Тогда я переключилась на улавливание отзвуков магии струн. Камешки с цифрами завертелись, проворачиваясь по несколько раз, но даже и не думали останавливаться! Такое бывало, когда рядом было Самое Древнее Зло. Вероятно, стирометр улавливал его присутствие через портал. На всякий случай выключила прибор.
— Свет… свет… — пробормотал Матвей.
— Какой свет? — растормошила я его. — Ночь же.
Он перевёл взгляд на меня и вдруг внятно сказал:
— Всё будет хорошо. Я понял. Позже объясню… Дай мне время.
И снова уставился в небо.
— Какое время? Для чего? Что…
Послышалось конское ржание и удары копыт по песку. Выглянув из-за камней, я разглядела отряд всадников. Над ними плыл световой шарик, показывая дорогу.
Свет портала и выброс магии привлёк их внимание.
2
В свете шарика я разглядела униформу армии Химмельблю. Выскочив из укрытия, радостно крикнула:
— Сюда, сюда, на помощь!
Лица всадников были закрыты специальными повязками, которые использовались в пустынных регионах для защиты от пыли и «Отравленного воздуха». Но зачем они носили их здесь? Рядом с озером никогда не было пыли, а «Отравленный воздух» невозможно создать в такой близи от Химмеля — сторожевые маги моментально пресекли бы попытку.
Это подозрительно.
Я пожалела, что привлекла их внимание. Отступила за камни и запустила руку в сумку. Хватит сил на использование одного самородка. А одного самородка хватит, чтобы уничтожить весь отряд.
Матвей всё так же неподвижно смотрел в небо, хотя взгляд стал более осмысленным.
Тогда я пошла навстречу отряду, уводя их от камней, где лежал Матвей.
— Кто такая? — закричал издалека первый всадник.
Он снял маску, открывая добродушное лицо с усами. Это добродушие окончательно убедило, что они не те, за кого себя выдают. Например, почему разговор начал гражданский, а не всадник с жетоном командира на груди?
— Бленда Роули, студентка Академии Химмельблю.
— Что ты делаешь под Лебенсборном, так далеко от учебного заведения?
Отлично, теперь я знала, где мы оказались. Была одна неприятность — я не умела врать.
— Я заблудилась. То есть потерялась.
— Так заблудилась или потерялась? — осведомился усатый.
— У меня колдовская практика.
— Академия временно прекратила работу. Все студенты по домам разъехались.
Несколько всадников спешились и окружили меня, наставив копья. Наконечники переливались тусклым сиреневым светом, подтверждая — эти люди не солдаты армии Химмельблю.
Во-первых, наши редко носили зачарованное оружие просто так: его зачаровывали перед боем, чтобы беречь энергию армейских магов. Во-вторых, маги армии Химмельблю не использовали для зачарования магию ливлингов! Её можно определить по характерному сиреневому оттенку. Это делали только в Гофрате или Номасе.
Неужели война не только началась, но и сложилась не в пользу моей родины, если отряды противника спокойно разъезжали в тылу?
— Обыскать, — приказал усатый.
— На каком основании? Я подданная Гувернюра Химмельблю.
— На таком основании, что нам надо, — ответил усатый. — Это ты открыла портал переброски?
— Какое вам дело? Что хочу, то и открываю.
— Врёшь, ученица не способна открыть портал.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Затем… потому… э-э-э… — Усатый был из тех людей, что всё время хотели остроумно ответить, но им не хватало остроты ума для подбора нужных слов. Он капризно повторил: — Обыскать!
Солдаты надвинулись на меня. Извлекла из сумки самородок и подняла над головой:
— Кто среди вас маг? Чувствуете силу этого камня?
— Чувствуем, — кивнул усатый. — Взять её.
Мою руку схватила невидимая сила. Она начала вырывать камень из моей ладони. Если бы не усталость, я бы давно активировала самородок.
Усатый сжал пальцы. Сила вырвала самородок из моей ладони, отбросив далеко в траву.
— Ненавижу стен-магию, — сказал усатый.
Сразу несколько копий упёрлись мне в горло. Множество рук начало щупать меня во всех местах. Кто-то расстегнул пуговицу на брюках и запустил руку туда. Я пробовала дёргаться, но зачарованные копья держали меня как в смертельном капкане.
— Предатель, — хрипела я. — Ты привёл гофратцев на нашу землю!
— Догадливая, — ответил усатый. — И мне дали много-много пеньгенов.
Усатый рылся в моей сумке. Световой шарик висел прямо над ним, детально освещая находки.
— Где ты взяла самородки такой силы?
— На твоей могиле.
— А ты… я… это не смешно! — опять не нашёл он остроумного ответа.
Усатый вынул чехол от сельскаба. Недоумённо повертел и хотел выбросить, но всадник с жетоном командира остановил руку и приказал на гофратском:
— Дай сюда.
Изучив чехол, снял с лица маску, открывая типичное узкое лицо гофратца. Спросил на химмеле:
— Откуда это у тебя?
— Нашла. Подарили. Не знаю вообще, что это.
Ох, Бленда Роули, если останешься жива, посвяти время изучению искусства лжи.
— Что это? — спросил усатый предатель.
— В нём хранился сельскаб, — ответил гофратец.
— Что за сельскаб?
— Устройство, уничтожающее магию. Их осталось с десяток на весь мир. И почти все — у Химмельблю. На их основе маги Академии создали ингермаггеры.
— А Форендлера есть?
— Были бы они у Форендлера, были бы у всех, — ответил гофратец.
— Если у коалиции появится этот сельскаб, вы сможете создать свои ингермаггеры? — спросил усатый.
— Или устройства для противодействия их воздействию, — кивнул гофратец. — Тогда Химмельблю обречён.
Я не успела что-либо сказать, как гофратец взмахнул рукой. Я потеряла сознание.
Вырубать людей одним движением способны маги Первой Отметки. Вырубать одним движением другого мага, способны только маги Высших Отметок.
1
Разлепила глаза: надо мною небо в ромбической решётке. В безоблачной выси светился серп Грювштен на фоне Стенсен.
Меня потряхивало, слышался стук колёс о камни. По плавности хода поняла — меня везли в самоходной повозке. Села и осмотрелась.
Я в просторном фургоне, в каких перевозят животных. В углу оборудована туалетная комната. В другом углу кувшин с пробкой.
Руки закованы в перчатки-ловушки из сплава чугуна и квиксоли. Настоящее военное снаряжение для пленных стен-магов. Что же, спасибо и на этом. На Истории Магии нам рассказывали, что во время Третьей Мировой, чтобы лишить пленного стен-мага силы, отрубали ему кисти рук. Или заливали ладони расплавленным камнем. Конечно, можно было жечь стен-камни, используя чистую зеркально-теневую проекцию воли, но это не так быстро.
Несгибающимися пальцами я взяла кувшин. Зубами вытянула пробку и жадно напилась.
Прислушалась. За стеной играла музыка… Рулль с песней Фрода Орста. Как давно я не слышала его. Но теперь — это голос захватчиков. Песня врага.
— Очнулась?
Окошко в стене открылось, появилось лицо того самого гофратца, мага Четвёртой Отметки. Лицо исчезло, гофратец просунул мне хлеб и какие-то овощи.
— Подкрепись, у тебя мало времени.
— Для чего?
— Ты будешь есть или нет?
— Нет.
— Тогда спи.
Гофратец просунул в окошко руку и, прежде чем я успела сообразить, как отбить его магию, снова вырубил меня.
2
…
Открыла глаза: небо всё в той же ромбической решётке. Закат.
Оранжево пылала Грювштен. Зюстерхен не видно. Я попыталась сообразить, который сейчас виток? Сейчас «ссора» или «примирение»? Я продолжала лежать неподвижно, чтобы гофратец не заметил.
Прислушалась: по характерному стуку колёс самоходной кареты догадалась — мы ехали по Голдиварскому Тракту. Он выложен из квадратных гранитных плит, добытых на побережье Северного Нип Понга. С началом строительства тракта Химмельблю был единственным поставщиком гранита. Енавское Княжество, которое тоже обладало залежами, обвинило Химмельблю в монополизации добычи. Якобы для этого Химмельблю и присоединил к себе Северный Нип Понг, спровоцировав там гражданскую войну.
Святые камушки, о чём я думаю? О добыче гранита для постройки Голдиварского Тракта? Впрочем, что ещё делать? Переживать за Матвея? Но у меня уже нет сил переживать за кого либо. Хадонк, Слюбор, Аделла… Даже Рельсон. Убей меня булыжник, Рельсон — самый несчастный во всей это истории.
— Очнулась? — В окошке появился гофратец. — Жрать будешь?
— Буду.
В меня полетел хлеб и пожухшие овощи.
— Куда вы меня везёте? — спросила я, жадно прожёвывая хлеб.
— В Гофрат, куда же ещё.
— Началась война?
— Ты притворяешься? Давно началась. Как выяснилось, та несокрушимая военная сила, которой Химмельблю угрожал всему Голдивару, оказалась враньём. Скоро мы тоже обзаведёмся сельскабом и… Впрочем, какая разница. Поела?
— Да.
— Спокойной ночи.
Взмах рукой — я снова повалилась в беспамятстве. С куском хлеба во рту.
3
Осторожно открыла глаза: небо опять в ромбической решётке… впрочем, нет.
Неба вообще не видно. Фургон для перевозки скота закрыт тканью и обвязан. Сквозь редкие щели проникал дневной свет. Колёса не стучали по плитам Голдиварского Тракта, а шлёпали по сельской дороге.
Мне очень хотелось пить. А во рту словно застрял тот сухой кусок хлеба, с которым уснула. Я поднялась и поднесла руки к губам. Вместо хлеба нащупала вставленный в мой рот деревянный кляп, обвязанный тряпкой.
Испуганно замычав, попробовала вытащить его, но сила, вложенная в перчатки-ловушки, развела руки в стороны. При второй попытке меня отбросило к стене, а перчатки намертво к ней прилипли.
Сейчас появится рожа гофратского мага и меня снова вырубят… Вместо этого услышала скрип телег и ржание лошадей. Кто-то переговаривался на химмеле. Узнала деревенский акцент — мы в глубинке!
— Далеко до поста стражников? — я распознала голос усатого предателя.
— Неа, почти рядышком, — ответил деревенский. — Через десяток флю будет мост. У моста — стража.
— Пускают?
— Смотря куды. Враги же рядом. В сторону фронта мало кто едет, все наоборот бежут оттудова.
«Так, линия фронта с Гофратом может проходить только по двум направлениям, — подумала я. — На Скервар и через Спорные Территории, которые остались в нашем подчинении, но Гофрат не признавал этого факта. Впрочем, знание мировой истории и географии не поможет сейчас».
— Спасибо, храни тебя Триединый, — пожелал усатый.
— И вы оберегайтесь им, — ответил деревенский.
Окошко открылось. Я успела закрыть глаза, притворяясь спящей.
— В забытьи ещё, — сообщил гофратец.
— Мост, стража! — предупредил голос с задней части самоходки.
Гофратец задвинул окошко:
— Ну, Баэст, ты готов?
— Да, — ответил усатый. — Предоставьте мне говорить. Я же на самом деле торговый представитель торговой компании «Хандель».
Самоходка замедлила движение. Остановилась. Услышала, как к нам подошли стражники, гремя латами и щитами.
— Торговый представитель, — донеслись до меня обрывки фраз. — Вот мой жетон… везу товар в…
Стражники обошли экипаж. Двери в стене фургона загремели и открылись. Жмурясь от яркого света, я встала на колени и замычала, стараясь показать, что я тут не по своей воле.
Перед фургоном стояли Баэст и стражник с жетоном командира на груди. Он в полном обмундировании, в тяжёлых доспехах и шлеме. Опираясь на копьё, заглянул в фургон, проверяя, нет ли кого ещё?
— М-м-м, и-и-и, — надрывалась я.
По знаку командира, рядовой взобрался в фургон и поворошил солому на полу. Проверил кувшин с водой и простукал стены.
Командир задержал на мне взгляд, потом повернулся к Баэсту:
— Трофеечка, говоришь?
— Так точно, мой командир, — ответил Баэст и приложил руку ко лбу в военном привете. — Везу в расположение второго сводного пехотного полка армии Скервар Три.
— Служил, что ли?
— Нет, мой командир.
— Тогда опусти руки, пока не отрубил. И не разговаривай, как военный.
— Есть, мой командир.
Я задёргалась, припечатанная к стене ловушками. Рядовой подполз ко мне и начинает щупать, обыскивая. Залез под рубашку, потом в — штаны.
Командир снова посмотрел на меня:
— Что-то не похожа она ни на гофратку, ни на номасийку.
— Форвиррка же, мой командир. Видите, какая белая?
— Хм, зачем же ты её перегоняешь через всю страну с одного фронта на другой? Нельзя было продать в бордель Драйденского фронта?
— Можно. Но тут такое дело, командир. Те бойцы, что воюют с Гофратом и Номасом уже пресытились местными. Поэтому выгоднее продавать им форвиррок, а в бордели Драйденского фронта выгоднее продавать девок с Гофрат-Номасийского фронта.
— Ясно.
Рядовой всласть нащупался и выполз из фургона. Я стал так сильно и отчаянно извиваться, что грузовая самоходка закачалась. Баэст поспешно закрыл двери.
Загремел и защёлкнулся замок.
— Кэр, Баэст, во время досмотра вашего экипажа не выявлено нарушений. Ваше разрешение на работу в прифронтовой зоне признано действительным. Пусть Триединый будет на вашей стороне. Гони сто пеньгенов и проваливай.
— Но не было же нарушений…
— Были бы нарушения — взял бы тысячу.
Через некоторое время самоходка тронулась с места. Под колёсами долго стучали доски моста. Значит, переходим Флодд, самую широкую и длинную реку в мире.
Я уже не дёргалась, а только ревела.
В ответ на мои стоны открылось окошко:
— Сладких снов.
4
…
Я открыла глаза: небо снова в ромбической решётке. Изредка его закрывали ветки деревьев.
Под колёсами стучал Голдиварский Тракт. Пока я была без сознания, перчатки-ловушки открепились от стены. Я лежала на холодном полу. Перевернулась набок.
Перед моим лицом катался кувшин. Я безучастно наблюдала его движения. Круг в одну сторону, круг в другую, карета подпрыгивает на выбоине — круг в другую сторону.
Кто-то за стеной снова завёл музыкальный рулль. На этот раз не песню, а заунывную номасийскую мелодию. Такие сочиняли предки Аделлы Лью, кочующие по степям Номаса.
Итак, в Голдиваре война. Хадонк и Аделла мои враги. Святые камушки, как это глупо! Как могут быть врагами люди, которые рисковали жизнью вместе со мной, стараясь победить самое древнее зло?
Быть может, надо было помочь Первомагу вернуться в Голдивар, чтобы озверевшие правители и свихнувшиеся патриоты всех стран поняли, что мы не враги? Что все государства, как луны из Семилунья, зависели друг от друга? Кто-то был больше размером, поэтому не виноват в том, что притягивал и воздействовал на тех, кто меньше.
Снова перевернулась на спину. Через решётку потолка прорвался порыв холодного ветра. Горный воздух… Родные Щербатые Горы, но скорее всего с неродной стороны, с территории Гофрата.
Открылось окошко:
— Есть хочешь?
Я молчу. Гофратец бросил в меня сухой хлеб и ещё более пожухшие овощи. Я подобрала и начала есть, запивая водой.
— Куда вы меня везёте?
— Почти привезли. Укрепление «Тахвия».
— Что будете делать?
— Пытать, допрашивать, узнавать государственные тайны. Ты же магичка из Химмельблю. Появилась из портала, открытие которого мы почему-то не смогли обнаружить. Непростая штучка.
— Нет у меня тайн. Я недавно прибыла в Химмельблю.
— У всех есть тайны, — ответил гофратец и задвинул окошко. Снова отодвинул: — Едва не забыл… Спокойных снов.
Не дожевав овощ, я повалилась на пол.
1
Меня поселили в идеально квадратной темнице, стены которой обложены кирпичами из квиксоли. Квиксоль — дорогой хрупкий и ненадёжный металл, главная ценность которого высокая ёмкость по удерживанию магии.
— Свет… свет… — пробормотал Матвей.
— Какой свет? — растормошила я его. — Ночь же.
Он перевёл взгляд на меня и вдруг внятно сказал:
— Всё будет хорошо. Я понял. Позже объясню… Дай мне время.
И снова уставился в небо.
— Какое время? Для чего? Что…
Послышалось конское ржание и удары копыт по песку. Выглянув из-за камней, я разглядела отряд всадников. Над ними плыл световой шарик, показывая дорогу.
Свет портала и выброс магии привлёк их внимание.
2
В свете шарика я разглядела униформу армии Химмельблю. Выскочив из укрытия, радостно крикнула:
— Сюда, сюда, на помощь!
Часть всадников направилась к нам. Другие остановились на берегу, наблюдая затянувшийся портал.
Лица всадников были закрыты специальными повязками, которые использовались в пустынных регионах для защиты от пыли и «Отравленного воздуха». Но зачем они носили их здесь? Рядом с озером никогда не было пыли, а «Отравленный воздух» невозможно создать в такой близи от Химмеля — сторожевые маги моментально пресекли бы попытку.
Это подозрительно.
Я пожалела, что привлекла их внимание. Отступила за камни и запустила руку в сумку. Хватит сил на использование одного самородка. А одного самородка хватит, чтобы уничтожить весь отряд.
Матвей всё так же неподвижно смотрел в небо, хотя взгляд стал более осмысленным.
Тогда я пошла навстречу отряду, уводя их от камней, где лежал Матвей.
— Кто такая? — закричал издалека первый всадник.
Он снял маску, открывая добродушное лицо с усами. Это добродушие окончательно убедило, что они не те, за кого себя выдают. Например, почему разговор начал гражданский, а не всадник с жетоном командира на груди?
— Бленда Роули, студентка Академии Химмельблю.
— Что ты делаешь под Лебенсборном, так далеко от учебного заведения?
Отлично, теперь я знала, где мы оказались. Была одна неприятность — я не умела врать.
— Я заблудилась. То есть потерялась.
— Так заблудилась или потерялась? — осведомился усатый.
— У меня колдовская практика.
— Академия временно прекратила работу. Все студенты по домам разъехались.
Несколько всадников спешились и окружили меня, наставив копья. Наконечники переливались тусклым сиреневым светом, подтверждая — эти люди не солдаты армии Химмельблю.
Во-первых, наши редко носили зачарованное оружие просто так: его зачаровывали перед боем, чтобы беречь энергию армейских магов. Во-вторых, маги армии Химмельблю не использовали для зачарования магию ливлингов! Её можно определить по характерному сиреневому оттенку. Это делали только в Гофрате или Номасе.
Неужели война не только началась, но и сложилась не в пользу моей родины, если отряды противника спокойно разъезжали в тылу?
— Обыскать, — приказал усатый.
— На каком основании? Я подданная Гувернюра Химмельблю.
— На таком основании, что нам надо, — ответил усатый. — Это ты открыла портал переброски?
— Какое вам дело? Что хочу, то и открываю.
— Врёшь, ученица не способна открыть портал.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Затем… потому… э-э-э… — Усатый был из тех людей, что всё время хотели остроумно ответить, но им не хватало остроты ума для подбора нужных слов. Он капризно повторил: — Обыскать!
Солдаты надвинулись на меня. Извлекла из сумки самородок и подняла над головой:
— Кто среди вас маг? Чувствуете силу этого камня?
— Чувствуем, — кивнул усатый. — Взять её.
Мою руку схватила невидимая сила. Она начала вырывать камень из моей ладони. Если бы не усталость, я бы давно активировала самородок.
Усатый сжал пальцы. Сила вырвала самородок из моей ладони, отбросив далеко в траву.
— Ненавижу стен-магию, — сказал усатый.
Сразу несколько копий упёрлись мне в горло. Множество рук начало щупать меня во всех местах. Кто-то расстегнул пуговицу на брюках и запустил руку туда. Я пробовала дёргаться, но зачарованные копья держали меня как в смертельном капкане.
— Предатель, — хрипела я. — Ты привёл гофратцев на нашу землю!
— Догадливая, — ответил усатый. — И мне дали много-много пеньгенов.
Усатый рылся в моей сумке. Световой шарик висел прямо над ним, детально освещая находки.
— Где ты взяла самородки такой силы?
— На твоей могиле.
— А ты… я… это не смешно! — опять не нашёл он остроумного ответа.
Усатый вынул чехол от сельскаба. Недоумённо повертел и хотел выбросить, но всадник с жетоном командира остановил руку и приказал на гофратском:
— Дай сюда.
Изучив чехол, снял с лица маску, открывая типичное узкое лицо гофратца. Спросил на химмеле:
— Откуда это у тебя?
— Нашла. Подарили. Не знаю вообще, что это.
Ох, Бленда Роули, если останешься жива, посвяти время изучению искусства лжи.
— Что это? — спросил усатый предатель.
— В нём хранился сельскаб, — ответил гофратец.
— Что за сельскаб?
— Устройство, уничтожающее магию. Их осталось с десяток на весь мир. И почти все — у Химмельблю. На их основе маги Академии создали ингермаггеры.
— А Форендлера есть?
— Были бы они у Форендлера, были бы у всех, — ответил гофратец.
— Если у коалиции появится этот сельскаб, вы сможете создать свои ингермаггеры? — спросил усатый.
— Или устройства для противодействия их воздействию, — кивнул гофратец. — Тогда Химмельблю обречён.
Я не успела что-либо сказать, как гофратец взмахнул рукой. Я потеряла сознание.
Вырубать людей одним движением способны маги Первой Отметки. Вырубать одним движением другого мага, способны только маги Высших Отметок.
Глава 31. Сладкие сны в горькой реальности
1
Разлепила глаза: надо мною небо в ромбической решётке. В безоблачной выси светился серп Грювштен на фоне Стенсен.
Меня потряхивало, слышался стук колёс о камни. По плавности хода поняла — меня везли в самоходной повозке. Села и осмотрелась.
Я в просторном фургоне, в каких перевозят животных. В углу оборудована туалетная комната. В другом углу кувшин с пробкой.
Руки закованы в перчатки-ловушки из сплава чугуна и квиксоли. Настоящее военное снаряжение для пленных стен-магов. Что же, спасибо и на этом. На Истории Магии нам рассказывали, что во время Третьей Мировой, чтобы лишить пленного стен-мага силы, отрубали ему кисти рук. Или заливали ладони расплавленным камнем. Конечно, можно было жечь стен-камни, используя чистую зеркально-теневую проекцию воли, но это не так быстро.
Несгибающимися пальцами я взяла кувшин. Зубами вытянула пробку и жадно напилась.
Прислушалась. За стеной играла музыка… Рулль с песней Фрода Орста. Как давно я не слышала его. Но теперь — это голос захватчиков. Песня врага.
— Очнулась?
Окошко в стене открылось, появилось лицо того самого гофратца, мага Четвёртой Отметки. Лицо исчезло, гофратец просунул мне хлеб и какие-то овощи.
— Подкрепись, у тебя мало времени.
— Для чего?
— Ты будешь есть или нет?
— Нет.
— Тогда спи.
Гофратец просунул в окошко руку и, прежде чем я успела сообразить, как отбить его магию, снова вырубил меня.
2
…
Открыла глаза: небо всё в той же ромбической решётке. Закат.
Оранжево пылала Грювштен. Зюстерхен не видно. Я попыталась сообразить, который сейчас виток? Сейчас «ссора» или «примирение»? Я продолжала лежать неподвижно, чтобы гофратец не заметил.
Прислушалась: по характерному стуку колёс самоходной кареты догадалась — мы ехали по Голдиварскому Тракту. Он выложен из квадратных гранитных плит, добытых на побережье Северного Нип Понга. С началом строительства тракта Химмельблю был единственным поставщиком гранита. Енавское Княжество, которое тоже обладало залежами, обвинило Химмельблю в монополизации добычи. Якобы для этого Химмельблю и присоединил к себе Северный Нип Понг, спровоцировав там гражданскую войну.
Святые камушки, о чём я думаю? О добыче гранита для постройки Голдиварского Тракта? Впрочем, что ещё делать? Переживать за Матвея? Но у меня уже нет сил переживать за кого либо. Хадонк, Слюбор, Аделла… Даже Рельсон. Убей меня булыжник, Рельсон — самый несчастный во всей это истории.
— Очнулась? — В окошке появился гофратец. — Жрать будешь?
— Буду.
В меня полетел хлеб и пожухшие овощи.
— Куда вы меня везёте? — спросила я, жадно прожёвывая хлеб.
— В Гофрат, куда же ещё.
— Началась война?
— Ты притворяешься? Давно началась. Как выяснилось, та несокрушимая военная сила, которой Химмельблю угрожал всему Голдивару, оказалась враньём. Скоро мы тоже обзаведёмся сельскабом и… Впрочем, какая разница. Поела?
— Да.
— Спокойной ночи.
Взмах рукой — я снова повалилась в беспамятстве. С куском хлеба во рту.
3
Осторожно открыла глаза: небо опять в ромбической решётке… впрочем, нет.
Неба вообще не видно. Фургон для перевозки скота закрыт тканью и обвязан. Сквозь редкие щели проникал дневной свет. Колёса не стучали по плитам Голдиварского Тракта, а шлёпали по сельской дороге.
Мне очень хотелось пить. А во рту словно застрял тот сухой кусок хлеба, с которым уснула. Я поднялась и поднесла руки к губам. Вместо хлеба нащупала вставленный в мой рот деревянный кляп, обвязанный тряпкой.
Испуганно замычав, попробовала вытащить его, но сила, вложенная в перчатки-ловушки, развела руки в стороны. При второй попытке меня отбросило к стене, а перчатки намертво к ней прилипли.
Сейчас появится рожа гофратского мага и меня снова вырубят… Вместо этого услышала скрип телег и ржание лошадей. Кто-то переговаривался на химмеле. Узнала деревенский акцент — мы в глубинке!
— Далеко до поста стражников? — я распознала голос усатого предателя.
— Неа, почти рядышком, — ответил деревенский. — Через десяток флю будет мост. У моста — стража.
— Пускают?
— Смотря куды. Враги же рядом. В сторону фронта мало кто едет, все наоборот бежут оттудова.
«Так, линия фронта с Гофратом может проходить только по двум направлениям, — подумала я. — На Скервар и через Спорные Территории, которые остались в нашем подчинении, но Гофрат не признавал этого факта. Впрочем, знание мировой истории и географии не поможет сейчас».
— Спасибо, храни тебя Триединый, — пожелал усатый.
— И вы оберегайтесь им, — ответил деревенский.
Окошко открылось. Я успела закрыть глаза, притворяясь спящей.
— В забытьи ещё, — сообщил гофратец.
— Мост, стража! — предупредил голос с задней части самоходки.
Гофратец задвинул окошко:
— Ну, Баэст, ты готов?
— Да, — ответил усатый. — Предоставьте мне говорить. Я же на самом деле торговый представитель торговой компании «Хандель».
Самоходка замедлила движение. Остановилась. Услышала, как к нам подошли стражники, гремя латами и щитами.
— Торговый представитель, — донеслись до меня обрывки фраз. — Вот мой жетон… везу товар в…
Стражники обошли экипаж. Двери в стене фургона загремели и открылись. Жмурясь от яркого света, я встала на колени и замычала, стараясь показать, что я тут не по своей воле.
Перед фургоном стояли Баэст и стражник с жетоном командира на груди. Он в полном обмундировании, в тяжёлых доспехах и шлеме. Опираясь на копьё, заглянул в фургон, проверяя, нет ли кого ещё?
— М-м-м, и-и-и, — надрывалась я.
По знаку командира, рядовой взобрался в фургон и поворошил солому на полу. Проверил кувшин с водой и простукал стены.
Командир задержал на мне взгляд, потом повернулся к Баэсту:
— Трофеечка, говоришь?
— Так точно, мой командир, — ответил Баэст и приложил руку ко лбу в военном привете. — Везу в расположение второго сводного пехотного полка армии Скервар Три.
— Служил, что ли?
— Нет, мой командир.
— Тогда опусти руки, пока не отрубил. И не разговаривай, как военный.
— Есть, мой командир.
Я задёргалась, припечатанная к стене ловушками. Рядовой подполз ко мне и начинает щупать, обыскивая. Залез под рубашку, потом в — штаны.
Командир снова посмотрел на меня:
— Что-то не похожа она ни на гофратку, ни на номасийку.
— Форвиррка же, мой командир. Видите, какая белая?
— Хм, зачем же ты её перегоняешь через всю страну с одного фронта на другой? Нельзя было продать в бордель Драйденского фронта?
— Можно. Но тут такое дело, командир. Те бойцы, что воюют с Гофратом и Номасом уже пресытились местными. Поэтому выгоднее продавать им форвиррок, а в бордели Драйденского фронта выгоднее продавать девок с Гофрат-Номасийского фронта.
— Ясно.
Рядовой всласть нащупался и выполз из фургона. Я стал так сильно и отчаянно извиваться, что грузовая самоходка закачалась. Баэст поспешно закрыл двери.
Загремел и защёлкнулся замок.
— Кэр, Баэст, во время досмотра вашего экипажа не выявлено нарушений. Ваше разрешение на работу в прифронтовой зоне признано действительным. Пусть Триединый будет на вашей стороне. Гони сто пеньгенов и проваливай.
— Но не было же нарушений…
— Были бы нарушения — взял бы тысячу.
Через некоторое время самоходка тронулась с места. Под колёсами долго стучали доски моста. Значит, переходим Флодд, самую широкую и длинную реку в мире.
Я уже не дёргалась, а только ревела.
В ответ на мои стоны открылось окошко:
— Сладких снов.
4
…
Я открыла глаза: небо снова в ромбической решётке. Изредка его закрывали ветки деревьев.
Под колёсами стучал Голдиварский Тракт. Пока я была без сознания, перчатки-ловушки открепились от стены. Я лежала на холодном полу. Перевернулась набок.
Перед моим лицом катался кувшин. Я безучастно наблюдала его движения. Круг в одну сторону, круг в другую, карета подпрыгивает на выбоине — круг в другую сторону.
Кто-то за стеной снова завёл музыкальный рулль. На этот раз не песню, а заунывную номасийскую мелодию. Такие сочиняли предки Аделлы Лью, кочующие по степям Номаса.
Итак, в Голдиваре война. Хадонк и Аделла мои враги. Святые камушки, как это глупо! Как могут быть врагами люди, которые рисковали жизнью вместе со мной, стараясь победить самое древнее зло?
Быть может, надо было помочь Первомагу вернуться в Голдивар, чтобы озверевшие правители и свихнувшиеся патриоты всех стран поняли, что мы не враги? Что все государства, как луны из Семилунья, зависели друг от друга? Кто-то был больше размером, поэтому не виноват в том, что притягивал и воздействовал на тех, кто меньше.
Снова перевернулась на спину. Через решётку потолка прорвался порыв холодного ветра. Горный воздух… Родные Щербатые Горы, но скорее всего с неродной стороны, с территории Гофрата.
Открылось окошко:
— Есть хочешь?
Я молчу. Гофратец бросил в меня сухой хлеб и ещё более пожухшие овощи. Я подобрала и начала есть, запивая водой.
— Куда вы меня везёте?
— Почти привезли. Укрепление «Тахвия».
— Что будете делать?
— Пытать, допрашивать, узнавать государственные тайны. Ты же магичка из Химмельблю. Появилась из портала, открытие которого мы почему-то не смогли обнаружить. Непростая штучка.
— Нет у меня тайн. Я недавно прибыла в Химмельблю.
— У всех есть тайны, — ответил гофратец и задвинул окошко. Снова отодвинул: — Едва не забыл… Спокойных снов.
Не дожевав овощ, я повалилась на пол.
Глава 32. Крайние меры против упрямства
1
Меня поселили в идеально квадратной темнице, стены которой обложены кирпичами из квиксоли. Квиксоль — дорогой хрупкий и ненадёжный металл, главная ценность которого высокая ёмкость по удерживанию магии.
