А еще в его новом расписании появились визиты, точнее ночевки, у Кенес. Два раза в неделю он уходил к ней, едва Ямина засыпала, и от нее шел прямо в школу. Паренек какое-то время гадал, как рассказать об этом девочке, но оказалось, что та и так все знает.
— Во дворце все про Кенес знают, — пожав плечиками, заметила та. — И мне сестры рассказывали, как она их партнерам помогала соблюдать папины условия. Да и им тоже.
— И им тоже? — округлившимися от удивления глазами переспросил тогда Намир.
— Разумеется и им тоже. Нельзя же папино условие соблюсти с одной стороны. Тут либо оба друг другу помогают, либо разбираются с последствиями его нарушения.
— Вот все-то ты знаешь, — выдохнул он. — Аж завидно иногда.
— Завидовать вредно для здоровья, — улыбнулась принцесса. — Но если тебя это так смущает, то я могу сделать вид, что не знаю о твоих занятиях с Кенес.
— Занятиях?
— Именно. Занятиях. Вот только воздержись меня убеждать, что она тебя вообще ничему не учит, а только помогает напряжение сбросить, — хитро прищурилась Ямина.
— А то что? — с лукавой улыбкой поинтересовался паренек в ответ.
— А то пойду и попрошу научить. Как она остальных учила.
— Зачем еще это?
— А затем. Положено!
— Кем положено?
— Традицией, — важно вздернула носик принцесса. — Всех учили и тебя научат. И возражать бесполезно. Лучше учись, как следует.
— Есть! Учиться, как следует, — рассмеялся Намир и обнял ее.
Пока юный автор учебников собирался с духом для передачи через официального представителя файла с готовым задачником, как-то сам собой оказался готов и файл с учебником. Через неделю после перехода в выпускной класс, Намир с профессором Ваккасом поехал в «Книги неймановой науки». Ему хотелось видеть рядом и принцессу, но та наотрез отказалась, сославшись на скучность сути этого визита и свою занятость в связи с подготовкой маленького торжества по случаю этого самого визита. Девочка была убеждена в необходимости хоть как-то отметить то, что ее партнер впервые отдает в издательство сразу две книги.
— Что думаешь после задачника к третьему тому делать? — поинтересовался Авсаф, передав помощнику файлы с книгами. — Ты же напишешь к третьему тому задачник?
— Куда я денусь? — улыбнулся паренек. — К нему, пожалуй, самые интересные задачки будут.
— Точно, — согласился мужчина. — Можно же брать не только на данную тему, но и с учетом всего предыдущего материала.
— Он так и делает, чтоб повторение было, — улыбнулся профессор. — А в планах переделка трехтомника с учетом накопленных новых знаний, включая наши дни.
— Правда? — удивленно, с прищуром, посмотрел на молодого автора главный редактор. — И с каких времен уточнения делать будешь?
— Хотел со времен Алима Тармаши, — вздохнул тот. — Сейчас уже и не знаю. Благодаря Ирфану у меня уже второй шкаф наполняется. Я пока все это не смотрел. Профессор Ваккас отговорил.
— Пусть сначала задачник напишет, — пояснил учитель.
— Согласен, — кивнул мужчина, одобрительно. — Труд задуман масштабный и для науки давно необходимый. Ему отвлечения и повредить могут. Мне еще дед рассказывал, что время от времени в неймановой говорить начинают о необходимости коррекции учебников начального и институтского уровня, но способных сделать такое никак не находилось. Так что, Намир… Скорректируешь трехтомник и можешь считать, что твое имя навечно помнить будут в неймановой.
— Так уж и вечно… — махнул рукой автор учебников неверяще.
— Запомнят хотя бы как человека, который сделал первую коррекцию учебников по неймановой науке веков за пять, — усмехнулся в ответ Авсаф. — Это уже само по себе дело великое. Может даже более великое, чем учебник Алима Тармаши. А он велик уже тем, что по нему уже шестой век учатся. Это уже само по себе достижение.
— Раз ты так говоришь, то… Наверное, действительно достижение, — с неохотой и сомнениями согласился Намир. — Мне сначала задачник надо доделать. И школу закончить.
— Школу обязательно надо закончить. Да и к институту подготовиться тоже надо, — покивал одобрительно сотрудник издательства. — А ты давно над задачником работать начал?
— Да он сразу задачки откладывать начал, — усмехнулся профессор. — Как встретил интересную, сразу ее в файлик специальный заносил. Там уже много набралось.
— Еще бы столько же набрать, — тяжело вздохнул паренек. — Да описать надо. Я только на этой неделе этим занялся. Брошюры доделывал.
— Значит, и их скоро принесешь? — радостно потирая руки, уточнил мужчина.
— Наяки принесет. Там по опытам рисунки подправить надо, — объяснил Ваккас. — Кстати, ты приглашение на торжество сегодня получил?
— Получил. Когда на конверте штамп дворца увидел, даже испугался сначала. Можете ее высочеству передать, что буду обязательно.
— Передадим, если спросит, — рассмеялся виновник грядущего торжества. — Она в издательство из-за этого праздника ехать со мной отказалась, как я ни просил.
— И правильно сделала. Ни к чему ей про тонкости издательского дела слушать. Вот пригласят тебя на встречу ученых — обязательно бери. Там ей, как человеку увлеченному неймановой, интересно будет.
— И за диковинку сойдет, — усмехнулся воспоминаниям молодой автор. — Как на нее в прошлом году-то смотрели?
— Смотрели мало, а вот шептаться… Так до сих пор шепчутся. В наше время из правящих домов неймановой мало кто интересуется. А тут… Такой знаток да еще женщина. Эх, парень, ты даже не представляешь, какое это чудо.
— Ничего. В ближайшие годы поймет, — рассмеялся профессор. — Пойдем мы, Авсаф. Намиру еще к празднику переодеться надо. Да и мне тоже.
— Да и мне надо. Вот только гляну, что с файлами, и тоже поеду.
Расставшись с учителем, Намир попросил водителя вернуться к магазину, мимо которого они проехали. Припарковав машину, мужчина пошел вместе с пареньком.
— Да я быстро. Зачем тебе-то? — попытался возразить тот.
— Я же не только водитель, но и охранник. Работа у меня такая. Так что идем.
— Идем.
В ювелирном партнер принцессы долго рассматривал витрины, а потом достал карточку от своего старого счета и, вздохнув, накупил на максимально возможную для разового снятия сумму. По пути во дворец он выбрал небольшой кулон с камнями на затейливой цепочке и сунул в карман. Приехав, сначала зашел к себе, спрятал купленное в сейф, на котором когда-то настояла принцесса, переоделся и пошел в сад, как и обещал накануне.
— Это тебе, — протянул он подарок на раскрытой ладони.
— Спасибо, — взяла девочка и пригляделась. — Красивый. Дорогой наверное?
— Это ведь и мой счет тоже, — пожал плечом паренек.
— Именно. Спасибо тебе. Поможешь застегнуть?
— Конечно, — обрадовался Намир. — Повернись.
Торжество было человек на пятьдесят всего. И Ямина была не только его хозяйкой, но и главной звездой, благодаря чему виновник самого праздника получил возможность спокойно общаться с одним-тремя приглашенными одновременно.
— Повезло тебе с ней, — тихо произнес Ирфан, в очередной раз увидев, как коллега любуется принцессой.
— Да. Все самое лучшее у меня в жизни с ней появилось.
— Я про другое. Хорошая вы с ней пара. Красивая.
— Пара? С чего ты взял? Она дочь султана, а я сын бедного возвращенца.
— Зато одаренного и удивительно талантливого. Поверь старшему. В твоем случае это намного важнее наличия титула и денег.
— Разве?
— Да. Твой талант даже в деньгах в ближайшее годы принесет больше, чем иной принц сможет на нее потратить за всю жизнь. Какого бы ты скромного происхождения не был… Знаешь, ты похож на крупный драгоценный камень чистейшей воды, но в толстой корке грязи. Сначала грязь грязью, а как отмоешь — сокровище.
— Тогда султан и Ямина меня и отмывают, — грустно усмехнулся паренек.
— И не только они, Намир. Не только. Но рядом с тобой и сама принцесса ярче светит.
— Думаешь?
— Вижу. Посмотри, как на нее коллеги наши смотрят. Для них она не столько принцесса, сколько молодой коллега. Равный.
— Так уж и равный…
— Равный. Они относятся к ней как к ровне в мире неймановой науки. Понимаешь, она их ровня в их мире, хотя как принцесса намного выше большинства из них, но уже за пределами неймановой. Для ее возраста это чудо. А для пола — так еще круче. И без твоего таланта она бы была лишена этого так же, как ты без нее никогда бы не писал.
— Без нее я много чего не делал бы…
— Вы прекрасно дополняете друг друга. И будучи рядом, светите все ярче. Повезло тебе с ней, а ей с тобой.
— Мне вот точно с ней повезло, — улыбнулся паренек, любуясь хозяйкой праздника. — А вот повезло ли ей со мной…
— Скромный ты не по годам, Намир. Но поверь. И ей с тобой повезло. Со стороны такое порой лучше видно. На тебя смотрит. Иди.
Все лето Намир посвятил работе над задачником к последнему тому учебника. Поскольку тот курс, на обучение которому был нанят профессор Ваккас, оба ученика уже прошли, то мужчина попросил у султана разрешение, как и раньше приходить во дворец, но уже бесплатно и для помощи в написании книг его знаменитому ученику. Правитель на это лишь улыбнулся и, давая согласие, сказал, что будет рад, если их общение продлится еще долгие годы. И занятия продолжились. Ваккас приходил в те же дни и на тоже время, что и раньше, но теперь вместе с принцессой искал в библиотеке паренька, за короткое время ставшей не только большой, но и уникальной, все, что просил молодой автор. Иногда он брал книги домой. Благодаря этой помощи к началу учебного года работа близилась к концу.
А еще тем летом паренек вновь стал спать один. И причиной этому были не только их занятия с Яминой, но и его изменившееся отношение к ней. Оказалось, что чем откровенней прикосновение, тем проще им его и ощутить, и представить. Занятия с Кенес помогли Намиру лучше понять собственные ощущения, а любопытство султанской дочки очень быстро начало создавать проблемы.
— Прекрати! — в один из вечеров рявкнул паренек, резко садясь на крою кровати, когда ощутил мысленное прикосновение ладошки к животу. — Ямина! Прекрати! Прекрати делать вид, что спишь.
Но та продолжала тихонько лежать, обнимая подушку. Закрыв глаза, рассерженный партнер мысленно представил, как с силой сжал нежные, но уж чересчур расшалившиеся пальчики.
— Ай!
— Заработала! — срывая одеяло, вновь рявкнул тот и, схватив девочку за плечи, повернул на спину, нависнув над ней. — Дура! Совсем мозги отказали?!
— Намир…
— Всю жизнь Намир. Что дальше?
— Мне больно. Пусти…
— Значит, когда тебе больно — пусти, а когда мне? Что тогда?!
— Я же ничего…
— Ничего?! Очень даже чего! Дура! Я же хочу тебя! Как женщину хочу, а ты такое творишь!
— Я…
— Ты что сейчас щупала, бестолковая? — прожигая принцессу взглядом, продолжил допрос Намир, немного тише. — Что щупала? Отвечай. Живо.
— Я… Да я… — растерялась та и зажмурилась.
— Дура… Если тебе так нужен новый партнер, могла бы просто сказать отцу, — с болью проговорил паренек и отпустил. Сев рядом, зажмурился и тряхнул головой. — Ладно. Извини. Утром сам с султаном поговорю.
— Намир… — попыталась дотронуться до партнера девочка, но не вышло.
— Спи, — укрывая ее одеялом, тихо ответил тот.
Она смотрела, как он одевает халат, тапочки, как идет к двери. В душе нарастало ощущение беды, большой беды. Она никак не могла понять его вспышки и его гневного слова. Он никогда не ругался. Ни на кого.
— Намир! — села она.
— Спи. С султаном сам поговорю, — остановившись, но, не оборачиваясь, ответил тот. — Спи.
— Ты куда?
— К себе. Надо еще вещи собрать.
— Вещи? — испугалась принцесса и, отбросив одеяло, подбежала к нему, обняла. — Какие вещи? Зачем собирать?
— Мои, — мягко отстраняя ее, ответил паренек. — Я же не могу остаться во дворце после разрыва договора.
— Разрыва? Как разрыва? Ты о чем?
— А ты не понимаешь? Правда не понимаешь?
— Нет, — чуть слышно произнесла та и из ее глаз потекли слезы.
— Дура.
— Намир, — почти одними губами прошептала та, и крепко обняла партнера за талию, намертво вцепившись в его халат. Ей было больно. Очень больно. И в тот миг она больше всего боялась, что он оттолкнет ее.
— Дура, — в очередной раз, вздохнув, повторил тот и погладил ее волосы. — Кенес бы лучше объяснила… Посмотри на меня, Ямина. Посмотри. Пожалуйста. Ты любопытная, а я… Я слишком хочу тебя, чтобы это выдержать. Да еще столько лет… Прости, но мне лучше уйти. Так будет лучше… Для нас обоих.
— Останься, — всхлипывая, попросила девочка. — Мне только ты нужен, Намир.
— Ямина… Мне тоже больно, но если я останусь… Я же… — он взял ее за подбородок рукой и, чуть помедлив, тихо спросил. — Как думаешь, что со мной сделает твой отец, если я тебе ребенка сделаю сегодня?
— Намир…
— Начало доходить, — отпуская ее подбородок, горько усмехнулся паренек. — Да, Ямина. Я хочу с тобой секса. Очень хочу. Я хочу, чтобы все твои дети были только от меня. Если бы не Кенес, то… наверное… я бы давно нарушил запрет султана и ты уже была бы моей… А ты…
— Я…
— А ты ведешь себя так, что я… Я не могу больше… Либо я ухожу… Либо…
— Останься. Пожалуйста.
— Пусти. Пусти или у нас будет секс.
— Намир… Прости… — отступая, но боясь оторвать от него взгляд, словно тогда она точно его потеряет и потеряет навсегда, извинилась Ямина. — Я… Я… Дура.
— Дура, — подтвердил тот и, обойдя ее, пошел к двери.
— Намир, — зажмурившись и, закрыв лицо руками, прошептала девочка. Она поняла, что сама сделала все, чтобы он ушел. Сама. Ибо забыла о многократных предупреждениях родителей и сестер о том, что с прикосновениями надо быть осторожной. Особенно в определенных местах и особенно, когда партнер взрослый. А Намир был взрослый. Почти совершеннолетний. А она забыла.
Он протянул руку к дверной ручке, но так и не смог ее коснуться. Ее боль, боль от осознания произошедшего накрывала его с головой, прогоняя его собственную боль от потери. Сначала он потерял семью. Теперь он терял ее. Свою Ямину. И все то хорошее, что она принесла в его жизнь. Без нее для него все прекращалось и теряло смысл. Закрыв глаза, он повернулся, подхватил ее на руки и отнес на кровать, но уложив, так и не смог отпустить, хотя она так и не шевельнулась, только всхлипывала тихонько, закрыв личико руками. И он принялся целовать ее ручки, потом отвел сначала одну, потом другую… И все целовал, целовал, целовал. Глаза с мокрыми ресничками, щечки с дорожками слез, дрожащие губы. И все сильнее сжимал ее запястья, боясь отпустить. Отпустит и его руки помогут ему сделать то, чего он все еще пытался избежать.
— Ай…
— Извини. Я знаю, что делаю тебе больно, но…
— Дай я, — тихо попросила она, не открывая глаз.
— Ты?
— Я. Я подержу тебя за руки, — пугаясь собственной смелости, но еще больше боясь его ухода, прошептала та.
— Во дворце все про Кенес знают, — пожав плечиками, заметила та. — И мне сестры рассказывали, как она их партнерам помогала соблюдать папины условия. Да и им тоже.
— И им тоже? — округлившимися от удивления глазами переспросил тогда Намир.
— Разумеется и им тоже. Нельзя же папино условие соблюсти с одной стороны. Тут либо оба друг другу помогают, либо разбираются с последствиями его нарушения.
— Вот все-то ты знаешь, — выдохнул он. — Аж завидно иногда.
— Завидовать вредно для здоровья, — улыбнулась принцесса. — Но если тебя это так смущает, то я могу сделать вид, что не знаю о твоих занятиях с Кенес.
— Занятиях?
— Именно. Занятиях. Вот только воздержись меня убеждать, что она тебя вообще ничему не учит, а только помогает напряжение сбросить, — хитро прищурилась Ямина.
— А то что? — с лукавой улыбкой поинтересовался паренек в ответ.
— А то пойду и попрошу научить. Как она остальных учила.
— Зачем еще это?
— А затем. Положено!
— Кем положено?
— Традицией, — важно вздернула носик принцесса. — Всех учили и тебя научат. И возражать бесполезно. Лучше учись, как следует.
— Есть! Учиться, как следует, — рассмеялся Намир и обнял ее.
Пока юный автор учебников собирался с духом для передачи через официального представителя файла с готовым задачником, как-то сам собой оказался готов и файл с учебником. Через неделю после перехода в выпускной класс, Намир с профессором Ваккасом поехал в «Книги неймановой науки». Ему хотелось видеть рядом и принцессу, но та наотрез отказалась, сославшись на скучность сути этого визита и свою занятость в связи с подготовкой маленького торжества по случаю этого самого визита. Девочка была убеждена в необходимости хоть как-то отметить то, что ее партнер впервые отдает в издательство сразу две книги.
— Что думаешь после задачника к третьему тому делать? — поинтересовался Авсаф, передав помощнику файлы с книгами. — Ты же напишешь к третьему тому задачник?
— Куда я денусь? — улыбнулся паренек. — К нему, пожалуй, самые интересные задачки будут.
— Точно, — согласился мужчина. — Можно же брать не только на данную тему, но и с учетом всего предыдущего материала.
— Он так и делает, чтоб повторение было, — улыбнулся профессор. — А в планах переделка трехтомника с учетом накопленных новых знаний, включая наши дни.
— Правда? — удивленно, с прищуром, посмотрел на молодого автора главный редактор. — И с каких времен уточнения делать будешь?
— Хотел со времен Алима Тармаши, — вздохнул тот. — Сейчас уже и не знаю. Благодаря Ирфану у меня уже второй шкаф наполняется. Я пока все это не смотрел. Профессор Ваккас отговорил.
— Пусть сначала задачник напишет, — пояснил учитель.
— Согласен, — кивнул мужчина, одобрительно. — Труд задуман масштабный и для науки давно необходимый. Ему отвлечения и повредить могут. Мне еще дед рассказывал, что время от времени в неймановой говорить начинают о необходимости коррекции учебников начального и институтского уровня, но способных сделать такое никак не находилось. Так что, Намир… Скорректируешь трехтомник и можешь считать, что твое имя навечно помнить будут в неймановой.
— Так уж и вечно… — махнул рукой автор учебников неверяще.
— Запомнят хотя бы как человека, который сделал первую коррекцию учебников по неймановой науке веков за пять, — усмехнулся в ответ Авсаф. — Это уже само по себе дело великое. Может даже более великое, чем учебник Алима Тармаши. А он велик уже тем, что по нему уже шестой век учатся. Это уже само по себе достижение.
— Раз ты так говоришь, то… Наверное, действительно достижение, — с неохотой и сомнениями согласился Намир. — Мне сначала задачник надо доделать. И школу закончить.
— Школу обязательно надо закончить. Да и к институту подготовиться тоже надо, — покивал одобрительно сотрудник издательства. — А ты давно над задачником работать начал?
— Да он сразу задачки откладывать начал, — усмехнулся профессор. — Как встретил интересную, сразу ее в файлик специальный заносил. Там уже много набралось.
— Еще бы столько же набрать, — тяжело вздохнул паренек. — Да описать надо. Я только на этой неделе этим занялся. Брошюры доделывал.
— Значит, и их скоро принесешь? — радостно потирая руки, уточнил мужчина.
— Наяки принесет. Там по опытам рисунки подправить надо, — объяснил Ваккас. — Кстати, ты приглашение на торжество сегодня получил?
— Получил. Когда на конверте штамп дворца увидел, даже испугался сначала. Можете ее высочеству передать, что буду обязательно.
— Передадим, если спросит, — рассмеялся виновник грядущего торжества. — Она в издательство из-за этого праздника ехать со мной отказалась, как я ни просил.
— И правильно сделала. Ни к чему ей про тонкости издательского дела слушать. Вот пригласят тебя на встречу ученых — обязательно бери. Там ей, как человеку увлеченному неймановой, интересно будет.
— И за диковинку сойдет, — усмехнулся воспоминаниям молодой автор. — Как на нее в прошлом году-то смотрели?
— Смотрели мало, а вот шептаться… Так до сих пор шепчутся. В наше время из правящих домов неймановой мало кто интересуется. А тут… Такой знаток да еще женщина. Эх, парень, ты даже не представляешь, какое это чудо.
— Ничего. В ближайшие годы поймет, — рассмеялся профессор. — Пойдем мы, Авсаф. Намиру еще к празднику переодеться надо. Да и мне тоже.
— Да и мне надо. Вот только гляну, что с файлами, и тоже поеду.
Расставшись с учителем, Намир попросил водителя вернуться к магазину, мимо которого они проехали. Припарковав машину, мужчина пошел вместе с пареньком.
— Да я быстро. Зачем тебе-то? — попытался возразить тот.
— Я же не только водитель, но и охранник. Работа у меня такая. Так что идем.
— Идем.
В ювелирном партнер принцессы долго рассматривал витрины, а потом достал карточку от своего старого счета и, вздохнув, накупил на максимально возможную для разового снятия сумму. По пути во дворец он выбрал небольшой кулон с камнями на затейливой цепочке и сунул в карман. Приехав, сначала зашел к себе, спрятал купленное в сейф, на котором когда-то настояла принцесса, переоделся и пошел в сад, как и обещал накануне.
— Это тебе, — протянул он подарок на раскрытой ладони.
— Спасибо, — взяла девочка и пригляделась. — Красивый. Дорогой наверное?
— Это ведь и мой счет тоже, — пожал плечом паренек.
— Именно. Спасибо тебе. Поможешь застегнуть?
— Конечно, — обрадовался Намир. — Повернись.
Торжество было человек на пятьдесят всего. И Ямина была не только его хозяйкой, но и главной звездой, благодаря чему виновник самого праздника получил возможность спокойно общаться с одним-тремя приглашенными одновременно.
— Повезло тебе с ней, — тихо произнес Ирфан, в очередной раз увидев, как коллега любуется принцессой.
— Да. Все самое лучшее у меня в жизни с ней появилось.
— Я про другое. Хорошая вы с ней пара. Красивая.
— Пара? С чего ты взял? Она дочь султана, а я сын бедного возвращенца.
— Зато одаренного и удивительно талантливого. Поверь старшему. В твоем случае это намного важнее наличия титула и денег.
— Разве?
— Да. Твой талант даже в деньгах в ближайшее годы принесет больше, чем иной принц сможет на нее потратить за всю жизнь. Какого бы ты скромного происхождения не был… Знаешь, ты похож на крупный драгоценный камень чистейшей воды, но в толстой корке грязи. Сначала грязь грязью, а как отмоешь — сокровище.
— Тогда султан и Ямина меня и отмывают, — грустно усмехнулся паренек.
— И не только они, Намир. Не только. Но рядом с тобой и сама принцесса ярче светит.
— Думаешь?
— Вижу. Посмотри, как на нее коллеги наши смотрят. Для них она не столько принцесса, сколько молодой коллега. Равный.
— Так уж и равный…
— Равный. Они относятся к ней как к ровне в мире неймановой науки. Понимаешь, она их ровня в их мире, хотя как принцесса намного выше большинства из них, но уже за пределами неймановой. Для ее возраста это чудо. А для пола — так еще круче. И без твоего таланта она бы была лишена этого так же, как ты без нее никогда бы не писал.
— Без нее я много чего не делал бы…
— Вы прекрасно дополняете друг друга. И будучи рядом, светите все ярче. Повезло тебе с ней, а ей с тобой.
— Мне вот точно с ней повезло, — улыбнулся паренек, любуясь хозяйкой праздника. — А вот повезло ли ей со мной…
— Скромный ты не по годам, Намир. Но поверь. И ей с тобой повезло. Со стороны такое порой лучше видно. На тебя смотрит. Иди.
Все лето Намир посвятил работе над задачником к последнему тому учебника. Поскольку тот курс, на обучение которому был нанят профессор Ваккас, оба ученика уже прошли, то мужчина попросил у султана разрешение, как и раньше приходить во дворец, но уже бесплатно и для помощи в написании книг его знаменитому ученику. Правитель на это лишь улыбнулся и, давая согласие, сказал, что будет рад, если их общение продлится еще долгие годы. И занятия продолжились. Ваккас приходил в те же дни и на тоже время, что и раньше, но теперь вместе с принцессой искал в библиотеке паренька, за короткое время ставшей не только большой, но и уникальной, все, что просил молодой автор. Иногда он брал книги домой. Благодаря этой помощи к началу учебного года работа близилась к концу.
А еще тем летом паренек вновь стал спать один. И причиной этому были не только их занятия с Яминой, но и его изменившееся отношение к ней. Оказалось, что чем откровенней прикосновение, тем проще им его и ощутить, и представить. Занятия с Кенес помогли Намиру лучше понять собственные ощущения, а любопытство султанской дочки очень быстро начало создавать проблемы.
— Прекрати! — в один из вечеров рявкнул паренек, резко садясь на крою кровати, когда ощутил мысленное прикосновение ладошки к животу. — Ямина! Прекрати! Прекрати делать вид, что спишь.
Но та продолжала тихонько лежать, обнимая подушку. Закрыв глаза, рассерженный партнер мысленно представил, как с силой сжал нежные, но уж чересчур расшалившиеся пальчики.
— Ай!
— Заработала! — срывая одеяло, вновь рявкнул тот и, схватив девочку за плечи, повернул на спину, нависнув над ней. — Дура! Совсем мозги отказали?!
— Намир…
— Всю жизнь Намир. Что дальше?
— Мне больно. Пусти…
— Значит, когда тебе больно — пусти, а когда мне? Что тогда?!
— Я же ничего…
— Ничего?! Очень даже чего! Дура! Я же хочу тебя! Как женщину хочу, а ты такое творишь!
— Я…
— Ты что сейчас щупала, бестолковая? — прожигая принцессу взглядом, продолжил допрос Намир, немного тише. — Что щупала? Отвечай. Живо.
— Я… Да я… — растерялась та и зажмурилась.
— Дура… Если тебе так нужен новый партнер, могла бы просто сказать отцу, — с болью проговорил паренек и отпустил. Сев рядом, зажмурился и тряхнул головой. — Ладно. Извини. Утром сам с султаном поговорю.
— Намир… — попыталась дотронуться до партнера девочка, но не вышло.
— Спи, — укрывая ее одеялом, тихо ответил тот.
Она смотрела, как он одевает халат, тапочки, как идет к двери. В душе нарастало ощущение беды, большой беды. Она никак не могла понять его вспышки и его гневного слова. Он никогда не ругался. Ни на кого.
— Намир! — села она.
— Спи. С султаном сам поговорю, — остановившись, но, не оборачиваясь, ответил тот. — Спи.
— Ты куда?
— К себе. Надо еще вещи собрать.
— Вещи? — испугалась принцесса и, отбросив одеяло, подбежала к нему, обняла. — Какие вещи? Зачем собирать?
— Мои, — мягко отстраняя ее, ответил паренек. — Я же не могу остаться во дворце после разрыва договора.
— Разрыва? Как разрыва? Ты о чем?
— А ты не понимаешь? Правда не понимаешь?
— Нет, — чуть слышно произнесла та и из ее глаз потекли слезы.
— Дура.
— Намир, — почти одними губами прошептала та, и крепко обняла партнера за талию, намертво вцепившись в его халат. Ей было больно. Очень больно. И в тот миг она больше всего боялась, что он оттолкнет ее.
— Дура, — в очередной раз, вздохнув, повторил тот и погладил ее волосы. — Кенес бы лучше объяснила… Посмотри на меня, Ямина. Посмотри. Пожалуйста. Ты любопытная, а я… Я слишком хочу тебя, чтобы это выдержать. Да еще столько лет… Прости, но мне лучше уйти. Так будет лучше… Для нас обоих.
— Останься, — всхлипывая, попросила девочка. — Мне только ты нужен, Намир.
— Ямина… Мне тоже больно, но если я останусь… Я же… — он взял ее за подбородок рукой и, чуть помедлив, тихо спросил. — Как думаешь, что со мной сделает твой отец, если я тебе ребенка сделаю сегодня?
— Намир…
— Начало доходить, — отпуская ее подбородок, горько усмехнулся паренек. — Да, Ямина. Я хочу с тобой секса. Очень хочу. Я хочу, чтобы все твои дети были только от меня. Если бы не Кенес, то… наверное… я бы давно нарушил запрет султана и ты уже была бы моей… А ты…
— Я…
— А ты ведешь себя так, что я… Я не могу больше… Либо я ухожу… Либо…
— Останься. Пожалуйста.
— Пусти. Пусти или у нас будет секс.
— Намир… Прости… — отступая, но боясь оторвать от него взгляд, словно тогда она точно его потеряет и потеряет навсегда, извинилась Ямина. — Я… Я… Дура.
— Дура, — подтвердил тот и, обойдя ее, пошел к двери.
— Намир, — зажмурившись и, закрыв лицо руками, прошептала девочка. Она поняла, что сама сделала все, чтобы он ушел. Сама. Ибо забыла о многократных предупреждениях родителей и сестер о том, что с прикосновениями надо быть осторожной. Особенно в определенных местах и особенно, когда партнер взрослый. А Намир был взрослый. Почти совершеннолетний. А она забыла.
Он протянул руку к дверной ручке, но так и не смог ее коснуться. Ее боль, боль от осознания произошедшего накрывала его с головой, прогоняя его собственную боль от потери. Сначала он потерял семью. Теперь он терял ее. Свою Ямину. И все то хорошее, что она принесла в его жизнь. Без нее для него все прекращалось и теряло смысл. Закрыв глаза, он повернулся, подхватил ее на руки и отнес на кровать, но уложив, так и не смог отпустить, хотя она так и не шевельнулась, только всхлипывала тихонько, закрыв личико руками. И он принялся целовать ее ручки, потом отвел сначала одну, потом другую… И все целовал, целовал, целовал. Глаза с мокрыми ресничками, щечки с дорожками слез, дрожащие губы. И все сильнее сжимал ее запястья, боясь отпустить. Отпустит и его руки помогут ему сделать то, чего он все еще пытался избежать.
— Ай…
— Извини. Я знаю, что делаю тебе больно, но…
— Дай я, — тихо попросила она, не открывая глаз.
— Ты?
— Я. Я подержу тебя за руки, — пугаясь собственной смелости, но еще больше боясь его ухода, прошептала та.
