– И что с этой энергией делать? – подозревая, какая роль мне во всем этом отведена, напряглась я.
– Ею необходимо напитать кристалл силы, что находится в первоначальном, главном храме в горах. Благо, до него не добрались в свое время, а потому не разрушили.
– Я так понимаю, этой душой должна стать я? – обреченно прошептала.
– Да, родная. Извини, что так получилось.
– В чем подвох? И почему ты сказала, что не выбирала меня специально?
– У Эриса остались последователи, несмотря на то, что он оставил Елей, – скорбно вздохнула она, а у меня сердце сжалось от переполняющей жалости к этой женщине. – Мужчины давно осознали свою ошибку и то, чем грозит им подобная выходка. Именно они первые и пришли к решению отказаться от бога Хаоса и просить о моем прощении и возвращении.
– Но?
– Но женщин все устраивает, – дернула она щекой в досаде. – Не хотят ничего менять. Они почти священны, а поэтому избалованы, капризны, извращены. С моим возвращением их правление прекратится, и они хотят помешать моему прибытию.
– Как?
– Эрис оставил лазейку, чтобы я могла вернуться. Необходимо найти чистую душу, которая способна вместить в себя силу и пробудить храм. Это должно произойти, когда зацветет священный цветок. Тогда представители сильнейших магов соберутся и призовут такую душу специальным обрядом. Они же и станут ее Стражами в предстоящем походе.
– И?
– Женщины решили обмануть предсказание и подсунуть "подсадную утку", как это говорится в твоем мире. Сегодня прошел ритуал, на котором два сильнейших мага от обеих рас совершили призыв, на который ты и откликнулась. Вот только мужчинам продажные священнослужители представили совершенно другую женщину, – опережая мой вопрос, поторопилась она ответить. – Почему именно ты – не знаю. Силы мира посчитали тебя достаточно светлой и достойной душой. И знаешь, пообщавшись с тобой, смею с подобным выбором согласиться.
– Боюсь, и ты, и силы мира все же ошиблись, – вздохнула я грустно. – Никакая я не светлая.
Вспоминая, сколько боли и горечи мне пришлось пережить, сколько грязи и обид вытерпеть, могу с точностью сказать, что чистотой и добротой от меня и не пахнет. В духовном смысле то есть. Я озлобилась, замкнулась в себе, не желая впускать в свою раковину никого. За двадцать восемь лет поняла, что можно смело рассчитывать только на себя. Тогда тебя никто не обидит, не бросит, не предаст… Одной проще.
И какая я после этого светлая душа?
– Ты не понимаешь, о чем ты говоришь, Изабелла, – ласково поцеловала Айне меня в висок. – Тебе пришлось многое пережить, но это не делает тебя хуже. Ты стала сильной, выносливой и сострадательной именно потому, что самой пришлось пережить все тяготы. Я отчетливо вижу твою душу и могу с уверенностью сказать, что ты – одна из немногих поистине светлых и добрых существ.
Я не выдержала и зарыдала. В первую очередь потому что боялась, что Айне ошиблась, но разубеждать ее малодушно не захотелось. Побоялась, что если она поймет, что просчиталась, то исчезнут эти материнские объятия, ласковая улыбка и добрый взгляд.
– Ты очень одинока, девочка моя, – грустно вздохнула она. – Но все можно исправить. Я хочу сделать тебе подарок.
Я вопросительно посмотрела на нее с удивлением. Подарок? Мне?
– Что для этого мне нужно сделать? – насторожилась я, помня, что подарки никто просто так не делает.
– Ничего, – улыбнулась она. – Просто мне так хочется сделать тебе приятно.
– Что за подарок? – робко поинтересовалась я все еще с небольшим сомнением. Если она богиня, то небольшие подарки ей, вероятно, не в тягость? Так, скорее небольшой каприз, который Айне может себе позволить. Верно?
– В Елее ты не будешь одинока, – улыбнулась она. – Вне зависимости от того, получится у тебя мне помочь или нет, ты сможешь полюбить и быть любимой.
С недоверием посмотрела на нее. Она не шутит? А нужен мне такой подарок? Если никого не впускать в свое сердце, его не разобьют. Тактика точная и проверенная временем!
– Не сомневайся, Изабелла, – улыбнулась она. – Это добровольный дар, и ты можешь от него отказаться. Но я прошу тебя позволить себе быть счастливой.
– Я подумаю, – растерянно буркнула я, боясь своего малодушного желания согласиться, но в то же время борясь с категоричным отказом.
– Вот и здорово.
– Так, что мне делать? Мне ведь, мягко говоря, не обрадуются. Если, конечно, судить по тому, что я сейчас здесь, с тобой, а не с этими, как их там… Стражами, несмотря на то, что меня выбрали и призвали!
– Все верно, – кивнула она с одобрением и гордостью в глазах, – поэтому я хочу поместить твою душу в тело одной эльфийки.
– Зачем? Разве ты не хочешь разоблачить обман?
– Хочу, но не сейчас. Мне нужно узнать всех, кто участвовал в заговоре. На это нужно время. У нас оно есть. За это время ты обживешься в новом мире, узнаешь его изнутри. Возможно, найдешь союзников и новых Стражей. Стражей необходимо найти обязательно, – всполошилась она.
– Зачем? А что с теми, у кого "подставная утка"?
– Ты будешь находиться в мире инкогнито. Никто кроме твоих потенциальных Стражей не должен знать, кто ты есть на самом деле. Иначе от тебя захотят избавиться. В первую очередь Стражи нужны именно для защиты от нападения на Избранную. Для этого и требуются сильнейшие маги.
– А во вторую?
– Во время впитывания Силы может быть спонтанный выброс излишка энергии. Стражи помогут тебе справиться с этим, впитав в себя этот излишек, чтобы ты не чувствовала боли.
– Боли?! – ужаснулась я, тут же выпрямляясь. Боли я боюсь еще с детства. Даже при месячных закидываюсь обезболивающими просто так, на всякий случай.
– К сожалению, процесс этот будет неприятен. Особенно с излишками, – с сожалением посмотрела Айне на меня.
– Я могу отказаться? – робко спросила. Вот если бы она на меня так не смотрела, я бы просто сказала «нет» и не парилась. Но как можно ей отказать? Я даже при этом неуверенном вопросе почувствовала себя чуть ли не бездушным чудовищем!
– Можешь. Но твою душу в твой мир я уже вернуть не смогу. Твое тело мертво, а поселить в другое у меня не хватит сил. У вас другие боги, – грустно улыбнулась она, хоть я и не видела осуждения или злости в ее глазах. Только понимание и грусть. – Ты будешь жить в теле эльфийки и, когда придет время, просто не отреагируешь на зов. Все просто.
– И что тогда будет с Елеем?
– С миром ничего. А вот эльфы и дроу вымрут как вид. – И вновь только грусть и понимание в ее красивых, добрых глазах.
Уже понимая, что выбора у меня нет, поскольку обречь на вымирание целые народы своим бездействием я не смогу, обреченно кивнула.
Ну, вот и настал последний день моей жизни. Опять я оказался на рынке рабов. Не надо было, наверное, сбегать от Аурелии. Садистка? И что? Подумаешь, ее последние любовные игры чуть не закончились для меня смертью. И если бы только этим… Я дня четыре отлеживался, искренне желая умереть после того, что она со мной сделала... И позволяла делать другим… А вот сейчас, после побега и того, как меня поймали, умирать почему-то страшно. Но уж лучше умереть, чем вновь пережить то, что я испытал.
Мимо меня прошла странная пара. Я следил за ними. Девушка была в плаще с глубоким капюшоном на голове, что совершенно не вязалось со статусом госпожи. Те, наоборот, стараются любыми способами выставить себя напоказ, кичась возможностью купить себе лишнего раба. В такой скудной компании они не ходили, предпочитая в свите иметь всех мужей и рабов, соревнуясь друг перед другом их количеством. А эта была всего с одним рабом, почему-то одетым в хорошую одежду, которая скрывала все части тела. Странно. В нем я узнал полукровку, что еще больше не вязалось с увиденным: чистокровными еще более или менее дорожили, а вот полукровок не считали за живых существ вообще. Судя по тому, сколько шрамов красовалось на его некогда, безусловно, красивом лице, этот сильно натерпелся в жизни. А сколько еще может скрывать одежда? Впрочем, шрамы его сильно не портили, нисколько не исказив черт лица. Повезло. Но все равно странно, что он стоял с неуловимым достоинством рядом со своей госпожой, лишь для отвода глаз стараясь имитировать слепое преклонение.
Но зацепили они мое внимание не этим. Они скупили всех детей до пятнадцати лет. Оптом, почти не торгуясь, чем повергли в шок присутствующих, так как дети считались наиболее дорогим и качественным товаром, покупку которого, даже одного, не всякая богатая дама могла себе позволить. Большинство из них имели максимум одну хозяйку на своем счету. Были еще совсем молодые, на которых не было ни единого шрама. Это и делало детей наиболее привлекательным товаром, ведь госпожам так приятно было собственноручно ломать и издеваться, ощущая, что она первая. Все равно что девственности лишить. И мне даже представить страшно, для чего незнакомке такое количество детей.
Плащ и глухой капюшон стали оправдывать себя. Не заинтересоваться подобной личностью нельзя. Но тем страннее то, что ее сопровождает всего один раб. Неужели она не боится за себя и свое богатство?
Очередь из рабов стала сокращаться. Скоро выставят меня. Который раз по счету меня продают? Кажется, двенадцатый. Я уже сменил одиннадцать хозяек: от кого-то сбегал сам, кто-то просто отказывался от меня и продавал, как надоевшую, сломанную игрушку. И вот если сейчас не обзаведусь двенадцатой хозяйкой, меня пустят в утиль, как отработанный материал.
Наверное, так будет лучше. Я получу долгожданный покой и свободу. Пусть и посмертно. Но жить рабом для меня хуже ада. В который раз проклял своих предков, которые допустили подобный исход событий. Почему отказались от истинных, родных богов они, а рабом стал я, хотя родился гораздо позже всех этих событий?
Чувство вселенской несправедливости и философские мысли нарушил стражник, который больно дернул меня за поводок и повел на подиум для лотов. Голову я держал опущенной, не желая смотреть на заинтересованные лица потенциальных хозяек. Видеть в них пренебрежение, брезгливость и похоть – не самая лучшая перспектива моих последних минут.
То, что меня никто не купит, я понимал отчетливо: таких «отработанных» не выбирают. А на мне уже клеймо ставить негде после одиннадцати хозяек.
Против воли стал искать глазами фигуру в капюшоне и почти сразу наткнулся взглядом на невозможно прекрасные, огромные фиолетовые глаза, которые смотрели на меня пристально, но безучастно и даже со скукой.
В первое мгновение я затаил дыхание от подобной красоты на точеном личике. Неужели бывают столь прекрасные глаза? И как всегда, словно по закону подлости, внешность никак не вязалась с настоящей сущностью. Почти все мои предыдущие хозяйки были красивы, порой до неприличия. У Аурелии, к примеру, была просто ангельская внешность. И что толку? А эта вот детей для неясных целей скупает.
Наверное, на моем лице отразились все эмоции, так как на мгновение я заметил на ее личике недоумение. Мазнув по мне последним безразличным взглядом, незнакомка повернулась к своему сопровождающему, который так же внимательно, с нечитаемым выражением на исполосованном шрамами лице рассматривал меня. Что-то коротко сказала ему и, более не оборачиваясь, скрылась в толпе.
Конечно! Я последний лот. Что ей тут делать? Остальные не расходились только потому, что желали посмотреть на показательную казнь. Нежелание странной девушки присутствовать, конечно, делает ей честь, но если вспомнить, что теперь в ее подчинении десяток детей, то все не так однозначно. Зачем ей смотреть на казнь, если эльфийка может поиздеваться над новыми игрушками самостоятельно? А вот полукровка остался на месте. Странно.
– Итак, милые дамы, вашему вниманию представлен последний лот. Большая редкость на светлоэльфийских землях! Чистокровный дроу. Сто семнадцать лет. Имеет незначительный магический дар. Вынослив, с хорошей регенерацией. Из недостатков: своеволен, имел уже одиннадцать хозяек. Начальная цена – три золотых, – услышал я над головой голос аукциониста.
М-да. Порой на эти деньги несколько плотных обедов в таверне купишь, а тут целого раба предлагают. Но, несмотря на несказанно заманчивую цену, никто не торопился стать обладателем такого «сокровища», как я.
– Неужели не найдется желающей на такого "жеребца"?! – преувеличенно возмущенно воскликнул эльф-аристократ, дернув меня за поводок, заставляя расправить плечи. – Только посмотрите, как он развит!
Посмотрели, впечатлились, но промолчали, поедая меня похотливыми взглядами. Может, кто и купит, чтобы использовать в своей постели в качестве игрушки, а потом избавится. Но мой статус «отработанного» не позволял гордым дамам опуститься до моей персоны, чтобы на нее не посмотрели косо подруги.
– Итак, три золотых – раз. Два...
Я уже смирился со своей судьбой, как вдруг услышал низкий мужской голос:
– Моя госпожа покупает за три золотых.
В шоке вскинул голову и встретился с серыми глазами полукровки, которые не выражали ровным счетом ничего.
– И-и-и продано! – восторженно крикнул аукционист. А меж тем полукровка прошел через изумленную публику и поднялся на подиум, где стоял я и мой продавец. Ему протянули типовой контракт на собственность. Полукровка же отсчитал три монетки и поставил подпись в контракте. Ему передали поводок, которым меня держали. Надо же! Он еще и доверенное лицо. Когда они приобретали детей, я не видел, кто заключал контракт.
Не сдержался и посмотрел на имя моей новой госпожи, и чуть было не взвыл, прося о смерти. Пусть лучше казнят, чем я попаду в руки Кровавой Графини Изабеллы Эстет!!! Про нее, даже среди таких же садисток, ходила жуткая молва. Говорят, что всех, кого бы она ни купила, больше никто и никогда не видел. Это свидетельствует о том, что рабы просто не доживали до следующего появления эльфийки в свете.
Ее графство считается неприступной крепостью. Никто не смеет там появляться, и гостей она не принимает. При этом Изабелла Эстет до неприличия богата, так что даже королева Габриэлла ее побаивается. Многие гадают, что же графиня скрывает за стенами своего дома, но никто не решается спросить, хотя догадки у всех свои, одна другой страшнее. Помню, как одна из моих хозяек угрожала мне, что за непослушание преподнесет меня в дар Кровавой Графине. Тогда я сбежал, не желая подчиняться или быть подаренным этой садистке.
Оглушенный новым открытием, даже не заметил, как меня поставили на колени и точным движением приложили раскаленную печать к шее, ставя очередное клеймо принадлежности, отчего в глазах в момент потемнело.
Я так и не произнес ни слова до тех пор, пока мы с полукровкой не прошли через портал в мой персональный ад. Его – а теперь еще и мою – хозяйку мы не дожидались. Видимо, графиня ушла порталом сразу же.
Я ожидал многого, но не смог сдержать изумления и настороженности, когда нас встретили четверо рабов. Но, что самое удивительное, на них не было ошейников, хотя на шее каждого виднелось клеймо, как и у меня. Однако повергло меня в шок другое. Полукровка, передав мой поводок одному из встречающих, ловко стянул рабский ошейник с моей шеи, который, по идее, снять никак не мог! Но мужчину, видимо, этот маленький нюанс не волновал. Он потер кожу на шее, поморщился, вертя в пальцах полоску кожи. После небрежно засунул ошейник в карман.
– Ею необходимо напитать кристалл силы, что находится в первоначальном, главном храме в горах. Благо, до него не добрались в свое время, а потому не разрушили.
– Я так понимаю, этой душой должна стать я? – обреченно прошептала.
– Да, родная. Извини, что так получилось.
– В чем подвох? И почему ты сказала, что не выбирала меня специально?
– У Эриса остались последователи, несмотря на то, что он оставил Елей, – скорбно вздохнула она, а у меня сердце сжалось от переполняющей жалости к этой женщине. – Мужчины давно осознали свою ошибку и то, чем грозит им подобная выходка. Именно они первые и пришли к решению отказаться от бога Хаоса и просить о моем прощении и возвращении.
– Но?
– Но женщин все устраивает, – дернула она щекой в досаде. – Не хотят ничего менять. Они почти священны, а поэтому избалованы, капризны, извращены. С моим возвращением их правление прекратится, и они хотят помешать моему прибытию.
– Как?
– Эрис оставил лазейку, чтобы я могла вернуться. Необходимо найти чистую душу, которая способна вместить в себя силу и пробудить храм. Это должно произойти, когда зацветет священный цветок. Тогда представители сильнейших магов соберутся и призовут такую душу специальным обрядом. Они же и станут ее Стражами в предстоящем походе.
– И?
– Женщины решили обмануть предсказание и подсунуть "подсадную утку", как это говорится в твоем мире. Сегодня прошел ритуал, на котором два сильнейших мага от обеих рас совершили призыв, на который ты и откликнулась. Вот только мужчинам продажные священнослужители представили совершенно другую женщину, – опережая мой вопрос, поторопилась она ответить. – Почему именно ты – не знаю. Силы мира посчитали тебя достаточно светлой и достойной душой. И знаешь, пообщавшись с тобой, смею с подобным выбором согласиться.
– Боюсь, и ты, и силы мира все же ошиблись, – вздохнула я грустно. – Никакая я не светлая.
Вспоминая, сколько боли и горечи мне пришлось пережить, сколько грязи и обид вытерпеть, могу с точностью сказать, что чистотой и добротой от меня и не пахнет. В духовном смысле то есть. Я озлобилась, замкнулась в себе, не желая впускать в свою раковину никого. За двадцать восемь лет поняла, что можно смело рассчитывать только на себя. Тогда тебя никто не обидит, не бросит, не предаст… Одной проще.
И какая я после этого светлая душа?
– Ты не понимаешь, о чем ты говоришь, Изабелла, – ласково поцеловала Айне меня в висок. – Тебе пришлось многое пережить, но это не делает тебя хуже. Ты стала сильной, выносливой и сострадательной именно потому, что самой пришлось пережить все тяготы. Я отчетливо вижу твою душу и могу с уверенностью сказать, что ты – одна из немногих поистине светлых и добрых существ.
Я не выдержала и зарыдала. В первую очередь потому что боялась, что Айне ошиблась, но разубеждать ее малодушно не захотелось. Побоялась, что если она поймет, что просчиталась, то исчезнут эти материнские объятия, ласковая улыбка и добрый взгляд.
– Ты очень одинока, девочка моя, – грустно вздохнула она. – Но все можно исправить. Я хочу сделать тебе подарок.
Я вопросительно посмотрела на нее с удивлением. Подарок? Мне?
– Что для этого мне нужно сделать? – насторожилась я, помня, что подарки никто просто так не делает.
– Ничего, – улыбнулась она. – Просто мне так хочется сделать тебе приятно.
– Что за подарок? – робко поинтересовалась я все еще с небольшим сомнением. Если она богиня, то небольшие подарки ей, вероятно, не в тягость? Так, скорее небольшой каприз, который Айне может себе позволить. Верно?
– В Елее ты не будешь одинока, – улыбнулась она. – Вне зависимости от того, получится у тебя мне помочь или нет, ты сможешь полюбить и быть любимой.
С недоверием посмотрела на нее. Она не шутит? А нужен мне такой подарок? Если никого не впускать в свое сердце, его не разобьют. Тактика точная и проверенная временем!
– Не сомневайся, Изабелла, – улыбнулась она. – Это добровольный дар, и ты можешь от него отказаться. Но я прошу тебя позволить себе быть счастливой.
– Я подумаю, – растерянно буркнула я, боясь своего малодушного желания согласиться, но в то же время борясь с категоричным отказом.
– Вот и здорово.
– Так, что мне делать? Мне ведь, мягко говоря, не обрадуются. Если, конечно, судить по тому, что я сейчас здесь, с тобой, а не с этими, как их там… Стражами, несмотря на то, что меня выбрали и призвали!
– Все верно, – кивнула она с одобрением и гордостью в глазах, – поэтому я хочу поместить твою душу в тело одной эльфийки.
– Зачем? Разве ты не хочешь разоблачить обман?
– Хочу, но не сейчас. Мне нужно узнать всех, кто участвовал в заговоре. На это нужно время. У нас оно есть. За это время ты обживешься в новом мире, узнаешь его изнутри. Возможно, найдешь союзников и новых Стражей. Стражей необходимо найти обязательно, – всполошилась она.
– Зачем? А что с теми, у кого "подставная утка"?
– Ты будешь находиться в мире инкогнито. Никто кроме твоих потенциальных Стражей не должен знать, кто ты есть на самом деле. Иначе от тебя захотят избавиться. В первую очередь Стражи нужны именно для защиты от нападения на Избранную. Для этого и требуются сильнейшие маги.
– А во вторую?
– Во время впитывания Силы может быть спонтанный выброс излишка энергии. Стражи помогут тебе справиться с этим, впитав в себя этот излишек, чтобы ты не чувствовала боли.
– Боли?! – ужаснулась я, тут же выпрямляясь. Боли я боюсь еще с детства. Даже при месячных закидываюсь обезболивающими просто так, на всякий случай.
– К сожалению, процесс этот будет неприятен. Особенно с излишками, – с сожалением посмотрела Айне на меня.
– Я могу отказаться? – робко спросила. Вот если бы она на меня так не смотрела, я бы просто сказала «нет» и не парилась. Но как можно ей отказать? Я даже при этом неуверенном вопросе почувствовала себя чуть ли не бездушным чудовищем!
– Можешь. Но твою душу в твой мир я уже вернуть не смогу. Твое тело мертво, а поселить в другое у меня не хватит сил. У вас другие боги, – грустно улыбнулась она, хоть я и не видела осуждения или злости в ее глазах. Только понимание и грусть. – Ты будешь жить в теле эльфийки и, когда придет время, просто не отреагируешь на зов. Все просто.
– И что тогда будет с Елеем?
– С миром ничего. А вот эльфы и дроу вымрут как вид. – И вновь только грусть и понимание в ее красивых, добрых глазах.
Уже понимая, что выбора у меня нет, поскольку обречь на вымирание целые народы своим бездействием я не смогу, обреченно кивнула.
Глава 2. Эльтар
Ну, вот и настал последний день моей жизни. Опять я оказался на рынке рабов. Не надо было, наверное, сбегать от Аурелии. Садистка? И что? Подумаешь, ее последние любовные игры чуть не закончились для меня смертью. И если бы только этим… Я дня четыре отлеживался, искренне желая умереть после того, что она со мной сделала... И позволяла делать другим… А вот сейчас, после побега и того, как меня поймали, умирать почему-то страшно. Но уж лучше умереть, чем вновь пережить то, что я испытал.
Мимо меня прошла странная пара. Я следил за ними. Девушка была в плаще с глубоким капюшоном на голове, что совершенно не вязалось со статусом госпожи. Те, наоборот, стараются любыми способами выставить себя напоказ, кичась возможностью купить себе лишнего раба. В такой скудной компании они не ходили, предпочитая в свите иметь всех мужей и рабов, соревнуясь друг перед другом их количеством. А эта была всего с одним рабом, почему-то одетым в хорошую одежду, которая скрывала все части тела. Странно. В нем я узнал полукровку, что еще больше не вязалось с увиденным: чистокровными еще более или менее дорожили, а вот полукровок не считали за живых существ вообще. Судя по тому, сколько шрамов красовалось на его некогда, безусловно, красивом лице, этот сильно натерпелся в жизни. А сколько еще может скрывать одежда? Впрочем, шрамы его сильно не портили, нисколько не исказив черт лица. Повезло. Но все равно странно, что он стоял с неуловимым достоинством рядом со своей госпожой, лишь для отвода глаз стараясь имитировать слепое преклонение.
Но зацепили они мое внимание не этим. Они скупили всех детей до пятнадцати лет. Оптом, почти не торгуясь, чем повергли в шок присутствующих, так как дети считались наиболее дорогим и качественным товаром, покупку которого, даже одного, не всякая богатая дама могла себе позволить. Большинство из них имели максимум одну хозяйку на своем счету. Были еще совсем молодые, на которых не было ни единого шрама. Это и делало детей наиболее привлекательным товаром, ведь госпожам так приятно было собственноручно ломать и издеваться, ощущая, что она первая. Все равно что девственности лишить. И мне даже представить страшно, для чего незнакомке такое количество детей.
Плащ и глухой капюшон стали оправдывать себя. Не заинтересоваться подобной личностью нельзя. Но тем страннее то, что ее сопровождает всего один раб. Неужели она не боится за себя и свое богатство?
Очередь из рабов стала сокращаться. Скоро выставят меня. Который раз по счету меня продают? Кажется, двенадцатый. Я уже сменил одиннадцать хозяек: от кого-то сбегал сам, кто-то просто отказывался от меня и продавал, как надоевшую, сломанную игрушку. И вот если сейчас не обзаведусь двенадцатой хозяйкой, меня пустят в утиль, как отработанный материал.
Наверное, так будет лучше. Я получу долгожданный покой и свободу. Пусть и посмертно. Но жить рабом для меня хуже ада. В который раз проклял своих предков, которые допустили подобный исход событий. Почему отказались от истинных, родных богов они, а рабом стал я, хотя родился гораздо позже всех этих событий?
Чувство вселенской несправедливости и философские мысли нарушил стражник, который больно дернул меня за поводок и повел на подиум для лотов. Голову я держал опущенной, не желая смотреть на заинтересованные лица потенциальных хозяек. Видеть в них пренебрежение, брезгливость и похоть – не самая лучшая перспектива моих последних минут.
То, что меня никто не купит, я понимал отчетливо: таких «отработанных» не выбирают. А на мне уже клеймо ставить негде после одиннадцати хозяек.
Против воли стал искать глазами фигуру в капюшоне и почти сразу наткнулся взглядом на невозможно прекрасные, огромные фиолетовые глаза, которые смотрели на меня пристально, но безучастно и даже со скукой.
В первое мгновение я затаил дыхание от подобной красоты на точеном личике. Неужели бывают столь прекрасные глаза? И как всегда, словно по закону подлости, внешность никак не вязалась с настоящей сущностью. Почти все мои предыдущие хозяйки были красивы, порой до неприличия. У Аурелии, к примеру, была просто ангельская внешность. И что толку? А эта вот детей для неясных целей скупает.
Наверное, на моем лице отразились все эмоции, так как на мгновение я заметил на ее личике недоумение. Мазнув по мне последним безразличным взглядом, незнакомка повернулась к своему сопровождающему, который так же внимательно, с нечитаемым выражением на исполосованном шрамами лице рассматривал меня. Что-то коротко сказала ему и, более не оборачиваясь, скрылась в толпе.
Конечно! Я последний лот. Что ей тут делать? Остальные не расходились только потому, что желали посмотреть на показательную казнь. Нежелание странной девушки присутствовать, конечно, делает ей честь, но если вспомнить, что теперь в ее подчинении десяток детей, то все не так однозначно. Зачем ей смотреть на казнь, если эльфийка может поиздеваться над новыми игрушками самостоятельно? А вот полукровка остался на месте. Странно.
– Итак, милые дамы, вашему вниманию представлен последний лот. Большая редкость на светлоэльфийских землях! Чистокровный дроу. Сто семнадцать лет. Имеет незначительный магический дар. Вынослив, с хорошей регенерацией. Из недостатков: своеволен, имел уже одиннадцать хозяек. Начальная цена – три золотых, – услышал я над головой голос аукциониста.
М-да. Порой на эти деньги несколько плотных обедов в таверне купишь, а тут целого раба предлагают. Но, несмотря на несказанно заманчивую цену, никто не торопился стать обладателем такого «сокровища», как я.
– Неужели не найдется желающей на такого "жеребца"?! – преувеличенно возмущенно воскликнул эльф-аристократ, дернув меня за поводок, заставляя расправить плечи. – Только посмотрите, как он развит!
Посмотрели, впечатлились, но промолчали, поедая меня похотливыми взглядами. Может, кто и купит, чтобы использовать в своей постели в качестве игрушки, а потом избавится. Но мой статус «отработанного» не позволял гордым дамам опуститься до моей персоны, чтобы на нее не посмотрели косо подруги.
– Итак, три золотых – раз. Два...
Я уже смирился со своей судьбой, как вдруг услышал низкий мужской голос:
– Моя госпожа покупает за три золотых.
В шоке вскинул голову и встретился с серыми глазами полукровки, которые не выражали ровным счетом ничего.
– И-и-и продано! – восторженно крикнул аукционист. А меж тем полукровка прошел через изумленную публику и поднялся на подиум, где стоял я и мой продавец. Ему протянули типовой контракт на собственность. Полукровка же отсчитал три монетки и поставил подпись в контракте. Ему передали поводок, которым меня держали. Надо же! Он еще и доверенное лицо. Когда они приобретали детей, я не видел, кто заключал контракт.
Не сдержался и посмотрел на имя моей новой госпожи, и чуть было не взвыл, прося о смерти. Пусть лучше казнят, чем я попаду в руки Кровавой Графини Изабеллы Эстет!!! Про нее, даже среди таких же садисток, ходила жуткая молва. Говорят, что всех, кого бы она ни купила, больше никто и никогда не видел. Это свидетельствует о том, что рабы просто не доживали до следующего появления эльфийки в свете.
Ее графство считается неприступной крепостью. Никто не смеет там появляться, и гостей она не принимает. При этом Изабелла Эстет до неприличия богата, так что даже королева Габриэлла ее побаивается. Многие гадают, что же графиня скрывает за стенами своего дома, но никто не решается спросить, хотя догадки у всех свои, одна другой страшнее. Помню, как одна из моих хозяек угрожала мне, что за непослушание преподнесет меня в дар Кровавой Графине. Тогда я сбежал, не желая подчиняться или быть подаренным этой садистке.
Оглушенный новым открытием, даже не заметил, как меня поставили на колени и точным движением приложили раскаленную печать к шее, ставя очередное клеймо принадлежности, отчего в глазах в момент потемнело.
***
Я так и не произнес ни слова до тех пор, пока мы с полукровкой не прошли через портал в мой персональный ад. Его – а теперь еще и мою – хозяйку мы не дожидались. Видимо, графиня ушла порталом сразу же.
Я ожидал многого, но не смог сдержать изумления и настороженности, когда нас встретили четверо рабов. Но, что самое удивительное, на них не было ошейников, хотя на шее каждого виднелось клеймо, как и у меня. Однако повергло меня в шок другое. Полукровка, передав мой поводок одному из встречающих, ловко стянул рабский ошейник с моей шеи, который, по идее, снять никак не мог! Но мужчину, видимо, этот маленький нюанс не волновал. Он потер кожу на шее, поморщился, вертя в пальцах полоску кожи. После небрежно засунул ошейник в карман.
