Ладно, мы с вами – существа, намеченные в жертву по умолчанию, но тогда весь Эсворд едва не исчез с лица земли! И, вне всякого сомнения, магистром Каспаром это было расценено всего лишь как издержки его гениального замысла, столкнувшегося по недоразумению с не менее гениальным замыслом другого мага. Я не заметила, чтобы он проявлял признаки раскаяния, когда пытался вдобавок ко всему еще и заморочить головы пострадавшим горожанам. Вряд ли с тех пор он сменил свою манеру обращаться с окружающими на более человечную...
Этот довод показался Виро достаточно весомым – я поняла это по его кислому выражению лица – и демон отправился на кухню за Виктредисом, давно уж не подававшим громких и членораздельных звуков.
Итак, спустя полчаса мы втроем, недобро переглядываясь и не ожидая друг от друга ничего хорошего, сидели за столом в комнате, которую я отвела под рабочий кабинет. Думаю, он ничем не отличался от других кабинетов поместных чародеев – разве что портретов князя Йорика здесь имелось целых два, а между ними красовался лик главы Лиги Чародеев Артиморуса Авильского, которому я сама, как смогла, льстиво удлинила бороду. Я не могла похвастаться доброй репутацией, и всячески подчеркивала свою лояльность к властям, подозревая, что рано или поздно мое обиталище осмотрят цепким взглядом господа, которым подобное положено по должности. Кроме того, здесь почти не было книг, ведь библиотека Виктредиса была уничтожена вместе с его домом, а Лига всегда проявляла отменную скупость в вопросах снабжения поместных чародеев казенным добром. Вместо книг, обычных в доме провинциального мага – «Вампирологии», «Справочника мелких нечистых вредителей», «Перечня грызунов-оборотней» и прочего чтива в том же духе – на полках громоздились аккуратные стопки бумаг, содержащих подробные отчеты о результатах моей практической деятельности. Раз уж мне не было у кого учиться чародейской премудрости, я посчитала, что стану сама себе годным советником. Не знаю, многие ли чародеи до меня ступали на скользкий путь самообразования, но время от времени в голову мою закрадывалась мысль, что ознакомься комиссия из Лиги хотя бы с пятой частью моих записей – мне не поможет и десяток портретов Артиморуса.
...Виктредис периодически икал, похрапывал, и всем своим видом демонстрировал, что употребил достаточное количество вина для того, чтобы считаться заведомо бесполезным участником любых обсуждений. Демон с озабоченным видом полировал свои острые черные когти, которые всегда содержал в идеальном порядке, почитая их чистоту главным свидетельством того, что он целиком и полностью отрекся от дикого существования, которое вели его сородичи на Северных Пустошах.
Письмо лежало на одинаковом удалении от всех нас, словно представляя собой бесплотного четвертого собеседника, и Виро непрестанно одаривал его презрительными взглядами, видимо, как и я, воображая, что за столом в некотором роде присутствует и сам магистр Каспар.
– Вы собираетесь молчать до утра? – пробурчал недовольно Виктредис, пытаясь обеими руками удержать голову от падения на столешницу. – Какого дьявола я вынужден терпеть это отвратительное зловещее молчание вместо того, чтобы мирно спать?
Разумеется, он был прав, но я даже самой себе с трудом могла объяснить, отчего я решила, будто наши дела совсем плохи. Нет, сказать вслух, что магистр Каспар предупредил меня о некой опасности, не составляло никакого труда, но главная беда мне виделась вовсе не в этом.
– Понимаете ли, мессир Виктредис, – начала я, с большим трудом подбирая слова, – в жизни человеческой любая светлая полоса рано или поздно сменяется темной. Более того, иногда оказывается, что полоса, которую вы считали темной – на самом деле была светла, как погожий день в сравнении с тем, что случилось после. Собственно, я веду к тому, что последние несколько лет, что мы провели с вами в Эсворде, станут вскоре лишь приятными воспоминаниями. Все указывает на то, что нам конец.
– Каждое мое утро начинается с этой мысли, – меланхолично ответил Виктредис, – но к вечеру я обычно нахожу, как поправить эту ситуацию. Сдается мне, вы преувеличиваете.
– И я придерживаюсь того же мнения, – поддакнул Виро, явно решивший, что лучше уж согласиться с Виктредисом, нежели с Каспаром. – Если все дело в том, что этот подлейший тип, называющий себя вашим крестным, попал в передрягу, то я не вижу в этом никакой угрозы для нашей жизни, и даже наоборот!..
– Мессир Виктредис, – обратилась я к магу, отмахнувшись от демона, чьи мотивы были просты и незатейливы. – Будьте любезны, посмотрите на это письмо и скажите, что вы о нем думаете.
Виктредис со вздохом покорно потянулся за посланием, попытался было прочитать, но это оказалось ему не по силам. Однако то, что я хотела ему показать, не прошло мимо его внимания.
– Остатки заклинания времени и локации, которое было добавлено, а затем – стерто, но не слишком тщательно, – скривился он, небрежно бросив письмо обратно на стол. – Оно написано неделю назад, в городке Лотар, что в Эзрингене. Первый раз слышу об этом месте и не могу сказать, что оно меня сколько-нибудь заинтересовало.
Я покивала головой, соглашаясь с его словами, а затем спросила:
– И для чего, как вы думаете, было наложено это заклятье на письмо?
Магистр развел руками, выражая нехитрую мысль: "Даже не собираюсь размышлять над вашим вопросом", и нехотя предположил:
– Быть может, заклятие наложено случайно, по привычке?.. Многие маги машинально прибавляют эту формулу к любому письму, считая это проявлением вежливости…
Было видно, что он сам не особенно верит в то, что чародей вроде Каспара подвержен приступам рассеянности или же склонен проявлять вежливость без веской причины. Демон же, выслушав мой вопрос, нахмурился и нервно дернул лохматым ухом, точно отгоняя муху.
– Каспар хочет, чтобы вы отправились на его поиски, – произнес он напряженно после небольшой паузы.
– А почему он об этом не попросил прямо? – тут же задала я второй вопрос, заставивший моих собеседников забормотать себе под нос проклятья. Все же Виро долгое время служил секретарем у мага-интригана, а Виктредис сам был магом – пусть даже не слишком успешным – и им не нужно было объяснять лишний раз, что опасного в чародее, хитрящем на ровном, казалось бы, месте.
– Вот же скотина, – воскликнул Виро с чувством.
– Отъявленный двуличный мошенник, – согласился Виктредис, скорчив гримасу отвращения. – Бесы в lohhar'ag передрались уже за право содрать с него шкуру.
– Да, – вздохнула я. – Даже распоследнему идиоту ясно, что ни один магистр первой степени не станет всерьез рассчитывать на помощь от захудалой провинциальной чародейки, ведь там, где его слегка потреплет, от нее не останется и мокрого места. Поэтому магистр Каспар решил бросить мне наживку посложнее, но его подвела склонность к эффектности. Раскалившееся кольцо, ночной фантом, письмо с секретом... Думаю, вы согласитесь со мной, господа, что все это не предвещает спокойной жизни. И так как времени у нас в обрез, я спрошу вас прямо: как нам следует поступить в подобной ситуации?
Демон и чародей, заметно помрачневшие, принялись поочередно чесать затылки, вздыхать и ерзать на стульях. Возможно, моя правота и не являлась неоспоримой, но указанные мной странности обеспокоили бы любое существо, сталкивавшееся с чародейскими интригами или хотя бы слышавшее их отголоски. Чародеи, подобные моему крестному, жили одними лишь кознями и заговорами, посвящая им всю свою энергию и изобретательность. Механизмы, запущенные прихотью их коварного ума, способны были походя уничтожить десяток-другой зевак, на свою беду, оказавшихся неподалеку. Что уж говорить о тех несчастных, которым предстояло стать винтиками в этих чудовищных конструкциях изо лжи и предательств...
Первым решился высказаться демон.
– Думаю, нам следует затаиться и никуда не спешить, – сказал он, придав себе хладнокровный вид. – Ни в коем случае нельзя подыгрывать проходимцу Каспару. Если его план заключался в том, чтобы вы, госпожа Каррен, отправились в Эзринген, подвергая себя всем опасностям, что свойственны путешествиям в холодную пору года, то следует порушить этот замысел. Надеюсь, из-за этого у магистра случится достаточное количество неприятностей, которые его на время займут. А ежели высшие силы одарят нас некоторым везением, то его все-таки придушат или отправят в Армарику, и мы никогда более о нем не услышим. О нас позабудут, и мы сможем жить, как и раньше в этом благословенном тихом уголке.
Ничего другого я и не ожидала от существа, которое всю минувшую неделю посвятило осенней уборке цветника, в следующем году обещавшем стать еще более обширным. Конечно же, демон не желал покидать дом, в который вложил столько трудов, и любая опасность в его глазах меркла, когда он представлял, что придется оставить на произвол судьбы котов, клумбы и те самые коврики в гостиной, что он вязал долгих две зимы, с любовью подбирая цвета пряжи.
Лицо магистра Виктредиса, вначале делавшего вид, что он пропускает мимо ушей речь Виро, вопреки намерениям чародея становилось все более презрительным с каждым новым словом демона. Не успел Виро смолкнуть, как маг смерил его уничижительным взглядом и заявил:
– Вы не видите дальше своего лохматого носа, господин демон! Спрятаться под гору вышитых подушек, обложиться котами и обманывать себя до той самой минуты, когда у дверей появятся гости из Изгарда с приказом о нашем аресте – вот что вы предлагаете! Поверить не могу, что вы служили секретарем у столь одиозного чародея, как Сальватор Далерский, и не приобрели единственно важного для чародейского слуги умения – угадывать, когда пора бежать со всех ног! Да, именно бегство я считаю самым разумным выходом из положения. На дворе нынче осень, пусть даже не слишком теплая, и мы успеем до морозов очутиться в Аале. На юге зимы куда мягче, люди – куда доверчивее и богаче, не говоря уже о том, как несовершенна система правосудия в этом дивном краю. Можно долгое время кочевать из города в город, отделываясь незначительными штрафами за мошенничество, да и платить эти штрафы вовсе не обязательно, если проявить должную изворотливость ума!..
Глядя, как ярко сверкают глаза Виктредиса и топорщатся остатки волос вокруг его алеющей лысины, я сказала себе, что уже давно замечала в чародее усиливавшуюся тоску по временам своего лихого бродяжничества. Воспоминания о бедствиях, с которыми столкнулся Виктредис в своих странствиях, поблекли, а к труду магистр всегда испытывал отвращение. "Остолопы, – думала я, с печалью глядя на своих соратников. – Один, заслышав, что магистр Каспар, возможно, попал в беду, не может себе места найти от радости, другой сияет от предвкушения того, что нам придется покинуть Эсворд. Вот так и сообщай им плохие новости".
– Подведем итоги, – вслух сказала я. – Магистр Каспар считает, что мне следует отправляться в Эзринген, ваша же судьба, почтенные господа, его волнует мало, и, подозреваю, вас в своих замыслах он не учитывает вовсе. Господин Виро полагает, что мне следует остаться в Эсворде и затаиться. Не знаю, насколько верно я истолковала гневные подергивания ваших ушей, уважаемый, и косые взгляды в сторону магистра Виктредиса, но предположу, будто вы считаете, что магистру вольно отправляться хоть в Аале, хоть к лешему, хоть к бесам. То же самое я вижу и в выражении лица магистра Виктредиса, также считающего, что единство действий вовсе для нас не обязательно.
– Пусть этот мерзавец катится ко всем чертям! – выкрикнул демон, свирепо засопев.
– Провалитесь в преисподнюю хоть вместе, хоть по отдельности! – отвечал ему Виктредис, вращая налитыми кровью глазами.
– В преисподнюю прежде провалятся пьяницы и жулики!..
Я вновь вздохнула. Как же мне недоставало умения говорить значительно и веско, подобно тем героям, что, пережив множество бедствий, вдруг обретали особый пронзительный взгляд, который в сочетании с задумчивым голосом заставлял даже самых склочных демонов и магов смолкать в нужный момент. Но, увы, сколько неприятностей не сваливалось на мою голову, уважения ко мне со стороны окружающих это не добавляло. Приходилось опираться на другие свои дарования – например, склонность говорить прямо и открыто даже самую неприятную правду.
– Должна вас огорчить, господа, – вклинилась я в разгорающуюся перепалку, – но нам придется держаться вместе. Дело в том, что куда бы вы ни подались в одиночку, вас будут искать так же, как и меня, надеясь, что вы поможете напасть на мой след. Если же вы не сможете оказать подобную любезность – а вы не сможете, так как я не собираюсь с вами откровенничать – вам будут выражать всяческое недоверие, то есть пытать, истязать и медленно убивать различными способами. Так что поразмыслите как следует и решайте – отправитесь вы за мной или нет. Сразу предупреждаю, что ни в Эзринген, ни в Аале я не поеду, равно как и в Эсворде не останусь.
Виро и Виктредис дружно фыркнули в мою сторону, затем так же единодушно одарили меня недобрыми взглядами, в которых читалась некая душевная борьба. Я поняла, что теперь самое время сменить угрозы на лесть.
– Каждый из вас, – продолжила я, придав голосу некоторую мягкость и вкрадчивость, – высказал весьма здравые соображения. Господин Виро прав, когда говорил, что путешествия в преддверии зимы опасны вдвойне. Никто не отправляется в дорогу, когда впереди его ожидают месяцы холодов, снега и долгих ночей. Нежить чует, что человек слабеет зимой и выходит на охоту куда чаще, чем летом. Крестьяне, заслышав зимним вечером стук в свою дверь, думают: "Добрый человек зимой по дорогам не мыкается" и отвечают: "Проваливайте подобру-поздорову, не то пырну вилами!", а постоялых дворов в Эпфельредде не так уж много, чтоб каждый раз к вечеру добраться через сугробы к очередной гостинице. Да, на юге снега поменьше, но до того нам придется проехать через весь Эпфельредд. И если нас будут искать, то именно на дорогах, ведущих в южном направлении, ведь только полный идиот подастся в бега на север. Когда я говорю "если нас будут искать", то подразумеваю, что Лига непременно будет просеивать всех путешественников и бродяг через мелкое сито, а на Юге, между прочим, позиции чародеев очень сильны и нам придется постоянно скрываться от зорких взглядов стражников, полиции, соглядатаев и прочих людей, желающих получить вознаграждение за свою внимательность...
Выражение лица Виро смягчилось и он довольно потупился, выражая тем самым мысль: "Я всего лишь необычайно рассудительный демон, которого до сего момента никто не ценил как следует, но теперь-то стало ясно, насколько я умен".
– ...Но зерно истины есть и в словах магистра Виктредиса, – приступила я ко второй части своей льстивой речи. – Оставаться здесь, когда липкая паутина вновь потянулась ко мне из Изгарда, неразумно. Мы знаем, что магистр Каспар вновь втянул меня в какой-то свой план и можем попытаться порушить его замысел. Но разве это означает, что обо мне забудут? Кто знает, чье внимание я привлеку в тот же миг, как только станет ясно, что план Каспара под угрозой? Кто знает, что действительно происходит сейчас с магистром? Отчего он советует мне покинуть Эсворд как можно быстрее? Зажмурив глаза, я не спрячусь.
Этот довод показался Виро достаточно весомым – я поняла это по его кислому выражению лица – и демон отправился на кухню за Виктредисом, давно уж не подававшим громких и членораздельных звуков.
Итак, спустя полчаса мы втроем, недобро переглядываясь и не ожидая друг от друга ничего хорошего, сидели за столом в комнате, которую я отвела под рабочий кабинет. Думаю, он ничем не отличался от других кабинетов поместных чародеев – разве что портретов князя Йорика здесь имелось целых два, а между ними красовался лик главы Лиги Чародеев Артиморуса Авильского, которому я сама, как смогла, льстиво удлинила бороду. Я не могла похвастаться доброй репутацией, и всячески подчеркивала свою лояльность к властям, подозревая, что рано или поздно мое обиталище осмотрят цепким взглядом господа, которым подобное положено по должности. Кроме того, здесь почти не было книг, ведь библиотека Виктредиса была уничтожена вместе с его домом, а Лига всегда проявляла отменную скупость в вопросах снабжения поместных чародеев казенным добром. Вместо книг, обычных в доме провинциального мага – «Вампирологии», «Справочника мелких нечистых вредителей», «Перечня грызунов-оборотней» и прочего чтива в том же духе – на полках громоздились аккуратные стопки бумаг, содержащих подробные отчеты о результатах моей практической деятельности. Раз уж мне не было у кого учиться чародейской премудрости, я посчитала, что стану сама себе годным советником. Не знаю, многие ли чародеи до меня ступали на скользкий путь самообразования, но время от времени в голову мою закрадывалась мысль, что ознакомься комиссия из Лиги хотя бы с пятой частью моих записей – мне не поможет и десяток портретов Артиморуса.
...Виктредис периодически икал, похрапывал, и всем своим видом демонстрировал, что употребил достаточное количество вина для того, чтобы считаться заведомо бесполезным участником любых обсуждений. Демон с озабоченным видом полировал свои острые черные когти, которые всегда содержал в идеальном порядке, почитая их чистоту главным свидетельством того, что он целиком и полностью отрекся от дикого существования, которое вели его сородичи на Северных Пустошах.
Письмо лежало на одинаковом удалении от всех нас, словно представляя собой бесплотного четвертого собеседника, и Виро непрестанно одаривал его презрительными взглядами, видимо, как и я, воображая, что за столом в некотором роде присутствует и сам магистр Каспар.
– Вы собираетесь молчать до утра? – пробурчал недовольно Виктредис, пытаясь обеими руками удержать голову от падения на столешницу. – Какого дьявола я вынужден терпеть это отвратительное зловещее молчание вместо того, чтобы мирно спать?
Разумеется, он был прав, но я даже самой себе с трудом могла объяснить, отчего я решила, будто наши дела совсем плохи. Нет, сказать вслух, что магистр Каспар предупредил меня о некой опасности, не составляло никакого труда, но главная беда мне виделась вовсе не в этом.
– Понимаете ли, мессир Виктредис, – начала я, с большим трудом подбирая слова, – в жизни человеческой любая светлая полоса рано или поздно сменяется темной. Более того, иногда оказывается, что полоса, которую вы считали темной – на самом деле была светла, как погожий день в сравнении с тем, что случилось после. Собственно, я веду к тому, что последние несколько лет, что мы провели с вами в Эсворде, станут вскоре лишь приятными воспоминаниями. Все указывает на то, что нам конец.
– Каждое мое утро начинается с этой мысли, – меланхолично ответил Виктредис, – но к вечеру я обычно нахожу, как поправить эту ситуацию. Сдается мне, вы преувеличиваете.
– И я придерживаюсь того же мнения, – поддакнул Виро, явно решивший, что лучше уж согласиться с Виктредисом, нежели с Каспаром. – Если все дело в том, что этот подлейший тип, называющий себя вашим крестным, попал в передрягу, то я не вижу в этом никакой угрозы для нашей жизни, и даже наоборот!..
– Мессир Виктредис, – обратилась я к магу, отмахнувшись от демона, чьи мотивы были просты и незатейливы. – Будьте любезны, посмотрите на это письмо и скажите, что вы о нем думаете.
Виктредис со вздохом покорно потянулся за посланием, попытался было прочитать, но это оказалось ему не по силам. Однако то, что я хотела ему показать, не прошло мимо его внимания.
– Остатки заклинания времени и локации, которое было добавлено, а затем – стерто, но не слишком тщательно, – скривился он, небрежно бросив письмо обратно на стол. – Оно написано неделю назад, в городке Лотар, что в Эзрингене. Первый раз слышу об этом месте и не могу сказать, что оно меня сколько-нибудь заинтересовало.
Я покивала головой, соглашаясь с его словами, а затем спросила:
– И для чего, как вы думаете, было наложено это заклятье на письмо?
Магистр развел руками, выражая нехитрую мысль: "Даже не собираюсь размышлять над вашим вопросом", и нехотя предположил:
– Быть может, заклятие наложено случайно, по привычке?.. Многие маги машинально прибавляют эту формулу к любому письму, считая это проявлением вежливости…
Было видно, что он сам не особенно верит в то, что чародей вроде Каспара подвержен приступам рассеянности или же склонен проявлять вежливость без веской причины. Демон же, выслушав мой вопрос, нахмурился и нервно дернул лохматым ухом, точно отгоняя муху.
– Каспар хочет, чтобы вы отправились на его поиски, – произнес он напряженно после небольшой паузы.
– А почему он об этом не попросил прямо? – тут же задала я второй вопрос, заставивший моих собеседников забормотать себе под нос проклятья. Все же Виро долгое время служил секретарем у мага-интригана, а Виктредис сам был магом – пусть даже не слишком успешным – и им не нужно было объяснять лишний раз, что опасного в чародее, хитрящем на ровном, казалось бы, месте.
– Вот же скотина, – воскликнул Виро с чувством.
– Отъявленный двуличный мошенник, – согласился Виктредис, скорчив гримасу отвращения. – Бесы в lohhar'ag передрались уже за право содрать с него шкуру.
– Да, – вздохнула я. – Даже распоследнему идиоту ясно, что ни один магистр первой степени не станет всерьез рассчитывать на помощь от захудалой провинциальной чародейки, ведь там, где его слегка потреплет, от нее не останется и мокрого места. Поэтому магистр Каспар решил бросить мне наживку посложнее, но его подвела склонность к эффектности. Раскалившееся кольцо, ночной фантом, письмо с секретом... Думаю, вы согласитесь со мной, господа, что все это не предвещает спокойной жизни. И так как времени у нас в обрез, я спрошу вас прямо: как нам следует поступить в подобной ситуации?
Демон и чародей, заметно помрачневшие, принялись поочередно чесать затылки, вздыхать и ерзать на стульях. Возможно, моя правота и не являлась неоспоримой, но указанные мной странности обеспокоили бы любое существо, сталкивавшееся с чародейскими интригами или хотя бы слышавшее их отголоски. Чародеи, подобные моему крестному, жили одними лишь кознями и заговорами, посвящая им всю свою энергию и изобретательность. Механизмы, запущенные прихотью их коварного ума, способны были походя уничтожить десяток-другой зевак, на свою беду, оказавшихся неподалеку. Что уж говорить о тех несчастных, которым предстояло стать винтиками в этих чудовищных конструкциях изо лжи и предательств...
Первым решился высказаться демон.
– Думаю, нам следует затаиться и никуда не спешить, – сказал он, придав себе хладнокровный вид. – Ни в коем случае нельзя подыгрывать проходимцу Каспару. Если его план заключался в том, чтобы вы, госпожа Каррен, отправились в Эзринген, подвергая себя всем опасностям, что свойственны путешествиям в холодную пору года, то следует порушить этот замысел. Надеюсь, из-за этого у магистра случится достаточное количество неприятностей, которые его на время займут. А ежели высшие силы одарят нас некоторым везением, то его все-таки придушат или отправят в Армарику, и мы никогда более о нем не услышим. О нас позабудут, и мы сможем жить, как и раньше в этом благословенном тихом уголке.
Ничего другого я и не ожидала от существа, которое всю минувшую неделю посвятило осенней уборке цветника, в следующем году обещавшем стать еще более обширным. Конечно же, демон не желал покидать дом, в который вложил столько трудов, и любая опасность в его глазах меркла, когда он представлял, что придется оставить на произвол судьбы котов, клумбы и те самые коврики в гостиной, что он вязал долгих две зимы, с любовью подбирая цвета пряжи.
Лицо магистра Виктредиса, вначале делавшего вид, что он пропускает мимо ушей речь Виро, вопреки намерениям чародея становилось все более презрительным с каждым новым словом демона. Не успел Виро смолкнуть, как маг смерил его уничижительным взглядом и заявил:
– Вы не видите дальше своего лохматого носа, господин демон! Спрятаться под гору вышитых подушек, обложиться котами и обманывать себя до той самой минуты, когда у дверей появятся гости из Изгарда с приказом о нашем аресте – вот что вы предлагаете! Поверить не могу, что вы служили секретарем у столь одиозного чародея, как Сальватор Далерский, и не приобрели единственно важного для чародейского слуги умения – угадывать, когда пора бежать со всех ног! Да, именно бегство я считаю самым разумным выходом из положения. На дворе нынче осень, пусть даже не слишком теплая, и мы успеем до морозов очутиться в Аале. На юге зимы куда мягче, люди – куда доверчивее и богаче, не говоря уже о том, как несовершенна система правосудия в этом дивном краю. Можно долгое время кочевать из города в город, отделываясь незначительными штрафами за мошенничество, да и платить эти штрафы вовсе не обязательно, если проявить должную изворотливость ума!..
Глядя, как ярко сверкают глаза Виктредиса и топорщатся остатки волос вокруг его алеющей лысины, я сказала себе, что уже давно замечала в чародее усиливавшуюся тоску по временам своего лихого бродяжничества. Воспоминания о бедствиях, с которыми столкнулся Виктредис в своих странствиях, поблекли, а к труду магистр всегда испытывал отвращение. "Остолопы, – думала я, с печалью глядя на своих соратников. – Один, заслышав, что магистр Каспар, возможно, попал в беду, не может себе места найти от радости, другой сияет от предвкушения того, что нам придется покинуть Эсворд. Вот так и сообщай им плохие новости".
– Подведем итоги, – вслух сказала я. – Магистр Каспар считает, что мне следует отправляться в Эзринген, ваша же судьба, почтенные господа, его волнует мало, и, подозреваю, вас в своих замыслах он не учитывает вовсе. Господин Виро полагает, что мне следует остаться в Эсворде и затаиться. Не знаю, насколько верно я истолковала гневные подергивания ваших ушей, уважаемый, и косые взгляды в сторону магистра Виктредиса, но предположу, будто вы считаете, что магистру вольно отправляться хоть в Аале, хоть к лешему, хоть к бесам. То же самое я вижу и в выражении лица магистра Виктредиса, также считающего, что единство действий вовсе для нас не обязательно.
– Пусть этот мерзавец катится ко всем чертям! – выкрикнул демон, свирепо засопев.
– Провалитесь в преисподнюю хоть вместе, хоть по отдельности! – отвечал ему Виктредис, вращая налитыми кровью глазами.
– В преисподнюю прежде провалятся пьяницы и жулики!..
Я вновь вздохнула. Как же мне недоставало умения говорить значительно и веско, подобно тем героям, что, пережив множество бедствий, вдруг обретали особый пронзительный взгляд, который в сочетании с задумчивым голосом заставлял даже самых склочных демонов и магов смолкать в нужный момент. Но, увы, сколько неприятностей не сваливалось на мою голову, уважения ко мне со стороны окружающих это не добавляло. Приходилось опираться на другие свои дарования – например, склонность говорить прямо и открыто даже самую неприятную правду.
– Должна вас огорчить, господа, – вклинилась я в разгорающуюся перепалку, – но нам придется держаться вместе. Дело в том, что куда бы вы ни подались в одиночку, вас будут искать так же, как и меня, надеясь, что вы поможете напасть на мой след. Если же вы не сможете оказать подобную любезность – а вы не сможете, так как я не собираюсь с вами откровенничать – вам будут выражать всяческое недоверие, то есть пытать, истязать и медленно убивать различными способами. Так что поразмыслите как следует и решайте – отправитесь вы за мной или нет. Сразу предупреждаю, что ни в Эзринген, ни в Аале я не поеду, равно как и в Эсворде не останусь.
Виро и Виктредис дружно фыркнули в мою сторону, затем так же единодушно одарили меня недобрыми взглядами, в которых читалась некая душевная борьба. Я поняла, что теперь самое время сменить угрозы на лесть.
– Каждый из вас, – продолжила я, придав голосу некоторую мягкость и вкрадчивость, – высказал весьма здравые соображения. Господин Виро прав, когда говорил, что путешествия в преддверии зимы опасны вдвойне. Никто не отправляется в дорогу, когда впереди его ожидают месяцы холодов, снега и долгих ночей. Нежить чует, что человек слабеет зимой и выходит на охоту куда чаще, чем летом. Крестьяне, заслышав зимним вечером стук в свою дверь, думают: "Добрый человек зимой по дорогам не мыкается" и отвечают: "Проваливайте подобру-поздорову, не то пырну вилами!", а постоялых дворов в Эпфельредде не так уж много, чтоб каждый раз к вечеру добраться через сугробы к очередной гостинице. Да, на юге снега поменьше, но до того нам придется проехать через весь Эпфельредд. И если нас будут искать, то именно на дорогах, ведущих в южном направлении, ведь только полный идиот подастся в бега на север. Когда я говорю "если нас будут искать", то подразумеваю, что Лига непременно будет просеивать всех путешественников и бродяг через мелкое сито, а на Юге, между прочим, позиции чародеев очень сильны и нам придется постоянно скрываться от зорких взглядов стражников, полиции, соглядатаев и прочих людей, желающих получить вознаграждение за свою внимательность...
Выражение лица Виро смягчилось и он довольно потупился, выражая тем самым мысль: "Я всего лишь необычайно рассудительный демон, которого до сего момента никто не ценил как следует, но теперь-то стало ясно, насколько я умен".
– ...Но зерно истины есть и в словах магистра Виктредиса, – приступила я ко второй части своей льстивой речи. – Оставаться здесь, когда липкая паутина вновь потянулась ко мне из Изгарда, неразумно. Мы знаем, что магистр Каспар вновь втянул меня в какой-то свой план и можем попытаться порушить его замысел. Но разве это означает, что обо мне забудут? Кто знает, чье внимание я привлеку в тот же миг, как только станет ясно, что план Каспара под угрозой? Кто знает, что действительно происходит сейчас с магистром? Отчего он советует мне покинуть Эсворд как можно быстрее? Зажмурив глаза, я не спрячусь.
