– Нет, все спокойно. Я приехала вам помочь.
– Она решила, что полудница каким–то Макаром ее чувствует и может догадаться, что Ася в другом месте. Тогда план не сработает, – пожала плечами Стефа. – И вообще, у вас же в доме защита, Аська будет тут под присмотром и в безопасности. А то я волнуюсь. Сильно много на нее навалилось.
Я призадумалась и ушла на вверх, потом согласившись с выводами девушек, спустилась, потом меня выгнали обратно, потому что приехал Вася с манекеном, а я ведите ли сбивала их с настроя и я пошла мыть посуду. Она треснула у меня в руках, а вода соприкасаясь с кожей, превращалась в пар, по этому я пошла попылесосить, но умная машинка загорелась, как только я включила ее в розетку. Потом я попинала дверной косяк, затем расплакалась горючими (в прямом смысле слова) слезами, после затаптывала пожар на коврике у двери, куда накапали мои слезы, потом передвинула диван в кабинете Виктора Петровича, но через десять минут вернула его на место. Еще захотелось помыть окна, но высунутся наружу не дал Стужев.
– Вот с кого срисовали зайца для рекламы батареек. Стоять! – перехватил он меня за руку. Они все двигались так медленно, мир тянулся невыносимой тягомотиной, у меня быстро и четко стучало сердце, а в ушах стоял такой гул, что я с трудом разбирала, что говорили мои друзья, обряжая тренировочный манекен для врачей, в одежду Аси.
– Саш, постой, я не понимаю тебя, – промямли Стефа, когда я попыталась наладить с ней и Васькой диалог, еще хотелось есть и пить, может быть обрезать челку, и птицы странно расселись по нашему подоконнику, и...
– Она спрашивает Васю, что ему будет за этот манекен. Точнее, за то, что ты его спер из учебки? – перевел Макс.
– Почему спер? Договорился и взял в аренду. Полторы тысячи сутки, между прочим, – заявил Вася, который пытался натянуть на манекен Асину кофточку. Стефа надела парик на резинового болванчика, а Ася что–то малевала на его лице косметикой и заодно напитывала резинную куклу своей энергетикой. – Слушайте, если она так сильно будет расчесывать себе руки, то кожу до крови раздерет.
Мне и вправду казалось – внутри что–то бурлит, горит, хочет вырваться наружу, и я пыталась унять жуткий зуд, бешено карябая пальцами доступные части тела, в основном руки.
И тут меня просто облили святой водой. Всю, с головы до ног. От меня тут же пошел пар, нервная ажитация, кажется, ослабла.
– Ну вот так, а то ты реально людей уже стала пугать, Саня, – сказал автор сего перфоманса.
Ответить, что я его ненавижу, было проблематично, по сему я промолчала. В конце концов помогло, тело перестало с рваной резкостью мотаться по пространству, а мозг сбавил обороты размышлений. Я смогла спокойно сесть на диванчик и на секунду закрыла глаза.
Мне снилась вечная ночь. Ночь полная боли и страха. Я стою ровно на середине зловещего моста. Зло гудит и вибрирует, ожидая своего часа. Вокруг меня сгущалась еще более агрессивная тьма. Уголком глаза я замечаю движение. Кто–то тянет ко мне руки. Кажется, это человек. Он на берегу, где плещется тьма, не могу его разглядеть. Сделав шаг по мосту, я опускаю взгляд и вижу, как в пенящейся, едкой жиже барахтаются плотоядные твари. Они пытаются заползти на берег, но он слишком покатый. Вокруг стоят люди в черных мантиях, они читают заклинание и питают мост своей силой. Он еще не в нашем мире. Ждет, когда откроется лазейка. Ему мешают Стражи, они выкупают каждую минуту его простоя, спасенной от нежити человеческой жизнью. Там, на другой стороне, той, ожидают четверо тварей, каждая из которых несет гибель нашему миру. Вдруг мне кажется, что я могу рассмотреть силуэт человека, который оказался по ту строну тьмы...
– Ты чего орешь, ненормальная, – разбудил меня Стужев, тряся за плечо, словно я ему не напарница, а маракас какой–то. – Время поджимает и так прокопались, нужно понять где лучше ждать полудницу. Она ведь в дом не войдет, значит засада должна быть на улице.
Я точно знала, куда она явится и указала пальцем в окно.
Я хоть и соображаю через раз, но точно знаю, что полудница обитает либо в полях (тут понятно, крепостным, что работали на пашне, легко было получить солнечный удар на работе, никого ж тогда не волновали санитарные нормы, и инцидентов таких было очень много, вот и получили мы злую и очень жаркую тетеньку, с так себе характером и взглядами на жизнь – персонификация перегрева, ничего не попишешь), либо более подходящий для нашего времени вариант – огород.
А у нас таки он был. Да понимаю, я как–то не упоминала его раньше. Ну что сказать… он, как бы у нас есть. А как бы… Им никто не занимался. Прошлый владелец дома, какой–то дальний родственник Виктора Петровича, который и оставил нам это наследство, за огородом вроде как и ухаживал. А вот мы… В какой–то момент Виктор Петрович вырвал (он тогда еще не хромал) с корнем всю траву, какая успела вырасти на нашем диком огороде, все ближе подбираясь к дому и видимо собираясь устроить эволюционный реванш за право считаться доминирующим видом на отдельно взятом участке и засеял все травой для газона. И теперь раз в месяц Макс скашивает все, что было ему не мило. Ну, по весне эту битву вела я, с переменным успехом, напарник же свинтил. Виктор Петрович меня даже хвалил за филигранное вырезания странных символов по траве. И я настаиваю, рисунок, который получился, подчеркну, что это произошло вообще случайно, просто цветочек, обычный. Венерину мухоловку вырезать было бы очень сложно, все совпадения случайны, и ноги которые торчали у нее из пасти не имеют отношения к моему Стужеву. Летом Виктор Петрович, видимо, припахал к этому интересному процессу студентов или нанял кого. По нашему возвращению за наведение порядка на участке опять взялся Макс.
И вот теперь меня и переодетый в не очень симпатичную женщину, манекен, поставили посреди пожухшего газона, ожидать появления нашей головной боли.
С одной стороны могло прокатить. Во многих языческих верованиях практиковали, так сказать, суррогат жертвы. Ну типо на масленицу чучело сжигать и т.д. С полудницей могло получиться. Она же хотела что б я ей лично передала беременную девушку – так вот манекен, который выглядит (с большой натяжкой, мое чувство прекрасно тихонечко подвывает в сторонке) подходящим образом. Кровавые жертвы, конечно, тоже часто практиковались, но когда хотели обмануть нечисть – такой нехитрый способ срабатывал. Иногда. Для пущей убедительности Стефа отрезала у Аси прядь волос и приладила ее к парику.
Но у нас со Стужевым имелись определенные сомнения на счет плана. Ну серьезно, вы помните, что б хоть одна его задумка протекала, как надо. Да уж чего греха таить, мои тоже особой стабильностью не отличались и по тому Макс состряпал план «Б».
– Короче, ты ее постарайся как–нибудь заговорить, что б она на месте стояла, – проинструктировал меня Стужев и поймал полный немого скептицизма взгляд. Напоминаю для тех, кто сдал ресурсы своей черепной коробки, что б майнить крипту – я, блин, говорить не могу! Постарайся... Послал же Бог напарничка. Постарайся, блин. – Ладно, не заговорить, так… что–то придумай что б она на тебя отвлекалась, как можно дольше. Пантомиму свою изобрази. Нам долго и не надо. Просто что б она подошла в нужную точку. Там уже мы все со святой водой будем и ее зальем. Сложность вся именно в этих паре секунд. Она ж быстрая. И злая.
Учитывая, что по старым поверьям полудница должна появиться в самом центре огорода, а ближайшие укрытия за которыми можно усесться в засаду… скажем так – не позволяют выскочить и облить нечисть святой водой за все возможное время нашей форы (секунда, максиму – две), то мои шансы пополнить список крайне горячих, во всех смыслах слова, барышень славянской мифологии были удручающе ненулевые. Но мог просто сработать первый план с суррогатом жертвы. Тогда все ок.
Правда меня не могла отпустить одна проблема, когда я наконец вышла в центр газона и стала ожидать появление нечисти. Точнее один факт и одна тревожная мысль. Ася осталась в доме. Посылать ее куда–то по солнцепеку с разгуливающей рядом полудницой – плохая идея. Откровенно плохая. Но… Ася сказала, что полудница напугала ее врача и подожгла клинику. Это была точно дневная нежить, потому что колдунья появлялась лишь по ночам и не пыталась устраивать фаейр–шоу. Но нормальные полудницы не могут войти в здание. Им без солнечного света – кирдык. Ну не прям полный, но сил она лишится должна, какими бы панорамными не были окна. То есть, наша мадам может зайти в дом… а если так, то она совсем не обычная...
И когда я почти додумала эту мысль, вокруг меня все замерло. Все звуки, движения, ветер. Все просто остановилось, настораживало только, что на кнопку стоп я не нажимала.
– Обмануть меня не выйдет, – сказала полудница, появившаяся, точнее зависшая над землей, прямо напротив меня. Откуда она взялась, я думала хотя бы светопредставление какое будет. А она просто хоба и здравствуйте. В след за ней пришел жар, начавший плавить воздух. Мир наполнялся гулом, я слышала, как вращается наша планета, как под ее корой колебается лава, как далекие умирающие звезды посылают остатки своего света в бесконечную мглу, что бы их разрозненные частицы смогли коснуться хоть чего–то живого. Вот как мир видит нечисть. Неудивительно, что они такие злые. Ощущения космических процессов просто раздавливало своей массивностью.
– Я не обманываю, – скорее подумала, чем произнесла в слух я, хотя уже не берусь утверждать. Полудница, вскинула руки и манекен запылал ослепительным огнем, затем нечисть схватила меня за горло, подняв над землей, но я не почувствовала того жара, что в первый раз.
– Поселений шанс, – она вдруг опустила меня и вместо шеи схватила за руку. Поплыла к дому, утягивая меня за собой. – Открой мне вход внутрь, раз сама привести не можешь. И все закончится. Девица даст жизнь колдуну, что хорошего в колдунах? Для тебя уж точно, ничего.
Я застыла напротив дома. Ася замерла прямо в окне, приоткрыв створку и почти выглянув наружу. Может быть действительно стоит отдать ей эту девушку. Ковен же хочет использовать ее ребенка, как новый сосуд для Верховного.
Как меня для Первой ведьмы… Гоняются за мной, никакой жизни нет. Что, я в самом деле, за всех должна отдуваться? А меня кто спасать будет?
– И отец в жертву принести хочет. За свою семью на все готов, только ты–то не семья, – продолжала полудница. Что–то щелкнуло за спиной и я обернулась. Источник звука я не обнаружила, но зато увидела, как на своих местах, прячась от полудницы за забором и несколькими специально отломанными досками, затаились мои друзья. Макс и Стефа уже выглядывали из укрытия, почему–то в засаде они находились рядом, хотя мы договорились, что нужно рассредоточится. – Твой напарник и вовсе к своей бывшей девушке вернутся хочет. А она только и рада будет. С тобой же дружить начала, что б к нему поближе подобраться.
Васька, застывший за дальней стороной забора, на улице, видимо что–то заподозрил, потому что уже вскочил с места и пытался перелезь на участок, но при этом умудрился снять с бутылки крышку и расплескивал все содержимое вокруг себя.
– Этому все игрушки да потеха, не поминает, что сам себя в гроб затягивает, да и вас вместе с собой погубит. А ты, одна тут, за всех переживаешь, за всеми бегаешь. А каждый сам за себя. Никто тебя не спасет, никто никогда…
Я сделала шаг назад, затем вперед, словно колеблющееся пламя. И ее трещащий, словно пламя, голос почти меня убедил. Почти.
– Просто открой мне ход в дом или вытащи ее наружу. И будешь свободна. Обещаю, – закончила полудница и отпустила мою руку, выжидательно уставившись мне в лицо.
Протянув руку к окну и дотронувшись до Аси, я уловила, как внутри нее бьется жизнь. Как растет и крепнет ее ребенок. Маленькая жизнь тоже боялась и не хотела умирать.
И внутренний, изничтожающий жар отступил.
Я приложила все усилия, что бы оттолкнуть девушку от окна, но не уронить ее с ног. За тем развернулась на пятках и приняла боевую стойку, что бы не пустить полудницу внутрь. Она ведь и так зайдет, раз может. Зачем только ей было нужно, что бы я ее впустила? Может для соблюдения ритуала жертвоприношения?
– Нет! – четко произнесла я, наконец вернув себе способность говорить. И мир снова вернулся в привычное временное русло.
– Нет? – кажется полудница удивилась. – Это все, что ты можешь сказать, смертная? Тогда ты сама станешь такой, как я.
И она вскинула руки, видимо пытаясь меня обратить. Я призвала всю белую магию, какая была мне доступна (очень немного, судя по всему), что бы замедлить ее. Как писала Первая ведьма: «хочешь отразить чары врагов, представь, что магия окутывает тебя, как непробиваемый шар, что он сделан из самого крепкого камня и не поддается чужим стрелам». Ну учитывая, что там еще дохристианский период описан, камень был самой надежной защитой. Но я представила металл. И это сработало. Вокруг меня затрещала лава, она хлынула потоками на голову, но не причиняла мне вреда. Но файер–шоу нежданно прервалось, потому что мои друзья, увидев, где я и что происходит, подорвались с мест, бросившись на помощь и применили святую воду против нечисти.
Честь первым охладить пыл нашей горячей гостье, конечно же, досталась Стужеву, который очень быстро добрался до нас и облил полудницу святой водой с ног до головы.
Она закрыла руками лицо и завыла, но не оставила своих попыток навредить мне, вокруг нас на земле вспыхнули яростные языки пламени.
Первой завизжала Стефа, скорбя по своим фирменным кроссовкам.
– А так? – прошипела полудница, не отнимая руки от лица и огонь охватил уже всю ограду.
– Сказано ж нет! – белая магия уже перестала действовать, потому что я потеряла сосредоточенность и я стряхивала с себя тлеющие остатки одежды, которая горела, как сухая трава. У моих друзей дела были не лучше. Так же фигово, если говорить честно. Огонь стал перекидываться на дом. Единственный, кто недоуменно таращился на происходящие и не горел потусторонним пламенем был Васька, потому что пока лез к нам, облил себя святой водой.
– Там еще, достань! – крикнула я ему, указывая на рюкзак Стужева, который тот почему–то бросил, а в нем между прочим был еще запас святой воды. Вася метнулся в нужную сторону и схватив воду, стал поливать ей Макса и Стефу. – А ты, – крикнула я полуднице. – Разбирайся со мной, я тебе помешала и отказалась выполнять твои дурацкие условия, а не они!
На меня тут же обрушился настоящий дождь из угля и огненных искры. Запахло палеными волосами и жареным мясом. Уголь с силой ударялся об мою кожу и оставлял ожоги. Но краем глаза я увидела, что огонь больше не причинял вреда моим подпаленным друзьям, значит, когда все кончится, она не станет их трогать. Я надеюсь.
– Последний шанс, ты сейчас умрешь или подчинишься! – полудница наконец–то убрала руки от лица и я увидела страшный череп, из глазниц, носовой дыры и беззубого рта вырывались языки пламени.
– Нет! – прокричала я в третий раз, надеясь окончательно ее разозлить, что бы все уже решилось. Но я не хотела умирать. Тем более вот так и попробовала снова призвать магию, но она отказалась слушаться. Опять. Кого я обманываю – магия, чары. Кинжал – вот вещь на века!
– Она решила, что полудница каким–то Макаром ее чувствует и может догадаться, что Ася в другом месте. Тогда план не сработает, – пожала плечами Стефа. – И вообще, у вас же в доме защита, Аська будет тут под присмотром и в безопасности. А то я волнуюсь. Сильно много на нее навалилось.
Я призадумалась и ушла на вверх, потом согласившись с выводами девушек, спустилась, потом меня выгнали обратно, потому что приехал Вася с манекеном, а я ведите ли сбивала их с настроя и я пошла мыть посуду. Она треснула у меня в руках, а вода соприкасаясь с кожей, превращалась в пар, по этому я пошла попылесосить, но умная машинка загорелась, как только я включила ее в розетку. Потом я попинала дверной косяк, затем расплакалась горючими (в прямом смысле слова) слезами, после затаптывала пожар на коврике у двери, куда накапали мои слезы, потом передвинула диван в кабинете Виктора Петровича, но через десять минут вернула его на место. Еще захотелось помыть окна, но высунутся наружу не дал Стужев.
– Вот с кого срисовали зайца для рекламы батареек. Стоять! – перехватил он меня за руку. Они все двигались так медленно, мир тянулся невыносимой тягомотиной, у меня быстро и четко стучало сердце, а в ушах стоял такой гул, что я с трудом разбирала, что говорили мои друзья, обряжая тренировочный манекен для врачей, в одежду Аси.
– Саш, постой, я не понимаю тебя, – промямли Стефа, когда я попыталась наладить с ней и Васькой диалог, еще хотелось есть и пить, может быть обрезать челку, и птицы странно расселись по нашему подоконнику, и...
– Она спрашивает Васю, что ему будет за этот манекен. Точнее, за то, что ты его спер из учебки? – перевел Макс.
– Почему спер? Договорился и взял в аренду. Полторы тысячи сутки, между прочим, – заявил Вася, который пытался натянуть на манекен Асину кофточку. Стефа надела парик на резинового болванчика, а Ася что–то малевала на его лице косметикой и заодно напитывала резинную куклу своей энергетикой. – Слушайте, если она так сильно будет расчесывать себе руки, то кожу до крови раздерет.
Мне и вправду казалось – внутри что–то бурлит, горит, хочет вырваться наружу, и я пыталась унять жуткий зуд, бешено карябая пальцами доступные части тела, в основном руки.
И тут меня просто облили святой водой. Всю, с головы до ног. От меня тут же пошел пар, нервная ажитация, кажется, ослабла.
– Ну вот так, а то ты реально людей уже стала пугать, Саня, – сказал автор сего перфоманса.
Ответить, что я его ненавижу, было проблематично, по сему я промолчала. В конце концов помогло, тело перестало с рваной резкостью мотаться по пространству, а мозг сбавил обороты размышлений. Я смогла спокойно сесть на диванчик и на секунду закрыла глаза.
Мне снилась вечная ночь. Ночь полная боли и страха. Я стою ровно на середине зловещего моста. Зло гудит и вибрирует, ожидая своего часа. Вокруг меня сгущалась еще более агрессивная тьма. Уголком глаза я замечаю движение. Кто–то тянет ко мне руки. Кажется, это человек. Он на берегу, где плещется тьма, не могу его разглядеть. Сделав шаг по мосту, я опускаю взгляд и вижу, как в пенящейся, едкой жиже барахтаются плотоядные твари. Они пытаются заползти на берег, но он слишком покатый. Вокруг стоят люди в черных мантиях, они читают заклинание и питают мост своей силой. Он еще не в нашем мире. Ждет, когда откроется лазейка. Ему мешают Стражи, они выкупают каждую минуту его простоя, спасенной от нежити человеческой жизнью. Там, на другой стороне, той, ожидают четверо тварей, каждая из которых несет гибель нашему миру. Вдруг мне кажется, что я могу рассмотреть силуэт человека, который оказался по ту строну тьмы...
– Ты чего орешь, ненормальная, – разбудил меня Стужев, тряся за плечо, словно я ему не напарница, а маракас какой–то. – Время поджимает и так прокопались, нужно понять где лучше ждать полудницу. Она ведь в дом не войдет, значит засада должна быть на улице.
Я точно знала, куда она явится и указала пальцем в окно.
Глава 6
Я хоть и соображаю через раз, но точно знаю, что полудница обитает либо в полях (тут понятно, крепостным, что работали на пашне, легко было получить солнечный удар на работе, никого ж тогда не волновали санитарные нормы, и инцидентов таких было очень много, вот и получили мы злую и очень жаркую тетеньку, с так себе характером и взглядами на жизнь – персонификация перегрева, ничего не попишешь), либо более подходящий для нашего времени вариант – огород.
А у нас таки он был. Да понимаю, я как–то не упоминала его раньше. Ну что сказать… он, как бы у нас есть. А как бы… Им никто не занимался. Прошлый владелец дома, какой–то дальний родственник Виктора Петровича, который и оставил нам это наследство, за огородом вроде как и ухаживал. А вот мы… В какой–то момент Виктор Петрович вырвал (он тогда еще не хромал) с корнем всю траву, какая успела вырасти на нашем диком огороде, все ближе подбираясь к дому и видимо собираясь устроить эволюционный реванш за право считаться доминирующим видом на отдельно взятом участке и засеял все травой для газона. И теперь раз в месяц Макс скашивает все, что было ему не мило. Ну, по весне эту битву вела я, с переменным успехом, напарник же свинтил. Виктор Петрович меня даже хвалил за филигранное вырезания странных символов по траве. И я настаиваю, рисунок, который получился, подчеркну, что это произошло вообще случайно, просто цветочек, обычный. Венерину мухоловку вырезать было бы очень сложно, все совпадения случайны, и ноги которые торчали у нее из пасти не имеют отношения к моему Стужеву. Летом Виктор Петрович, видимо, припахал к этому интересному процессу студентов или нанял кого. По нашему возвращению за наведение порядка на участке опять взялся Макс.
И вот теперь меня и переодетый в не очень симпатичную женщину, манекен, поставили посреди пожухшего газона, ожидать появления нашей головной боли.
С одной стороны могло прокатить. Во многих языческих верованиях практиковали, так сказать, суррогат жертвы. Ну типо на масленицу чучело сжигать и т.д. С полудницей могло получиться. Она же хотела что б я ей лично передала беременную девушку – так вот манекен, который выглядит (с большой натяжкой, мое чувство прекрасно тихонечко подвывает в сторонке) подходящим образом. Кровавые жертвы, конечно, тоже часто практиковались, но когда хотели обмануть нечисть – такой нехитрый способ срабатывал. Иногда. Для пущей убедительности Стефа отрезала у Аси прядь волос и приладила ее к парику.
Но у нас со Стужевым имелись определенные сомнения на счет плана. Ну серьезно, вы помните, что б хоть одна его задумка протекала, как надо. Да уж чего греха таить, мои тоже особой стабильностью не отличались и по тому Макс состряпал план «Б».
– Короче, ты ее постарайся как–нибудь заговорить, что б она на месте стояла, – проинструктировал меня Стужев и поймал полный немого скептицизма взгляд. Напоминаю для тех, кто сдал ресурсы своей черепной коробки, что б майнить крипту – я, блин, говорить не могу! Постарайся... Послал же Бог напарничка. Постарайся, блин. – Ладно, не заговорить, так… что–то придумай что б она на тебя отвлекалась, как можно дольше. Пантомиму свою изобрази. Нам долго и не надо. Просто что б она подошла в нужную точку. Там уже мы все со святой водой будем и ее зальем. Сложность вся именно в этих паре секунд. Она ж быстрая. И злая.
Учитывая, что по старым поверьям полудница должна появиться в самом центре огорода, а ближайшие укрытия за которыми можно усесться в засаду… скажем так – не позволяют выскочить и облить нечисть святой водой за все возможное время нашей форы (секунда, максиму – две), то мои шансы пополнить список крайне горячих, во всех смыслах слова, барышень славянской мифологии были удручающе ненулевые. Но мог просто сработать первый план с суррогатом жертвы. Тогда все ок.
Правда меня не могла отпустить одна проблема, когда я наконец вышла в центр газона и стала ожидать появление нечисти. Точнее один факт и одна тревожная мысль. Ася осталась в доме. Посылать ее куда–то по солнцепеку с разгуливающей рядом полудницой – плохая идея. Откровенно плохая. Но… Ася сказала, что полудница напугала ее врача и подожгла клинику. Это была точно дневная нежить, потому что колдунья появлялась лишь по ночам и не пыталась устраивать фаейр–шоу. Но нормальные полудницы не могут войти в здание. Им без солнечного света – кирдык. Ну не прям полный, но сил она лишится должна, какими бы панорамными не были окна. То есть, наша мадам может зайти в дом… а если так, то она совсем не обычная...
И когда я почти додумала эту мысль, вокруг меня все замерло. Все звуки, движения, ветер. Все просто остановилось, настораживало только, что на кнопку стоп я не нажимала.
– Обмануть меня не выйдет, – сказала полудница, появившаяся, точнее зависшая над землей, прямо напротив меня. Откуда она взялась, я думала хотя бы светопредставление какое будет. А она просто хоба и здравствуйте. В след за ней пришел жар, начавший плавить воздух. Мир наполнялся гулом, я слышала, как вращается наша планета, как под ее корой колебается лава, как далекие умирающие звезды посылают остатки своего света в бесконечную мглу, что бы их разрозненные частицы смогли коснуться хоть чего–то живого. Вот как мир видит нечисть. Неудивительно, что они такие злые. Ощущения космических процессов просто раздавливало своей массивностью.
– Я не обманываю, – скорее подумала, чем произнесла в слух я, хотя уже не берусь утверждать. Полудница, вскинула руки и манекен запылал ослепительным огнем, затем нечисть схватила меня за горло, подняв над землей, но я не почувствовала того жара, что в первый раз.
– Поселений шанс, – она вдруг опустила меня и вместо шеи схватила за руку. Поплыла к дому, утягивая меня за собой. – Открой мне вход внутрь, раз сама привести не можешь. И все закончится. Девица даст жизнь колдуну, что хорошего в колдунах? Для тебя уж точно, ничего.
Я застыла напротив дома. Ася замерла прямо в окне, приоткрыв створку и почти выглянув наружу. Может быть действительно стоит отдать ей эту девушку. Ковен же хочет использовать ее ребенка, как новый сосуд для Верховного.
Как меня для Первой ведьмы… Гоняются за мной, никакой жизни нет. Что, я в самом деле, за всех должна отдуваться? А меня кто спасать будет?
– И отец в жертву принести хочет. За свою семью на все готов, только ты–то не семья, – продолжала полудница. Что–то щелкнуло за спиной и я обернулась. Источник звука я не обнаружила, но зато увидела, как на своих местах, прячась от полудницы за забором и несколькими специально отломанными досками, затаились мои друзья. Макс и Стефа уже выглядывали из укрытия, почему–то в засаде они находились рядом, хотя мы договорились, что нужно рассредоточится. – Твой напарник и вовсе к своей бывшей девушке вернутся хочет. А она только и рада будет. С тобой же дружить начала, что б к нему поближе подобраться.
Васька, застывший за дальней стороной забора, на улице, видимо что–то заподозрил, потому что уже вскочил с места и пытался перелезь на участок, но при этом умудрился снять с бутылки крышку и расплескивал все содержимое вокруг себя.
– Этому все игрушки да потеха, не поминает, что сам себя в гроб затягивает, да и вас вместе с собой погубит. А ты, одна тут, за всех переживаешь, за всеми бегаешь. А каждый сам за себя. Никто тебя не спасет, никто никогда…
Я сделала шаг назад, затем вперед, словно колеблющееся пламя. И ее трещащий, словно пламя, голос почти меня убедил. Почти.
– Просто открой мне ход в дом или вытащи ее наружу. И будешь свободна. Обещаю, – закончила полудница и отпустила мою руку, выжидательно уставившись мне в лицо.
Протянув руку к окну и дотронувшись до Аси, я уловила, как внутри нее бьется жизнь. Как растет и крепнет ее ребенок. Маленькая жизнь тоже боялась и не хотела умирать.
И внутренний, изничтожающий жар отступил.
Я приложила все усилия, что бы оттолкнуть девушку от окна, но не уронить ее с ног. За тем развернулась на пятках и приняла боевую стойку, что бы не пустить полудницу внутрь. Она ведь и так зайдет, раз может. Зачем только ей было нужно, что бы я ее впустила? Может для соблюдения ритуала жертвоприношения?
– Нет! – четко произнесла я, наконец вернув себе способность говорить. И мир снова вернулся в привычное временное русло.
– Нет? – кажется полудница удивилась. – Это все, что ты можешь сказать, смертная? Тогда ты сама станешь такой, как я.
И она вскинула руки, видимо пытаясь меня обратить. Я призвала всю белую магию, какая была мне доступна (очень немного, судя по всему), что бы замедлить ее. Как писала Первая ведьма: «хочешь отразить чары врагов, представь, что магия окутывает тебя, как непробиваемый шар, что он сделан из самого крепкого камня и не поддается чужим стрелам». Ну учитывая, что там еще дохристианский период описан, камень был самой надежной защитой. Но я представила металл. И это сработало. Вокруг меня затрещала лава, она хлынула потоками на голову, но не причиняла мне вреда. Но файер–шоу нежданно прервалось, потому что мои друзья, увидев, где я и что происходит, подорвались с мест, бросившись на помощь и применили святую воду против нечисти.
Честь первым охладить пыл нашей горячей гостье, конечно же, досталась Стужеву, который очень быстро добрался до нас и облил полудницу святой водой с ног до головы.
Она закрыла руками лицо и завыла, но не оставила своих попыток навредить мне, вокруг нас на земле вспыхнули яростные языки пламени.
Первой завизжала Стефа, скорбя по своим фирменным кроссовкам.
– А так? – прошипела полудница, не отнимая руки от лица и огонь охватил уже всю ограду.
– Сказано ж нет! – белая магия уже перестала действовать, потому что я потеряла сосредоточенность и я стряхивала с себя тлеющие остатки одежды, которая горела, как сухая трава. У моих друзей дела были не лучше. Так же фигово, если говорить честно. Огонь стал перекидываться на дом. Единственный, кто недоуменно таращился на происходящие и не горел потусторонним пламенем был Васька, потому что пока лез к нам, облил себя святой водой.
– Там еще, достань! – крикнула я ему, указывая на рюкзак Стужева, который тот почему–то бросил, а в нем между прочим был еще запас святой воды. Вася метнулся в нужную сторону и схватив воду, стал поливать ей Макса и Стефу. – А ты, – крикнула я полуднице. – Разбирайся со мной, я тебе помешала и отказалась выполнять твои дурацкие условия, а не они!
На меня тут же обрушился настоящий дождь из угля и огненных искры. Запахло палеными волосами и жареным мясом. Уголь с силой ударялся об мою кожу и оставлял ожоги. Но краем глаза я увидела, что огонь больше не причинял вреда моим подпаленным друзьям, значит, когда все кончится, она не станет их трогать. Я надеюсь.
– Последний шанс, ты сейчас умрешь или подчинишься! – полудница наконец–то убрала руки от лица и я увидела страшный череп, из глазниц, носовой дыры и беззубого рта вырывались языки пламени.
– Нет! – прокричала я в третий раз, надеясь окончательно ее разозлить, что бы все уже решилось. Но я не хотела умирать. Тем более вот так и попробовала снова призвать магию, но она отказалась слушаться. Опять. Кого я обманываю – магия, чары. Кинжал – вот вещь на века!
