— Лин, как ты себя чувствуешшшь? — спросил Руанн хрипло, продолжая всматриваться в моё лицо, будто отыскивая ответ на мучивший его вопрос.
— Руанн, что случилось? — попыталась улыбнуться. — К чему такая обеспокоенность? Надеюсь, это был не тот друг, о котором ты мне рассказывал?
Ведь мне не положено понимать ящерриный язык.
— Этот мне кто угодно, но не друг… Ты не волнуйся, Лин… я просто… перестраховываюсь. Не беспокойся ни о чём.
Возникла неловкая пауза. Кажется, впервые мы не знали, что сказать друг другу. Мне хотелось объяснить: «Не беспокойся, Руанн, я ожидала подобного. Я знаю ваш мир, знаю его законы. Для твоего окружения я — ничто, пустое место, как бы ты меня не наряжал и не успокаивал».
Вместо этого я сказала:
— Разве по протоколу ты не должен уже заходить? Ну… в бальный зал?
Руанн обернулся. Посмотрел на дверь.
— Да, пожалуй, — он поцеловал меня в висок. — Возвращайся к себе в комнату, Венилакриме. Ты прекрасно справилась с обязанностями хозяйки дома. И выглядишь сегодня великолепно.
— А как же твой друг?
Руанн усмехнулся.
— Видимо, он всё же не смог приехать.
Я пыталась сохранять бесстрастное лицо. Но мысли… иногда их сложно контролировать. Может ли быть такое, что он предвидел моё нежелание находиться в компании ящерров? Может, поэтому так быстро согласился, чтобы я ушла сразу после приветствия? Как удобно — показал меня и сразу спрятал. Он не хотел, чтобы я присутствовала на приёме!
Тогда почему я смотрела на него и думала лишь об одном: «Как хорошо, что ты не похож на Люмиа!»
Но, с другой стороны, откуда мне знать? Может, он ещё хуже? Я уже столько всего слышала, столько подозревала. Дураку понятно — он водит меня за нос.
Я приготовилась улыбнуться и сказать, что мне действительно пора, но улыбка застыла на моменте слегка приподнятых уголков губ. Невозможно!
Меня током ударила догадка: кажется, сегодня я сказала свою первую фразу на… его языке. Тогда, когда дверь открывалась впервые.
Я посмотрела на Руанна. Если у него и были подозрения, внешне это не отразилось никак. Он умел быть хладнокровным, когда нужно.
Почему, почему я раньше не сообразила?
Он знает, что я понимаю их речь. Нет смысла отрицать. Если я могу говорить, значит, могу и понимать.
Наверное, он бы хотел узнать об этом по-другому, не после того, как я услышала столь неоднозначный разговор.
Руанн не сводил с меня глаз. Даже сейчас он, казалось, читал мои мысли. Что же пошло не так? Неужели я действительно начала говорить на его языке? Что это значит лично для меня? А что — для него? Ведь понятно же: ящеррицей я быть не могу. Тогда что?
Он дёрнулся, будто учуял эту мысль. Но не успел сказать и слова — дверь открылась: к нам приближался пожилой мужчина со спутницей. Они были последними из гостей, вошедших в дом.
Мужчина был высокого роста, усат. В летах. Его серебристо-синяя форма разбавлена интересными нашивками-пуговицами, они сразу бросались в глаза. У Руанна на костюме — такие же, но их меньше и они крупнее.
Седовласый мужчина похлопал Руанна по плечу. Я понимала значение этого жеста — обычное человеческое приветствие. Они были рады видеть друг друга.
— Как положено по уставу, я прибыл позже остальных, — сказал гость. — На Цертамине будут довольны, что я чту их приказы, оскорбляя твой дом опозданием.
— Ты знаешь, что в моём доме все указы Цертамины теряют силу.
— Знаю, Руанн, — гость басовито засмеялся.
Они сказали друг другу несколько фраз на своём языке и поклонились друг другу. Девушка, державшая мужчину под руку, неожиданно вставила в разговор несколько скупых реплик на ящеррином. Мужчины рассмеялись. Я же была в ступоре.
Она — ящеррица?!
Я помнила слова Руанна о том, что их язык понимают лишь настоящие ящерры. И это была загадка, беспокоившая уже давно, потому что я понимала их язык, но хвоста у меня не наблюдалось.
Как и у неё!
У меня не было возможности как следует удивиться. Когда времени мало, приходится брать себя в руки. Я нацепила на себя благожелательную — как я себе её представляла — улыбку и ещё раз кивнула.
— Как прекрасно, что вы обучччаете леди нашшшшим традициям, Руанн, — сказал мужчина на земном языке.
Руанн повернулся ко мне. Показалось, на моём месте он ожидал увидеть кого-то другого. Да, именно такое впечатление производил его взгляд. Что я сделала не так? Всего лишь поклонилась.
Судье не к лицу подобное выражение, подумала внезапно.
Я взглянула на девушку ещё раз. Ниже ростом, щупленькая, улыбчивая, похожа на балерину из моего любимого довоенного фильма.
Героиня того фильма меня не раздражала, хоть и творила дикие вещи. Эта девушка, как ни странно, тоже — она вызывала стойкое любопытство. Усилием воли я оторвала от неё и без того слишком пристальный взгляд.
— Венилакриме, позволь тебе представить... ГАК Токкиа и его очаровательная дочь Немая.
Миг — и в голове вспыхнула картинка, так не вовремя и так мимолётно, что я не успела её уловить. Но воспоминание выбило из головы уже заготовленный ответ, и вместо этого я произнесла:
— Вам стоит чаще бывать в нашем доме.
Я испугалась собственной дерзости. Какие причины вынудили меня быть настолько уверенной в себе, что я использовала фразу «наш дом»?
Краем глаза я посмотрела на Руанна. Удивительно, но он был польщён! Потому что я назвала его дом — нашим.
Так вот что важно для моего мужчины!
В тот миг я осознала, насколько у землян и ящерров разное отношение к женщине. Всё слышанное, виденное и домысленное сошлось воедино.
В их культуре женщина — высшая награда. Природа позаботилась о том, чтобы этот интересный и сильный вид находил свои половинки. Влечение двух не ставилось под сомнение. Когда девушка предъявляет права на дом жениха, это не самоуверенность — это признание того, что она готова жить под его крышей. Это уровень доверия, выбор в его пользу.
Это то, чего не хватило нам для построения крепкого, здорового общества! То, из-за чего мы так быстро проиграли толком не начатую войну и стали прятаться под землёй. Неразвитые семейные связи и слабость духа… Может, мы не боролись за солнечный свет потому, что нам не было ради кого бороться? Некому было сказать: «Я так люблю солнце. Сохрани его для меня».
Эти — боролись. Ради своей женщины. И ради своего дома.
Сколько сил мы тратим на поиски тех, с кем будет хорошо, но даже через много лет продолжаем сомневаться и предаём. Насколько другими были бы отношения, если бы мы знали наверняка, что наши любимые с нами не только из-за материальной выгоды, амбиций или же детской инфантильности? Каково это — быть абсолютно уверенным в партнёре?
— Вы говорррите как настоящая ящеррица, — с улыбкой ответил ГАК Токкиа.
— Спасибо, — я поклонилась и бросила взгляд на Немаю — слышала ли она. — А как расшифровывается ваше ГАК?
Все переглянулись. Руанн странно напрягся.
— Хм, а почему вы решшшили, что это должно расшшшифровываться? — Токкиа пристально на меня посмотрел. Улыбка не смягчила резкость взгляда. Его дочка забеспокоилась.
Что я сказала не так?
— Видимо, чутьё подсказало. Но… разве я не права?
— Ну почему же, правы… — он вздохнул и погладил руку дочки, которая лежала на его плече. Успокоил. — Скажем так, я воюю на стороне повстанческих армий на другой планете. Это было моё личное решшшшение, — Токкиа глянул на Руанна. Взгляд, понять который нелегко. — ГАК — сокрашшшщение, которое используется по отношшению к главнокомандующим на этой планете, — он улыбнулся. — Но давайте не будем об этом. Вечер слишшшком прекрасен, чтобы говорить о ней.
— О ней?
— Я имел в виду о них… о повстанцах.
Лицо Руанна застыло. Показалось, его зрачки немного вытянулись. Я слегка притронулась к его пиджаку.
— Видишшшь ли, Лин, я придерживаюсь немного других политических взглядов… — видя моё замешательство, попытался объяснить Руанн. — В этом вопросе мы с Токкиа по разные стороны баррикад. Но разница в убеждениях не мешшает нам уважать друг друга.
— И в угоду этиммм убежждениям ты жжживёшшь на этой планеттте столько леттт, — дерзко встряла Немая, сверкая лукавой улыбкой.
Всполох чистого детского веселья окутал нас вместе с произнесённой фразой! Наверное, всё дело в непосредственности Немаи. А ещё она коверкала язык. Заметно, что на человеческом разговаривает нечасто. И всё же в её реплике чувствовалась скорее обычная шалость, нежели желание навредить или оскорбить.
— Немая! Это недостойно! — укоризненно произнёс Руанн на ящеррином. Девчушка сделала вид, что его упрёк произвёл впечатление, хотя очевидно же — нет, не произвёл. Ух ты, Руанна не боялись!
— Подожди, Немая, найдёшшшь своего спутника, и все остальные мужчины перестанут перед тобой стелиться… — шутливо пожурил Токкиа и обратился к Руанну. — Тогда она будет только своего мужжжа доставать капризами, — с гордостью усмехнулся отец. — Вокруг неё так и вьются толпы мечтателей в надежжде оказаться «тем самым». Неужели не видят — рано ей ешшщё!
Я рефлекторно бросила взгляд на Руанна, мол, почему рано? Но отцу лучше знать. Наверное, у них брачный возраст наступает позже? На вид девушке было лет двадцать, возможно, чуть больше — хороший возраст для всего. Даже для брака.
— Ты и через сорок лет будешшшь говорить то же самое, — улыбнулся Руанн, отпивая из своего бокала. — Жаль, некому открыть тебе глаза на правду. Твоя дочь — уже взрослая и невероятно привлекательная. И я рад, что ты, несмотря на всеобшщее предубеждение, привёз её на эту планету.
Руанн прищурил глаза и отсалютовал девушке бокалом. Немая молча, без какого-либо смущения приняла комплимент. Отец лишь хмыкнул, как бы признавая очевидность сего утверждения.
— Я с опасением жжду момента, когда она найдёт своё влечение и упорхнёт от меня.
Токкиа на человеческом говорил очень хорошо, так же хорошо, как и Руанн, коверкая лишь некоторые звуки, да и то не во всех словосочетаниях. Я решила, что он часто разговаривает на земных языках, но, скорее всего, не на моём.
А вот Немая с земными людьми дела не имела. Она разглядывала меня украдкой, думая, что я не вижу. В её поведении не было брезгливости или отвращения, чего я могла бы ожидать от знатной ящеррицы… просто интерес. Она будто примеряла меня к Руанну — подхожу или нет?
Я сделала очевидные умозаключения — девушка не влюблена… и бесхвостая. Вряд ли ящерры могли не обращать внимания на сей занимательный факт.
Мне хотелось без промедления задать этот вопрос Руанну. Но вечер продолжался, и мы были обязаны сохранять соответствующее своей роли лицо.
В конце разговора ящерры опять перешли на свой язык. Я услышала несколько реплик и сперва ничего не поняла. Каким-то образом лишь последние несколько фраз «включили» мой мозг для понимания ящерриного.
— Я в Гнезде недавно, но все в городе только и говорят о судье, нашедшем свою привлечённую-землянку, — говорил Токкиа. — Признаться, я до последнего не знал, что в данном случае предпочтительнее — поздравить тебя или посочувствовать.
Руанн усмехнулся.
— Так чего же я удосужусь от тебя — поздравлений или сочувствия?
Токкиа бросил на меня, как ему казалось, незаметный взгляд.
— А чего бы ты хотел?
— А как ты думаешь, друг?
ГАК Токкиа ещё раз изучающе посмотрел на меня… Бесконечный миг.
— Соглашусь, она необычная. Непохожа на людей, даже двигается… видимо, от тебя набралась… — и снова взгляд украдкой в мою сторону. — Но если она — не одна из нас, то какие могут быть намерения?
— Токкиа, не сейчас, — прервал его Руанн. — Об этом мы поговорим в другом месте. Тебя не было, ты не знаешь…
— Единственное, чего я не понимаю, — как ты удержался от соблазна покопаться у неё в голове. Ведь, согласись, соблазн…
— Удержался — и точка, — посерьёзнел Руанн. — Скажи лучше, когда ты возвращаешься обратно? Я бы хотел встретиться ещё раз в более формальной обстановке. От тебя ждут отчёта…
Дальнейший их разговор не представлял для меня интереса. Я мастерски изображала непонимание их языка, стояла рядом с Руанном, пока они беседовали, а в конце вежливо попрощалась с отцом и дочерью.
Они ушли в бальный зал. Мы с Руанном остались одни. Когда дверь открывалась, мельком я успела увидеть яркие отблески света и людей в праздничной одежде. Ящеррицы и земные женщины, все они там. И не понять с первого взгляда, какая огромная пропасть лежит между свободной ящерркой и бесправной земной женщиной.
Мне было не по себе. Я заглянула Руанну в глаза. Не знаю, что я надеялась отыскать, — обвинение в том, что скрыла факт понимания его речи, или… извинение? Потому что из прерванного разговора я поняла: он соврал Токкии. Руанн копался у меня в голове. Вопрос в том, как отразилось подобное влияние на моём поведении?
Опять закружилась голова. Перед глазами вспыхнула картинка, некий эфемерный образ, который на этот раз я успела ухватить.
Миг — я вижу руку, указывающую вверх. Светит солнце, ничего не видно. Я — ребёнок. Меня поднимают на руки, и я, наконец, могу рассмотреть то, на что мне указывали: вывеска «Станция 17». На ящеррином языке!
— Что такое, Лин?
Мне не хватало воздуха. Я громко дышала, надеясь побороть панику.
— Плохо… Очень плохо мне…
— Пойдём в сад, — встревожился Руанн. — Там дополнительные настройки, дышшать легче.
— А как же приём? Тебя все ждут.
— Подождут.
Он отошёл на секунду, чтобы отдать Вознице распоряжения. Вернулся уже через две минуты и сразу повёл меня через запасной выход в сад.
Как же болела голова!
— Ещё немного — и мы выберемся отсюда, — пообещал Руанн.
Дворовой (именно так ящерры называли швейцаров) открыл дверь. Руанн кивком головы указал на сад, мол, мы уже близко. Ворота приветливо распахнули свои объятия.
Невольно я залюбовалась представшей передо мной картиной. Бесконечные лабиринты, подсвеченные мягким светом, тепло, испускаемое генераторами, снег, который не таял… И лишь вдали маячила темнота — как будто сад уходил в полный мрак.
— Так… романтично.
— Только при входе. Дальшшше очень темно, и нам туда идти не стоит. Прости, Лин, но скоро мне придётся вернуться в дом, меня ждут.
— Ты мог бы оставить меня здесь одну, — предложила я. — Мне станет легче, и потом я уйду.
— Исключено, — категорично ответил Руанн и добавил: — Не хочу бросать тебя в одиночестве. Давай просто постоим здесь, пока тебе не станет легче, и вернёмся обратно в дом.
Внезапно я заметила двух мужчин, вышедших из-за угла. Они были далеко, и в какой-то момент показалось, что их фигуры просто утонули в темноте.
— Руанн, ты это видел!? — удивилась я. — Они как будто сквозь землю провалились.
Руанн всмотрелся куда-то во мрак. Его зрение даже в кромешной темноте было намного лучше моего. А ещё он напрягся.
— Видимо, они хотели поговорить без свидетелей, — сказал мой судья, — вот и выбрали это место. Нам не стоит им мешшать. Тебе уже лучшше?
Головная боль понемногу отпускала. Я сделала ещё несколько сытных глотков воздуха. Посмотрела в направлении, где исчезли ящерры. Показалось, темнота как будто немного отступила назад.
— Руанн, пошли вглубь сада, — попросила я вдруг.
— Не стоит, — ответил он небрежно. — Если мы нарушшим покой гостей, они сочтут это оскорблением. Кстати, одень…
Он вытащил из кармана лёгкие полупрозрачные перчатки. На вид они казались созданными из воздушной паутинки.
— Руанн, что случилось? — попыталась улыбнуться. — К чему такая обеспокоенность? Надеюсь, это был не тот друг, о котором ты мне рассказывал?
Ведь мне не положено понимать ящерриный язык.
— Этот мне кто угодно, но не друг… Ты не волнуйся, Лин… я просто… перестраховываюсь. Не беспокойся ни о чём.
Возникла неловкая пауза. Кажется, впервые мы не знали, что сказать друг другу. Мне хотелось объяснить: «Не беспокойся, Руанн, я ожидала подобного. Я знаю ваш мир, знаю его законы. Для твоего окружения я — ничто, пустое место, как бы ты меня не наряжал и не успокаивал».
Вместо этого я сказала:
— Разве по протоколу ты не должен уже заходить? Ну… в бальный зал?
Руанн обернулся. Посмотрел на дверь.
— Да, пожалуй, — он поцеловал меня в висок. — Возвращайся к себе в комнату, Венилакриме. Ты прекрасно справилась с обязанностями хозяйки дома. И выглядишь сегодня великолепно.
— А как же твой друг?
Руанн усмехнулся.
— Видимо, он всё же не смог приехать.
Я пыталась сохранять бесстрастное лицо. Но мысли… иногда их сложно контролировать. Может ли быть такое, что он предвидел моё нежелание находиться в компании ящерров? Может, поэтому так быстро согласился, чтобы я ушла сразу после приветствия? Как удобно — показал меня и сразу спрятал. Он не хотел, чтобы я присутствовала на приёме!
Тогда почему я смотрела на него и думала лишь об одном: «Как хорошо, что ты не похож на Люмиа!»
Но, с другой стороны, откуда мне знать? Может, он ещё хуже? Я уже столько всего слышала, столько подозревала. Дураку понятно — он водит меня за нос.
Я приготовилась улыбнуться и сказать, что мне действительно пора, но улыбка застыла на моменте слегка приподнятых уголков губ. Невозможно!
Меня током ударила догадка: кажется, сегодня я сказала свою первую фразу на… его языке. Тогда, когда дверь открывалась впервые.
Я посмотрела на Руанна. Если у него и были подозрения, внешне это не отразилось никак. Он умел быть хладнокровным, когда нужно.
Почему, почему я раньше не сообразила?
Он знает, что я понимаю их речь. Нет смысла отрицать. Если я могу говорить, значит, могу и понимать.
Наверное, он бы хотел узнать об этом по-другому, не после того, как я услышала столь неоднозначный разговор.
Руанн не сводил с меня глаз. Даже сейчас он, казалось, читал мои мысли. Что же пошло не так? Неужели я действительно начала говорить на его языке? Что это значит лично для меня? А что — для него? Ведь понятно же: ящеррицей я быть не могу. Тогда что?
Он дёрнулся, будто учуял эту мысль. Но не успел сказать и слова — дверь открылась: к нам приближался пожилой мужчина со спутницей. Они были последними из гостей, вошедших в дом.
Мужчина был высокого роста, усат. В летах. Его серебристо-синяя форма разбавлена интересными нашивками-пуговицами, они сразу бросались в глаза. У Руанна на костюме — такие же, но их меньше и они крупнее.
Седовласый мужчина похлопал Руанна по плечу. Я понимала значение этого жеста — обычное человеческое приветствие. Они были рады видеть друг друга.
— Как положено по уставу, я прибыл позже остальных, — сказал гость. — На Цертамине будут довольны, что я чту их приказы, оскорбляя твой дом опозданием.
— Ты знаешь, что в моём доме все указы Цертамины теряют силу.
— Знаю, Руанн, — гость басовито засмеялся.
Они сказали друг другу несколько фраз на своём языке и поклонились друг другу. Девушка, державшая мужчину под руку, неожиданно вставила в разговор несколько скупых реплик на ящеррином. Мужчины рассмеялись. Я же была в ступоре.
Она — ящеррица?!
Я помнила слова Руанна о том, что их язык понимают лишь настоящие ящерры. И это была загадка, беспокоившая уже давно, потому что я понимала их язык, но хвоста у меня не наблюдалось.
Как и у неё!
У меня не было возможности как следует удивиться. Когда времени мало, приходится брать себя в руки. Я нацепила на себя благожелательную — как я себе её представляла — улыбку и ещё раз кивнула.
— Как прекрасно, что вы обучччаете леди нашшшшим традициям, Руанн, — сказал мужчина на земном языке.
Руанн повернулся ко мне. Показалось, на моём месте он ожидал увидеть кого-то другого. Да, именно такое впечатление производил его взгляд. Что я сделала не так? Всего лишь поклонилась.
Судье не к лицу подобное выражение, подумала внезапно.
Я взглянула на девушку ещё раз. Ниже ростом, щупленькая, улыбчивая, похожа на балерину из моего любимого довоенного фильма.
Героиня того фильма меня не раздражала, хоть и творила дикие вещи. Эта девушка, как ни странно, тоже — она вызывала стойкое любопытство. Усилием воли я оторвала от неё и без того слишком пристальный взгляд.
— Венилакриме, позволь тебе представить... ГАК Токкиа и его очаровательная дочь Немая.
Миг — и в голове вспыхнула картинка, так не вовремя и так мимолётно, что я не успела её уловить. Но воспоминание выбило из головы уже заготовленный ответ, и вместо этого я произнесла:
— Вам стоит чаще бывать в нашем доме.
Я испугалась собственной дерзости. Какие причины вынудили меня быть настолько уверенной в себе, что я использовала фразу «наш дом»?
Краем глаза я посмотрела на Руанна. Удивительно, но он был польщён! Потому что я назвала его дом — нашим.
Так вот что важно для моего мужчины!
В тот миг я осознала, насколько у землян и ящерров разное отношение к женщине. Всё слышанное, виденное и домысленное сошлось воедино.
В их культуре женщина — высшая награда. Природа позаботилась о том, чтобы этот интересный и сильный вид находил свои половинки. Влечение двух не ставилось под сомнение. Когда девушка предъявляет права на дом жениха, это не самоуверенность — это признание того, что она готова жить под его крышей. Это уровень доверия, выбор в его пользу.
Это то, чего не хватило нам для построения крепкого, здорового общества! То, из-за чего мы так быстро проиграли толком не начатую войну и стали прятаться под землёй. Неразвитые семейные связи и слабость духа… Может, мы не боролись за солнечный свет потому, что нам не было ради кого бороться? Некому было сказать: «Я так люблю солнце. Сохрани его для меня».
Эти — боролись. Ради своей женщины. И ради своего дома.
Сколько сил мы тратим на поиски тех, с кем будет хорошо, но даже через много лет продолжаем сомневаться и предаём. Насколько другими были бы отношения, если бы мы знали наверняка, что наши любимые с нами не только из-за материальной выгоды, амбиций или же детской инфантильности? Каково это — быть абсолютно уверенным в партнёре?
— Вы говорррите как настоящая ящеррица, — с улыбкой ответил ГАК Токкиа.
— Спасибо, — я поклонилась и бросила взгляд на Немаю — слышала ли она. — А как расшифровывается ваше ГАК?
Все переглянулись. Руанн странно напрягся.
— Хм, а почему вы решшшили, что это должно расшшшифровываться? — Токкиа пристально на меня посмотрел. Улыбка не смягчила резкость взгляда. Его дочка забеспокоилась.
Что я сказала не так?
— Видимо, чутьё подсказало. Но… разве я не права?
— Ну почему же, правы… — он вздохнул и погладил руку дочки, которая лежала на его плече. Успокоил. — Скажем так, я воюю на стороне повстанческих армий на другой планете. Это было моё личное решшшшение, — Токкиа глянул на Руанна. Взгляд, понять который нелегко. — ГАК — сокрашшшщение, которое используется по отношшению к главнокомандующим на этой планете, — он улыбнулся. — Но давайте не будем об этом. Вечер слишшшком прекрасен, чтобы говорить о ней.
— О ней?
— Я имел в виду о них… о повстанцах.
Лицо Руанна застыло. Показалось, его зрачки немного вытянулись. Я слегка притронулась к его пиджаку.
— Видишшшь ли, Лин, я придерживаюсь немного других политических взглядов… — видя моё замешательство, попытался объяснить Руанн. — В этом вопросе мы с Токкиа по разные стороны баррикад. Но разница в убеждениях не мешшает нам уважать друг друга.
— И в угоду этиммм убежждениям ты жжживёшшь на этой планеттте столько леттт, — дерзко встряла Немая, сверкая лукавой улыбкой.
Всполох чистого детского веселья окутал нас вместе с произнесённой фразой! Наверное, всё дело в непосредственности Немаи. А ещё она коверкала язык. Заметно, что на человеческом разговаривает нечасто. И всё же в её реплике чувствовалась скорее обычная шалость, нежели желание навредить или оскорбить.
— Немая! Это недостойно! — укоризненно произнёс Руанн на ящеррином. Девчушка сделала вид, что его упрёк произвёл впечатление, хотя очевидно же — нет, не произвёл. Ух ты, Руанна не боялись!
— Подожди, Немая, найдёшшшь своего спутника, и все остальные мужчины перестанут перед тобой стелиться… — шутливо пожурил Токкиа и обратился к Руанну. — Тогда она будет только своего мужжжа доставать капризами, — с гордостью усмехнулся отец. — Вокруг неё так и вьются толпы мечтателей в надежжде оказаться «тем самым». Неужели не видят — рано ей ешшщё!
Я рефлекторно бросила взгляд на Руанна, мол, почему рано? Но отцу лучше знать. Наверное, у них брачный возраст наступает позже? На вид девушке было лет двадцать, возможно, чуть больше — хороший возраст для всего. Даже для брака.
— Ты и через сорок лет будешшшь говорить то же самое, — улыбнулся Руанн, отпивая из своего бокала. — Жаль, некому открыть тебе глаза на правду. Твоя дочь — уже взрослая и невероятно привлекательная. И я рад, что ты, несмотря на всеобшщее предубеждение, привёз её на эту планету.
Руанн прищурил глаза и отсалютовал девушке бокалом. Немая молча, без какого-либо смущения приняла комплимент. Отец лишь хмыкнул, как бы признавая очевидность сего утверждения.
— Я с опасением жжду момента, когда она найдёт своё влечение и упорхнёт от меня.
Токкиа на человеческом говорил очень хорошо, так же хорошо, как и Руанн, коверкая лишь некоторые звуки, да и то не во всех словосочетаниях. Я решила, что он часто разговаривает на земных языках, но, скорее всего, не на моём.
А вот Немая с земными людьми дела не имела. Она разглядывала меня украдкой, думая, что я не вижу. В её поведении не было брезгливости или отвращения, чего я могла бы ожидать от знатной ящеррицы… просто интерес. Она будто примеряла меня к Руанну — подхожу или нет?
Я сделала очевидные умозаключения — девушка не влюблена… и бесхвостая. Вряд ли ящерры могли не обращать внимания на сей занимательный факт.
Мне хотелось без промедления задать этот вопрос Руанну. Но вечер продолжался, и мы были обязаны сохранять соответствующее своей роли лицо.
В конце разговора ящерры опять перешли на свой язык. Я услышала несколько реплик и сперва ничего не поняла. Каким-то образом лишь последние несколько фраз «включили» мой мозг для понимания ящерриного.
— Я в Гнезде недавно, но все в городе только и говорят о судье, нашедшем свою привлечённую-землянку, — говорил Токкиа. — Признаться, я до последнего не знал, что в данном случае предпочтительнее — поздравить тебя или посочувствовать.
Руанн усмехнулся.
— Так чего же я удосужусь от тебя — поздравлений или сочувствия?
Токкиа бросил на меня, как ему казалось, незаметный взгляд.
— А чего бы ты хотел?
— А как ты думаешь, друг?
ГАК Токкиа ещё раз изучающе посмотрел на меня… Бесконечный миг.
— Соглашусь, она необычная. Непохожа на людей, даже двигается… видимо, от тебя набралась… — и снова взгляд украдкой в мою сторону. — Но если она — не одна из нас, то какие могут быть намерения?
— Токкиа, не сейчас, — прервал его Руанн. — Об этом мы поговорим в другом месте. Тебя не было, ты не знаешь…
— Единственное, чего я не понимаю, — как ты удержался от соблазна покопаться у неё в голове. Ведь, согласись, соблазн…
— Удержался — и точка, — посерьёзнел Руанн. — Скажи лучше, когда ты возвращаешься обратно? Я бы хотел встретиться ещё раз в более формальной обстановке. От тебя ждут отчёта…
Дальнейший их разговор не представлял для меня интереса. Я мастерски изображала непонимание их языка, стояла рядом с Руанном, пока они беседовали, а в конце вежливо попрощалась с отцом и дочерью.
Они ушли в бальный зал. Мы с Руанном остались одни. Когда дверь открывалась, мельком я успела увидеть яркие отблески света и людей в праздничной одежде. Ящеррицы и земные женщины, все они там. И не понять с первого взгляда, какая огромная пропасть лежит между свободной ящерркой и бесправной земной женщиной.
Мне было не по себе. Я заглянула Руанну в глаза. Не знаю, что я надеялась отыскать, — обвинение в том, что скрыла факт понимания его речи, или… извинение? Потому что из прерванного разговора я поняла: он соврал Токкии. Руанн копался у меня в голове. Вопрос в том, как отразилось подобное влияние на моём поведении?
Опять закружилась голова. Перед глазами вспыхнула картинка, некий эфемерный образ, который на этот раз я успела ухватить.
Миг — я вижу руку, указывающую вверх. Светит солнце, ничего не видно. Я — ребёнок. Меня поднимают на руки, и я, наконец, могу рассмотреть то, на что мне указывали: вывеска «Станция 17». На ящеррином языке!
— Что такое, Лин?
Мне не хватало воздуха. Я громко дышала, надеясь побороть панику.
— Плохо… Очень плохо мне…
— Пойдём в сад, — встревожился Руанн. — Там дополнительные настройки, дышшать легче.
— А как же приём? Тебя все ждут.
— Подождут.
Он отошёл на секунду, чтобы отдать Вознице распоряжения. Вернулся уже через две минуты и сразу повёл меня через запасной выход в сад.
Как же болела голова!
— Ещё немного — и мы выберемся отсюда, — пообещал Руанн.
Дворовой (именно так ящерры называли швейцаров) открыл дверь. Руанн кивком головы указал на сад, мол, мы уже близко. Ворота приветливо распахнули свои объятия.
Невольно я залюбовалась представшей передо мной картиной. Бесконечные лабиринты, подсвеченные мягким светом, тепло, испускаемое генераторами, снег, который не таял… И лишь вдали маячила темнота — как будто сад уходил в полный мрак.
— Так… романтично.
— Только при входе. Дальшшше очень темно, и нам туда идти не стоит. Прости, Лин, но скоро мне придётся вернуться в дом, меня ждут.
— Ты мог бы оставить меня здесь одну, — предложила я. — Мне станет легче, и потом я уйду.
— Исключено, — категорично ответил Руанн и добавил: — Не хочу бросать тебя в одиночестве. Давай просто постоим здесь, пока тебе не станет легче, и вернёмся обратно в дом.
Внезапно я заметила двух мужчин, вышедших из-за угла. Они были далеко, и в какой-то момент показалось, что их фигуры просто утонули в темноте.
— Руанн, ты это видел!? — удивилась я. — Они как будто сквозь землю провалились.
Руанн всмотрелся куда-то во мрак. Его зрение даже в кромешной темноте было намного лучше моего. А ещё он напрягся.
— Видимо, они хотели поговорить без свидетелей, — сказал мой судья, — вот и выбрали это место. Нам не стоит им мешшать. Тебе уже лучшше?
Головная боль понемногу отпускала. Я сделала ещё несколько сытных глотков воздуха. Посмотрела в направлении, где исчезли ящерры. Показалось, темнота как будто немного отступила назад.
— Руанн, пошли вглубь сада, — попросила я вдруг.
— Не стоит, — ответил он небрежно. — Если мы нарушшим покой гостей, они сочтут это оскорблением. Кстати, одень…
Он вытащил из кармана лёгкие полупрозрачные перчатки. На вид они казались созданными из воздушной паутинки.
