– Ну да, у нас собираются организовать полицию нравов и созвать комитет по защите семейных устоев при совете муфтиев... Но нам с тобой сейчас проку от этого никакого. Что делать теперь будем?
– Как что? Возвращаемся обратно и начинаем всё сначала, – зло сплюнул Махмуд, усаживаясь в машину.
* * *
Зульфия разминулась с Денисом буквально на несколько минут. Репетиция окончилась, актёры получили соответствующие замечания (Денису, в частности, было велено «не переигрывать», а Свете – «погасить ненужный огонь в глазах») и покинули театр. Девушка вообразила, что Махмуд и Эсон уже узнали адрес квартиры, где она живёт, и потому помчалась к Денису на работу. В общем, она тревожилась не зря – брат с приятелем вернулись в здание Дворца культуры, практически случайно встретили там Аллу и твёрдо пообещали купить у неё набор продуктов «Гербалайфа», но не раньше, чем та поможет им отыскать девушку. Как известно, дилеры сетевых маркетингов, сумевшие добиться хотя бы мизерного успеха, начинают «землю рыть», чтобы закрепить удачу, и потому соглашаются на многое. Алла не стала тянуть время – она с готовностью взяла фотографию Зульфии и принялась показывать её всем, кто ещё не успел разойтись после шумного собрания.
...Людмила Пронина перехватила взволнованную девушку возле входа в зрительный зал, где та как могла убедительно уговаривала билетёршу помочь ей в поисках актёра Тилляева.
– А вы, собственно, кто ему будете? – спросила помрежа, решив отвести Зульфию к себе в кабинет.
– Подруга... Мы живём вместе.
– А, так вы Зульфия, значит... В курсе, Денис про вас много хорошего рассказывал. Говорил, что вы – его невеста.
– В общем-то, это действительно так, – девушка густо покраснела. – Сумей Денис получить гражданство, я бы вышла за него замуж, и все проблемы у нас тогда могли решиться. А пока приходится жить вот так и ещё скрываться...
– Скрываться от кого?
– Может быть, Денис говорил или нет, не знаю... Я убежала из дома. Вообще из страны. Меня хотят насильно выдать там замуж. И сегодня я случайно встретила моего брата Махмуда и того парня по имени Эсон, которого собираются на мне женить.
– Кто собирается? – спросила Пронина, не сразу поняв, в чём дело.
– Ну как кто?.. Родители наши. Отцы. Они между собой договорились, а это значит, что всё решено. Они и этого парня особо не спрашивали, а уж про меня и говорить нечего.
– Поразительно, – пробормотала Пронина. – Хотя, конечно, после того, когда узнала, что у вас там творится, трудно чему-то удивляться. Прямо средневековье какое-то.
– Меньше чем за два года всё переменилось, – подтвердила Зульфия. – Мы раньше спокойно летом в жару в шортах и мини-юбках ходили, а теперь за это избить могут. И ладно бы только старики бесновались! Молодёжь вон объединяется в так называемые группы «правоверных активистов». Потом они ходят с палками, громят концертные залы и срывают гастроли. Полиция делает вид, что ничего не происходит. К нам вообще перестали артисты приезжать. Ведь ещё совсем недавно постоянно ездили из России, Украины, Прибалтики. Всякие фестивали устраивали. А теперь даже цирк закроют, наверное, скоро. Там сейчас барахолку организовали, больше года ни одного представления не было.
– Ужас, ужас... Но это хорошо, что ты вырвалась оттуда, здесь такого быть не может и никогда не случится!
– Я тоже на это надеюсь... Но мне сейчас нужен Денис. Хотя бы для того, чтобы с ним серьёзно поговорить.
– Он уже дома, наверное.
– Я боюсь, что меня выследили от квартиры, – сказала Зульфия. – Поэтому прибежала сюда... Скажите, что мне делать?
Губы девушки задрожали. Пронина смотрела на неё с искренним сочувствием. Что можно сделать? Служебной машины сейчас в театре нет, в этом году пришлось от неё отказаться, урезав статью расходов... Попросить Семёныча или кого-нибудь из техников, чтобы вызвали такси и съездили за Денисом? Ну а что этот мальчишка сможет сделать? Он сам в России на птичьих правах всё ещё живёт. Не драться же он будет с теми парнями, в самом-то деле!
– Подождите, – произнесла Людмила Ивановна. – У меня есть одна мысль. Возможно, удастся помочь вам. Да и Денису, если уж на то пошло. Посидите пока здесь.
Пронина остановила мастера сцены, дала ему три тысячи рублей и попросила съездить на такси за Тилляевым. Затем нашла администратора и позвала с собой в кабинет, где ждала Зульфия.
Владислав Семёнович вежливо ответил на приветствие девушки, подтащил стул и сел с третьей стороны стола, заваленного бумагами и разными канцелярскими предметами.
– Как я говорила, мы сейчас что-нибудь решим. Но у меня есть несколько вопросов.
– Спрашивайте.
– Вы Дениса давно знаете?
– Года три, наверное.
– То есть вы познакомились, когда он ещё учился, правильно?
– Да, это так.
– Вы не могли бы разъяснить одну вещь, потому что мы никак не можем разобраться... Как на самом деле зовут Дениса? Вы понимаете, в чём суть проблемы?
Зульфия поняла вопрос сразу.
– По-русски его зовут Денис Тилляев, а по-нашему – Дэни Тилля. Это весьма распространённое явление, особенно для детей в смешанных браках.
– В смешанных? – решил уточнить администратор. – Это как?
– Я не знаю наверняка, кто был настоящий отец Дениса. Скорее всего, русский. Но отчим – из наших, местный. Я его видела, по-моему, только один раз. Слышала, что он пропал без вести... Да вы спросите у самого Дениса! Он ведь уж точно лучше меня всё это знает.
– Да, конечно... А как зовут вас? По паспорту.
– Полностью – Ермат Зульфихон Таиржон Кизи. Так в новом паспорте. В старом я была записана как Ерматова Зульфия Таиржоновна... Зачем это вам?
– Мы хотим попробовать вас сберечь, – произнесла Пронина. – Обоих.
– Если сейчас мы закончим процесс принятия Денисом гражданства, его заберут на военную службу, – сказал Владислав. – Это будет плохо для всех. Включая даже армию. Мы уж не говорим о том, что в вооружённых силах Денису вообще делать нечего.
– И у нас возникла идея, – закончила помрежа.
– Какая именно?
– Поменять вас местами.
– Не поняла, – серьёзно сказала девушка.
– Вы в курсе, что кроме актёрской труппы, ни до кого пока не доводилось, что у нас в театре работает выходец из вашей страны? Которого можно в любой момент объявить русскоязычным беженцем?
– Понимаю. В курсе.
– При этом сейчас в самом известном нашем спектакле играет некто «Дэни Тилля». И этот Тилля нами был заявлен как женщина-актриса. По временному варианту, пока в больнице лежит основная исполнительница.
– О чёрт, – пробормотала Зульфия. – Я поняла, о какой постановке идёт речь. И я вас, наверное, огорчу, потому что мне ни роль Дениса, ни сам спектакль совершенно не понравились.
– Вас смутила мистификация?
– Нет. Мистификации меня не смущают. Тут другое... Личное. Дело не в самом спектакле, а в том, как он повлиял на Дениса. И на наши с ним отношения. Я бы могла рассказать, но... – девушка бросила быстрый взгляд на Москвина, – …не здесь и не сейчас.
– Тогда оставим эту тему, – кивнула Людмила. – Но хорошо, что вас не смущают мистификации. Для нас это очень важно.
– Почему?
– Потому что мы собираемся устроить ещё одну, – ответила Пронина.
– И с вашим участием, – добавил администратор.
– Я готова выслушать, если это предложение не окажется... – девушка замялась.
– Да, послушайте, а потом сами решите, – кивнула Людмила. – Итак, мы заберём ваш паспорт и отдадим его Денису. Паспорт Дениса окажется у вас. Денис будет принят задним числом в театральную труппу под именем... Да хотя бы «Таиржон Ермат Кизи» или наоборот, «Кизи Ермат Таиржон». Кто у нас особо разбираться станет? Псевдоним останется прежний. Для нас. Пол в документах труппы поставим женский. Для всех остальных. Что, учитывая его амплуа, вряд ли станет предметом скрупулёзных проверок. А имя «Дэни Тилля» получите вы. Разумеется, это всё лишь на неопределённый срок, не навсегда. Через какое-то время вас перестанут искать ваши недруги, а угроза армии для Дениса пройдёт стороной. И коль скоро у вас действительно всё серьёзно, то после того, как вы поженитесь, ваши имена вообще могут стать какими угодно. И вы поменяете паспорта ещё раз, уже окончательно.
– Конечно, это жуткая авантюра, – проговорил администратор. – Но сейчас с приезжими из стран бывшего Союза происходит такая чехарда, что вы в ней сможете легко затеряться.
– Я поняла вашу идею, – произнесла Зульфия. – Но мой брат и его дружок ищут не мой паспорт. Они ищут меня.
– Резонное замечание, – сказал Москвин.
– Но и эта проблема так или иначе решаема.
– Как? – спросила девушка.
– Например, можно подкорректировать тебе внешность, – произнесла Пронина.
– Сделаем вам новые фото, – сказал администратор. – Кстати, я знаю человека, которому можно отдать ваши документы хоть сегодня, несмотря на нерабочее время. Мы с ним друзья, и завтра же он запустит процесс.
Кто-то осторожно постучал в дверь кабинета снаружи.
– Минутку, – сказала Пронина и вышла в коридор. Там стоял техник, которого отправили за Денисом. Вид у него был мрачно-растерянный.
– Что случилось?
– Тилляева нет дома, – тихо сказал мастер сцены.
– Это плохо, – пробормотала Пронина.
– Отпустить таксиста? – спросил мужчина.
– Дай ему тысячу, пусть минут пять подождёт.
Техник скрылся. Помрежа прошла в кабинет.
– Проблему вашу мы решим прямо сейчас, – сказала Людмила Ивановна. – В Кипарисове – это пригород у нас такой – строится коттеджный посёлок. К постройкам подведены коммуникации, есть электричество. В одном из домов вы можете пожить некоторое время, как две подружки, пока всё не успокоится.
– Вы говорите о доме самого? – поднял брови Владислав.
– Именно. Он мне сказал, что в случае исключительных обстоятельств я могу временно им воспользоваться. И, как мне кажется, исключительные обстоятельства уже возникли. Ключи у меня есть, можно поехать туда хоть сейчас.
– Просто поразительно, – заговорила Зульфия. – Я даже не ожидала... Но... как же моя работа?
– А вы где работаете?
– Ну... Я сама на себя. Распространяю «Гербалайф», шью и вяжу на заказ.
– «Гербалайф»? – сморщила нос Пронина. – Оставьте это бестолковое занятие. Эта пирамида себя изжила. Там тупик. Сейчас у них дело дошло до того, что дилерами должны стать все люди в мире. А это невозможно. А по поводу ваших заказов... Ну так Денис, наверное, поможет вам выдать их клиентам.
– Да я бы не хотела и бросать это занятие. Деньги-то нужны. Мы за квартиру, которую снимаем, платим вместе.
– У вас есть какая-то техника для работы? Это тоже решаемо. Главное – сейчас доставить вас в тот коттедж, пока имеется возможность.
– Ох, хорошо бы Денис меня туда проводил...
– Где его искать?.. А такси уже вызвано. Зульфия, решайте. Сейчас – самый лучший момент для того, чтобы вас отправить на новый адрес, про который не знают ваши преследователи.
– И дайте мне ваш паспорт, – напомнил Москвин.
– Конечно, я согласна, – произнесла девушка и вздохнула. – Мне ведь деваться некуда.
* * *
Денис Тилляев примерно в то же время сидел в прокуренном баре клуба «Стиляга». Он тянул «калифорнийскую отвёртку», самый дешёвый из коктейлей, и занимался одним из наименее благодарных дел на свете – самоуничижением. Домой ему идти не хотелось – он предполагал, что на его физиономии большими буквами написано: «Зульфия, я пару часов назад изменил тебе с актрисой из нашего театра». И даже сам, будучи актёром, он не находился в уверенности, что сумеет сделать вид, будто ничего не произошло.
И отчётливо представлял себе, что с этого дня его жизнь уже не будет прежней. Поскольку теперь придётся врать, и притом отчаянно. И жить с мерзким ощущением лжи и стыда. А стыдно Денису было даже не столько из-за того, что он изменил своей девушке, сколько из-за того, что ему это понравилось. Из-за того, что он получил сказочное наслаждение. От того, что он поистине растворился в этой женщине, как ни в какой другой прежде.
А также и потому – он отдавал себе отчёт – что это только начало.
Ему стоило некоторых усилий невнятно пробормотать Свете, что он должен срочно бежать домой. Впрочем, Света и сама находилась словно в тумане, отвечая после репетиции невпопад на любые реплики. Но актрисе было проще, думал Тилляев: она женщина совершенно свободная и вполне потому может себе позволить влюбиться в кого угодно и с кем угодно же заниматься сексом. В отличие от него, Дениса. Который чувствовал себя так, будто его душа треснула пополам, и теперь из этой трещины сочится необычная, странная боль.
Расстраивало молодого человека осознание того, что он и сам ощущал состояние глубокой, поглощающей влюблённости. Это ему казалось даже слегка противоестественным – мало того, что женщина, с которой он занялся сексом, намного старше его, так она и сама, похоже, предпочитает парней помоложе... Да ещё изображающих девушек. Пусть даже на сцене. Теперь Тилляев более отчётливо понимал, насколько сильно, видимо, Севостьянова запала на него, и догадывался, в какой именно момент произошло это обострение чувств. Он вспоминал глаза женщины и нежность её ладоней, когда она натягивала на него чулки, и у него тут же пустилось сердце вскачь, а ниже пояса запульсировало. Чёрт возьми, Зульфия иной раз нешуточно его возбуждала, но никогда – даже вполовину столь сильно!
Денис был уверен в том, что это неправильно. Что это немногим лучше, чем какое-нибудь сексуальное извращение, о которых вслух говорить не принято. Вроде инцеста или чего-то подобного. Правда, ничего откровенно преступного в такой тяге (надо полагать, взаимной) у них со Светланой нет, но всё равно... Что-то тёмное и очень порочное есть в такой связи. А порок всегда более притягателен, нежели «норма». Именно так, в кавычках. Ибо никто и никогда не устанавливал «норм» для двух взрослых людей, которые тянутся друг к другу и которые реализуют друг с другом свои потаённые фантазии. И если эти порочные и тайные встречи будут продолжаться, то именно со Светланой Денис сможет извлечь из самых тёмных глубин души все сокровенные мечты – на словах неприличные, а по сути своей – извращённые. То, чем невозможно поделиться с Зульфиёй, потому что она многое понять не в состоянии... И это было обидно, тоже как-то неправильно и даже горько.
Кроме того, когда об этом Зульфия узнает (что очень и очень вероятно), последует нечто ужасное. А ведь девушка на него рассчитывает. Она хочет выйти за него замуж и остаться в России, избежав насильственного возвращения домой и столь же насильственной свадьбы с каким-то парнем, который ей совершенно неинтересен, а вернее всего – неприятен. Может, даже омерзителен. Впрочем, «омерзительным» она уже называла и его, Деннса, да не один раз.
...Приговорив третий коктейль, Тилляев рассчитался и направился к выходу из бара. К тому же в помещение вошли четыре типа совершенно рэкетирской наружности – крепкие, большерукие, с недобрыми глазками. Между собой они перебрасывались короткими рычащими репликами и жадно зыркали по сторонам, словно в поисках добычи, которую можно от души избить или изнасиловать. Ладно, если они пришли просто выпить и закусить, но в последнее время редкие сводки новостей обходились без упоминания очередной драки в кафе или ресторане с участием «боевиков» из бандитских группировок.
Следом за Тилляевым на улицу выпорхнула стайка девушек, которым тоже стало не по себе от нового соседства.
– Как что? Возвращаемся обратно и начинаем всё сначала, – зло сплюнул Махмуд, усаживаясь в машину.
* * *
Зульфия разминулась с Денисом буквально на несколько минут. Репетиция окончилась, актёры получили соответствующие замечания (Денису, в частности, было велено «не переигрывать», а Свете – «погасить ненужный огонь в глазах») и покинули театр. Девушка вообразила, что Махмуд и Эсон уже узнали адрес квартиры, где она живёт, и потому помчалась к Денису на работу. В общем, она тревожилась не зря – брат с приятелем вернулись в здание Дворца культуры, практически случайно встретили там Аллу и твёрдо пообещали купить у неё набор продуктов «Гербалайфа», но не раньше, чем та поможет им отыскать девушку. Как известно, дилеры сетевых маркетингов, сумевшие добиться хотя бы мизерного успеха, начинают «землю рыть», чтобы закрепить удачу, и потому соглашаются на многое. Алла не стала тянуть время – она с готовностью взяла фотографию Зульфии и принялась показывать её всем, кто ещё не успел разойтись после шумного собрания.
...Людмила Пронина перехватила взволнованную девушку возле входа в зрительный зал, где та как могла убедительно уговаривала билетёршу помочь ей в поисках актёра Тилляева.
– А вы, собственно, кто ему будете? – спросила помрежа, решив отвести Зульфию к себе в кабинет.
– Подруга... Мы живём вместе.
– А, так вы Зульфия, значит... В курсе, Денис про вас много хорошего рассказывал. Говорил, что вы – его невеста.
– В общем-то, это действительно так, – девушка густо покраснела. – Сумей Денис получить гражданство, я бы вышла за него замуж, и все проблемы у нас тогда могли решиться. А пока приходится жить вот так и ещё скрываться...
– Скрываться от кого?
– Может быть, Денис говорил или нет, не знаю... Я убежала из дома. Вообще из страны. Меня хотят насильно выдать там замуж. И сегодня я случайно встретила моего брата Махмуда и того парня по имени Эсон, которого собираются на мне женить.
– Кто собирается? – спросила Пронина, не сразу поняв, в чём дело.
– Ну как кто?.. Родители наши. Отцы. Они между собой договорились, а это значит, что всё решено. Они и этого парня особо не спрашивали, а уж про меня и говорить нечего.
– Поразительно, – пробормотала Пронина. – Хотя, конечно, после того, когда узнала, что у вас там творится, трудно чему-то удивляться. Прямо средневековье какое-то.
– Меньше чем за два года всё переменилось, – подтвердила Зульфия. – Мы раньше спокойно летом в жару в шортах и мини-юбках ходили, а теперь за это избить могут. И ладно бы только старики бесновались! Молодёжь вон объединяется в так называемые группы «правоверных активистов». Потом они ходят с палками, громят концертные залы и срывают гастроли. Полиция делает вид, что ничего не происходит. К нам вообще перестали артисты приезжать. Ведь ещё совсем недавно постоянно ездили из России, Украины, Прибалтики. Всякие фестивали устраивали. А теперь даже цирк закроют, наверное, скоро. Там сейчас барахолку организовали, больше года ни одного представления не было.
– Ужас, ужас... Но это хорошо, что ты вырвалась оттуда, здесь такого быть не может и никогда не случится!
– Я тоже на это надеюсь... Но мне сейчас нужен Денис. Хотя бы для того, чтобы с ним серьёзно поговорить.
– Он уже дома, наверное.
– Я боюсь, что меня выследили от квартиры, – сказала Зульфия. – Поэтому прибежала сюда... Скажите, что мне делать?
Губы девушки задрожали. Пронина смотрела на неё с искренним сочувствием. Что можно сделать? Служебной машины сейчас в театре нет, в этом году пришлось от неё отказаться, урезав статью расходов... Попросить Семёныча или кого-нибудь из техников, чтобы вызвали такси и съездили за Денисом? Ну а что этот мальчишка сможет сделать? Он сам в России на птичьих правах всё ещё живёт. Не драться же он будет с теми парнями, в самом-то деле!
– Подождите, – произнесла Людмила Ивановна. – У меня есть одна мысль. Возможно, удастся помочь вам. Да и Денису, если уж на то пошло. Посидите пока здесь.
Пронина остановила мастера сцены, дала ему три тысячи рублей и попросила съездить на такси за Тилляевым. Затем нашла администратора и позвала с собой в кабинет, где ждала Зульфия.
Владислав Семёнович вежливо ответил на приветствие девушки, подтащил стул и сел с третьей стороны стола, заваленного бумагами и разными канцелярскими предметами.
– Как я говорила, мы сейчас что-нибудь решим. Но у меня есть несколько вопросов.
– Спрашивайте.
– Вы Дениса давно знаете?
– Года три, наверное.
– То есть вы познакомились, когда он ещё учился, правильно?
– Да, это так.
– Вы не могли бы разъяснить одну вещь, потому что мы никак не можем разобраться... Как на самом деле зовут Дениса? Вы понимаете, в чём суть проблемы?
Зульфия поняла вопрос сразу.
– По-русски его зовут Денис Тилляев, а по-нашему – Дэни Тилля. Это весьма распространённое явление, особенно для детей в смешанных браках.
– В смешанных? – решил уточнить администратор. – Это как?
– Я не знаю наверняка, кто был настоящий отец Дениса. Скорее всего, русский. Но отчим – из наших, местный. Я его видела, по-моему, только один раз. Слышала, что он пропал без вести... Да вы спросите у самого Дениса! Он ведь уж точно лучше меня всё это знает.
– Да, конечно... А как зовут вас? По паспорту.
– Полностью – Ермат Зульфихон Таиржон Кизи. Так в новом паспорте. В старом я была записана как Ерматова Зульфия Таиржоновна... Зачем это вам?
– Мы хотим попробовать вас сберечь, – произнесла Пронина. – Обоих.
– Если сейчас мы закончим процесс принятия Денисом гражданства, его заберут на военную службу, – сказал Владислав. – Это будет плохо для всех. Включая даже армию. Мы уж не говорим о том, что в вооружённых силах Денису вообще делать нечего.
– И у нас возникла идея, – закончила помрежа.
– Какая именно?
– Поменять вас местами.
– Не поняла, – серьёзно сказала девушка.
– Вы в курсе, что кроме актёрской труппы, ни до кого пока не доводилось, что у нас в театре работает выходец из вашей страны? Которого можно в любой момент объявить русскоязычным беженцем?
– Понимаю. В курсе.
– При этом сейчас в самом известном нашем спектакле играет некто «Дэни Тилля». И этот Тилля нами был заявлен как женщина-актриса. По временному варианту, пока в больнице лежит основная исполнительница.
– О чёрт, – пробормотала Зульфия. – Я поняла, о какой постановке идёт речь. И я вас, наверное, огорчу, потому что мне ни роль Дениса, ни сам спектакль совершенно не понравились.
– Вас смутила мистификация?
– Нет. Мистификации меня не смущают. Тут другое... Личное. Дело не в самом спектакле, а в том, как он повлиял на Дениса. И на наши с ним отношения. Я бы могла рассказать, но... – девушка бросила быстрый взгляд на Москвина, – …не здесь и не сейчас.
– Тогда оставим эту тему, – кивнула Людмила. – Но хорошо, что вас не смущают мистификации. Для нас это очень важно.
– Почему?
– Потому что мы собираемся устроить ещё одну, – ответила Пронина.
– И с вашим участием, – добавил администратор.
– Я готова выслушать, если это предложение не окажется... – девушка замялась.
– Да, послушайте, а потом сами решите, – кивнула Людмила. – Итак, мы заберём ваш паспорт и отдадим его Денису. Паспорт Дениса окажется у вас. Денис будет принят задним числом в театральную труппу под именем... Да хотя бы «Таиржон Ермат Кизи» или наоборот, «Кизи Ермат Таиржон». Кто у нас особо разбираться станет? Псевдоним останется прежний. Для нас. Пол в документах труппы поставим женский. Для всех остальных. Что, учитывая его амплуа, вряд ли станет предметом скрупулёзных проверок. А имя «Дэни Тилля» получите вы. Разумеется, это всё лишь на неопределённый срок, не навсегда. Через какое-то время вас перестанут искать ваши недруги, а угроза армии для Дениса пройдёт стороной. И коль скоро у вас действительно всё серьёзно, то после того, как вы поженитесь, ваши имена вообще могут стать какими угодно. И вы поменяете паспорта ещё раз, уже окончательно.
– Конечно, это жуткая авантюра, – проговорил администратор. – Но сейчас с приезжими из стран бывшего Союза происходит такая чехарда, что вы в ней сможете легко затеряться.
– Я поняла вашу идею, – произнесла Зульфия. – Но мой брат и его дружок ищут не мой паспорт. Они ищут меня.
– Резонное замечание, – сказал Москвин.
– Но и эта проблема так или иначе решаема.
– Как? – спросила девушка.
– Например, можно подкорректировать тебе внешность, – произнесла Пронина.
– Сделаем вам новые фото, – сказал администратор. – Кстати, я знаю человека, которому можно отдать ваши документы хоть сегодня, несмотря на нерабочее время. Мы с ним друзья, и завтра же он запустит процесс.
Кто-то осторожно постучал в дверь кабинета снаружи.
– Минутку, – сказала Пронина и вышла в коридор. Там стоял техник, которого отправили за Денисом. Вид у него был мрачно-растерянный.
– Что случилось?
– Тилляева нет дома, – тихо сказал мастер сцены.
– Это плохо, – пробормотала Пронина.
– Отпустить таксиста? – спросил мужчина.
– Дай ему тысячу, пусть минут пять подождёт.
Техник скрылся. Помрежа прошла в кабинет.
– Проблему вашу мы решим прямо сейчас, – сказала Людмила Ивановна. – В Кипарисове – это пригород у нас такой – строится коттеджный посёлок. К постройкам подведены коммуникации, есть электричество. В одном из домов вы можете пожить некоторое время, как две подружки, пока всё не успокоится.
– Вы говорите о доме самого? – поднял брови Владислав.
– Именно. Он мне сказал, что в случае исключительных обстоятельств я могу временно им воспользоваться. И, как мне кажется, исключительные обстоятельства уже возникли. Ключи у меня есть, можно поехать туда хоть сейчас.
– Просто поразительно, – заговорила Зульфия. – Я даже не ожидала... Но... как же моя работа?
– А вы где работаете?
– Ну... Я сама на себя. Распространяю «Гербалайф», шью и вяжу на заказ.
– «Гербалайф»? – сморщила нос Пронина. – Оставьте это бестолковое занятие. Эта пирамида себя изжила. Там тупик. Сейчас у них дело дошло до того, что дилерами должны стать все люди в мире. А это невозможно. А по поводу ваших заказов... Ну так Денис, наверное, поможет вам выдать их клиентам.
– Да я бы не хотела и бросать это занятие. Деньги-то нужны. Мы за квартиру, которую снимаем, платим вместе.
– У вас есть какая-то техника для работы? Это тоже решаемо. Главное – сейчас доставить вас в тот коттедж, пока имеется возможность.
– Ох, хорошо бы Денис меня туда проводил...
– Где его искать?.. А такси уже вызвано. Зульфия, решайте. Сейчас – самый лучший момент для того, чтобы вас отправить на новый адрес, про который не знают ваши преследователи.
– И дайте мне ваш паспорт, – напомнил Москвин.
– Конечно, я согласна, – произнесла девушка и вздохнула. – Мне ведь деваться некуда.
* * *
Денис Тилляев примерно в то же время сидел в прокуренном баре клуба «Стиляга». Он тянул «калифорнийскую отвёртку», самый дешёвый из коктейлей, и занимался одним из наименее благодарных дел на свете – самоуничижением. Домой ему идти не хотелось – он предполагал, что на его физиономии большими буквами написано: «Зульфия, я пару часов назад изменил тебе с актрисой из нашего театра». И даже сам, будучи актёром, он не находился в уверенности, что сумеет сделать вид, будто ничего не произошло.
И отчётливо представлял себе, что с этого дня его жизнь уже не будет прежней. Поскольку теперь придётся врать, и притом отчаянно. И жить с мерзким ощущением лжи и стыда. А стыдно Денису было даже не столько из-за того, что он изменил своей девушке, сколько из-за того, что ему это понравилось. Из-за того, что он получил сказочное наслаждение. От того, что он поистине растворился в этой женщине, как ни в какой другой прежде.
А также и потому – он отдавал себе отчёт – что это только начало.
Ему стоило некоторых усилий невнятно пробормотать Свете, что он должен срочно бежать домой. Впрочем, Света и сама находилась словно в тумане, отвечая после репетиции невпопад на любые реплики. Но актрисе было проще, думал Тилляев: она женщина совершенно свободная и вполне потому может себе позволить влюбиться в кого угодно и с кем угодно же заниматься сексом. В отличие от него, Дениса. Который чувствовал себя так, будто его душа треснула пополам, и теперь из этой трещины сочится необычная, странная боль.
Расстраивало молодого человека осознание того, что он и сам ощущал состояние глубокой, поглощающей влюблённости. Это ему казалось даже слегка противоестественным – мало того, что женщина, с которой он занялся сексом, намного старше его, так она и сама, похоже, предпочитает парней помоложе... Да ещё изображающих девушек. Пусть даже на сцене. Теперь Тилляев более отчётливо понимал, насколько сильно, видимо, Севостьянова запала на него, и догадывался, в какой именно момент произошло это обострение чувств. Он вспоминал глаза женщины и нежность её ладоней, когда она натягивала на него чулки, и у него тут же пустилось сердце вскачь, а ниже пояса запульсировало. Чёрт возьми, Зульфия иной раз нешуточно его возбуждала, но никогда – даже вполовину столь сильно!
Денис был уверен в том, что это неправильно. Что это немногим лучше, чем какое-нибудь сексуальное извращение, о которых вслух говорить не принято. Вроде инцеста или чего-то подобного. Правда, ничего откровенно преступного в такой тяге (надо полагать, взаимной) у них со Светланой нет, но всё равно... Что-то тёмное и очень порочное есть в такой связи. А порок всегда более притягателен, нежели «норма». Именно так, в кавычках. Ибо никто и никогда не устанавливал «норм» для двух взрослых людей, которые тянутся друг к другу и которые реализуют друг с другом свои потаённые фантазии. И если эти порочные и тайные встречи будут продолжаться, то именно со Светланой Денис сможет извлечь из самых тёмных глубин души все сокровенные мечты – на словах неприличные, а по сути своей – извращённые. То, чем невозможно поделиться с Зульфиёй, потому что она многое понять не в состоянии... И это было обидно, тоже как-то неправильно и даже горько.
Кроме того, когда об этом Зульфия узнает (что очень и очень вероятно), последует нечто ужасное. А ведь девушка на него рассчитывает. Она хочет выйти за него замуж и остаться в России, избежав насильственного возвращения домой и столь же насильственной свадьбы с каким-то парнем, который ей совершенно неинтересен, а вернее всего – неприятен. Может, даже омерзителен. Впрочем, «омерзительным» она уже называла и его, Деннса, да не один раз.
...Приговорив третий коктейль, Тилляев рассчитался и направился к выходу из бара. К тому же в помещение вошли четыре типа совершенно рэкетирской наружности – крепкие, большерукие, с недобрыми глазками. Между собой они перебрасывались короткими рычащими репликами и жадно зыркали по сторонам, словно в поисках добычи, которую можно от души избить или изнасиловать. Ладно, если они пришли просто выпить и закусить, но в последнее время редкие сводки новостей обходились без упоминания очередной драки в кафе или ресторане с участием «боевиков» из бандитских группировок.
Следом за Тилляевым на улицу выпорхнула стайка девушек, которым тоже стало не по себе от нового соседства.
