Или сама была в глубине души уверена, что она лучше всех. Ей очень хотелось, чтобы это было так. У неё было много детских комплексов, но были и бесконечные страхи. Страхи того, что она непременно окажется хуже, чем может быть.
Принцессы вечно сидят в позе жертв. А вот королевы не умеют плакать. И всё это не переставало давить на неё. Быть для неё привычным незримым грузом.
А этот обалдуй был внутренне свободен. Внешний мир будто бы почти на него не влиял. И эта его свобода её пленила. Ей хотелось иногда сорваться с насиженного болота и уехать куда-нибудь очень далеко. Быть может, попасть даже в другой мир. И этот странный человек был вроде как из другого мира.
Она пока не очень понимала его. Но его открытость и прямота по-своему подкупали. Эта его квадратная негладкость и безалаберность ко всему… с одной стороны не были ей близки. А с другой стороны Девушка без мозгов находила во всём этом нечто родное себе. Сокровенное.
Многое в ней странным образом взбаламутила и перемешала эта встреча. Она сама уже престала понимать, чего она хотела. Ей хотелось тепла. Правда, хотелось. Живого человеческого тепла. Но она совсем не хотела ни к чему и ни к кому себя привязывать. В доме, оставленном бабушкой, у неё был любимый кролик. И всё.
И она очень дорожила своей холодной маской. Своей внутренней гармонией и независимостью. Стремлением к совершенству. А он своим едким ироничным взглядом, своим видом, своей небрежностью будто бы говорил ей, что вся её маска, её поза и вся её врождённая природная тактичность ничего не стоят, Эта мысль слегка раздражала, но всё же интриговала её. Ей очень нравились такие встречи. Нравилось узнавать людей, которые могут тебя чем-то перетормошить. Сем-то обогатить. Могут заставить задавать вопросы. В том числе себе.
Без таких встреч жизнь превращалась в унылую пережёванную жвачку. Без таких встреч совсем терялось ощущение чуда. Ощущение радости, которое покалывает внутри. Почти уже забытое ею, но запомнившееся из далёкого детства. Чувство полёта.
Скромно приняв его дурацкий поцелуй в руку, такой нелепый и такой экстравагантный в одно и тоже время… она была, надо сказать, довольно польщена этим жестом восхищения от такого озлобленного циника. Она почти выпорхнула из кофейни, улыбнувшись ему на прощанье.
В её голове бушевали какие-то новые неизвестные ей ветры. Сердцебиение Девушки без мозгов странным образом участилось. Словно обрывки странных неведомых симфоний доносились до неё. Она шла по свежей утренней только что проспавшейся Москве и не могла отделаться от мысли, что в жизни её ожидается что-то совсем необычное. Что-то волшебное.
Как-то давно она уже не думала о таких глупостях. Но от этого ещё прелестнее было это лёгкое, наивное, почти летнее ощущение. Она шла по Москве, вдыхала её влажный уже осенеющий воздух, и без всякой причины улыбалась.
В такие редкие чудные моменты, когда ей наконец удавалось привести в условной порядок свои мысли и поверить в что-то хорошее, сама судьба начинала улыбаться ей и быть к ней более благосклонной. Тогда тоска на время отступала из её души. И Девушке без мозгов начинало везти. Жизнь начинала открывать любые двери, и ей самой начинало казаться невозможным и невероятным то, что в жизни всё может быть не хорошо и не гладко. Жизнь сама для неё становилась еле уловимой гармонией, а сама она будто бы являлась её центром.
Сама она себе больше всего нравилась именно в эти моменты. В моменты, когда она без всякой причины блестела и излучала свет. Свет её глаза, однако же, излучали только до тех пор, пока на перекрёстке она не заметила… его.
Марк стоял на другой стороне дороги и, смакуя, докуривал сигарету. Немного небритый и не выспавшийся, совсем такой, каким она представляла его в своих фантазиях. Всё же ничего не могло лишить его врождённой элегантности. Такие мальчики бывают только на картинках. Красота. Увлечение красотой никогда не заканчивалось для неё хорошо. Но как же этот подонок был хорош. Особенно теперь. В утреннем свете.
Заметив её, Марк улыбнулся и слегка кивнул. Девушка в ответ помахала ему рукой. Она была уверена, что он, как обычно, пройдёт мимо, почти не заметив её. Но Марк полностью развернул в её сторону корпус, и, дождавшись нужного света светофора, широко улыбаясь, решительно пошёл в её сторону.
Она была немного не в себе от процессов, происходящих внутри неё, почти не готовая к такому повороту, замерла на мгновение. Девушка не знала, что делать. Она была внутренне выбита из седла. Но ей оставалось только стоять и ожидать его.
Марк был необыкновенно, казалось, обрадован её появлением и необычно вежлив. Его холодность и равнодушие ко всему в этот момент будто бы совсем исчезли. Марк смотрел на Девушку без мозгов, не отрываясь. Это не могло не смущать и не трогать её. Холод мурашек прошёлся по её шее.
- Ну, как ты? Что-то давно мы не виделись?- спросил Марк, почти обжигая её взглядом.
- Я… так. Думаю о разном. Пытаюсь привести свои мысли в порядок.
Неожиданно Марк подошёл к ней, крепко прижал её к себе и чуть грубо поцеловал. Она не думала сопротивляться. Она вдохнула крепкий запах его пота и одеколона. Ей хотелось утонуть, раствориться в его объятьях. Он прижал её к себе и в этот момент она как никогда хотела… как никогда хотела принадлежать ему. Искры плясали в голов Девушки без мозгов. Она впервые за долгое время действительно понимала, чего хочет.
Напряжение плавно растекалось по сухожилиям Олега. Время медленно подступало к решающему часу. Понемногу свои подтягивались. Начали звучать обычные шутки и подколы перед боем. Авроровцы тоже уже скапливались на другой стороне Парка.
Оскаливаясь, они смотрели в сторону Олега и прочих Спартанцев, пинали асфальт, глупо ржали и ожидали, пока их больше соберётся. В отличие от сельских и пьяных дра здесь бессистемным мордобоем никто не занимался. Всё должно было пройти организованно. Стенка на стенку.
С самого детства Олег с трудом подавлял в себе иррациональную тягу к насилию. Ему сложно было объяснить, что не обязательно без предупреждения бить портфелем по голове того, кто без спроса занимает его место. Ему не удавалось понять, почему нельзя отвечать ударом в нос, когда дразнится кто-то другой. До него с большим трудом доходило, что нельзя обзывать плохими словами девочек, которые обзывают его.
Олег вообще всегда был проблемным. Столько, сколько он себя помнил. Олег не знал, как научиться сдерживать вскипающий в нём бурным потоком гнев. Его попытались отдать на бокс. На секции по боксу в родном городе ему на первом же занятии сломали перегородку носа. Теперь Олег чуть ли не всё время ходил с насморком.
Бегать Олег тоже не сильно любил из-за боли в правом колене, природу которой он сам себе не мог объяснить. Может быть, даже какого-то усердия ему не хватало. Но не заладилось у Олега со спортом. Зато он очень любил турники. Турники давали ему некоторое ощущение лёгкости и уверенности в себе. Именно турники со временем сделали его жилистым и крепким.
Но ничто Олегу не доставляло такой радости, как бродить с пацанами по ночным улицам и спецом нарываться на каких-нибудь пьяных быков. Дикий и хаотичный мордобой давал ему настоящую отдушину. Во время бешеного всплеска адреналина в мозг ты можешь не думать особенно о своих неудачах и проблемах. Ты можешь вообще не думать.
Само собой такие драки периодически заканчивались приводами в милицию. А потом и в полицию. В какой-то момент на заре его юношества ему даже чуть не дали реальный срок. И тут ему свои подсказали, что есть замесы на полулегальной основе. Менты за них не сильно пресуют. Главное было вписаться в фанатский движ. Там всё организовано лучше, и нарваться на облаву вероятности меньше. И Олег начал посещать фанатские сходки.
Параллельно с этим Олег не хотел останавливаться в общем развитии. И хотя этот мир не отвёл для него своего места, Олег решил заняться самообразованием. Он стал больше читать. Читал Маркса, Ницше, Фромма. Какое-то время глотал любые книги. Потом начал всерьёз болеть Анархизмом.
Почему государство и крупная буржуазия имеют право на насилие при отстаивании своих классовых интересов, а рабочие своего права на насилие лишены? Почему сохранение государственного строя считается синонимом порядка, если большая часть насилия и все войны осуществляются именно государствами? Эти вопросы смотрели на Олега со страниц сочинений анархистов. И по ночам эти вопросы не давали ему покоя.
Внутренне разрываясь между пристрастиями к сталинизму и махновщине, Олег в итоге определил свою политическую ориентацию как Архи-левый. Основным же центром лево-радикального движа в столице стало фанатское движение футбольного клуба «Спартанец». Фан база же «Авроры» напротив, стало прибежищем для правых разных мастей. Что естественно дополнительно сплочало крепкую вражду двух фан-клубов.
Хотя, на самом дела Олег не питал никаких иллюзий. Большинство народа здесь были ради классической русской драки. Размять кости, намять оппоненту бока и отдать дань традициям. Гопота, студенты и прочие… туристы.
Реальных же боевых единиц что здесь, что у противника было традиционно меньше половины. Таких по глазам сразу видно. Ну, не суетится человек заранее. Не изображает из себя чёрт знает, что. Спокойно осматривает местность. И внешне в целом уважителен. Может даже помахать издалека рукой. Немотивированная агрессия для него даже не развлечение, а скорее своего рода ремесло. Уничтожать противника в лобовой атаке нужно с чувством. С любовью, толком и расстановкой. Желторотым этого не понять.
Наиболее резвые всегда лезут вперёд. Но удача сопутствует лишь тем, кто силён духом. Главное, не нарваться нарваться на такого гиперактивного с фланга. Сотрясение мозга почти гарантировано. Когда кромешный замес начнётся, будет уже сложно отличить, кто свой, а кто нет. До пика столкновения доживали далеко не все шарфы.
Медленно приближался ключевой момент. Группировки были примерно равными, космонавтов поблизости по-прежнему не наблюдалось, так что стычке уже ничто не могло помешать. Постепенно в венах вскипал адреналин, застарелая злоба всё ярче растекалась по мышцам. Недобрая энергия вибрировала уже в множестве тел.
Многие нервно посматривали в телефоны, проверяя время. Хотя, все в принципе понимали. Когда начнётся, это ни с чем не спутаешь. Ещё два мгновения, кажется, пролетело… И две толпы, сорвавшись, побежали друг не друга.
Марк крепко прижал её в себе. Он жадно нюхал её волосы. Сознание Девушки без мозгов медленно плыло будто по тёплому розовому туману. И облака в это утро казались особенно нежными. Марк что-то шептал ей на ухо. Она плохо разбирала, что. Её мысли смешивались.
- Я… Знаешь, я так давно мечтал к тебе прикоснуться. Ты такая вся… Запах у тебя потрясающий.
Она глупо смеялась тому, что Марк ей говорил. Она не очень понимала, что с ней происходит. Но ей было хорошо. Внутри у неё всё светилось. Марк крепко сжал её руку и поцеловал. От большого пальца к мизинцу.
- Пойдём, покажу тебе, где я живу,- вдруг предложил он.
Девушка без мозгов вновь продолжительно засмеялась. Почему бы в принципе и нет, подумалось ей. Ведь утро в этот раз было такое свежее. А облака особенно нежны.
- Ты знаешь, Василий, я давно потерял связь с этим обществом и с этой реальностью. Мне давно опротивели эти прямоходящие существа в абсолютном своём большинстве. На их взгляд я всегда буду странным неотёсанным чудиком, старающимся оправдать свои неудачи презрением к несовершенному обществу.
Сам Василий тем временем зачарованно слушал, попивая дешёвое пиво. И в первый раз в своей жизни затягивался сигаретой. Его немного подташнивало. Но он ощущал себя развязным и взрослым.
- Проблема же в том, что я бы и не хотел занимать какое-либо место в иерархии этого общества…
Они сидели на балконе и наблюдали медленно занимающийся рассвет. После долгого ночного разговора Василий уснул в его кресле, а сам Сергей вышел на балкон и с какого-то чёта вновь вспомнил о ней. И курил. Курил до самого утра. Пока его новообретённый камрад не проснулся и Сергей не вспомнил, что у него в холодильнике ещё осталось пиво.
- Все эти люди, их мнимое представление о реальности и важности их чувств, страданий и привязанностей, их понимание статуса и нездорово завышенная оценка своей уникальности, безжалостно ломаемая о реальность.
Чрезмерно важное отношение к себе, массовое увлечение тем, что считается правильным и прогрессивным, экзистенциальной литературой, правильным питанием, фильтрованием чакр, гармонизацией временных отношений…
Во всём этом я бы совершенно не хотел занимать какое-либо, а уж тем более доминирующее положение. Рассказывать неудавшимся и обиженным жизнью людям, как правильно зарабатывать успех, учить их, как прощать супружеские измены и выходить из зоны комфорта, которой для них, вечно мечущихся, никогда не существовало.
Пусть я лучше буду в их системе ценностей отщепенцем и неудачником, который сидит в скорлупе и совершенно не занимается саморазвитием.
- Но… ведь среди них есть и мечтатели. Те, кто пытается найти свою истинную любовь, астрального двойника… Разве они не возносятся над обывательским миром хотя бы на какие-то мгновения?- удивлённо спросил Василий.
- Любовь в моём понимании, ели таковая существует, является союзом двух душ, основанном на глубоком взаимопонимании и взаимной заботе. В эпоху поиска комфорта они относятся друг к другу как к средству собственного удовлетворения. В этой связи, ни о какой любви между ними не может быть и речи.
Поэтому, провозглашая любовь до гроба, они медленно превращают свою любовь в предмет торга. И понимание и верность в отношениях теперь нужно заслужить. Доказать свою профпригодность как партнёра и только потом уже требовать понимания и верности. Любая форма отношений между ними теперь имеет вид социального контракта. За определённые услуги предоставляются определённые преференции.
Таким образом, всё, что ныне именуется любовью и дружбой, является формой тонко настроенной коррупционной схемы. И что же делать мне, если я не хочу выпрашивать любовь, как и дружбу. Если мне неинтересно бороться за их временную верность, и даже рассчитывать на понимание, среди довольно ущербных людей. Мне остаётся только горячо и искренне презирать это общество. Впрочем, это жаркое чувство вполне себе является взаимным.
Василий вдруг встал и начал нервически махать руками.
- А тебе, что, совсем этого… совсем никогда не хотелось… что ли?
- Чего, этого?
- Ну этого… этого самого… Близости! То есть, не этого самого…- Василий начал отмахиваться, боясь, что будет понят неверно,- А настоящей близости! Глубинной. Её не может же совсем не быть. Должна же быть всё-таки близость! Какая-нибудь…
- Близости…- выдохнул носом дым Сергей,- Я и забыл, что некогда тоже был фанатиком. Тогда саморазрушение ещё не было моей самоцелью. А скорее увлечением. Я тогда мечтал найти по-настоящему родную родственную душу. Искренне мечтал. Я общался с несколькими людьми. Имел круг единомышленников. Пописывал посредственные стишки и статейки в своё удовольствие.
Принцессы вечно сидят в позе жертв. А вот королевы не умеют плакать. И всё это не переставало давить на неё. Быть для неё привычным незримым грузом.
А этот обалдуй был внутренне свободен. Внешний мир будто бы почти на него не влиял. И эта его свобода её пленила. Ей хотелось иногда сорваться с насиженного болота и уехать куда-нибудь очень далеко. Быть может, попасть даже в другой мир. И этот странный человек был вроде как из другого мира.
Она пока не очень понимала его. Но его открытость и прямота по-своему подкупали. Эта его квадратная негладкость и безалаберность ко всему… с одной стороны не были ей близки. А с другой стороны Девушка без мозгов находила во всём этом нечто родное себе. Сокровенное.
Многое в ней странным образом взбаламутила и перемешала эта встреча. Она сама уже престала понимать, чего она хотела. Ей хотелось тепла. Правда, хотелось. Живого человеческого тепла. Но она совсем не хотела ни к чему и ни к кому себя привязывать. В доме, оставленном бабушкой, у неё был любимый кролик. И всё.
И она очень дорожила своей холодной маской. Своей внутренней гармонией и независимостью. Стремлением к совершенству. А он своим едким ироничным взглядом, своим видом, своей небрежностью будто бы говорил ей, что вся её маска, её поза и вся её врождённая природная тактичность ничего не стоят, Эта мысль слегка раздражала, но всё же интриговала её. Ей очень нравились такие встречи. Нравилось узнавать людей, которые могут тебя чем-то перетормошить. Сем-то обогатить. Могут заставить задавать вопросы. В том числе себе.
Без таких встреч жизнь превращалась в унылую пережёванную жвачку. Без таких встреч совсем терялось ощущение чуда. Ощущение радости, которое покалывает внутри. Почти уже забытое ею, но запомнившееся из далёкого детства. Чувство полёта.
Скромно приняв его дурацкий поцелуй в руку, такой нелепый и такой экстравагантный в одно и тоже время… она была, надо сказать, довольно польщена этим жестом восхищения от такого озлобленного циника. Она почти выпорхнула из кофейни, улыбнувшись ему на прощанье.
В её голове бушевали какие-то новые неизвестные ей ветры. Сердцебиение Девушки без мозгов странным образом участилось. Словно обрывки странных неведомых симфоний доносились до неё. Она шла по свежей утренней только что проспавшейся Москве и не могла отделаться от мысли, что в жизни её ожидается что-то совсем необычное. Что-то волшебное.
Как-то давно она уже не думала о таких глупостях. Но от этого ещё прелестнее было это лёгкое, наивное, почти летнее ощущение. Она шла по Москве, вдыхала её влажный уже осенеющий воздух, и без всякой причины улыбалась.
В такие редкие чудные моменты, когда ей наконец удавалось привести в условной порядок свои мысли и поверить в что-то хорошее, сама судьба начинала улыбаться ей и быть к ней более благосклонной. Тогда тоска на время отступала из её души. И Девушке без мозгов начинало везти. Жизнь начинала открывать любые двери, и ей самой начинало казаться невозможным и невероятным то, что в жизни всё может быть не хорошо и не гладко. Жизнь сама для неё становилась еле уловимой гармонией, а сама она будто бы являлась её центром.
Сама она себе больше всего нравилась именно в эти моменты. В моменты, когда она без всякой причины блестела и излучала свет. Свет её глаза, однако же, излучали только до тех пор, пока на перекрёстке она не заметила… его.
Марк стоял на другой стороне дороги и, смакуя, докуривал сигарету. Немного небритый и не выспавшийся, совсем такой, каким она представляла его в своих фантазиях. Всё же ничего не могло лишить его врождённой элегантности. Такие мальчики бывают только на картинках. Красота. Увлечение красотой никогда не заканчивалось для неё хорошо. Но как же этот подонок был хорош. Особенно теперь. В утреннем свете.
Заметив её, Марк улыбнулся и слегка кивнул. Девушка в ответ помахала ему рукой. Она была уверена, что он, как обычно, пройдёт мимо, почти не заметив её. Но Марк полностью развернул в её сторону корпус, и, дождавшись нужного света светофора, широко улыбаясь, решительно пошёл в её сторону.
Она была немного не в себе от процессов, происходящих внутри неё, почти не готовая к такому повороту, замерла на мгновение. Девушка не знала, что делать. Она была внутренне выбита из седла. Но ей оставалось только стоять и ожидать его.
Марк был необыкновенно, казалось, обрадован её появлением и необычно вежлив. Его холодность и равнодушие ко всему в этот момент будто бы совсем исчезли. Марк смотрел на Девушку без мозгов, не отрываясь. Это не могло не смущать и не трогать её. Холод мурашек прошёлся по её шее.
- Ну, как ты? Что-то давно мы не виделись?- спросил Марк, почти обжигая её взглядом.
- Я… так. Думаю о разном. Пытаюсь привести свои мысли в порядок.
Неожиданно Марк подошёл к ней, крепко прижал её к себе и чуть грубо поцеловал. Она не думала сопротивляться. Она вдохнула крепкий запах его пота и одеколона. Ей хотелось утонуть, раствориться в его объятьях. Он прижал её к себе и в этот момент она как никогда хотела… как никогда хотела принадлежать ему. Искры плясали в голов Девушки без мозгов. Она впервые за долгое время действительно понимала, чего хочет.
Напряжение плавно растекалось по сухожилиям Олега. Время медленно подступало к решающему часу. Понемногу свои подтягивались. Начали звучать обычные шутки и подколы перед боем. Авроровцы тоже уже скапливались на другой стороне Парка.
Оскаливаясь, они смотрели в сторону Олега и прочих Спартанцев, пинали асфальт, глупо ржали и ожидали, пока их больше соберётся. В отличие от сельских и пьяных дра здесь бессистемным мордобоем никто не занимался. Всё должно было пройти организованно. Стенка на стенку.
С самого детства Олег с трудом подавлял в себе иррациональную тягу к насилию. Ему сложно было объяснить, что не обязательно без предупреждения бить портфелем по голове того, кто без спроса занимает его место. Ему не удавалось понять, почему нельзя отвечать ударом в нос, когда дразнится кто-то другой. До него с большим трудом доходило, что нельзя обзывать плохими словами девочек, которые обзывают его.
Олег вообще всегда был проблемным. Столько, сколько он себя помнил. Олег не знал, как научиться сдерживать вскипающий в нём бурным потоком гнев. Его попытались отдать на бокс. На секции по боксу в родном городе ему на первом же занятии сломали перегородку носа. Теперь Олег чуть ли не всё время ходил с насморком.
Бегать Олег тоже не сильно любил из-за боли в правом колене, природу которой он сам себе не мог объяснить. Может быть, даже какого-то усердия ему не хватало. Но не заладилось у Олега со спортом. Зато он очень любил турники. Турники давали ему некоторое ощущение лёгкости и уверенности в себе. Именно турники со временем сделали его жилистым и крепким.
Но ничто Олегу не доставляло такой радости, как бродить с пацанами по ночным улицам и спецом нарываться на каких-нибудь пьяных быков. Дикий и хаотичный мордобой давал ему настоящую отдушину. Во время бешеного всплеска адреналина в мозг ты можешь не думать особенно о своих неудачах и проблемах. Ты можешь вообще не думать.
Само собой такие драки периодически заканчивались приводами в милицию. А потом и в полицию. В какой-то момент на заре его юношества ему даже чуть не дали реальный срок. И тут ему свои подсказали, что есть замесы на полулегальной основе. Менты за них не сильно пресуют. Главное было вписаться в фанатский движ. Там всё организовано лучше, и нарваться на облаву вероятности меньше. И Олег начал посещать фанатские сходки.
Параллельно с этим Олег не хотел останавливаться в общем развитии. И хотя этот мир не отвёл для него своего места, Олег решил заняться самообразованием. Он стал больше читать. Читал Маркса, Ницше, Фромма. Какое-то время глотал любые книги. Потом начал всерьёз болеть Анархизмом.
Почему государство и крупная буржуазия имеют право на насилие при отстаивании своих классовых интересов, а рабочие своего права на насилие лишены? Почему сохранение государственного строя считается синонимом порядка, если большая часть насилия и все войны осуществляются именно государствами? Эти вопросы смотрели на Олега со страниц сочинений анархистов. И по ночам эти вопросы не давали ему покоя.
Внутренне разрываясь между пристрастиями к сталинизму и махновщине, Олег в итоге определил свою политическую ориентацию как Архи-левый. Основным же центром лево-радикального движа в столице стало фанатское движение футбольного клуба «Спартанец». Фан база же «Авроры» напротив, стало прибежищем для правых разных мастей. Что естественно дополнительно сплочало крепкую вражду двух фан-клубов.
Хотя, на самом дела Олег не питал никаких иллюзий. Большинство народа здесь были ради классической русской драки. Размять кости, намять оппоненту бока и отдать дань традициям. Гопота, студенты и прочие… туристы.
Реальных же боевых единиц что здесь, что у противника было традиционно меньше половины. Таких по глазам сразу видно. Ну, не суетится человек заранее. Не изображает из себя чёрт знает, что. Спокойно осматривает местность. И внешне в целом уважителен. Может даже помахать издалека рукой. Немотивированная агрессия для него даже не развлечение, а скорее своего рода ремесло. Уничтожать противника в лобовой атаке нужно с чувством. С любовью, толком и расстановкой. Желторотым этого не понять.
Наиболее резвые всегда лезут вперёд. Но удача сопутствует лишь тем, кто силён духом. Главное, не нарваться нарваться на такого гиперактивного с фланга. Сотрясение мозга почти гарантировано. Когда кромешный замес начнётся, будет уже сложно отличить, кто свой, а кто нет. До пика столкновения доживали далеко не все шарфы.
Медленно приближался ключевой момент. Группировки были примерно равными, космонавтов поблизости по-прежнему не наблюдалось, так что стычке уже ничто не могло помешать. Постепенно в венах вскипал адреналин, застарелая злоба всё ярче растекалась по мышцам. Недобрая энергия вибрировала уже в множестве тел.
Многие нервно посматривали в телефоны, проверяя время. Хотя, все в принципе понимали. Когда начнётся, это ни с чем не спутаешь. Ещё два мгновения, кажется, пролетело… И две толпы, сорвавшись, побежали друг не друга.
Марк крепко прижал её в себе. Он жадно нюхал её волосы. Сознание Девушки без мозгов медленно плыло будто по тёплому розовому туману. И облака в это утро казались особенно нежными. Марк что-то шептал ей на ухо. Она плохо разбирала, что. Её мысли смешивались.
- Я… Знаешь, я так давно мечтал к тебе прикоснуться. Ты такая вся… Запах у тебя потрясающий.
Она глупо смеялась тому, что Марк ей говорил. Она не очень понимала, что с ней происходит. Но ей было хорошо. Внутри у неё всё светилось. Марк крепко сжал её руку и поцеловал. От большого пальца к мизинцу.
- Пойдём, покажу тебе, где я живу,- вдруг предложил он.
Девушка без мозгов вновь продолжительно засмеялась. Почему бы в принципе и нет, подумалось ей. Ведь утро в этот раз было такое свежее. А облака особенно нежны.
- Ты знаешь, Василий, я давно потерял связь с этим обществом и с этой реальностью. Мне давно опротивели эти прямоходящие существа в абсолютном своём большинстве. На их взгляд я всегда буду странным неотёсанным чудиком, старающимся оправдать свои неудачи презрением к несовершенному обществу.
Сам Василий тем временем зачарованно слушал, попивая дешёвое пиво. И в первый раз в своей жизни затягивался сигаретой. Его немного подташнивало. Но он ощущал себя развязным и взрослым.
- Проблема же в том, что я бы и не хотел занимать какое-либо место в иерархии этого общества…
Они сидели на балконе и наблюдали медленно занимающийся рассвет. После долгого ночного разговора Василий уснул в его кресле, а сам Сергей вышел на балкон и с какого-то чёта вновь вспомнил о ней. И курил. Курил до самого утра. Пока его новообретённый камрад не проснулся и Сергей не вспомнил, что у него в холодильнике ещё осталось пиво.
- Все эти люди, их мнимое представление о реальности и важности их чувств, страданий и привязанностей, их понимание статуса и нездорово завышенная оценка своей уникальности, безжалостно ломаемая о реальность.
Чрезмерно важное отношение к себе, массовое увлечение тем, что считается правильным и прогрессивным, экзистенциальной литературой, правильным питанием, фильтрованием чакр, гармонизацией временных отношений…
Во всём этом я бы совершенно не хотел занимать какое-либо, а уж тем более доминирующее положение. Рассказывать неудавшимся и обиженным жизнью людям, как правильно зарабатывать успех, учить их, как прощать супружеские измены и выходить из зоны комфорта, которой для них, вечно мечущихся, никогда не существовало.
Пусть я лучше буду в их системе ценностей отщепенцем и неудачником, который сидит в скорлупе и совершенно не занимается саморазвитием.
- Но… ведь среди них есть и мечтатели. Те, кто пытается найти свою истинную любовь, астрального двойника… Разве они не возносятся над обывательским миром хотя бы на какие-то мгновения?- удивлённо спросил Василий.
- Любовь в моём понимании, ели таковая существует, является союзом двух душ, основанном на глубоком взаимопонимании и взаимной заботе. В эпоху поиска комфорта они относятся друг к другу как к средству собственного удовлетворения. В этой связи, ни о какой любви между ними не может быть и речи.
Поэтому, провозглашая любовь до гроба, они медленно превращают свою любовь в предмет торга. И понимание и верность в отношениях теперь нужно заслужить. Доказать свою профпригодность как партнёра и только потом уже требовать понимания и верности. Любая форма отношений между ними теперь имеет вид социального контракта. За определённые услуги предоставляются определённые преференции.
Таким образом, всё, что ныне именуется любовью и дружбой, является формой тонко настроенной коррупционной схемы. И что же делать мне, если я не хочу выпрашивать любовь, как и дружбу. Если мне неинтересно бороться за их временную верность, и даже рассчитывать на понимание, среди довольно ущербных людей. Мне остаётся только горячо и искренне презирать это общество. Впрочем, это жаркое чувство вполне себе является взаимным.
Василий вдруг встал и начал нервически махать руками.
- А тебе, что, совсем этого… совсем никогда не хотелось… что ли?
- Чего, этого?
- Ну этого… этого самого… Близости! То есть, не этого самого…- Василий начал отмахиваться, боясь, что будет понят неверно,- А настоящей близости! Глубинной. Её не может же совсем не быть. Должна же быть всё-таки близость! Какая-нибудь…
- Близости…- выдохнул носом дым Сергей,- Я и забыл, что некогда тоже был фанатиком. Тогда саморазрушение ещё не было моей самоцелью. А скорее увлечением. Я тогда мечтал найти по-настоящему родную родственную душу. Искренне мечтал. Я общался с несколькими людьми. Имел круг единомышленников. Пописывал посредственные стишки и статейки в своё удовольствие.
