— Верно. Иначе пройдут годы, прежде чем она сможет меня окончательно принять.
— При всём уважении, судья Руанн, я не придумываю диагнозы, я их просто оглашаю. Естественно, я продолжу следить за её здоровьем… но пока советую воздержаться от провоцирования слишком ярких эмоций… и…
— Какого рода эмоций? Спать я с ней могу?
— Если не причините никаких физических увечий. И только по обоюдному согласию. А относительно состояния шока… Пока — рано. Как показывают тесты, она и так в достаточно стрессовом состоянии.
Руанн хмыкнул.
— У вас мышление, как у торговцев людьми. Даже тембр их голоса узнаю. И поверьте, иногда, в очень редких случаях, я такую точку зрения разделяю, но не в случае с ней, — возникло молчание. — Сами знаете, я не могу ей навредить.
— Знаю, конечно, но…
— Но не верите, что влечение настоящее. Думаете, я одичал от одиночества на этой планете, — Руанн засмеялся. — Вам нужно с ней поговорить, и вы сами всё поймёте.
— Возможно, я последую вашему совету…
Послышался резкий звук — с крыши упала груда снега.
— А теперь давайте обратим внимание на ваш намёк и перейдём в комнату потеплее. Венилакриме скоро проснётся.
Я открыла глаза вместе с щелчком двери и сразу осознала две вещи: первое — дверь в малую гостиную была закрыта, я не могла их слышать; второе — они разговаривали на своём языке. Я. Не. Могла. Их. Слышать.
Если бы мы были хоть чуточку умнее — мы бы жили по-другому. Мы бы знали, куда и с кем идём, где нас ждут, а для кого мы — недруги.
Мы бы научились не наступать на одни и те же грабли.
Но мы есть те, кто мы есть.
Ящерр пришёл ко мне в комнату, следуя за служанкой с подносом, нагруженным едой. Она поставила поднос на туалетный столик и удалилась.
Руанн — остался. Он присел на кровать и потрогал мой потный лоб. Я не удержалась от улыбки. Я улыбалась ему, даже помня подслушанный разговор.
— Я подумал, что ты проголодалась.
Его прикосновение успокоило.
«Ящерр, что же ты со мной делаешь?»
Я приподнялась на высоких подушках.
— Никогда не понимала, как можно есть в постели.
Руанн засмеялся. Вряд ли над моим комментарием, скорее, от облегчения, что я так быстро иду на поправку.
— Как ты? — спросил после паузы.
— Тебе лучше знать… Я была без сознания.
— Врач говорит, ты переутомилась. Я должен был это предвидеть — на Переправе другое атмосферное давление, да и подача тока слишшком большая. Там используются резисторы с большим сопротивлением, но это мало что меняет… Многим становится плохо.
Он наклонился.
— Что случилось, Лин? Квик-Ли сказал: тебе всё нравилось, ты была в восторге… и внезапно упала.
Для меня это было совсем не внезапно.
— Ты мне скажи. Что со мной случилось, Руанн?
Он поднял брови.
— Ты думаешшь, я это знаю?
Подслушанный разговор, подслушанный разговор, подслушанный…
— Я думаю, ты многое от меня скрываешь.
Ящерр замер. Его лицо сосредоточено, взгляд сфокусирован на мне. Такая внимательность пугает.
Я отвернулась от Руанна. Закрыла глаза и заговорила. Медленно, спокойно, но в тишине комнаты мой голос звучал как закадровый текст в хорошем фильме.
— Я часто вспоминаю тот случай на «Станции 5». Помнишь, ты хотел, чтобы я зашла к тебе в клетку? Одна мысль не даёт мне покоя. Если бы я вошла — ты бы меня убил?
Я обернулась. Прикоснулась кончиками пальцев к его шее. Так легко и просто — я прикасалась к столь уязвимому месту на теле судьи, потому что он мне это позволял. Мне и никому больше.
«Я понимаю ваш язык, у меня как минимум в несколько раз улучшился слух… Я начала видеть мир по-другому, как будто сняли с глаз серую вуаль.
Расскажи мне правду, мой любимый ящерр».
— Лин… Ты даже не представляешшь, насколько иначе видел ситуацию я…
— Объясни, — я погладила его щёку.
— Это сложно.
— Такой ответ не принимается.
— Другого пока нет, — он усмехнулся и поцеловал мою ладонь. — Тебе нужно поесть.
— Да, нужно.
Я схватила с подноса ароматную булочку, пока Руанн наливал в чашку горячее молоко. Оказывается, я была ужасно, зверски голодна.
— Тебе нужно отдохнуть. Я приду позже, — он встал с постели с намерением покинуть комнату.
Я схватила его за руку.
— Уже!
— Что «уже»? — он усмехнулся.
— Уже отдохнула. Присядь ещё на минуту.
Руанн удивился, но присел на кровать. Я отложила поднос в сторону. В комнате мало воздуха.
— Понимаю, мы не идеальная пара, что бы ты там ни говорил. Ваше отношение к людям весьма показательно, и у тебя нет причин доверять мне… Но, — я наклонилась к нему, — если ты настроен на моё пребывание в твоей жизни — не скрывай от меня ничего.
Пауза.
— Почему ты решшила, что я от тебя что-то скрываю?
— Потому что ты судья, — я посмотрела ему прямо в глаза, — и потому что от плохих привычек сложно избавляться.
Длинный протяжный звук вырвался из его горла. Не рычание, но как похоже…
— Да, я много чего скрываю, — пауза. — Но все эти секреты касаются работы. К тебе они не имеют никакого отношшшения.
Переправа. Падение тонн воды на корабли. Дерзость, с которой железные глыбы принимают эту тяжесть. Хладнокровный капитан корабля.
— Мне казалось…
— Лин, — Руанн взял меня за руку, — ты не о том беспокоишшься.
Он лёг рядом. Поцеловал. Его тело нависало над моим. Судья был не прочь остаться.
— Хорошо, Руанн, — я положила ладонь ему на грудь, — иди. Я хочу ещё немного поспать.
Мой судья усмехнулся и одним проворным движением поднялся. Завис над кроватью.
— Встречное предложение: не скрывай ничего от меня.
Наступила моя очередь саркастично хмыкать.
— Разве мне есть что скрывать?
Когда Руанн ушёл, я с головой спряталась под одеяло и попыталась отрешиться от всего. Но одна мысль никак не покидала: мне нужно научиться жить, понимая, что мой любимый ящерр прежде всего — великий судья Руанн.
Опасен…
Хитёр…
И он меня обманывает.
Пар лип к глазам, заставляя их то и дело закрываться. Горячая вода превратила моё тело в облако. Дыхание рассеивалось в воздухе.
Ощущая полнейшую расслабленность, я отвлеклась от проблем. Всё теперь воспринималось по-другому. И обморок около Переправы, и разговор ящерров, и моё странное восприятие реальности. Даже жизнь на станции я видела по-другому, будто и не со мной это было.
Внезапно послышался скрип двери.
Руанн.
Мой ящерр.
Он без слов подошёл к бассейну, сбросил халат и спустился по ступеням вниз. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы подплыть ко мне. Я ни о чём не спрашивала — пожирала глазами его тело.
Шаг, ещё шаг — он рядом.
Его руки обхватили меня за талию и осторожно сдвинули в сторону. Я оказалась сидящей у него на коленях.
Несколько секунд мой ящерр смотрел мне в глаза.
— Лин, — он погладил мои влажные волосы. — Ты ведь помнишшшь, как ради меня спустилась на нижние уровни? — я молча кивнула. Он и дальше гладил мои волосы. — Это было только твоё решшение. Только твоё…
На этом слова закончились. Удовольствие от горячей воды смешалось с другим, не менее приятным удовольствием.
Руанн устраивал ежегодный приём. Это была традиция, рождённая много лет назад. Каждый судья раз в год приглашал сливки ящерриного общества к себе домой. Подготовка началась за месяц до события.
Я в этом фарсе участвовать отказалась и с лёгкой душой заверила, что с удовольствием пережду праздник у себя в комнате. Руанн сказал, что это необязательно. Я настояла — обязательно.
— Ты сможешшь потом уйти, — настаивал ящерр. — Согласно традиции, хозяева приветствуют гостей у порога. Ты их встретишшь, а потом уйдёшшь. Это займёт не более двадцати минут.
— Двадцать минут? — повторила я как попугай.
— Да, Венилакриме, двадцать минут. И тебе не придётся улыбаться этим напыщенным, самоуверенным…
— …наглым, — подсказала я.
— Наглым, — покорно подтвердил Руанн, — ящеррам.
— Я согласна. Двадцать минут я выдержу.
После инцидента на Переправе во мне проснулся хитрый маленький зверёк. Он требовал скрыть факт понимания ящерриной речи, подсказывал: об обострении слуха и зрения также стоит умолчать. А главное — ничего не говорить о «картинках».
А картинки, безусловно, были. Чаще всего, они появлялись сразу после пробуждения, теряясь на границе сна и яви. То были вспышки воспоминаний из далёкого детства: лицо Рам-Дасса, тёплые руки Виры, странные вывески, надписи на которых я не могла или не успевала разобрать.
Но иногда, внезапно, током ударяло странное моё-не-моё воспоминание об удивительных зданиях, людях и ящеррах, которых я знать не могла. Происходило это в очень неподходящие моменты: во время завтрака или, например, на прогулках с Руанном.
Самым ярким оказался случай на утренней пробежке. Преодолевая препятствие в виде маленького снежного сугроба, я поскользнулась, и в момент, когда падала, перед глазами высветилась картинка: много людей, они куда-то бегут. Не все, некоторые остаются на месте. И я с удивлением пониманию, что на них колодки и орешники. Я чувствую, что тоже хочу убежать, но не получается — вокруг слишком много ящерров.
На этом видение прервалось — я грохнулась в сугроб снега. Ко мне сразу же подбежали слуги, поставили на ноги, отряхнули… и увели обратно в дом.
К приёму готовились все в доме, даже Руанн заказал себе новый костюм. Портной приехал в точно назначенное время — аккуратный высокий старичок лет шестидесяти.
Когда я увидела Руанна в праздничной одежде — застыла в проёме двери с восторженным выражением на лице.
— Руанн, — и задохнулась от ответного взгляда, пойманного в зеркале. — Таким ты был, когда я увидела тебя впервые. Помнишь? — засмеялась и подошла ближе.
Он посмотрел на меня с улыбкой. Кивнул портному, и тот неспешно удалился.
— Что ж, таким я буду на приёме весь вечер.
— И первые полчаса я не смогу спустить с тебя глаз.
— Венилакриме, — он оторвал взгляд от пуговиц на рукаве и посмотрел на меня. — Ты ведь знаешшь, стоит тебе только захотеть…
— Знаю. И ты знаешь, что я не захочу. Рано мне ещё с убийцами знакомиться. Будет намного лучше, если я проведу это время у себя в комнате. Встречу гостей — и уйду. Не смотри на меня так, я не могу за несколько месяцев разувериться в том, в чём меня убеждали всю жизнь. Завтра в твоём доме соберутся самые опасные ящерры не только Гнезда, но и, возможно, всего вашего мира. Я не могу улыбаться и делать вид, что всё в порядке. Я их ненавижу.
— Не забывай, я — тоже часть этого мира.
— Руанн, ты даже не представляешь, как я об этом сожалею.
Молчание.
Он поправил нашивку на рукаве. Отвернулся и посмотрел на себя в зеркало. Сказал сухо:
— Есть несколько людей, с которыми я бы хотел тебя познакомить.
— Что за люди? – спросила, зная, что Руанн говорит о ящеррах.
— Один человек. Мы давно не виделись, он живёт на далёкой планете…
— Звучит как начало сказки… — я усмехнулась.
— Ещё какой, — серьёзно ответил Руанн. — И главная героиня этой сказки — мозоль в системе многих миров. Так вот, мой друг воюет на стороне этой «мозоли». Из-за этого он попал в опалу, ему запретили въезд на Цертамину.
— Это название вашей планеты?
— Да, — он усмехнулся. Видимо, вспомнил нечто приятное. — Но сюда он приехать имеет право, и я хочу его увидеть.
— В таком случае, мне будет приятно познакомиться с этим человеком… — мы с Руанном нашли свои отражения в зеркале, и, думаю, оба пришли к выводу, что смотримся просто отлично. — Меня немного страшит этот твой приём. Я не привыкла к такому большому скоплению ящерров.
— Венилакриме…
— Но ведь ты сам говорил, что ящерры не испытывают настоящего влечения к земным женщинам. А что, если…
— Я такого не говорил, — ответил Руанн. — Есть случаи, когда испытывают, к величайшему сожалению, ведь эти женшщины поддаются влечению к любому. Для ящерра это проклятие, — он прикоснулся к моей шее. — Ты не поддаёшшшься. Ты, Венилакриме, моя привлечённая.
Его слова успокоили. Руанн прав, я действительно его избранница. Его выбор. Его женщина.
Польщённая, я решилась пошутить:
— Знаете, судья, увидев вас впервые, я уже знала, что меня ждут огромные неприятности.
Мой мужчина усмехнулся.
—Что ж, ты их получила.
— Нет, — поцеловала его в щёку. Мне хотелось сгладить прошлую резкость, извиниться за то, что открыто пренебрегаю его традициями и не хочу появляться на приёме. — Помимо неприятностей, в придачу у меня есть много сладких… — погладила его шею, — возможностей. Но, возвращаясь к нашей первой встрече, я выдам большую тайну и признаюсь, что ты был первым ящерром, который показался мне по-настоящему привлекательным.
— Что ж, это приятно… Но неужели это всё, что ты испытала? — Руанн пытался казаться ироничным и незаинтересованным, однако цепкий взгляд выдавал противоположное. Как всегда, серьёзен. Любой разговор превращает в допрос.
— Как?! Неужели этого мало?! — я ткнула его под бок и услышала в ответ шутливое «Ах!». — Нет, конечно, я сразу поняла, что ты отличаешься от других. Я часто о тебе думала и уезжала со станции, чтобы быть подальше от Вашего Превосходительства судьи Руанна. Но, как видишь, это не принесло никаких положительных результатов.
Он поцеловал меня в висок.
— Что касается меня… — он вдохнул побольше воздуха. — Я годами не испытывал разочарования подобного тому, какое испытал после твоего исчезновения… да-да, когда ты прошшмыгнула мимо охраны там, на рынке. И меня током ударило, когда я увидел тебя у себя в кабинете — соблазнительную, желанную… Добыча, которую нужно покорить…
— Ну что ж, у тебя это получилось… — хмыкнула.
— Нет, милая, не получилось, но я надеюсь, у меня ешщё всё впереди. Да и ты оказалась не добычей. Скорее, ценной наградой за годы служения Гнезду и Империи. Иди сюда…
Он прислонил меня к зеркалу и расставил мои ноги шире. Провёл рукой по бедру и одним резким движением подмял юбку вверх. Я видела в зеркале, с каким заинтересованным лицом он всё это делал — будто подарок распаковывал.
Как оказалось, серебристая форма ящерров снимается за несколько секунд…
Наступил день приёма.
Мои отношения с Руанном не изменились, но я всё чаще ловила на себе его внимательный взгляд. Он, как коршун, следил за жертвой и выжидал, когда она совершит ошибку. Я понимала: моё молчание ведёт в никуда — нужно признаться, что я понимаю их речь, и посмотреть, как он на это отреагирует. Руанн знает намного больше, чем любой другой ящерр, наверняка сможет помочь. Но я молчала. Сложно сказать, было ли это проявление врождённого инстинкта или приобретённая недоверчивость.
Я знала наизусть устройство дома, облазила территорию имения, все скверы и закоулки в парке. Особый интерес вызывал, конечно, сад. Он представлял собой загадочный лабиринт, созданный из деревьев и золотистой проволоки. Повсюду стояли скамейки из блестящего камня.
В честь приёма над садом поработали на славу — включили подогрев, раскрыли тент, положили на скамейки мягкие покрывала и подушки. Словом, превратили этот лабиринт в средоточие уюта и тепла посреди лютой зимы. Меня удивляла такая забота именно о саде. Я не понимала, зачем нагревать и обустраивать столь огромную территорию? Неужели они ожидают, что все гости массово бросятся на природу?
Ящерры, ненавидящие зиму, ринутся в сад?
Чем ближе к началу приёма, тем быстрее бегали слуги.
— При всём уважении, судья Руанн, я не придумываю диагнозы, я их просто оглашаю. Естественно, я продолжу следить за её здоровьем… но пока советую воздержаться от провоцирования слишком ярких эмоций… и…
— Какого рода эмоций? Спать я с ней могу?
— Если не причините никаких физических увечий. И только по обоюдному согласию. А относительно состояния шока… Пока — рано. Как показывают тесты, она и так в достаточно стрессовом состоянии.
Руанн хмыкнул.
— У вас мышление, как у торговцев людьми. Даже тембр их голоса узнаю. И поверьте, иногда, в очень редких случаях, я такую точку зрения разделяю, но не в случае с ней, — возникло молчание. — Сами знаете, я не могу ей навредить.
— Знаю, конечно, но…
— Но не верите, что влечение настоящее. Думаете, я одичал от одиночества на этой планете, — Руанн засмеялся. — Вам нужно с ней поговорить, и вы сами всё поймёте.
— Возможно, я последую вашему совету…
Послышался резкий звук — с крыши упала груда снега.
— А теперь давайте обратим внимание на ваш намёк и перейдём в комнату потеплее. Венилакриме скоро проснётся.
Я открыла глаза вместе с щелчком двери и сразу осознала две вещи: первое — дверь в малую гостиную была закрыта, я не могла их слышать; второе — они разговаривали на своём языке. Я. Не. Могла. Их. Слышать.
***
Если бы мы были хоть чуточку умнее — мы бы жили по-другому. Мы бы знали, куда и с кем идём, где нас ждут, а для кого мы — недруги.
Мы бы научились не наступать на одни и те же грабли.
Но мы есть те, кто мы есть.
Ящерр пришёл ко мне в комнату, следуя за служанкой с подносом, нагруженным едой. Она поставила поднос на туалетный столик и удалилась.
Руанн — остался. Он присел на кровать и потрогал мой потный лоб. Я не удержалась от улыбки. Я улыбалась ему, даже помня подслушанный разговор.
— Я подумал, что ты проголодалась.
Его прикосновение успокоило.
«Ящерр, что же ты со мной делаешь?»
Я приподнялась на высоких подушках.
— Никогда не понимала, как можно есть в постели.
Руанн засмеялся. Вряд ли над моим комментарием, скорее, от облегчения, что я так быстро иду на поправку.
— Как ты? — спросил после паузы.
— Тебе лучше знать… Я была без сознания.
— Врач говорит, ты переутомилась. Я должен был это предвидеть — на Переправе другое атмосферное давление, да и подача тока слишшком большая. Там используются резисторы с большим сопротивлением, но это мало что меняет… Многим становится плохо.
Он наклонился.
— Что случилось, Лин? Квик-Ли сказал: тебе всё нравилось, ты была в восторге… и внезапно упала.
Для меня это было совсем не внезапно.
— Ты мне скажи. Что со мной случилось, Руанн?
Он поднял брови.
— Ты думаешшь, я это знаю?
Подслушанный разговор, подслушанный разговор, подслушанный…
— Я думаю, ты многое от меня скрываешь.
Ящерр замер. Его лицо сосредоточено, взгляд сфокусирован на мне. Такая внимательность пугает.
Я отвернулась от Руанна. Закрыла глаза и заговорила. Медленно, спокойно, но в тишине комнаты мой голос звучал как закадровый текст в хорошем фильме.
— Я часто вспоминаю тот случай на «Станции 5». Помнишь, ты хотел, чтобы я зашла к тебе в клетку? Одна мысль не даёт мне покоя. Если бы я вошла — ты бы меня убил?
Я обернулась. Прикоснулась кончиками пальцев к его шее. Так легко и просто — я прикасалась к столь уязвимому месту на теле судьи, потому что он мне это позволял. Мне и никому больше.
«Я понимаю ваш язык, у меня как минимум в несколько раз улучшился слух… Я начала видеть мир по-другому, как будто сняли с глаз серую вуаль.
Расскажи мне правду, мой любимый ящерр».
— Лин… Ты даже не представляешшь, насколько иначе видел ситуацию я…
— Объясни, — я погладила его щёку.
— Это сложно.
— Такой ответ не принимается.
— Другого пока нет, — он усмехнулся и поцеловал мою ладонь. — Тебе нужно поесть.
— Да, нужно.
Я схватила с подноса ароматную булочку, пока Руанн наливал в чашку горячее молоко. Оказывается, я была ужасно, зверски голодна.
— Тебе нужно отдохнуть. Я приду позже, — он встал с постели с намерением покинуть комнату.
Я схватила его за руку.
— Уже!
— Что «уже»? — он усмехнулся.
— Уже отдохнула. Присядь ещё на минуту.
Руанн удивился, но присел на кровать. Я отложила поднос в сторону. В комнате мало воздуха.
— Понимаю, мы не идеальная пара, что бы ты там ни говорил. Ваше отношение к людям весьма показательно, и у тебя нет причин доверять мне… Но, — я наклонилась к нему, — если ты настроен на моё пребывание в твоей жизни — не скрывай от меня ничего.
Пауза.
— Почему ты решшила, что я от тебя что-то скрываю?
— Потому что ты судья, — я посмотрела ему прямо в глаза, — и потому что от плохих привычек сложно избавляться.
Длинный протяжный звук вырвался из его горла. Не рычание, но как похоже…
— Да, я много чего скрываю, — пауза. — Но все эти секреты касаются работы. К тебе они не имеют никакого отношшшения.
Переправа. Падение тонн воды на корабли. Дерзость, с которой железные глыбы принимают эту тяжесть. Хладнокровный капитан корабля.
— Мне казалось…
— Лин, — Руанн взял меня за руку, — ты не о том беспокоишшься.
Он лёг рядом. Поцеловал. Его тело нависало над моим. Судья был не прочь остаться.
— Хорошо, Руанн, — я положила ладонь ему на грудь, — иди. Я хочу ещё немного поспать.
Мой судья усмехнулся и одним проворным движением поднялся. Завис над кроватью.
— Встречное предложение: не скрывай ничего от меня.
Наступила моя очередь саркастично хмыкать.
— Разве мне есть что скрывать?
Когда Руанн ушёл, я с головой спряталась под одеяло и попыталась отрешиться от всего. Но одна мысль никак не покидала: мне нужно научиться жить, понимая, что мой любимый ящерр прежде всего — великий судья Руанн.
Опасен…
Хитёр…
И он меня обманывает.
***
Пар лип к глазам, заставляя их то и дело закрываться. Горячая вода превратила моё тело в облако. Дыхание рассеивалось в воздухе.
Ощущая полнейшую расслабленность, я отвлеклась от проблем. Всё теперь воспринималось по-другому. И обморок около Переправы, и разговор ящерров, и моё странное восприятие реальности. Даже жизнь на станции я видела по-другому, будто и не со мной это было.
Внезапно послышался скрип двери.
Руанн.
Мой ящерр.
Он без слов подошёл к бассейну, сбросил халат и спустился по ступеням вниз. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы подплыть ко мне. Я ни о чём не спрашивала — пожирала глазами его тело.
Шаг, ещё шаг — он рядом.
Его руки обхватили меня за талию и осторожно сдвинули в сторону. Я оказалась сидящей у него на коленях.
Несколько секунд мой ящерр смотрел мне в глаза.
— Лин, — он погладил мои влажные волосы. — Ты ведь помнишшшь, как ради меня спустилась на нижние уровни? — я молча кивнула. Он и дальше гладил мои волосы. — Это было только твоё решшение. Только твоё…
На этом слова закончились. Удовольствие от горячей воды смешалось с другим, не менее приятным удовольствием.
Глава четырнадцатая
Руанн устраивал ежегодный приём. Это была традиция, рождённая много лет назад. Каждый судья раз в год приглашал сливки ящерриного общества к себе домой. Подготовка началась за месяц до события.
Я в этом фарсе участвовать отказалась и с лёгкой душой заверила, что с удовольствием пережду праздник у себя в комнате. Руанн сказал, что это необязательно. Я настояла — обязательно.
— Ты сможешшь потом уйти, — настаивал ящерр. — Согласно традиции, хозяева приветствуют гостей у порога. Ты их встретишшь, а потом уйдёшшь. Это займёт не более двадцати минут.
— Двадцать минут? — повторила я как попугай.
— Да, Венилакриме, двадцать минут. И тебе не придётся улыбаться этим напыщенным, самоуверенным…
— …наглым, — подсказала я.
— Наглым, — покорно подтвердил Руанн, — ящеррам.
— Я согласна. Двадцать минут я выдержу.
После инцидента на Переправе во мне проснулся хитрый маленький зверёк. Он требовал скрыть факт понимания ящерриной речи, подсказывал: об обострении слуха и зрения также стоит умолчать. А главное — ничего не говорить о «картинках».
А картинки, безусловно, были. Чаще всего, они появлялись сразу после пробуждения, теряясь на границе сна и яви. То были вспышки воспоминаний из далёкого детства: лицо Рам-Дасса, тёплые руки Виры, странные вывески, надписи на которых я не могла или не успевала разобрать.
Но иногда, внезапно, током ударяло странное моё-не-моё воспоминание об удивительных зданиях, людях и ящеррах, которых я знать не могла. Происходило это в очень неподходящие моменты: во время завтрака или, например, на прогулках с Руанном.
Самым ярким оказался случай на утренней пробежке. Преодолевая препятствие в виде маленького снежного сугроба, я поскользнулась, и в момент, когда падала, перед глазами высветилась картинка: много людей, они куда-то бегут. Не все, некоторые остаются на месте. И я с удивлением пониманию, что на них колодки и орешники. Я чувствую, что тоже хочу убежать, но не получается — вокруг слишком много ящерров.
На этом видение прервалось — я грохнулась в сугроб снега. Ко мне сразу же подбежали слуги, поставили на ноги, отряхнули… и увели обратно в дом.
К приёму готовились все в доме, даже Руанн заказал себе новый костюм. Портной приехал в точно назначенное время — аккуратный высокий старичок лет шестидесяти.
Когда я увидела Руанна в праздничной одежде — застыла в проёме двери с восторженным выражением на лице.
— Руанн, — и задохнулась от ответного взгляда, пойманного в зеркале. — Таким ты был, когда я увидела тебя впервые. Помнишь? — засмеялась и подошла ближе.
Он посмотрел на меня с улыбкой. Кивнул портному, и тот неспешно удалился.
— Что ж, таким я буду на приёме весь вечер.
— И первые полчаса я не смогу спустить с тебя глаз.
— Венилакриме, — он оторвал взгляд от пуговиц на рукаве и посмотрел на меня. — Ты ведь знаешшь, стоит тебе только захотеть…
— Знаю. И ты знаешь, что я не захочу. Рано мне ещё с убийцами знакомиться. Будет намного лучше, если я проведу это время у себя в комнате. Встречу гостей — и уйду. Не смотри на меня так, я не могу за несколько месяцев разувериться в том, в чём меня убеждали всю жизнь. Завтра в твоём доме соберутся самые опасные ящерры не только Гнезда, но и, возможно, всего вашего мира. Я не могу улыбаться и делать вид, что всё в порядке. Я их ненавижу.
— Не забывай, я — тоже часть этого мира.
— Руанн, ты даже не представляешь, как я об этом сожалею.
Молчание.
Он поправил нашивку на рукаве. Отвернулся и посмотрел на себя в зеркало. Сказал сухо:
— Есть несколько людей, с которыми я бы хотел тебя познакомить.
— Что за люди? – спросила, зная, что Руанн говорит о ящеррах.
— Один человек. Мы давно не виделись, он живёт на далёкой планете…
— Звучит как начало сказки… — я усмехнулась.
— Ещё какой, — серьёзно ответил Руанн. — И главная героиня этой сказки — мозоль в системе многих миров. Так вот, мой друг воюет на стороне этой «мозоли». Из-за этого он попал в опалу, ему запретили въезд на Цертамину.
— Это название вашей планеты?
— Да, — он усмехнулся. Видимо, вспомнил нечто приятное. — Но сюда он приехать имеет право, и я хочу его увидеть.
— В таком случае, мне будет приятно познакомиться с этим человеком… — мы с Руанном нашли свои отражения в зеркале, и, думаю, оба пришли к выводу, что смотримся просто отлично. — Меня немного страшит этот твой приём. Я не привыкла к такому большому скоплению ящерров.
— Венилакриме…
— Но ведь ты сам говорил, что ящерры не испытывают настоящего влечения к земным женщинам. А что, если…
— Я такого не говорил, — ответил Руанн. — Есть случаи, когда испытывают, к величайшему сожалению, ведь эти женшщины поддаются влечению к любому. Для ящерра это проклятие, — он прикоснулся к моей шее. — Ты не поддаёшшшься. Ты, Венилакриме, моя привлечённая.
Его слова успокоили. Руанн прав, я действительно его избранница. Его выбор. Его женщина.
Польщённая, я решилась пошутить:
— Знаете, судья, увидев вас впервые, я уже знала, что меня ждут огромные неприятности.
Мой мужчина усмехнулся.
—Что ж, ты их получила.
— Нет, — поцеловала его в щёку. Мне хотелось сгладить прошлую резкость, извиниться за то, что открыто пренебрегаю его традициями и не хочу появляться на приёме. — Помимо неприятностей, в придачу у меня есть много сладких… — погладила его шею, — возможностей. Но, возвращаясь к нашей первой встрече, я выдам большую тайну и признаюсь, что ты был первым ящерром, который показался мне по-настоящему привлекательным.
— Что ж, это приятно… Но неужели это всё, что ты испытала? — Руанн пытался казаться ироничным и незаинтересованным, однако цепкий взгляд выдавал противоположное. Как всегда, серьёзен. Любой разговор превращает в допрос.
— Как?! Неужели этого мало?! — я ткнула его под бок и услышала в ответ шутливое «Ах!». — Нет, конечно, я сразу поняла, что ты отличаешься от других. Я часто о тебе думала и уезжала со станции, чтобы быть подальше от Вашего Превосходительства судьи Руанна. Но, как видишь, это не принесло никаких положительных результатов.
Он поцеловал меня в висок.
— Что касается меня… — он вдохнул побольше воздуха. — Я годами не испытывал разочарования подобного тому, какое испытал после твоего исчезновения… да-да, когда ты прошшмыгнула мимо охраны там, на рынке. И меня током ударило, когда я увидел тебя у себя в кабинете — соблазнительную, желанную… Добыча, которую нужно покорить…
— Ну что ж, у тебя это получилось… — хмыкнула.
— Нет, милая, не получилось, но я надеюсь, у меня ешщё всё впереди. Да и ты оказалась не добычей. Скорее, ценной наградой за годы служения Гнезду и Империи. Иди сюда…
Он прислонил меня к зеркалу и расставил мои ноги шире. Провёл рукой по бедру и одним резким движением подмял юбку вверх. Я видела в зеркале, с каким заинтересованным лицом он всё это делал — будто подарок распаковывал.
Как оказалось, серебристая форма ящерров снимается за несколько секунд…
***
Наступил день приёма.
Мои отношения с Руанном не изменились, но я всё чаще ловила на себе его внимательный взгляд. Он, как коршун, следил за жертвой и выжидал, когда она совершит ошибку. Я понимала: моё молчание ведёт в никуда — нужно признаться, что я понимаю их речь, и посмотреть, как он на это отреагирует. Руанн знает намного больше, чем любой другой ящерр, наверняка сможет помочь. Но я молчала. Сложно сказать, было ли это проявление врождённого инстинкта или приобретённая недоверчивость.
Я знала наизусть устройство дома, облазила территорию имения, все скверы и закоулки в парке. Особый интерес вызывал, конечно, сад. Он представлял собой загадочный лабиринт, созданный из деревьев и золотистой проволоки. Повсюду стояли скамейки из блестящего камня.
В честь приёма над садом поработали на славу — включили подогрев, раскрыли тент, положили на скамейки мягкие покрывала и подушки. Словом, превратили этот лабиринт в средоточие уюта и тепла посреди лютой зимы. Меня удивляла такая забота именно о саде. Я не понимала, зачем нагревать и обустраивать столь огромную территорию? Неужели они ожидают, что все гости массово бросятся на природу?
Ящерры, ненавидящие зиму, ринутся в сад?
Чем ближе к началу приёма, тем быстрее бегали слуги.
