материке, ожидал каких-то знаков почтения от эльфов, которые продолжали являться частью королевства Адриэль, а значит подчиняться представителям этой власти, но он ошибался: эти эльфы уже не были верны Совету поселений эльфов, в который входил Ивриум, ни Высшему совету на Адриэле. Эти эльфы верили только той, за которой пошли и от которой получили новую силу. Теперь Ламиона была их вождем, которая, в свою очередь, уже привыкла к почестям, что ей оказывали обращенные эльфы и захваченные ими рабы.
После нескольких секунд стояния напротив друг друга и неловкого молчания без оказания каких-либо почестей с обеих сторон, Ламиона пригласила послов пройти в главное здание для дальнейших переговоров. Пройдя вовнутрь, Ламиона разместилась в роскошном кресле, которое олицетворяло трон. Перед ней стоял стол, на котором лежали листы пергамента и развернутые свитки, преимущественно карты местности. Ее обступили воительницы, как и гостей, закрывая им выход. Послам не было предложено сесть. Все, что происходило, оскорбляло их, как и принципы, устои эльфов.
— Совет почтил меня своим вниманием? — произнесла Ламиона с насмешкой, перебирая драгоценные камни браслета на левой руке.
Ивриум взял слово, используя все доступные ему дипломатические приемы, понимая, что это уже были ни эльфы, и неизвестно чего стоило от них ожидать. Он уже не хотел никаких переговоров, теперь надо было вывести разговор так, чтобы их выпустили из лагеря, дабы быстрее донести совету об увиденном.
— Я наслышан о вас, Ламиона, и хотел поблагодарить за освобождение наших земель и спасение нашего народа. Надеюсь, я не сильно огорчу ваше гостеприимство, но нам пора.
Смысл слов Ивриума стал ясен послам, но не все могли молча стоять. Вперед вышел Алори?ил, когда-то служивший в эльфийской армии, а после занявшийся дипломатией и прибывший на Габилеон с одной из первых экспедиций.
— Я, конечно, должен испытывать благодарность за ваше рвение в освобождении наших земель, но как правильно было замечено уважаемым послом, что с вами случилось?
Алориила попытались перебить и отодвинуть, но он сделал несколько шагов вперед, продолжая говорить:
— Это действие какой-то силы? Вы уже не похожи на эльфов, а эти люди на улице – что они делают?
— У нас много забот. Нужно строить дома, ковать оружие, шить одежду. Пускай этим занимаются более слабые. Среди нас больше нет земледельцев, кузнецов, портных, теперь мы все – воины, и мы должны готовиться к новым битвам, — не отвлекаясь от своего браслета, проговорила спокойно Ламиона.
— Но там же рабы, вы убиваете их! — возмутился Алориил.
— Ничего страшно, если они умрут. Мои воины приведут новых – люди быстро плодятся. Они всё равно ведут краткое и бессмысленное существование, тратя свое время на жестокость и убийство кого угодно, даже себе подобных. Какой смысл жалеть этих вонючих и отвратительных существ? А так, мы направляем их жестокость в полезное русло, позволяя своей работой искупить вину перед нашим народом. Это услуга, за которую они должны быть благодарны.
— Кто вас изменил? Вы же эльфы – самый светлый, просвещенный народ Эфирии.
Правда, таковыми себя считали эльфы, но не все остальные расы поддерживали эти мысли.
— Никто! Только воля моего народа и их королевы!
Эти слова Ламионы вызвали шепот среди послов, которые стояли позади Алориила.
— Эльфы никогда не держали рабов, не пытали побежденных. Вы изменили всем нашим устоям, нашим принципам, а теперь объявляете себя королевой? — Алориил хотел остановиться, догадываясь о возможных последствиях, но уже не мог. — Кто вам дал такое право? У нас никогда не было королей – только власть Совета! Нет, вы не спасители, но изменники и предатели!
Ламиона, не выдержав напора Алориила, прекратив игру со своими драгоценностями, вскочила с кресла. Ее маска безмятежности сменилась на гнев. Вокруг зрачков стала пульсировать красная радужная оболочка.
— Предатели? А скажите мне, посол, когда у молодой эльфийки убивают любимого, когда выселяют из родного дома, а после приходят к ней в новый дом и сжигают его, а ее пытают ради забавы, чтобы после отрезать уши ради пары золотых – это не предательство бездействующего Совета?
В этот момент Алориил обратил внимание на уши Ламионы, думая, что она говорит о своих страданиях, но уши ее были прекрасны, одеты в красивые украшения. Тогда он подумал, что это собирательный образ того, что довелось испытать следующим за ней эльфам.
— Я знаю, что, сидя в защищенных городах, Совет и многие другие не знали, что происходит на окраинах, но поверьте: мы все хотим мира и процветания нашей расе, — Алориил говорил искренне, как бы успокаивая Ламиону, и только Ивриум возмущенно шептал:
— Не может быть никакой королевы… Это абсурд… Власть всегда принадлежала Совету…
Укротив свой пыл, Ламиона присела, смотря в сторону от стоящих перед ней послов, указала на лист, лежащий на столе. Одна из ее стражниц взяла его и силой всунула в руки Алориила.
— Что это? — спросил он.
— Это мой указ. Отныне я и последовавшие за мной эльфы никак не зависим от вас и являемся самостоятельным королевством. Мы обещаем не нападать на ваши земли, но ограничивать себя в расширении своих земель в других направлениях не собираемся. Мы больше не будем зваться эльфами, теперь мы – илитии?ри, “смотрящие в ночь” (возможен и другой перевод самоназвания дроу, например, “укрытые ночью” или “эльфы, живущие в ночи”), и отвергаем все культурное и историческое наследие, а также пантеон эльфийских богов. Мы готовы принять к себе любых эльфов, которые хотят быть свободными от тирании Совета. Передайте это своим покровителям, — заявила королева илитиирий.
Эльфы, отвергающие своих богов и культуру, наносили самое чудовищное оскорбление, которое только могли причинить эльфы своей расе. Один из этого десятка пришедших послов был белым магом – так называли магов света, которые могли не только лечить и защищать своей энергией других, но и атаковать, используя силу света, – не выдержав шквала этой ереси, которая обрушилась на них, маг хлопком ладони произвел мощную вспышку света, которая ослепила воительниц, стоящих вокруг. Для обращенных эльфов, хорошо видевших в темноте, это ослепление производило усиленный эффект. Когда стражницы Ламионы попытались атаковать белого мага, он создал щит, закрывшись от атаки, о который разбились копья.
Разгневанная этой дерзкой выходкой Ламиона, которую тоже зацепила слепящая вспышка, метнула мощный энергетический шар в мага, но промахнулась из-за временного ослепления и поразила Ивриума, советника из правящего Совета эльфов. Этого удара ему хватило, чтобы распрощаться с жизнью в мгновение ока. Маг бросился ему на помощь, но было уже поздно: после такого удара его уже нельзя было исцелить. Мага, как и других, схватили подоспевшие воины, слепота понемногу проходила.
Алориил пытался вырваться, выкрикивая проклятия на бывших сородичей.
— Вы слишком далеко зашли! Это был один из пяти советников! — рявкнул Алориил.
В первый миг, когда Ламиона посмотрела на советника, убитого ей, то сама испугалась своего поступка, ведь она лишила жизни одного из своей расы, к тому же, это был не просто эльф. Взяв себя в руки, Ламиона приказала выпроводить гостей, и теперь в ее голове засели страшные мысли о том, что это действие безнаказанно не пройдет, но она уже не могла свернуть с выбранного пути – на нее смотрели другие илитиирии. Ей нужен был чей-то мудрый совет, но не было никого, кто бы мог ей его дать.
Ее мысли прервала одна из стражниц по имени Тсаба?ра:
— Королева, почему вы их отпустили? Они теперь поведут войска против нас. Мы должны первыми атаковать и взять власть в столице.
Ламиона хотела возмутиться словам своей стражницы, но она знала, что вместе с силой к ним перешла и ярость, с которой поначалу сложно совладать. Ей необходимо было стать стеной между силой и яростью ее народа.
— Нет, наша цель – это спасать и наказывать виновных, но не уничтожать свою расу, — сказала грозно Ламиона.
— Но теперь они могут напасть!
— Чтобы не допустить войны между нами, мы уйдем в земли людей. Нам хватит сил, чтобы захватить и создать свое полноценное королевство.
— Но, королева, вы предлагаете бросить все, что мы уже создали из-за страха перед этими эльфами!
Ламиону возмутило такое презрение к эльфам, которыми, по сути, являлись ее стражницы. На это смотрели другие воины, которые привыкли к отчаянным и кровавым приказам, а теперь они слышали о фактическом бегстве. Чтобы сгладить эту ситуацию, она встала, облокотившись о стол руками:
— Вы что, больше не верите своей королеве? Несколько месяцев назад вы сами преподнесли мне этот дар, назначив меня своей правительницей. Так оставайтесь верны своему слову!
После этого она сотворила руками мощный взрыв, от которого массивный стол разлетелся в щепки.
— Мы пойдем на новое место, где сможем построить настоящие королевство с нуля, туда, где мы сможем набрать тысячи рабов, которые возведут нам небывалые дворцы. А если эльфы попробуют покуситься на наше достояние, мы сметем их!
После речи иллитирии стали вопить и восторгаться своей королевой.
— Мы создадим себе такое будущие, какого достойны! — с сильным выдохом произнесла Ламиона, после чего удалилась в свои покои, чтобы обдумать все, что произошло сегодня.
После череды атак, которые проводили эльфы Ламионы, люди стали сдавать свои позиции, при этом ослабла блокада на реке Эльнай, которая соединяла Эльфийское море и Карфийский океан.
Обращенные эльфы перемахнули через стены, как волна. Большая часть людей спала. Эльфы быстро и холоднокровно уничтожали всех без разбору. Прошло какое-то время, и крепость была полностью очищена.
Уходя, обращенные эльфы забрали с собой провизию, оружие и некоторые ценности, что когда-то принадлежали их народу, хотя были и те, кто не побрезговал ценностями людской расы. Эта крепость была зачищена одним из отрядов Ламионы, никто не ожидал такой дерзкой выходки от эльфов. Тем более, нападение под покровом ночи на крепость – подобная вылазка была обречена на провал для обычных эльфов, но только не для темных эльфов, как позже их прозовут люди.
Утром подоспевшие отряды людей пытались установить нападавших, но тел, кроме их соратников, не было. Все указывало на то, что враг уносил тела поверженных собратьев, но это нагнетало страх, ибо пошли слухи, что такого противника нельзя победить, поэтому и нет их тел, что они приходят по ночам и забирают жизни.
Этой же ночью было совершенно еще четыре подобных нападения на людские крепости. Оставаться здесь не имело смысла. Вместо того, чтобы подвозить провиант и восстанавливать частично разрушенные крепости, люди решили отступить на свои земли, чтобы можно было укрепиться.
Перед уходом, собрав все более-менее ценные вещи, которые не забрали эльфы, люди хоронили павших воинов: сволакивали, таща за ноги, и забрасывали в большие братские могилы. Среди гниющих тел, на самом верху лежало и тело солдата с обломанной стрелой в черепе.
Действия Ламионы не могли остаться незамеченными правящим Советом поселений эльфов. До них дошли слухи о причастности этих партизан к освобождению части эльфийских земель. Люди в страхе покинули некоторые территории, и теперь туда могли вернуться эльфы и укреплять границы. Люди были изгнаны в западном направлении вплоть до восточного побережья. Это могло вернуть превосходство эльфов в регионе, вновь открывая им морской путь.
Спустя несколько лет активных действий Ламионы Совет решил лично встретиться с эльфийкой, о которой столько слышал. На приглашение посетить Совет Ламиона ответила отказом, но была согласна принять их послов для переговоров. Тогда в лагерь Ламионы, который располагался у подножия Изельских гор, чуть севернее границ эльфийских поселений, скрытый лесной чащей, прибыла делегация, возглавляемая одним из пяти советников, управляющих землями эльфов на материке. У послов была задача похвалить сынов и дочерей Адриэля за отчаянную попытку, которая помогла вернуть часть территорий, но также и покарать их за нарушения указа о развязывании войны с людьми. Но наказание должно будет сменено прощением, когда они раскаяться за нарушения указа Совета. Послы Совета ожидали, что их встретят с распростертыми объятиями грязные и измученные боями эльфы и эльфийки, вооруженные орудиями труда, трофейными людскими мечами и щитами.
Послы прибыли к границам лагеря на закате. Ведомые недавно обращенными эльфами Ламионы, у которых внешне еще не было видно изменений, они двигались по тропе, вдоль которой стояли эльфийские войны в темных, почти черных плащах, расшитых золотыми узорами; внутренняя часть плащей была ядовито-синего цвета; переливающиеся в тенях капюшоны, одетые на голову, скрывали лица эльфов. Но уже один вид этих часовых произвел впечатление на послов. У некоторых виднелось оружие превосходного качества. Территория перед лагерем никак не освещалась – все было погружено в сумерки, поедающие дневной свет.
Когда послы вошли в ворота лагеря, окруженного частоколом, сделанным из массивных бревен, они в испуге увидели грязных, заросших, закованных в цепи людей, которые трудились в лагере. Их тела были искалеченны ударами хлыстов и палок. Навстречу послам вышла Ламиона в довольно откровенном наряде темных тонов, с длинным шлейфом, волочившимся по каменистой дороге. На ее лбу блестели украшения из цепочек и бриллиантового кулона, свисающего над переносицей. Но больше всего внимание привлекал фиолетовый кристалл на шее, внутри которого пульсировала энергия. Завидев ее, люди в панике бросали всю работу и падали на землю. Такое поведения вызывало удовлетворение надсмотрщиков: подобная реакция пленников являлась частью их воспитательной работы.
Ламиону сопровождали воительницы в легких доспехах черного и темно-синего цвета, вооруженные острыми клинками с большими зубьями, смотрящими в разные стороны. Уже от увиденного послы были в замешательстве, а приблизившись к огням, которые освещали территорию внутреннего двора, они увидели бледную кожу, черные волосы и необычный цвет глаз обращенных эльфов.
— Что с вами случилось? — произнес один из послов, не выдержав и нарушив правила этикета. Этот вопль возмущения был спровоцирован не только обнаружением рабов и измененной внешностью его сородичей, но и самим поведением эльфийских женщин. Отношения между мужчинами и женщинами у эльфов всегда были равноправные с небольшой долей патриархата, выражавшегося в том, что в основном правящие должности, высшие чины в эльфийской армии и места с самой трудной физической работой занимали эльфы-мужчины, в искусстве, лекарстве больше отдавали предпочтение эльфийкам, а здесь же были заметны явные следы матриархального общества, которого никогда не было у эльфов, и это прямо внутри эльфийского поселения. После этого посол одернул сам себя, попросил прощения и молча встал вместе с остальными позади советника Ивриума.
Советник, как один из представителей власти эльфов на материке, ожидал каких-то знаков почтения от эльфов, которые продолжали являться частью королевства Адриэль, а значит подчиняться представителям этой власти, но он ошибался: эти эльфы уже не были верны Совету поселений эльфов, в который входил Ивриум, ни Высшему совету на Адриэле. Эти эльфы верили только той, за которой пошли и от которой получили новую силу. Теперь Ламиона была их вождем, которая, в свою очередь, уже привыкла к почестям, что ей оказывали обращенные эльфы и захваченные ими рабы.
После нескольких секунд стояния напротив друг друга и неловкого молчания без оказания каких-либо почестей с обеих сторон, Ламиона пригласила послов пройти в главное здание для дальнейших переговоров. Пройдя вовнутрь, Ламиона разместилась в роскошном кресле, которое олицетворяло трон. Перед ней стоял стол, на котором лежали листы пергамента и развернутые свитки, преимущественно карты местности. Ее обступили воительницы, как и гостей, закрывая им выход. Послам не было предложено сесть. Все, что происходило, оскорбляло их, как и принципы, устои эльфов.
— Совет почтил меня своим вниманием? — произнесла Ламиона с насмешкой, перебирая драгоценные камни браслета на левой руке.
Ивриум взял слово, используя все доступные ему дипломатические приемы, понимая, что это уже были ни эльфы, и неизвестно чего стоило от них ожидать. Он уже не хотел никаких переговоров, теперь надо было вывести разговор так, чтобы их выпустили из лагеря, дабы быстрее донести совету об увиденном.
— Я наслышан о вас, Ламиона, и хотел поблагодарить за освобождение наших земель и спасение нашего народа. Надеюсь, я не сильно огорчу ваше гостеприимство, но нам пора.
Смысл слов Ивриума стал ясен послам, но не все могли молча стоять. Вперед вышел Алори?ил, когда-то служивший в эльфийской армии, а после занявшийся дипломатией и прибывший на Габилеон с одной из первых экспедиций.
— Я, конечно, должен испытывать благодарность за ваше рвение в освобождении наших земель, но как правильно было замечено уважаемым послом, что с вами случилось?
Алориила попытались перебить и отодвинуть, но он сделал несколько шагов вперед, продолжая говорить:
— Это действие какой-то силы? Вы уже не похожи на эльфов, а эти люди на улице – что они делают?
— У нас много забот. Нужно строить дома, ковать оружие, шить одежду. Пускай этим занимаются более слабые. Среди нас больше нет земледельцев, кузнецов, портных, теперь мы все – воины, и мы должны готовиться к новым битвам, — не отвлекаясь от своего браслета, проговорила спокойно Ламиона.
— Но там же рабы, вы убиваете их! — возмутился Алориил.
— Ничего страшно, если они умрут. Мои воины приведут новых – люди быстро плодятся. Они всё равно ведут краткое и бессмысленное существование, тратя свое время на жестокость и убийство кого угодно, даже себе подобных. Какой смысл жалеть этих вонючих и отвратительных существ? А так, мы направляем их жестокость в полезное русло, позволяя своей работой искупить вину перед нашим народом. Это услуга, за которую они должны быть благодарны.
— Кто вас изменил? Вы же эльфы – самый светлый, просвещенный народ Эфирии.
Правда, таковыми себя считали эльфы, но не все остальные расы поддерживали эти мысли.
— Никто! Только воля моего народа и их королевы!
Эти слова Ламионы вызвали шепот среди послов, которые стояли позади Алориила.
— Эльфы никогда не держали рабов, не пытали побежденных. Вы изменили всем нашим устоям, нашим принципам, а теперь объявляете себя королевой? — Алориил хотел остановиться, догадываясь о возможных последствиях, но уже не мог. — Кто вам дал такое право? У нас никогда не было королей – только власть Совета! Нет, вы не спасители, но изменники и предатели!
Ламиона, не выдержав напора Алориила, прекратив игру со своими драгоценностями, вскочила с кресла. Ее маска безмятежности сменилась на гнев. Вокруг зрачков стала пульсировать красная радужная оболочка.
— Предатели? А скажите мне, посол, когда у молодой эльфийки убивают любимого, когда выселяют из родного дома, а после приходят к ней в новый дом и сжигают его, а ее пытают ради забавы, чтобы после отрезать уши ради пары золотых – это не предательство бездействующего Совета?
В этот момент Алориил обратил внимание на уши Ламионы, думая, что она говорит о своих страданиях, но уши ее были прекрасны, одеты в красивые украшения. Тогда он подумал, что это собирательный образ того, что довелось испытать следующим за ней эльфам.
— Я знаю, что, сидя в защищенных городах, Совет и многие другие не знали, что происходит на окраинах, но поверьте: мы все хотим мира и процветания нашей расе, — Алориил говорил искренне, как бы успокаивая Ламиону, и только Ивриум возмущенно шептал:
— Не может быть никакой королевы… Это абсурд… Власть всегда принадлежала Совету…
Укротив свой пыл, Ламиона присела, смотря в сторону от стоящих перед ней послов, указала на лист, лежащий на столе. Одна из ее стражниц взяла его и силой всунула в руки Алориила.
— Что это? — спросил он.
— Это мой указ. Отныне я и последовавшие за мной эльфы никак не зависим от вас и являемся самостоятельным королевством. Мы обещаем не нападать на ваши земли, но ограничивать себя в расширении своих земель в других направлениях не собираемся. Мы больше не будем зваться эльфами, теперь мы – илитии?ри, “смотрящие в ночь” (возможен и другой перевод самоназвания дроу, например, “укрытые ночью” или “эльфы, живущие в ночи”), и отвергаем все культурное и историческое наследие, а также пантеон эльфийских богов. Мы готовы принять к себе любых эльфов, которые хотят быть свободными от тирании Совета. Передайте это своим покровителям, — заявила королева илитиирий.
Эльфы, отвергающие своих богов и культуру, наносили самое чудовищное оскорбление, которое только могли причинить эльфы своей расе. Один из этого десятка пришедших послов был белым магом – так называли магов света, которые могли не только лечить и защищать своей энергией других, но и атаковать, используя силу света, – не выдержав шквала этой ереси, которая обрушилась на них, маг хлопком ладони произвел мощную вспышку света, которая ослепила воительниц, стоящих вокруг. Для обращенных эльфов, хорошо видевших в темноте, это ослепление производило усиленный эффект. Когда стражницы Ламионы попытались атаковать белого мага, он создал щит, закрывшись от атаки, о который разбились копья.
Разгневанная этой дерзкой выходкой Ламиона, которую тоже зацепила слепящая вспышка, метнула мощный энергетический шар в мага, но промахнулась из-за временного ослепления и поразила Ивриума, советника из правящего Совета эльфов. Этого удара ему хватило, чтобы распрощаться с жизнью в мгновение ока. Маг бросился ему на помощь, но было уже поздно: после такого удара его уже нельзя было исцелить. Мага, как и других, схватили подоспевшие воины, слепота понемногу проходила.
Алориил пытался вырваться, выкрикивая проклятия на бывших сородичей.
— Вы слишком далеко зашли! Это был один из пяти советников! — рявкнул Алориил.
В первый миг, когда Ламиона посмотрела на советника, убитого ей, то сама испугалась своего поступка, ведь она лишила жизни одного из своей расы, к тому же, это был не просто эльф. Взяв себя в руки, Ламиона приказала выпроводить гостей, и теперь в ее голове засели страшные мысли о том, что это действие безнаказанно не пройдет, но она уже не могла свернуть с выбранного пути – на нее смотрели другие илитиирии. Ей нужен был чей-то мудрый совет, но не было никого, кто бы мог ей его дать.
Ее мысли прервала одна из стражниц по имени Тсаба?ра:
— Королева, почему вы их отпустили? Они теперь поведут войска против нас. Мы должны первыми атаковать и взять власть в столице.
Ламиона хотела возмутиться словам своей стражницы, но она знала, что вместе с силой к ним перешла и ярость, с которой поначалу сложно совладать. Ей необходимо было стать стеной между силой и яростью ее народа.
— Нет, наша цель – это спасать и наказывать виновных, но не уничтожать свою расу, — сказала грозно Ламиона.
— Но теперь они могут напасть!
— Чтобы не допустить войны между нами, мы уйдем в земли людей. Нам хватит сил, чтобы захватить и создать свое полноценное королевство.
— Но, королева, вы предлагаете бросить все, что мы уже создали из-за страха перед этими эльфами!
Ламиону возмутило такое презрение к эльфам, которыми, по сути, являлись ее стражницы. На это смотрели другие воины, которые привыкли к отчаянным и кровавым приказам, а теперь они слышали о фактическом бегстве. Чтобы сгладить эту ситуацию, она встала, облокотившись о стол руками:
— Вы что, больше не верите своей королеве? Несколько месяцев назад вы сами преподнесли мне этот дар, назначив меня своей правительницей. Так оставайтесь верны своему слову!
После этого она сотворила руками мощный взрыв, от которого массивный стол разлетелся в щепки.
— Мы пойдем на новое место, где сможем построить настоящие королевство с нуля, туда, где мы сможем набрать тысячи рабов, которые возведут нам небывалые дворцы. А если эльфы попробуют покуситься на наше достояние, мы сметем их!
После речи иллитирии стали вопить и восторгаться своей королевой.
— Мы создадим себе такое будущие, какого достойны! — с сильным выдохом произнесла Ламиона, после чего удалилась в свои покои, чтобы обдумать все, что произошло сегодня.
После череды атак, которые проводили эльфы Ламионы, люди стали сдавать свои позиции, при этом ослабла блокада на реке Эльнай, которая соединяла Эльфийское море и Карфийский океан.
