Она взяла мою руку, повернула её ладошкой вверх, вложила в неё украшение. Взглянув на меня в последний раз, гостья удалилась прочь. Никто так и не проронил ни слова, пока странная женщина не покинула наш дом.
Люсия ещё какое-то время в оцепенении стояла на том же месте. Очнувшись, она подбежала и, упав передо мной на колени, обняла. Её взгляд нерешительно перешёл на мою все ещё повёрнутую ладонь, на которой поблёскивал подарок нежданной гостьи. Она взяла кулон в руки и осторожно повесила его мне на шею.
Мне уже исполнилось семнадцать, жили мы вроде спокойно. Никого не трогали, на тоже якобы не замечали. Радоваться бы, но нет-нет да посещали мысли о том, что бабушка не вечна. Я никак не могла избавиться от страха, когда-нибудь потерять её. И вот настал тот день, которого я подспудно боялась.
Утром Люсия не смогла встать с постели. Она лежала и смотрела на меня через открытую дверь своей спальни, пока я заваривала нам травяной чай и суетилась на кухне.
В душу закралась тоска, и я не осмелилась уйти из дома ни в город, ни в лес. Казалось, стоит отойти на пару шагов, Люсия растает, растворится, как когда-то мама в моих детских воспоминаниях.
Так прошло три дня. Бабушка без аппетита ела мои нехитрые блюда, но так и не поднялась. Даже говорить ей было трудно. В какой-то момент у неё начался жар.
Я пыталась припомнить, какие травы нужны для того, чтобы унять лихорадку, но не имела понятия, действуют ли мои отвары. Жар то спадал, то усиливался, заставляя меня впадать в панику.
Бабушка прежде никогда не жаловалась на здоровье. Да что уж там, Люсия вообще не склонна жаловаться. Видимо, поэтому я так перепугалась, когда она по-настоящему заговорила о смерти:
– Арани, милая, я надеялась, что полежу, и болезнь пройдёт, – хрипло произнесла Люсия и закашлялась. Я протянула ей большую чашку с отваром и старушка, сделав несколько мелких глотков, продолжила: – Скоро ты останешься одна. Послушай внимательно и постарайся запомнить: ты не простой человек. Старайся быть осторожной, не выделяйся. Лет через пять, а может, и раньше, тебе придётся уехать отсюда. Я надеялась, мы сделаем это вместе, но не дотянула.
Люсия тяжело вздохнула, а у меня сердце сжалось от дурных предчувствий.
– В сундуке есть шкатулка, – прошептала она. – Там твоё наследство. Оно очень ценное, сможешь безбедно прожить всю жизнь. А она у тебя будет долгой. Мне столько надо тебе рассказать, но, боюсь, не успею.
Бабушка затихла, а мною завладела такая безысходность и отчаяние, что даже на слёзы не было сил. Не знаю, сколько я просидела рядом с её ложем, предаваясь чёрным мыслям.
Все прошедшие дни во мне теплилась надежда: бабушке просто нужен покой, она отдохнёт и о болезни можно будет забыть. Люсия, как и прежде, станет суетиться на кухне или сидеть на лужайке, задумчиво наблюдая за мной.
Глупые и беспечные мысли.
Бабушка сильно закашлялась, заметалась на кровати, её лоб был сухой и горячий, как угли. Я влила ей в рот отвар, без особой надежды на то, что он может помочь. Люсия утихла: то ли уснула, то ли потеряла сознание.
Мне нужна помощь.
В мыслях местных жителей я слышала о том, что не так давно в городе появился хороший лекарь. К чёрту тайны, бабушке нужна помощь, и я её приведу, чего бы мне это не стоило.
Озарённая надеждой, отправилась в город.
В лавке, где бабушка всегда покупала муку, удалось узнать, где разыскать доктора. Я мчалась туда, стараясь не думать о том, что может произойти, пока меня не будет дома.
Лекарь жил в небольшом каменном домике недалеко от центра города. Дверь открыла молодая девушка в белом переднике поверх длинного темно-коричневого платья. Она удивилась, увидев меня, но не допустила никаких неприятных мыслей в отношении столь неожиданного визитёра в неурочный час. Отступила от двери, жестом приглашая войти.
Через несколько минут, показавшихся мне вечностью, из комнаты вышел доктор. Это был мужчина лет сорока-сорока пяти, опрятно одетый, с добрыми глазами. В руках он держал белоснежную салфетку. Взглянув на меня, он не произнёс и слова, будто сразу все понял. Наверное, привык к виду отчаявшихся людей.
Лекарь нырнул назад в комнату и вышел с чем-то похожим на саквояж.
– Показывай дорогу, – сухо произнёс он.
Мужчина торопился. Порой, мне казалось, что он не хуже меня знает, куда идти. Я со страхом открывала дверь в наш дом, и в груди все сжималось от мысли, что может быть поздно. Бабушка всё также лежала, бледная и обессиленная. Услышав наше появление, она открыла глаза и увидела лекаря. В её взгляде читался укор.
Доктор, тем временем, начал осматривать больную.
– Pestis*, – тихо прошептал он через какое-то время.
– Больше ничего мне не скажешь, Винчензо? – тихо ответила Люсия.
Я наблюдала за ними и ничего не понимала. Очевидно, они были знакомы. И в глазах бабушки плескались растерянность и боль.
– Давно не виделись, Люсия, – мягко ответил лекарь, и на мгновение умолк, рассматривая её.
Винчензо приподнял покрывало, и… Меня словно молнией ударило. Что-то на его руке было до боли знакомым. Что именно? Я не успела осознать, однако это показалось мне очень важным. Но сейчас явно не время ломать голову в поисках ответа.
– Твоя внучка вовремя появилась. Новая волна чумы пришла из Венории и Малена, – объяснил доктор, вытирая руки салфеткой. – Хорошо, что вы живете на отшибе. Мы полагали, что эпидемия закончилась, но, увы, не все были отправлены на Лазаретто**.
– Позаботься о ней, – прошептала Люсия.
– Нет уж, живи, – одёрнул доктор. – Хотя бы ради неё, если ради себя уже не хочешь.
Доктор поставил саквояж на небольшой столик. Достал из него белую тряпицу и повязал на лицо таким образом, что остались видны только глаза. Следом он вытащил тряпочные перчатки.
– Арани, девочка моя, выйди на улицу, – слабым голосом попросила Люсия.
Какое-то время я стояла в нерешительности, боясь оставить бабушку наедине с незнакомым человеком. Но на её лице было столько немой мольбы, что я решилась.
Никто не говорил, что нельзя подслушивать.
«Нужно посмотреть, как далеко все зашло, – прозвучал тихий голос доктора из-за двери. – Хорошо, девочке это не грозит. Видимо виной всему мыши. Так. Это надо прижечь».
Дверь распахнулась внезапно, я еле успела отскочить. Доктор выглянул на улицу, жестом призывая меня подойти.
– Растопи огонь в доме и принеси воды. Ещё нужны чистые тряпицы для перевязки, – скомандовал он и удалился назад.
Я набрала дров и вошла. Бабушка, укрытая тонким покрывалом, лежала на кровати и казалась абсолютно спокойной.
Растопив очаг, я принесла воды и хотела остаться. Но доктор опять попросил выйти и не мешать ему.
– Ты не захочешь это видеть, – сказал он, поджав губы.
Смутные картинки и образы заполонили мысли. Чума…
В голове проносились отрывки чужих воспоминаний: раскалённый металл соприкасается с телом. Казалось, я чувствую запах горящей плоти.
Сама не заметила, как ноги понесли меня к реке. Подальше от этого кошмара.
Сидя на берегу, я прокручивала в голове слова доктора и Люсии. Он был почти уверен, что Люсия – обречена, но собирался бороться за её жизнь. Кто они друг другу? Она ничего не рассказывала мне о своей жизни и вот итог – вопросы без ответа.
Слабой тенью на краю сознания маячило какое-то воспоминание, но сейчас невозможно было сосредоточиться. От внезапного понимания, сердце заколотилось как бешеное: я не могла читать мысли доктора! Не слышала его, так же, как и Люсию.
Мне столько ещё нужно было выяснить, ведь я толком не знала ничего ни о себе, ни о родителях. Не принимать же на веру игры расшалившегося воображения?
Послышался скрип двери, и на пороге дома появился доктор. Осмотрелся и, заметив меня, направился к берегу. Вид у него был усталый и удовлетворённый, видимо, опасность миновала, по крайней мере, он сам в это верил или пытался показать.
– Ей нужен покой, тепло и много горячего питья. Завтра зайду проверить, как идут дела. С тобой точно всё в порядке?
– Как обычно, – ответила я, и тут же робко спросила: – А она… Поправится?
– Надеюсь. Ещё чуть-чуть и было бы поздно. Она крепкая, несмотря на возраст. Выкарабкается, – заключил он, и тут же добавил: – Не появляйся пока в посёлке. Болезнь обошла тебя стороной, но кто знает, вдруг ты можешь её разносить. Береги себя, Арианна.
Доктор ушёл, а я так и осталась стоять на берегу. Смеркалось. С уходом солнца, мир привычно стал ярче и чётче, цвета обрели насыщенность. Я прекрасно ориентировалась в темноте и любила её.
«Хватит ломать голову, надо просто жить дальше», – подумала я и вошла в дом. Было душно, с самого порога в нос ударил резкий запах лекарств и горелого мяса. Люсия спала, и на её плече виднелась повязка. Наверняка одна из многих…
Следующий день прошёл спокойно. Жар уменьшился. Бабушка чувствовала себя лучше. Ближе к вечеру зашёл доктор. Они какое-то время разговаривали в доме, и я не стала им мешать.
День сменялся днём. Люсия окончательно оправилась после болезни. Однако доктор по-прежнему периодически навещал её, и казалось, она была этому очень рада. Скоро мы начали опять выбираться в город за покупками. Чума отступила. И жизнь наладилась.
А потом…Потом мне начали сниться странные сны.
«Дорога без конца. Обречённость… Слышу людей вокруг, но словно ослепла». Или это просто голоса в моей голове? В этих снах был ещё кто-то – незнакомец, вызывающий тревогу. Я чувствовала, как он пытается сломать мою волю к жизни, нет-нет да швыряя моё сознание в потоки кажущегося бесконечным отчаяния.
«Не дам себя запугать. Это просто сны. Глупо бояться», – говорила я себе.
Мне действительно не было страшно, но кошмары все больше изматывали. Поутру я просыпалась не отдохнувшей, а выжатой и усталой.
Тем временем весна всё больше входила в свои права. Цвели сады, огромные бабочки порхали с цветка на цветок. Птицы вили гнезда. Виноградники обещали богатые урожаи. Все было бы прекрасно, можно было бы наслаждаться жизнью, если бы хоть иногда удавалось спокойно поспать.
Приближалось лето. Ночь за ночью, я видела одно и то же: «…дым и рёв пламени. Страшный гул земли и пепел летящий с неба. Раскалённый жар огненной пещеры, неистовый вой огня пробивающего себе путь к самой вершине горы. Из открытого зёва которой изливаются реки серы и полыхающей смолы. Огненный ад нисходит на землю. Дым, пепел, страх и смерть».
Как-то бабушка, заметив моё тревожное состояние, заварила успокаивающий отвар. Той ночью я не видела огня, но мои сны давно перестали быть обычными: «Раннее утро, вереница людей идёт по дороге. И откуда-то приходит понимание: кого-то оставят на этой дороге. Мне лишь нужно дождаться и спасти этого человека. Его жизнь ключ к тайнам, что окружают меня с самого рождения. Спасти его, всё равно что запустить цепочку событий, которая приведёт к ответам на многочисленные вопросы, не дающие мне покоя.
После той ночи, вставать задолго до рассвета и ждала своего странника. В глубине души я знала, что мой сон исполнится, но не верила в это до конца: либо я пророчица, либо сумасшедшая.
Бабушка только посмеивалась, пока в последние дни весны наша пустынная дорога не заполнилась голосами людей.
Обоз с невольниками направлялся в Нуаполь: путь неблизкий и для здорового человека, не говоря уже об истощённых рабах. Был поздний вечер, когда они всё же решились разбить палатки на ночь, и охрана расположилась на отдых рядом с зарослями винограда в стороне от дороги.
Я ощутила чувства невольников прежде, чем увидела их самих. Эмоции несчастных были такими сильными, что у меня на секунду закружилась голова. Смирение, ненависть, страх, отупляющая усталость опутали моё сознание. Всеми силами я старалась отвлечься от их мыслей. Грубые, похотливые желания охранников, сдобренные старыми воспоминаниями, вызывали приступы тошноты.
В ту ночь, долго не могла заснуть, опьянённая чужими мыслями, и с нарастающим волнением ждала рассвета, уверенная в том, что исполнение одного из снов – поможет избавиться от затянувшихся ночных кошмаров.
Наутро обоз тронулся в путь, но один из невольников настолько истощён, что не смог больше идти. Его собирались добить, но пожилой надсмотрщик сжалился над беднягой.
– Выживет – будет свободен, – громко объявил он товарищам. – Пусть свершится божий суд.
Безвольное тело бросили в придорожную пыль, и обоз направился в сторону Нуаполя. А я стояла в тени растущих вдоль дороги кустов, и с нетерпением ждала, когда же вереница невольников скроется из виду.
О моем полуживом страннике из снов мало что можно было сказать. Он был невероятно худ и истощён. Слой застарелой грязи на лице не позволял определить возраст. Мой долгожданный «Знак судьбы» явно потерял волю к жизни, его сознание было отрешённым, а мысли путались.
Я оттащила несчастного в кусты и, убедившись, что с дороги его не заметят, поспешила в дом. Люсия уже знала о страннике. Она слышала от меня о нем всю весну и половину лета. И когда увидела меня, бегущую к дому, все тут же поняла и поспешила на помощь.
Вдвоём мы притащили мужчину в дом. Люсия велела натаскать воды, а сама добыла простые штаны и рубаху.
– Завари трав, которые оставил доктор, – деловито распорядилась она, осматривая повреждения. Но через мгновение нахмурилась: – Нет, беги сразу в город, за доктором Винчензо. Совсем парень плох.
Я со всех ног побежала за помощью, и вскоре входила в наш двор вместе с лекарем. Он осмотрел мужчину и внимательно взглянул на Люсию.
– Неужели выкупила? Откуда ты знала? – его взгляд был пытлив.
– Нет, это не я, – пролепетала она. – Это моя девочка. Арианна видела странника во сне, знала, что его бросят здесь умирать, но я и подумать не могла о невольнике, – сказала Люсия уже увереннее. – И она считает, что должна спасти ему жизнь и свободу, – добавила бабушка, словно это что-то объясняет.
Доктор взглянул на меня очень странно: с нежностью и ненавистью одновременно. Я не понимала его. Эх… Если бы можно было слышать их с Люсией мысли так же, как и всех вокруг!
Бабушка, вопреки обычаю, теперь покупала мясо. Поила мужчину свежим бульоном и лекарствами, однако, несмотря на все усилия, незнакомец долго не шёл на поправку. Я начинала сомневаться – придёт ли он в себя. Его тело уже не выглядело столь измождённым, жар давно спал, он не бредил, но так и не пришёл в сознание.
Люсия ухаживала за ним как за родным, я порой задавалась вопросом: «может, она ждала его, также как и я?»
Бабушка как всегда была немногословна и умело уходила от необходимости отвечать на вопросы. А я во снах всё чаще стала видеть людей, очень похожих на мою мать. Попытка рассказать об этом Люсии, привела к тому, что она совсем замкнулась.
Июнь уже был на исходе. Прошёл почти месяц, прежде чем наш «постоялец» впервые открыл глаза. С того момента он быстро начал выздоравливать. А несколько дней спустя уже сидел за столом вместе с нами. И именно Люсия пыталась его разговорить.
Как выяснилось, он не мог до конца поверить, что оказался на свободе. Он как-то странно смотрел на меня, словно сравнивая с кем-то. К счастью, мысли молодого человека были открыты, и однажды я увидела в них девушку, очень похожую на мою мать. Её волосы были совсем темными, но сходство очевидно.
Люсия ещё какое-то время в оцепенении стояла на том же месте. Очнувшись, она подбежала и, упав передо мной на колени, обняла. Её взгляд нерешительно перешёл на мою все ещё повёрнутую ладонь, на которой поблёскивал подарок нежданной гостьи. Она взяла кулон в руки и осторожно повесила его мне на шею.
Глава 3 Борьба жизни и смерти
Мне уже исполнилось семнадцать, жили мы вроде спокойно. Никого не трогали, на тоже якобы не замечали. Радоваться бы, но нет-нет да посещали мысли о том, что бабушка не вечна. Я никак не могла избавиться от страха, когда-нибудь потерять её. И вот настал тот день, которого я подспудно боялась.
Утром Люсия не смогла встать с постели. Она лежала и смотрела на меня через открытую дверь своей спальни, пока я заваривала нам травяной чай и суетилась на кухне.
В душу закралась тоска, и я не осмелилась уйти из дома ни в город, ни в лес. Казалось, стоит отойти на пару шагов, Люсия растает, растворится, как когда-то мама в моих детских воспоминаниях.
Так прошло три дня. Бабушка без аппетита ела мои нехитрые блюда, но так и не поднялась. Даже говорить ей было трудно. В какой-то момент у неё начался жар.
Я пыталась припомнить, какие травы нужны для того, чтобы унять лихорадку, но не имела понятия, действуют ли мои отвары. Жар то спадал, то усиливался, заставляя меня впадать в панику.
Бабушка прежде никогда не жаловалась на здоровье. Да что уж там, Люсия вообще не склонна жаловаться. Видимо, поэтому я так перепугалась, когда она по-настоящему заговорила о смерти:
– Арани, милая, я надеялась, что полежу, и болезнь пройдёт, – хрипло произнесла Люсия и закашлялась. Я протянула ей большую чашку с отваром и старушка, сделав несколько мелких глотков, продолжила: – Скоро ты останешься одна. Послушай внимательно и постарайся запомнить: ты не простой человек. Старайся быть осторожной, не выделяйся. Лет через пять, а может, и раньше, тебе придётся уехать отсюда. Я надеялась, мы сделаем это вместе, но не дотянула.
Люсия тяжело вздохнула, а у меня сердце сжалось от дурных предчувствий.
– В сундуке есть шкатулка, – прошептала она. – Там твоё наследство. Оно очень ценное, сможешь безбедно прожить всю жизнь. А она у тебя будет долгой. Мне столько надо тебе рассказать, но, боюсь, не успею.
Бабушка затихла, а мною завладела такая безысходность и отчаяние, что даже на слёзы не было сил. Не знаю, сколько я просидела рядом с её ложем, предаваясь чёрным мыслям.
Все прошедшие дни во мне теплилась надежда: бабушке просто нужен покой, она отдохнёт и о болезни можно будет забыть. Люсия, как и прежде, станет суетиться на кухне или сидеть на лужайке, задумчиво наблюдая за мной.
Глупые и беспечные мысли.
Бабушка сильно закашлялась, заметалась на кровати, её лоб был сухой и горячий, как угли. Я влила ей в рот отвар, без особой надежды на то, что он может помочь. Люсия утихла: то ли уснула, то ли потеряла сознание.
Мне нужна помощь.
В мыслях местных жителей я слышала о том, что не так давно в городе появился хороший лекарь. К чёрту тайны, бабушке нужна помощь, и я её приведу, чего бы мне это не стоило.
Озарённая надеждой, отправилась в город.
В лавке, где бабушка всегда покупала муку, удалось узнать, где разыскать доктора. Я мчалась туда, стараясь не думать о том, что может произойти, пока меня не будет дома.
Лекарь жил в небольшом каменном домике недалеко от центра города. Дверь открыла молодая девушка в белом переднике поверх длинного темно-коричневого платья. Она удивилась, увидев меня, но не допустила никаких неприятных мыслей в отношении столь неожиданного визитёра в неурочный час. Отступила от двери, жестом приглашая войти.
Через несколько минут, показавшихся мне вечностью, из комнаты вышел доктор. Это был мужчина лет сорока-сорока пяти, опрятно одетый, с добрыми глазами. В руках он держал белоснежную салфетку. Взглянув на меня, он не произнёс и слова, будто сразу все понял. Наверное, привык к виду отчаявшихся людей.
Лекарь нырнул назад в комнату и вышел с чем-то похожим на саквояж.
– Показывай дорогу, – сухо произнёс он.
Мужчина торопился. Порой, мне казалось, что он не хуже меня знает, куда идти. Я со страхом открывала дверь в наш дом, и в груди все сжималось от мысли, что может быть поздно. Бабушка всё также лежала, бледная и обессиленная. Услышав наше появление, она открыла глаза и увидела лекаря. В её взгляде читался укор.
Доктор, тем временем, начал осматривать больную.
– Pestis*, – тихо прошептал он через какое-то время.
– Больше ничего мне не скажешь, Винчензо? – тихо ответила Люсия.
Я наблюдала за ними и ничего не понимала. Очевидно, они были знакомы. И в глазах бабушки плескались растерянность и боль.
– Давно не виделись, Люсия, – мягко ответил лекарь, и на мгновение умолк, рассматривая её.
Винчензо приподнял покрывало, и… Меня словно молнией ударило. Что-то на его руке было до боли знакомым. Что именно? Я не успела осознать, однако это показалось мне очень важным. Но сейчас явно не время ломать голову в поисках ответа.
– Твоя внучка вовремя появилась. Новая волна чумы пришла из Венории и Малена, – объяснил доктор, вытирая руки салфеткой. – Хорошо, что вы живете на отшибе. Мы полагали, что эпидемия закончилась, но, увы, не все были отправлены на Лазаретто**.
– Позаботься о ней, – прошептала Люсия.
– Нет уж, живи, – одёрнул доктор. – Хотя бы ради неё, если ради себя уже не хочешь.
Доктор поставил саквояж на небольшой столик. Достал из него белую тряпицу и повязал на лицо таким образом, что остались видны только глаза. Следом он вытащил тряпочные перчатки.
– Арани, девочка моя, выйди на улицу, – слабым голосом попросила Люсия.
Какое-то время я стояла в нерешительности, боясь оставить бабушку наедине с незнакомым человеком. Но на её лице было столько немой мольбы, что я решилась.
Никто не говорил, что нельзя подслушивать.
«Нужно посмотреть, как далеко все зашло, – прозвучал тихий голос доктора из-за двери. – Хорошо, девочке это не грозит. Видимо виной всему мыши. Так. Это надо прижечь».
Дверь распахнулась внезапно, я еле успела отскочить. Доктор выглянул на улицу, жестом призывая меня подойти.
– Растопи огонь в доме и принеси воды. Ещё нужны чистые тряпицы для перевязки, – скомандовал он и удалился назад.
Я набрала дров и вошла. Бабушка, укрытая тонким покрывалом, лежала на кровати и казалась абсолютно спокойной.
Растопив очаг, я принесла воды и хотела остаться. Но доктор опять попросил выйти и не мешать ему.
– Ты не захочешь это видеть, – сказал он, поджав губы.
Смутные картинки и образы заполонили мысли. Чума…
В голове проносились отрывки чужих воспоминаний: раскалённый металл соприкасается с телом. Казалось, я чувствую запах горящей плоти.
Сама не заметила, как ноги понесли меня к реке. Подальше от этого кошмара.
Сидя на берегу, я прокручивала в голове слова доктора и Люсии. Он был почти уверен, что Люсия – обречена, но собирался бороться за её жизнь. Кто они друг другу? Она ничего не рассказывала мне о своей жизни и вот итог – вопросы без ответа.
Слабой тенью на краю сознания маячило какое-то воспоминание, но сейчас невозможно было сосредоточиться. От внезапного понимания, сердце заколотилось как бешеное: я не могла читать мысли доктора! Не слышала его, так же, как и Люсию.
Мне столько ещё нужно было выяснить, ведь я толком не знала ничего ни о себе, ни о родителях. Не принимать же на веру игры расшалившегося воображения?
Послышался скрип двери, и на пороге дома появился доктор. Осмотрелся и, заметив меня, направился к берегу. Вид у него был усталый и удовлетворённый, видимо, опасность миновала, по крайней мере, он сам в это верил или пытался показать.
– Ей нужен покой, тепло и много горячего питья. Завтра зайду проверить, как идут дела. С тобой точно всё в порядке?
– Как обычно, – ответила я, и тут же робко спросила: – А она… Поправится?
– Надеюсь. Ещё чуть-чуть и было бы поздно. Она крепкая, несмотря на возраст. Выкарабкается, – заключил он, и тут же добавил: – Не появляйся пока в посёлке. Болезнь обошла тебя стороной, но кто знает, вдруг ты можешь её разносить. Береги себя, Арианна.
Доктор ушёл, а я так и осталась стоять на берегу. Смеркалось. С уходом солнца, мир привычно стал ярче и чётче, цвета обрели насыщенность. Я прекрасно ориентировалась в темноте и любила её.
«Хватит ломать голову, надо просто жить дальше», – подумала я и вошла в дом. Было душно, с самого порога в нос ударил резкий запах лекарств и горелого мяса. Люсия спала, и на её плече виднелась повязка. Наверняка одна из многих…
Следующий день прошёл спокойно. Жар уменьшился. Бабушка чувствовала себя лучше. Ближе к вечеру зашёл доктор. Они какое-то время разговаривали в доме, и я не стала им мешать.
День сменялся днём. Люсия окончательно оправилась после болезни. Однако доктор по-прежнему периодически навещал её, и казалось, она была этому очень рада. Скоро мы начали опять выбираться в город за покупками. Чума отступила. И жизнь наладилась.
Глава 4 Ожидание перемен
А потом…Потом мне начали сниться странные сны.
«Дорога без конца. Обречённость… Слышу людей вокруг, но словно ослепла». Или это просто голоса в моей голове? В этих снах был ещё кто-то – незнакомец, вызывающий тревогу. Я чувствовала, как он пытается сломать мою волю к жизни, нет-нет да швыряя моё сознание в потоки кажущегося бесконечным отчаяния.
«Не дам себя запугать. Это просто сны. Глупо бояться», – говорила я себе.
Мне действительно не было страшно, но кошмары все больше изматывали. Поутру я просыпалась не отдохнувшей, а выжатой и усталой.
Тем временем весна всё больше входила в свои права. Цвели сады, огромные бабочки порхали с цветка на цветок. Птицы вили гнезда. Виноградники обещали богатые урожаи. Все было бы прекрасно, можно было бы наслаждаться жизнью, если бы хоть иногда удавалось спокойно поспать.
Приближалось лето. Ночь за ночью, я видела одно и то же: «…дым и рёв пламени. Страшный гул земли и пепел летящий с неба. Раскалённый жар огненной пещеры, неистовый вой огня пробивающего себе путь к самой вершине горы. Из открытого зёва которой изливаются реки серы и полыхающей смолы. Огненный ад нисходит на землю. Дым, пепел, страх и смерть».
Как-то бабушка, заметив моё тревожное состояние, заварила успокаивающий отвар. Той ночью я не видела огня, но мои сны давно перестали быть обычными: «Раннее утро, вереница людей идёт по дороге. И откуда-то приходит понимание: кого-то оставят на этой дороге. Мне лишь нужно дождаться и спасти этого человека. Его жизнь ключ к тайнам, что окружают меня с самого рождения. Спасти его, всё равно что запустить цепочку событий, которая приведёт к ответам на многочисленные вопросы, не дающие мне покоя.
После той ночи, вставать задолго до рассвета и ждала своего странника. В глубине души я знала, что мой сон исполнится, но не верила в это до конца: либо я пророчица, либо сумасшедшая.
Бабушка только посмеивалась, пока в последние дни весны наша пустынная дорога не заполнилась голосами людей.
Обоз с невольниками направлялся в Нуаполь: путь неблизкий и для здорового человека, не говоря уже об истощённых рабах. Был поздний вечер, когда они всё же решились разбить палатки на ночь, и охрана расположилась на отдых рядом с зарослями винограда в стороне от дороги.
Я ощутила чувства невольников прежде, чем увидела их самих. Эмоции несчастных были такими сильными, что у меня на секунду закружилась голова. Смирение, ненависть, страх, отупляющая усталость опутали моё сознание. Всеми силами я старалась отвлечься от их мыслей. Грубые, похотливые желания охранников, сдобренные старыми воспоминаниями, вызывали приступы тошноты.
В ту ночь, долго не могла заснуть, опьянённая чужими мыслями, и с нарастающим волнением ждала рассвета, уверенная в том, что исполнение одного из снов – поможет избавиться от затянувшихся ночных кошмаров.
Наутро обоз тронулся в путь, но один из невольников настолько истощён, что не смог больше идти. Его собирались добить, но пожилой надсмотрщик сжалился над беднягой.
– Выживет – будет свободен, – громко объявил он товарищам. – Пусть свершится божий суд.
Безвольное тело бросили в придорожную пыль, и обоз направился в сторону Нуаполя. А я стояла в тени растущих вдоль дороги кустов, и с нетерпением ждала, когда же вереница невольников скроется из виду.
О моем полуживом страннике из снов мало что можно было сказать. Он был невероятно худ и истощён. Слой застарелой грязи на лице не позволял определить возраст. Мой долгожданный «Знак судьбы» явно потерял волю к жизни, его сознание было отрешённым, а мысли путались.
Я оттащила несчастного в кусты и, убедившись, что с дороги его не заметят, поспешила в дом. Люсия уже знала о страннике. Она слышала от меня о нем всю весну и половину лета. И когда увидела меня, бегущую к дому, все тут же поняла и поспешила на помощь.
Вдвоём мы притащили мужчину в дом. Люсия велела натаскать воды, а сама добыла простые штаны и рубаху.
– Завари трав, которые оставил доктор, – деловито распорядилась она, осматривая повреждения. Но через мгновение нахмурилась: – Нет, беги сразу в город, за доктором Винчензо. Совсем парень плох.
Я со всех ног побежала за помощью, и вскоре входила в наш двор вместе с лекарем. Он осмотрел мужчину и внимательно взглянул на Люсию.
– Неужели выкупила? Откуда ты знала? – его взгляд был пытлив.
– Нет, это не я, – пролепетала она. – Это моя девочка. Арианна видела странника во сне, знала, что его бросят здесь умирать, но я и подумать не могла о невольнике, – сказала Люсия уже увереннее. – И она считает, что должна спасти ему жизнь и свободу, – добавила бабушка, словно это что-то объясняет.
Доктор взглянул на меня очень странно: с нежностью и ненавистью одновременно. Я не понимала его. Эх… Если бы можно было слышать их с Люсией мысли так же, как и всех вокруг!
Бабушка, вопреки обычаю, теперь покупала мясо. Поила мужчину свежим бульоном и лекарствами, однако, несмотря на все усилия, незнакомец долго не шёл на поправку. Я начинала сомневаться – придёт ли он в себя. Его тело уже не выглядело столь измождённым, жар давно спал, он не бредил, но так и не пришёл в сознание.
Люсия ухаживала за ним как за родным, я порой задавалась вопросом: «может, она ждала его, также как и я?»
Бабушка как всегда была немногословна и умело уходила от необходимости отвечать на вопросы. А я во снах всё чаще стала видеть людей, очень похожих на мою мать. Попытка рассказать об этом Люсии, привела к тому, что она совсем замкнулась.
Июнь уже был на исходе. Прошёл почти месяц, прежде чем наш «постоялец» впервые открыл глаза. С того момента он быстро начал выздоравливать. А несколько дней спустя уже сидел за столом вместе с нами. И именно Люсия пыталась его разговорить.
Как выяснилось, он не мог до конца поверить, что оказался на свободе. Он как-то странно смотрел на меня, словно сравнивая с кем-то. К счастью, мысли молодого человека были открыты, и однажды я увидела в них девушку, очень похожую на мою мать. Её волосы были совсем темными, но сходство очевидно.
