Глава 1
- Где их только носит?
- Гнать их надо!
- Когда нужно, то ни одного нет.
Гневные крики гулко разносились по маленькой площади. Молодой жандарм бледнел, краснел, играл желваками на скулах, но держался, хотя, Бог свидетель, силы были на исходе. Пантелей чувствовал что вот-вот рванет. Кто первым не выдержит толпа или он, молодой человек не знал. Он вообще пытался абстрагироваться. В конце-концов, всех бьют. Не сегодня, завтра он угодит в какую-нибудь потасовку и все равно получит свое. То, что «свое» ни разу не его и вообще несправедливо это, он старательно пытался задвинуть на задворки сознания, потому как шеф-полиции сказал:
- Хороший ты, Пантелемоша, но очень принципиальный. Все у тебя черное или белое. Вот пошёл ты служить жандармом, а мог ведь и ко мне, в полицию. Зачем? А потому как гордость в тебе взыграла. Простой полицейский - это же не интересно. То ли дело жандарм! Вот и получать тебе и за себя, и за своих, и за чужих.
- Это еще почему?
- А ты не ерепенься. Я с тобой сейчас не как с жандармом Беркендорфа разговариваю, а как с родней.
- Пфф.
- А ты не фыркай.
- Да какая же вам родня? Седьмая вода на киселе.
- А и пусть, - шеф пригладил усы. - Для меня и седьмая вода - это родная кровь. Поэтому и говорю без утайки. Ты выбрал ведомство Беркендорфа, а он тебя к нам и без подготовки. Не пыхти. Твое военное училище - это теория и никакой практики. Вот учился ты стрелять.
- Ну?
- Прочел книжки умные. Знаешь про разные факторы и прочее, а начал стрелять - тут мимо, там смазал и никакие книжки без опытного наставника не помогут. Так и здесь. Кабы граф заботился о своих подопечных, приставил бы тебя к опытному унтер-офицеру.
- Что ж вы говорите, что граф Беркендорф…
Шеф погрозил Пантелею пальцем.
- Экий ты прыткий. Я ничего такого не говорил и не вздумай приписывать мне свои мысли. Я тебе по полочкам все разложил, чтобы ты понимал суть своей службы здесь. Город у нас небольшой, от столицы дай Бог верст. Политических преступлений отродясь не было, про заговор спросишь, так тебя к знахарке отправят или в церкву на покаяние. Улавливаешь о чем я? Вот и думай: на кой граф направил молодого и неопытного жандарма в нашу глушь?
- Так… родные места же… и… для профилактики.
Шеф махнул рукой.
- Иди… для профилактики на дежурство сходи. Познакомься с ситуацией изнутри.
Ходил Пантелей Кузякин на дежурства исправно. Неделю ходил, две ходил, а потом понял, что шеф его от греха подальше отсылает. Сгоряча написал депешу штаб-офицеру, где все подробно описал, как его на дежурства посылали и что в курс дела не вводят.
До сих пор от этой депеши уши горят. Штаб-офицер в ответном письме отчитал, а шефу-полиции была вынесена благодарность за введение в курс дела на местности и прочая, прочая. Пантелей иногда думал, что штаб-офицер округа отправил его шефу-полиции, так сказать, в назидание. Озвучивать свои мысли Кузякин не стал. Хватит! И так хуже смотрового.
- Даромеды! - донеслось откуда-то слева и в жандарма полетел смятый бумажный пакет.
Пантелей успел испугаться, но шквала из мусора и камней не последовало. Толпа неожиданно притихла. Молодому жандарму даже показалось, что она начала редеть. Он моргнул несколько раз. Любопытных становилось с каждым мгновением все меньше. Причина стояла рядом с ним в темно-синем костюме. Мужчина опирался на трость и внимательно рассматривал толпу.
- Как я понимаю, здесь находятся свидетели и пострадавшие?
Он повернулся к Пантелею и ряды любопытствующих сократились в трое.
- Вы запомнили бросавшего?
После этого вопроса рядом с ними не оказалось ни одного постороннего. Пантелей все еще не мог поверить, что все разрешилось.
- Вы - лицо жандармерии, - негромко произнес новоприбывший. - Почему допустили беспорядки и не разогнали толпу? Чему вас только учили?
Пантелей открыл было рот, но его окатили холодным презрением.
- Не трудитесь. Следователь Анхель Носков к вашим услугам. Что тут произошло?
Пантелей сжал челюсти. Ну, шеф, удружил! Прислал ему нового следователя!
Того перевели к ним из столицы или сослали. Никто толком ничего не знал, а шеф, после депеши, с Пантелеем не откровенничал. Слава бежала впереди Носкова: и что раскрываемость у него самая высокая, и гордый, и принципиальный. В дежурке шептались, что Носкова сослали к ним. Мол, надо было смолчать, а тот не захотел. Дальше версии плодились как кролики по весне. То дочку губернатора обозвал жирной коровой, то поймал человека высокого положения на казнокрадстве, а умалчивать не стал, хотя начальство пыталась наказать казнокрада по тихому. Пантелей молча слушал и думал, что «повезет» кому-то из местных. Он снова сжал челюсти. Повезло так повезло, аж взвыть захотелось.
Тем временем следователь приступил к изучению.
- Когда вы прибыли?
- Полтора часа назад.
Льдисто-голубые глаза Анхеля пристально изучали жандарма.
- И что вы сделали за это время?
- Сохранил место преступления в неприкосновенности, оградил пострадавших и главных свидетелей от толпы.
Носков вскинул брови.
- Зачем ограждать от толпы?
Пантелей посмотрел вдаль и безразлично ответил:
- Толпа начала напирать и требовать.
- И что требовать?
- Экзекуции и справедливого суда.
Анхель новым взглядом окинул огороженную площадку. Молодой жандарм отлично поработал. Носков поворошил кучу мусора своей тростью.
- Толпа значит… а теперь подробно с самого начала.
Пантелей четко и по делу доложил о произошедшем. Был на дежурстве. Делал обход. Ничего подозрительного. Потом услышал чей-то крик. Помчался туда. Нет. Крик был особенный. Так кричат от отчаяния или от ужаса. Прибежал на место. Сразу понял, что сам не справится и нужен следователь. Принял решение остаться на месте, так как любопытствующие могли затоптать важные улики. Поймал мальчишку-газетчика и отправил того сообщить в участок. Потом стоял, ждал и сдерживал напор толпы.
Носков тронул связанные вместе шнурки, которыми жандарм огородилнебольшой пятачок.
- Это?..- он вопросительно поднял бровь.
- Тут лежало тело.
Следователь поднял вторую бровь. Кузякин чуть не задохнулся от восторга. Это ж надо так уметь!
- И куда оно делось? - спросил Анхель.
Молодой жандарм снова восхитился. А эффект какой! Пока осознанная часть мозга прибывает в эйфории от симметричного владения бровями, другая часть уже все выложила.
- Ушло. В смысле ушел. Пострадавший был без сознания и выглядел трупом.
Носков прервал жандарма.
- И где сейчас пострадавший?
Пантелей кивнул на маленькое кафе.
- Как давно он пришел в себя? - взгляд следователя был устремлен на витрину небольшого кафе.
- Минут 15-20.
Анхель снов окинул взглядом место преступления. В то, что жертва спокойно сидит в кафе и дожидается полиции, он не верил. А если главный допрашиваемый ушел, то торопиться смысла нет.
Осмотр места преступления не дал никаких зацепок. На первый (а также второй и третий) взгляд здесь не было ничего интересного и полезного для следствия. Но следователь Носков или «Наузский мастиф» потребовал все тщательнейшим образом изучить и, если понадобиться, «рассортировать мух по пакетикам». Прибывшие эксперты попались понятливые и на причуды нового следователя никак не отреагировали, приступив к работе молча и без патетики. Пантелей молча стоял в стороне, ничем не выдавая свой интерес. Эксперты работали слаженно.
- А теперь опишите мне пострадавшего, - услышал он Носкова.
Кузякин выразительно скосил взгляд на кофейню: мол, чего описывать? Зайди и сам составь словесный портрет. Но «мастиф» достал блокнот и с самым заинтересованным видом ждал.
- Ну, среднего роста. Телосложения такого же. Внешность… незапамянающаяся.
- Ясно, - Анхель убрал блокнот.
Пантелей печенкой чуял, что его провели, но в чем подвох не мог сообразить.
- Ну? - Носков кинул взгляд на кафе, - пойдем допрашивать остальных. Может у кого-то получше получится словесный портрет.
Маленькая кофейня радовала чистотой и тонким ароматом коричных булочек. Больше ничем она не порадовало. «Труп» ушел сразу же через заднюю дверь. Молча, без объяснений и лишних телодвижений. Но посетители хором решили, что «жертва» пошла в уборную. И ведь никому не пришло в голову «побеспокоить» неизвестного господина, пока зов природы не перебил природную деликатность.
Пантелей Кузякин младший и единственный жандарм в Горске сидел за круглым столиком и пытался справиться с потрясением: его обвели вокруг пальца! Пока он, как дурак, охранял никому ненужное место «преступления», главный свидетель и он же главный подозреваемый ушел.
- Сделай милость, изобрази на лице что-то более приемлемое.
Молодой жандарм дернул головой.
- Что? - переспросил он.
- Лицо попроще сделай, - прошипел сквозь зубы Анхель.
Пантелей моргнул. Вернуться в реальность помогла фамильярность Носкова. Кузякин уже хотел возмутиться, но взгляд зацепился за злой взгляд напротив. Следователь блистал фальшивой улыбкой, периодически пряча ту в чашку с чем-то ароматным, но голубые глаза оставались злыми и холодными.
- Ты решил перекусить? - ошалело спросил Пантелей, позабыв о своем возмущении и переходя на новый уровень знакомства.
Анхель снова взметнул брови… по очереди... симметрично.
- Мы с вами, господин Кузякин, не пили, чтобы переходить на «ты» и я не… - Носков запнулся. Его взгляд был прикован к изящной чашечке, которая застыла в нескольких сантиметрах от его рта.
Рука следователя резко поставила чашку на блюдце. Столовый прибор жалобно звякнул, разрезая сонную тишину вокруг них. Анхель медленно начал натягивать перчатку.
- Что случилось? - не разжимая губ, спросил Пантелей.
- Дело в том, - правая рука уже была затянута в кожаную перчатку, - что я не помню, чтобы делал заказ. Чашка чая появилась передо мной в тот самый момент, когда была нужна и настолько естественно, что у меня не возникло никаких сомнений, что это моя чашка. Как думаешь, как это могло произойти?
Пантелей едва сдержался чтобы не поморщиться. То господин столичный следователь выкает, то тыкает - никакой последовательности. Но чашка и впрямь не могла возникнуть ниоткуда.
- Сенсуит? - прошептал жандарм.
Его собеседник кивнул. Они повернули головы в сторону прилавка, но к их столику уже подошла барышня и с милой улыбкой пригласила следовать за ней.
Глава 2
- Я вас слушаю. Задавайте свои вопросы.
Их провели в небольшой кабинет. Если бы не окно, то можно подумать, что это была кладовка. Помещение было маленьким, но вместе с тем странно уютным. Все здесь было на своем месте. Ничего лишнего, но что-то создавало уют.
Перед ними сидела яркая молодая женщина. Анхель кивнул головой уважительно.
- Госпожа…
- Киприна Антуановна, - представилась прелестница.
Она лукаво улыбалась словно знала кто эти молодые люди и зачем пришли. Впрочем, Анхель готов был съесть лучшую пару своих перчаток, если это не так.
- Киприна Антуановна, вы являетесь хозяйкой этого места?
- Да.
Пантелей чувствовал себя неловко. Ситуация хуже не придумаешь. Перебивать столичного следователя, настроить его против себя. Кто знает, что он надумает? Не вмешаться, получит выговор, что не предупредил.
Носков резко замолчал. Хозяйка кофейни приветливо улыбалась, но не ему.
- Вы знакомы?
Кирпина улыбнулась еще более приветливо.
- Вряд ли это называется «знакомы». Мы с господином жандармом знаем друг о друге, но приветствиями еще ни разу не обменивались.
Анхель с силой надавил на трость.
- Значит вы понимаете зачем мы пришли?
Черноволосая прелестница кивнула.
- Как я уже сказала, задавайте свои вопросы.
- Вы - сенсуит? - не стал он ходить вокруг да около.
По лицу Киприны пробежала легкая гримаса недовольства.
- Да. Что нибудь еще?
Носков готов был к долгой словесной дуэли, изворотливости и недомолвкам. Прямой ответ выбил его из колеи.
- И каков ваш дар?
Хозяйка кофейни изящно протянула руку.
- Простите, что? - не понял ее жеста Анхель.
- Она ждет предписание, - убитым голосом сообщил Пантелей.
Анхель Носков с такой силой сжал набалдашник трости, что молодой жандарм испугался: а вдруг сломает? Но следователь быстро совладал с собой. Он молча кивнул красавице, затем зыркнул на Кузякина и вышел. Пантелей глубоко вздохнул.
- Не вешай нос, Пантелемоша. - Киприна указала ему на миниатюрное кресло. Кузякин успел подумать, что в такое кресло поместиться может только ребенок, но мебель оказалась на удивление комфортной. - Что у вас произошло? Все на ушах. Что за напарник?
Пантелей знал Киприну с детства. Она переехала в Горск будучи молоденькой девушкой. Он еще помнил ее искреннюю улыбку, широко распахнутые доверчивые глаза…
Хозяйка кофейни небрежно махнула рукой.
- Опять сожалеешь о прошлом. Что было, то было. Сейчас надо думать о настоящем. Так что у вас за свистопляска?
- У нас преступление.
Женщина фыркнула. Ну да, он же жандарм: расследовать - его работа.
- Киприна, вы же все чувствуете, - Кузякин подался вперед, - зачем вы следователя нервируете? Он приехал работать, а не петлички зарабатывать.
Ярко-зеленые глаза девушки словно покрылись инеем изнутри.
- Напомни, мне Уложение о сверхчувтсвительных людях и их защите. А также, положение о взаимодействии с корпусом жандармерии и полицейским управлением.
Молодой человек уронил голову. Все верно.
- Ну же?
- Сверхчувствительные люди или сенсуиты обязаны раскрывать область своих способностей только по специальному предписанию. В ином случае сенсуит должен сохранять молчание.
- «Должен», Пантелей, не рекомендуется, а должен!
- Тогда зачем вы признались?
Киприна фыркнула.
- Господи следователь уже знал. К тому же вы пришли по делу. То, что он нарушил протокол, не значит, что он плохой следователь.
- Ну да, «наузский мастиф»…
Девушка сощурила глаза, но быстро вернула на свое лицо прежнюю приветливую улыбку.
- Расспрашивай. Мне скрывать нечего.
Узнать удалось до обидного мало. Киприны в момент преступления не было в кофейне. Она принимала товар у поставщиков. Когда вернулась, никого постороннего не было.
Анхель ждал его на улице.
- По твоему лицу видно, что узнать тебе ничего не удалось. А теперь продолжай изображать вселенскую скорбь и пойдем в сторону фонтана, - тише добавил Носков.
Фонтан радовал позеленевшим мрамором, запахом тины и мощными струями воды, которые отпугивали даже детей.
- А теперь рассказывай все по порядку. Кто такая Киприна, откуда ее знаешь, что у вас за отношения, почему не знал о том, что она хозяйка кофейни и что она тебе рассказала.
- Она сенсуит, но в какой области не скажу. Только по особому предписанию. Знаю ее с детства. Она приехала в Горск молоденькой девушкой. - Пантелей запнулся. - Она была другой…
Анхель симметрично вздернул брови.
- Другой? Что произошло?
- Она яркая, красивая, умная… сначала все было хорошо, но потом ее начали травить. Следователь дернул щекой.
- В плане обижать, - исправил себя жандарм. - Обзывали «ведьмой».
Анхель с интересом посмотрел на покаянное лицо жандарма. Картина получалась так себе: молодую девушку затравили только из-за внешности? Глупо, но ничего необычного. Провинциальные обыватели подвержены суевериям. Все равно чего-то не хватает. Он посмотрел на Кузякина. Тот состроил мученическую гримасу.
