Кукла хочет Свободы.
Фантастический рассказ – сказка.
«Петь, извини, что я тебя так больно ударил. Понимаешь – пьеса – проклятый сценарий – я просто по-другому не мог…» - Арли было стыдно за тот поступок, который его заставили совершить на сцене.
«Арли! Заканчивай своё нытьё! Зато я его красиво поцеловала,» - влезла в разговор Маришка: «Завтра на сцене ты опять ударишь… Больно и сильно – и так будет повторяться ещё долго… Сценарий! По-другому и быть не может. Куда мы без сценария-то?»
«Марина – ещё скажи, что без сценария ты бы его не поцеловала! Я видела – это у вас было страстно! Сама так хочу!» - Синеглазка всегда говорила то, что думает – в любом спектакле она играла роль глупой блондинки. Похоже – эта роль глубоко проникла и в её жизнь.
«Да ну его – мне Арли гораздо больше нравится. Он хоть весёлый… Петька просто нытик,» - Мариночка показала кончик языка. Пётр – или – если на сцене – Пьеро – ей – конечно – нравился, но ей нравились вообще все... Или совсем никто – кроме неё самой. Вообще-то ей было абсолютно всё равно, но роль обольстительницы на сцене подходила этой актрисе как никому больше.
«А ну-ка! Заткнулись все!» - злобно проворчала Мудрая Обезьянка Мики, голос этого «чудо-животного» был похож скорее на грозный рык хищника: «Вы разве не слышите – кто-то проворачивает ключ в замке – сейчас сюда войдут. Не хватало ещё, чтобы кто-то вас услышал – беда будет…»
«Да ну тебя, Мики,» - улыбнулась Синеглазка: «Это всего лишь сумасшедший Уборщик. Даже если он и догадается, что мы умеем разговаривать вне сцены – ему не поверит никто…»
«Дура ты!» - Мики разозлился ещё больше (вообще-то у Мики не было пола (или – как модно говорить – «гендера»), но он предпочитал считать себя «самцом»): «Всё равно надо думать о безопасности! Уборщик может выходить на Свободу – а кто знает – поверит ли ему кто-то там. Или вы все хотите повторить судьбу старого пирата Бартоломью? Как он тогда вспыхнул! Я – например – точно так не хочу!»
«А кто такой пират Бартоломью?» - спросил Носатый Нино: «Я тут новенький – многое не знаю…»
«Да заткнись ты – носатый урод!» - обезьянка был почти в бешенстве – он боялся Режиссёра. И было отчего – похоже – тот решил поменять труппу театра полностью – вот – взял этого носатого уродца, а старика-пирата просто уничтожил. А ведь если так пойдёт и дальше – скорее всего и самого Мики ожидает такая страшная судьба. Слишком он уже стар для актёра – краски его костюмчика давно выцвели, а кое-где даже появились заплатки, кроме того – при повороте головы что-то достаточно громко и очень ненатурально скрипит. Уже давно (Мики и припомнить не мог, когда ему доставалась действительно большая роль) Режиссёр в своих пьесах даёт обезьяне только маленькие роли – роли, в которых не требуется слишком много движения… А ведь было же время, когда Режиссёр не был таким злобным старым мерзавцем. Из актёров тогда были лишь они двое – Бартоломью – который играл весёлого, но немного туповатого пирата, и его хитрая, но немного злая обезьянка Мики. Это было красиво и весело! Режиссёр путешествовал с ними по всему миру и давал интересные представления. Да – в фургончике всегда было сыро и пыльно (странное сочетание – по идее – сама по себе пыль не любит сырости, но было именно так), фургончик постоянно трясло на плохих дорогах – трясло так, что верёвки очень больно врезались в руки и ноги двоих артистов, зато Режиссёр был весел – постоянно придумывал смешные сценки… Что можно было бы пожелать ещё? Но… Режиссёр (а тогда он был молод) безрассудно влюбился в дочь богатого торговца… Любовь зла… А что мог предложить девушке мужчина, у которого деньги водились редко, а из имущества и был только старый фургон, да два не слишком-то модных (уже и по тем временам) и красивых артиста? Вот Режиссёр и продал свой фургон, купил полуразрушенное здание – отстроил и отремонтировал всё сам – создал свой Театр… Даже деньги стали появляться… Только времени это заняло много… Так жаль! Девушка не стала ждать – скорее всего – просто выскочила замуж за другого… Режиссёр не сразу превратился в мрачную личность – у него были Зрители, была любимая работа. Мало того – он очень надеялся, что девушка поймёт – ей нужен только он. Девушка так и не поняла… Она жила – вот не сказать, чтобы счастливо, но – главное – сыто и спокойно. Рожала и воспитывала детей, старела… А сам Режиссёр у которого «отобрали» его постоянные путешествия, когда можно было посмотреть целый мир, очень уставал от работы. Новые пьесы у него выходили уже не такими весёлыми, да и постоянным зрителям немного приелись сцены, в которых участвуют только два персонажа – пират и его обезьянка… Так в Театре появились Арли, Пётр, Маринка и Синеглазка… Красивые и новые артисты. Постепенно Бартоломью и сам Мики стали участвовать в спектаклях всё реже и реже, стали играть лишь роли злодеев… А вот сейчас появился Нино – мальчик с огромным носом, а стрика-пирата больше нет…
«И – всё-таки – кто такой Бартоломью? Я никогда не видел такого… Интересно ведь!» - не отставал Нино – всё-таки он был по-детски непослушным.
«Урод! Я тебе сказал заткнуться! Погубить нас всех хочешь?» - если бы не верёвки, которые крепко держали спину, голову, а руки и ноги вообще в нескольких местах – Мики бы точно сильно наподдал новичку.
«Мики, успокойся!» - вмешалась Синеглазка: «Я же говорила – это всего лишь сумасшедший Уборщик – слышите как он там – в зале – шурует своей шваброй. К тому-же – ему сейчас точно не до нас…»
«А с чего ты решила, что ему не до нас?» - Маринке стало интересно – Синеглазку она считала полнейшей идиоткой, а та – видите-ли – какие-то умственные заключения смеет делать.
«Так ведь он до ужаса пьян! Слышите, как фальшиво он орёт свои непотребные песни, ругается? О! Вот прямое доказательство моих слов – слышали этот жуткий грохот, который вызвал целый поток брани Уборщика?»
«И что – по-твоему – это было?»
«Да всё просто – Уборщик опрокинул ведро, в котором моет половую тряпку. Я же говорю – он настолько пьян, что даже если бы Нино или Мики освободились от своих верёвок и дали ему пощёчину – он бы не понял – что вообще происходит – за пьяный бред бы принял. Потому – мы вполне спокойно можем разговаривать – это никак и никому не помешает...»
«Ну – если мы выяснили, что разговаривать для нас безопасно – всё-таки – пусть кто-то расскажет мне о Бартоломью! А то меня пугают все, а чего именно бояться – я ведь так и не знаю!» - детская непосредственность Нино – порою – становилась просто невыносима. Похоже – вот прямо сейчас он мог закатить истерику.
«Знаешь, наш носатый мальчик, похоже всё рассказывать придётся мне,» - начала Маринка: «Мальчишки – Петя и Арли – они сами не видели – были в специальной комнате – гримёрке, где их подкрашивали перед началом нового театрального сезона, Мики так злится, что навряд-ли что-то станет рассказывать, а Синеглазка настолько глупа, что всё вообще перепутает… В общем – слушай. Бартоломью был актёром, который привык играть роль пирата – да – злобного и жуткого пирата. Ну – пожалуй – это ты и сам уже понял… Он был уже настолько стар, что… Как это говорят – песок из него сыпался, а солома вылезала из каждого разошедшегося шва в одежде… И ему как-то уж слишком не повезло – хотя – поначалу – сам он посчитал это удачей. Так тоже бывает. Старый безумный Уборщик как-то упал спьяну в нашу коморку. Чтобы встать – этот урод схватился за верёвки, которыми был привязан Бартоломью…»
«Ужас! Он порвал верёвки актёра?» - испугался малыш Нино.
«Нет! Наши верёвки крепки!» - Маринка раздражалась быстро, а мальчишка перебил её рассказ.
«Тогда… А что не так?» - мальчишка был удивлён…
«Ты просто невыносим! Ну да ладно… Я продолжу рассказ – люблю свой голосок – пожалуй – самый приятный голос в мире,» - актриса залюбовалась своим голосом, своими так быстро изменяющимися эмоциями – пожалуй – во всём мире она любила только саму себя. А как иначе? Более красивую актрису даже выдумать сложно (как минимум у Марины это не получалось, а мнение других её волновало мало): «Случилось другое… Крючок, к которому крепились верёвки пирата, был сломан. Режиссёр видел это, но постоянные заботы перед началом театрального сезона… В общем – чинить стали совсем не сразу…»
«И Бартоломью попытался бежать?» - блеснул глазами от восхищения Нино.
«Где уж там! Пока ты привязан к волшебной верёвке – сбежать невозможно – даже не думай – вон – Арли когда-то пробовал в шутку – ничего не вышло, а страха натерпелся – когда верёвки перепутались… Случилась ещё более страшная вещь… Вообще-то нас подвешивают на верёвках не просто так… Зрительный зал, гримёрки, да вообще всё тут – буквально кишит чудовищами… Иногда ночью ты сам слышал их голоски, шорохи и ужасный звук, который они издают, когда что-то грызут… Пока мы подвешены – этим чудовищам до нас точно не добраться… Вот только наш старый пират вынужден был валяться на полу нашей коморки – его крюк был сломан… Конечно – Петьку и Арли забрали в гримёрку и их крюки были свободны, но Режиссёр очень не любит, если артиста вешают на чужой крюк… Вот – одно из чудовищ и напало на Бартоломью… Конечно – старик пытался отбиться, но волшебные верёвки – они ведь очень мешают, если ты не на сцене… Повезло, что чудовище само запуталось в одной из верёвок, начало шуметь. На шум прибежал Охранник – в ту ночь он не пошёл домой спать, как делает обычно (хотя должен быть тут – хитрый старикашка давно научился обманывать Режиссёра – уходит спать дома – в удобной кровати – приходит рано утром. Тут в общем-то даже и красть нечего…) – поссорился со своей старухой женой, потому притащил сюда своё мерзкое пойло – напивался прямо рядом с нашей коморкой… В общем – Охранник – конечно – спас Бартоломью от чудовищной крысы – надеюсь – ты не подумал, что это было нечто, что имеет гораздо большие размеры. Не думаю, что Охранник отважился бы спасать нашего пирата от любого другого чудовища – например – собаки. Вот только в костюме Бартоломью появилась довольно значимая дырка… И оттуда начала вылезать солома… Да-да – именно солома – это так мерзко! Даже у нашего Мики – замечательные берёзовые опилки… Что уж говорить о таком прелестном создании как я! У меня замечательная – самая мягчайшая вата… Она даже аллергии вызвать не может… А там… В общем – у старого пирата была мерзкая солома! Я ему говорила: «Сделай что-нибудь с этим! Противно же! А нам всем тут каждую ночь вместе висеть!» - вот только Бартоломью не только ничего не предпринимал – наоборот – пытался ещё больше расковырять прогрызенную в его одежде дыру…»
«А зачем он так делал?» - удивился носатый мальчишка.
«Не знаю – думаю – Бартоломью просто глупый и мерзкий старик… Вернее – таким он был…» - Маринка не знала как реагировать. Её снова перебили – это плохо. С другой стороны – Нино очень уж внимательно её слушал, почти не сводя с неё своих глаз – а такое внимание актрисе было лестно.
«Барт мечтал о Свободе!» - попыталась вступиться за погибшего друга Синеглазка.
«Молчи, дура! Барт был мерзким старикашкой… Наверное – он был даже тупее тебя!» - Мариночке очень не нравилась Синеглазка – ведь в труппе было две девушки-артистки… Марина считала, что должна быть только одна – она сама – не будь Синеглазки – все женские роли доставались бы только ей: «Ладно! Я продолжу… Старый пират очень надеялся, что Режиссёр выбросит его на свалку – а ведь это один из путей к Свободе! Ну… Так считал Бартоломью… Только его планам было не суждено сбыться… Случилось так, что Уборщик зачем-то влез в нашу коморку… Наверное – Режиссёр приказал ему положить тут яд против чудовищ… Мало того – этот глупый, неуклюжий и абсолютно сумасшедший старик был ещё и пьян! В общем – он не только разбросал отраву на полу – он решил часть отравы сунуть в дырку, что образовалась в одежде пирата… Это уж точно не придало тому красоты, а ещё от Барта стало ужасно пахнуть… И вот – Режиссёр – который тогда был явно не в духе (впрочем – как и всегда) – достаёт нас одного за другим из коморки – проверить ещё раз наше состояние перед театральным сезоном … А пират «благоухает» самыми мерзкими запахами! Оказалось – отрава для чудовищ тоже может испортится… Остальную отраву чудовища съели. Не уверена, что на них это снадобье хоть как-то подействовало – вообще-то – меньше страшных и мерзких звуков не стало… Значит – чудовища тоже никуда не делись… Ладно – не торопите – уже заканчиваю свой рассказ. Конечно – мой голосок мне нравится, но я уже как-то устала говорить… Я уже сказала – Режиссёр был злым, а от Барта очень воняло… В общем – Режиссёр бросил пирата в горящий камин… Вспышка пламени и Бартоломью больше нет… Пожалуй – это и всё… Хотел Свободу, получил смерть. Глупый старик!»
«А что такое Свобода? И что такое свалка?» - недоумевал Нино: «Камин я видел – страшная вещь…»
«Ну – свалка – это то, куда выбрасывают старые или ненужные вещи,» - снова вмешалась в разговор Синеглазка: «Там много разных предметов… Барт очень надеялся, что если его выбросят туда – он сможет найти предмет, которым можно будет перерезать верёвки. Артист без верёвок может стать Свободным. По крайней мере – в некоторых преданиях говорится именно так… А насчёт Свободы – это ты у Мудрого Мики спроси… Кроме Мики и Бартоломью Свободы никто и не видел – нас сюда в специальных ящиках доставили… Из такого ящика ничего не видно… Да и слышно плохо… Что-то жужжит, гудит, звенит, воет… Куча голосов Зрителей – но это всё снаружи, а ты внутри… Да что мне рассказывать-то? Сам знаешь…»
«Мики, расскажи, пожалуйста, о Свободе,» - попросил мальчишка, нос которого был настолько велик, что – как это говорится в поговорках: «Он просто не мог не сунуть свой нос в дела, куда соваться просто не нужно…»
«Не стану я ничего рассказывать!» - обезьяна сам не мог понять на что именно он злится… Какое-то чувство тревоги очень мучило его… Казалось – этот разговор может привести к очень плохим последствиям. Это пугало, а Мудрая Обезьяна очень не любил быть испуганным.
«Мики, взываю к твоей Мудрости,» - вкрадчиво начал Петька: «Бартоломью очень жаждал Свободы – это мы знаем. Вот только старый пират не умел рассказывать – вот совсем… Я так понял – Свобода – это очень красиво… Опиши, а?»
Мики очень понравилось то внимание, которое сейчас все обратили на него. Обычно все слушали Марину – потому, что она действительно очень красивая, кроме того – обладает просто чарующим голоском, а её смех – это действительно настоящее чудо (жаль, что смеётся она очень уж редко – девочка больше занята самой собой). Иногда слушали ещё и Арли – тот мог придумать и рассказать что-то действительно весёлое… Обезьянку обычно никто слушать даже не хотел. Кроме того – Пьеро (Мики Петьку по другому называл редко) вдруг признал Мудрость обезьянки. Да и злиться Мики уже просто устал – плохое настроение – это так утомительно… С другой стороны – Мики был действительно Мудрой Обезьяной – перед тем, как рассказывать – надо очень хорошо всё продумать… Бартоломью вдруг решил, что очень хочет стать Свободным. И к чему это привело? Старого друга (а Барт действительно был другом Мики) больше нет. Конечно – обезьянка очень часто злился и ворчал на этих «новеньких» актёров, особенно на носатого уродца, но он понимал – в том, что Режиссёр обозлился – их вины уж точно нет никакой.
Фантастический рассказ – сказка.
***
«Петь, извини, что я тебя так больно ударил. Понимаешь – пьеса – проклятый сценарий – я просто по-другому не мог…» - Арли было стыдно за тот поступок, который его заставили совершить на сцене.
«Арли! Заканчивай своё нытьё! Зато я его красиво поцеловала,» - влезла в разговор Маришка: «Завтра на сцене ты опять ударишь… Больно и сильно – и так будет повторяться ещё долго… Сценарий! По-другому и быть не может. Куда мы без сценария-то?»
«Марина – ещё скажи, что без сценария ты бы его не поцеловала! Я видела – это у вас было страстно! Сама так хочу!» - Синеглазка всегда говорила то, что думает – в любом спектакле она играла роль глупой блондинки. Похоже – эта роль глубоко проникла и в её жизнь.
«Да ну его – мне Арли гораздо больше нравится. Он хоть весёлый… Петька просто нытик,» - Мариночка показала кончик языка. Пётр – или – если на сцене – Пьеро – ей – конечно – нравился, но ей нравились вообще все... Или совсем никто – кроме неё самой. Вообще-то ей было абсолютно всё равно, но роль обольстительницы на сцене подходила этой актрисе как никому больше.
«А ну-ка! Заткнулись все!» - злобно проворчала Мудрая Обезьянка Мики, голос этого «чудо-животного» был похож скорее на грозный рык хищника: «Вы разве не слышите – кто-то проворачивает ключ в замке – сейчас сюда войдут. Не хватало ещё, чтобы кто-то вас услышал – беда будет…»
«Да ну тебя, Мики,» - улыбнулась Синеглазка: «Это всего лишь сумасшедший Уборщик. Даже если он и догадается, что мы умеем разговаривать вне сцены – ему не поверит никто…»
«Дура ты!» - Мики разозлился ещё больше (вообще-то у Мики не было пола (или – как модно говорить – «гендера»), но он предпочитал считать себя «самцом»): «Всё равно надо думать о безопасности! Уборщик может выходить на Свободу – а кто знает – поверит ли ему кто-то там. Или вы все хотите повторить судьбу старого пирата Бартоломью? Как он тогда вспыхнул! Я – например – точно так не хочу!»
«А кто такой пират Бартоломью?» - спросил Носатый Нино: «Я тут новенький – многое не знаю…»
«Да заткнись ты – носатый урод!» - обезьянка был почти в бешенстве – он боялся Режиссёра. И было отчего – похоже – тот решил поменять труппу театра полностью – вот – взял этого носатого уродца, а старика-пирата просто уничтожил. А ведь если так пойдёт и дальше – скорее всего и самого Мики ожидает такая страшная судьба. Слишком он уже стар для актёра – краски его костюмчика давно выцвели, а кое-где даже появились заплатки, кроме того – при повороте головы что-то достаточно громко и очень ненатурально скрипит. Уже давно (Мики и припомнить не мог, когда ему доставалась действительно большая роль) Режиссёр в своих пьесах даёт обезьяне только маленькие роли – роли, в которых не требуется слишком много движения… А ведь было же время, когда Режиссёр не был таким злобным старым мерзавцем. Из актёров тогда были лишь они двое – Бартоломью – который играл весёлого, но немного туповатого пирата, и его хитрая, но немного злая обезьянка Мики. Это было красиво и весело! Режиссёр путешествовал с ними по всему миру и давал интересные представления. Да – в фургончике всегда было сыро и пыльно (странное сочетание – по идее – сама по себе пыль не любит сырости, но было именно так), фургончик постоянно трясло на плохих дорогах – трясло так, что верёвки очень больно врезались в руки и ноги двоих артистов, зато Режиссёр был весел – постоянно придумывал смешные сценки… Что можно было бы пожелать ещё? Но… Режиссёр (а тогда он был молод) безрассудно влюбился в дочь богатого торговца… Любовь зла… А что мог предложить девушке мужчина, у которого деньги водились редко, а из имущества и был только старый фургон, да два не слишком-то модных (уже и по тем временам) и красивых артиста? Вот Режиссёр и продал свой фургон, купил полуразрушенное здание – отстроил и отремонтировал всё сам – создал свой Театр… Даже деньги стали появляться… Только времени это заняло много… Так жаль! Девушка не стала ждать – скорее всего – просто выскочила замуж за другого… Режиссёр не сразу превратился в мрачную личность – у него были Зрители, была любимая работа. Мало того – он очень надеялся, что девушка поймёт – ей нужен только он. Девушка так и не поняла… Она жила – вот не сказать, чтобы счастливо, но – главное – сыто и спокойно. Рожала и воспитывала детей, старела… А сам Режиссёр у которого «отобрали» его постоянные путешествия, когда можно было посмотреть целый мир, очень уставал от работы. Новые пьесы у него выходили уже не такими весёлыми, да и постоянным зрителям немного приелись сцены, в которых участвуют только два персонажа – пират и его обезьянка… Так в Театре появились Арли, Пётр, Маринка и Синеглазка… Красивые и новые артисты. Постепенно Бартоломью и сам Мики стали участвовать в спектаклях всё реже и реже, стали играть лишь роли злодеев… А вот сейчас появился Нино – мальчик с огромным носом, а стрика-пирата больше нет…
«И – всё-таки – кто такой Бартоломью? Я никогда не видел такого… Интересно ведь!» - не отставал Нино – всё-таки он был по-детски непослушным.
«Урод! Я тебе сказал заткнуться! Погубить нас всех хочешь?» - если бы не верёвки, которые крепко держали спину, голову, а руки и ноги вообще в нескольких местах – Мики бы точно сильно наподдал новичку.
«Мики, успокойся!» - вмешалась Синеглазка: «Я же говорила – это всего лишь сумасшедший Уборщик – слышите как он там – в зале – шурует своей шваброй. К тому-же – ему сейчас точно не до нас…»
«А с чего ты решила, что ему не до нас?» - Маринке стало интересно – Синеглазку она считала полнейшей идиоткой, а та – видите-ли – какие-то умственные заключения смеет делать.
«Так ведь он до ужаса пьян! Слышите, как фальшиво он орёт свои непотребные песни, ругается? О! Вот прямое доказательство моих слов – слышали этот жуткий грохот, который вызвал целый поток брани Уборщика?»
«И что – по-твоему – это было?»
«Да всё просто – Уборщик опрокинул ведро, в котором моет половую тряпку. Я же говорю – он настолько пьян, что даже если бы Нино или Мики освободились от своих верёвок и дали ему пощёчину – он бы не понял – что вообще происходит – за пьяный бред бы принял. Потому – мы вполне спокойно можем разговаривать – это никак и никому не помешает...»
«Ну – если мы выяснили, что разговаривать для нас безопасно – всё-таки – пусть кто-то расскажет мне о Бартоломью! А то меня пугают все, а чего именно бояться – я ведь так и не знаю!» - детская непосредственность Нино – порою – становилась просто невыносима. Похоже – вот прямо сейчас он мог закатить истерику.
«Знаешь, наш носатый мальчик, похоже всё рассказывать придётся мне,» - начала Маринка: «Мальчишки – Петя и Арли – они сами не видели – были в специальной комнате – гримёрке, где их подкрашивали перед началом нового театрального сезона, Мики так злится, что навряд-ли что-то станет рассказывать, а Синеглазка настолько глупа, что всё вообще перепутает… В общем – слушай. Бартоломью был актёром, который привык играть роль пирата – да – злобного и жуткого пирата. Ну – пожалуй – это ты и сам уже понял… Он был уже настолько стар, что… Как это говорят – песок из него сыпался, а солома вылезала из каждого разошедшегося шва в одежде… И ему как-то уж слишком не повезло – хотя – поначалу – сам он посчитал это удачей. Так тоже бывает. Старый безумный Уборщик как-то упал спьяну в нашу коморку. Чтобы встать – этот урод схватился за верёвки, которыми был привязан Бартоломью…»
«Ужас! Он порвал верёвки актёра?» - испугался малыш Нино.
«Нет! Наши верёвки крепки!» - Маринка раздражалась быстро, а мальчишка перебил её рассказ.
«Тогда… А что не так?» - мальчишка был удивлён…
«Ты просто невыносим! Ну да ладно… Я продолжу рассказ – люблю свой голосок – пожалуй – самый приятный голос в мире,» - актриса залюбовалась своим голосом, своими так быстро изменяющимися эмоциями – пожалуй – во всём мире она любила только саму себя. А как иначе? Более красивую актрису даже выдумать сложно (как минимум у Марины это не получалось, а мнение других её волновало мало): «Случилось другое… Крючок, к которому крепились верёвки пирата, был сломан. Режиссёр видел это, но постоянные заботы перед началом театрального сезона… В общем – чинить стали совсем не сразу…»
«И Бартоломью попытался бежать?» - блеснул глазами от восхищения Нино.
«Где уж там! Пока ты привязан к волшебной верёвке – сбежать невозможно – даже не думай – вон – Арли когда-то пробовал в шутку – ничего не вышло, а страха натерпелся – когда верёвки перепутались… Случилась ещё более страшная вещь… Вообще-то нас подвешивают на верёвках не просто так… Зрительный зал, гримёрки, да вообще всё тут – буквально кишит чудовищами… Иногда ночью ты сам слышал их голоски, шорохи и ужасный звук, который они издают, когда что-то грызут… Пока мы подвешены – этим чудовищам до нас точно не добраться… Вот только наш старый пират вынужден был валяться на полу нашей коморки – его крюк был сломан… Конечно – Петьку и Арли забрали в гримёрку и их крюки были свободны, но Режиссёр очень не любит, если артиста вешают на чужой крюк… Вот – одно из чудовищ и напало на Бартоломью… Конечно – старик пытался отбиться, но волшебные верёвки – они ведь очень мешают, если ты не на сцене… Повезло, что чудовище само запуталось в одной из верёвок, начало шуметь. На шум прибежал Охранник – в ту ночь он не пошёл домой спать, как делает обычно (хотя должен быть тут – хитрый старикашка давно научился обманывать Режиссёра – уходит спать дома – в удобной кровати – приходит рано утром. Тут в общем-то даже и красть нечего…) – поссорился со своей старухой женой, потому притащил сюда своё мерзкое пойло – напивался прямо рядом с нашей коморкой… В общем – Охранник – конечно – спас Бартоломью от чудовищной крысы – надеюсь – ты не подумал, что это было нечто, что имеет гораздо большие размеры. Не думаю, что Охранник отважился бы спасать нашего пирата от любого другого чудовища – например – собаки. Вот только в костюме Бартоломью появилась довольно значимая дырка… И оттуда начала вылезать солома… Да-да – именно солома – это так мерзко! Даже у нашего Мики – замечательные берёзовые опилки… Что уж говорить о таком прелестном создании как я! У меня замечательная – самая мягчайшая вата… Она даже аллергии вызвать не может… А там… В общем – у старого пирата была мерзкая солома! Я ему говорила: «Сделай что-нибудь с этим! Противно же! А нам всем тут каждую ночь вместе висеть!» - вот только Бартоломью не только ничего не предпринимал – наоборот – пытался ещё больше расковырять прогрызенную в его одежде дыру…»
«А зачем он так делал?» - удивился носатый мальчишка.
«Не знаю – думаю – Бартоломью просто глупый и мерзкий старик… Вернее – таким он был…» - Маринка не знала как реагировать. Её снова перебили – это плохо. С другой стороны – Нино очень уж внимательно её слушал, почти не сводя с неё своих глаз – а такое внимание актрисе было лестно.
«Барт мечтал о Свободе!» - попыталась вступиться за погибшего друга Синеглазка.
«Молчи, дура! Барт был мерзким старикашкой… Наверное – он был даже тупее тебя!» - Мариночке очень не нравилась Синеглазка – ведь в труппе было две девушки-артистки… Марина считала, что должна быть только одна – она сама – не будь Синеглазки – все женские роли доставались бы только ей: «Ладно! Я продолжу… Старый пират очень надеялся, что Режиссёр выбросит его на свалку – а ведь это один из путей к Свободе! Ну… Так считал Бартоломью… Только его планам было не суждено сбыться… Случилось так, что Уборщик зачем-то влез в нашу коморку… Наверное – Режиссёр приказал ему положить тут яд против чудовищ… Мало того – этот глупый, неуклюжий и абсолютно сумасшедший старик был ещё и пьян! В общем – он не только разбросал отраву на полу – он решил часть отравы сунуть в дырку, что образовалась в одежде пирата… Это уж точно не придало тому красоты, а ещё от Барта стало ужасно пахнуть… И вот – Режиссёр – который тогда был явно не в духе (впрочем – как и всегда) – достаёт нас одного за другим из коморки – проверить ещё раз наше состояние перед театральным сезоном … А пират «благоухает» самыми мерзкими запахами! Оказалось – отрава для чудовищ тоже может испортится… Остальную отраву чудовища съели. Не уверена, что на них это снадобье хоть как-то подействовало – вообще-то – меньше страшных и мерзких звуков не стало… Значит – чудовища тоже никуда не делись… Ладно – не торопите – уже заканчиваю свой рассказ. Конечно – мой голосок мне нравится, но я уже как-то устала говорить… Я уже сказала – Режиссёр был злым, а от Барта очень воняло… В общем – Режиссёр бросил пирата в горящий камин… Вспышка пламени и Бартоломью больше нет… Пожалуй – это и всё… Хотел Свободу, получил смерть. Глупый старик!»
«А что такое Свобода? И что такое свалка?» - недоумевал Нино: «Камин я видел – страшная вещь…»
«Ну – свалка – это то, куда выбрасывают старые или ненужные вещи,» - снова вмешалась в разговор Синеглазка: «Там много разных предметов… Барт очень надеялся, что если его выбросят туда – он сможет найти предмет, которым можно будет перерезать верёвки. Артист без верёвок может стать Свободным. По крайней мере – в некоторых преданиях говорится именно так… А насчёт Свободы – это ты у Мудрого Мики спроси… Кроме Мики и Бартоломью Свободы никто и не видел – нас сюда в специальных ящиках доставили… Из такого ящика ничего не видно… Да и слышно плохо… Что-то жужжит, гудит, звенит, воет… Куча голосов Зрителей – но это всё снаружи, а ты внутри… Да что мне рассказывать-то? Сам знаешь…»
«Мики, расскажи, пожалуйста, о Свободе,» - попросил мальчишка, нос которого был настолько велик, что – как это говорится в поговорках: «Он просто не мог не сунуть свой нос в дела, куда соваться просто не нужно…»
«Не стану я ничего рассказывать!» - обезьяна сам не мог понять на что именно он злится… Какое-то чувство тревоги очень мучило его… Казалось – этот разговор может привести к очень плохим последствиям. Это пугало, а Мудрая Обезьяна очень не любил быть испуганным.
«Мики, взываю к твоей Мудрости,» - вкрадчиво начал Петька: «Бартоломью очень жаждал Свободы – это мы знаем. Вот только старый пират не умел рассказывать – вот совсем… Я так понял – Свобода – это очень красиво… Опиши, а?»
Мики очень понравилось то внимание, которое сейчас все обратили на него. Обычно все слушали Марину – потому, что она действительно очень красивая, кроме того – обладает просто чарующим голоском, а её смех – это действительно настоящее чудо (жаль, что смеётся она очень уж редко – девочка больше занята самой собой). Иногда слушали ещё и Арли – тот мог придумать и рассказать что-то действительно весёлое… Обезьянку обычно никто слушать даже не хотел. Кроме того – Пьеро (Мики Петьку по другому называл редко) вдруг признал Мудрость обезьянки. Да и злиться Мики уже просто устал – плохое настроение – это так утомительно… С другой стороны – Мики был действительно Мудрой Обезьяной – перед тем, как рассказывать – надо очень хорошо всё продумать… Бартоломью вдруг решил, что очень хочет стать Свободным. И к чему это привело? Старого друга (а Барт действительно был другом Мики) больше нет. Конечно – обезьянка очень часто злился и ворчал на этих «новеньких» актёров, особенно на носатого уродца, но он понимал – в том, что Режиссёр обозлился – их вины уж точно нет никакой.