Черты исказились, поплыли, перемешались. Кожа стала полупрозрачной, будто под ней шевелилось что-то чужое, живое, пытающееся пробиться наружу. Глаза — на мгновение — стали чёрными, сплошными, без белков и зрачков.
Вспышка. Краткий доступ к истинной сути.
Затем лицо вернулось. Марк. Улыбка. Пустота.
Первобытная паника взорвалась внутри, как граната. Виктор с силой вырвал руку, отскочил к стене, ударившись спиной о кафель. Дыхание сбилось, перед глазами поплыли чёрные точки. Рациональность, цинизм, весь выстроенный годами защитный панцирь — всё рассыпалось в прах перед лицом необъяснимого, физически ощутимого ужаса.
Это было реально. Не галлюцинация. Не массовый психоз. Нечто иррациональное, но существующее. Нечто, что прикоснулось к Марку и забрало его.
— Не уходи, — произнёс Марк, делая шаг вперёд. — Останься. Ольга хочет поговорить с тобой.
Виктор развернулся и побежал.
Не вышел. Не ушёл спокойно, сохраняя лицо. Побежал — как бегут от пожара, от обвала, от того, что невозможно остановить. Толкнул дверь курилки, пролетел через офис, не глядя по сторонам. Коллеги обернулись — все с одинаковыми улыбками, все с пустыми глазами. Ольга стояла в центре, раскинув руки, и смотрела ему вслед. Улыбалась.
Виктор выскочил в коридор, сбежал по лестнице, вылетел на улицу. Холодный воздух ударил в лицо, обжёг лёгкие. Остановился только через два квартала, прислонившись к стене какого-то магазина. Дышал тяжело, судорожно. Руки тряслись.
Что это было?
Массовый психоз, над которым будут смеяться в психушке? Или нечто реальное, с чем придётся бороться в одиночку?
Виктор достал телефон. Пальцы дрожали, но он открыл браузер. Рациональность как оружие ещё не сломана. Просто сменила поле боя. Нужно найти в сети тех, кто тоже видит. Тех, кто знает, что это такое. Тех, кто выжил. Потому что если он не найдёт ответы, то следующим, кто расплывётся в кривой улыбке, будет он сам.
3
Квартира встретила тишиной — плотной, давящей, какой не бывает в живом пространстве. Виктор захлопнул дверь, прислонился к ней спиной, дожидаясь, пока дыхание выровняется. Руки всё ещё тряслись. Перед глазами стояло лицо Марка — расплывшееся, полупрозрачное, с чёрными провалами вместо глаз.
Нужны были ответы. Рациональные, проверяемые, объясняющие.
Виктор прошёл в гостиную, рухнул в кресло перед компьютером. Включил монитор. Яркий свет ударил в глаза, но он не отвернулся. Открыл браузер. Пальцы застучали по клавиатуре: «Кривая улыбка».
Результаты посыпались лавиной.
Соцсети залиты однотипными постами с хештегом #КриваяУлыбка. Фотографии — сотни, тысячи. Люди разных возрастов, полов, национальностей. Все с одинаковыми искажёнными улыбками: левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза пустые. Подписи под фото токсично-позитивные, будто скопированные из одного источника:
«Я выбрал счастье! #КриваяУлыбка #НоваяЭра»
«Отпусти страх, прими радость! #КриваяУлыбка #Трансформация»
«Мы — одна семья! #КриваяУлыбка #Единство»
Комментарии полны агрессивного одобрения. Тысячи лайков. Репосты. Виктор пролистывал ленту, и тошнота подступала к горлу. Это не тренд. Это эпидемия.
Местные новостные порталы публиковали статьи. Заголовки кричали:
«Новый тренд осознанности захватывает город!»
«Эксперты объясняют феномен "Кривой улыбки": путь к внутренней гармонии»
«Психологи рекомендуют: присоединяйтесь к движению счастья!»
Виктор открыл одну статью. Язык напоминал рекламный буклет: гладкий, безличный, напичканный штампами. Цитаты «экспертов» — тренеров по мотивации, коучей, психологов с сомнительными дипломами. Ни слова критики. Ни намёка на сомнение.
Он пролистал до комментариев. Оставил короткое сообщение: «Это не осознанность. Это патология. Посмотрите на их лица».
Ответ пришёл через минуту. Затем ещё один. И ещё. Десятки. Сотни.
«Ты просто боишься быть счастливым».
«Проработай свои внутренние блоки».
«Присоединяйся к нам, и ты поймёшь».
«Сопротивление — это страх. Отпусти его».
Личные сообщения посыпались градом. Незнакомые люди присылали ссылки на вебинары, приглашения на встречи, предложения «помочь». Виктор закрыл вкладку, но руки продолжали дрожать. Они нашли его. Быстро. Слишком быстро.
Нужно было копать глубже.
Он открыл видеохостинг, ввёл запрос. Среди роликов с восторженными отзывами нашёл один — с независимого канала. Название: «Что происходит на улицах? Репортаж без цензуры».
Виктор нажал «Воспроизвести».
На экране появилась журналистка — молодая, с нормальным выражением лица. Усталым, но живым. Она стояла на центральной площади, держа микрофон. Вокруг толпа. Все улыбались. Кривыми улыбками.
— Скажите, что вы чувствуете? — спрашивала журналистка, протягивая микрофон прохожему.
— Счастье, — отвечал тот монотонно. — Невероятное счастье.
— А что изменилось в вашей жизни?
— Всё. — Голос без интонаций. — Я стал частью чего-то большего.
Журналистка переходила от одного к другому. Вопросы разные, ответы одинаковые. Она пыталась сохранять профессионализм, но в глазах читалась растерянность.
Ролик подходил к концу. Камера дрогнула, будто оператор споткнулся. Кадр качнулся, поймал лицо журналистки крупным планом.
Виктор замер.
На лице женщины застывала кривая улыбка. Медленно, будто кто-то невидимый тянул за ниточки, растягивая рот. Левый уголок пополз к уху. Правый остался на месте. Глаза потускнели, стали стеклянными.
Видео оборвалось.
Чёрный экран. Надпись: «Видео удалено пользователем».
Виктор откинулся на спинку кресла. Дышал тяжело, судорожно. Доказательство. Нейтральных наблюдателей не остаётся. Все либо заражены, либо станут мишенью.
Глубокое, всепоглощающее одиночество накрыло волной. Мир сходил с ума, а он остался последним здравомыслящим. Или первым безумцем, который видит то, чего нет?
Продолжать искать в мейнстриме бессмысленно. Там остались только заражённые и их пропаганда.
Виктор открыл новую вкладку. Скачал Tor-браузер. Установил. Запустил. Первым делом - найти тех, кого не слышно в общем хоре.
Глубокий интернет встретил темнотой — не метафорической, а буквальной. Чёрный фон, белый текст, минимум графики. Виктор переходил по ссылкам, оставленным на криптовалютных форумах, в чатах параноиков и конспирологов. Большинство вели в никуда. Но он продолжал.
Через два часа нашёл.
Скрытый ресурс. Название: «Невосприимчивые». Для входа требовался пароль. Виктор уставился на пустое поле ввода. Вспомнил старую статью о коллективном бессознательном, которую читал в университете. Набрал: «Тень».
Страница загрузилась.
Форум выглядел хаотично. Сообщения обрывисты, полны опечаток. Люди писали впопыхах, будто за ними гнались.
«Они пришли за моим братом. Теперь он улыбается. Не могу смотреть на него».
«Видел, как тени шевелятся. Не от света. Сами по себе. Пространство дышит».
«Улыбка — это щит. Они прячутся за ней. От чего-то худшего».
«Кто-нибудь ещё видит, как стены теряют форму?»
Виктор пролистывал, впитывая информацию. Паника, страх, отчаяние — но и проблески понимания. Эти люди видели то же, что и он. Они знали.
Нашёл пользователя «Алиса_Холст». Сообщения адекватные, структурированные. Она выкладывала эскизы — цифровые наброски, на которых угадывались очертания пульсирующей черноты, поглощающей городские пейзажи. Здания плавились, улицы искривлялись, люди превращались в бесформенные тени.
Последний пост Алисы:
«У меня поплыли обои в комнате. Узор исчез, превратился в текучую массу. Это длилось секунду. Но я видела. Реальность не стабильна. Она реагирует на нас. На тех, кто видит».
Виктор оторвал взгляд от экрана.
Посмотрел на стену гостиной.
Обои с уродливым повторяющимся узором — цветы, переплетённые стебли — вдруг потеряли чёткость. Линии поплыли, смазались, будто кто-то провёл мокрой кистью по акварели. Узор превратился в бесформенную, текучую массу, которая пульсировала, дышала, жила.
Мгновение.
Затем обои вернулись. Цветы, стебли, чёткие линии.
Виктор вскочил с кресла, отшатнулся. Сердце колотилось так, что в висках стучало. Дыхание сбилось. Перед глазами поплыли чёрные точки.
Это не галлюцинация. Слишком реально. Слишком конкретно.
Реальность не просто искажалась. Она реагировала на чтение. На знание.
Последнее убежище — разум и дом — оказались ненадежны.
Ужас, граничащий с помешательством, полз по позвоночнику, сжимал горло. Можно было закричать. Выбежать на улицу. Попытаться стереть это из памяти.
Но ответы были здесь. В этом форуме. У этих людей.
Виктор вернулся к компьютеру. Сел. Руки тряслись, но он сжал их в кулаки, заставляя слушаться. Немедленно связаться с Алисой.
Виктор открыл личные сообщения. Написал Алисе:
«Я тоже вижу. Обои. Лица. Всё. Мне нужна информация. Ответь, пожалуйста».
Отправил. Обновил страницу.
Ответа не было.
Статус: «Была в сети 30 минут назад».
Виктор вернулся на форум. Пролистывал сообщения. Напряжение росло, наполняя комнату, делая воздух плотным.
На форуме появился новый пользователь.
Ник: «Лучезарный».
Аватарка: идеальная кривая улыбка. Левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза чёрные провалы.
Сообщение:
«Мы знаем, где вы. Не сопротивляйтесь счастью. Ваш страх лишь притягивает Тьму».
Виктор замер. Пальцы зависли над клавиатурой.
«Лучезарный» продолжал писать. Быстро, методично.
«Вы думаете, что прячетесь. Но мы видим вас. Каждого».
Следующее сообщение содержало фотографию. Спальня. Мольберт у окна. Незаконченный эскиз на холсте. Виктор узнал стиль — Алиса.
Фото сделано через веб-камеру.
Ещё одна фотография. Другая комната. Мужчина за компьютером, спиной к камере. Ник пользователя в углу экрана: «Тень_Наблюдатель».
Ещё. И ещё. Квартиры, лица, экраны.
Форум взорвался паникой.
«Они взломали нас!»
«Отключайте камеры! Сейчас!»
«Как они нас нашли?!»
Посты начали исчезать. Один за другим. Аккаунты самоуничтожались, оставляя пустые профили. На их месте появлялись новые пользователи — с кривыми улыбками на аватарках. Они писали одно и то же:
«Присоединяйся к нам».
«Счастье ждёт тебя».
«Сопротивление бессмысленно».
Виктор смотрел, как форум «Невосприимчивые» гибнет на глазах. Систематическая чистка. Вирус научился проникать в цифровое убежище.
Сообщение от Алисы.
Виктор дёрнулся, кликнул.
«Они здесь. У моей двери. Слышу голоса. Они зовут меня. Говорят, что всё будет хорошо. Не верь им. Не открывай дверь. Никому. Никогда».
Статус изменился: «Не в сети».
Аккаунт Алисы исчез. На месте профиля появилась пустая страница.
Чувство тотальной потери накрыло волной. Они выжгут всех, кто видел правду.
Виктор посмотрел на веб-камеру, встроенную в монитор. Чёрный глаз, направленный прямо на него.
Можно было отключить всё. Забиться в угол. Надеяться, что не найдут.
Но это не выход. Они уже знают.
Виктор открыл личные сообщения Алисы. Написал последнее:
«Мне нужно встретиться. Я тоже это вижу. Они идут за нами. Если ты ещё здесь — ответь. Пожалуйста».
Отправил.
Выдернул веб-камеру из разъёма. Отключил компьютер. Выдернул шнур из розетки.
Тишина в квартире стала абсолютной.
Виктор сидел в темноте, прислушиваясь. За окном шумел город — машины, голоса, жизнь. Но внутри комнаты было пусто и холодно. Все рухнуло, выживание в одиночку больше невозможно.
4
Виктор проверил замки. Дважды. Трижды. Пальцы скользили по холодному металлу, нащупывая засов, поворачивая ключ до щелчка. Недостаточно. Придвинул к двери тяжёлый комод из прихожей — дерево заскрипело по паркету, оставляя царапины. Сверху навалил стулья. Баррикада выглядела нелепо, но давала иллюзию контроля.
Каждый скрип на лестничной клетке заставлял замирать. Прислушиваться. Соседи возвращались домой, поднимались по ступенькам, хлопали дверями. Обычные звуки. Но теперь каждый из них мог означать угрозу.
Виктор прошёл в гостиную. Тишина давила на барабанные перепонки, превращаясь в гул. Нужен был фон. Что-то, чтобы заполнить пустоту.
Включил телевизор.
На экране — ток-шоу. Ведущий с кривой улыбкой, гости с кривыми улыбками. Говорили о «новой эре осознанности», о «пути к внутренней гармонии». Голоса слишком громкие, слишком жизнерадостные, с металлическим призвуком. Слова сливались в монотонный поток, лишённый смысла.
Переключил канал. Реклама. Женщина с идеальной кривой улыбкой рекламировала йогурт. Мужчина с такой же улыбкой — страховку. Дети улыбались из рекламы игрушек. Все одинаково. Все чужие.
Звук действовал на нервы, скрёб по сознанию, как ногти по стеклу. Но выключить было страшнее. Тишина казалась живой, ожидающей.
Виктор опустился в кресло. Взгляд блуждал по комнате, цепляясь за детали. Тени в углах казались неестественно густыми, плотными, будто обладали массой. Свет от телевизора не достигал их, отражался, не проникая внутрь. Трещина в потолке, на которую он никогда не обращал внимания, вдруг показалась зловещим узором — ломаные линии, складывающиеся в нечто осмысленное.
Он отвёл взгляд. Посмотрел на экран телевизора.
И увидел отражение.
В тёмной рамке экрана, поверх мелькающих картинок, отражалось лицо. Его лицо. Но рот растянут в кривой улыбке. Левый уголок тянется к уху. Правый едва приподнят. Глаза пустые.
Виктор резко обернулся.
Никого.
Комната пуста. Только мебель, тени, мерцающий свет телевизора.
Он снова посмотрел на экран. Отражение нормальное. Обычное лицо. Усталое, испуганное, но живое.
Миг. Обман зрения. Игра света.
Но сердце колотилось так, что в висках стучало. Руки тряслись. Дыхание сбилось.
Угроза не снаружи. Она внутри восприятия. Внутри сознания.
Можно было продолжать укреплять оборону. Ставить мебель, проверять замки, создавать иллюзию безопасности. Но главная битва происходила не там.
Виктор встал. Подошёл к телевизору. Выключил. Экран погас. Тишина хлынула волной, заполняя пространство, вытесняя воздух.
Часы показывали половину второго ночи. Виктор сидел на диване, обхватив колени. Глаза слипались от нервного истощения, веки наливались свинцом. Но засыпать нельзя. Во сне придёт что-то худшее.
Тишина стала оглушительной. Не просто отсутствие звуков — активная, давящая масса, которая заполняла уши, проникала в голову. В ней начали рождаться шепоты. Неразборчивые, едва уловимые. Виктор напрягал слух, пытаясь разобрать слова, но они ускользали, растворялись.
За дверью скрипнула половица.
Виктор замер. Прислушался.
Тишина.
Ещё скрип. Ближе.
Шаги? Или дом оседает? Старое здание, деревянные перекрытия. Они скрипят. Всегда скрипели.
Но раньше это не пугало.
Воздух в комнате стал спёртым, тяжёлым. Дышать труднее, будто кислород вытесняется чем-то невидимым. Виктор сделал глубокий вдох — лёгкие сопротивлялись, воздух входил с трудом, оставляя привкус затхлости и чего-то металлического.
Взгляд снова зацепился за потолок. За то место, где днём плыли обои. Трещина. Ломаные линии. Узор.
Он смотрел, не отрываясь.
Узор шевелился.
Медленно. Почти незаметно. Линии изгибались, перетекали одна в другую, складываясь в новые формы. Не галлюцинация. Слишком конкретно. Слишком реально.
Виктор зажмурился. Досчитал до десяти. Открыл глаза.
Узор на месте. Неподвижный.
Но ощущение осталось. Что-то наблюдает. Из потолка. Из стен. Из теней.
Глаза слипались. Веки опускались сами, против воли. Виктор боролся, кусал губы до крови, вонзал ногти в ладони. Боль помогала. Ненадолго.
Вспышка. Краткий доступ к истинной сути.
Затем лицо вернулось. Марк. Улыбка. Пустота.
Первобытная паника взорвалась внутри, как граната. Виктор с силой вырвал руку, отскочил к стене, ударившись спиной о кафель. Дыхание сбилось, перед глазами поплыли чёрные точки. Рациональность, цинизм, весь выстроенный годами защитный панцирь — всё рассыпалось в прах перед лицом необъяснимого, физически ощутимого ужаса.
Это было реально. Не галлюцинация. Не массовый психоз. Нечто иррациональное, но существующее. Нечто, что прикоснулось к Марку и забрало его.
— Не уходи, — произнёс Марк, делая шаг вперёд. — Останься. Ольга хочет поговорить с тобой.
Виктор развернулся и побежал.
Не вышел. Не ушёл спокойно, сохраняя лицо. Побежал — как бегут от пожара, от обвала, от того, что невозможно остановить. Толкнул дверь курилки, пролетел через офис, не глядя по сторонам. Коллеги обернулись — все с одинаковыми улыбками, все с пустыми глазами. Ольга стояла в центре, раскинув руки, и смотрела ему вслед. Улыбалась.
Виктор выскочил в коридор, сбежал по лестнице, вылетел на улицу. Холодный воздух ударил в лицо, обжёг лёгкие. Остановился только через два квартала, прислонившись к стене какого-то магазина. Дышал тяжело, судорожно. Руки тряслись.
Что это было?
Массовый психоз, над которым будут смеяться в психушке? Или нечто реальное, с чем придётся бороться в одиночку?
Виктор достал телефон. Пальцы дрожали, но он открыл браузер. Рациональность как оружие ещё не сломана. Просто сменила поле боя. Нужно найти в сети тех, кто тоже видит. Тех, кто знает, что это такое. Тех, кто выжил. Потому что если он не найдёт ответы, то следующим, кто расплывётся в кривой улыбке, будет он сам.
3
Квартира встретила тишиной — плотной, давящей, какой не бывает в живом пространстве. Виктор захлопнул дверь, прислонился к ней спиной, дожидаясь, пока дыхание выровняется. Руки всё ещё тряслись. Перед глазами стояло лицо Марка — расплывшееся, полупрозрачное, с чёрными провалами вместо глаз.
Нужны были ответы. Рациональные, проверяемые, объясняющие.
Виктор прошёл в гостиную, рухнул в кресло перед компьютером. Включил монитор. Яркий свет ударил в глаза, но он не отвернулся. Открыл браузер. Пальцы застучали по клавиатуре: «Кривая улыбка».
Результаты посыпались лавиной.
Соцсети залиты однотипными постами с хештегом #КриваяУлыбка. Фотографии — сотни, тысячи. Люди разных возрастов, полов, национальностей. Все с одинаковыми искажёнными улыбками: левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза пустые. Подписи под фото токсично-позитивные, будто скопированные из одного источника:
«Я выбрал счастье! #КриваяУлыбка #НоваяЭра»
«Отпусти страх, прими радость! #КриваяУлыбка #Трансформация»
«Мы — одна семья! #КриваяУлыбка #Единство»
Комментарии полны агрессивного одобрения. Тысячи лайков. Репосты. Виктор пролистывал ленту, и тошнота подступала к горлу. Это не тренд. Это эпидемия.
Местные новостные порталы публиковали статьи. Заголовки кричали:
«Новый тренд осознанности захватывает город!»
«Эксперты объясняют феномен "Кривой улыбки": путь к внутренней гармонии»
«Психологи рекомендуют: присоединяйтесь к движению счастья!»
Виктор открыл одну статью. Язык напоминал рекламный буклет: гладкий, безличный, напичканный штампами. Цитаты «экспертов» — тренеров по мотивации, коучей, психологов с сомнительными дипломами. Ни слова критики. Ни намёка на сомнение.
Он пролистал до комментариев. Оставил короткое сообщение: «Это не осознанность. Это патология. Посмотрите на их лица».
Ответ пришёл через минуту. Затем ещё один. И ещё. Десятки. Сотни.
«Ты просто боишься быть счастливым».
«Проработай свои внутренние блоки».
«Присоединяйся к нам, и ты поймёшь».
«Сопротивление — это страх. Отпусти его».
Личные сообщения посыпались градом. Незнакомые люди присылали ссылки на вебинары, приглашения на встречи, предложения «помочь». Виктор закрыл вкладку, но руки продолжали дрожать. Они нашли его. Быстро. Слишком быстро.
Нужно было копать глубже.
Он открыл видеохостинг, ввёл запрос. Среди роликов с восторженными отзывами нашёл один — с независимого канала. Название: «Что происходит на улицах? Репортаж без цензуры».
Виктор нажал «Воспроизвести».
На экране появилась журналистка — молодая, с нормальным выражением лица. Усталым, но живым. Она стояла на центральной площади, держа микрофон. Вокруг толпа. Все улыбались. Кривыми улыбками.
— Скажите, что вы чувствуете? — спрашивала журналистка, протягивая микрофон прохожему.
— Счастье, — отвечал тот монотонно. — Невероятное счастье.
— А что изменилось в вашей жизни?
— Всё. — Голос без интонаций. — Я стал частью чего-то большего.
Журналистка переходила от одного к другому. Вопросы разные, ответы одинаковые. Она пыталась сохранять профессионализм, но в глазах читалась растерянность.
Ролик подходил к концу. Камера дрогнула, будто оператор споткнулся. Кадр качнулся, поймал лицо журналистки крупным планом.
Виктор замер.
На лице женщины застывала кривая улыбка. Медленно, будто кто-то невидимый тянул за ниточки, растягивая рот. Левый уголок пополз к уху. Правый остался на месте. Глаза потускнели, стали стеклянными.
Видео оборвалось.
Чёрный экран. Надпись: «Видео удалено пользователем».
Виктор откинулся на спинку кресла. Дышал тяжело, судорожно. Доказательство. Нейтральных наблюдателей не остаётся. Все либо заражены, либо станут мишенью.
Глубокое, всепоглощающее одиночество накрыло волной. Мир сходил с ума, а он остался последним здравомыслящим. Или первым безумцем, который видит то, чего нет?
Продолжать искать в мейнстриме бессмысленно. Там остались только заражённые и их пропаганда.
Виктор открыл новую вкладку. Скачал Tor-браузер. Установил. Запустил. Первым делом - найти тех, кого не слышно в общем хоре.
***
Глубокий интернет встретил темнотой — не метафорической, а буквальной. Чёрный фон, белый текст, минимум графики. Виктор переходил по ссылкам, оставленным на криптовалютных форумах, в чатах параноиков и конспирологов. Большинство вели в никуда. Но он продолжал.
Через два часа нашёл.
Скрытый ресурс. Название: «Невосприимчивые». Для входа требовался пароль. Виктор уставился на пустое поле ввода. Вспомнил старую статью о коллективном бессознательном, которую читал в университете. Набрал: «Тень».
Страница загрузилась.
Форум выглядел хаотично. Сообщения обрывисты, полны опечаток. Люди писали впопыхах, будто за ними гнались.
«Они пришли за моим братом. Теперь он улыбается. Не могу смотреть на него».
«Видел, как тени шевелятся. Не от света. Сами по себе. Пространство дышит».
«Улыбка — это щит. Они прячутся за ней. От чего-то худшего».
«Кто-нибудь ещё видит, как стены теряют форму?»
Виктор пролистывал, впитывая информацию. Паника, страх, отчаяние — но и проблески понимания. Эти люди видели то же, что и он. Они знали.
Нашёл пользователя «Алиса_Холст». Сообщения адекватные, структурированные. Она выкладывала эскизы — цифровые наброски, на которых угадывались очертания пульсирующей черноты, поглощающей городские пейзажи. Здания плавились, улицы искривлялись, люди превращались в бесформенные тени.
Последний пост Алисы:
«У меня поплыли обои в комнате. Узор исчез, превратился в текучую массу. Это длилось секунду. Но я видела. Реальность не стабильна. Она реагирует на нас. На тех, кто видит».
Виктор оторвал взгляд от экрана.
Посмотрел на стену гостиной.
Обои с уродливым повторяющимся узором — цветы, переплетённые стебли — вдруг потеряли чёткость. Линии поплыли, смазались, будто кто-то провёл мокрой кистью по акварели. Узор превратился в бесформенную, текучую массу, которая пульсировала, дышала, жила.
Мгновение.
Затем обои вернулись. Цветы, стебли, чёткие линии.
Виктор вскочил с кресла, отшатнулся. Сердце колотилось так, что в висках стучало. Дыхание сбилось. Перед глазами поплыли чёрные точки.
Это не галлюцинация. Слишком реально. Слишком конкретно.
Реальность не просто искажалась. Она реагировала на чтение. На знание.
Последнее убежище — разум и дом — оказались ненадежны.
Ужас, граничащий с помешательством, полз по позвоночнику, сжимал горло. Можно было закричать. Выбежать на улицу. Попытаться стереть это из памяти.
Но ответы были здесь. В этом форуме. У этих людей.
Виктор вернулся к компьютеру. Сел. Руки тряслись, но он сжал их в кулаки, заставляя слушаться. Немедленно связаться с Алисой.
***
Виктор открыл личные сообщения. Написал Алисе:
«Я тоже вижу. Обои. Лица. Всё. Мне нужна информация. Ответь, пожалуйста».
Отправил. Обновил страницу.
Ответа не было.
Статус: «Была в сети 30 минут назад».
Виктор вернулся на форум. Пролистывал сообщения. Напряжение росло, наполняя комнату, делая воздух плотным.
На форуме появился новый пользователь.
Ник: «Лучезарный».
Аватарка: идеальная кривая улыбка. Левый уголок рта тянется к уху, правый едва приподнят. Глаза чёрные провалы.
Сообщение:
«Мы знаем, где вы. Не сопротивляйтесь счастью. Ваш страх лишь притягивает Тьму».
Виктор замер. Пальцы зависли над клавиатурой.
«Лучезарный» продолжал писать. Быстро, методично.
«Вы думаете, что прячетесь. Но мы видим вас. Каждого».
Следующее сообщение содержало фотографию. Спальня. Мольберт у окна. Незаконченный эскиз на холсте. Виктор узнал стиль — Алиса.
Фото сделано через веб-камеру.
Ещё одна фотография. Другая комната. Мужчина за компьютером, спиной к камере. Ник пользователя в углу экрана: «Тень_Наблюдатель».
Ещё. И ещё. Квартиры, лица, экраны.
Форум взорвался паникой.
«Они взломали нас!»
«Отключайте камеры! Сейчас!»
«Как они нас нашли?!»
Посты начали исчезать. Один за другим. Аккаунты самоуничтожались, оставляя пустые профили. На их месте появлялись новые пользователи — с кривыми улыбками на аватарках. Они писали одно и то же:
«Присоединяйся к нам».
«Счастье ждёт тебя».
«Сопротивление бессмысленно».
Виктор смотрел, как форум «Невосприимчивые» гибнет на глазах. Систематическая чистка. Вирус научился проникать в цифровое убежище.
Сообщение от Алисы.
Виктор дёрнулся, кликнул.
«Они здесь. У моей двери. Слышу голоса. Они зовут меня. Говорят, что всё будет хорошо. Не верь им. Не открывай дверь. Никому. Никогда».
Статус изменился: «Не в сети».
Аккаунт Алисы исчез. На месте профиля появилась пустая страница.
Чувство тотальной потери накрыло волной. Они выжгут всех, кто видел правду.
Виктор посмотрел на веб-камеру, встроенную в монитор. Чёрный глаз, направленный прямо на него.
Можно было отключить всё. Забиться в угол. Надеяться, что не найдут.
Но это не выход. Они уже знают.
Виктор открыл личные сообщения Алисы. Написал последнее:
«Мне нужно встретиться. Я тоже это вижу. Они идут за нами. Если ты ещё здесь — ответь. Пожалуйста».
Отправил.
Выдернул веб-камеру из разъёма. Отключил компьютер. Выдернул шнур из розетки.
Тишина в квартире стала абсолютной.
Виктор сидел в темноте, прислушиваясь. За окном шумел город — машины, голоса, жизнь. Но внутри комнаты было пусто и холодно. Все рухнуло, выживание в одиночку больше невозможно.
4
Виктор проверил замки. Дважды. Трижды. Пальцы скользили по холодному металлу, нащупывая засов, поворачивая ключ до щелчка. Недостаточно. Придвинул к двери тяжёлый комод из прихожей — дерево заскрипело по паркету, оставляя царапины. Сверху навалил стулья. Баррикада выглядела нелепо, но давала иллюзию контроля.
Каждый скрип на лестничной клетке заставлял замирать. Прислушиваться. Соседи возвращались домой, поднимались по ступенькам, хлопали дверями. Обычные звуки. Но теперь каждый из них мог означать угрозу.
Виктор прошёл в гостиную. Тишина давила на барабанные перепонки, превращаясь в гул. Нужен был фон. Что-то, чтобы заполнить пустоту.
Включил телевизор.
На экране — ток-шоу. Ведущий с кривой улыбкой, гости с кривыми улыбками. Говорили о «новой эре осознанности», о «пути к внутренней гармонии». Голоса слишком громкие, слишком жизнерадостные, с металлическим призвуком. Слова сливались в монотонный поток, лишённый смысла.
Переключил канал. Реклама. Женщина с идеальной кривой улыбкой рекламировала йогурт. Мужчина с такой же улыбкой — страховку. Дети улыбались из рекламы игрушек. Все одинаково. Все чужие.
Звук действовал на нервы, скрёб по сознанию, как ногти по стеклу. Но выключить было страшнее. Тишина казалась живой, ожидающей.
Виктор опустился в кресло. Взгляд блуждал по комнате, цепляясь за детали. Тени в углах казались неестественно густыми, плотными, будто обладали массой. Свет от телевизора не достигал их, отражался, не проникая внутрь. Трещина в потолке, на которую он никогда не обращал внимания, вдруг показалась зловещим узором — ломаные линии, складывающиеся в нечто осмысленное.
Он отвёл взгляд. Посмотрел на экран телевизора.
И увидел отражение.
В тёмной рамке экрана, поверх мелькающих картинок, отражалось лицо. Его лицо. Но рот растянут в кривой улыбке. Левый уголок тянется к уху. Правый едва приподнят. Глаза пустые.
Виктор резко обернулся.
Никого.
Комната пуста. Только мебель, тени, мерцающий свет телевизора.
Он снова посмотрел на экран. Отражение нормальное. Обычное лицо. Усталое, испуганное, но живое.
Миг. Обман зрения. Игра света.
Но сердце колотилось так, что в висках стучало. Руки тряслись. Дыхание сбилось.
Угроза не снаружи. Она внутри восприятия. Внутри сознания.
Можно было продолжать укреплять оборону. Ставить мебель, проверять замки, создавать иллюзию безопасности. Но главная битва происходила не там.
Виктор встал. Подошёл к телевизору. Выключил. Экран погас. Тишина хлынула волной, заполняя пространство, вытесняя воздух.
***
Часы показывали половину второго ночи. Виктор сидел на диване, обхватив колени. Глаза слипались от нервного истощения, веки наливались свинцом. Но засыпать нельзя. Во сне придёт что-то худшее.
Тишина стала оглушительной. Не просто отсутствие звуков — активная, давящая масса, которая заполняла уши, проникала в голову. В ней начали рождаться шепоты. Неразборчивые, едва уловимые. Виктор напрягал слух, пытаясь разобрать слова, но они ускользали, растворялись.
За дверью скрипнула половица.
Виктор замер. Прислушался.
Тишина.
Ещё скрип. Ближе.
Шаги? Или дом оседает? Старое здание, деревянные перекрытия. Они скрипят. Всегда скрипели.
Но раньше это не пугало.
Воздух в комнате стал спёртым, тяжёлым. Дышать труднее, будто кислород вытесняется чем-то невидимым. Виктор сделал глубокий вдох — лёгкие сопротивлялись, воздух входил с трудом, оставляя привкус затхлости и чего-то металлического.
Взгляд снова зацепился за потолок. За то место, где днём плыли обои. Трещина. Ломаные линии. Узор.
Он смотрел, не отрываясь.
Узор шевелился.
Медленно. Почти незаметно. Линии изгибались, перетекали одна в другую, складываясь в новые формы. Не галлюцинация. Слишком конкретно. Слишком реально.
Виктор зажмурился. Досчитал до десяти. Открыл глаза.
Узор на месте. Неподвижный.
Но ощущение осталось. Что-то наблюдает. Из потолка. Из стен. Из теней.
Глаза слипались. Веки опускались сами, против воли. Виктор боролся, кусал губы до крови, вонзал ногти в ладони. Боль помогала. Ненадолго.
