Наутро в доме Ганибала появился ночной гость, держащий за руку грязного мальчонку лет семи. Паренек мялся и неуверенно поглядывал из-под нервно сведенных бровей. «Выгонишь?» – читалось на его лице.
– Как звать?
– Мартин, – кивнул паренек на младшего брата. – А я Ренат.
– Учить буду оружейному делу, – кузнец не стал мучить мальчишек неопределенностью.
Ренат восторженно присвистнул, вызвав скупую улыбку на лице мужчины.
Камилю казалось, что он безнадежно опаздывает. Что сменные лошади слишком быстро устают. Что охрана беспричинно выдумывает поводы для остановок. И даже день вдруг стал короче.
Очередная придорожная гостиница оказалась еще более запущенной, чем предыдущая. Но разве это имеет значение, когда мысли не здесь, когда считаешь каждую минутку. Уже завтра он достигнет пункта назначения. Уже завтра он будет знать, не врут ли донесения. Уже завтра он… Нет! Возможно, только возможно, обретет покой. Он решил думать об этом именно так, потому что не было сил представить большее и обмануться.
Горячая ванна смыла дорожную пыль, а вот жесткая постель никак не приносила отдыха. Спустя час Камиль сдался и понял – не уснуть.
Расположенная на первом этаже гостиницы таверна встретила шумом и запахом кислого пива. Немногочисленные посетители обернулись на вновь прибывшего постояльца со смесью настороженности и подозрительности. Слишком уверенно держался высокий мужчина, закутанный в плащ. Небрежные повелительные жесты выдавали в нем птицу высокого полета и человека с толстым кошельком. Вот только мыслить в том направлении мешала сила, осязаемой волной расходящаяся от чужака.
Камилю не пришлось долго ждать – подавальщица мгновенно оказалась рядом, как будто только его и ждала.
– Чего желаете?
– Грушовку покрепче.
Девица возвращалась с полной чаркой еще несколько раз. Но ни первая порция, ни последующие не смогли выполнить возложенной на них миссии. Тело по-прежнему было напряжено, голова оставалась ясной.
– Не желает ли господин еще чего-нибудь, – излишне игриво предложила девушка.
– Нет, – отказался он сразу от всего – и от неаппетитного меню, и от навязываемой компании.
Официантка соблазнительно, по ее мнению, наклонилась, выставляя на обозрение пышную грудь.
– Вы уверены?
Поймав взгляд пугающе черных глаз, она подавилась своим предложением. Ее испуг был практически осязаем. Слабая человечка была в панике от одного взгляда – так предсказуемо и так раздражающе.
Вспыхнувшее раздражение неожиданно схлынуло. Испугается ли его девушка, которую он так уверенно зовет своей? Большинство демонов тщательно держали дистанцию, опасаясь его крутого нрава. Другие просто-напросто не выдерживали могучую силу его ауры. Каким он будет для нее?
Ганибалу казалось, что всю свою жизнь он шел именно к этому моменту. Вдруг исчезла нужда скрываться и прятаться, более того – он ждал и надеялся, что их найдут как можно скорее. Агате не стало лучше физически, но она воспрянула духом: перестала хандрить и хмуриться. Во взгляде появилось нетерпение.
Каждое утро по ее просьбе кузнец выносил девушку на узкий балкончик над пристройкой. Агата сидела в плетеном кресле, укутанная в шерстяной плед, и всматривалась в горизонт, неустанно теребя пальцами цепочку с подвеской. Она ждала.
В итоге было решено больше не переезжать и осесть в этом городе. Мальчишки оказались толковыми, хоть и излишне суетливыми.
Вот только неизвестность страшила. Дождутся ли они «Хозяина»?
Из раздумий выдернул грохот. По полу катилось деревянное ведро, а вода растекалась по полу. Ренат замер как застигнутый врасплох заяц.
– Чего застыл? – грубовато бросил кузнец. – Убирай.
Ренат не сразу поверил, что наказывать его никто не собирается. Он почему-то ждал подвоха, обмана или жестокости. Все еще не верилось в хорошее.
– Какой-то ты слишком неуклюжий для воришки, – продолжал бурчать мужчина, но не делал не единой попытки приблизиться, тем более отвесить оплеуху. – Безруким в кузне делать нечего, вмиг без пальцев останешься.
– Я буду стараться, – в очередной раз повторил Ренат.
Ганибал хмыкнул и многозначительно покосился на лужу среди кухни. Парнишка поморщился.
– А что общего между оружейным делом и прислуживанием?
Вопрос сорвался сам, отчего он чуть не откусил себе язык. Он не собирался жаловаться, только иногда обижался на то, что словно прислуга таскает воду и дрова. Он привык быть сам себе хозяином, а теперь приходится выполнять множество поручений, никак не связанных с работой оружейника.
– Как я могу доверить тебе молот, если твои руки слабы настолько, что ведро с водой становится проблемой? Металл не терпит слабаков. Огонь не простит суеты. Ремесло подчинится только терпеливому.
Глаза в глаза. Ренат, привыкший быть главой своей маленькой семьи, вдруг почувствовал себя несмышленым ребенком.
– Простите.
– Терпение, мальчик, твое от тебя не уйдет.
Мартин мечтал быть полезным. Он слишком мал, и его огромное преимущество из прошлой жизни стало досадной помехой в новой. Теперь не требовалось следить за толстосумами и не нужно было стоять «на шухере». Пробираться через дыру в заборе в чужой сад тоже стало ни к чему. А что еще он мог? Вот и ходит привычно по вечернему рынку.
Это самое интересное время: торговцы подсчитывают прибыть, лавочники уже не так пристально следят за почти пустыми лотками, чаще встречаются беспечные подвыпившие горожане. Обыватели расслабляются и говорят много чего полезного – для того, кто умеет слушать. Так в свое время он и узнавал о пустующих домах или готовящихся облавах.
Мальчишка с тоской следил за заходящим солнцем – пора было возвращаться, а то Ренат снова будет ворчать. Он уже собирался спуститься с невысокой покатой крыши, на которой провел последние пару часов, когда стал свидетелем неприятной сцены.
– Видел такое прежде? – в руках стражника блеснул нож.
– Нет.
Мартин чуть не фыркнул – можно подумать, толстый скупщик краденого признается.
– Хорошо подумай, – в голосе послышались нажим и предупреждение.
– Нет, – небрежно отмахнулся скупщик.
– Жаль, что ты не захотел по-хорошему, – с притворной грустью заметил представитель закона и толкнул толстяка в руки второго стражника.
Скупщик и пикнуть не успел, а лишь задергался и протяжно застонал, когда ему ловко закрыли рот и одним четким ударом пригвоздили руку к деревянному прилавку – тем самым ножом, который он старательно не узнавал.
– А если поближе посмотреть?
В ответ тот только замычал громче и издавал звуки, больше похожие на скулеж, чем на согласие.
– У нас, знаешь ли, широкие полномочия. Не советую поступать опрометчиво.
Толстяк быстро закивал.
– Спрашиваю в последний раз: как к тебе попал этот нож?
– Маль…мальчишка принес, – с трудом проскулил толстяк.
Стражник взялся за рукоятку, и скупщик заговорил быстрее:
– Часто тут ошивается. Воришка из новеньких, видимо, заезжий. Промышляет где-то в средней части города. Но о пропаже никто не заявлял, точно знаю, у меня городничий прикормленный.
– Как его найти?
– Не знаю, – почти завыл мужик. – Честно не знаю, несколько дней уже как не появлялся.
Мартину дальше было неинтересно. Он бочком скатился с другой стороны крыши и со всех ног бросился к своему новому дому. Непривычно и волнительно, но очень приятно было считать какое-то место домом. Оттого последние события заставляли тревожиться.
Ганибал внимательно слушал сбивчивый рассказ мальчика. Плохо дело. Что-то подсказывало, что не «Хозяин» это. Но кому и зачем понадобился кузнец? Он всю жизнь бегал от разоблачения, но из слов Мартина выходило, что ищут именно его, об Агате и речи не шло. Да в этом городе, кроме мальчишек, никто о девушке не знает.
Вывод один: кому-то понадобилось его мастерство. Ну что ж. Пусть найдут, но на его условиях.
– Ренат, возьмешь кошель с серебром и снимешь комнату в таверне на окраине города. Только приличную выбери, нечего вам с Агатой по непотребным местам шататься. Останетесь там и будете ждать.
– Долго?
– Надеюсь, что нет. Сидите тихо. Запомните: Агату видеть никто не должен. Если вдруг ей станет хуже, позовете доктора. И еще одно, возможно, самое главное: если придет демон с моим кинжалом – впустите его.
– Что? – в один голос возмутились мальчишки, испуганно округлив глаза.
Ганибал зло прищурился, не собираясь принимать никаких возражений. Ренату пришлось нехотя кивнуть. Ему отчаянно не нравилась идея подпустить к Агате кого-то столь опасного. Почему-то он не испугался ни за себя, ни за Мартина. Неприятное чувство засвербело в груди.
– Почему? Она же слабенькая совсем, любой демон выпьет ее за секунду, мы даже вмешаться не успеем.
Задавая этот вопрос, он смотрел исключительно на девушку, которая не участвовала в разговоре, лишь безразлично наблюдала за ними. На его последнее заявление она ответила насмешливой улыбкой и снисходительным взглядом. Он вдруг почувствовал себя несмышленым ребенком, посмевшим спорить с умным взрослым человеком.
– Раскрой глаза, Ренат. Она полукровка, – у кузнеца больше не оставалось времени ходить вокруг да около. – Если испугался – проваливай прямо сейчас, а нет – тогда немедленно займись делом.
Испугался ли Ренат? Он чувствовал все: удивление, растерянность, непонимание… но определенно не страх. Сильнее всего Рената переполняла ревность.
Ганибал не хотел сваливать такую ответственность на ребят, но другого выхода просто не находил. Время шло уже не на часы, а на минуты.
Он едва успел спрятать все, хоть косвенно говорящее о том, что в доме жил кто-то помимо него. А еще предстояло позаботиться и о себе. Не хотелось прощаться со свободой и жизнью сейчас, когда, наконец, все могло сложиться.
Издавна были известны случаи, когда мастеров после создания уникальной вещи убивали, дабы изделие его оставалось уникальным. Кузнец не был тщеславен, чтобы считать себя исключительным ремесленником, но здоровое самолюбие и интуиция подсказывали, что грозит ему именно эта участь. Чтобы решить проблему, нужно знать ее суть, и потому у Ганибала имелось преимущество. Его еще не нашли, но он уже понимал, зачем ищут, и решение у него было.
В былые времена бурной молодости, в погоне за очередной юбкой, Ганибал не раз добивался зазнобы кулаками. Его старый учитель не злился, а лишь посмеивался над его синяками и вывихами, говорил, мол, и такие умения пригодятся. И не ошибся. Знать бы тогда, поблагодарил бы соседа мясника за хороший удар. Рука быстро зажила, но суставы кисти левой руки до сих пор оставались подвижны, чем и собирался воспользоваться кузнец.
Процедура оказалась болезненной, но не смертельной. Несколько рывков, и припухшая рука стала выглядеть жутковато. Тугая повязка только усиливала эффект обезображивания конечности. Просто замечательно вышло. Теперь пусть приходят, он любым гостям рад. Тем более что им просто нечего взять с калеки.
Камиль в упор рассматривал старика. К его удивлению, доктор не выказывал волнения, лишь отвечал таким же пристальным взглядом. Более того, он словно приценивался на базаре, что одновременно и бесило генерала, и подкупало.
– Я старый человек, свое пожил. Потому меня сложно напугать, тем более смертью.
– Смерть бывает разная, – не согласился Камиль. – Хороший конец тоже нужно заслужить.
– Даже плохой конец нужно встретить достойно, – парировал доктор.
– Но гораздо лучше достойно… жить.
Доктор хрипловато рассмеялся:
– Трудно не согласиться.
Камиль скупо улыбнулся в ответ и нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику кресла, в котором ему предложили разместиться несколько минут назад. Нервный жест не прошел мимо доктора.
– К вопросу о достойной жизни: хотелось бы быть уверенным, что под закат своих дней не возьму лишний грех на душу.
Они оба понимали, за кем сила. Они оба знали, что доктор не сможет противостоять генералу. Тем ценнее было стремление человека защитить чужую ему демонессу.
– Мой народ верит, что после смерти демон чувствует вес земли, которой забрасывают его могилу. И чем больше он скопил недругов и совершил зла, тем больше камней среди почвы. Я клянусь тебе, человек, что в покрывале твоего последнего пристанища не будет камня от меня.
Ганибал видел в глазах человека, стоящего напротив, свою смерть. Нет, не сейчас, не сразу. Его используют в своих целях и только тогда уберут.
– Чем могу вам помочь? – играя роль радушного хозяина, кузнец широко улыбался незнакомцу.
– Я ищу мастера-оружейника, – цепкий взгляд незваного гостя внимательно изучал кузнеца и его дом.
– Вы опоздали, – стер улыбку со своего лица Ганибал.
Мужчина насторожился и напрягся.
– Нет его больше.
Многозначительный взгляд на искалеченную руку, молчаливый намек на невозможность заниматься своим делом.
– Уже пару лет, как однорукий. Какое тут мастерство?
Незнакомец зло сжал челюсти, но ничего не сказал. Сложно было предполагать, поверил ли незваный гость, но уходить он явно не торопился.
Молчание затягивалось. И когда уже Ганибал собирался совсем не вежливо предложить мужчине проваливать, тот едва уловимым кивком дал знак кому-то в сторону. В следующую минуту несколько человек затащили кузнеца в крытую повозку.
Дом был пуст.
Камилю не нужно было видеть распахнутые настежь двери, чтобы знать наверняка – ни кузнеца, ни девушки в нем нет. Темные провалы окон покинутого всеми дома печально смотрели на него в ответ.
– Допросите соседей, – бросил генерал, поднимаясь на крыльцо.
Больше всего удивляла безликость. Как будто специально стертые следы жильцов. Не напутал ли доктор?
– Её комната наверху, первая дверь слева, – удивленно осматриваясь, подсказал старик.
Пустота, похоже, стала большой неожиданностью и для него.
Дверь названной комнаты Камиль открывал со смесью трепета и нехорошего предчувствия. Впервые ему пришлось прикоснуться к чему-то, принадлежащему ей. Оружие не в счет – оно лишь предмет, предназначенный кому-то, кто купит или получит его в дар. Личное пространство – это нечто иное, интимное. Он точно знал, что девушки нет в комнате, но все равно сделал глубокий вздох, переступая порог.
Ничего.
Кто-то очень тщательно создавал видимость того, что этим помещением не пользовались. Если бы не два «но». Пыль и застоявшийся воздух – то, что всегда сопровождает заброшенность. Но не здесь.
– Ничего не понимаю, – бормотал себе под нос доктор, поднявшийся следом за генералом. – Они не собирались уезжать. Более того, Ганибал подыскивал кузницу и взял на обучение подмастерьев.
– Вы не упоминали об этом.
– О чем именно?
– О том, что в этом доме были еще мужчины, – почти прошипел Камиль.
Доктор в недоумении уставился на демона:
– Какие мужчины? Один еще мальчишка безусый, а второму едва исполнилось семь.
– Безусый, говорите? Так и девушка совсем юна.
Где-то глубоко в подсознании Камиль понимал, что зря злится, но незнакомое чувство разъедало его покой, как кислота. Он отдавал себе отчет в том, что ревнует, но остановиться было сложно.
– Вы напрасно накручиваете себя, генерал.
Камиль мгновенно остыл и по-новому посмотрел на доктора.
– Да, я вас сразу узнал. Слишком уж легендарная личность, и быть неприметным у вас никогда не выйдет.
– Почему сразу не сказали?
– Для чего? Да и какая разница? Главное, что у вас есть возможность и желание помочь Агате.
