Но он также знал, что если Кэрол что-то для себя решила, то она всё равно это сделает. Уж в её упрямстве и своенравии он успел достаточно убедиться. Ему оставалось только поражаться, как такая тихая и покорная вроде бы девушка одновременно с этим была такой упёртой и непослушной. Кто бы что ни говорил, всё равно поступает по-своему. Расшибает лоб и всё равно лезет напролом, даже если знает, что опять наткнётся на стену и обольётся кровью… как сейчас, в случае с матерью. Отчаянная, безрассудная. Считает себя трусихой и слабачкой, не отдавая себе отчёта в том, какой в ней стержень, сколько на самом деле в ней мужества. Зато Джек это видел. Когда он стал копаться в её прошлом, он был поражён всем, что узнал. Ему трудно было поверить, что всё, что он узнал – это о ней, роскошной, великолепной девушке, при взгляде на которую даже в голову бы не пришло, что она не родилась в роскоши и благополучии, что величайшая трагедия, которая могла быть в её жизни – это сломанный ноготь на безупречном пальчике. Как можно было поверить в то, что такую милую и беззащитную на вид девушку исключили из школы за драки, за то, что она со своей подружкой регулярно избивали кого-то в школе? Да он даже представить себе не мог её дерущейся, как ни смотрел на неё и как ни старался. Он спросил её об этом, когда они стали вместе жить. Он о многом хотел спросить, но пока не решался, собираясь это делать постепенно и осторожно. На его вопрос она лишь дёрнула плечом и усмехнулась.
– Ну да, выгнали. И что?
– Ты правда кого-то била?
На лице её тогда появилось такое ожесточённое выражение, которое он никогда до этого не видел.
– Да. А ты что, в школе никогда не дрался?
– По правде говоря… нет. Я не могу представить, что ты могла кого-то побить. Ты такая…
– Какая?
– Ну… не похожа на того, кто кого-то может побить.
– Я похожа на того, кого бьют, это ты хочешь сказать? Так и было, пока я не встретила Эмми. Она научила меня драться. И больше меня никто не бил. Били мы. Кстати, это было единственное, за что мать меня хвалила. Но бить кое-кого было мало. Эту тварь нужно было убить. Если бы я знала… если бы я могла вернуться назад… я бы убила её, и тогда бы Тимми и Эмми были живы. И бабушка Тимми. И Мег. И Спайк. А Даяна бы не была столько лет калекой.
Она заметила ошеломлённый взгляд Джека, а потом он расхохотался.
– Ничего себе! А ты оказывается самая настоящая злючка!
– Кто бы говорил! – фыркнула Кэрол.
– Разве я сказал, что это плохо? Просто теперь, если надумаешь кого-нибудь замочить, сначала расскажи мне, чтобы мне потом не пришлось вытаскивать тебя из-за решётки, договорились?
Кэрол подавленно промолчала, не разделив его веселья. По ней, так ничего смешного в этом не было.
А Джек, вспомнив о том, как она размозжила голову Кэт, уже не так удивлялся тому, что она кого-то могла бить в школе. И лишь подумал о том, как обманчива всё-таки может быть внешность некоторых людей. Как у неё, например. Этакая невинная беззащитная овечка, горя не знавшая за всю свою жизнь.
Но было одно, что выдавало её, и на что он сразу обратил внимание – её взгляд, который резко не соответствовал её внешнему облику баловня судьбы, её внешнему лоску и обманчивому благополучию. Он сразу уловил, что внутри она совсем не такая, как кажется. Человек может изменить в себе всё: поведение, внешность, облик, даже мышление и взгляд на мир… но человек никогда не сможет изменить то, что отражают его глаза. А ещё никогда в жизни он не видел таких прекрасных глаз. Он всегда ими любовался, они безумно ему нравились, он буквально ощущал, как их взгляд пробирает его насквозь, проникает внутрь, в самую душу, касается его сердца. Иногда ему даже казалось, что именно её глаза его так зацепили сначала. Стоило ему сомкнуть веки, и они появлялись перед ним, преследовали его, лишив его покоя, как какое-то навязчивое видение, от которого он не мог избавиться. Никогда ещё женщина не казалась ему настолько нежной и женственной, какой была она. И именно это заставило его желать её до скрежета в зубах, пробудив в нём какую-то животную страсть. Она была и красивой, и соблазнительной, но всё это он видел и раньше, и этим его нельзя было удивить. А при одном взгляде на неё ему приходилось каждый раз подавлять в себе порыв раздавить её в своих объятиях. И теперь, когда он, наконец-то, себя больше не сдерживал, он не мог этим насладиться.
Его выстраданная любовь, наконец-то, перестала причинять ему боль, которая сменилась радостью и удовольствием. И никогда он себя не чувствовал таким счастливым, как теперь. И сейчас, за это счастье, эту радость, которую он испытывал рядом с ней, он готов был простить ей всё то, за что так ненавидел совсем ещё недавно. Простить и забыть обо всём, что отравляло его кровь до этого.
А Кэрол не переставала удивляться, потому что так и не поняла, чем так привлекла этого жесткого, высокомерного и донельзя эгоистичного мужчину. Но теперь, с ней, он был совсем другим. И только она знает, каким. Ей вдруг перестало нравиться то, что его называют акулой. Он носил её на руках, был ласковым и нежным. А ещё таким страстным, что заставил её окончательно потерять голову. Кэрол не знала, что это было – любовь или страсть, помутившая её рассудок и полностью подчинившая её волю. Она была уверена только в одном – Джек нужен ей, и без него она больше не представляла своей жизни. Мэтт как был, так и остался её мечтой. А Джек был реальностью. Но каждый раз, когда она видела над собой звёзды, она искала среди них свою звёздочку, которая была теперь так высоко на небесах, так далеко, уже не в этом мире и не с ней… И Кэрол по-прежнему будет хранить в своём сердце дорогой образ. Ласковые и печальные карие глаза, красивое доброе лицо, тёплую нежную улыбку. Она не забудет его никогда. Будет вспоминать и встречаться с ним в своих снах, беззвучно шептать по ночам в темноте его имя дрожащими губами, которые помнили его поцелуи. Она не могла понять, как такое может быть, но в её сердце словно жили две любви, два чувства, абсолютно разные и так не похожие между собой. И одно из них было вечным, то, что было с ней всю жизнь. Место, которое занимал Мэтт в её сердце, никогда и никто не займёт. Джек отыскал там своё, и он не сможет вытеснить того, кто пребывал там так много лет. Никто не сможет.
Только Джек об этом никогда не узнает. Он не сможет этого понять. Это будет её маленькой тайной, единственной. Но её чувства к Мэтту – это святое, и никому она не позволит их попирать и ставить ей в упрёк. Даже Джеку. Кэрол не видела ничего плохого в том, что отказывалась выкинуть Мэтта из своего сердца и мыслей, ведь его нет и никогда не будет в этом мире. Но Джек бы всё равно ревновал, она чувствовала это, хоть и глупо ревновать к мёртвым. Она не догадывалась, что её тайна для Джека не является тайной. Он понимал, что даже после того, как Мэтта не стало, она продолжает отчаянно и фанатично за него цепляться, не желая отпускать и отдать его прошлому. Джеку это очень не нравилось, его уязвляло и злило то, что в её сердце и мыслях есть другой мужчина, пусть даже мёртвый. Мёртв он только в этом мире, но продолжает жить во внутреннем мире Кэрол. И пусть Мэтт больше не соперник ему в жизни, но он остался соперником там, где его устранить было тяжелее – в сердце девушки. Джек был намерен уничтожить его и там, предав его полному забвению. Он не желал ни с кем делить женщину, которую уже давно считал своей, даже с мёртвыми.
На третий день её пребывания в квартире Джека и их совместной жизни, похожей на сладкое забвение, поздно вечером раздался телефонный звонок, которого Кэрол с затаённой тревогой и волнением ждала с тех пор, как узнала, что Куртни разослала приглашения на свадьбу. Джек был в душе, поэтому Кэрол сама сняла трубку.
– Скажи, что вы меня не разыгрываете! – услышала она восторженные крики Даяны, забывшей поздороваться от волнения. – Мне пришло приглашения на свадьбу, и в нём указывается твоё имя! Позвонила тебе домой, а Куртни сказала, что ты там больше не живёшь, и дала номер твоего жениха. Ну и дела! Ты что, на самом деле выходишь замуж?
– Да, выхожу, – тихо проговорила Кэрол, пытаясь проглотить застрявший в горле комок.
– Вот это новость! Ну ты, подружка, даёшь! Неужто уже забыла своего возлюбленного кареглазого красавца?
– Нет, не забыла, – в голосе Кэрол появился холодок.
– Ой, извини, пожалуйста, я совсем не то говорю, – спохватилась Даяна. – Я очень рада за тебя. Очень. Ты всё правильно делаешь, нужно жить дальше… – она засопела в трубку, соображая, как замять так неосторожно и не вовремя затронутую больную тему и ругая себя за длинный язык, и, так ничего и не придумав, сделала вид, что ничего такого и не говорила, снова весело затараторив: – Слава Богу, что хоть на этот раз не забыла меня пригласить! И кто же этот счастливчик?
– Даяна, это…
– А, ладно, наверняка, я всё равно его не знаю, погляжу на свадьбе. Платье уже заказала? Какое? Страсть, как посмотреть хочется! Уверена, ты будешь прелестной невестой. Ах! – Даяна мечтательно вздохнула. – Что-то тоже замуж захотелось. Ты вон уже второй раз выходишь, а я ещё ни разу. Может, и я скоро надену белую фату, платье с длиннющим шлейфом…
– Есть кто-то уже на примете? – с надеждой спросила Кэрол.
– Конечно, а то ты не знаешь! – Даяна нежно засмеялась.
В горле у Кэрол неожиданно пересохло, а в груди что-то мучительно заныло.
– Ты что, по-прежнему одержима идеей выйти замуж за Джека Рэндэла? – чуть слышно спросила она, чтобы Джек не мог случайно услышать.
– Ещё бы, даже больше, чем раньше!
– Даяна, я знаю, ты будешь на меня сердиться, но я… ты должна меня понять! – в отчаянии вскричала Кэрол. – У тебя бы с ним всё равно ничего не получилось, потому что он давно уже влюблён в меня. Я этого не знала, но теперь…
– Постой! – изменившимся голосом перебила её Даяна. – Как это – влюблён в тебя?
– А вот так. Как обычно.
– Ты шутишь надо мной, подружка? – Даяна нервно засмеялась.
– Даяна, я не шучу, я замуж за него выхожу.
– Замуж? За Джека? – Даяна, казалось, опешила. – Но ты не можешь этого сделать. Ты же моя подруга. Ты не могла. Ты же знала, что я его люблю… ты не могла так со мной поступить! Я не верю!
– Даяна, я не хотела делать тебе больно или…
– Ты же меня предала, ты отобрала его у меня! – вдруг в исступлении завопила Даяна, заставив Кэрол вздрогнуть. – Скажи, что это неправда, что ты пошутила!
Кэрол подавленно молчала, чувствуя, как глаза наливаются слезами.
– Что ты молчишь? Ладно, Кэрол, давай успокоимся, – голос Даяны срывался и дрожал. – Ты должна отказаться. Ведь ты его не любишь. Ты любишь и всегда будешь любить только одного Мэтта. А Джек – мой мужчина. Ты понимаешь, что ты отбираешь у меня мужчину?
– Даяна, я не хотела, пожалуйста, прости, – всхлипнула Кэрол.
– Я прощу, я всё забуду, если ты мне сейчас скажешь, что не будет никакой свадьбы.
– Я не могу, – простонала Кэрол умоляюще. – Я жду от него ребёнка.
– Что?! – взвизгнула Даяна. – Ах ты, шлюха! Так вот в чём дело! Залезла к нему в постель, и теперь вынуждаешь жениться! Я ненавижу тебя, гадина! Никогда я не ожидала от тебя такого! Вот ты, оказывается, какая – сука, подлая сука!
– Даяна, не надо…
– Он был моим, моим! Это был мой мужчина! – истерические вопли вдруг оборвались, и в трубке раздались короткие гудки.
Спрятав лицо в ладони, Кэрол беззвучно заплакала.
– Кто звонил?
Она вздрогнула от неожиданности и, украдкой вытерев слезы, бросила быстрый взгляд на Джека, стоявшего в дверном проёме в одном полотенце, обёрнутом вокруг узких бёдер. Прислонившись плечом к стене, он держал на руках Аккурсио и с нежностью поглаживал его белоснежную пушистую спину. Мокрые волосы были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб, на чёрных ресницах застыли маленькие капельки, а гладкая кожа была ещё влажной, отчего немного лоснилась, вызвав в девушке страстное желание погладить её. Мгновение Кэрол молча смотрела на него. На мужчину, из-за которого рухнуло то, что всегда казалось нерушимым – её дружба с Даяной. Если бы раньше кто-нибудь сказал, что она потеряет подругу из-за мужчины, Кэрол бы только посмеялась. Кто из них двоих виноват? Почему так всё глупо и нелепо вышло, так банально? Две лучшие подруги разошлись, не поделив мужчину. Стоил ли он такой жертвы?
Почти обнажённый, он смотрел на неё настороженным взглядом, немного сбитый с толку тем, что она так оценивающе его разглядывает, как будто видела впервые, да ещё с такой тоской в глазах.
Он покорил сердце Даяны, даже не будучи с ней знаком. Поразил её своим умом, силой, властностью и дерзостью. Импозантной внешностью, своей ненавязчивой привлекательностью, что в сочетании с восхищавшими женщин чертами характера делали его в их глазах неотразимым. Необузданный зверь, жестокий, опасный – так воспринимала его прекрасная половина человечества, зверь, к которому хотелось протянуть руку и погладить, замирая от страха, но не в силах преодолеть искушение. Таким видела его Кэрол, и другие женщины. Бояться, восхищаться и вожделеть – это была опьяняющая смесь чувств, которые Кэрол познала на себе, испытывая к нему.
А ведь Даяна и другие женщины, поклоняющиеся ему, не знали, что он, ко всему прочему, ещё и потрясающий любовник, бурлящий вулкан под толстым слоем льда, чей жар был сокрыт под внешним холодом… Не видели, как хорошо собой его стройное тело, не ощущали, как нежны его руки, как они умеют ласкать женское тело, как горячи и алчны его губы, способные заставить потерять голову…
Надо же, а когда-то она даже подумала, что он голубой. Где были её глаза? А Даяна сразу разглядела, какой он, поняла, что он горячий и искушённый в любви мужчина, несмотря на демонстративно негативное отношение к женщинам. Даяна о нём мечтала, она его желала, а он в это время желал её, Кэрол, которая долгое время об этом даже не догадывалась. Был бы он сейчас с нею, если бы Даяне всё же удалось с ним познакомиться, когда она этого хотела? А что будет, если они всё же встретятся когда-нибудь?
Кэрол почувствовала укол ревности. Нет, может, оно и к лучшему, что они с Даяной поссорились. Кэрол совсем не хотелось испытывать любовь Джека своей чересчур красивой подружкой, по уши в него влюблённой и мечтающей запрыгнуть в его постель. В ней вдруг проснулось чувство собственности, и она поняла, что никогда не сможет разделить этого мужчину с другой женщиной. Появившаяся в ней так неожиданно ревность к Даяне и ко всем остальным женщинам была такой болезненной и острой, что Кэрол подумала о том, что если он когда-нибудь прикоснётся к другой, она его убьёт…
– Так с кем ты разговаривала? И почему ты плачешь? – нахмурился он.
– Я не плачу… вернее, да, я немного расстроилась из-за того, что Даяна не сможет приехать к нам на свадьбу. Помнишь, Даяна – моя подруга.
– А, это та белокурая девочка… которая калека? – без особого интереса уточнил Джек, забавляясь с Аккурсио.
– Она больше не калека, – возразила Кэрол, немного обиженная тем, что он говорит о её друзьях с таким пренебрежением, словно они совсем его не интересовали. Мог бы хотя бы из вежливости сделать вид, что его волнует, почему это лучшая подруга не приедет на свадьбу.
– Ну да, выгнали. И что?
– Ты правда кого-то била?
На лице её тогда появилось такое ожесточённое выражение, которое он никогда до этого не видел.
– Да. А ты что, в школе никогда не дрался?
– По правде говоря… нет. Я не могу представить, что ты могла кого-то побить. Ты такая…
– Какая?
– Ну… не похожа на того, кто кого-то может побить.
– Я похожа на того, кого бьют, это ты хочешь сказать? Так и было, пока я не встретила Эмми. Она научила меня драться. И больше меня никто не бил. Били мы. Кстати, это было единственное, за что мать меня хвалила. Но бить кое-кого было мало. Эту тварь нужно было убить. Если бы я знала… если бы я могла вернуться назад… я бы убила её, и тогда бы Тимми и Эмми были живы. И бабушка Тимми. И Мег. И Спайк. А Даяна бы не была столько лет калекой.
Она заметила ошеломлённый взгляд Джека, а потом он расхохотался.
– Ничего себе! А ты оказывается самая настоящая злючка!
– Кто бы говорил! – фыркнула Кэрол.
– Разве я сказал, что это плохо? Просто теперь, если надумаешь кого-нибудь замочить, сначала расскажи мне, чтобы мне потом не пришлось вытаскивать тебя из-за решётки, договорились?
Кэрол подавленно промолчала, не разделив его веселья. По ней, так ничего смешного в этом не было.
А Джек, вспомнив о том, как она размозжила голову Кэт, уже не так удивлялся тому, что она кого-то могла бить в школе. И лишь подумал о том, как обманчива всё-таки может быть внешность некоторых людей. Как у неё, например. Этакая невинная беззащитная овечка, горя не знавшая за всю свою жизнь.
Но было одно, что выдавало её, и на что он сразу обратил внимание – её взгляд, который резко не соответствовал её внешнему облику баловня судьбы, её внешнему лоску и обманчивому благополучию. Он сразу уловил, что внутри она совсем не такая, как кажется. Человек может изменить в себе всё: поведение, внешность, облик, даже мышление и взгляд на мир… но человек никогда не сможет изменить то, что отражают его глаза. А ещё никогда в жизни он не видел таких прекрасных глаз. Он всегда ими любовался, они безумно ему нравились, он буквально ощущал, как их взгляд пробирает его насквозь, проникает внутрь, в самую душу, касается его сердца. Иногда ему даже казалось, что именно её глаза его так зацепили сначала. Стоило ему сомкнуть веки, и они появлялись перед ним, преследовали его, лишив его покоя, как какое-то навязчивое видение, от которого он не мог избавиться. Никогда ещё женщина не казалась ему настолько нежной и женственной, какой была она. И именно это заставило его желать её до скрежета в зубах, пробудив в нём какую-то животную страсть. Она была и красивой, и соблазнительной, но всё это он видел и раньше, и этим его нельзя было удивить. А при одном взгляде на неё ему приходилось каждый раз подавлять в себе порыв раздавить её в своих объятиях. И теперь, когда он, наконец-то, себя больше не сдерживал, он не мог этим насладиться.
Его выстраданная любовь, наконец-то, перестала причинять ему боль, которая сменилась радостью и удовольствием. И никогда он себя не чувствовал таким счастливым, как теперь. И сейчас, за это счастье, эту радость, которую он испытывал рядом с ней, он готов был простить ей всё то, за что так ненавидел совсем ещё недавно. Простить и забыть обо всём, что отравляло его кровь до этого.
А Кэрол не переставала удивляться, потому что так и не поняла, чем так привлекла этого жесткого, высокомерного и донельзя эгоистичного мужчину. Но теперь, с ней, он был совсем другим. И только она знает, каким. Ей вдруг перестало нравиться то, что его называют акулой. Он носил её на руках, был ласковым и нежным. А ещё таким страстным, что заставил её окончательно потерять голову. Кэрол не знала, что это было – любовь или страсть, помутившая её рассудок и полностью подчинившая её волю. Она была уверена только в одном – Джек нужен ей, и без него она больше не представляла своей жизни. Мэтт как был, так и остался её мечтой. А Джек был реальностью. Но каждый раз, когда она видела над собой звёзды, она искала среди них свою звёздочку, которая была теперь так высоко на небесах, так далеко, уже не в этом мире и не с ней… И Кэрол по-прежнему будет хранить в своём сердце дорогой образ. Ласковые и печальные карие глаза, красивое доброе лицо, тёплую нежную улыбку. Она не забудет его никогда. Будет вспоминать и встречаться с ним в своих снах, беззвучно шептать по ночам в темноте его имя дрожащими губами, которые помнили его поцелуи. Она не могла понять, как такое может быть, но в её сердце словно жили две любви, два чувства, абсолютно разные и так не похожие между собой. И одно из них было вечным, то, что было с ней всю жизнь. Место, которое занимал Мэтт в её сердце, никогда и никто не займёт. Джек отыскал там своё, и он не сможет вытеснить того, кто пребывал там так много лет. Никто не сможет.
Только Джек об этом никогда не узнает. Он не сможет этого понять. Это будет её маленькой тайной, единственной. Но её чувства к Мэтту – это святое, и никому она не позволит их попирать и ставить ей в упрёк. Даже Джеку. Кэрол не видела ничего плохого в том, что отказывалась выкинуть Мэтта из своего сердца и мыслей, ведь его нет и никогда не будет в этом мире. Но Джек бы всё равно ревновал, она чувствовала это, хоть и глупо ревновать к мёртвым. Она не догадывалась, что её тайна для Джека не является тайной. Он понимал, что даже после того, как Мэтта не стало, она продолжает отчаянно и фанатично за него цепляться, не желая отпускать и отдать его прошлому. Джеку это очень не нравилось, его уязвляло и злило то, что в её сердце и мыслях есть другой мужчина, пусть даже мёртвый. Мёртв он только в этом мире, но продолжает жить во внутреннем мире Кэрол. И пусть Мэтт больше не соперник ему в жизни, но он остался соперником там, где его устранить было тяжелее – в сердце девушки. Джек был намерен уничтожить его и там, предав его полному забвению. Он не желал ни с кем делить женщину, которую уже давно считал своей, даже с мёртвыми.
На третий день её пребывания в квартире Джека и их совместной жизни, похожей на сладкое забвение, поздно вечером раздался телефонный звонок, которого Кэрол с затаённой тревогой и волнением ждала с тех пор, как узнала, что Куртни разослала приглашения на свадьбу. Джек был в душе, поэтому Кэрол сама сняла трубку.
– Скажи, что вы меня не разыгрываете! – услышала она восторженные крики Даяны, забывшей поздороваться от волнения. – Мне пришло приглашения на свадьбу, и в нём указывается твоё имя! Позвонила тебе домой, а Куртни сказала, что ты там больше не живёшь, и дала номер твоего жениха. Ну и дела! Ты что, на самом деле выходишь замуж?
– Да, выхожу, – тихо проговорила Кэрол, пытаясь проглотить застрявший в горле комок.
– Вот это новость! Ну ты, подружка, даёшь! Неужто уже забыла своего возлюбленного кареглазого красавца?
– Нет, не забыла, – в голосе Кэрол появился холодок.
– Ой, извини, пожалуйста, я совсем не то говорю, – спохватилась Даяна. – Я очень рада за тебя. Очень. Ты всё правильно делаешь, нужно жить дальше… – она засопела в трубку, соображая, как замять так неосторожно и не вовремя затронутую больную тему и ругая себя за длинный язык, и, так ничего и не придумав, сделала вид, что ничего такого и не говорила, снова весело затараторив: – Слава Богу, что хоть на этот раз не забыла меня пригласить! И кто же этот счастливчик?
– Даяна, это…
– А, ладно, наверняка, я всё равно его не знаю, погляжу на свадьбе. Платье уже заказала? Какое? Страсть, как посмотреть хочется! Уверена, ты будешь прелестной невестой. Ах! – Даяна мечтательно вздохнула. – Что-то тоже замуж захотелось. Ты вон уже второй раз выходишь, а я ещё ни разу. Может, и я скоро надену белую фату, платье с длиннющим шлейфом…
– Есть кто-то уже на примете? – с надеждой спросила Кэрол.
– Конечно, а то ты не знаешь! – Даяна нежно засмеялась.
В горле у Кэрол неожиданно пересохло, а в груди что-то мучительно заныло.
– Ты что, по-прежнему одержима идеей выйти замуж за Джека Рэндэла? – чуть слышно спросила она, чтобы Джек не мог случайно услышать.
– Ещё бы, даже больше, чем раньше!
– Даяна, я знаю, ты будешь на меня сердиться, но я… ты должна меня понять! – в отчаянии вскричала Кэрол. – У тебя бы с ним всё равно ничего не получилось, потому что он давно уже влюблён в меня. Я этого не знала, но теперь…
– Постой! – изменившимся голосом перебила её Даяна. – Как это – влюблён в тебя?
– А вот так. Как обычно.
– Ты шутишь надо мной, подружка? – Даяна нервно засмеялась.
– Даяна, я не шучу, я замуж за него выхожу.
– Замуж? За Джека? – Даяна, казалось, опешила. – Но ты не можешь этого сделать. Ты же моя подруга. Ты не могла. Ты же знала, что я его люблю… ты не могла так со мной поступить! Я не верю!
– Даяна, я не хотела делать тебе больно или…
– Ты же меня предала, ты отобрала его у меня! – вдруг в исступлении завопила Даяна, заставив Кэрол вздрогнуть. – Скажи, что это неправда, что ты пошутила!
Кэрол подавленно молчала, чувствуя, как глаза наливаются слезами.
– Что ты молчишь? Ладно, Кэрол, давай успокоимся, – голос Даяны срывался и дрожал. – Ты должна отказаться. Ведь ты его не любишь. Ты любишь и всегда будешь любить только одного Мэтта. А Джек – мой мужчина. Ты понимаешь, что ты отбираешь у меня мужчину?
– Даяна, я не хотела, пожалуйста, прости, – всхлипнула Кэрол.
– Я прощу, я всё забуду, если ты мне сейчас скажешь, что не будет никакой свадьбы.
– Я не могу, – простонала Кэрол умоляюще. – Я жду от него ребёнка.
– Что?! – взвизгнула Даяна. – Ах ты, шлюха! Так вот в чём дело! Залезла к нему в постель, и теперь вынуждаешь жениться! Я ненавижу тебя, гадина! Никогда я не ожидала от тебя такого! Вот ты, оказывается, какая – сука, подлая сука!
– Даяна, не надо…
– Он был моим, моим! Это был мой мужчина! – истерические вопли вдруг оборвались, и в трубке раздались короткие гудки.
Спрятав лицо в ладони, Кэрол беззвучно заплакала.
– Кто звонил?
Она вздрогнула от неожиданности и, украдкой вытерев слезы, бросила быстрый взгляд на Джека, стоявшего в дверном проёме в одном полотенце, обёрнутом вокруг узких бёдер. Прислонившись плечом к стене, он держал на руках Аккурсио и с нежностью поглаживал его белоснежную пушистую спину. Мокрые волосы были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб, на чёрных ресницах застыли маленькие капельки, а гладкая кожа была ещё влажной, отчего немного лоснилась, вызвав в девушке страстное желание погладить её. Мгновение Кэрол молча смотрела на него. На мужчину, из-за которого рухнуло то, что всегда казалось нерушимым – её дружба с Даяной. Если бы раньше кто-нибудь сказал, что она потеряет подругу из-за мужчины, Кэрол бы только посмеялась. Кто из них двоих виноват? Почему так всё глупо и нелепо вышло, так банально? Две лучшие подруги разошлись, не поделив мужчину. Стоил ли он такой жертвы?
Почти обнажённый, он смотрел на неё настороженным взглядом, немного сбитый с толку тем, что она так оценивающе его разглядывает, как будто видела впервые, да ещё с такой тоской в глазах.
Он покорил сердце Даяны, даже не будучи с ней знаком. Поразил её своим умом, силой, властностью и дерзостью. Импозантной внешностью, своей ненавязчивой привлекательностью, что в сочетании с восхищавшими женщин чертами характера делали его в их глазах неотразимым. Необузданный зверь, жестокий, опасный – так воспринимала его прекрасная половина человечества, зверь, к которому хотелось протянуть руку и погладить, замирая от страха, но не в силах преодолеть искушение. Таким видела его Кэрол, и другие женщины. Бояться, восхищаться и вожделеть – это была опьяняющая смесь чувств, которые Кэрол познала на себе, испытывая к нему.
А ведь Даяна и другие женщины, поклоняющиеся ему, не знали, что он, ко всему прочему, ещё и потрясающий любовник, бурлящий вулкан под толстым слоем льда, чей жар был сокрыт под внешним холодом… Не видели, как хорошо собой его стройное тело, не ощущали, как нежны его руки, как они умеют ласкать женское тело, как горячи и алчны его губы, способные заставить потерять голову…
Надо же, а когда-то она даже подумала, что он голубой. Где были её глаза? А Даяна сразу разглядела, какой он, поняла, что он горячий и искушённый в любви мужчина, несмотря на демонстративно негативное отношение к женщинам. Даяна о нём мечтала, она его желала, а он в это время желал её, Кэрол, которая долгое время об этом даже не догадывалась. Был бы он сейчас с нею, если бы Даяне всё же удалось с ним познакомиться, когда она этого хотела? А что будет, если они всё же встретятся когда-нибудь?
Кэрол почувствовала укол ревности. Нет, может, оно и к лучшему, что они с Даяной поссорились. Кэрол совсем не хотелось испытывать любовь Джека своей чересчур красивой подружкой, по уши в него влюблённой и мечтающей запрыгнуть в его постель. В ней вдруг проснулось чувство собственности, и она поняла, что никогда не сможет разделить этого мужчину с другой женщиной. Появившаяся в ней так неожиданно ревность к Даяне и ко всем остальным женщинам была такой болезненной и острой, что Кэрол подумала о том, что если он когда-нибудь прикоснётся к другой, она его убьёт…
– Так с кем ты разговаривала? И почему ты плачешь? – нахмурился он.
– Я не плачу… вернее, да, я немного расстроилась из-за того, что Даяна не сможет приехать к нам на свадьбу. Помнишь, Даяна – моя подруга.
– А, это та белокурая девочка… которая калека? – без особого интереса уточнил Джек, забавляясь с Аккурсио.
– Она больше не калека, – возразила Кэрол, немного обиженная тем, что он говорит о её друзьях с таким пренебрежением, словно они совсем его не интересовали. Мог бы хотя бы из вежливости сделать вид, что его волнует, почему это лучшая подруга не приедет на свадьбу.
