- Глупости все это, Вася, - стал оживать Иван. - Глупости, главное, что теперь, покуда я вернулся, мы тот час поженимся.
- Прямо уж и тот час? - подивилась Василиса. Иван притянул ее к себе и поцеловал.
- Завтра же. Распоряжение все отданы. Женимся завтра, как солнце в зенит войдет.
- Беда, ой беда… - проговорила старуха, стоящая прямо за спиной Василисы. Царева вздрогнула и обернулась, но никого не увидела.
А глубокой ночью проснулась Василиса от плача детского, пронзительно. Выбежала царевна в горницу и увидела стены кровью испачканные. Бросилась к отцу, да словно мертвый лежит он в собственный пастели. С кровью выпитой. Да не до конца. Ели дышит, никак спит. Но сон-то упыриный. Выбраться из него сложно, но можно. Когда упырь жертву свою не до конца выпивает, то либо в себе подобного обратит, либо вечным сном проклянет. Кажись, обереги от обращения, хоть и слабо, но сработали. Теперь только убить упыря нужно, что бы его чары прогнать.
Василиса волшебой отыскала Ивана. Тот был в троном зале. Правда, стоял он по одоль, на оклики бедной Василисы не отвечая. Смотрел мутными глазами. А на шее красовался свежий укус.
Но стоило Василисе подбежать к нему и лицо его в руки взять, как зрачки расширились, встрепенулся царевич, схватил невесту за руки и поволок ее прочь из царских покоев.
- Куда ж ты, Иванушка, свою возлюбленную гонишь? - раздался зловещий голос. На троне отцовском, том, что на возвышении в конце залы стоял, восседала, скрытая темнотой, вчерашняя гостья. Правда, больше она не походила на прелестную девушку. Скорее она напоминала мертвячку. С темной, мертвой кожей, белесыми глазами и седыми длинными волосами. Зубы у нее, наоборот, были черными и блестящими. - Я ведь, так хотела посмотреть, ради кого же ты мной пренебрег, царевич. Не один мужчина мне отказать не мог, покуда мне его захотелось, а ты отказал...
- Что тебе нужно? - спросила Василиса, обернувшись. Иван заслонил девушку собой.
- Я же сказала - посмотреть на тебя, - улыбнулась мертвячка и встала с трона. - Я уже столько лет по царствам-государствам скитаюсь, столько видела, стольких убила. На стольких привороты свои испробовала. Лишь он устоял. Кое-как чары подчинения да забвения применились, а он все сопротивляется.
- Обереги хорошие, - молвила Василиса, творя волшебу против нечисть. Упырица рассмеялась.
- На меня обычные чары не действуют, Василиса Премудрая, правнучка Кощеева… Даже твои не подействуют. Я Кощея пленила, мне он служит. Мне он должен. А ты и подавно не опасна для меня. Но мне интересно стало, что в тебе такого, что Иванушку никакие чары не берут.
- Да ничего, люблю я ее и все, - зло сказал Иван. Василиса все ж пустила в упырицу чары. Та отбилась от них, даже не дрогнув бровями.
- Ладно, надоело… - и мертвячка простерла к ним руки. Иван схватился за голову, у него из глаз и ушей полилась кровь. - Раз я тебя околдовать не могу, то и лакомиться тобой не стану.
- Стой, Ваня…. - испугалась Василиса и ужасная мысль захватила ее разум. Но чего не сделаешь ради любви. - Ты все равно проиграла!
- Будешь это говорить, когда я твои косточки обглодаю, - хищно оскалилась упырица.
- Ваня тебя не полюбил и чарам твоим не подался потому, что для настоящей любви не существует заклятий, что ее разбить могу!
- Норовистая ты больно для кроткой царевны, - рассмеялась упырица. - Если б я действительно захотела, он меня и без всяких чар полюбил. Правильное обличье лишь нужно.
- Уже не полюбил. И какое бы обличие ты не нацепила на себя, все одно - не видать тебе его любви. Она мне принадлежит и ничего ты сделать с этим не сможешь!
- Он ведь и забыть может, что любил тебя. А ты свою красоту утратить, - кажется попалась нечестивая на крючок, осталось только дальше все правильно разыграть.
- Дело не во внешности. Мне с ним один разговор понадобился и все, а ты всеми чарами своими ничего добиться не смогла!
- Да и разговаривать ты не сможешь большое… - злилась упырица, а Василисе только того и надо было. Все средства хороши, если это спасет Ване жизнь.
- Так давай проверим! Заключим сделку. Пусть Иван домой воротится, в свое царство. И забудет, что тут творилось, все забудут. А коли вновь полюбит меня Иван, то ты убираешься туда, откуда взялась и оставишь нас в покое, а если нет…
- А если нет, ты навсегда в лягушачьей шкуре останешься, мерзавка! - прошипела упырица. Иван перестал сжимать голову, поднялся с полу, кровь остановилась, он с ужасом поглядел на то место, где стояла раньше Василиса. Теперь там сидела лягушка. Иван выхватил из ножен меч и кинулся на упырицу. Та схватила его за шею и тьма окутала разум царевича.
- Что ж, есть у тебя три года, три месяца, три недели и три дня, что б Иван тебя опять полюбил в таком обличи. И его, и твоя жизнь зависеть будет от этого. А коли проиграешь, то я обе ваши жизни заберу, а за царством этим пусть пока Кощей, раб мой плененный, присмотрит, мои охотничье угодья из мрака и смерти тут обустроит.
И кромешная тьма заволокла все горницы и дома в царстве Василисы Премудрой.
- Что ж, Ваня твой и в правду пусть к себе домой возвращается, и напоминаний о тебе не будет, и новые просторы для охоты. А ты, лягушонка, отправляйся-ка в лес, в болото, к собратьям своим. И учти, коли я тебя еще где встречу, то убью, считай, тогда проиграла, царевна.
Это были последние слова, которые услышала Василиса. Очнулась она и вправду в болоте.
Первые пару дней пыталась себя расколдовать, но все безуспешно. Как была лягушкой, так ей и оставалась. Говорить тоже не могла, лишь квакала, хоть насекомых языком не ловила, на том спасибо, жевала всякие растения, да ягодки, что по дороге отыскивала. А сама путь через лес держала. Нужно было к Ивану попасть.
Через седмицу она совсем заблудилась, обессилила и расплакалась, так, как лягушки не могут, уселась под какой-то корягой, да предалась думам невеселым.
Не видать ей Ивана. Его теперь упырица эта поганая соблазняет, и ведь соблазнит, добьется своего, нечисть. Но вот настоящей любви ей не видать. Это оставляло царевне крохотную надежду, по крайне мере пока.
Но и Вася до суженого не доберется. Она хоть и в лягушачьем теле, да с разумом человеческим осталась. Отец во сне упырином спит, как и вся прислуга, какая в живых осталась. Царство ее во власти темных сил...
- Что сидишь, головушку повесила, царская дочка? - раздался рядом голос старухи.
Василиса испугалась, попробовала было отползти по-человечье толкаясь ногами.
- Да не бойся, не бойся, Василиса. Я помочь тебе пришла, - лягушка хотела спросить, что ж раньше она не помогла, не предупредила об опасности, теперь-то уж чего помогать... Ведьма печально поглядела на нее.
- Не могу я, Василиса, в дела людские вмешиваться, нарушает это законы природы, равновесие, справедливость. Могу только на просьбы о помощи откликаться, да где нужно, волшебных пенделей раздавать. Ну может знаки еще тайные подавать. Но знаки дело тонкое, люди их не понимают. Вот ведь знаю, что пугаю, что люди меня боятся, да все равно продолжаю. Так глядишь, один не поймет, испугается да вляпается по полной в свою судьбу. А другой так же испугается, да только с силами соберется, и вот уже готов он заранее к испытанию, и глядишь, справится. Пойдем, Василиса. Твоя беда страшнее. Упырица эта девка злая. Не любимая никем, да сильная. Хитрая. А спор ваш с подвохами разными. Сама ведь не поняла, как мертвячку за единственную живую искру внутри задела. Теперь ее и извести можно. Да только я прямо помочь не смогу. А вот если в ученицы мне пойдешь, силы свои обуздаешь, тогда сладишь и с Иваном, и с упырицей энтой. Кстати, звать меня Баба Яга.
И обратилась молодой рыжеволосой девицей.
Оказалось, что старухой Яга прикидывалась для удобства и спокойствия. И некоторой мистичности нагоняла на больно любопытных.
- Кто ж молодой девке-то поверит, - говорила она, в своей избушке на курьих ножках, расплетая рыжие, длинные волосы. Лицо у нее было миловидным, глаза прозрачно голубыми. Девушка резво управлялась с хозяйством. Помогали ей разные особые духи.
А Ваську все обитатели волшебной избушки жалели. И домовой, и кот-ученый, что сказку каждую ночь ей новую рассказывал.
- Не кручинься, Царевна-Лягушка, - успокаивала добрым голосом Яга. - Подождать нужно. Вот как оборачиваться научишься, так отправляйся к Ивану своему.
Оборачиваться Василиса научилась на втором году жизни у ведьмы. Да только по ночам.
- И гляди, что б никто не видел. Да и главное, как обратишься девицей красной, что б шкурку твою лягушачью никто не трогал. Иначе будет это считаться, если не проигрышем, то жульничеством. Перенесешься ты в свое царство заколдованное, да и застынешь в тумане, как неживая, - говаривала ведьма, расчесывая Василисе темные волосы.
- Это ж почему так?
- Не любит магия беспорядка, коли условие было, что ты обращенная, так и быть должно, а коли скинешь шкурку и ее кто-то чуждый в руки возьмет, значит разоблачилась ты, а спор штука коварная, ежли немного правила обойдешь, то ничего, но коли попадешься - то пеняй на себя. Отправишься туда, где спор заключен был, а там упырица новые ловушки устроила, - наставляла Яга, а к Ивану не пускала. - Рано еще, волшобой нужной не научена. Законы магические не помнишь, правил не соблюдаешь. Рано, упырица тебя за мухлеж сожрет и магия на ее стороне будет.
- Да как же, Ягушечка. - спорила Василиса. - Царство мое в мертвые земли превратилось! Люди из него бежали, живности не осталось. Сколько ж еще ждать?
- Тут нечего не поделаешь, покуда упырица жива.
- Так там Кощей теперь правит! - восклицала царевна.
- И тоже не беда. Ему б над златом чахнуть, а не по заколдованным территориям скитаться. Уж он сейчас упырицу-то проклинает по хлеще тебя, - успокаивала ведьма свою ученицу и глядела, как девушка в магии смелеет, да правила запоминает.
Обучилась Василиса самой черной работе, а Яга ей секреты открывала, как еду наколдовать, как волколака отвлечь, как упырицу убить. Магия штука точная, коли где жульничать надумаешь, она жестоко накажет. Упырица это знала и по правилам всегда играла. Да только в последнее время обнаглела нечистая, о безопасности своей забывать стала, вот тут-то и придет ее погибель.
- Учись все что руками могла делать, то силой своей воротить. И запомни, волшоба та сильна, что любовью изнутри питается. Упыриха свою лишь ненавистью, да обидной кормит, от того только разрушать, да подчинять может. И то, не так сильна она, как думает, коль есть ради чего сражаться, так простой человек сильнее любой нежити окажется. А ты, Василиса, не простая. Ты внучка Кощеева, в тебе силы больше, чем в упырицы, ты только любовью ее питай, к ненависти не притрагивайся.
И Яга показала, как из ненужных, сломанных вещей создавать внутри избушки - водопады да радуги, как объедки со стола превращать в живых зверят.
- Это как жеж? Разве волшебой воскресить-то можно? - удивилась Василиса.
- Воскресить нельзя. Можно жизнь призвать. Что б она вернулась на место. Из косточек обратно птичку или свинюшку срастить не труд для искусной ведьмы. А вот в человека свою любовь вдохнуть так, что б смерть отступила, это великая сила, да великая любовь нужна.
- А коли не секрет, откуда в тебе-то столько? - спросила Василиса, да засмущалась о столь личном говорить.
- Да не секрет, Царевна-Лягушка. Когда я молодая была, как ты. Да-да, не слишком я тебя старше, если по-честному. Была я просто крестьянкой, дочкой мельника. Попала ко мне стрела заколдованная, их царевичи в Тридесятом царстве с древних времен использовали, что б себе невест отыскивать. Стрела-то та золотая была. Да как пришпилит мне сарафан к земле, так не отодрать. Стояла я так, по среди бела поля, пока не приехал царевич. Полюбили мы с ним друг друга, да только его родичи против были. Шутка ли, мельничиху на царство подле царя ставить… Сосватали ему заморскую царевну, а он не смог противиться воли родительской. Я так злилась сначала, но любовь никуда не ушла. Потом-то меня сватать стали, да только я никого не любила, осерчали родители и я из дома сбежала, в лес. Ведьма меня приютила, прожила я у нее несколько лет, обучила она меня волшебе, да померла. Старой та была, Ягиней ее звали. А я так тут и осталась. По ейной форме себе имя взяла, до того меня Людмилой кликали. А он, суженый мой, нет-нет, да и забредет в лес, оставит на нашей полянке мне цветов, аль побрякушку какую. Потом встретились мы, я ему советы давать стала и так все закрутилось… Что до сих пор раскрутиться не может.
- Как ж ты так смогла? - удивилась Василиса. - Он на другой женился, а ты его любить продолжаешь?
-Так, когда ведьма меня обучила магией владеть, секреты всякие открыла, я такой силой владеть начала, что могла ненависти поддаться и стереть все царство с лица земли, да только, любовь наша настоящей была. И искорки ее, я в пищу для магии превратила вот и волешбу навожу теперь такую, что не один колдун не разобьет.
Минул еще год. Василиса училась споро, легко схватывала даже сложные волшебы. А Яга с каждым днем весенним становилась, все печальнее.
Подозвала она Василису в первый летний вечер.
- Осталось тебе Василиса три недели и три дня до истечения срока. Магию ты освоила. Силы накопила. Упрыица о тебе сейчас и не думает, дела у нее не очень. Она что б к Ивану подобраться и себя не раскрыть, купца околдовала да убила. Падчерицу к прислуге пересилила, что б та под ногами не мешалась. Скоро убить ее хочет, но пока не может. Страшится, что б подозрение на нее не подало. А Иванушка о тебе печалится. Хотя сам того не ведает. Не помнит он тебя, но стоит только увидится вам, как проиграет упырица. А уж если до поцелуя дойдет… Пора тебе, девица. Я тебя прямо в царский двор под яблоньку волшебную посажу. Та яблоня не простая, она прадедом Ивана твоего с заморских земель привезена. С кисельных берегов. Удачу она приносит тем, кто добрые намерения имеет и неудачу, кто зло замышляет. Как обратишься ты обратно в лягушку, так и отправлю. Но помни, помочь я в том деле тебе не смогу и с того дня ты сама по себе.
Яга порывисто обняла Василису.
- Спасибо тебе за все, клянусь, не забуду твоей доброты, - тоже обняла ее царевна.
- Главное запомни, Царевна-Лягушка. Не обращайся при Иване. И выдержи хотя б три ночи в лягушачьем облике, иначе быть беде.
Василиса очутилась прямо под массивными корнями яблони. И акрут подле толпы девиц. Они ее заметили, заверещали, заорали.
«Вот тебе и приемчик», - подумала Василиса, оглушенная криком девиц. Тут откуда не возьмись, появился Иван. И он ее не узнал…
Отнес зачем-то в лес. Но всю дорогу глас не сводил.
Может еще вернется или нет?
Василиса пригорюнилась. Нашла ближайшее болото, к Яге больше вернуться она не могла. А во дворце царского терема заприметила упырицу, та внешность сменила, еще миловиднее стала, да только все равно от нее холодом мертвецким тянуло.
Не мог же Иван ею соблазнится?
Так ночь несчастная Василиса провела на болоте, обдумывая свой план. А с утра пораньше к ней прилетела заколдованная стрела.
Разбудила и напугала. Да еще и к лапе прилепилась. Василиса обругала неожиданный подарок всеми словами, которые у Яги подцепить успела, а ругалась лесная ведьма знатно, образно, недвусмысленно. Не все отцовские дружинники так умели.
- Прямо уж и тот час? - подивилась Василиса. Иван притянул ее к себе и поцеловал.
- Завтра же. Распоряжение все отданы. Женимся завтра, как солнце в зенит войдет.
- Беда, ой беда… - проговорила старуха, стоящая прямо за спиной Василисы. Царева вздрогнула и обернулась, но никого не увидела.
***
А глубокой ночью проснулась Василиса от плача детского, пронзительно. Выбежала царевна в горницу и увидела стены кровью испачканные. Бросилась к отцу, да словно мертвый лежит он в собственный пастели. С кровью выпитой. Да не до конца. Ели дышит, никак спит. Но сон-то упыриный. Выбраться из него сложно, но можно. Когда упырь жертву свою не до конца выпивает, то либо в себе подобного обратит, либо вечным сном проклянет. Кажись, обереги от обращения, хоть и слабо, но сработали. Теперь только убить упыря нужно, что бы его чары прогнать.
Василиса волшебой отыскала Ивана. Тот был в троном зале. Правда, стоял он по одоль, на оклики бедной Василисы не отвечая. Смотрел мутными глазами. А на шее красовался свежий укус.
Но стоило Василисе подбежать к нему и лицо его в руки взять, как зрачки расширились, встрепенулся царевич, схватил невесту за руки и поволок ее прочь из царских покоев.
- Куда ж ты, Иванушка, свою возлюбленную гонишь? - раздался зловещий голос. На троне отцовском, том, что на возвышении в конце залы стоял, восседала, скрытая темнотой, вчерашняя гостья. Правда, больше она не походила на прелестную девушку. Скорее она напоминала мертвячку. С темной, мертвой кожей, белесыми глазами и седыми длинными волосами. Зубы у нее, наоборот, были черными и блестящими. - Я ведь, так хотела посмотреть, ради кого же ты мной пренебрег, царевич. Не один мужчина мне отказать не мог, покуда мне его захотелось, а ты отказал...
- Что тебе нужно? - спросила Василиса, обернувшись. Иван заслонил девушку собой.
- Я же сказала - посмотреть на тебя, - улыбнулась мертвячка и встала с трона. - Я уже столько лет по царствам-государствам скитаюсь, столько видела, стольких убила. На стольких привороты свои испробовала. Лишь он устоял. Кое-как чары подчинения да забвения применились, а он все сопротивляется.
- Обереги хорошие, - молвила Василиса, творя волшебу против нечисть. Упырица рассмеялась.
- На меня обычные чары не действуют, Василиса Премудрая, правнучка Кощеева… Даже твои не подействуют. Я Кощея пленила, мне он служит. Мне он должен. А ты и подавно не опасна для меня. Но мне интересно стало, что в тебе такого, что Иванушку никакие чары не берут.
- Да ничего, люблю я ее и все, - зло сказал Иван. Василиса все ж пустила в упырицу чары. Та отбилась от них, даже не дрогнув бровями.
- Ладно, надоело… - и мертвячка простерла к ним руки. Иван схватился за голову, у него из глаз и ушей полилась кровь. - Раз я тебя околдовать не могу, то и лакомиться тобой не стану.
- Стой, Ваня…. - испугалась Василиса и ужасная мысль захватила ее разум. Но чего не сделаешь ради любви. - Ты все равно проиграла!
- Будешь это говорить, когда я твои косточки обглодаю, - хищно оскалилась упырица.
- Ваня тебя не полюбил и чарам твоим не подался потому, что для настоящей любви не существует заклятий, что ее разбить могу!
- Норовистая ты больно для кроткой царевны, - рассмеялась упырица. - Если б я действительно захотела, он меня и без всяких чар полюбил. Правильное обличье лишь нужно.
- Уже не полюбил. И какое бы обличие ты не нацепила на себя, все одно - не видать тебе его любви. Она мне принадлежит и ничего ты сделать с этим не сможешь!
- Он ведь и забыть может, что любил тебя. А ты свою красоту утратить, - кажется попалась нечестивая на крючок, осталось только дальше все правильно разыграть.
- Дело не во внешности. Мне с ним один разговор понадобился и все, а ты всеми чарами своими ничего добиться не смогла!
- Да и разговаривать ты не сможешь большое… - злилась упырица, а Василисе только того и надо было. Все средства хороши, если это спасет Ване жизнь.
- Так давай проверим! Заключим сделку. Пусть Иван домой воротится, в свое царство. И забудет, что тут творилось, все забудут. А коли вновь полюбит меня Иван, то ты убираешься туда, откуда взялась и оставишь нас в покое, а если нет…
- А если нет, ты навсегда в лягушачьей шкуре останешься, мерзавка! - прошипела упырица. Иван перестал сжимать голову, поднялся с полу, кровь остановилась, он с ужасом поглядел на то место, где стояла раньше Василиса. Теперь там сидела лягушка. Иван выхватил из ножен меч и кинулся на упырицу. Та схватила его за шею и тьма окутала разум царевича.
- Что ж, есть у тебя три года, три месяца, три недели и три дня, что б Иван тебя опять полюбил в таком обличи. И его, и твоя жизнь зависеть будет от этого. А коли проиграешь, то я обе ваши жизни заберу, а за царством этим пусть пока Кощей, раб мой плененный, присмотрит, мои охотничье угодья из мрака и смерти тут обустроит.
И кромешная тьма заволокла все горницы и дома в царстве Василисы Премудрой.
***
- Что ж, Ваня твой и в правду пусть к себе домой возвращается, и напоминаний о тебе не будет, и новые просторы для охоты. А ты, лягушонка, отправляйся-ка в лес, в болото, к собратьям своим. И учти, коли я тебя еще где встречу, то убью, считай, тогда проиграла, царевна.
Это были последние слова, которые услышала Василиса. Очнулась она и вправду в болоте.
Первые пару дней пыталась себя расколдовать, но все безуспешно. Как была лягушкой, так ей и оставалась. Говорить тоже не могла, лишь квакала, хоть насекомых языком не ловила, на том спасибо, жевала всякие растения, да ягодки, что по дороге отыскивала. А сама путь через лес держала. Нужно было к Ивану попасть.
Через седмицу она совсем заблудилась, обессилила и расплакалась, так, как лягушки не могут, уселась под какой-то корягой, да предалась думам невеселым.
Не видать ей Ивана. Его теперь упырица эта поганая соблазняет, и ведь соблазнит, добьется своего, нечисть. Но вот настоящей любви ей не видать. Это оставляло царевне крохотную надежду, по крайне мере пока.
Но и Вася до суженого не доберется. Она хоть и в лягушачьем теле, да с разумом человеческим осталась. Отец во сне упырином спит, как и вся прислуга, какая в живых осталась. Царство ее во власти темных сил...
- Что сидишь, головушку повесила, царская дочка? - раздался рядом голос старухи.
Василиса испугалась, попробовала было отползти по-человечье толкаясь ногами.
- Да не бойся, не бойся, Василиса. Я помочь тебе пришла, - лягушка хотела спросить, что ж раньше она не помогла, не предупредила об опасности, теперь-то уж чего помогать... Ведьма печально поглядела на нее.
- Не могу я, Василиса, в дела людские вмешиваться, нарушает это законы природы, равновесие, справедливость. Могу только на просьбы о помощи откликаться, да где нужно, волшебных пенделей раздавать. Ну может знаки еще тайные подавать. Но знаки дело тонкое, люди их не понимают. Вот ведь знаю, что пугаю, что люди меня боятся, да все равно продолжаю. Так глядишь, один не поймет, испугается да вляпается по полной в свою судьбу. А другой так же испугается, да только с силами соберется, и вот уже готов он заранее к испытанию, и глядишь, справится. Пойдем, Василиса. Твоя беда страшнее. Упырица эта девка злая. Не любимая никем, да сильная. Хитрая. А спор ваш с подвохами разными. Сама ведь не поняла, как мертвячку за единственную живую искру внутри задела. Теперь ее и извести можно. Да только я прямо помочь не смогу. А вот если в ученицы мне пойдешь, силы свои обуздаешь, тогда сладишь и с Иваном, и с упырицей энтой. Кстати, звать меня Баба Яга.
И обратилась молодой рыжеволосой девицей.
***
Оказалось, что старухой Яга прикидывалась для удобства и спокойствия. И некоторой мистичности нагоняла на больно любопытных.
- Кто ж молодой девке-то поверит, - говорила она, в своей избушке на курьих ножках, расплетая рыжие, длинные волосы. Лицо у нее было миловидным, глаза прозрачно голубыми. Девушка резво управлялась с хозяйством. Помогали ей разные особые духи.
А Ваську все обитатели волшебной избушки жалели. И домовой, и кот-ученый, что сказку каждую ночь ей новую рассказывал.
- Не кручинься, Царевна-Лягушка, - успокаивала добрым голосом Яга. - Подождать нужно. Вот как оборачиваться научишься, так отправляйся к Ивану своему.
Оборачиваться Василиса научилась на втором году жизни у ведьмы. Да только по ночам.
- И гляди, что б никто не видел. Да и главное, как обратишься девицей красной, что б шкурку твою лягушачью никто не трогал. Иначе будет это считаться, если не проигрышем, то жульничеством. Перенесешься ты в свое царство заколдованное, да и застынешь в тумане, как неживая, - говаривала ведьма, расчесывая Василисе темные волосы.
- Это ж почему так?
- Не любит магия беспорядка, коли условие было, что ты обращенная, так и быть должно, а коли скинешь шкурку и ее кто-то чуждый в руки возьмет, значит разоблачилась ты, а спор штука коварная, ежли немного правила обойдешь, то ничего, но коли попадешься - то пеняй на себя. Отправишься туда, где спор заключен был, а там упырица новые ловушки устроила, - наставляла Яга, а к Ивану не пускала. - Рано еще, волшобой нужной не научена. Законы магические не помнишь, правил не соблюдаешь. Рано, упырица тебя за мухлеж сожрет и магия на ее стороне будет.
- Да как же, Ягушечка. - спорила Василиса. - Царство мое в мертвые земли превратилось! Люди из него бежали, живности не осталось. Сколько ж еще ждать?
- Тут нечего не поделаешь, покуда упырица жива.
- Так там Кощей теперь правит! - восклицала царевна.
- И тоже не беда. Ему б над златом чахнуть, а не по заколдованным территориям скитаться. Уж он сейчас упырицу-то проклинает по хлеще тебя, - успокаивала ведьма свою ученицу и глядела, как девушка в магии смелеет, да правила запоминает.
Обучилась Василиса самой черной работе, а Яга ей секреты открывала, как еду наколдовать, как волколака отвлечь, как упырицу убить. Магия штука точная, коли где жульничать надумаешь, она жестоко накажет. Упырица это знала и по правилам всегда играла. Да только в последнее время обнаглела нечистая, о безопасности своей забывать стала, вот тут-то и придет ее погибель.
- Учись все что руками могла делать, то силой своей воротить. И запомни, волшоба та сильна, что любовью изнутри питается. Упыриха свою лишь ненавистью, да обидной кормит, от того только разрушать, да подчинять может. И то, не так сильна она, как думает, коль есть ради чего сражаться, так простой человек сильнее любой нежити окажется. А ты, Василиса, не простая. Ты внучка Кощеева, в тебе силы больше, чем в упырицы, ты только любовью ее питай, к ненависти не притрагивайся.
И Яга показала, как из ненужных, сломанных вещей создавать внутри избушки - водопады да радуги, как объедки со стола превращать в живых зверят.
- Это как жеж? Разве волшебой воскресить-то можно? - удивилась Василиса.
- Воскресить нельзя. Можно жизнь призвать. Что б она вернулась на место. Из косточек обратно птичку или свинюшку срастить не труд для искусной ведьмы. А вот в человека свою любовь вдохнуть так, что б смерть отступила, это великая сила, да великая любовь нужна.
- А коли не секрет, откуда в тебе-то столько? - спросила Василиса, да засмущалась о столь личном говорить.
- Да не секрет, Царевна-Лягушка. Когда я молодая была, как ты. Да-да, не слишком я тебя старше, если по-честному. Была я просто крестьянкой, дочкой мельника. Попала ко мне стрела заколдованная, их царевичи в Тридесятом царстве с древних времен использовали, что б себе невест отыскивать. Стрела-то та золотая была. Да как пришпилит мне сарафан к земле, так не отодрать. Стояла я так, по среди бела поля, пока не приехал царевич. Полюбили мы с ним друг друга, да только его родичи против были. Шутка ли, мельничиху на царство подле царя ставить… Сосватали ему заморскую царевну, а он не смог противиться воли родительской. Я так злилась сначала, но любовь никуда не ушла. Потом-то меня сватать стали, да только я никого не любила, осерчали родители и я из дома сбежала, в лес. Ведьма меня приютила, прожила я у нее несколько лет, обучила она меня волшебе, да померла. Старой та была, Ягиней ее звали. А я так тут и осталась. По ейной форме себе имя взяла, до того меня Людмилой кликали. А он, суженый мой, нет-нет, да и забредет в лес, оставит на нашей полянке мне цветов, аль побрякушку какую. Потом встретились мы, я ему советы давать стала и так все закрутилось… Что до сих пор раскрутиться не может.
- Как ж ты так смогла? - удивилась Василиса. - Он на другой женился, а ты его любить продолжаешь?
-Так, когда ведьма меня обучила магией владеть, секреты всякие открыла, я такой силой владеть начала, что могла ненависти поддаться и стереть все царство с лица земли, да только, любовь наша настоящей была. И искорки ее, я в пищу для магии превратила вот и волешбу навожу теперь такую, что не один колдун не разобьет.
Минул еще год. Василиса училась споро, легко схватывала даже сложные волшебы. А Яга с каждым днем весенним становилась, все печальнее.
Подозвала она Василису в первый летний вечер.
- Осталось тебе Василиса три недели и три дня до истечения срока. Магию ты освоила. Силы накопила. Упрыица о тебе сейчас и не думает, дела у нее не очень. Она что б к Ивану подобраться и себя не раскрыть, купца околдовала да убила. Падчерицу к прислуге пересилила, что б та под ногами не мешалась. Скоро убить ее хочет, но пока не может. Страшится, что б подозрение на нее не подало. А Иванушка о тебе печалится. Хотя сам того не ведает. Не помнит он тебя, но стоит только увидится вам, как проиграет упырица. А уж если до поцелуя дойдет… Пора тебе, девица. Я тебя прямо в царский двор под яблоньку волшебную посажу. Та яблоня не простая, она прадедом Ивана твоего с заморских земель привезена. С кисельных берегов. Удачу она приносит тем, кто добрые намерения имеет и неудачу, кто зло замышляет. Как обратишься ты обратно в лягушку, так и отправлю. Но помни, помочь я в том деле тебе не смогу и с того дня ты сама по себе.
Яга порывисто обняла Василису.
- Спасибо тебе за все, клянусь, не забуду твоей доброты, - тоже обняла ее царевна.
- Главное запомни, Царевна-Лягушка. Не обращайся при Иване. И выдержи хотя б три ночи в лягушачьем облике, иначе быть беде.
***
Василиса очутилась прямо под массивными корнями яблони. И акрут подле толпы девиц. Они ее заметили, заверещали, заорали.
«Вот тебе и приемчик», - подумала Василиса, оглушенная криком девиц. Тут откуда не возьмись, появился Иван. И он ее не узнал…
Отнес зачем-то в лес. Но всю дорогу глас не сводил.
Может еще вернется или нет?
Василиса пригорюнилась. Нашла ближайшее болото, к Яге больше вернуться она не могла. А во дворце царского терема заприметила упырицу, та внешность сменила, еще миловиднее стала, да только все равно от нее холодом мертвецким тянуло.
Не мог же Иван ею соблазнится?
Так ночь несчастная Василиса провела на болоте, обдумывая свой план. А с утра пораньше к ней прилетела заколдованная стрела.
Разбудила и напугала. Да еще и к лапе прилепилась. Василиса обругала неожиданный подарок всеми словами, которые у Яги подцепить успела, а ругалась лесная ведьма знатно, образно, недвусмысленно. Не все отцовские дружинники так умели.
