— Да, — подтвердил Норвуд. — А еще спешу тебе напомнить, что сейчас лестница завалена.
— Но тут достаточно высокие потолки! — поторопилась я выложить самый главный довод. — И если ты меня подсадишь, то я сумею изобразить печать на стене.
После чего напряженно выпрямилась, ожидая реакции Норвуда.
Сейчас точно рассмеется. Вон какие озорные искорки запрыгали в зрачках.
Однако почти сразу они потухли, и некромант задумчиво потер подбородок, в свою очередь задрав голову вверх.
— Слишком маленькое расстояние, — наконец, протянул он. — Если разлом древний, а он древний, то тебе придется взмыть под самый потолок. Иначе энергетические аномалии разрушат печать мгновенно.
Я огорченно опустила плечи. Ну вот. А я так радовалась, что нашла выход из безвыходной, в сущности, ситуации.
— Можно, конечно, воспользоваться заклятием левитации, — продолжил тем временем Норвуд, и я немного воспрянула духом. Правда, тут же опять понурилась, когда он сухо добавил: — Но я не сумею при этом одновременно удерживать щит.
Как же обидно! Неужели спасения действительно нет?
Или же…
— Пояс! — вскрикнула я и принялась судорожно ощупывать себя.
Он был на месте. Но самое главное: защитные амулеты мгновенного действия не пострадали! У меня было шесть колб, до отказа наполненные серебром и солью. Каждая из них способна дать примерно пять минут времени. Вполне достаточно для изображения элементарной печати. В нашем случае, конечно, повозиться придется подольше. Но в итоге у нас будет примерно полчаса. Разве этого недостаточно?
Норвуд открыл было рот, видимо, желая спросить, о чем я. Но сразу же понятливо хмыкнул.
— Боюсь, защитное действие колб в нашем случае продлится меньше, — медленно протянул он, как будто рассуждая сам с собою и каким-то непостижимым образом уловив направление моих мыслей. — Логичнее всего исходить из самого худшего варианта. Предположим, у нас будет не полчаса, а минут пятнадцать.
Я невольно поежилась от расчетов Норвуда. Пятнадцать минут! Для создания печати такого уровня! Это…
— Тогда тебе придется… — нерешительно начала и тут же замолчала, когда Норвуд фыркнул от смеха.
Ну да, сама понимаю, насколько глупо это прозвучало. Это же элементарно. Чем больше разница в весе, тем легче человеку поднять в воздух тот или иной предмет. Неважно, с помощью магии или грубой физической силой. Проще говоря, Норвуд меня на руки взять сможет легко. А вот я его — вряд ли. Та же самая логика действует и при левитации. Ему меня поддерживать в воздухе будет гораздо легче, чем наоборот. Нет, приподнять-то я его приподниму. На пару минут максимум и не выше, чем на метр. И это еще в лучшем случае.
— Нет, Эсми, сама предложила — самой и отдуваться, — насмешливо протянул Норвуд. — Взмоешь ты у меня под самый свод. Надеюсь, высоты не боишься. Но… Здраво оцени свои способности, моя дорогая. У тебя будет минут пятнадцать. Возможно — немного больше, но как бы не меньше. Справишься?
Я прикрыла глаза, в уме лихорадочно пытаясь воссоздать вид разрушенной печати. Но, увы, целиком я ее увидела лишь в тот момент, когда сломала. И то на краткий миг, пока ее полностью не окутали языки изумрудного пламени. И где гарантии, что огонь не закрыл от меня какого-нибудь мелкого символа?
— Не пытайся вспомнить ее, — сухо предупредил Норвуд, опять каким-то чудом уловив мои мысли. — Эсми, тогда ты точно ошибешься и напортачишь. Создай ее так, как будто никто и никогда до тебя ее не рисовал.
Легко сказать да трудно сделать.
А если я не справлюсь? Если я опять напутаю что-нибудь? Если заспешу, запаникую и…
— Не нервничай.
Я изумленно распахнула глаза, почувствовав, как Норвуд ласково провел тыльной стороной руки по моей щеке.
Он едва заметно улыбнулся. Заправил мне за ухо выбившуюся из косы прядь волос.
— Только не волнуйся, Эсми, — прошептал он, наклонившись ко мне ближе. — Расслабься и успокойся. Вспомни, какое удовольствие тебе приносит начертательная магия.
— Удовольствие, когда я занимаюсь этим в спокойной ситуации, — буркнула я.
— По-моему, ситуация сейчас спокойнее некуда. — Улыбка завибрировала в уголках рта Норвуда. — Обещаю, что не буду кричать и отвлекать тебя. Наш сосед по подвалу, вроде бы, тоже на редкость тихое существо. По крайней мере, пока мы под защитой.
Из мрака в этот момент раздалось едва слышное скрежетание. Так, наверное, зверь проводит когтями по камню, предвкушая скорую добычу.
Я вздрогнула всем телом и с огромным трудом подавила такое понятное желание заорать во все горло от ужаса.
— И, в конце концов, чем мы рискуем? — философски вопросил Норвуд. — При самом худшем развитии ситуации мы просто погибнем на пару часов раньше. Зато будем избавлены от мучительной необходимости сидеть и наблюдать за тем, как медленно угасает мой щит, а тьма все ближе и ближе. Не успеем даже испугаться как следует.
— Умеешь ты приободрить, ничего не скажешь, — с досадой фыркнула я. — Нет, чтобы сказать: жить мы будем вечно.
— Вечно никто не будет жить, — резонно возразил Норвуд. — Да и потом, зачем лгать? Лучше смотреть жестокой правде прямо в глаза. Поэтому знай, Эсми. Даже если ты не справишься — я не буду винить тебя. Стало быть, и я бы не справился вместо тебя. Ты все сделаешь правильно.
А затем он еще ниже наклонился ко мне. И я покорно приоткрыла губы в ожидании поцелуя.
Не то, чтобы я хотела этого… Ай, да ладно, не буду лгать. Я хотела этого. Безумно хотела. Понятия не имею, сколько времени мы провели в этом подвале. Но каждая минута длилась настоящей вечностью. И не из-за ощущения рядом бродящей смерти. О нет. Мне было невыносимо сидеть почти в обнимку с Норвудом и чувствовать его дыхание. От малейшего его прикосновения кровь словно вскипала в моих жилах. Но самое обидное — сам Норвуд при этом сохранял полнейшее хладнокровие. Нет, я понимаю, конечно, что тяжелее придумать менее романтическую обстановку, чем сейчас. Однако хотелось бы от него чуть большего проявления эмоций.
— Я верю в тебя, — вместо этого негромко, но с нажимом сказал Норвуд. А потом взял — и самым преподлым образом чмокнул в лоб!
Я чуть не взвыла от досады и обиды. Ах так, стало быть. Видимо, правы были мои опасения. Норвуд относится ко мне как к очередной мимолетной и ничего не значащей интрижки. Тем более что он уже добился своего, и я пополнила собою ряды его любовных трофеев.
Ну ладно, Норвуд! Ты у меня еще попляшешь! Вот возьму — и сделаю все так, что локти кусать от восхищения станешь!
И я с немым вызовом вздернула подбородок, глядя на него в упор.
В глубине темно-синих глаз некроманта промелькнула какая-то странная насмешливая тень. Но почти сразу растворилась, оставив меня гадать — была ли она на самом деле.
— Я готова, — сказала сухо и встала, мудро держа голову склоненной, чтобы оставаться в пределах щита.
Норвуд тоже приподнялся. Он был намного выше меня, поэтому по вполне понятной причине предпочел остаться на четвереньках.
— На счет три я снимаю щит, — буднично проговорил он. — Готова?
Я кивнула и отстегнула сумку от пояса. Норвуд осторожно вытащил колбы и поставил их перед собой. Затем протянул мне несколько мелков.
Удивительно, но мои пальцы не дрожали, когда я взяла их. Поразительное спокойствие овладело мною. Весь мир стал каким-то далеким и неважным. Есть задача — и я ее выполню. Чего бы мне это ни стоило.
— Раз, — сказал Норвуд, и я вся подобралась, как для прыжка. — Два. Три!
В следующее мгновение щит над моей головой погас. Тьма торжествующе взвыла, и я ощутила, как что-то влажное и мерзкое прикоснулось к моей шее. Там, где так легко и просто нащупать пульс. И тут же в темноте послышался звон бьющейся первой колбы. Одновременно с этим я взмыла в воздух.
От ощущения полета через мрак захватывало дух. Я встряхнула пальцами, создав крошечную, но яркую искру пламени, которая осветила пространство вокруг. Норвуд и без того сильно выложился. Пусть лучше держит меня, да покрепче.
Разглядывать подвал было некогда. Во-первых, потому что в самые дальние углы помещения свет искры все равно не достигал. А во-вторых, я была абсолютно не уверена в том, что хочу увидеть то мерзкое создание еще раз. Точнее, даже не так. Я была абсолютно уверена в том, что никогда и ни за что не захочу этого.
Но эти мысли быстро покинули меня, когда я замерла напротив стены. О да, Норвуд постарался на славу. Выше поднять меня было просто невозможно. Если, конечно, он не захочет как следует приложить меня и без того разбитой головой об каменный свод.
И я принялась за работу. Мел скрипел в моих пальцах, сыпался белой крошкой вниз. Я вняла совету Норвуду и не пыталась воссоздать прежнюю печать. О нет, я творила ее заново. По своему разумению. Символы ложились один за другим на сочащиеся влагой плиты. Ложились — и словно намертво въедались в них, мгновенно начиная едва заметно светиться.
Я так увлеклась своей работой, что мир словно перестал существовать. И вздрогнула, когда услышала под собой мелодичный дребезг второй колбы.
Рука дрогнула, и радужная дымка вокруг почти завершенного символа опасно замерцала, готовая в лучшем случае просто растаять, а в худшем — переродиться в очередной провал. Я отмеряла секунды отчаянным стуком своего сердца, которое билось так сильно, как будто пыталось изнутри пробить грудную клетку. Легкий корректирующий штрих — и моя ошибка оказалась исправленной.
Поразительно, но Норвуд промолчал при этом. Ничего не сказал, хотя наверняка заметил мой промах. Оно и верно. Криками и понуканиями сейчас делу не поможешь.
Пот обильно струился по моему лицу. Здесь было так тяжело дышать, что от недостатка кислорода в глазах начало темнеть. Ссадину на затылке неприятно щипало. Кажется, она опять закровила.
Еще одна колба разбилась. Норвуд был прав. Их действие заканчивается намного быстрее, чем обычно. У меня осталось всего ничего времени.
Символы ложились передо мной один за другим. Я уже не слышала, как разбилась четвертая и пятая колбы. Точнее, просто пропустила это мимо ушей. Еще чуть-чуть. Неужели я не успею? Неужели мы погибнем?
Последняя колба. Значит, у меня осталось всего несколько минут.
Мелок сломался — так сильно я надавила на него. Несколько драгоценных секунд на то, чтобы вытащить второй. И…
Печать засияла передо мной так ярко, что я зажмурилась. Лишь после этого вспомнила о том, что первая не позволяла колдовать в подвале. А значит…
— А-а-а!
С коротким криком ужаса я рухнула вниз с огромной высоты. И как следует треснулась своей многострадальной головой обо что-то очень острое и очень твердое. После чего тьма любезно распахнула передо мной объятия.
Правда, теперь я точно знала, что в ней не скрывается никакого создания из потустороннего мира.
— Очнулись, милочка? — спросил меня приятный женский голос.
Я с превеликим трудом разлепила один глаз. Тупо уставилась перед собой.
А надо мной был потолок. Обычный потолок. Белый. Не каменный свод подвала. А потолок, понимаете?
— Сейчас повязку поменяем — и можете опять отдыхать, — проговорил тот же голос.
Правда, после этого я опять отключилась, не успев задать никаких вопросов. Да что там — даже не увидев обладательницу этого голоса.
— Очнулась?
А вот теперь я распахнула оба глаза. Потому что этот голос был мне слишком хорошо знаком.
— Не шевелись, — строго предупредил меня Норвуд, когда я попыталась повернуть голову, чтобы на него взглянуть. — Меня пустили к тебе всего на пару минут. При этом предупредили, чтобы я не мешал процессу твоего выздоровления.
— А-а… — Вопрос умер, так и не сорвавшись с моих пересохших губ.
— Да, мы выжили, — подтвердил Норвуд. Помолчал немного и добавил: — Ты молодец, Эсми. Действительно молодец. Прости, что сомневался в тебе.
— М-м?.. — на этот раз промычала я.
— Если честно, я не верил, что ты успеешь закончить печать. — Норвуд опять каким-то чудом понял, что я пытаюсь спросить. — Пожалуй, еще никогда в жизни я не был рад своей ошибке.
Я успела почувствовать, как он легонько прикоснулся к моей щеке. А потом опять потеряла сознание.
В следующий раз я пришла в себя от зверского чувства голода. Наверное, положи передо мной сейчас целую тушу зажаренного на вертеле быка — оставила бы от нее одни рога. Ну, и копыта, понятное дело.
— Как вы себя чувствуете? — раздался тот же голос, что я слышала при первом своем пробуждении.
— Сносно, — лаконично ответила я. Подумала немного и добавила ворчливо: — Есть хочу.
— Это отлично! — обрадовалась женщина. — Вы пошли на поправку.
Впрочем, я и без того чувствовала, что реальность больше не торопится раствориться передо мной в привычном обмороке. Даже более того — я повела головой из стороны в сторону, и она не отвалилась у меня! В затылке не запульсировала боль, а картина окружающего мира осталась устойчивой и реальной.
По всей видимости, я оказалась в больничной палате. На это указывала скудная официальная обстановка: узкая кровать, на которой я сейчас лежала, стол у окна, два стула, один из которых был занят улыбчивой пожилой женщиной в белоснежном халате.
Ого! Я мысленно присвистнула, заметив на груди у незнакомки массивную золотую брошь с ограненным в виде сердца ярко-красным рубином просто-таки неприличных размеров. А ведь передо мной целитель высшей категории, а не абы кто.
— Меня зовут Дория Альм, — представилась женщина, заметив, что я продолжаю ее разглядывать с любопытством. — Вы находитесь в больнице Святого Трилистника. Помните, как сюда попали?
Перед мысленным взором вспыхнула печать, пылающая ледяным зеленым пламенем. И сразу же — падение вниз, окончившееся вспышкой боли.
— Я выполняла заказ, — медленно протянула я. — В замке герцога Трегора.
— Все верно. — Женщина довольно кивнула. — Это хорошо. Стало быть, память вы не потеряли, хотя сотрясение получили серьезное. — После чего встала и благодушно добавила, глядя на меня сверху вниз: — Я распоряжусь подать вам ужин. Сейчас вам надо набираться сил. Поэтому покой, крепкий глубокий сон и сытная еда. Самое главное — ни о чем не волнуйтесь!
— О чем я должна волноваться? — спросила я, моментально заволновавшись. Как-то странно прозвучала последняя фраза, более напоминающая грозное предупреждение.
— Да так… — Дория неопределенно повела плечами и ободряюще улыбнулась мне. — В любом случае, несколько дней вас никто не будет беспокоить. Уж я об этом позабочусь! Все посещения строго-настрого запрещены.
Я тут же заволновалась еще сильнее. Такое чувство, будто мою палату кто-то готовится взять штурмом, а Дория обещает мне стоять на ее страже до последнего.
— А… — вопросительно было начала я, но Дория уже выскользнула из палаты.
Впрочем, почти сразу дверь опять распахнулась, и на пороге предстал Норвуд.
Почему-то при первом же взгляде на него я испуганно втянула голову в шею. Ну, точнее, попыталась это сделать. И тут же зашипела от боли, потому что от неосторожного движения перед глазами замельтешили какие-то подозрительные темные мушки.
Но уж больно грозным был сейчас вид у Норвуда. Глаза пылают синим пламенем, рот кривится от бешенства, волосы стоят дыбом.
И что же я успела натворить? Я вроде как несколько дней была в обмороке, разве нет?
Однако почти сразу я поняла, что бешенство Норвуда обращено не на меня.
— Но тут достаточно высокие потолки! — поторопилась я выложить самый главный довод. — И если ты меня подсадишь, то я сумею изобразить печать на стене.
После чего напряженно выпрямилась, ожидая реакции Норвуда.
Сейчас точно рассмеется. Вон какие озорные искорки запрыгали в зрачках.
Однако почти сразу они потухли, и некромант задумчиво потер подбородок, в свою очередь задрав голову вверх.
— Слишком маленькое расстояние, — наконец, протянул он. — Если разлом древний, а он древний, то тебе придется взмыть под самый потолок. Иначе энергетические аномалии разрушат печать мгновенно.
Я огорченно опустила плечи. Ну вот. А я так радовалась, что нашла выход из безвыходной, в сущности, ситуации.
— Можно, конечно, воспользоваться заклятием левитации, — продолжил тем временем Норвуд, и я немного воспрянула духом. Правда, тут же опять понурилась, когда он сухо добавил: — Но я не сумею при этом одновременно удерживать щит.
Как же обидно! Неужели спасения действительно нет?
Или же…
— Пояс! — вскрикнула я и принялась судорожно ощупывать себя.
Он был на месте. Но самое главное: защитные амулеты мгновенного действия не пострадали! У меня было шесть колб, до отказа наполненные серебром и солью. Каждая из них способна дать примерно пять минут времени. Вполне достаточно для изображения элементарной печати. В нашем случае, конечно, повозиться придется подольше. Но в итоге у нас будет примерно полчаса. Разве этого недостаточно?
Норвуд открыл было рот, видимо, желая спросить, о чем я. Но сразу же понятливо хмыкнул.
— Боюсь, защитное действие колб в нашем случае продлится меньше, — медленно протянул он, как будто рассуждая сам с собою и каким-то непостижимым образом уловив направление моих мыслей. — Логичнее всего исходить из самого худшего варианта. Предположим, у нас будет не полчаса, а минут пятнадцать.
Я невольно поежилась от расчетов Норвуда. Пятнадцать минут! Для создания печати такого уровня! Это…
— Тогда тебе придется… — нерешительно начала и тут же замолчала, когда Норвуд фыркнул от смеха.
Ну да, сама понимаю, насколько глупо это прозвучало. Это же элементарно. Чем больше разница в весе, тем легче человеку поднять в воздух тот или иной предмет. Неважно, с помощью магии или грубой физической силой. Проще говоря, Норвуд меня на руки взять сможет легко. А вот я его — вряд ли. Та же самая логика действует и при левитации. Ему меня поддерживать в воздухе будет гораздо легче, чем наоборот. Нет, приподнять-то я его приподниму. На пару минут максимум и не выше, чем на метр. И это еще в лучшем случае.
— Нет, Эсми, сама предложила — самой и отдуваться, — насмешливо протянул Норвуд. — Взмоешь ты у меня под самый свод. Надеюсь, высоты не боишься. Но… Здраво оцени свои способности, моя дорогая. У тебя будет минут пятнадцать. Возможно — немного больше, но как бы не меньше. Справишься?
Я прикрыла глаза, в уме лихорадочно пытаясь воссоздать вид разрушенной печати. Но, увы, целиком я ее увидела лишь в тот момент, когда сломала. И то на краткий миг, пока ее полностью не окутали языки изумрудного пламени. И где гарантии, что огонь не закрыл от меня какого-нибудь мелкого символа?
— Не пытайся вспомнить ее, — сухо предупредил Норвуд, опять каким-то чудом уловив мои мысли. — Эсми, тогда ты точно ошибешься и напортачишь. Создай ее так, как будто никто и никогда до тебя ее не рисовал.
Легко сказать да трудно сделать.
А если я не справлюсь? Если я опять напутаю что-нибудь? Если заспешу, запаникую и…
— Не нервничай.
Я изумленно распахнула глаза, почувствовав, как Норвуд ласково провел тыльной стороной руки по моей щеке.
Он едва заметно улыбнулся. Заправил мне за ухо выбившуюся из косы прядь волос.
— Только не волнуйся, Эсми, — прошептал он, наклонившись ко мне ближе. — Расслабься и успокойся. Вспомни, какое удовольствие тебе приносит начертательная магия.
— Удовольствие, когда я занимаюсь этим в спокойной ситуации, — буркнула я.
— По-моему, ситуация сейчас спокойнее некуда. — Улыбка завибрировала в уголках рта Норвуда. — Обещаю, что не буду кричать и отвлекать тебя. Наш сосед по подвалу, вроде бы, тоже на редкость тихое существо. По крайней мере, пока мы под защитой.
Из мрака в этот момент раздалось едва слышное скрежетание. Так, наверное, зверь проводит когтями по камню, предвкушая скорую добычу.
Я вздрогнула всем телом и с огромным трудом подавила такое понятное желание заорать во все горло от ужаса.
— И, в конце концов, чем мы рискуем? — философски вопросил Норвуд. — При самом худшем развитии ситуации мы просто погибнем на пару часов раньше. Зато будем избавлены от мучительной необходимости сидеть и наблюдать за тем, как медленно угасает мой щит, а тьма все ближе и ближе. Не успеем даже испугаться как следует.
— Умеешь ты приободрить, ничего не скажешь, — с досадой фыркнула я. — Нет, чтобы сказать: жить мы будем вечно.
— Вечно никто не будет жить, — резонно возразил Норвуд. — Да и потом, зачем лгать? Лучше смотреть жестокой правде прямо в глаза. Поэтому знай, Эсми. Даже если ты не справишься — я не буду винить тебя. Стало быть, и я бы не справился вместо тебя. Ты все сделаешь правильно.
А затем он еще ниже наклонился ко мне. И я покорно приоткрыла губы в ожидании поцелуя.
Не то, чтобы я хотела этого… Ай, да ладно, не буду лгать. Я хотела этого. Безумно хотела. Понятия не имею, сколько времени мы провели в этом подвале. Но каждая минута длилась настоящей вечностью. И не из-за ощущения рядом бродящей смерти. О нет. Мне было невыносимо сидеть почти в обнимку с Норвудом и чувствовать его дыхание. От малейшего его прикосновения кровь словно вскипала в моих жилах. Но самое обидное — сам Норвуд при этом сохранял полнейшее хладнокровие. Нет, я понимаю, конечно, что тяжелее придумать менее романтическую обстановку, чем сейчас. Однако хотелось бы от него чуть большего проявления эмоций.
— Я верю в тебя, — вместо этого негромко, но с нажимом сказал Норвуд. А потом взял — и самым преподлым образом чмокнул в лоб!
Я чуть не взвыла от досады и обиды. Ах так, стало быть. Видимо, правы были мои опасения. Норвуд относится ко мне как к очередной мимолетной и ничего не значащей интрижки. Тем более что он уже добился своего, и я пополнила собою ряды его любовных трофеев.
Ну ладно, Норвуд! Ты у меня еще попляшешь! Вот возьму — и сделаю все так, что локти кусать от восхищения станешь!
И я с немым вызовом вздернула подбородок, глядя на него в упор.
В глубине темно-синих глаз некроманта промелькнула какая-то странная насмешливая тень. Но почти сразу растворилась, оставив меня гадать — была ли она на самом деле.
— Я готова, — сказала сухо и встала, мудро держа голову склоненной, чтобы оставаться в пределах щита.
Норвуд тоже приподнялся. Он был намного выше меня, поэтому по вполне понятной причине предпочел остаться на четвереньках.
— На счет три я снимаю щит, — буднично проговорил он. — Готова?
Я кивнула и отстегнула сумку от пояса. Норвуд осторожно вытащил колбы и поставил их перед собой. Затем протянул мне несколько мелков.
Удивительно, но мои пальцы не дрожали, когда я взяла их. Поразительное спокойствие овладело мною. Весь мир стал каким-то далеким и неважным. Есть задача — и я ее выполню. Чего бы мне это ни стоило.
— Раз, — сказал Норвуд, и я вся подобралась, как для прыжка. — Два. Три!
В следующее мгновение щит над моей головой погас. Тьма торжествующе взвыла, и я ощутила, как что-то влажное и мерзкое прикоснулось к моей шее. Там, где так легко и просто нащупать пульс. И тут же в темноте послышался звон бьющейся первой колбы. Одновременно с этим я взмыла в воздух.
От ощущения полета через мрак захватывало дух. Я встряхнула пальцами, создав крошечную, но яркую искру пламени, которая осветила пространство вокруг. Норвуд и без того сильно выложился. Пусть лучше держит меня, да покрепче.
Разглядывать подвал было некогда. Во-первых, потому что в самые дальние углы помещения свет искры все равно не достигал. А во-вторых, я была абсолютно не уверена в том, что хочу увидеть то мерзкое создание еще раз. Точнее, даже не так. Я была абсолютно уверена в том, что никогда и ни за что не захочу этого.
Но эти мысли быстро покинули меня, когда я замерла напротив стены. О да, Норвуд постарался на славу. Выше поднять меня было просто невозможно. Если, конечно, он не захочет как следует приложить меня и без того разбитой головой об каменный свод.
И я принялась за работу. Мел скрипел в моих пальцах, сыпался белой крошкой вниз. Я вняла совету Норвуду и не пыталась воссоздать прежнюю печать. О нет, я творила ее заново. По своему разумению. Символы ложились один за другим на сочащиеся влагой плиты. Ложились — и словно намертво въедались в них, мгновенно начиная едва заметно светиться.
Я так увлеклась своей работой, что мир словно перестал существовать. И вздрогнула, когда услышала под собой мелодичный дребезг второй колбы.
Рука дрогнула, и радужная дымка вокруг почти завершенного символа опасно замерцала, готовая в лучшем случае просто растаять, а в худшем — переродиться в очередной провал. Я отмеряла секунды отчаянным стуком своего сердца, которое билось так сильно, как будто пыталось изнутри пробить грудную клетку. Легкий корректирующий штрих — и моя ошибка оказалась исправленной.
Поразительно, но Норвуд промолчал при этом. Ничего не сказал, хотя наверняка заметил мой промах. Оно и верно. Криками и понуканиями сейчас делу не поможешь.
Пот обильно струился по моему лицу. Здесь было так тяжело дышать, что от недостатка кислорода в глазах начало темнеть. Ссадину на затылке неприятно щипало. Кажется, она опять закровила.
Еще одна колба разбилась. Норвуд был прав. Их действие заканчивается намного быстрее, чем обычно. У меня осталось всего ничего времени.
Символы ложились передо мной один за другим. Я уже не слышала, как разбилась четвертая и пятая колбы. Точнее, просто пропустила это мимо ушей. Еще чуть-чуть. Неужели я не успею? Неужели мы погибнем?
Последняя колба. Значит, у меня осталось всего несколько минут.
Мелок сломался — так сильно я надавила на него. Несколько драгоценных секунд на то, чтобы вытащить второй. И…
Печать засияла передо мной так ярко, что я зажмурилась. Лишь после этого вспомнила о том, что первая не позволяла колдовать в подвале. А значит…
— А-а-а!
С коротким криком ужаса я рухнула вниз с огромной высоты. И как следует треснулась своей многострадальной головой обо что-то очень острое и очень твердое. После чего тьма любезно распахнула передо мной объятия.
Правда, теперь я точно знала, что в ней не скрывается никакого создания из потустороннего мира.
Глава шестая
— Очнулись, милочка? — спросил меня приятный женский голос.
Я с превеликим трудом разлепила один глаз. Тупо уставилась перед собой.
А надо мной был потолок. Обычный потолок. Белый. Не каменный свод подвала. А потолок, понимаете?
— Сейчас повязку поменяем — и можете опять отдыхать, — проговорил тот же голос.
Правда, после этого я опять отключилась, не успев задать никаких вопросов. Да что там — даже не увидев обладательницу этого голоса.
— Очнулась?
А вот теперь я распахнула оба глаза. Потому что этот голос был мне слишком хорошо знаком.
— Не шевелись, — строго предупредил меня Норвуд, когда я попыталась повернуть голову, чтобы на него взглянуть. — Меня пустили к тебе всего на пару минут. При этом предупредили, чтобы я не мешал процессу твоего выздоровления.
— А-а… — Вопрос умер, так и не сорвавшись с моих пересохших губ.
— Да, мы выжили, — подтвердил Норвуд. Помолчал немного и добавил: — Ты молодец, Эсми. Действительно молодец. Прости, что сомневался в тебе.
— М-м?.. — на этот раз промычала я.
— Если честно, я не верил, что ты успеешь закончить печать. — Норвуд опять каким-то чудом понял, что я пытаюсь спросить. — Пожалуй, еще никогда в жизни я не был рад своей ошибке.
Я успела почувствовать, как он легонько прикоснулся к моей щеке. А потом опять потеряла сознание.
В следующий раз я пришла в себя от зверского чувства голода. Наверное, положи передо мной сейчас целую тушу зажаренного на вертеле быка — оставила бы от нее одни рога. Ну, и копыта, понятное дело.
— Как вы себя чувствуете? — раздался тот же голос, что я слышала при первом своем пробуждении.
— Сносно, — лаконично ответила я. Подумала немного и добавила ворчливо: — Есть хочу.
— Это отлично! — обрадовалась женщина. — Вы пошли на поправку.
Впрочем, я и без того чувствовала, что реальность больше не торопится раствориться передо мной в привычном обмороке. Даже более того — я повела головой из стороны в сторону, и она не отвалилась у меня! В затылке не запульсировала боль, а картина окружающего мира осталась устойчивой и реальной.
По всей видимости, я оказалась в больничной палате. На это указывала скудная официальная обстановка: узкая кровать, на которой я сейчас лежала, стол у окна, два стула, один из которых был занят улыбчивой пожилой женщиной в белоснежном халате.
Ого! Я мысленно присвистнула, заметив на груди у незнакомки массивную золотую брошь с ограненным в виде сердца ярко-красным рубином просто-таки неприличных размеров. А ведь передо мной целитель высшей категории, а не абы кто.
— Меня зовут Дория Альм, — представилась женщина, заметив, что я продолжаю ее разглядывать с любопытством. — Вы находитесь в больнице Святого Трилистника. Помните, как сюда попали?
Перед мысленным взором вспыхнула печать, пылающая ледяным зеленым пламенем. И сразу же — падение вниз, окончившееся вспышкой боли.
— Я выполняла заказ, — медленно протянула я. — В замке герцога Трегора.
— Все верно. — Женщина довольно кивнула. — Это хорошо. Стало быть, память вы не потеряли, хотя сотрясение получили серьезное. — После чего встала и благодушно добавила, глядя на меня сверху вниз: — Я распоряжусь подать вам ужин. Сейчас вам надо набираться сил. Поэтому покой, крепкий глубокий сон и сытная еда. Самое главное — ни о чем не волнуйтесь!
— О чем я должна волноваться? — спросила я, моментально заволновавшись. Как-то странно прозвучала последняя фраза, более напоминающая грозное предупреждение.
— Да так… — Дория неопределенно повела плечами и ободряюще улыбнулась мне. — В любом случае, несколько дней вас никто не будет беспокоить. Уж я об этом позабочусь! Все посещения строго-настрого запрещены.
Я тут же заволновалась еще сильнее. Такое чувство, будто мою палату кто-то готовится взять штурмом, а Дория обещает мне стоять на ее страже до последнего.
— А… — вопросительно было начала я, но Дория уже выскользнула из палаты.
Впрочем, почти сразу дверь опять распахнулась, и на пороге предстал Норвуд.
Почему-то при первом же взгляде на него я испуганно втянула голову в шею. Ну, точнее, попыталась это сделать. И тут же зашипела от боли, потому что от неосторожного движения перед глазами замельтешили какие-то подозрительные темные мушки.
Но уж больно грозным был сейчас вид у Норвуда. Глаза пылают синим пламенем, рот кривится от бешенства, волосы стоят дыбом.
И что же я успела натворить? Я вроде как несколько дней была в обмороке, разве нет?
Однако почти сразу я поняла, что бешенство Норвуда обращено не на меня.
