Ты закрыла лицо руками. Начала тихо плакать. Я не мешал тебе. Меньше всего я хотел причинить тебе боль. Но злоба, которая появлялась во мне при виде твоей спокойной и гордой красоты… при виде твоей недоступности, делала из меня чудовище.
- Хорошо…- сказала ты дрожащим голосом,- Ты получишь своё. Но ты должен мне обещать. Ты после этого обязан напечатать Лизу!
- Гарантирую,- ответил я.
- Ну что, веди меня,- посмотрела ты на меня с ненавистью,- Куда ты там хотел меня вести?
Я хотел взять тебя за руку. Но ты её одёрнула. И ты пошла за мной. Мы шли вместе как пара… в которой девушка, впрочем, на парня за что-то обижена. И даже не смотрит в его сторону.
Мы сняли дешёвый номер отеля. Ты истерически улыбалась. Как будто делаешь что-то дурное. Как будто я склоняю тебя к чему-то нехорошему.
Поднявшись в номер, ты резко скинула сапоги и прошла в центр комнаты.
- Ваше пальто, мадам,- сказал я, протягивая к тебе руку.
Ты сняла клетчатое пальто и бросила его на кровать вместо того, чтобы протянуть его мне. Я поднял пальто и повесил его в прихожей. И, повесив рядом свою куртку, опять подошёл к тебе. Ты выставила руку вперёд:
- Подожди. Я… Мне нужно отдышаться.
Я смотрел на тебя с умилением и страстью. Твоё лицо залилось краской. Твоя грудь часто дышала. На тебе была очаровательная чёрная блузка и такого же цвета джинсы. Мысль о том, что я скоро сниму их с тебя, будоражила. Твоё дыхание становилось всё ровнее. Я приблизился и начал нюхать пьянящий запах твоих волос. Ты отвернулась от меня, но не отстранила. Я потянулся руками к пуговицам на твой рубашке. Ты убрала мою руку.
- Я сама.
Я сел на кровать и стал смотреть, как ты расстёгиваешь пуговицы блузки. Оголив пупок и расстегнув пуговицы на рукавах, ты предстала передо мной в чёрном бюстгальтере и джинсах.
- Нравится?- спросила ты с укором в голосе.
- Вика, расслабься пожалуйста. Я не обижу тебя.
- Уже обидел.
Вскоре и джинсы твои оказались на полу. Медленно ты начала снимать колготки. Я подошёл к тебе и начал целовать твою шею. Ты зажмурилась.
- Только не в губы.
Осмелев, я расстегнул твой бюстгальтер, и моему взгляду открылась твоя нежно-розовая грудь.
- Ты доволен?- язвительно спросила ты.
Я молча бросил тебя на кровать. Ты уставилась в потолок. Я начал покрывать тебя поцелуями. Ты немного дрожала, но не сопротивлялась мне. Я целовал твои плечи, руки, ключицы, сосочки, живот, бёдра, колени, щиколотки, пальцы ног. На руках и ногах у тебя был чёрный лак. Это заводило меня. И я, наконец, стянул с тебя твои чёрные трусики.
Но для начала я должен был поработать в этой области языком. Навряд ли ты хотела, чтобы я тебя разогревал, но я не мог не попробовать тебя на вкус. Облизав тебя всю, я положил твои длинные ноги себе на плечи и…
- Резинка,- напомнила ты мне.
Честно говоря, от твоей красоты я уже обо всём забыл.
- В моей сумочке,- устало поправила меня ты.
Я достал из твоей сумочки пакетик с резинкой. Натянул её, положил руку тебе на плечо и вошёл в тебя. Ты выдохнула. Благодарных стонов я мог от тебя не ждать, но… как же ты часто дышала. И я не мог не наслаждаться этим. Твоей беспомощностью. Властью над тобой. Обладанием.
Всё закончилось достаточно быстро. Но я не мог скрыть своего торжества. В мои руки попала ты. И хоть на губах твоих не было улыбки, и хоть ты так и не сказала мне слов любви, я добился тебя. Хотя бы на какой-то момент. Ты была в этот миг моей. И никак не могла этому сопротивляться.
Мне было совершенно тебя не жаль. Ты забрала столько моей крови, что просто обязана была её вернуть.
На прощание я поцеловал тебя в плечо ещё раз. Ты отвернулась к стене и ничего мне не говорила. Я неуклюже начал надевать джинсы. Голова кружилась. Я всё ещё не мог поверить в то, что произошло. Ты была со мной! Шантажом, но всё же была!
И в этот момент терпкое вязкое чувство вины уже начало проникать в мою душу. Однако, дьявол внутри меня хохотал. Я добился невозможного. Ласкал тебя. Ласкал тебя нагую. И если архангел сейчас спустится на землю, прожжёт меня взглядом, полным презрения, и отсечёт мою грешную голову, я ни о чём не буду жалеть.
Я тем временем надел ботинки, куртку и вышел на улицу. Небеса в этот момент не разверзлись, и гнев господень не обрушился на меня. Я поступил как чудовище. Но был счастлив. Очертания вещей теперь стали более выразительными. Я дышал полной грудью. Тусклое солнце, пробивающееся сквозь питерские тучи, радовало глаз.
Это было очень странное ощущение. Точнее, очень много разных ощущений. Как будто кто-то развязал внутри меня узел, который долго сжимал все мои внутренности и всё время не давал мне жить. И теперь из меня высвободилась вся радость, злоба, печаль, надежда… всё, что тревожило меня, и что я всё никак не мог выразить.
И вместе с появившейся свободой возникло вязкое чувство, что я теперь проклят. Нет, я и до этого делал мерзкие нехорошие вещи, но мне в общем-то не было за них стыдно. Я бросал девушек, которые были сильно в меня влюблены, я бросал окурки мимо урны, я срывал свою злобу на тех, кто меня обожал. Но только теперь я покусился на тебя. Тебя, которую я так и не смог разлюбить.
Я сам не заметил, как начал доставать из пачки по сигарете и испепелять каждую в несколько вдохов. Нельзя сказать, Вика, что я не пытался тебя забыть. Я перепробовал многое. Алкоголь, малолетних красавиц, кое-что более крепкое. Не было в моей жизни ничего более забористого, чем ты. Твой взгляд, твоя улыбка, твоя едкая ирония. Всё это смешивалось в смертоносный коктейль. И мешал мне спать и ощущать себя. И не было от него никакого спасения.
Моя жизнь теперь была размеренной и спокойной. Я жил с Дашей, ходил по поэтическим вечерам, со всей тусовочкой был на короткой ноге. И даже что-то зарабатывал.
В условных величинах всё было более-менее неплохо. И жил бы я себе счастливо, если бы не паук. Паук никогда не оставлял меня в покое и не давал мне привести свои мысли в порядок. Паук был чем-то вроде опухоли или непобедимого зла, которое сидит во мне.
Безостановочно этот паук бегал по мне и нашёптывал мне о том, как же сильно я тебя хочу, как же много во мне злобы и отчаяния, и как же несправедливо то, что ты не лежишь в моих руках.
Чем бы я ни пытался залить свою боль, успокоить паука, он в любую минуту присутствовал во мне и давал о себе знать. И только теперь паук ослабил свою хватку и перестал впиваться в меня своими острыми лапками.
Я переживал невероятно сладкий момент. Радость и истома победы растекались по моей душе, а муки совести ещё не начали оплетать меня своими нитями.
Да, я поступил с тобой мерзко, Вика. Но мог ли я иначе? Не знаю. Право, всё это время я жил как обыкновенный человек. Пил чай, гулял по городу, презирал голубей, которые всё вокруг обосрали, жаловался на то, что здесь мало солнца, хотел зарабатывать больше, пить меньше, быть веселее, придавал больше значение хоккейным играм… а внутри меня, в глубине недр моей души сидел паук. Он бесконечно клацал зубами. Ему было безразлично всё, названное выше.
Он день и ночь думал о том, как тобою завладеть. И когда я пил чай или шёл с кислым лицом по улице, щурясь от ветра, когда я радовался забитому голу, когда я сморкался или блевал, этот паук не переставал меня жрать. И почувствовав, как ослабла его хватка, я чуть ни разрыдался от радости.
Теперь я чувствовал, что я не так уж неполноценен, как рассказывал мне паук. Да и, казалось бы, кто ты вообще такая? Очередная из тех, кому я писал стихи. Очередная из тех, кто одарил меня холодным взглядом. Очередная из тех, к чьим ногам я был готов бросить мир, но чьи ноги были об меня вытерты…
Ты была лишь очередной из многих… Или всё-таки нет? Ведь в моих самых глубоких потаённых мечтах, именно ты гладила мою голову, смотрела на меня снисходительно и ласково и иногда улыбалась. Именно твои ноги я мечтал гладить целыми ночами. Именно с тобой в своих фантазиях я был наиболее груб.
Я давно гнал от себя все эти мысли. Да и воспоминания о тебе со временем из сладкой тоски стали превращаться в гнилую досаду. Я вспоминал тебя уже не как прекрасное наваждение, а как символ своего позора и бессилия.
То, что ты желаешь, нужно завоевать. А то, что ты не можешь завоевать, нужно отвергнуть. Но ни завоевать тебя, ни забыть запах твоих волос, мне не представлялось возможным. И я продолжал жить с голодным пауком внутри. Он не уставал повторять мне, что именно ты можешь быть ответом на все мои вопросы. Что ты всё ещё мне должна за тот осколок души, который я оставил с тобой. Что именно со мной ты сможешь понять, что не стоит бегать за теми, кто не любит тебя. И я не переставал в это верить.
И даже если адское пекло ждёт меня после того, что я сделал, тот узел, что развязался внутри меня теперь, был для меня более значителен, чем судьба моей души. И предвкушая тот ужас и страдания, что ждут мою душу в аду, я шёл по улице и улыбался. Отнюдь, не каждый день ты совершаешь невозможное и получаешь немыслимое.
Но у нескольких минут райского блаженства был своя цена. И мне нужно было позвонить своему корешу, Артёму Некислому, чтобы убедить напечатать писанину твоей подруги того, кто реально принимает это решение.
На удивление, столь серьёзный человек взял трубку с первого раза.
- Здорова, Влад, чего тебе?
- Арт, привет, у одной моей знакомой есть рассказ… Это пушка! Ты должен его увидеть!
Артём тяжело вздохнул:
- Присылай. Ты знаешь куда. Всё, Влад, у меня… дела.
- Давай, Арт…- еле успел я сказать прежде, чем он бросил трубку.
В этот раз я не пытался продвинуть кого-то, кто на мой взгляд был перспективен и талантлив. Нет, мне было совершенно плевать на твою подругу и её опусы. Но именно теперь мне было особенно важно, чтобы Некислый исполнил мою просьбу. Обещание, данное тебе, было для меня священным.
Вернувшись домой, я обнаружил Дашу, пьющую чай в компании подруги Риты. Уже, впрочем, одетую. Рита была вполне весёлой добродушной блондинкой на трезвую голову. Но едва в её кровь попадал хотя бы грамм алкоголя, Рита начинала всех вокруг воспитывать. Я уже почти привык к этому, но иногда мне искренне хотелось нежно взять её за волосы и бросить лицом в стену.
Вот и сейчас по Рите было видно, что она уже где-то прибухнула. С порога она спросила меня:
- И где ты по утрам шляешься, пока жена работает?
Я не счёл этот вопрос достойным своего ответа. Но только я снял куртку и ботинки, и решил заварить себе крепкий китайский чай, Рита бросила мне вдогонку:
- Влад, а вообще… ты считаешь, это нормально, что жена зарабатывает, а ты свои писульки малюешь?
Это был удар в самое сердце. Я не готов был принять тот факт, что не являюсь главным кормильцем в семье. Ещё сильнее я не готов был принять то, что совершенно посторонняя баба смеет мне на это указывать.
Первым моим позывом было вылить содержимое вскипевшего чайника Рите на голову. Впрочем, с трудом подавив мгновенную вспышку гнева, я почувствовал усталость, растекающуюся по моему телу. В ответ я лишь вяло пожал плечами и сказал:
- Это Даше решать, нормально это или нет…
- Ну и мудень же ты,- злобно улыбнулась Рита,- Вот меня бы ты точно соблазнить не смог.
- Ну уж в этом деле я совсем не мастер,- развёл руками я.
- Боюсь даже предположить, в чём ты им являешься,- ехидно заметила моя собеседница.
Мне в этой жизни, честно говоря, было особо нечем хвастаться. Но я с предельно серьёзным видом стал перечислять:
- Поэзия, верлибры, малая проза…
- А-а-а… понима-а-аю…- закатила глаза Рита.
Мне этот разговор был совершенно неинтересен. Поэтому, налив себе чаю, я решил отправиться в другую комнату, залипать в стену. Однако, уже в дверях меня окликнула Даша:
- Влад…
- Что, радость моя?
- Не обижайся на Риту. У неё… боль.
- Очередной хахаль не выдержал?- спросил я, как мне показалось, крайне сочувственным голосом.
Рита швырнула… Нет, эта шелупонь действительно швырнула в меня кружку! В моём доме! Я еле от этой кружки увернулся. Но увернуться-то мне удалось, а вот чай на себя я всё-таки пролил.
- Пр-р-рошмандь дырявая!!!- взревел я в злости. Рита на пару мгновений вжалась в стул. Но потом снова сделала агрессивную гримасу и посмотрела на меня с вызовом. «Ну-у и что ты мне сделаешь? Ударишь меня?»- как бы говорило её милое личико.
Я посмотрел внимательно в её глаза. И увидел в них чистое безумие. Сейчас ничто не могло остановить её дурь. И ничто не могло её напугать. Связываться с ней сейчас было просто себе дороже. Каким бы сильным ни был твой дух, женщина, сделавшая хоть шаг за грань безумия, сможет сломать твою психику на раз-два.
Развернувшись, я отправился подальше от очага заражения. И уже сквозь стену я услышал, как Рита заливается хохотом:
- А он у тебя юморной. Прошмандь. А-ха-ха-ха.
«Забавное ты всё-таки, Рита, существо. И кто же тебя в детстве уронил вниз головой?»- подумал я с лёгкой усмешкой. И тут вспомнил, что у меня есть крайне важное дело. Скинуть нетленку какой-то твоей подруги на почту Некислому.
Я сел на кровать, открыл ноутбук, хотел написать тебе, но ты уже скинула мне на почту текстовый файл без единого комментария. Я скачал его себе и, не читая, прикрепил его к письму Артёму, в котором ещё раз настойчиво попросил отдать должное таланту и бойкости пера начинающего автора.
Я совершенно не врал другу. Мои слова были предельно искренны. Этот опус просто необходимо было напечатать. В этом заключалось моё счастье. Мой внутренний долг.
Грешно, конечно же, жаловаться. И всего грешнее жаловаться на свою жизнь. Бывал я порою любим женщинами. И изредка даже бывал счастлив. Но до того самого момента… до той самой минуты, когда я мог искусать тебя… до того, как ты позволила мне себя ласкать… до этих пор сам для себя я оставался неудачником и ничтожеством.
Как бы я тебя ни ненавидел, ты оставалась моей надеждой, моей мечтой моим светом и моим главным препятствием к счастью. И лишь получив над тобой контроль, лишь завладев тобой… хотя бы на несколько минут, я смог избавиться от тяжкого страха. Страха собственной неполноценности.
Один твой шаг, один взмах твоих ресниц мог решить мою судьбу, но тебе моя судьба была совершенно неинтересна. И я всё время компенсировал эту злость фантазиями о том, как я тебя… покрываю поцелуями и укусами.
Нет, я уже давно совершенно тебя не любил. Вот Дашу я любил. Мне всё время хотелось защищать её. Гладить её. Заботиться о ней. И она мою заботу чувствовала.
Тебе же… Тебе я желал передать хотя бы одну десятую той боли, которую я испытал из-за тебя. И мне было плевать, что ты не понимаешь причин моей и искренне думаешь, что ни в чём не виновата. Плевать. Плевать. По боку. Ты должна была испытать эту боль. И ты её испытала. Такой плотный комок упал с моей души. А совесть всё не спешила приходить.
Пока Рита продолжала что-то бормотать за стенкой, я решил посвятить ей стихотворение, но получалось как-то нескладно.
Твоя поступь чертовски легка.
Видел я твою жопу намедни.
Я бы дал тебе на клыка…
Но боюсь, что не буду последним.
- Хорошо…- сказала ты дрожащим голосом,- Ты получишь своё. Но ты должен мне обещать. Ты после этого обязан напечатать Лизу!
- Гарантирую,- ответил я.
- Ну что, веди меня,- посмотрела ты на меня с ненавистью,- Куда ты там хотел меня вести?
Я хотел взять тебя за руку. Но ты её одёрнула. И ты пошла за мной. Мы шли вместе как пара… в которой девушка, впрочем, на парня за что-то обижена. И даже не смотрит в его сторону.
Мы сняли дешёвый номер отеля. Ты истерически улыбалась. Как будто делаешь что-то дурное. Как будто я склоняю тебя к чему-то нехорошему.
Поднявшись в номер, ты резко скинула сапоги и прошла в центр комнаты.
- Ваше пальто, мадам,- сказал я, протягивая к тебе руку.
Ты сняла клетчатое пальто и бросила его на кровать вместо того, чтобы протянуть его мне. Я поднял пальто и повесил его в прихожей. И, повесив рядом свою куртку, опять подошёл к тебе. Ты выставила руку вперёд:
- Подожди. Я… Мне нужно отдышаться.
Я смотрел на тебя с умилением и страстью. Твоё лицо залилось краской. Твоя грудь часто дышала. На тебе была очаровательная чёрная блузка и такого же цвета джинсы. Мысль о том, что я скоро сниму их с тебя, будоражила. Твоё дыхание становилось всё ровнее. Я приблизился и начал нюхать пьянящий запах твоих волос. Ты отвернулась от меня, но не отстранила. Я потянулся руками к пуговицам на твой рубашке. Ты убрала мою руку.
- Я сама.
Я сел на кровать и стал смотреть, как ты расстёгиваешь пуговицы блузки. Оголив пупок и расстегнув пуговицы на рукавах, ты предстала передо мной в чёрном бюстгальтере и джинсах.
- Нравится?- спросила ты с укором в голосе.
- Вика, расслабься пожалуйста. Я не обижу тебя.
- Уже обидел.
Вскоре и джинсы твои оказались на полу. Медленно ты начала снимать колготки. Я подошёл к тебе и начал целовать твою шею. Ты зажмурилась.
- Только не в губы.
Осмелев, я расстегнул твой бюстгальтер, и моему взгляду открылась твоя нежно-розовая грудь.
- Ты доволен?- язвительно спросила ты.
Я молча бросил тебя на кровать. Ты уставилась в потолок. Я начал покрывать тебя поцелуями. Ты немного дрожала, но не сопротивлялась мне. Я целовал твои плечи, руки, ключицы, сосочки, живот, бёдра, колени, щиколотки, пальцы ног. На руках и ногах у тебя был чёрный лак. Это заводило меня. И я, наконец, стянул с тебя твои чёрные трусики.
Но для начала я должен был поработать в этой области языком. Навряд ли ты хотела, чтобы я тебя разогревал, но я не мог не попробовать тебя на вкус. Облизав тебя всю, я положил твои длинные ноги себе на плечи и…
- Резинка,- напомнила ты мне.
Честно говоря, от твоей красоты я уже обо всём забыл.
- В моей сумочке,- устало поправила меня ты.
Я достал из твоей сумочки пакетик с резинкой. Натянул её, положил руку тебе на плечо и вошёл в тебя. Ты выдохнула. Благодарных стонов я мог от тебя не ждать, но… как же ты часто дышала. И я не мог не наслаждаться этим. Твоей беспомощностью. Властью над тобой. Обладанием.
Всё закончилось достаточно быстро. Но я не мог скрыть своего торжества. В мои руки попала ты. И хоть на губах твоих не было улыбки, и хоть ты так и не сказала мне слов любви, я добился тебя. Хотя бы на какой-то момент. Ты была в этот миг моей. И никак не могла этому сопротивляться.
Мне было совершенно тебя не жаль. Ты забрала столько моей крови, что просто обязана была её вернуть.
На прощание я поцеловал тебя в плечо ещё раз. Ты отвернулась к стене и ничего мне не говорила. Я неуклюже начал надевать джинсы. Голова кружилась. Я всё ещё не мог поверить в то, что произошло. Ты была со мной! Шантажом, но всё же была!
И в этот момент терпкое вязкое чувство вины уже начало проникать в мою душу. Однако, дьявол внутри меня хохотал. Я добился невозможного. Ласкал тебя. Ласкал тебя нагую. И если архангел сейчас спустится на землю, прожжёт меня взглядом, полным презрения, и отсечёт мою грешную голову, я ни о чём не буду жалеть.
Я тем временем надел ботинки, куртку и вышел на улицу. Небеса в этот момент не разверзлись, и гнев господень не обрушился на меня. Я поступил как чудовище. Но был счастлив. Очертания вещей теперь стали более выразительными. Я дышал полной грудью. Тусклое солнце, пробивающееся сквозь питерские тучи, радовало глаз.
Это было очень странное ощущение. Точнее, очень много разных ощущений. Как будто кто-то развязал внутри меня узел, который долго сжимал все мои внутренности и всё время не давал мне жить. И теперь из меня высвободилась вся радость, злоба, печаль, надежда… всё, что тревожило меня, и что я всё никак не мог выразить.
И вместе с появившейся свободой возникло вязкое чувство, что я теперь проклят. Нет, я и до этого делал мерзкие нехорошие вещи, но мне в общем-то не было за них стыдно. Я бросал девушек, которые были сильно в меня влюблены, я бросал окурки мимо урны, я срывал свою злобу на тех, кто меня обожал. Но только теперь я покусился на тебя. Тебя, которую я так и не смог разлюбить.
Я сам не заметил, как начал доставать из пачки по сигарете и испепелять каждую в несколько вдохов. Нельзя сказать, Вика, что я не пытался тебя забыть. Я перепробовал многое. Алкоголь, малолетних красавиц, кое-что более крепкое. Не было в моей жизни ничего более забористого, чем ты. Твой взгляд, твоя улыбка, твоя едкая ирония. Всё это смешивалось в смертоносный коктейль. И мешал мне спать и ощущать себя. И не было от него никакого спасения.
Моя жизнь теперь была размеренной и спокойной. Я жил с Дашей, ходил по поэтическим вечерам, со всей тусовочкой был на короткой ноге. И даже что-то зарабатывал.
В условных величинах всё было более-менее неплохо. И жил бы я себе счастливо, если бы не паук. Паук никогда не оставлял меня в покое и не давал мне привести свои мысли в порядок. Паук был чем-то вроде опухоли или непобедимого зла, которое сидит во мне.
Безостановочно этот паук бегал по мне и нашёптывал мне о том, как же сильно я тебя хочу, как же много во мне злобы и отчаяния, и как же несправедливо то, что ты не лежишь в моих руках.
Чем бы я ни пытался залить свою боль, успокоить паука, он в любую минуту присутствовал во мне и давал о себе знать. И только теперь паук ослабил свою хватку и перестал впиваться в меня своими острыми лапками.
Я переживал невероятно сладкий момент. Радость и истома победы растекались по моей душе, а муки совести ещё не начали оплетать меня своими нитями.
Да, я поступил с тобой мерзко, Вика. Но мог ли я иначе? Не знаю. Право, всё это время я жил как обыкновенный человек. Пил чай, гулял по городу, презирал голубей, которые всё вокруг обосрали, жаловался на то, что здесь мало солнца, хотел зарабатывать больше, пить меньше, быть веселее, придавал больше значение хоккейным играм… а внутри меня, в глубине недр моей души сидел паук. Он бесконечно клацал зубами. Ему было безразлично всё, названное выше.
Он день и ночь думал о том, как тобою завладеть. И когда я пил чай или шёл с кислым лицом по улице, щурясь от ветра, когда я радовался забитому голу, когда я сморкался или блевал, этот паук не переставал меня жрать. И почувствовав, как ослабла его хватка, я чуть ни разрыдался от радости.
Теперь я чувствовал, что я не так уж неполноценен, как рассказывал мне паук. Да и, казалось бы, кто ты вообще такая? Очередная из тех, кому я писал стихи. Очередная из тех, кто одарил меня холодным взглядом. Очередная из тех, к чьим ногам я был готов бросить мир, но чьи ноги были об меня вытерты…
Ты была лишь очередной из многих… Или всё-таки нет? Ведь в моих самых глубоких потаённых мечтах, именно ты гладила мою голову, смотрела на меня снисходительно и ласково и иногда улыбалась. Именно твои ноги я мечтал гладить целыми ночами. Именно с тобой в своих фантазиях я был наиболее груб.
Я давно гнал от себя все эти мысли. Да и воспоминания о тебе со временем из сладкой тоски стали превращаться в гнилую досаду. Я вспоминал тебя уже не как прекрасное наваждение, а как символ своего позора и бессилия.
То, что ты желаешь, нужно завоевать. А то, что ты не можешь завоевать, нужно отвергнуть. Но ни завоевать тебя, ни забыть запах твоих волос, мне не представлялось возможным. И я продолжал жить с голодным пауком внутри. Он не уставал повторять мне, что именно ты можешь быть ответом на все мои вопросы. Что ты всё ещё мне должна за тот осколок души, который я оставил с тобой. Что именно со мной ты сможешь понять, что не стоит бегать за теми, кто не любит тебя. И я не переставал в это верить.
И даже если адское пекло ждёт меня после того, что я сделал, тот узел, что развязался внутри меня теперь, был для меня более значителен, чем судьба моей души. И предвкушая тот ужас и страдания, что ждут мою душу в аду, я шёл по улице и улыбался. Отнюдь, не каждый день ты совершаешь невозможное и получаешь немыслимое.
Глава 2. Я хочу тебя видеть
Но у нескольких минут райского блаженства был своя цена. И мне нужно было позвонить своему корешу, Артёму Некислому, чтобы убедить напечатать писанину твоей подруги того, кто реально принимает это решение.
На удивление, столь серьёзный человек взял трубку с первого раза.
- Здорова, Влад, чего тебе?
- Арт, привет, у одной моей знакомой есть рассказ… Это пушка! Ты должен его увидеть!
Артём тяжело вздохнул:
- Присылай. Ты знаешь куда. Всё, Влад, у меня… дела.
- Давай, Арт…- еле успел я сказать прежде, чем он бросил трубку.
В этот раз я не пытался продвинуть кого-то, кто на мой взгляд был перспективен и талантлив. Нет, мне было совершенно плевать на твою подругу и её опусы. Но именно теперь мне было особенно важно, чтобы Некислый исполнил мою просьбу. Обещание, данное тебе, было для меня священным.
Вернувшись домой, я обнаружил Дашу, пьющую чай в компании подруги Риты. Уже, впрочем, одетую. Рита была вполне весёлой добродушной блондинкой на трезвую голову. Но едва в её кровь попадал хотя бы грамм алкоголя, Рита начинала всех вокруг воспитывать. Я уже почти привык к этому, но иногда мне искренне хотелось нежно взять её за волосы и бросить лицом в стену.
Вот и сейчас по Рите было видно, что она уже где-то прибухнула. С порога она спросила меня:
- И где ты по утрам шляешься, пока жена работает?
Я не счёл этот вопрос достойным своего ответа. Но только я снял куртку и ботинки, и решил заварить себе крепкий китайский чай, Рита бросила мне вдогонку:
- Влад, а вообще… ты считаешь, это нормально, что жена зарабатывает, а ты свои писульки малюешь?
Это был удар в самое сердце. Я не готов был принять тот факт, что не являюсь главным кормильцем в семье. Ещё сильнее я не готов был принять то, что совершенно посторонняя баба смеет мне на это указывать.
Первым моим позывом было вылить содержимое вскипевшего чайника Рите на голову. Впрочем, с трудом подавив мгновенную вспышку гнева, я почувствовал усталость, растекающуюся по моему телу. В ответ я лишь вяло пожал плечами и сказал:
- Это Даше решать, нормально это или нет…
- Ну и мудень же ты,- злобно улыбнулась Рита,- Вот меня бы ты точно соблазнить не смог.
- Ну уж в этом деле я совсем не мастер,- развёл руками я.
- Боюсь даже предположить, в чём ты им являешься,- ехидно заметила моя собеседница.
Мне в этой жизни, честно говоря, было особо нечем хвастаться. Но я с предельно серьёзным видом стал перечислять:
- Поэзия, верлибры, малая проза…
- А-а-а… понима-а-аю…- закатила глаза Рита.
Мне этот разговор был совершенно неинтересен. Поэтому, налив себе чаю, я решил отправиться в другую комнату, залипать в стену. Однако, уже в дверях меня окликнула Даша:
- Влад…
- Что, радость моя?
- Не обижайся на Риту. У неё… боль.
- Очередной хахаль не выдержал?- спросил я, как мне показалось, крайне сочувственным голосом.
Рита швырнула… Нет, эта шелупонь действительно швырнула в меня кружку! В моём доме! Я еле от этой кружки увернулся. Но увернуться-то мне удалось, а вот чай на себя я всё-таки пролил.
- Пр-р-рошмандь дырявая!!!- взревел я в злости. Рита на пару мгновений вжалась в стул. Но потом снова сделала агрессивную гримасу и посмотрела на меня с вызовом. «Ну-у и что ты мне сделаешь? Ударишь меня?»- как бы говорило её милое личико.
Я посмотрел внимательно в её глаза. И увидел в них чистое безумие. Сейчас ничто не могло остановить её дурь. И ничто не могло её напугать. Связываться с ней сейчас было просто себе дороже. Каким бы сильным ни был твой дух, женщина, сделавшая хоть шаг за грань безумия, сможет сломать твою психику на раз-два.
Развернувшись, я отправился подальше от очага заражения. И уже сквозь стену я услышал, как Рита заливается хохотом:
- А он у тебя юморной. Прошмандь. А-ха-ха-ха.
«Забавное ты всё-таки, Рита, существо. И кто же тебя в детстве уронил вниз головой?»- подумал я с лёгкой усмешкой. И тут вспомнил, что у меня есть крайне важное дело. Скинуть нетленку какой-то твоей подруги на почту Некислому.
Я сел на кровать, открыл ноутбук, хотел написать тебе, но ты уже скинула мне на почту текстовый файл без единого комментария. Я скачал его себе и, не читая, прикрепил его к письму Артёму, в котором ещё раз настойчиво попросил отдать должное таланту и бойкости пера начинающего автора.
Я совершенно не врал другу. Мои слова были предельно искренны. Этот опус просто необходимо было напечатать. В этом заключалось моё счастье. Мой внутренний долг.
Грешно, конечно же, жаловаться. И всего грешнее жаловаться на свою жизнь. Бывал я порою любим женщинами. И изредка даже бывал счастлив. Но до того самого момента… до той самой минуты, когда я мог искусать тебя… до того, как ты позволила мне себя ласкать… до этих пор сам для себя я оставался неудачником и ничтожеством.
Как бы я тебя ни ненавидел, ты оставалась моей надеждой, моей мечтой моим светом и моим главным препятствием к счастью. И лишь получив над тобой контроль, лишь завладев тобой… хотя бы на несколько минут, я смог избавиться от тяжкого страха. Страха собственной неполноценности.
Один твой шаг, один взмах твоих ресниц мог решить мою судьбу, но тебе моя судьба была совершенно неинтересна. И я всё время компенсировал эту злость фантазиями о том, как я тебя… покрываю поцелуями и укусами.
Нет, я уже давно совершенно тебя не любил. Вот Дашу я любил. Мне всё время хотелось защищать её. Гладить её. Заботиться о ней. И она мою заботу чувствовала.
Тебе же… Тебе я желал передать хотя бы одну десятую той боли, которую я испытал из-за тебя. И мне было плевать, что ты не понимаешь причин моей и искренне думаешь, что ни в чём не виновата. Плевать. Плевать. По боку. Ты должна была испытать эту боль. И ты её испытала. Такой плотный комок упал с моей души. А совесть всё не спешила приходить.
Пока Рита продолжала что-то бормотать за стенкой, я решил посвятить ей стихотворение, но получалось как-то нескладно.
Твоя поступь чертовски легка.
Видел я твою жопу намедни.
Я бы дал тебе на клыка…
Но боюсь, что не буду последним.
