- Лучше бы ты подумал о моем здоровье, когда без спроса забрал светлый артефакт и перетащил в Абрис, – огрызнулась я. – Или когда позволил с ним развлекаться своим друзьям-душегубам!
Бледное, осунувшееся лицо ведьмака окаменело.
- Они мне не друзья.
- Тогда кто? Может, подружки? Или подельники? Как ты сам-то оказался в том отвратительном месте?
- Приехал за своими часами.
- Извини, но за моими часами! – процедила я. – Для чего ты их взял без спроса? Разве ты не догадывался, что меня могут похитить прямо из дома? Например, среди ночи, босую и в нижнем белье. У вас же такие… развлечения в порядке вещей.
- Это моя вина. Я должен был о них позаботиться…
- Проклятье, не понимаю, почему я это обсуждаю! – перебила его я, окончательно разъярившись. - Просто отдай их!
Он протянул часы обратно. Выхватив кругляш, я немедленно почувствовала, как под нагретой золотой крышкой барабанило магическое сердечко, нестройно и сбивчиво, точно хотело разорваться мелкими клочками. Раньше искра Истинного света повторяла биение моего сердца.
- Если хочешь вернуться домой сегодня, то собирайся. До храма добираться больше получаса, а скоро начнет светать, - вымолвил Кайден. - Не успеем, придется ждать до следующей ночи. Экипаж ждет во дворе.
Словно больше был не в силах сдерживать раздражение, он направился к выходу. Прежде чем выйти скомандовал:
- Поторопись.
Когда за ним закрылась дверь, то знахарь произнес:
- Ты с ним помягче. Объясняться и оправдываться он точно не будет – не умеет, но есть вещи, от которых человек просто не в состоянии удержаться.
- Если он не может удержаться от воровства, то это душевная болезнь, - взорвалась я. - Не знаю, как здесь, у вас, а у нас таким больным ставят обжигающие руны и поят успокоительными порошками. Ты же знахарь, вылечи его.
Тот усмехнулся, по-взрослому, понимающе.
- Все дело в сердечном стуке, Валерия. Ты еще молода и не догадываешься, как важно слышать, что чье-то сердце бьется. Особенно на расстоянии.
У меня возникло стойкое ощущение, что он издевался.
- Это, вообще, что-то должно объяснять? – огрызнулась я.
- Повзрослеешь, поймешь, о чем я толкую.
Хозяин дома вручил мне баночку с заживляющей мазью, пахнущей ничуть не лучше теветской, заставил надеть толстое, изъеденное молью пальто, и взялся провожать до кареты.
В Абрисе властвовал сезон голой земли, когда природа опечаленно коченела в ожидании первого снега, а холод казался особенно острым, жалившим даже через одежду. Сад и двор окутывала густая темнота, фонарь горел только на крыше дорогого экипажа, стоявшего за открытыми настежь деревянными воротами. И в этой темноте были видны мириады звезд, теснившихся в небе, ярких, тусклых, сложенных в замысловатые узоры.
Я никогда в своей жизни не видела звездного неба.
Кайден дожидался нас у экипажа, и вдруг мне пришло в голову, что они друг другу подходили, этот излишне вызывающий экипаж и ведьмак в одежде из дорогих тканей.
- Удачи, Валерия, - попрощался со мной знахарь, когда я уже собралась забраться в салон.
- Зря не сказал, как тебя зовут, - отозвалась я. – Я бы завязала ленточку на Древе Судьбы на твою удачу.
- Боюсь, что для теветца – хорошо, то для абрисца – смерть, - хмыкнул он. – Постарайся не потеряться между мирами, Голубая кровь.
- Голубая кровь? – скривилась я. – Обычно меня называют тихоней Лерой.
- Они просто не видели тебя в ярости, - отозвался знахарь.
- Тебе в дом не пора вернуться? – хмуро перебил дружеское препирание Кайден и скомандовал мне: - Забирайся!
Проигнорировав вежливо предложенную руку, я подхватила подол платья и кое-как забралась на высокую ступеньку. Сиденья в экипаже обтягивала мягкая замша, на окнах стояли стекла, на стене переливалась вязь незнакомых рун. Пожалуй, даже парадный экипаж Озеровых, на котором мы с Тином однажды ездили на официальный прием в Ратушу, выглядел куда как скромнее.
Кайден уселся напротив, дверь закрылась, и мы тронулись с места. Темнота скрывала его лицо и фигуру.
- Куда мы едем? – спросила я, нахохлившись в углу сиденья, и сама испугалась, как пронзительно звучал мой голос.
- Ближайшие ворота находятся в местном храме, - в противовес мне, Кайден говорил спокойным голосом с мягкими интонациями, словно пытался утихомирить несвоевременный гнев капризного ребенка.
- С каких пор тебе нужны ворота?
- С тех пор, как меня лишили руны перемещения.
- Снова нарушил правила? – зло усмехнулась я. – И много?
- Одно.
- Должно быть важное, раз оно потянуло на наказание.
- Очень.
От потаенного смысла, вложенного в короткое слово, но мне совершенно непонятного, ехидничать вмиг расхотелось, однако злость требовала выхода. Хоть запускай в него проклятыми часами! Наверное, они бы чудно отскочили ото лба. Не в состоянии выплеснуть бурлившие внутри чувства, я сердито молчала и, кажется, даже пыхтела от злости.
- Почему ты ничего не спрашиваешь? - тихо вымолвил он.
- И что, ты скажешь правду? – Мне самой не понравилась прозвучавшая в голосе претензия, на какую я не имела совершенно никакого права.
- Попробуй.
- Значит, твое имя Кайден?
- Кайден Николас Вудс, - уточнил он.
- У тебя оно еще и не одно? – фыркнула я. - Возраст?
- Двадцать восемь.
Выходит, что интуиция меня не подвела в нашу первую встречу. И если бы не колечко в губе, вид которого напрочь отрубал во мне здравый смысл, я никогда бы не поверила, что ведуну двадцать четыре года.
- Ты старше меня на девять лет! – почему-то вышло обвинительно.
- Верно.
- Родители?
- У меня непростая семья, и отношения у нас сложные.
- Женат?
- Нет.
- Ну, хотя бы в чем-то ты меня не обманул, - пробормотала я.
- Я помолвлен.
- Ты шутишь?!
- С семнадцати лет, - добавил он. – Мне жаль.
- О чем именно ты сожалеешь? Тебе жаль, что ты солгал? Или жаль, что из-за тебя я получила темную руну? – Мне с трудом удавалось перебороть гневные слезы. – Проклятье, я тебе верила и теперь чувствую себя обманутой!
- Все верно, Лера. Ты имеешь право злиться, - вздохнул он.
Хотелось задеть его, сказать какую-нибудь гадость, может быть, даже оскорбить, чтобы он тоже почувствовал себя оплеванным, но мне было неведомо, какие слова ранили почти незнакомого человека.
- Знаешь, Кайден, а давай ты не будешь называть меня по имени? – выпалила я, не придумав ничего поумнее. – У меня мурашки начинают бегать, когда ты вот так запросто его произносишь.
- Как пожелаешь.
Он не проронил ни слова, пока мы петляли по лесной погруженной в кромешную темень дороге. Нас заметно мотало, скрипели рессоры экипажа, доносились сдавленные проклятья кучера. Когда мы добрались до храма, на горизонте появилась светлая полоска. Святилище стояло на вершине высокого холма и походило на мрачную заброшенную башню со стенами, затянутыми пожухлыми побегами дикого плюща.
В Тевете молельни строили вокруг Древа Судьбы, как правило, взращенного до гигантских размеров разлапистого дуба. На ветви прихожане повязывали разноцветные ленты, палили записки с воззванием к сомну Светлых духов, жгли курильные палочки, а на праздники взрывали петарды. Другими словами, сплошной шум и круговерть, как вечное лето.
Абрисский храм изнутри выглядел еще мрачнее, чем снаружи. Гладкие стены испещряли выжженные черные знаки, вероятно, когда-то светившиеся от магии храмовника. Посреди зала темной громадой застыл каменный жертвенник. На входе Кайден опустил пальцы в наполненную водой чашу и, что-то пробормотав, прижал их к губам.
Он без труда выбрал нужную руну из огромного количества магических литер, нанесенных на стены. Вокруг жертвенного алтаря скользнул стремительный огонек, зажегший ворота. Круг засветился, развеяв предрассветный полумрак гулкого храма, и вокруг вспыхнули колдовские письмена, похожие на созвездия. Не произнося ни слова, я переступила через границу. За чертой воздух казался теплее, чем в выстуженном святилище.
- Я перемещу тебя поближе к дому, - заранее успокоил меня Кайден.
- Хорошо, - коротко отозвалась я, старательно избегая встречаться с ним взглядом.
Он кивнул, отошел от ворот на шаг. Вспыхнули символы, закрутились и замельтешили, от них в разные стороны разлетались красноватые магические разряды. Резкий ветер, взбунтовавшийся в храме, поднял пыль и мусор. Он трепал пальто Кайдена, ерошил темные волосы. Пространство стало кривиться, лицо ведьмака словно оказалось за плохо отлитым стеклом. Мысль, что я запомню его вот таким, с перекошенной физиономией и растянутой, точно неровная тень фигурой, отчего-то неприятно уколола внутри… И тут все закончилось.
Я уже приготовилась к знакомому неприятному ощущению свободного падения, но ворота потухли, и у меня перед глазами заплясали радужные круги. В храме стало очень тихо, снова нахлынули предрассветные сумерки.
- Что случилось? – Кайден выглядел удивленным не меньше моего.
Он прикоснулся к руне, полумрак разрезала красноватая вспышка, и стены снова зажглись колдовскими письменами, но круг на каменном полу оставался безжизненным.
- Похоже, тебя что-то не отпускает, - последовало предположение.
- Не отпускает? – от паники у меня сжалось горло, но внезапно блеснула догадка: - Мои часы!
Когда я нащупала артефакт в кармане пальто, то оказалось, что корпус практически раскалился и чувствительно жег руку. Магическая жилка билась, как обезумевшая.
- Если проблема в часах, то в них надо потушить магический свет, - вынужденно призналась я, понимая, что прямо сейчас он увидит мое настоящее лицо.
В Тевете считали, что маг в истинном обличии был прекрасен, но мне никогда так не казалось. Не понимаю, кому может понравиться пугающее существо со светящейся кожей и с мутно-белой пеленой на глазах, на человека-то толком не похожее? Я свечения видеть не могла, но подозреваю, со стороны выглядела не краше зомби, разве что живая.
- Чем мне тебе помочь? – уточнил Кайден.
- Помоги тем, что выйдешь.
- Как скажешь. – Он не стал спорить или проявлять любопытство, действительно вышел из храма, оставив меня наедине с испорченным артефактом, холодом и бледнеющей темнотой.
Когда тяжелая дверь со скрипом затворилась, то я вытянула раскрытую ладонь. Часы медленно поднялись в воздух, зависли. Раздался щелчок. Часовой механизм резко разлетелся на части и замер. Шестеренки, колесики, перламутровый циферблат, золотой корпус – артефакт точно лежал передо мной, похожий на разобранную по кусочкам мозаику. В центре отбивала магический пульс искра Истинного света, ослепительная крошечная капля, залившая ярким сиянием заброшенное святилище. Внутри сердечка сокращался комок черной магии, принадлежавшей Абрису. Без колебаний я протянула руку и сжала искру в кулаке. Из-под пальцев вырвались острые лучи. Свет потух. В воздухе остался висеть разложенный на части, обездушенный механизм.
Забирать с собой омертвелый артефакт я не собиралась, но и оставить в параллельном мире не решилась. От моей ладони заструилось тусклое свечение, и шестеренки принялись сворачиваться трубочками. Закрутился винтом корпус, раскрошился перламутровый циферблат. Рука опустилась, и искореженные части со звоном осыпались на пол.
Я хотела позвать Кайдена, но когда повернулась к двери, то обнаружила его, стоящим на пороге.
- Ты светилась, - не сводя с меня пристального взгляда, произнес он в неземной тишине. И, кажется, сказал негромко, но в гулком храме звук утраивал силу.
- Знаю.
- Никогда больше не делай этого в Абрисе. Здесь опасно демонстрировать Истинный свет.
- Не думаю, что когда-нибудь вернусь, - отозвалась я, возвращаясь в круг.
Все повторилось заново. Ворота ожили, вспыхнули знаки. Прежде чем распрощаться с ним навсегда, я позволила себе последний короткий взгляд. Он был хорош, проклятый. Взрослый, привлекательный мужчина, совершенно мне не подходящий. И почему даже сейчас он казался лакомым куском именинного пирога?
- Прощай, Кайден.
- Прощай, Лера.
- Давай больше никогда не встречаться.
Мгновением позже его фигура размазалась, а я ухнула в бездонную пропасть, возвращаясь в Тевет.
Скольжение закончилось, под ногами, наконец, появилась опора. Однако голова закружилась, словно у юнги, только-только вышедшего на берег после длительного плавания. Комната, похожая на забитый старой мебелью чердак, завертелась перед глазами, и я рухнула на грязный деревянный пол. Прижимаясь горячей щекой к холодным доскам, уставилась на толстый слой пыли под диваном, накрытым посеревшим чехлом.
В голове молоточком стучала неприятная мысль, что надо было вставать и уносить ноги, пока меня никто не обнаружил и не вызывал стражей, но ноги-то меня как раз не слушались. Да что там ноги, тело точно налилось свинцом, не хватало сил даже мизинцем пошевелить. Когда голова, наконец, прояснилась, то на улице заливались веселым щебетом птицы, а на чердак проникали первые солнечные лучи, и в их прозрачно-желтоватом свете плавала пыль.
Кое-как поднявшись, я выглянула в окно и увидела с высоты второго этажа собственный сад, блестящий и свежий после ночного ливня, а потому кажущийся ухоженным. Не знаю, каким образом Кайден вернул меня прямехонько в особнячок в тупике тихой улочки, но почувствовала не удивление, а облегчение от того, что не пришлось добираться до дома через весь Кромвель. На подобный марш-бросок мне бы просто не хватило сил, так бы и заснула где-нибудь в парке на лавочке.
Чтобы выйти из запертой мансарды, больше похожей на склад старой мебели, руну «ключ от всех дверей» пришлось рисовать пальцем. Способ был так себе, сказать откровенно. Без стило, концентрирующего магию на острие, свет впитывался в дерево, как вода в песок, и к концу рисования у меня заметно тряслись руки. Замок послушно щелкнул, но на двери возле замочной скважины остался кривой выжженный рисунок, говоривший лучше любых слов, что кто-то пытался воровато выбраться наружу. А на веранде меня ждал неожиданный сюрприз. Завернувшись в колючий плед и подложив под щеку ладони, на качелях сладко спала моя лучшая подружка.
- Крис, - присев на корточки, я потрепала девушку по плечу. – Ты что здесь делаешь?
Она сонно приоткрыла один глаз, потом завозилась, почмокала губами.
- Ты где была, Лерой? Я тебя ждала полночи.
- Кое-куда… отлучалась, - буркнула я. – Почему ты опять спишь у меня на веранде? Тебя из дома, наконец, выгнали?
Сладко, до хруста в суставах потягиваясь, она лениво улыбнулась и пропела:
- Ночью я участвовала в скольжении.
- Ты… что? – Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо, и усиливается дурнота. – Ты перемещалась в Абрис?
- Лерой! Это было потрясающе! – Она подскочила на качелях, отчего те истерично затряслись, и схватила меня за руки, больно сжала пораненную ладонь. – Я выиграла! Вернулась самая первая, и обставила Аглаю! Представляешь? Ведьма переместилась обратно только через сорок минут. Полный провал! А еще я видела звезды!
Глядя в веснушчатое заспанное лицо подруги, я никак не могла переварить услышанное. Перед мысленным взором, точно представление в цирке ужасов мелькали воспоминания о прошедшей ночи. Дом, полный темных ведьмаков, стило, изуродованная, точно вспоротая ножом ладонь, растерянный Рой, оказавшийся Кайденом, холодное прощание в ледяном храме, похожем на склеп. К горлу поступила желчь, и во рту стало горько.
Бледное, осунувшееся лицо ведьмака окаменело.
- Они мне не друзья.
- Тогда кто? Может, подружки? Или подельники? Как ты сам-то оказался в том отвратительном месте?
- Приехал за своими часами.
- Извини, но за моими часами! – процедила я. – Для чего ты их взял без спроса? Разве ты не догадывался, что меня могут похитить прямо из дома? Например, среди ночи, босую и в нижнем белье. У вас же такие… развлечения в порядке вещей.
- Это моя вина. Я должен был о них позаботиться…
- Проклятье, не понимаю, почему я это обсуждаю! – перебила его я, окончательно разъярившись. - Просто отдай их!
Он протянул часы обратно. Выхватив кругляш, я немедленно почувствовала, как под нагретой золотой крышкой барабанило магическое сердечко, нестройно и сбивчиво, точно хотело разорваться мелкими клочками. Раньше искра Истинного света повторяла биение моего сердца.
- Если хочешь вернуться домой сегодня, то собирайся. До храма добираться больше получаса, а скоро начнет светать, - вымолвил Кайден. - Не успеем, придется ждать до следующей ночи. Экипаж ждет во дворе.
Словно больше был не в силах сдерживать раздражение, он направился к выходу. Прежде чем выйти скомандовал:
- Поторопись.
Когда за ним закрылась дверь, то знахарь произнес:
- Ты с ним помягче. Объясняться и оправдываться он точно не будет – не умеет, но есть вещи, от которых человек просто не в состоянии удержаться.
- Если он не может удержаться от воровства, то это душевная болезнь, - взорвалась я. - Не знаю, как здесь, у вас, а у нас таким больным ставят обжигающие руны и поят успокоительными порошками. Ты же знахарь, вылечи его.
Тот усмехнулся, по-взрослому, понимающе.
- Все дело в сердечном стуке, Валерия. Ты еще молода и не догадываешься, как важно слышать, что чье-то сердце бьется. Особенно на расстоянии.
У меня возникло стойкое ощущение, что он издевался.
- Это, вообще, что-то должно объяснять? – огрызнулась я.
- Повзрослеешь, поймешь, о чем я толкую.
Хозяин дома вручил мне баночку с заживляющей мазью, пахнущей ничуть не лучше теветской, заставил надеть толстое, изъеденное молью пальто, и взялся провожать до кареты.
В Абрисе властвовал сезон голой земли, когда природа опечаленно коченела в ожидании первого снега, а холод казался особенно острым, жалившим даже через одежду. Сад и двор окутывала густая темнота, фонарь горел только на крыше дорогого экипажа, стоявшего за открытыми настежь деревянными воротами. И в этой темноте были видны мириады звезд, теснившихся в небе, ярких, тусклых, сложенных в замысловатые узоры.
Я никогда в своей жизни не видела звездного неба.
Кайден дожидался нас у экипажа, и вдруг мне пришло в голову, что они друг другу подходили, этот излишне вызывающий экипаж и ведьмак в одежде из дорогих тканей.
- Удачи, Валерия, - попрощался со мной знахарь, когда я уже собралась забраться в салон.
- Зря не сказал, как тебя зовут, - отозвалась я. – Я бы завязала ленточку на Древе Судьбы на твою удачу.
- Боюсь, что для теветца – хорошо, то для абрисца – смерть, - хмыкнул он. – Постарайся не потеряться между мирами, Голубая кровь.
- Голубая кровь? – скривилась я. – Обычно меня называют тихоней Лерой.
- Они просто не видели тебя в ярости, - отозвался знахарь.
- Тебе в дом не пора вернуться? – хмуро перебил дружеское препирание Кайден и скомандовал мне: - Забирайся!
Проигнорировав вежливо предложенную руку, я подхватила подол платья и кое-как забралась на высокую ступеньку. Сиденья в экипаже обтягивала мягкая замша, на окнах стояли стекла, на стене переливалась вязь незнакомых рун. Пожалуй, даже парадный экипаж Озеровых, на котором мы с Тином однажды ездили на официальный прием в Ратушу, выглядел куда как скромнее.
Кайден уселся напротив, дверь закрылась, и мы тронулись с места. Темнота скрывала его лицо и фигуру.
- Куда мы едем? – спросила я, нахохлившись в углу сиденья, и сама испугалась, как пронзительно звучал мой голос.
- Ближайшие ворота находятся в местном храме, - в противовес мне, Кайден говорил спокойным голосом с мягкими интонациями, словно пытался утихомирить несвоевременный гнев капризного ребенка.
- С каких пор тебе нужны ворота?
- С тех пор, как меня лишили руны перемещения.
- Снова нарушил правила? – зло усмехнулась я. – И много?
- Одно.
- Должно быть важное, раз оно потянуло на наказание.
- Очень.
От потаенного смысла, вложенного в короткое слово, но мне совершенно непонятного, ехидничать вмиг расхотелось, однако злость требовала выхода. Хоть запускай в него проклятыми часами! Наверное, они бы чудно отскочили ото лба. Не в состоянии выплеснуть бурлившие внутри чувства, я сердито молчала и, кажется, даже пыхтела от злости.
- Почему ты ничего не спрашиваешь? - тихо вымолвил он.
- И что, ты скажешь правду? – Мне самой не понравилась прозвучавшая в голосе претензия, на какую я не имела совершенно никакого права.
- Попробуй.
- Значит, твое имя Кайден?
- Кайден Николас Вудс, - уточнил он.
- У тебя оно еще и не одно? – фыркнула я. - Возраст?
- Двадцать восемь.
Выходит, что интуиция меня не подвела в нашу первую встречу. И если бы не колечко в губе, вид которого напрочь отрубал во мне здравый смысл, я никогда бы не поверила, что ведуну двадцать четыре года.
- Ты старше меня на девять лет! – почему-то вышло обвинительно.
- Верно.
- Родители?
- У меня непростая семья, и отношения у нас сложные.
- Женат?
- Нет.
- Ну, хотя бы в чем-то ты меня не обманул, - пробормотала я.
- Я помолвлен.
- Ты шутишь?!
- С семнадцати лет, - добавил он. – Мне жаль.
- О чем именно ты сожалеешь? Тебе жаль, что ты солгал? Или жаль, что из-за тебя я получила темную руну? – Мне с трудом удавалось перебороть гневные слезы. – Проклятье, я тебе верила и теперь чувствую себя обманутой!
- Все верно, Лера. Ты имеешь право злиться, - вздохнул он.
Хотелось задеть его, сказать какую-нибудь гадость, может быть, даже оскорбить, чтобы он тоже почувствовал себя оплеванным, но мне было неведомо, какие слова ранили почти незнакомого человека.
- Знаешь, Кайден, а давай ты не будешь называть меня по имени? – выпалила я, не придумав ничего поумнее. – У меня мурашки начинают бегать, когда ты вот так запросто его произносишь.
- Как пожелаешь.
Он не проронил ни слова, пока мы петляли по лесной погруженной в кромешную темень дороге. Нас заметно мотало, скрипели рессоры экипажа, доносились сдавленные проклятья кучера. Когда мы добрались до храма, на горизонте появилась светлая полоска. Святилище стояло на вершине высокого холма и походило на мрачную заброшенную башню со стенами, затянутыми пожухлыми побегами дикого плюща.
В Тевете молельни строили вокруг Древа Судьбы, как правило, взращенного до гигантских размеров разлапистого дуба. На ветви прихожане повязывали разноцветные ленты, палили записки с воззванием к сомну Светлых духов, жгли курильные палочки, а на праздники взрывали петарды. Другими словами, сплошной шум и круговерть, как вечное лето.
Абрисский храм изнутри выглядел еще мрачнее, чем снаружи. Гладкие стены испещряли выжженные черные знаки, вероятно, когда-то светившиеся от магии храмовника. Посреди зала темной громадой застыл каменный жертвенник. На входе Кайден опустил пальцы в наполненную водой чашу и, что-то пробормотав, прижал их к губам.
Он без труда выбрал нужную руну из огромного количества магических литер, нанесенных на стены. Вокруг жертвенного алтаря скользнул стремительный огонек, зажегший ворота. Круг засветился, развеяв предрассветный полумрак гулкого храма, и вокруг вспыхнули колдовские письмена, похожие на созвездия. Не произнося ни слова, я переступила через границу. За чертой воздух казался теплее, чем в выстуженном святилище.
- Я перемещу тебя поближе к дому, - заранее успокоил меня Кайден.
- Хорошо, - коротко отозвалась я, старательно избегая встречаться с ним взглядом.
Он кивнул, отошел от ворот на шаг. Вспыхнули символы, закрутились и замельтешили, от них в разные стороны разлетались красноватые магические разряды. Резкий ветер, взбунтовавшийся в храме, поднял пыль и мусор. Он трепал пальто Кайдена, ерошил темные волосы. Пространство стало кривиться, лицо ведьмака словно оказалось за плохо отлитым стеклом. Мысль, что я запомню его вот таким, с перекошенной физиономией и растянутой, точно неровная тень фигурой, отчего-то неприятно уколола внутри… И тут все закончилось.
Я уже приготовилась к знакомому неприятному ощущению свободного падения, но ворота потухли, и у меня перед глазами заплясали радужные круги. В храме стало очень тихо, снова нахлынули предрассветные сумерки.
- Что случилось? – Кайден выглядел удивленным не меньше моего.
Он прикоснулся к руне, полумрак разрезала красноватая вспышка, и стены снова зажглись колдовскими письменами, но круг на каменном полу оставался безжизненным.
- Похоже, тебя что-то не отпускает, - последовало предположение.
- Не отпускает? – от паники у меня сжалось горло, но внезапно блеснула догадка: - Мои часы!
Когда я нащупала артефакт в кармане пальто, то оказалось, что корпус практически раскалился и чувствительно жег руку. Магическая жилка билась, как обезумевшая.
- Если проблема в часах, то в них надо потушить магический свет, - вынужденно призналась я, понимая, что прямо сейчас он увидит мое настоящее лицо.
В Тевете считали, что маг в истинном обличии был прекрасен, но мне никогда так не казалось. Не понимаю, кому может понравиться пугающее существо со светящейся кожей и с мутно-белой пеленой на глазах, на человека-то толком не похожее? Я свечения видеть не могла, но подозреваю, со стороны выглядела не краше зомби, разве что живая.
- Чем мне тебе помочь? – уточнил Кайден.
- Помоги тем, что выйдешь.
- Как скажешь. – Он не стал спорить или проявлять любопытство, действительно вышел из храма, оставив меня наедине с испорченным артефактом, холодом и бледнеющей темнотой.
Когда тяжелая дверь со скрипом затворилась, то я вытянула раскрытую ладонь. Часы медленно поднялись в воздух, зависли. Раздался щелчок. Часовой механизм резко разлетелся на части и замер. Шестеренки, колесики, перламутровый циферблат, золотой корпус – артефакт точно лежал передо мной, похожий на разобранную по кусочкам мозаику. В центре отбивала магический пульс искра Истинного света, ослепительная крошечная капля, залившая ярким сиянием заброшенное святилище. Внутри сердечка сокращался комок черной магии, принадлежавшей Абрису. Без колебаний я протянула руку и сжала искру в кулаке. Из-под пальцев вырвались острые лучи. Свет потух. В воздухе остался висеть разложенный на части, обездушенный механизм.
Забирать с собой омертвелый артефакт я не собиралась, но и оставить в параллельном мире не решилась. От моей ладони заструилось тусклое свечение, и шестеренки принялись сворачиваться трубочками. Закрутился винтом корпус, раскрошился перламутровый циферблат. Рука опустилась, и искореженные части со звоном осыпались на пол.
Я хотела позвать Кайдена, но когда повернулась к двери, то обнаружила его, стоящим на пороге.
- Ты светилась, - не сводя с меня пристального взгляда, произнес он в неземной тишине. И, кажется, сказал негромко, но в гулком храме звук утраивал силу.
- Знаю.
- Никогда больше не делай этого в Абрисе. Здесь опасно демонстрировать Истинный свет.
- Не думаю, что когда-нибудь вернусь, - отозвалась я, возвращаясь в круг.
Все повторилось заново. Ворота ожили, вспыхнули знаки. Прежде чем распрощаться с ним навсегда, я позволила себе последний короткий взгляд. Он был хорош, проклятый. Взрослый, привлекательный мужчина, совершенно мне не подходящий. И почему даже сейчас он казался лакомым куском именинного пирога?
- Прощай, Кайден.
- Прощай, Лера.
- Давай больше никогда не встречаться.
Мгновением позже его фигура размазалась, а я ухнула в бездонную пропасть, возвращаясь в Тевет.
***
Скольжение закончилось, под ногами, наконец, появилась опора. Однако голова закружилась, словно у юнги, только-только вышедшего на берег после длительного плавания. Комната, похожая на забитый старой мебелью чердак, завертелась перед глазами, и я рухнула на грязный деревянный пол. Прижимаясь горячей щекой к холодным доскам, уставилась на толстый слой пыли под диваном, накрытым посеревшим чехлом.
В голове молоточком стучала неприятная мысль, что надо было вставать и уносить ноги, пока меня никто не обнаружил и не вызывал стражей, но ноги-то меня как раз не слушались. Да что там ноги, тело точно налилось свинцом, не хватало сил даже мизинцем пошевелить. Когда голова, наконец, прояснилась, то на улице заливались веселым щебетом птицы, а на чердак проникали первые солнечные лучи, и в их прозрачно-желтоватом свете плавала пыль.
Кое-как поднявшись, я выглянула в окно и увидела с высоты второго этажа собственный сад, блестящий и свежий после ночного ливня, а потому кажущийся ухоженным. Не знаю, каким образом Кайден вернул меня прямехонько в особнячок в тупике тихой улочки, но почувствовала не удивление, а облегчение от того, что не пришлось добираться до дома через весь Кромвель. На подобный марш-бросок мне бы просто не хватило сил, так бы и заснула где-нибудь в парке на лавочке.
Чтобы выйти из запертой мансарды, больше похожей на склад старой мебели, руну «ключ от всех дверей» пришлось рисовать пальцем. Способ был так себе, сказать откровенно. Без стило, концентрирующего магию на острие, свет впитывался в дерево, как вода в песок, и к концу рисования у меня заметно тряслись руки. Замок послушно щелкнул, но на двери возле замочной скважины остался кривой выжженный рисунок, говоривший лучше любых слов, что кто-то пытался воровато выбраться наружу. А на веранде меня ждал неожиданный сюрприз. Завернувшись в колючий плед и подложив под щеку ладони, на качелях сладко спала моя лучшая подружка.
- Крис, - присев на корточки, я потрепала девушку по плечу. – Ты что здесь делаешь?
Она сонно приоткрыла один глаз, потом завозилась, почмокала губами.
- Ты где была, Лерой? Я тебя ждала полночи.
- Кое-куда… отлучалась, - буркнула я. – Почему ты опять спишь у меня на веранде? Тебя из дома, наконец, выгнали?
Сладко, до хруста в суставах потягиваясь, она лениво улыбнулась и пропела:
- Ночью я участвовала в скольжении.
- Ты… что? – Я почувствовала, как у меня вытягивается лицо, и усиливается дурнота. – Ты перемещалась в Абрис?
- Лерой! Это было потрясающе! – Она подскочила на качелях, отчего те истерично затряслись, и схватила меня за руки, больно сжала пораненную ладонь. – Я выиграла! Вернулась самая первая, и обставила Аглаю! Представляешь? Ведьма переместилась обратно только через сорок минут. Полный провал! А еще я видела звезды!
Глядя в веснушчатое заспанное лицо подруги, я никак не могла переварить услышанное. Перед мысленным взором, точно представление в цирке ужасов мелькали воспоминания о прошедшей ночи. Дом, полный темных ведьмаков, стило, изуродованная, точно вспоротая ножом ладонь, растерянный Рой, оказавшийся Кайденом, холодное прощание в ледяном храме, похожем на склеп. К горлу поступила желчь, и во рту стало горько.
