Подумав так, я остановилась около ее спальни. Прислушалась.
Ни звука не вылетало из комнаты. Я не слышала ни всхлипываний, ни ругательств, ни шума поспешных сборов. Как будто девушка вообще не вернулась к себе.
Затем я переместилась к комнате Фредерика. Или отныне вернее называть его Урхом?
Немного поколебавшись, я тихонько поскреблась в его дверь. Думаю, этот вопрос надо прояснить до завтрака. Потому как если все так, как рассказал Чейс — то я больше не хочу знать этого человека.
Мне никто не ответил. Я постучалась громче — но с тем же успехом. После нескольких минут бесплодных ожиданий я решилась и вошла без приглашения.
— Не пугайся, это я, — проговорила я, ожидая увидеть сонного, встрепанного Фредерика.
И тут же осеклась.
Комната была абсолютно пуста. Кровать аккуратно заправлена, как будто ночью на ней никто не спал.
Нахмурившись, я подошла к шкафу. Распахнула его — и лицезрела пустые полки. Не выдержав, даже заглянула под кровать, ожидая увидеть сумку Фредерика, с которой он прибыл в дом Северина Одрона. И опять безрезультатно.
Мой так и несостоявшийся жених просто испарился, не забыв прихватить с собой все свои вещи.
Странно. Куда он делся?
В этот момент я заметила листок бумаги, который лежал на письменном столе. В один прыжок была уже рядом, схватила его и принялась читать, заметив свое крупное имя, выведенное в начале письма.
«Мелисса! — гласило послание. — Мне очень жаль, что все так получилось. Я знаю, что Чейс Одрон рассказал тебе всю правду о моем прошлом. Ко мне заходил его помощник. Сказал, что мое пребывание здесь более неуместно. Да мне самому было бы очень стыдно посмотреть тебе в глаза сейчас, когда ты все знаешь. Я понимаю, что ты зла и обижена на меня. Но знай: время, которое я провел с тобой, было самым прекрасным в моей жизни. Ты чудесная девушка, Мелисса. Добрая, верная и спокойная. Ты вряд ли поверишь мне, но я действительно влюбился в тебя за те месяцы, что мы провели вместе. Да, не скрою, вначале я планировал использовать тебя и твоих родителей для личного обогащения. Так, как поступал всегда. Но вскоре понял, что ты особенная. Рядом с тобой я бы мог обрести счастье. И, клянусь, сделал бы все, лишь бы ты тоже была счастлива. Увы, ты вряд ли поверишь мне теперь. Но ты навечно останешься в моем сердце. Пусть и я навсегда останусь для тебя Фредериком. Талантливым художником, который ищет свой путь к успеху».
Я прикусила губу. Аккуратно положила листок обратно на стол и медленно опустилась на стул.
В висках гулко застучались молоточки боли. Пока еще слабые, но готовые в любой момент обернуться настоящей мигренью.
Как ни странно, плакать не хотелось. В душе поселилось непонятное опустошение. И в этот момент я осознала, что ненавижу Чейса Одрона. Я видела его всего ничего. Но очень надеялась, что больше мы никогда не встретимся.
Дверь в комнату я оставила раскрытой. Краем глаза я заметила, как кто-то прошел мимо. Затем остановился и вернулся.
Если это отец — то я точно запущу в него чем-нибудь тяжелым. А если Чейс… Демоны, даже не знаю, что я тогда сделаю.
— Мелисса? — раздалось удивленное, и я узнала голос Густава.
Подняла голову и угрюмо уставилась на него исподлобья.
— Что случилось? — встревоженно спросил он и сделал шаг вперед. — Где Фредерик?
— Урх, ты хотел сказать, — мрачно исправила я. Кивком показала на листок, который лежал передо мной.
Густав подошел ближе. Кашлянул и нерешительно поинтересовался:
— Я могу прочитать?
— Читай, — разрешила я.
Встала и отошла к окну. Невидящим взглядом уставилась на верхушки деревьев, залитых лучами встающего солнца.
Да, я не любила выказывать эмоции прилюдно. Но сейчас мир расплывался передо мной в непрошенных слезах. И я не хотела смущать Густава этой картиной.
Густав за моей спиной негромко, но от души выругался. Я услышала треск рвущейся бумаги. А еще через мгновение почувствовала его руки на моих плечах. Он крутанул меня, развернув к себе, крепко обнял. И я уткнулась лицом в его рубашку, от которой неуловимо пахло чем-то свежим.
Удивительно, я знала Густава меньше суток. Но почему-то мне не было неловко в этот момент. Напротив, я ощущала себя так, как будто рядом давний надежный друг, с которым легко можно поделиться всеми проблемами и горестями, не боясь осуждения и непонимания.
— Мне очень жаль, что так получилось, — проговорил Густав, и его теплое дыхание коснулось моей макушки, как будто он хотел поцеловать меня, но в последний момент передумал. — Мелисса, честное слово, мне очень жаль! Мой дед — та еще сволочь. Думаю, теперь ты понимаешь, почему он был настолько нечастым гостем у нас дома.
— У меня утром была Клео, — невпопад проговорила я, подумав, что стоит рассказать Густаву об этом разговоре.
В конце концов, мы сейчас в одной лодке.
Руки Густава на моих плечах потяжелели. Он ничего не сказал, но было понятно, что ему нужны подробности.
— Она так насела на меня, — продолжила я, почему-то ощущая смутную вину за содеянное. — Так хотела знать, что Чейс рассказал тебе. И я ляпнула про Руперта и магиснимки. — Сделала паузу и завершила шепотом: — Прости.
Густав медленно отстранился от меня. Я тут же опустила взгляд в пол, почему-то страшась встретиться с ним глазами.
В следующее мгновение он легонько прикоснулся к моему подбородку, заставляя меня поднять голову. Я неохотно подчинилась.
— Все в порядке, — негромко произнес он. — Напротив, я даже рад. Хотя сам презираю себя за это. Но, наверное, я бы еще долго не решился начать разговор с Клео. А ты вскрыла этот гнойный нарыв. Теперь хочется мне или нет — а надо завершить эту историю. — Хмыкнул и с едким сарказмом добавил: — Знаешь, я настолько сильно ненавижу деда, что меня так и подмывает все равно жениться на Клео. Доказать ему таким образом, что никогда не буду марионеткой в его руках. Но…
ОБНОВЛЕНИЕ ОТ 14.09
Он не завершил фразу. Да это было и не нужно. И без того понятно, что он хотел сказать.
Есть вещи, которые невозможно простить. И предательство любимого человека входит в их число. Два года Клео обманывала Густава. Играла роль влюбленной, а сама за его спиной спала с другим. Что самое противное: это не было увлечением, от которого, случается, мутится рассудок, а потом долго мучаешься угрызениями совести. Это не было страстью, острой и резкой, когда понимаешь, что поступаешь дурно, но тело предает тебя. Это был сугубо прагматичный поступок. Чейс сказал, что Руперт весьма щедрый мужчина. Вряд ли Клео смогла бы покупать дорогие наряды на скромную зарплату продавщицы. К тому же я была в доме ее тетушки и видела там скромную обстановку.
Но я не осуждала Клео. Это не мое дело. Это сугубо ее проблема. И проблема Густава.
— Да, невесело как-то проходят выходные, — внезапно сказал Густав. — Я, правда, предполагал, что будет непросто. Думал, что придется бегать от тебя и твоих домогательств. А в итоге все закрутилось совсем уж невероятным образом.
— Ну, запрыгнуть к тебе в постель я все-таки успела, — неловко пошутила я.
— Это точно. — В глубине серо-голубых глаз Густава запрыгали смешинки. И внезапно он добавил: — Если честно, это было незабываемо.
Я удивленно приподняла одну бровь. Прозвучало это… э-э… неожиданно. И мои щеки потеплели от смущения.
Густав все еще держал меня в своих объятиях. Его обычно светлые глаза потемнели от непонятного чувства.
— Мелисса, Густав, вот вы где!
В комнату ворвался Северин, и мы с Густавом отпрянули друг от друга, словно нашалившие дети, застигнутые строгим родителем за очередной проказой.
Хвала небесам, Северин не заметил, в какой двусмысленной ситуации нас застал. По всему было видно, что он находится в настоящем отчаянии.
— Это чудовищно! — простонал он. — Мы все погибли!
— Что случилось? — сурово спросил его Густав.
— Беда, огромная беда, — продолжил стенать его отец. — О небо, что же делать? Я в полнейшем отчаянии!
— Да что случилось-то? — раздраженно повторил вопрос Густав.
— Мой отец! — Северин всхлипнул и спрятал лицо в ладонях. Вся его поза выражало неподдельное и искреннее горе.
— Что еще он натворил? — буркнул Густав. — Неужели нарыл какие-нибудь пикантные магиснимки на Ванессу, и та потребовала расчета? Это будет огромнейшей проблемой, поскольку готовит она великолепнейше!
— Какие магиснимки, какая Ванесса! — простонал Северин. — Ты молотишь полную чушь. Как нам жить дальше-то?
— Да успокойся ты! — Густав лишь чуть повысил голос, но мурашки привычно табуном пробежали по моей спине. Сначала в одну сторону, а затем и в другую. А Густав позволил себе краткую усмешку, добавив: — Ты так горюешь, будто кто-то умер.
Северин перестал рыдать и воззрился на сына с неподдельным ужасом в глазах.
— Как, ты уже знаешь? — спросил он. — Кто тебе рассказал?
— Так, — медленно и очень нехорошим тоном обронил Густав. Заложил за спину руки и потребовал: — Рассказывай! Кто умер?
Сдается, я уже догадываюсь, каким будет ответ. И это означает кучу проблем для нас.
— Мой отец, — ожидаемо провыл Северин и вцепился руками себе в волосы. Несколько раз хорошо так дернул, но его шевелюра оказалась крепкой. — Мой отец мертв!
Я гулко сглотнула от этого известия.
Как мертв? Нет, я понимаю, что Чейс Одрон более чем преклонного возраста. Но всего несколько часов назад он ну никак не походил на тяжело больного. На редкость бодрый и активный мужчина. Даже стариком-то язык с трудом повернется его назвать.
— Дед умер? — неверяще переспросил Густав.
— Точнее, его убили. — Северин еще раз дернул волосы и на сей раз добился успеха. В его руках остался приличный клок, на который он воззрился с тупым изумлением.
— Как убили? — пискнула я и тяжело опустилась на стул.
В сердце что-то больно закололо. Ох, не нравится мне все это, очень не нравится!
— Так убили. — Северин, хвала небесам, оставил свои бедные волосы в покое. Бухнулся на кровать и сгорбился, устало опустив между коленей руки.
— Это не может быть ошибкой? — спросил Густав, который, по всей видимости, так же, как и я, отказывался верить в происходящее.
— Мальчик мой, нельзя жить с ножом в сердце. — Северин всхлипнул. — Я зашел пожелать отцу доброго утра. А там он… И вся постель в крови. И нож прям в груди торчит.
После чего, ни капли не смущаясь, шумно высморкался прямо в край покрывала.
Я молча кусала губы. Вот тебе и славные тихие выходные в кругу семьи. И что теперь делать?
— Надо вызвать полицию, — первым опомнился Густав. — Надеюсь, ты запер его комнату, чтобы никто не шлялся зазря? Иначе затопчут следы, которые могут помочь следствию.
— Запер ли я дверь? — Северин поднял на сына заплаканные красные глаза. — Я… Я не помню. Это была настолько жуткая картина, что я чуть не лишился чувств. А потом я бросился бежать. Увидел вас и вот…
И опять зашмыгал носом.
В этот момент прежде мертвую тишину дома разорвал чей-то отчаянный крик.
— Так, дверь ты не закрыл, — на удивление спокойно резюмировал Густав.
Я с невольным уважением посмотрела на него. Надо же, он только что узнал, что его деда убили. Но совершенно не волнуется. Лично я на его месте была бы в полнейшей панике. Да что там, я и так в панике!
В коридоре послышался быстро приближающийся топот, и Густав шустро выскочил в него, стремясь перехватить бегущего. Через мгновение он втащил в комнату бледного как смерть помощника Чейса. Как же его зовут? Чейс ведь обращался к нему по имени. Ах да, Роберт, вроде бы.
— Там… там… — запинаясь, бормотал несчастный. — Там…
— Мы в курсе, — поспешил его успокоить Густав.
— В курсе?! — чуть ли не взвизгнул Роберт и с силой выдернул руку из хватки Густава. Попятился, не сводя с него круглых от ужаса глаз.
Что это с ним?
— Я не убивал деда. — В отличие от меня, Густав без проблем понял, почему Роберт так отреагировал на его слова. — Мой отец хотел разбудить его к завтраку и увидел… Ну, в общем, увидел то же, что и вы.
Роберт после этого немного успокоился. Однако далеко от двери отходить не стал, то и дело с подозрением глядя то на Густава, то на тихо рыдающего на кровати Северина.
— Надо вызвать полицию, — повторил Густав. — Отец, амулет связи у тебя работает?
— Амулет связи? — Северин нахмурился, с трудом соображая, что от него вообще требуется. — А, да. Вроде бы. Он у меня в кабинете.
— Отлично. — Густав криво ухмыльнулся. — Сейчас я пойду и запру спальню Чейса, пока еще кто-нибудь с воплем не промчался мимо. Затем вызову полицию. Ясно?
И с самым решительным видом отправился прочь, не дожидаясь от нас какой-либо реакции.
В этот момент меня посетила жуткая мысль, и я поторопилась окликнуть Густава.
— Постой! — взволнованно выкрикнула я, когда он был уже на пороге.
Густав неохотно обернулся.
— Тебе надо вооружиться, — затараторила я. — Вдруг убийца еще в доме?
— Убийца? — переспросил Густав.
— Убийца? — эхом откликнулся Роберт, опять побледнев.
И только Северин продолжал шумно сморкаться в несчастное покрывало, словно не услышал меня.
— Ну, если Чейса убили — то, получается, это кто-то сделал, — неловко пояснила я свою мысль. — Не сам же он воткнул себе нож в грудь. А что, если преступник не успел убежать? Что, если он еще скрывается в доме и ищет себе новую жертву?
— Мелисса. — Густав грустно хмыкнул. — Ты в самом деле думаешь, что моего деда мог убить кто-нибудь посторонний?
Я непонимающе захлопала ресницами. О чем это он?
— Боюсь, в этом доме было достаточно людей, желающих его смерти, — вздохнув, пояснил свою мысль Густав.
Я приглушенно ахнула. То есть, он намекает на то, что со стариком расправился кто-нибудь из нас? Но это…
— Чудовищно, — выдохнула я и отчаянно замотала головой. — Нет, это неправда. Я не хочу в это верить! Наверняка в дом кто-нибудь пробрался. У Чейса была с собой целая куча денег. Вдруг кто-нибудь про это прознал и решил обокрасть его?
— Саквояж Чейса Одрона с деньгами и документами в моей комнате, — подал голос Роберт.
— Он точно на месте? — впервые за долгое время подал голос Северин.
Ишь, даже рыдать перестал, как про деньги заговорили.
— Когда я выходил — был, — смущенно проговорил Роберт. — Но я проверю, если желаете.
И тоже направился к дверям.
— Не так быстро, — повелительно остановил его Густав. — В таком случае идешь со мной. Сначала запираем комнату моего деда, затем вызываем полицию. А потом принесем саквояж сюда.
— Этот саквояж я отдам только полиции. — Роберт с вызовом вздернул подбородок. — Чейс Одрон всецело доверял мне. И он особенно подчеркивал, чтобы я никогда и никому из вашего семейства не показывал его содержимого.
— Отлично, значит, будешь таскать его за собой, пока не приедет следователь, — парировал Густав. — И в таком случае — не отходи от меня. Я хочу быть уверен, что ты не смоешься с деньгами моей семьи.
— Вы… — От обиды у Роберта даже задрожал подбородок. — Да как вы можете так думать! Ваш дед заменил мне отца…
— И все-таки родным сыном у него был я, — внезапно проговорил Северин и с нескрываемой неприязнью посмотрел на помощника Чейса.
Ни звука не вылетало из комнаты. Я не слышала ни всхлипываний, ни ругательств, ни шума поспешных сборов. Как будто девушка вообще не вернулась к себе.
Затем я переместилась к комнате Фредерика. Или отныне вернее называть его Урхом?
Немного поколебавшись, я тихонько поскреблась в его дверь. Думаю, этот вопрос надо прояснить до завтрака. Потому как если все так, как рассказал Чейс — то я больше не хочу знать этого человека.
Мне никто не ответил. Я постучалась громче — но с тем же успехом. После нескольких минут бесплодных ожиданий я решилась и вошла без приглашения.
— Не пугайся, это я, — проговорила я, ожидая увидеть сонного, встрепанного Фредерика.
И тут же осеклась.
Комната была абсолютно пуста. Кровать аккуратно заправлена, как будто ночью на ней никто не спал.
Нахмурившись, я подошла к шкафу. Распахнула его — и лицезрела пустые полки. Не выдержав, даже заглянула под кровать, ожидая увидеть сумку Фредерика, с которой он прибыл в дом Северина Одрона. И опять безрезультатно.
Мой так и несостоявшийся жених просто испарился, не забыв прихватить с собой все свои вещи.
Странно. Куда он делся?
В этот момент я заметила листок бумаги, который лежал на письменном столе. В один прыжок была уже рядом, схватила его и принялась читать, заметив свое крупное имя, выведенное в начале письма.
«Мелисса! — гласило послание. — Мне очень жаль, что все так получилось. Я знаю, что Чейс Одрон рассказал тебе всю правду о моем прошлом. Ко мне заходил его помощник. Сказал, что мое пребывание здесь более неуместно. Да мне самому было бы очень стыдно посмотреть тебе в глаза сейчас, когда ты все знаешь. Я понимаю, что ты зла и обижена на меня. Но знай: время, которое я провел с тобой, было самым прекрасным в моей жизни. Ты чудесная девушка, Мелисса. Добрая, верная и спокойная. Ты вряд ли поверишь мне, но я действительно влюбился в тебя за те месяцы, что мы провели вместе. Да, не скрою, вначале я планировал использовать тебя и твоих родителей для личного обогащения. Так, как поступал всегда. Но вскоре понял, что ты особенная. Рядом с тобой я бы мог обрести счастье. И, клянусь, сделал бы все, лишь бы ты тоже была счастлива. Увы, ты вряд ли поверишь мне теперь. Но ты навечно останешься в моем сердце. Пусть и я навсегда останусь для тебя Фредериком. Талантливым художником, который ищет свой путь к успеху».
Я прикусила губу. Аккуратно положила листок обратно на стол и медленно опустилась на стул.
В висках гулко застучались молоточки боли. Пока еще слабые, но готовые в любой момент обернуться настоящей мигренью.
Как ни странно, плакать не хотелось. В душе поселилось непонятное опустошение. И в этот момент я осознала, что ненавижу Чейса Одрона. Я видела его всего ничего. Но очень надеялась, что больше мы никогда не встретимся.
Дверь в комнату я оставила раскрытой. Краем глаза я заметила, как кто-то прошел мимо. Затем остановился и вернулся.
Если это отец — то я точно запущу в него чем-нибудь тяжелым. А если Чейс… Демоны, даже не знаю, что я тогда сделаю.
— Мелисса? — раздалось удивленное, и я узнала голос Густава.
Подняла голову и угрюмо уставилась на него исподлобья.
— Что случилось? — встревоженно спросил он и сделал шаг вперед. — Где Фредерик?
— Урх, ты хотел сказать, — мрачно исправила я. Кивком показала на листок, который лежал передо мной.
Густав подошел ближе. Кашлянул и нерешительно поинтересовался:
— Я могу прочитать?
— Читай, — разрешила я.
Встала и отошла к окну. Невидящим взглядом уставилась на верхушки деревьев, залитых лучами встающего солнца.
Да, я не любила выказывать эмоции прилюдно. Но сейчас мир расплывался передо мной в непрошенных слезах. И я не хотела смущать Густава этой картиной.
Густав за моей спиной негромко, но от души выругался. Я услышала треск рвущейся бумаги. А еще через мгновение почувствовала его руки на моих плечах. Он крутанул меня, развернув к себе, крепко обнял. И я уткнулась лицом в его рубашку, от которой неуловимо пахло чем-то свежим.
Удивительно, я знала Густава меньше суток. Но почему-то мне не было неловко в этот момент. Напротив, я ощущала себя так, как будто рядом давний надежный друг, с которым легко можно поделиться всеми проблемами и горестями, не боясь осуждения и непонимания.
— Мне очень жаль, что так получилось, — проговорил Густав, и его теплое дыхание коснулось моей макушки, как будто он хотел поцеловать меня, но в последний момент передумал. — Мелисса, честное слово, мне очень жаль! Мой дед — та еще сволочь. Думаю, теперь ты понимаешь, почему он был настолько нечастым гостем у нас дома.
— У меня утром была Клео, — невпопад проговорила я, подумав, что стоит рассказать Густаву об этом разговоре.
В конце концов, мы сейчас в одной лодке.
Руки Густава на моих плечах потяжелели. Он ничего не сказал, но было понятно, что ему нужны подробности.
— Она так насела на меня, — продолжила я, почему-то ощущая смутную вину за содеянное. — Так хотела знать, что Чейс рассказал тебе. И я ляпнула про Руперта и магиснимки. — Сделала паузу и завершила шепотом: — Прости.
Густав медленно отстранился от меня. Я тут же опустила взгляд в пол, почему-то страшась встретиться с ним глазами.
В следующее мгновение он легонько прикоснулся к моему подбородку, заставляя меня поднять голову. Я неохотно подчинилась.
— Все в порядке, — негромко произнес он. — Напротив, я даже рад. Хотя сам презираю себя за это. Но, наверное, я бы еще долго не решился начать разговор с Клео. А ты вскрыла этот гнойный нарыв. Теперь хочется мне или нет — а надо завершить эту историю. — Хмыкнул и с едким сарказмом добавил: — Знаешь, я настолько сильно ненавижу деда, что меня так и подмывает все равно жениться на Клео. Доказать ему таким образом, что никогда не буду марионеткой в его руках. Но…
ОБНОВЛЕНИЕ ОТ 14.09
Он не завершил фразу. Да это было и не нужно. И без того понятно, что он хотел сказать.
Есть вещи, которые невозможно простить. И предательство любимого человека входит в их число. Два года Клео обманывала Густава. Играла роль влюбленной, а сама за его спиной спала с другим. Что самое противное: это не было увлечением, от которого, случается, мутится рассудок, а потом долго мучаешься угрызениями совести. Это не было страстью, острой и резкой, когда понимаешь, что поступаешь дурно, но тело предает тебя. Это был сугубо прагматичный поступок. Чейс сказал, что Руперт весьма щедрый мужчина. Вряд ли Клео смогла бы покупать дорогие наряды на скромную зарплату продавщицы. К тому же я была в доме ее тетушки и видела там скромную обстановку.
Но я не осуждала Клео. Это не мое дело. Это сугубо ее проблема. И проблема Густава.
— Да, невесело как-то проходят выходные, — внезапно сказал Густав. — Я, правда, предполагал, что будет непросто. Думал, что придется бегать от тебя и твоих домогательств. А в итоге все закрутилось совсем уж невероятным образом.
— Ну, запрыгнуть к тебе в постель я все-таки успела, — неловко пошутила я.
— Это точно. — В глубине серо-голубых глаз Густава запрыгали смешинки. И внезапно он добавил: — Если честно, это было незабываемо.
Я удивленно приподняла одну бровь. Прозвучало это… э-э… неожиданно. И мои щеки потеплели от смущения.
Густав все еще держал меня в своих объятиях. Его обычно светлые глаза потемнели от непонятного чувства.
— Мелисса, Густав, вот вы где!
В комнату ворвался Северин, и мы с Густавом отпрянули друг от друга, словно нашалившие дети, застигнутые строгим родителем за очередной проказой.
Хвала небесам, Северин не заметил, в какой двусмысленной ситуации нас застал. По всему было видно, что он находится в настоящем отчаянии.
— Это чудовищно! — простонал он. — Мы все погибли!
— Что случилось? — сурово спросил его Густав.
— Беда, огромная беда, — продолжил стенать его отец. — О небо, что же делать? Я в полнейшем отчаянии!
— Да что случилось-то? — раздраженно повторил вопрос Густав.
— Мой отец! — Северин всхлипнул и спрятал лицо в ладонях. Вся его поза выражало неподдельное и искреннее горе.
— Что еще он натворил? — буркнул Густав. — Неужели нарыл какие-нибудь пикантные магиснимки на Ванессу, и та потребовала расчета? Это будет огромнейшей проблемой, поскольку готовит она великолепнейше!
— Какие магиснимки, какая Ванесса! — простонал Северин. — Ты молотишь полную чушь. Как нам жить дальше-то?
— Да успокойся ты! — Густав лишь чуть повысил голос, но мурашки привычно табуном пробежали по моей спине. Сначала в одну сторону, а затем и в другую. А Густав позволил себе краткую усмешку, добавив: — Ты так горюешь, будто кто-то умер.
Северин перестал рыдать и воззрился на сына с неподдельным ужасом в глазах.
— Как, ты уже знаешь? — спросил он. — Кто тебе рассказал?
— Так, — медленно и очень нехорошим тоном обронил Густав. Заложил за спину руки и потребовал: — Рассказывай! Кто умер?
Сдается, я уже догадываюсь, каким будет ответ. И это означает кучу проблем для нас.
— Мой отец, — ожидаемо провыл Северин и вцепился руками себе в волосы. Несколько раз хорошо так дернул, но его шевелюра оказалась крепкой. — Мой отец мертв!
Я гулко сглотнула от этого известия.
Как мертв? Нет, я понимаю, что Чейс Одрон более чем преклонного возраста. Но всего несколько часов назад он ну никак не походил на тяжело больного. На редкость бодрый и активный мужчина. Даже стариком-то язык с трудом повернется его назвать.
— Дед умер? — неверяще переспросил Густав.
— Точнее, его убили. — Северин еще раз дернул волосы и на сей раз добился успеха. В его руках остался приличный клок, на который он воззрился с тупым изумлением.
— Как убили? — пискнула я и тяжело опустилась на стул.
В сердце что-то больно закололо. Ох, не нравится мне все это, очень не нравится!
— Так убили. — Северин, хвала небесам, оставил свои бедные волосы в покое. Бухнулся на кровать и сгорбился, устало опустив между коленей руки.
— Это не может быть ошибкой? — спросил Густав, который, по всей видимости, так же, как и я, отказывался верить в происходящее.
— Мальчик мой, нельзя жить с ножом в сердце. — Северин всхлипнул. — Я зашел пожелать отцу доброго утра. А там он… И вся постель в крови. И нож прям в груди торчит.
После чего, ни капли не смущаясь, шумно высморкался прямо в край покрывала.
Я молча кусала губы. Вот тебе и славные тихие выходные в кругу семьи. И что теперь делать?
— Надо вызвать полицию, — первым опомнился Густав. — Надеюсь, ты запер его комнату, чтобы никто не шлялся зазря? Иначе затопчут следы, которые могут помочь следствию.
— Запер ли я дверь? — Северин поднял на сына заплаканные красные глаза. — Я… Я не помню. Это была настолько жуткая картина, что я чуть не лишился чувств. А потом я бросился бежать. Увидел вас и вот…
И опять зашмыгал носом.
В этот момент прежде мертвую тишину дома разорвал чей-то отчаянный крик.
— Так, дверь ты не закрыл, — на удивление спокойно резюмировал Густав.
Я с невольным уважением посмотрела на него. Надо же, он только что узнал, что его деда убили. Но совершенно не волнуется. Лично я на его месте была бы в полнейшей панике. Да что там, я и так в панике!
В коридоре послышался быстро приближающийся топот, и Густав шустро выскочил в него, стремясь перехватить бегущего. Через мгновение он втащил в комнату бледного как смерть помощника Чейса. Как же его зовут? Чейс ведь обращался к нему по имени. Ах да, Роберт, вроде бы.
— Там… там… — запинаясь, бормотал несчастный. — Там…
— Мы в курсе, — поспешил его успокоить Густав.
— В курсе?! — чуть ли не взвизгнул Роберт и с силой выдернул руку из хватки Густава. Попятился, не сводя с него круглых от ужаса глаз.
Что это с ним?
— Я не убивал деда. — В отличие от меня, Густав без проблем понял, почему Роберт так отреагировал на его слова. — Мой отец хотел разбудить его к завтраку и увидел… Ну, в общем, увидел то же, что и вы.
Роберт после этого немного успокоился. Однако далеко от двери отходить не стал, то и дело с подозрением глядя то на Густава, то на тихо рыдающего на кровати Северина.
— Надо вызвать полицию, — повторил Густав. — Отец, амулет связи у тебя работает?
— Амулет связи? — Северин нахмурился, с трудом соображая, что от него вообще требуется. — А, да. Вроде бы. Он у меня в кабинете.
— Отлично. — Густав криво ухмыльнулся. — Сейчас я пойду и запру спальню Чейса, пока еще кто-нибудь с воплем не промчался мимо. Затем вызову полицию. Ясно?
И с самым решительным видом отправился прочь, не дожидаясь от нас какой-либо реакции.
В этот момент меня посетила жуткая мысль, и я поторопилась окликнуть Густава.
— Постой! — взволнованно выкрикнула я, когда он был уже на пороге.
Густав неохотно обернулся.
— Тебе надо вооружиться, — затараторила я. — Вдруг убийца еще в доме?
— Убийца? — переспросил Густав.
— Убийца? — эхом откликнулся Роберт, опять побледнев.
И только Северин продолжал шумно сморкаться в несчастное покрывало, словно не услышал меня.
— Ну, если Чейса убили — то, получается, это кто-то сделал, — неловко пояснила я свою мысль. — Не сам же он воткнул себе нож в грудь. А что, если преступник не успел убежать? Что, если он еще скрывается в доме и ищет себе новую жертву?
— Мелисса. — Густав грустно хмыкнул. — Ты в самом деле думаешь, что моего деда мог убить кто-нибудь посторонний?
Я непонимающе захлопала ресницами. О чем это он?
— Боюсь, в этом доме было достаточно людей, желающих его смерти, — вздохнув, пояснил свою мысль Густав.
Я приглушенно ахнула. То есть, он намекает на то, что со стариком расправился кто-нибудь из нас? Но это…
— Чудовищно, — выдохнула я и отчаянно замотала головой. — Нет, это неправда. Я не хочу в это верить! Наверняка в дом кто-нибудь пробрался. У Чейса была с собой целая куча денег. Вдруг кто-нибудь про это прознал и решил обокрасть его?
— Саквояж Чейса Одрона с деньгами и документами в моей комнате, — подал голос Роберт.
— Он точно на месте? — впервые за долгое время подал голос Северин.
Ишь, даже рыдать перестал, как про деньги заговорили.
— Когда я выходил — был, — смущенно проговорил Роберт. — Но я проверю, если желаете.
И тоже направился к дверям.
— Не так быстро, — повелительно остановил его Густав. — В таком случае идешь со мной. Сначала запираем комнату моего деда, затем вызываем полицию. А потом принесем саквояж сюда.
— Этот саквояж я отдам только полиции. — Роберт с вызовом вздернул подбородок. — Чейс Одрон всецело доверял мне. И он особенно подчеркивал, чтобы я никогда и никому из вашего семейства не показывал его содержимого.
— Отлично, значит, будешь таскать его за собой, пока не приедет следователь, — парировал Густав. — И в таком случае — не отходи от меня. Я хочу быть уверен, что ты не смоешься с деньгами моей семьи.
— Вы… — От обиды у Роберта даже задрожал подбородок. — Да как вы можете так думать! Ваш дед заменил мне отца…
— И все-таки родным сыном у него был я, — внезапно проговорил Северин и с нескрываемой неприязнью посмотрел на помощника Чейса.
