- Пора завтракать, Та-Рон! Вставай давай!
Лои-Ки еще немного потормошила мужчину, но безрезультатно. В итоге медсестра махнула рукой и просто пошла греть завтрак на троих. И это неожиданно подействовало – едва потянуло вкусными запахами, мужчина вылез из-под одеяла и поплелся в санузел.
- Та-Рон, ты в порядке? Выглядишь… не очень, - Лои-Ки склонила голову, глядя на мужчину, что мутным взором уставился на стол.
- Я… долго не мог уснуть. Забыл принять снотворное, - он вяло улыбнулся, - Но я в порядке, не беспокойся, Лои-Ки.
- У тебя бессонница?
- Нет. Просто странные сны, - он нехотя ковырнул кашу, - А можно и мне мяса?
- У тебя в медкарте четко написано – никакого мяса! – Лои-Ки впилась в него взглядом.
Та-Рон уныло кивнул, и больше не пытался договориться. Женщина, пришедшая прошлым вечером, вообще молчала, не поднимая взгляд от тарелки. Кое-как заглушив голод, он прихватил с собой пару фруктов и привычно направился в сад.
Только через несколько минут он вспомнил, что хотел узнать у Лои-Ки больше о дикарях. Но она выходила сразу за ним, вместе с той женщиной. Теперь их и не найти…
Садовник на этот раз не нашелся. Набегавшись по дорожкам, Та-Рон выдохся, махнул на все рукой и поплелся в заросли ивняка. К статуям.
На поляне ничего не изменилось. Под деревьями застыла прозрачная тень – сквозь зеленые кроны то и дело пробивались лучи солнца. Тут было влажно и прохладно. Пройдясь по зарослям, мужчина обнаружил еще много непонятных каменных вещей. Что-то похожее на скамейки. Огромные каменные чаши, поставленные одна в другую. Статуя девушки, которая что-то делала с большим треугольником, из верхней грани которого торчали кривые, изогнутые вверх железные прутья.
Или вот – статуя мужчины. Обыкновенного полноватого мужчины, что сидит на скамье и с улыбкой смотрит вдаль. У него было неприятное морщинистое лицо, спина согнулась, такие же морщинистые руки крепко сжимали круглую вершину короткой палки. Еще и голова полностью лысая… Очень неприятный по внешности мужчина, но ощущение от него… Какое-то теплое.
- Что смотришь? Ты то таким не будешь.
Та-Рон вздрогнул и оглянулся. Садовник стоял в нескольких шагах от него, опираясь на… что-то на палке. Его лицо было преисполнено привычного отвращения.
- Каким – таким?
- Старым и сморщенным! – сплюнул тот, - А может и сгорбленным. Это уж как повезет!
- Значит так выглядят старые люди? – Та-Рон оглянулся на статую, - Но почему я их никогда раньше не видел?
Садовник передернул плечами, подхватил свой непонятный инструмент и пошел. Та-Рон быстро его догнал и молча пошел рядом.
Ах, нет. Он все же не выдержал:
- Я совсем ничего не знаю о тех, кто жил тут до прихода Таме. Я впервые услышал об этом в свой первый вечер здесь. Но… возможно я тоже сын дикарей.
- Не дикарей! – садовник остановился и схватив парня за ворот футболки, притянул к себе и зашипел ему в лицо, - Шегиэ. Это значит «люди». Люди, ты понял!?
- Понял. Шегиэ. Люди, - Та-Рон медленно поднял руки, хотя ему хотелось сильно ударить садовника в лицо. Но бить нельзя. Бить неправильно. Хотя хочется. – Я потерял память до того, как меня нашли. К тому же я был совсем малышом. Расскажи мне о них. Ты же что-то знаешь, да?
Конечно, он знал. Когда прилетели инопланетяне, Гиаю было 11 лет. Он жил с дедушкой – садовником, потому что его родители были видными учеными и все время были заняты. Но они очень любили сына и каждый их приезд был как праздник. Вот и в тот раз – отец и дед о чем-то весело спорили, а мать и бабушка были заняты на кухне, когда музыка сменилась срочными новостями. На контакт вышла космическая цивилизация! Все страшно обрадовались. Их ученые только недавно вывели спутник на орбиту, а тут – огромные космические корабли! Отец был уверен, что к ним прилетели новые друзья. Дедушка отнесся к незваным гостям более настороженно. Мало ли что?
Родителей сразу вызвали в их институт. Все ожидали, что инопланетяне поделятся знаниями – а значит нужно будет немедленно их осваивать! Чтобы догнать! Чтобы сравняться и рука об руку идти в будущее! Но…
Переговоры не ладились. Попытки шегиэ навести языковые мосты раз за разом проваливались. Пришельцы (очень похожие на людей) просто продолжали говорить на своем языке и непонимающе качали головами.
А потом открылись порталы, из которых появились атмосферные корабли. Не такие большие как космические, но тоже огромные. Они разлетелись над планетой… И начался ад. Корабли работали огромными магнитами, подбирая все – машины, корабли, инструменты. Выворачивало даже арматуру из бетона. В первый же день обрушилось бесчисленное количество зданий… Но Гиай этого ещё не знал. У них просто пропало электричество и связь. Их загородный домик стоял в стороне от прочих – дед любил тишину и потому выкупил участок практически в чаще леса. Гиай помнит, как в тот день, в полдень, что-то гудело вдали и железные детали катились все в одну сторону. Магниты зацепили их дом самым краешком.
Встревоженный дед сходил в поселок, и вернулся через час, с тремя заплаканными внуками его старого друга. Поселок был разрушен, большинство взрослых погибло. Уцелели дети, игравшие вдали от домов. За пару дней приблудилось еще два десятка детей, подростков и случайных выживших. Потом те, кто постарше, ушли прятаться в леса.
О родителях Гиай больше ничего и никогда не слышал, но не ныл. Может они и живы ещё, просто прячутся? Дед боялся отпускать детей в поселок за припасами, но если бы не отпускал – они бы быстро умерли от голода. Если кто находил тела – ходил хоронить. Лесные, как могли, помогали и делились добычей в обмен на дедовы поделки. Впроголодь, но первый год прожили.
Летом пришельцы их нашли. Как – непонятно. Старались же не высовываться, но…
Даже разбежаться не успели. Пришельцы прилетели рано утром, когда все собирались на завтрак и вдарили по людям каким-то излучением, из-за которого никто не мог сдвинуться. Приземлились. Деловито стащили всех вместе, рассортировали по возрасту… Всех, кто старше Гиая в одну группу, кто младше – в другую. Самого мальчика долго разглядывали, прежде чем все же пихнули в младшую группу. Он сначала даже немного обиделся, что его к маленьким детям определили, но потом…
…потом всех, кто старше, убили. Равнодушно, будто делая рутинную работу. Как-то очень четко запомнилось как дед, всегда такой спокойный, мудрый и стойкий как дуб… Как дрожал у него подбородок, как метался взгляд, пока не наткнулся на внука. Дед сглотнул, выдавил из себя улыбку, мол, держись, прорвемся. И умер - инопланетянин равнодушно выстрелил ему в лоб и пошел дальше.
Дети от страха даже не плакали.
Девочек сразу увезли куда-то. Мальчиков завезли в центр Эм-2. Дали новые, номерные имена. Сурово учили языку, наказывали за любую провинность. Иногда самых глупых куда-то уводили, и их больше никто не видел. Со временем они привыкли, втянулись, втайне продолжая строить планы мести. Но все сошлись во мнении, что сначала надо узнать о врагах побольше.
Какие же они были глупые…
Учебные центры Эм и Ем занимаются подготовкой разнорабочих. Садовники, носильщики, уборщики, помощники строителей и тому подобное. Воспитатели и врачи в центрах говорили, что до приезда к ним в жизни детей ничего не было. Это звучало глупо, даже нелепо, ведь все дети помнили – родителей, родных, прежнюю жизнь! Но воспитатели сурово на них смотрели и чеканили «Ни-че-го!». Младших даже смогли убедить, а старшие затаились, оставшись при своем. Гиай, а теперь Ан-Бор Эм-2, вовремя сообразил, что распределят их по тем работам, которые им лучше всего удаются. И парень из кожи вон лез, чтобы проявить себя хорошим садовником… как дед. И ему удалось.
Доведя буквально до совершенства сотни газонов, к тридцати годам Гиай оказался в этом медцентре. В далеком прошлом – в парке науки и культуры, на краю которого стоял институт родителей. К тому времени все руины давным-давно разобрали, здания поставили новые, остался только… запущенный парк и дорожки. И мужчина в который раз обманул систему, сумев остаться в этом саду.
Нет, ближе к корпусам он честно делает свою работу, но в глубине садов, вдали от камер наблюдения, он сильно хитрит. Например обрезка розам только на пользу, а сухие колючие стебли отпугнут любителей шастать по клумбам. Ивы он нарочно разводит, еще и заплетает в сплошную ограду, чтобы посторонние не прошли. И ходит хмурый, злой, чтобы пациенты и врачи поменьше гуляли.
- А это, кстати, дед мой, - Гиай кивнул на старика, сидящего на скамейке, - Отец моей матери. Видный был ученый, один из основателей института. Жаль, уже не помню, что он изучал-то? Тебя как звать, парень?
- Та-Рон…
- Да по нормальному, а не это! – снова скривился садовник.
- Говорю же – ничего не помню. Мне четыре было. Нашли на обочине в жуткую грозу, - мужчина вздохнул, - Но я помню, что меня… как же это слово? Мне было хорошо, приятно и весело. И мне очень, просто невероятно сильно нравились родители.
- В языке этих Таме даже нет слова любовь, - Гиай покачал головой, - Все у них неправильно. Ладно, уже закат – тебе пора. Приходи ещё завтра, поболтаем, поможешь. Может тоже захочешь стать садовником? – он подмигнул.
- Спасибо, я подумаю над этим.
Та-Рон поднялся и отряхнул штаны. Он уже шагнул вперед, когда перед ним что-то замельтешило. Что-то маленькое и желтое. Полетело вперед и…
Он как-то по детски прыгнул вперед и всплеснул руками, ловя бабочку между ладонями. В руках забилось, часто-часто затрепетало. «Желтые бабочки очень противные на вкус. Откуда я это знаю?» И прежде, чем он задумался над своими действиями…
- Кхе-кхе!
- Парень? Что это с тобой? Ты чего? – садовник подошел поближе.
- Я съел желтую бабочку.
- Что? Ты сумасшедший что ли?
Гиай даже отступил на шаг от парня, который судорожно кашлял и отплевывался. Потом дал ему бутылек воды из своих припасов и похлопывал по спине, пока тот давился то кашлем то смехом сквозь слезы.
- Так зачем ты съел бедную бабочку?
- Потому, что знал, что желтые бабочки невкусные. Я уверен, что в детстве ловил бабочек и одну съел… Да… Я не знаю, как объяснить. После приезда в центр такого никогда не было, а значит… было до. Значит это тоже воспоминание от детства. Значит что-то осталось при мне. Ведь после я помню всё, а до – очень размыто.
- Ты что, помнишь каждый миг своей жизни? – усмехнулся Гиай.
- Да… А ты разве нет?
Лои-Ки скрестила руки на груди, расставила ноги пошире и очень нехорошо посмотрела на Та-Рона. Мужчине стало бы страшно, если бы не стало жарко при виде двух интересных округлостей. Он сглотнул и усилием воли поднял взгляд повыше.
- И тебе не стыдно? – тихо, зло спросила медсестра.
- Что?
- Тебе не стыдно, говорю, каждый день ходить неизвестно где, когда ты должен быть тут? Ты не только нарушаешь правила, ты еще и заставляешь меня беспокоиться! И почему ты опять такой грязный?!
Та-Рон действительно был очень грязен. Штаны на коленях черные от земли, на локтях царапины, в волосах мусор. Мужчина покосился вниз и кивнул.
- Я пойду в душ.
И он просто развернулся… и пошел. Лои-Ки на минуту даже опешила от такого поворота, но вскоре отмерла и рванула следом. Пухленькая рыжая девушка тоже заглянула в санузел.
Мужчина уже успел раздеться и закинуть одежду в корзину для грязного. Он сочно потянулся, когда услышал томный вздох, тихое шипение и чье-то «Ай!». Обе женщины стояли в дверях. Лица их густо покраснели.
- Так где ты был? – непреклонно продолжила допрос Лои-Ки.
- Гулял. Тут красивый сад. Я таких раньше не видел, - он зашел в душ и включил воду.
- А почему такой грязный?
- Споткнулся и упал.
- Скорее упал и повалялся! – припечатала она.
- Лои-Ки.
- Что?!
- Подойди, а?
Медсестра сердито засопела, но подошла к нему. Мужчина высунулся из душа и… поцеловал ее в губы. Потом проник рукой под халатик и нащупал кое-что интересное. И очень влажное. Лои-Ки застонала ему в губы.
- Поможешь мне помыться?
- Но ты же…
- Всё потом… - уверенно ответил он, помогая ей раздеться.
Сегодняшняя женщина вскоре присоединилась к ним.
- Так почему ты гуляешь в саду? – спросила Лои-Ки, вытирая мокрые волосы.
Та-Рон уже растянулся на кровати. Его правый бок согревала дремлющая рыжая. Ему было хорошо, приятно и хотелось мяса. Но сегодня на столике его не оказалось. Какая жалость! Мужчина покосился на спящую и тихо заговорил:
- Я помогаю садовнику.
- Садовнику? – Лои-Ки удивилась, - Но зачем?
- Мне интересно. Да и я привык, что у меня всегда есть дело. Сидеть тут весь день – скучно.
- Хммм, - медсестра покачала головой, - Не понимаю я этого. В земле копаться, это же фу!
Он неопределенно пожал плечами. А потом к нему под левый бок скользнула мягкая женская фигурка. Повозилась, устраиваясь поудобнее и укрываясь одеялом.
- Лои-Ки, расскажи еще о дикарях.
- Зачем тебе это? – сонно поинтересовалась она.
- Любопытно, - он заметил ее недоумевающий взгляд, - Я очень любопытен, но разделы о растениях, о животных, о дикарях… все это закрыто. Я могу узнать о них, лишь спрашивая других людей.
- А доступных разделов тебе мало?
- Я уже всё изучил.
- Ух ты… Так ты у нас умник… - Лои-Ки сладко зевнула и ткнулась носом ему в подмышку, - Спи, Та-Рон.
- Папа, папа, смотри! Я дракон без крыльев! – я сложил крылья как мог плотнее и шел на задних лапах, с трудом удерживая равновесие. Получалось не очень. Я часто заваливался вперед или назад, а задние лапки уже немного болели.
- Что? – отец оторвался от чтения и растерянно уставился на меня. Потом нахмурился и зарычал, - Больше никогда так не говори!
Я тоже растерялся и плюхнулся вперед.
- Почему?
- Крыльев лишают только очень плохих драконов за очень плохие поступки, - обстоятельно объяснил отец, - Лишенье крыльев – страшный позор. Береги свои крылья, сынок.
Я развернул свои крылья и внимательно их осмотрел.
- Хорошо, папа.
Та-Рон проснулся от того, что его скрутило от боли в спине. Весь хребет, от шеи до копчика неумолимо ныл, да еще и лопатки зудели как… как никогда раньше! Мужчина вывернулся из-под женщин и с трудом добрел до душа, где его скрутило пуще прежнего. Ну почему? Почему!? Почему!?!?!?
Он свернулся калачиком на дне поддона, не в силах даже включить воду. К спине медленно но верно присоединялось все остальное тело. Та-Рона будто что-то выворачивало, скручивало как тряпку, одновременно распирая изнутри. Горло вскоре перехватило, заныли челюсти, заболели даже кости черепа… В груди нарастал жар.
И когда у Та-Рона уже помутилось перед глазами и он подумал «Всё! Это конец!» его вдруг начало отпускать.
Он судорожно вдохнул. Он хватал ртом воздух, будто не мог надышаться, он всхлипывал от боли и даже не замечал слез. Боль отпускала, оставался только зуд и мерно тлеющий клубок в груди.
И вот мужчина нащупал скрюченными пальцами кнопку включения воды. Сверху на него полилась теплая, мерная душевая капель. Горящий внутри клубок угасал, забирая с собой все тепло и заставляя дрожать от холода. Та-Рон с трудом сел, опираясь на стенку, добавил температуру и закрыл слив.
- Та-Рон? Что случилось? – Лои-Ки нашла пациента в душе, по подбородок в воде, - Ой, кипяток же!
- Да? – он посмотрел на нее мутным взором, - Мне холодно.
Лои-Ки еще немного потормошила мужчину, но безрезультатно. В итоге медсестра махнула рукой и просто пошла греть завтрак на троих. И это неожиданно подействовало – едва потянуло вкусными запахами, мужчина вылез из-под одеяла и поплелся в санузел.
- Та-Рон, ты в порядке? Выглядишь… не очень, - Лои-Ки склонила голову, глядя на мужчину, что мутным взором уставился на стол.
- Я… долго не мог уснуть. Забыл принять снотворное, - он вяло улыбнулся, - Но я в порядке, не беспокойся, Лои-Ки.
- У тебя бессонница?
- Нет. Просто странные сны, - он нехотя ковырнул кашу, - А можно и мне мяса?
- У тебя в медкарте четко написано – никакого мяса! – Лои-Ки впилась в него взглядом.
Та-Рон уныло кивнул, и больше не пытался договориться. Женщина, пришедшая прошлым вечером, вообще молчала, не поднимая взгляд от тарелки. Кое-как заглушив голод, он прихватил с собой пару фруктов и привычно направился в сад.
Только через несколько минут он вспомнил, что хотел узнать у Лои-Ки больше о дикарях. Но она выходила сразу за ним, вместе с той женщиной. Теперь их и не найти…
Садовник на этот раз не нашелся. Набегавшись по дорожкам, Та-Рон выдохся, махнул на все рукой и поплелся в заросли ивняка. К статуям.
На поляне ничего не изменилось. Под деревьями застыла прозрачная тень – сквозь зеленые кроны то и дело пробивались лучи солнца. Тут было влажно и прохладно. Пройдясь по зарослям, мужчина обнаружил еще много непонятных каменных вещей. Что-то похожее на скамейки. Огромные каменные чаши, поставленные одна в другую. Статуя девушки, которая что-то делала с большим треугольником, из верхней грани которого торчали кривые, изогнутые вверх железные прутья.
Или вот – статуя мужчины. Обыкновенного полноватого мужчины, что сидит на скамье и с улыбкой смотрит вдаль. У него было неприятное морщинистое лицо, спина согнулась, такие же морщинистые руки крепко сжимали круглую вершину короткой палки. Еще и голова полностью лысая… Очень неприятный по внешности мужчина, но ощущение от него… Какое-то теплое.
- Что смотришь? Ты то таким не будешь.
Та-Рон вздрогнул и оглянулся. Садовник стоял в нескольких шагах от него, опираясь на… что-то на палке. Его лицо было преисполнено привычного отвращения.
- Каким – таким?
- Старым и сморщенным! – сплюнул тот, - А может и сгорбленным. Это уж как повезет!
- Значит так выглядят старые люди? – Та-Рон оглянулся на статую, - Но почему я их никогда раньше не видел?
Садовник передернул плечами, подхватил свой непонятный инструмент и пошел. Та-Рон быстро его догнал и молча пошел рядом.
Ах, нет. Он все же не выдержал:
- Я совсем ничего не знаю о тех, кто жил тут до прихода Таме. Я впервые услышал об этом в свой первый вечер здесь. Но… возможно я тоже сын дикарей.
- Не дикарей! – садовник остановился и схватив парня за ворот футболки, притянул к себе и зашипел ему в лицо, - Шегиэ. Это значит «люди». Люди, ты понял!?
- Понял. Шегиэ. Люди, - Та-Рон медленно поднял руки, хотя ему хотелось сильно ударить садовника в лицо. Но бить нельзя. Бить неправильно. Хотя хочется. – Я потерял память до того, как меня нашли. К тому же я был совсем малышом. Расскажи мне о них. Ты же что-то знаешь, да?
Конечно, он знал. Когда прилетели инопланетяне, Гиаю было 11 лет. Он жил с дедушкой – садовником, потому что его родители были видными учеными и все время были заняты. Но они очень любили сына и каждый их приезд был как праздник. Вот и в тот раз – отец и дед о чем-то весело спорили, а мать и бабушка были заняты на кухне, когда музыка сменилась срочными новостями. На контакт вышла космическая цивилизация! Все страшно обрадовались. Их ученые только недавно вывели спутник на орбиту, а тут – огромные космические корабли! Отец был уверен, что к ним прилетели новые друзья. Дедушка отнесся к незваным гостям более настороженно. Мало ли что?
Родителей сразу вызвали в их институт. Все ожидали, что инопланетяне поделятся знаниями – а значит нужно будет немедленно их осваивать! Чтобы догнать! Чтобы сравняться и рука об руку идти в будущее! Но…
Переговоры не ладились. Попытки шегиэ навести языковые мосты раз за разом проваливались. Пришельцы (очень похожие на людей) просто продолжали говорить на своем языке и непонимающе качали головами.
А потом открылись порталы, из которых появились атмосферные корабли. Не такие большие как космические, но тоже огромные. Они разлетелись над планетой… И начался ад. Корабли работали огромными магнитами, подбирая все – машины, корабли, инструменты. Выворачивало даже арматуру из бетона. В первый же день обрушилось бесчисленное количество зданий… Но Гиай этого ещё не знал. У них просто пропало электричество и связь. Их загородный домик стоял в стороне от прочих – дед любил тишину и потому выкупил участок практически в чаще леса. Гиай помнит, как в тот день, в полдень, что-то гудело вдали и железные детали катились все в одну сторону. Магниты зацепили их дом самым краешком.
Встревоженный дед сходил в поселок, и вернулся через час, с тремя заплаканными внуками его старого друга. Поселок был разрушен, большинство взрослых погибло. Уцелели дети, игравшие вдали от домов. За пару дней приблудилось еще два десятка детей, подростков и случайных выживших. Потом те, кто постарше, ушли прятаться в леса.
О родителях Гиай больше ничего и никогда не слышал, но не ныл. Может они и живы ещё, просто прячутся? Дед боялся отпускать детей в поселок за припасами, но если бы не отпускал – они бы быстро умерли от голода. Если кто находил тела – ходил хоронить. Лесные, как могли, помогали и делились добычей в обмен на дедовы поделки. Впроголодь, но первый год прожили.
Летом пришельцы их нашли. Как – непонятно. Старались же не высовываться, но…
Даже разбежаться не успели. Пришельцы прилетели рано утром, когда все собирались на завтрак и вдарили по людям каким-то излучением, из-за которого никто не мог сдвинуться. Приземлились. Деловито стащили всех вместе, рассортировали по возрасту… Всех, кто старше Гиая в одну группу, кто младше – в другую. Самого мальчика долго разглядывали, прежде чем все же пихнули в младшую группу. Он сначала даже немного обиделся, что его к маленьким детям определили, но потом…
…потом всех, кто старше, убили. Равнодушно, будто делая рутинную работу. Как-то очень четко запомнилось как дед, всегда такой спокойный, мудрый и стойкий как дуб… Как дрожал у него подбородок, как метался взгляд, пока не наткнулся на внука. Дед сглотнул, выдавил из себя улыбку, мол, держись, прорвемся. И умер - инопланетянин равнодушно выстрелил ему в лоб и пошел дальше.
Дети от страха даже не плакали.
Девочек сразу увезли куда-то. Мальчиков завезли в центр Эм-2. Дали новые, номерные имена. Сурово учили языку, наказывали за любую провинность. Иногда самых глупых куда-то уводили, и их больше никто не видел. Со временем они привыкли, втянулись, втайне продолжая строить планы мести. Но все сошлись во мнении, что сначала надо узнать о врагах побольше.
Какие же они были глупые…
Учебные центры Эм и Ем занимаются подготовкой разнорабочих. Садовники, носильщики, уборщики, помощники строителей и тому подобное. Воспитатели и врачи в центрах говорили, что до приезда к ним в жизни детей ничего не было. Это звучало глупо, даже нелепо, ведь все дети помнили – родителей, родных, прежнюю жизнь! Но воспитатели сурово на них смотрели и чеканили «Ни-че-го!». Младших даже смогли убедить, а старшие затаились, оставшись при своем. Гиай, а теперь Ан-Бор Эм-2, вовремя сообразил, что распределят их по тем работам, которые им лучше всего удаются. И парень из кожи вон лез, чтобы проявить себя хорошим садовником… как дед. И ему удалось.
Доведя буквально до совершенства сотни газонов, к тридцати годам Гиай оказался в этом медцентре. В далеком прошлом – в парке науки и культуры, на краю которого стоял институт родителей. К тому времени все руины давным-давно разобрали, здания поставили новые, остался только… запущенный парк и дорожки. И мужчина в который раз обманул систему, сумев остаться в этом саду.
Нет, ближе к корпусам он честно делает свою работу, но в глубине садов, вдали от камер наблюдения, он сильно хитрит. Например обрезка розам только на пользу, а сухие колючие стебли отпугнут любителей шастать по клумбам. Ивы он нарочно разводит, еще и заплетает в сплошную ограду, чтобы посторонние не прошли. И ходит хмурый, злой, чтобы пациенты и врачи поменьше гуляли.
- А это, кстати, дед мой, - Гиай кивнул на старика, сидящего на скамейке, - Отец моей матери. Видный был ученый, один из основателей института. Жаль, уже не помню, что он изучал-то? Тебя как звать, парень?
- Та-Рон…
- Да по нормальному, а не это! – снова скривился садовник.
- Говорю же – ничего не помню. Мне четыре было. Нашли на обочине в жуткую грозу, - мужчина вздохнул, - Но я помню, что меня… как же это слово? Мне было хорошо, приятно и весело. И мне очень, просто невероятно сильно нравились родители.
- В языке этих Таме даже нет слова любовь, - Гиай покачал головой, - Все у них неправильно. Ладно, уже закат – тебе пора. Приходи ещё завтра, поболтаем, поможешь. Может тоже захочешь стать садовником? – он подмигнул.
- Спасибо, я подумаю над этим.
Та-Рон поднялся и отряхнул штаны. Он уже шагнул вперед, когда перед ним что-то замельтешило. Что-то маленькое и желтое. Полетело вперед и…
Он как-то по детски прыгнул вперед и всплеснул руками, ловя бабочку между ладонями. В руках забилось, часто-часто затрепетало. «Желтые бабочки очень противные на вкус. Откуда я это знаю?» И прежде, чем он задумался над своими действиями…
- Кхе-кхе!
- Парень? Что это с тобой? Ты чего? – садовник подошел поближе.
- Я съел желтую бабочку.
- Что? Ты сумасшедший что ли?
Гиай даже отступил на шаг от парня, который судорожно кашлял и отплевывался. Потом дал ему бутылек воды из своих припасов и похлопывал по спине, пока тот давился то кашлем то смехом сквозь слезы.
- Так зачем ты съел бедную бабочку?
- Потому, что знал, что желтые бабочки невкусные. Я уверен, что в детстве ловил бабочек и одну съел… Да… Я не знаю, как объяснить. После приезда в центр такого никогда не было, а значит… было до. Значит это тоже воспоминание от детства. Значит что-то осталось при мне. Ведь после я помню всё, а до – очень размыто.
- Ты что, помнишь каждый миг своей жизни? – усмехнулся Гиай.
- Да… А ты разве нет?
Глава 3 Медцентр, холод, расставание
Лои-Ки скрестила руки на груди, расставила ноги пошире и очень нехорошо посмотрела на Та-Рона. Мужчине стало бы страшно, если бы не стало жарко при виде двух интересных округлостей. Он сглотнул и усилием воли поднял взгляд повыше.
- И тебе не стыдно? – тихо, зло спросила медсестра.
- Что?
- Тебе не стыдно, говорю, каждый день ходить неизвестно где, когда ты должен быть тут? Ты не только нарушаешь правила, ты еще и заставляешь меня беспокоиться! И почему ты опять такой грязный?!
Та-Рон действительно был очень грязен. Штаны на коленях черные от земли, на локтях царапины, в волосах мусор. Мужчина покосился вниз и кивнул.
- Я пойду в душ.
И он просто развернулся… и пошел. Лои-Ки на минуту даже опешила от такого поворота, но вскоре отмерла и рванула следом. Пухленькая рыжая девушка тоже заглянула в санузел.
Мужчина уже успел раздеться и закинуть одежду в корзину для грязного. Он сочно потянулся, когда услышал томный вздох, тихое шипение и чье-то «Ай!». Обе женщины стояли в дверях. Лица их густо покраснели.
- Так где ты был? – непреклонно продолжила допрос Лои-Ки.
- Гулял. Тут красивый сад. Я таких раньше не видел, - он зашел в душ и включил воду.
- А почему такой грязный?
- Споткнулся и упал.
- Скорее упал и повалялся! – припечатала она.
- Лои-Ки.
- Что?!
- Подойди, а?
Медсестра сердито засопела, но подошла к нему. Мужчина высунулся из душа и… поцеловал ее в губы. Потом проник рукой под халатик и нащупал кое-что интересное. И очень влажное. Лои-Ки застонала ему в губы.
- Поможешь мне помыться?
- Но ты же…
- Всё потом… - уверенно ответил он, помогая ей раздеться.
Сегодняшняя женщина вскоре присоединилась к ним.
- Так почему ты гуляешь в саду? – спросила Лои-Ки, вытирая мокрые волосы.
Та-Рон уже растянулся на кровати. Его правый бок согревала дремлющая рыжая. Ему было хорошо, приятно и хотелось мяса. Но сегодня на столике его не оказалось. Какая жалость! Мужчина покосился на спящую и тихо заговорил:
- Я помогаю садовнику.
- Садовнику? – Лои-Ки удивилась, - Но зачем?
- Мне интересно. Да и я привык, что у меня всегда есть дело. Сидеть тут весь день – скучно.
- Хммм, - медсестра покачала головой, - Не понимаю я этого. В земле копаться, это же фу!
Он неопределенно пожал плечами. А потом к нему под левый бок скользнула мягкая женская фигурка. Повозилась, устраиваясь поудобнее и укрываясь одеялом.
- Лои-Ки, расскажи еще о дикарях.
- Зачем тебе это? – сонно поинтересовалась она.
- Любопытно, - он заметил ее недоумевающий взгляд, - Я очень любопытен, но разделы о растениях, о животных, о дикарях… все это закрыто. Я могу узнать о них, лишь спрашивая других людей.
- А доступных разделов тебе мало?
- Я уже всё изучил.
- Ух ты… Так ты у нас умник… - Лои-Ки сладко зевнула и ткнулась носом ему в подмышку, - Спи, Та-Рон.
- Папа, папа, смотри! Я дракон без крыльев! – я сложил крылья как мог плотнее и шел на задних лапах, с трудом удерживая равновесие. Получалось не очень. Я часто заваливался вперед или назад, а задние лапки уже немного болели.
- Что? – отец оторвался от чтения и растерянно уставился на меня. Потом нахмурился и зарычал, - Больше никогда так не говори!
Я тоже растерялся и плюхнулся вперед.
- Почему?
- Крыльев лишают только очень плохих драконов за очень плохие поступки, - обстоятельно объяснил отец, - Лишенье крыльев – страшный позор. Береги свои крылья, сынок.
Я развернул свои крылья и внимательно их осмотрел.
- Хорошо, папа.
Та-Рон проснулся от того, что его скрутило от боли в спине. Весь хребет, от шеи до копчика неумолимо ныл, да еще и лопатки зудели как… как никогда раньше! Мужчина вывернулся из-под женщин и с трудом добрел до душа, где его скрутило пуще прежнего. Ну почему? Почему!? Почему!?!?!?
Он свернулся калачиком на дне поддона, не в силах даже включить воду. К спине медленно но верно присоединялось все остальное тело. Та-Рона будто что-то выворачивало, скручивало как тряпку, одновременно распирая изнутри. Горло вскоре перехватило, заныли челюсти, заболели даже кости черепа… В груди нарастал жар.
И когда у Та-Рона уже помутилось перед глазами и он подумал «Всё! Это конец!» его вдруг начало отпускать.
Он судорожно вдохнул. Он хватал ртом воздух, будто не мог надышаться, он всхлипывал от боли и даже не замечал слез. Боль отпускала, оставался только зуд и мерно тлеющий клубок в груди.
И вот мужчина нащупал скрюченными пальцами кнопку включения воды. Сверху на него полилась теплая, мерная душевая капель. Горящий внутри клубок угасал, забирая с собой все тепло и заставляя дрожать от холода. Та-Рон с трудом сел, опираясь на стенку, добавил температуру и закрыл слив.
- Та-Рон? Что случилось? – Лои-Ки нашла пациента в душе, по подбородок в воде, - Ой, кипяток же!
- Да? – он посмотрел на нее мутным взором, - Мне холодно.
