ГЛАВА 1. Бойтесь своих желаний
О страхе перед высотой я вспоминала только, когда оказывалась над землей. Как сейчас: шагнула на балкон преподавательской башни, ощутила шпаривший в лицо по-зимнему злой ветер, и все — накатила паника. Сразу вспомнилось, что вышина здесь была, что надо! Далеко от мощеной площади, близко к черному звездному небу. Красивому, кстати. Из города такого не увидишь.
В белесой темноте маячили сгорбленные спины двух каменных горгулий. Нахохленные они сидели на припорошенных снегом перилах. В академии ходило поверье, будто эти статуи волшебные и исполняли желания. Левая помогала в учебе, правая — в любовных делах. «Главное, ничего не перепутать и правильно повязать красный шарф», — наставляла меня лучшая подруга Альма Сатти. Сейчас она, как верный боевой товарищ, стояла на стреме двумя пролетами ниже и бдела ночного смотрителя.
После окончания занятий в преподавательскую башню подниматься запрещали, тем более на крышу и в середине ночи. Но смельчаки, доведенные до отчаянья, всегда находились. Не зря на горгульях каждый день в любую погоду реяли алые перевязи. А я была в отчаянном положении, просто в катастрофическом! В таком можно творить разные глупости. Но чтобы во благо! Все на алтарь диплома!
— Помоги мне, божественный слепец.
Нога тут же поехала на льду. Еле удержала равновесие! Расставив руки, я замерла на месте и перевела дыхание. От страха под дубленой душегрейкой взмокла спина. Зря Альма говорила, что на крыше будет холодно. Вон какая жара, даже расстегнуться захотелось.
— Вот так проси у боженьки помощи, — ворчала я, тихонечко продвигаясь к нужной горгулье. — На что рассчитывала?
Хотел бы помочь, не позволил провалить две пересдачи высшей магии и оказаться в первых рядах на отчисление. Завтра будет третья. Последний шанс! С этой минуты я больше не доверяла божествам, только каменным горгульям.
— Помоги мне, левая горгулья, добраться до тебя здоровой…
Чтобы Киар Рэнсвод, химеров преподаватель высшей магии, ни думал, но право и лево я не путала. Просто у него не глаза, а бездна. Как зыркнет, сознание мутнеет! Только из-за его тяжелого взгляда на экзамене я вскипятила воду не в том стакане и, что называется, открыла ворота в преисподнюю, где хорошие студенты проваливали пересдачи.
До сгорбленной фигуры со снежной коркой на гладкой башке удалось добраться без происшествий. Я выудила из кармана красный пояс от праздничного платья и примерилась к горгулье. Пришлось встать на цыпочки, чтобы завязать его бантиком.
— Дорогая левая горгулья, — чувствуя себя по-дурацки, я погладила гладкую ледяную спину статуи, — помоги мне сдать экзамен по высшей магии. Пусть завтра принимает пересдачу кто-нибудь нормальный, а не адский магистр. Не понимаю, за какой лысой химерой… Ой! Я не о тебе! Но зачем бытовику высшая магия? Она же в быту бесполезна. Сама посуди, если бы я хотела изучать высшую магию, то поступила бы в Ос-Арэт, а не в нашу с вами любимую Академию общей магии! Согласна?
Неожиданно я поймала себя на том, что больше не поглаживаю каменную спину, а постукиваю пальцами, и убрала руку.
Никто не собирался толкать горгулье прочувственные речи, но накопилось. Альма сдала высшую магию со второго раза и не понимала ужас ситуации. Писать маме тоже чревато. Она расстроится, закроет лавку магических мелочей и примчится в столицу скандалить с деканом. Или, что еще хуже, с химеровым магистром. В общем, пожаловаться было решительно некому.
Три года я стремилась к диплому с отличием. Училась, как проклятая. Там, где не хватало таланта, брала старанием и дотошностью. Но на четвертом курсе врезалась в Киара Рэнсвода с его высшей магией, как химера в скалу, и теперь стояла первым номером в списке на отчисление. Все усилия моей кошке под хвост!
— Заранее благодарю, дорогая левая химера, — закончила я и, зачем-то поклонившись статуе, мелкими шажочками зачастила обратно.
Справа одиноко мерзла на ледяном ветру горгулья, отвечающая за отношения. Притормозив напротив, я в нерешительности прикусила обветренную губу. Слышала, если не везет в делах, то должно повезти в любви. Но вряд ли безответные чувства к однокурснику, который не знал моего имени, можно назвать большой удачей или ошеломительным успехом…
Шарфа у меня не было. Я расстегнула душегрейку и заледеневшими пальцами вытащила из шлеек брюк дорогой кожаный ремень, мамин подарок на Новый год. Привязать его не удалось, только затянуть. Со стороны выглядело так, будто на статую нацепили ошейник с поводком и собрались выгуливать. Но она все равно каменная и вряд ли обидится.
— Дорогая горгулья-крестная всех влюбленных, — торжественно начала я, уже смело натирая пыльную гладкую спину химеры, — познакомь нас с Финистом. Сделай так, чтобы мы друг к другу привязались. Сможешь?
Ветер неожиданно стих, словно горгулья-сообщница действительно согласилась заключить сделку.
— Вы правда ждете ответа? — проговорила она человеческим голосом.
— Химерово отродье! Ты живая?! — отскочила я от статуи в инфернальном ужасе.
— Хотел промолчать, но ваша наивность граничит с глупостью, — вновь прозвучал голос в притихшей ночи.
Стало ясно, что горгульи не ожили. Я оглянулась. Высокая мужская фигура в черном пальто утопала в глубокой тени. Понятия не имею, как давно он стоял возле стены и сколько увидел.
— Что вы тут делаете?! — вырвалось у меня агрессивней, чем хотелось. — Шпионите за студентками?!
— Дышу свежим воздухом, — с иронией в голосе отозвался незнакомец.
В противовес собственным словам он сунул в рот сигариллу, щелкнул пальцами, яркой вспышкой озарив лицо. От глубокой затяжки разгорелся яркий огонек, в воздухе повеяло резким запахом табака.
Я словно примерзла к каменным плитам. На балкон преподавательской башни в середине ночи вышел покурить Киар Рэнсвод. Кто бы сомневался, что у такого отвратительного типа есть какая-нибудь мерзкая привычка.
Как и все демоны в человеческом обличии, магистр из ада поразительно привлекательный мужчина. Каждый раз смотрю и действительно поражаюсь, как отлично выглядела эта форменная скотина. Когда он два раза в неделю появлялся в академии и входил в лекторий уверенной походкой, поджарый и хищный, однокурсницы переставали дышать.
— На территории академии курить запрещено! — выпалила я, а потом подумала, какую сморозила глупость.
— Мне говорили, — невозмутимо отозвался он.
— Зачем тогда нарушаете правила? Это непедагогично!
Господи, София, заткнись! Ты облаяла химерового магистра высшей магии. Забыла про экзамен?!
— Полагаю, вам тоже нравится нарушать правила, госпожа студентка?
— Ни в коем случае! Я просто… выполняла студенческий долг перед академией! Украшала горгулий ко Дню схождения лун, — на ходу сочинила я, удачно вспомнив о предстоящем празднике.
— Понимаю, Лунную деву изображали, — с иронией поддержал он неловкую ложь. — Так что, я должен поступить педагогично и сдать вас ночному смотрителю? Или сделаем вид, что мы никогда не сталкивались на этом балконе в середине ночи?
— И раз долг полностью отдан, пожалуй, покину этот пустой балкон, — немедленно согласилась я с дельным предложением.
— Вас проводить? — уточнил он. — Из преподавательского долга.
— Нет-нет! Не надо благородства… то есть, беспокойства. — Я начала продвигаться бочком к черному провалу дверного проема. — С наслаждением дышите свежим воздухом. Доброй ночи!
Холодный, как айсберг, голос Киара нагнал меня в дверях и заставил обернуться:
— Раз уж я стал свидетелем вашего ведического действа, госпожа студентка, позвольте дать добрый совет. Ничего не скажу насчет сердечных дел, но знаю, что вам поможет сдать экзамен по высшей магии.
— Что? — зачем-то промычала я.
— Старание. — Казалось, тяжелый взгляд, пронзивший ночь, прожег дыру у меня между бровей. — Попробуйте ради разнообразия.
«Кто бы знал, как я тебя ненавижу, напыщенный индюк!» — со злостью мысленно ответила я, задыхаясь от этой самой ненависти. Хорошее чувство. От него становится тепло в холод.
— Доброй ночи, — кивнул Киар, словно действительно поделился действенным способом, как заставить его написать в экзаменационном табеле спасительное «удовлетворительно».
Потеряв ко мне интерес, магистр отвернулся, а я скользнула в теплую темноту преподавательской башни, пахнущей магией, чернилами и пылью. Клокотавшая внутри злость застила глаза. Хотелось от души шарахнуть дверью, но шум мог привлечь ночного смотрителя. Оставалась скрипеть зубами и быстро спускаться по лестнице.
Одетая в зимний плащ Альма маячила в пролете, нервно ходила под лестницей туда-сюда. Лицо цвета кофе с молоком, как у всех чистокровных ай-тэрийцев, терялось в темноте. Но в двух традиционных косицах словно светились кипенно-белые ленты.
— Все удалось? — зашептала она.
— Уходим быстрее! На крыше засел Рэнсвод.
— Кронпринц вполз из ада и попытался прорваться к небу?! — громко охнула она. — Помогите нам предки!
— Тихо! Он может услышать!
Я занесла ногу, чтобы шагнуть с последней ступеньки, и кто-то невидимый с силой толкнул меня в плечо. Руку свело от боли. Потеряв равновесие, я мазнула влажными холодными пальцами по гладким перилам, не в силах в них вцепиться, и свалилась прямиком на лучшую подругу.
К счастью, Альма была на полголовы выше и в два раза меня крепче. Поймала, как миленькую, и умудрилась устоять на ногах. Не зря с детства занималась турнирной магией, а сейчас входила в академическую команду. Не давала спуску ни одному парню! Скажу больше: темнокожую подругу боялись задевать даже прожженные шовинисты, выступающие за высылку из Шай-Эра всех выходцев из других королевств Крушвейской скальной гряды.
— Ты в порядке? — прокудахтала она, помогая мне вернуть в вертикальное положение. — Так и шею свернуть недолго.
— Кто-то меня толкнул.
Невольно мы посмотрели на утопленную во мрак лестницу. Она была пуста.
— Показалось, — уверенно заключила подруга.
— Точно показалось, — согласилась я, разминая ушибленное плечо. — Пойдем, пока напыщенная скотина не спустился.
— Он узнал тебя? — вдруг спросила Альма.
— Кажется, нет… Надеюсь, что нет, — мрачно добавила я, начиная осознавать, что, похоже, попала в большие неприятности. Хотя, пресвятые горгульи, куда уж еще больше-то?!
***
Уверена, у Киара Рэнсвод ночь была куда добрее, чем у меня. До самого утра я повторяла заклятия высшей магии, а когда сознание почти погасло, решила освежиться в купальне. Последнее, что запомнила, как встала из-за стола, а потом обнаружила себя дрыхнущей в кровати.
К жизни меня возродила кошка Дуся. Требуя долгожданного завтрака, она принялась с энтузиазмом грызть мою ногу. Дескать, вставай, хозяйка, принцесса изволит покушать. Оставлять без еды исчадие ада было жестоко. И чревато. Не дам поесть, чего-нибудь наерундит.
Поднялась я безнадежно больной и разбитой, проспав утренние занятия. После обеда проходила лекция у Рэнсвода, и только смерть была достойным поводом пропустить высшую магию. Не после вчерашней отповеди на крыше и не перед пересдачей!
Пришлось сначала собрать силы, а потом собрать и себя. Зато мне никогда так не шла темно-зеленая мантия факультета бытовой магии. Она чудесно подчеркивала цвет лица. Даже вздрогнула от восхищения, когда увидела в отражении вместо блондинки с голубыми глазами зеленоватое лихо с бескровными губами.
— Ты похожа на умертвие, — констатировала Альма, закрывая разложенный на коленях конспект.
— Чувствую себя так же. Всю ночь зубрила.
Стоять было муторно. Я опустилась на теплую скамью рядом с подругой и прихлебнула из термоса тонизирующий отвар из ягод аскарома. Обычно верное средство оживляло умертвие любой свежести, но сегодня мне был способен помочь разве что некромант. Или неожиданное «хорошо» на пересдаче.
— Да я не о том… — Альма отложила папку с записями и плюхнула мне на лоб ладонь. — Так и есть: у тебя жар!
— Да? — Я вяло потрогала щеку, но ничего особенного не заметила. — Как ты поняла?
— У меня трое младших сестер, я на глазок определяю зимнюю лихорадку.
— Уверена, что это не аллергия на высшую магию? — мрачно пошутила я.
Подруга укоряюще блеснула темно-карими глазами.
— Тебе надо к лекарю. Вдруг свалишься с воспалением?
Что говорить, зимняя лихорадка — гадостная хворь. Никогда не знаешь, сляжешь ли с воспалением легких или через пару-тройку дней будешь здоровенькая рассекать по академии.
Подруга решительно поднялась и схватила со скамьи папку.
— Вставай!
— Только не к лекарю! — состроив глаза пожалостливее, снизу-вверх воззрилась я на суровую ай-тэрийку. — Клянусь, сразу после экзамена пойду в лазарет! Сейчас допью теплый аскаром, и отпустит.
Я протянула открытый термос с бултыхающимся остывшим напитком. Альма, что характерно, посмотрела внутрь и заявила:
— Он ледяной.
— Холодный аскаром еще лучше горячего.
Она выдержала паузу и проворчала, залезая в сумку:
— Тебе поможет отвар из калины. Бабушка Марица говорит, что калина —первейшее средство при зимней лихорадке. Все наши предки пили и нам завещали.
Боже, только не калина! Семья Альмы лечила этой химеровой ягодой абсолютно все болезни, начиная от несварения и заканчивая нервным тиком. У меня от одного запаха начиналось и то, и другое.
— Я как раз свеженькую заварила. — Альма вытащила изукрашенный ай-тэрийскими узорами термос и с ловкостью фокусника обменяла на мой, напоминающий узкую чашку с ручкой. — Выпей все до капли.
Вот! Так всегда.
— Ну, давай, не мнись… — засюсюкала она и вдруг гаркнула на весь центральный холл: — Немедленно!
Как боевой маг под присягой, я мгновенно отвинтила крышку и, затаив дыхание, сделала глоток горького отвара. Сделалось не лучше, а противно.
— Скажи, хорошо? — ласково улыбнулась Альма.
— Уже чувствую, как возрождаюсь к жизни, — соврала я и попыталась вернуть термос. — Держи. Большое спасибо. Ты моя спасительница!
— Я сказала до последней капли, — сухо напомнила спасительница.
— Но как я оставлю тебя без отвара калины? — попыталась открутиться от отравления. — Тебе же еще на тренировку.
— Перебьюсь. Уверена, что мои предки хотят, чтобы ты выздоровела.
— Не надо перебиваться и беспокоить предков. Мне уже лучше!
Альма сердито сдвинула темные брови.
— Хорошо, еще глоток, и пойдем в лекторий, иначе опоздаем, — предложила я грозной подруге и, не дыша, прихлебнула ядреный отвар.
Оставалось демонстрировать если не бодрость духа, то хотя бы бодрые шевеления. Я резво соскочила со скамьи. Голова немедленно закружилась, а плечо, вроде бы вчера никем не ушибленное, нехорошо прострелило. Да что за напасть меня сегодня преследует?
Животворящее ай-тэрийское средство делу точно не помогало, а мешало. В панике я окинула холл быстрым взглядом. Здесь всегда, с утра и позднего вечера, пока не гасили огни, кипела жизнь. Студенты сидели на теплых скамьях, сновали вольнослушатели. Возле стены стояли открытые шкафы для обмена с книгами, их полки никогда не пустовали. У колонны притулилась карликовая лиственница в большой кадке…
Надеюсь, она поймет и простит, если вылить чуточку отвара. А если нет, то все-равно не пожалуется.
— Альма, ты займи нам места. Надо оставить книгу. — Я кивнула в сторону обменных полок, нередко выручавших меня, когда не было лишнего динара на новые романы. — Сейчас приду.
