Ты всё это время сидела неподвижно, но твои глаза сверкали болезненным блеском. По твоему лицу можно было предположить, что ты испытываешь страх и не хочешь всего происходящего. Но ты во всём покорно слушалась его, как ручная собачка. И что ещё хуже, я сам чувствовал на себе этот его магнетизм.
Я неотрывно следил за его тонкими волосатыми пальцами. Он всё время ими оживлённо двигал, как ножками паука. Поправляя свой воротник или запонки, он каждым движением демонстрировал властность.
Да, в нём тоже жил паук. И паук гораздо более жестокий, чем мой. И от того он смотрел на тебя, как на дорогую роскошную вещь. И не более. А как же ещё мог на тебя смотреть этот человек? Тот, кто попросту пользовался твоей любовью.
А ты и рада была быть его шлюхой. И во всём этом самое унизительное было то, что осквернялась не только ты. Осквернялась и часть моей души. Та, что несмотря ни на что, да, всё же трепетно тебя любила.
И я осознал это в полной мере здесь. Под его пристальным ироническим взглядом. Он что-то хотел сказать мне. Что-то, что могло решить мою судьбу. Но у меня горло пересохло, и я не мог его спросить.
Я хотел придушить его. Прямо здесь. Он не выглядел сильным. Но я сидел на месте будто бы вросший в стул.
Ты перекидывала одну ногу на другую и наоборот. Нервная пауза слегка затянулась. Впрочем, чуть помедлив, он начал:
- Итак, Владислав… Моя женщина говорит, что вы в неё влюбились. Знаете, я не запрещаю ей иметь любовников. Особенно в те моменты, когда я… занят. Но она сказала, что вы всерьёз её любите, а потому посягаете на мою собственность.
Я нервно выпалил:
- Она не твоя собственность!
А он будто бы и не заметил моих слов:
- Итак, вы всерьёз намерены отобрать у меня Викторию, но трустие поговорить со мной об этом прямо…
- Я не…
- Не хотите мою женщину?
- Хочу,- выдохнул я. Этот разговор давался мне крайне тяжело. Он вёл в нём. Очевидно вёл. А я лишь пытался что-то вставить.
- Чудно,- не проведя бровью, отозвался он,- Если хотите, почему бы вам не взять её прямо здесь, на моих глазах. Если я увижу, что страсть между вами сильнее, чем её чувства ко мне, то я, не задумываясь, отпущу Викторию.
Я замер. Я не знал, как ответить на эту дерзость. Он, очевидно, меня провоцировал. Это была какая-то подлая игра, механизм которой был не полностью мне понятен. Всё указывало на то, что это ловушка, и верить этому человеку нельзя. Но…
С другой стороны, чем не метод? Прямо сейчас взять и забрать то, что мне по праву принадлежит. Тебя.
В каком-то чудовищном волнении, сам до конца не понимая, что происходит, я подошёл к тебе, к твоим блестящим глазам, и нежно взял тебя за руку. На моё удивление, ты ответила на моё прикосновение и поднялась с кресла.
В этот момент я вообще забыл, что кроме нас в этой комнате кто-то есть. Я подвёл тебя к кровати и начал целовать. Целовать страстно и самозабвенно. И ты отвечала мне. Как-то совсем по-паучьи я начал лизать твою шею, а руки мои уже расстёгивали твою рубашку. Добравшись до твоей груди, я впился в неё зубами, как будто это был мой первый раз. Ты взвизгнула, но не протестовала.
И тут, и только тут я понял, что я вообще делаю. Для чего я даю себя использовать в этой грязной игре? Ведь, если ты серьёзно считаешь себя вещью этого человека, то значит, мне в этой вакханалии делать просто нечего. Ты предпочла похоть любви, и сделать с этим я ничего не могу. А значит, будьте вы прокляты оба!
И я, ничего не говоря, прошёл в коридор, надел ботинки и покинул эту квартиру. Во мне сыграла совсем не гордость. Скорее обречённость. Я понял, что ты всегда будешь принадлежать ему. А я для тебя точно такая же игрушка, как и ты для него. Я сделал это со скрежетом в сердце. И всё же я ушёл.
Сказать, что мне было тошно и горестно, значило бы ничего не сказать. О любовь… неужели ты только страдание? И я подавился смехом от своего же пафоса. Но смех не спасал. Хотя я хохотал как безумный около минуты, питерцы на меня даже не особенно оборачивались. Этот город полон шизов.
Смех не спасал от щемящей боли. Каким же всё-таки идиотом я был! И, наверное, являюсь. Как же вульгарно и пошло всё то, что я мнил любовью. И ты. И страсть. И сама моя способность любить. Всё это теперь было до одури противно мне.
Я предал свою милую любимую Дашу ради тебя. А ты оставалась чьей-то сексуальной рабыней.
Конечно, прежде всего, я презирал и чувствовал ничтожеством себя. Но что толку в этом раскаянии? Я и сам, честно говоря, не верил в его искренность. Я был просто собакой, которая искала, где теплее. Я был просто ходячей похотью, иногда зачем-то сочинявшей стихи.
Если Даша об этом всём узнает, у меня не останется ничего. И, может быть, так и правильно.
- А ты думаешь, она не знает ничего?- спросил меня мой внутренний голос,- Ты думаешь, она просто так погрустнела? Ты думаешь, она тупая и ни о чём не догадывается?
Я подошёл к краю моста. Один шаг в вечность, и я избавлю всех от своего бездарного существования. Один шаг, и всё. Заманчиво.
Раздался звонок. Даша.
- Да, милая.
- Где ты? Я вернулась, а тебя нет,- совершенно спокойно спросила моя жена.
Я почувствовал укол совести. Посуда в доме не мыта. Носки раскиданы. Я совсем забыл, что она приезжает.
Голос Даши отозвался во мне чем-то родным и домашним. Чувство уюта и любви вновь растеклось по моим венам. Вот женщина, которую я действительно люблю. А все мои сношения с порочными дамами – это лишь теневая сторона моей личности.
Даша. Моё спасение и мой маленький ангел. Она снова прилетела на тонких крылышках, чтобы вытащить меня из моего ада.
Чего я хотел? Чего искал на стороне среди лживых суккубов и вечной тьмы? Бес его знает, чего я искал…
- Прости, любимая. Я забыл, что ты приезжаешь.
- Дурак. Приходи скорее, я соскучилась.
Я спускался в самое глубокое метро в мире. Но душа моя поднималась ввысь. Даша снова пришла ко мне. Даша снова меня спасла. Все терзания и мысли о тебе в одно мгновение улетучились.
Я понял, что ты всё время мне врала. В тебе не было ни грамма любви ко мне. Ты любила только себя и своё болезненное чувство к своему чёрту.
Редкая женщина способна оценить заботу и ласку. Бабам же нужно, чтобы их брали за волосы и ставили на колени. Возможно, я выражаюсь слишком грубо, но…
Выйдя на поверхность на своей станции, я как-то по-новому увидел солнце, зиму и иней на деревьях. Они сообщали мне о том, что существует не только похоть и смерть. Но и жизнь. И любовь. И радость.
Обо всём этом мы порой забываем, стоя на очередном питерском мосту, думая оборвать свою очередную никчёмную жизнь.
Но за каждым закатом приходит восход. Какую же банальщину я начал говорить. И что ещё хуже, я начал говорить как поэт. Но в жизни всё можно исправить кроме непоправимого. А свои амбиции не реализует лишь тот, кто не старался до последнего. И, стоя на краю, неизменно помните тех, кого действительно любите.
Эта история должна была кончиться плохо. С кровью, кишками и разбитым вдребезги сердцем. Но закончилась она по-другому. Придя домой, я увидел загадочно улыбчивую Дашу. В ней было ещё больше женственности и грации. Давно я не видел таких искорок в её глазах.
- У меня для тебя новость,- сказала Даша мягким кошачьим голосом.
На мгновение я обмяк. Мне почему-то представилось худшее. Она знает об изменах… Хочет развестись…
- Я беременна,- с широкой улыбкой сказала Даша.
Я подошёл и крепко прижал её к себе.
Ты сидела напротив меня в кафе. Вся такая загадочная и манящая. Крутила локон на свой указательный палец.
Я сидел с отчуждённым видом. Я был так сильно в тебя влюблён. А теперь мне всё это было совершенно неинтересно. Я перегорел что ли. И вспоминая, с каким рабским почитанием ты смотрела на него, я ощущал тошноту.
- Как твоя книга? Идёт?- спросила ты заинтересованно.
- Почти закончил. Я уверен, это будет бестселлер,- совершенно равнодушно ответил я.
- Дашь почитать как-нибудь?
- Возможно…
- Ты чего сегодня грустный такой? Я хотела с тобой поговорить. Почему ты тогда не ударил и не осёк его? Ведь он называл меня своей женщиной. Ты был против этого. Я видела.
Я нахмурился и промолчал.
-Почему ты не стал за меня бороться? Я бы выбрала тебя, не задумываясь. А с ним мне противно. Я сама себя ненавижу за то, что вешаюсь на него. Уведи меня у него. Укради!
- Вик, я не собираюсь вступать в эту борьбу. Если ты не можешь определиться, значит, ты уже меня не выбрала. Значит, ты находишь в нём что-то, чего не видишь во мне.
- Но ведь я любила тебя и люблю. Как ни одного другого мужчину. Я всегда верила в твой талант. И продолжаю в него верить. Ты добьёшься своего обязательно. Разве ты не чувствуешь эту связь между нами?
Тем временем к тебе подошёл он. Он нагнулся к тебе и жадно поцеловал. Затем взял тебя за руку и молча увёл с собой. Часть моей души всё ещё протестовала и билась в истерике: «Догони её, вырви из его рук, объясни ей всё. Ведь это женщина твоей мечты!»
Но тут мне на плечо с потолка медленно спустился паук. И начал шептать мне на ухо. Он говорил сухо и вкрадчиво:
«Лишь немногие женщины достойны непреложной любви. Одна из них является твоей женой. Она всё с тобой вытерпела и приняла тебя таким, какой ты есть. А есть женщины, нужные лишь для того, чтобы спускать на них сперму. И одной из таких является твоя любовница. Последним делом будет убиваться по таким женщинам. Они всегда выбирают тех, кто с ними грубее. А весь этот её шарм тебе нужен был лишь для того, чтобы писать более проникновенные стихи. Но пора возвращаться в семью. Пора возвращаться к себе».
Именно так сказал мне паук. И я был с ним совершенно согласен. Ты со своим кавалером удалилась. Я оплатил небольшой счёт и вышел на заледеневшие улицы Петербурга.
Питерский снег как обычно чертовски плохо убирали. Вода, выливавшаяся со стоков, образовывала ледяную корку на узких тротуарах. Так что на улице можно было смело оставить все кости.
Я шёл, глядя на недовольные лица прохожих, и думал о тебе. Сколько моей энергии ты съела. Сколько сил я на тебя потратил. Сколько печали пережила моя душа из-за той, которая так быстро меняет точку интереса. Сколько боли…
Как же часто мы не ценим того, что действительно важно. По-настоящему верных женщин. Доверие и элементарную заботу. Боюсь, каждый, кто гонится за острыми ощущениями вместо простой и искренней любви, рано или поздно обожжётся. Но как же манит нас чёрная пропасть похоти! И миллионы вновь будут падать и обжигаться.
Да, я говорю теперь как настоящий старовер. Но что поделать? И в старину люди что-то соображали. Всем нам близка потребность в семье. Каждый хочет быть любимым. И хотя не у всех это получается, всем нам нужно больше ценить доброту. Именно доброту. Без доброты в зимнем Питере совсем холодно.
Неделю спустя, я встретил на одном из мероприятий Олега Меркулова. Мы пожали руки, привычно похвалили выступления друг друга… да и завязался разговор о личном.
- Олег, а как твои отношения с…
- Ирой?
- Ага.
- Да… я бросил эту суку.
- А чё так?- мне эта пара казалась одной из тех, что любят болезненно, но очень привязаны друг к другу.
- Да, понимаешь, Влад, задолбала она меня своей ревностью. К шлюхам не ходи, ночуй дома… цветы дари.
И я вспомнил, как давно я Даше не дарил цветов.
- В общем,- продолжал Олег,- не могу я жить под постоянным наблюдением. Я ведь тоже человек, и мне воля нужна. А у тебя с твоей как? Тоже пилит?
- Знаешь, я… понял, что люблю её больше жизни.
Олег рассмеялся:
- Влад, ты не только женат, но ещё и удачно. Какая из тебя рок-звезда?
- Ну, видимо, я ей не являюсь.
- Понятно всё с тобой. Да ты так и к Богу придёшь.
- Придёшь. Все придём. Просто путь этот тернист.
Олег быстро потерял интерес к этому разговору и вскоре пересел за столик к молодым ценительницам поэзии. Они заливисто смеялись над его шутками. А я намахнул ещё стопку, расплатился с баром и потопал в сторону дома.
Колючий северный ветер задувал за воротник. И всё же я чувствовал себя самым счастливым в мире мужчиной. Скоро у меня будет ребёнок. А все терзания будто бы позади.
Придя домой, я как обычно поцеловал Дашу, заварил себе до жести крепкий зелёный чай, сел за ноутбук. Новых новостей не было.
Я, было, уже вздремнул и тут вспомнил про альманах. Тот самый, в который я не глядя поместил рассказ твоей подруги. Мне вдруг захотелось его прочитать. Не знаю, почему. Я открыл даже с каким-то волнением. И я начал читать это:
«Да, это так, Даша. Я была с твоим мужчиной. И он целовал меня. И кусал. Грубо хватал за волосы. Мы любили друг друга и наслаждались друг другом как звери. Это я оставляла на нём эти царапины. А он оставлял на мне синяки.
И порой, быть может, целуя тебя, он представляет мою улыбку… вспоминает запах моих волос. Он очень нежный. И тебе повезло. Но его мечтой навсегда останусь я. Я всегда буду для него самой желанной. Потому что никогда не буду принадлежать ему.
Он ещё не знает моих планов. Но я разрушу вашу семью. Не потому что люблю его. А потому что его грешная душа принадлежит мне. Когда я вижу его похотливый взгляд в свою сторону, я чувствую свою силу. Ты не виновата, что он мечтает обо мне. Просто…»
Меня начало трясти. Я выронил альманах. Я точно знал… Даша это прочитала. Она всё понимала. И после этого… продолжала меня любить. Чем же я это заслужил? Я, кусок бесполезного бездарного дерьма.
Я сидел так, неподвижно, около минуты. Потом в комнату вошла Даша.
- Что с тобой, милый?
Меня продолжало трясти:
- Даш, я… изменил тебе.
Она рассмеялась:
- Всё-таки решил признаться.
- Это был не я, понимаешь… Это моя тень…
- Прекрати,- остановила меня Даша.,- Измена есть измена.
- Даш, я… прости меня.
- Ты знаешь,- села Даша рядом со мной,- Я тогда ощутила нестерпимую боль. Мне казалось, что я осталась одна во всём мире. И я уехала к маме, потому что не могла больше видеть тебя. Потом стала думать о наших отношениях. Ты без сомнения мудак, но никто так нежно не смотрел на меня как ты. И кроме боли ты принёс мне много заботы. И, я ничего не могу поделать, я люблю тебя.
Из глаз Даши полились слёзы. Я взял её за руку:
- Я тоже тебя люблю, родная! Не представляешь, как.
Она положила мне голову на плечо. И тихо плакала. Мне хотелось её успокоить, защитить. Но я понимал, что причина её слёз – это я.
Когда Даша немного успокоилась, она прошептала мне:
- Обещай, что больше не будешь меня обижать.
- Обещаю!
- Ты, правда, любишь меня?
- Я ради тебя живу!
Даша выдохнула и уткнулась носом в моё плечо. Она мне поверила. Я не заслуживал её любви, но… она была моей.
Всё это окончательно отвернуло меня от тебя. Ведь и тебя я нежно и страстно любил до этого. Хоть и не мог в этом себе признаться. А ты на мою любовь ответила лишь ложью и игрой.
Ты с самого начала лишь смеялась надо мной, всё сильнее затягивая меня в свои путы. И кроме злости и опустошения не оставила в моей душе ничего. Да и ненависть к тебе постепенно утихала по мере того, как растекалась по телу любовь к Даше.
Я неотрывно следил за его тонкими волосатыми пальцами. Он всё время ими оживлённо двигал, как ножками паука. Поправляя свой воротник или запонки, он каждым движением демонстрировал властность.
Да, в нём тоже жил паук. И паук гораздо более жестокий, чем мой. И от того он смотрел на тебя, как на дорогую роскошную вещь. И не более. А как же ещё мог на тебя смотреть этот человек? Тот, кто попросту пользовался твоей любовью.
А ты и рада была быть его шлюхой. И во всём этом самое унизительное было то, что осквернялась не только ты. Осквернялась и часть моей души. Та, что несмотря ни на что, да, всё же трепетно тебя любила.
И я осознал это в полной мере здесь. Под его пристальным ироническим взглядом. Он что-то хотел сказать мне. Что-то, что могло решить мою судьбу. Но у меня горло пересохло, и я не мог его спросить.
Я хотел придушить его. Прямо здесь. Он не выглядел сильным. Но я сидел на месте будто бы вросший в стул.
Ты перекидывала одну ногу на другую и наоборот. Нервная пауза слегка затянулась. Впрочем, чуть помедлив, он начал:
- Итак, Владислав… Моя женщина говорит, что вы в неё влюбились. Знаете, я не запрещаю ей иметь любовников. Особенно в те моменты, когда я… занят. Но она сказала, что вы всерьёз её любите, а потому посягаете на мою собственность.
Я нервно выпалил:
- Она не твоя собственность!
А он будто бы и не заметил моих слов:
- Итак, вы всерьёз намерены отобрать у меня Викторию, но трустие поговорить со мной об этом прямо…
- Я не…
- Не хотите мою женщину?
- Хочу,- выдохнул я. Этот разговор давался мне крайне тяжело. Он вёл в нём. Очевидно вёл. А я лишь пытался что-то вставить.
- Чудно,- не проведя бровью, отозвался он,- Если хотите, почему бы вам не взять её прямо здесь, на моих глазах. Если я увижу, что страсть между вами сильнее, чем её чувства ко мне, то я, не задумываясь, отпущу Викторию.
Я замер. Я не знал, как ответить на эту дерзость. Он, очевидно, меня провоцировал. Это была какая-то подлая игра, механизм которой был не полностью мне понятен. Всё указывало на то, что это ловушка, и верить этому человеку нельзя. Но…
С другой стороны, чем не метод? Прямо сейчас взять и забрать то, что мне по праву принадлежит. Тебя.
В каком-то чудовищном волнении, сам до конца не понимая, что происходит, я подошёл к тебе, к твоим блестящим глазам, и нежно взял тебя за руку. На моё удивление, ты ответила на моё прикосновение и поднялась с кресла.
В этот момент я вообще забыл, что кроме нас в этой комнате кто-то есть. Я подвёл тебя к кровати и начал целовать. Целовать страстно и самозабвенно. И ты отвечала мне. Как-то совсем по-паучьи я начал лизать твою шею, а руки мои уже расстёгивали твою рубашку. Добравшись до твоей груди, я впился в неё зубами, как будто это был мой первый раз. Ты взвизгнула, но не протестовала.
И тут, и только тут я понял, что я вообще делаю. Для чего я даю себя использовать в этой грязной игре? Ведь, если ты серьёзно считаешь себя вещью этого человека, то значит, мне в этой вакханалии делать просто нечего. Ты предпочла похоть любви, и сделать с этим я ничего не могу. А значит, будьте вы прокляты оба!
И я, ничего не говоря, прошёл в коридор, надел ботинки и покинул эту квартиру. Во мне сыграла совсем не гордость. Скорее обречённость. Я понял, что ты всегда будешь принадлежать ему. А я для тебя точно такая же игрушка, как и ты для него. Я сделал это со скрежетом в сердце. И всё же я ушёл.
Сказать, что мне было тошно и горестно, значило бы ничего не сказать. О любовь… неужели ты только страдание? И я подавился смехом от своего же пафоса. Но смех не спасал. Хотя я хохотал как безумный около минуты, питерцы на меня даже не особенно оборачивались. Этот город полон шизов.
Смех не спасал от щемящей боли. Каким же всё-таки идиотом я был! И, наверное, являюсь. Как же вульгарно и пошло всё то, что я мнил любовью. И ты. И страсть. И сама моя способность любить. Всё это теперь было до одури противно мне.
Я предал свою милую любимую Дашу ради тебя. А ты оставалась чьей-то сексуальной рабыней.
Конечно, прежде всего, я презирал и чувствовал ничтожеством себя. Но что толку в этом раскаянии? Я и сам, честно говоря, не верил в его искренность. Я был просто собакой, которая искала, где теплее. Я был просто ходячей похотью, иногда зачем-то сочинявшей стихи.
Если Даша об этом всём узнает, у меня не останется ничего. И, может быть, так и правильно.
- А ты думаешь, она не знает ничего?- спросил меня мой внутренний голос,- Ты думаешь, она просто так погрустнела? Ты думаешь, она тупая и ни о чём не догадывается?
Я подошёл к краю моста. Один шаг в вечность, и я избавлю всех от своего бездарного существования. Один шаг, и всё. Заманчиво.
Раздался звонок. Даша.
- Да, милая.
- Где ты? Я вернулась, а тебя нет,- совершенно спокойно спросила моя жена.
Я почувствовал укол совести. Посуда в доме не мыта. Носки раскиданы. Я совсем забыл, что она приезжает.
Голос Даши отозвался во мне чем-то родным и домашним. Чувство уюта и любви вновь растеклось по моим венам. Вот женщина, которую я действительно люблю. А все мои сношения с порочными дамами – это лишь теневая сторона моей личности.
Даша. Моё спасение и мой маленький ангел. Она снова прилетела на тонких крылышках, чтобы вытащить меня из моего ада.
Чего я хотел? Чего искал на стороне среди лживых суккубов и вечной тьмы? Бес его знает, чего я искал…
- Прости, любимая. Я забыл, что ты приезжаешь.
- Дурак. Приходи скорее, я соскучилась.
Я спускался в самое глубокое метро в мире. Но душа моя поднималась ввысь. Даша снова пришла ко мне. Даша снова меня спасла. Все терзания и мысли о тебе в одно мгновение улетучились.
Я понял, что ты всё время мне врала. В тебе не было ни грамма любви ко мне. Ты любила только себя и своё болезненное чувство к своему чёрту.
Редкая женщина способна оценить заботу и ласку. Бабам же нужно, чтобы их брали за волосы и ставили на колени. Возможно, я выражаюсь слишком грубо, но…
Выйдя на поверхность на своей станции, я как-то по-новому увидел солнце, зиму и иней на деревьях. Они сообщали мне о том, что существует не только похоть и смерть. Но и жизнь. И любовь. И радость.
Обо всём этом мы порой забываем, стоя на очередном питерском мосту, думая оборвать свою очередную никчёмную жизнь.
Но за каждым закатом приходит восход. Какую же банальщину я начал говорить. И что ещё хуже, я начал говорить как поэт. Но в жизни всё можно исправить кроме непоправимого. А свои амбиции не реализует лишь тот, кто не старался до последнего. И, стоя на краю, неизменно помните тех, кого действительно любите.
Эта история должна была кончиться плохо. С кровью, кишками и разбитым вдребезги сердцем. Но закончилась она по-другому. Придя домой, я увидел загадочно улыбчивую Дашу. В ней было ещё больше женственности и грации. Давно я не видел таких искорок в её глазах.
- У меня для тебя новость,- сказала Даша мягким кошачьим голосом.
На мгновение я обмяк. Мне почему-то представилось худшее. Она знает об изменах… Хочет развестись…
- Я беременна,- с широкой улыбкой сказала Даша.
Я подошёл и крепко прижал её к себе.
Эпилог
Ты сидела напротив меня в кафе. Вся такая загадочная и манящая. Крутила локон на свой указательный палец.
Я сидел с отчуждённым видом. Я был так сильно в тебя влюблён. А теперь мне всё это было совершенно неинтересно. Я перегорел что ли. И вспоминая, с каким рабским почитанием ты смотрела на него, я ощущал тошноту.
- Как твоя книга? Идёт?- спросила ты заинтересованно.
- Почти закончил. Я уверен, это будет бестселлер,- совершенно равнодушно ответил я.
- Дашь почитать как-нибудь?
- Возможно…
- Ты чего сегодня грустный такой? Я хотела с тобой поговорить. Почему ты тогда не ударил и не осёк его? Ведь он называл меня своей женщиной. Ты был против этого. Я видела.
Я нахмурился и промолчал.
-Почему ты не стал за меня бороться? Я бы выбрала тебя, не задумываясь. А с ним мне противно. Я сама себя ненавижу за то, что вешаюсь на него. Уведи меня у него. Укради!
- Вик, я не собираюсь вступать в эту борьбу. Если ты не можешь определиться, значит, ты уже меня не выбрала. Значит, ты находишь в нём что-то, чего не видишь во мне.
- Но ведь я любила тебя и люблю. Как ни одного другого мужчину. Я всегда верила в твой талант. И продолжаю в него верить. Ты добьёшься своего обязательно. Разве ты не чувствуешь эту связь между нами?
Тем временем к тебе подошёл он. Он нагнулся к тебе и жадно поцеловал. Затем взял тебя за руку и молча увёл с собой. Часть моей души всё ещё протестовала и билась в истерике: «Догони её, вырви из его рук, объясни ей всё. Ведь это женщина твоей мечты!»
Но тут мне на плечо с потолка медленно спустился паук. И начал шептать мне на ухо. Он говорил сухо и вкрадчиво:
«Лишь немногие женщины достойны непреложной любви. Одна из них является твоей женой. Она всё с тобой вытерпела и приняла тебя таким, какой ты есть. А есть женщины, нужные лишь для того, чтобы спускать на них сперму. И одной из таких является твоя любовница. Последним делом будет убиваться по таким женщинам. Они всегда выбирают тех, кто с ними грубее. А весь этот её шарм тебе нужен был лишь для того, чтобы писать более проникновенные стихи. Но пора возвращаться в семью. Пора возвращаться к себе».
Именно так сказал мне паук. И я был с ним совершенно согласен. Ты со своим кавалером удалилась. Я оплатил небольшой счёт и вышел на заледеневшие улицы Петербурга.
Питерский снег как обычно чертовски плохо убирали. Вода, выливавшаяся со стоков, образовывала ледяную корку на узких тротуарах. Так что на улице можно было смело оставить все кости.
Я шёл, глядя на недовольные лица прохожих, и думал о тебе. Сколько моей энергии ты съела. Сколько сил я на тебя потратил. Сколько печали пережила моя душа из-за той, которая так быстро меняет точку интереса. Сколько боли…
Как же часто мы не ценим того, что действительно важно. По-настоящему верных женщин. Доверие и элементарную заботу. Боюсь, каждый, кто гонится за острыми ощущениями вместо простой и искренней любви, рано или поздно обожжётся. Но как же манит нас чёрная пропасть похоти! И миллионы вновь будут падать и обжигаться.
Да, я говорю теперь как настоящий старовер. Но что поделать? И в старину люди что-то соображали. Всем нам близка потребность в семье. Каждый хочет быть любимым. И хотя не у всех это получается, всем нам нужно больше ценить доброту. Именно доброту. Без доброты в зимнем Питере совсем холодно.
Неделю спустя, я встретил на одном из мероприятий Олега Меркулова. Мы пожали руки, привычно похвалили выступления друг друга… да и завязался разговор о личном.
- Олег, а как твои отношения с…
- Ирой?
- Ага.
- Да… я бросил эту суку.
- А чё так?- мне эта пара казалась одной из тех, что любят болезненно, но очень привязаны друг к другу.
- Да, понимаешь, Влад, задолбала она меня своей ревностью. К шлюхам не ходи, ночуй дома… цветы дари.
И я вспомнил, как давно я Даше не дарил цветов.
- В общем,- продолжал Олег,- не могу я жить под постоянным наблюдением. Я ведь тоже человек, и мне воля нужна. А у тебя с твоей как? Тоже пилит?
- Знаешь, я… понял, что люблю её больше жизни.
Олег рассмеялся:
- Влад, ты не только женат, но ещё и удачно. Какая из тебя рок-звезда?
- Ну, видимо, я ей не являюсь.
- Понятно всё с тобой. Да ты так и к Богу придёшь.
- Придёшь. Все придём. Просто путь этот тернист.
Олег быстро потерял интерес к этому разговору и вскоре пересел за столик к молодым ценительницам поэзии. Они заливисто смеялись над его шутками. А я намахнул ещё стопку, расплатился с баром и потопал в сторону дома.
Колючий северный ветер задувал за воротник. И всё же я чувствовал себя самым счастливым в мире мужчиной. Скоро у меня будет ребёнок. А все терзания будто бы позади.
Придя домой, я как обычно поцеловал Дашу, заварил себе до жести крепкий зелёный чай, сел за ноутбук. Новых новостей не было.
Я, было, уже вздремнул и тут вспомнил про альманах. Тот самый, в который я не глядя поместил рассказ твоей подруги. Мне вдруг захотелось его прочитать. Не знаю, почему. Я открыл даже с каким-то волнением. И я начал читать это:
«Да, это так, Даша. Я была с твоим мужчиной. И он целовал меня. И кусал. Грубо хватал за волосы. Мы любили друг друга и наслаждались друг другом как звери. Это я оставляла на нём эти царапины. А он оставлял на мне синяки.
И порой, быть может, целуя тебя, он представляет мою улыбку… вспоминает запах моих волос. Он очень нежный. И тебе повезло. Но его мечтой навсегда останусь я. Я всегда буду для него самой желанной. Потому что никогда не буду принадлежать ему.
Он ещё не знает моих планов. Но я разрушу вашу семью. Не потому что люблю его. А потому что его грешная душа принадлежит мне. Когда я вижу его похотливый взгляд в свою сторону, я чувствую свою силу. Ты не виновата, что он мечтает обо мне. Просто…»
Меня начало трясти. Я выронил альманах. Я точно знал… Даша это прочитала. Она всё понимала. И после этого… продолжала меня любить. Чем же я это заслужил? Я, кусок бесполезного бездарного дерьма.
Я сидел так, неподвижно, около минуты. Потом в комнату вошла Даша.
- Что с тобой, милый?
Меня продолжало трясти:
- Даш, я… изменил тебе.
Она рассмеялась:
- Всё-таки решил признаться.
- Это был не я, понимаешь… Это моя тень…
- Прекрати,- остановила меня Даша.,- Измена есть измена.
- Даш, я… прости меня.
- Ты знаешь,- села Даша рядом со мной,- Я тогда ощутила нестерпимую боль. Мне казалось, что я осталась одна во всём мире. И я уехала к маме, потому что не могла больше видеть тебя. Потом стала думать о наших отношениях. Ты без сомнения мудак, но никто так нежно не смотрел на меня как ты. И кроме боли ты принёс мне много заботы. И, я ничего не могу поделать, я люблю тебя.
Из глаз Даши полились слёзы. Я взял её за руку:
- Я тоже тебя люблю, родная! Не представляешь, как.
Она положила мне голову на плечо. И тихо плакала. Мне хотелось её успокоить, защитить. Но я понимал, что причина её слёз – это я.
Когда Даша немного успокоилась, она прошептала мне:
- Обещай, что больше не будешь меня обижать.
- Обещаю!
- Ты, правда, любишь меня?
- Я ради тебя живу!
Даша выдохнула и уткнулась носом в моё плечо. Она мне поверила. Я не заслуживал её любви, но… она была моей.
Всё это окончательно отвернуло меня от тебя. Ведь и тебя я нежно и страстно любил до этого. Хоть и не мог в этом себе признаться. А ты на мою любовь ответила лишь ложью и игрой.
Ты с самого начала лишь смеялась надо мной, всё сильнее затягивая меня в свои путы. И кроме злости и опустошения не оставила в моей душе ничего. Да и ненависть к тебе постепенно утихала по мере того, как растекалась по телу любовь к Даше.
