Горка спичек постепенно уменьшалась, зато перед жандармом рос маленький терем.
Выходит, что его старательно отвлекали от чего-то, используя все рычаги влияния. Киприна не могла знать, что он будет на месте преступления. Но почему тогда Руфина Соломоновна приготовила шарики? Предчувствие? Или все же Киприна замешана? Если замешана, то в чем?
- Красивый.
Около стола стоял шеф полиции.
- Тебя ищет новый следователь.
Пантелей изумился.
- Ищет? Вот он я.
Шеф сжал губы в тонкую линию.
- Дело твое ищет.
Кузякин взял еще одну спичку.
- Я в курсе.
Шеф вздохнул.
- Мастифом его не просто так прозвали. Он если вцепится, то все - не оторвешь. Ты будь с ним осторожней. Он… - шеф прокашлялся себе в усы. - Осторожным будь.
Молодой жандарм смотрел на красивый терем из спичек. Поделка его была ладной без изъяна, но чем больше любовался ею Пантелей, тем мрачнее становилось у него на душе.
Носков нашелся в модной едальне.
- Удивлен, но не очень, - прокомментировал он, поглощая какое-то странное блюдо.
Кузякин невольно вспомнил вареники с творогом.
- Судя по вашему лицу, господин жандарм, вы не одобряете данное заведение. - Следователь промокнул губы салфеткой. - Не всем повезло столоваться дома у мамы.
Пантелей едва заметно дернул щекой. Но его собеседник заметил.
- Снова мимо? - он бросил салфетку на стол. - Тогда предлагаю прогуляться. Поговорить здесь нет возможности, а твое кислое выражение лица портит аппетит хуже касторки.
Анхель ловко подхватил свою трость и спустя пару мгновений они уже были на улице. Кузякин удивленно моргнул.
- А как же счет?
Носков небрежно махнул рукой.
- Мое кредо - не делать долгов по мере возможностей. Поэтому оплачиваю сразу. И почему такое кислое выражение лица?
Молодой жандарм невольно вспомнил то, что было в тарелке у Носкова.
- У каждого свои пристрастия в еде, - начал оправдываться он.
Следователь остановился и внимательно посмотрел на него.
- То есть щи - это пристрастия?
- Это были щи? - удивление скрыть не удалось. Оно выплеснулось наружу бурным потоком.
- Щи. - Анхель едва заметно сморщил нос. - Не самые вкусные, но сойдет. Вернемся к выражению лица. На мое предположение о маминых обедах ты напрягся. Значит не у родительницы. Но либо ты питаешься дома, либо где-то где кормят по-домашнему. И судя по твоей реакции, второе.
Носков задумчиво посмотрел на Пантелея. От жандарма пахло топленым маслом. Он быстро шагнул к нему и потянул носом воздух. Кузякин отшатнулся, но Анхелю и этого было достаточно.
- Понять не могу, вроде масло с творогом, но какие-то странные орехово-чесночные нотки…
- К-как?
Следователь отмахнулся.
- Практика, много свободного времени и однообразие. - Он задумчиво посмотрел по сторонам. - Вроде улицы здесь прямые и можно срезать дворами…
Пантелей невольно вздохнул. Архитектура Горска вводила в заблуждение приезжих. Бродя по центральной части, те были уверены, что заблудиться в провинциальном городе им не грозит. Как они ошибались. Молодой жандарм не рисковал ходить по незнакомым кварталам без проводника, а ведь Кузякин вырос в Горске. Благо, что местные мальчишки за пряник или бублик соглашались быть гидом. Поэтому Пантелей первое время всегда носил с собой связку бубликов. Смех смехом, а маковая баранка раз вывела его из каменного колодца.
- Не стоит, - выдавил он.
Следователь снова порадовал симметрично вздернутыми бровями. Но на радость жандарма не стал спорить и доверился более опытному знатоку местных достопримечательностей.
- Итак, господин жандарм, вы меня искали.
- Слушай, - Пантелей снова поморщился, - ты уже выбери как ты обращаешься, а то скачешь как блоха туда-сюда.
Носков резко развернулся на носках. Его трость впечаталась в тротуарные плитки и те, жалобно скрипнули.
- А впрочем, ты прав. Предлагаю перейти на ты. Ты меня искал. Значит дело очень серьезное. Слушаю.
Кузякину оставалось только восхищаться умом и сообразительностью «наузского мастифа». Но тот сразу перебил его и потребовал вернуться к делу.
- Четко по делу. Потом сантименты и прочее.
- По делу. Я патрулирую улицы города уже месяца три или четыре. Ничего примечательного. Пара мелких нарушений и пойманных карманников. На площадь у кофейни я хожу регулярно проверять одного старика с внуком. Проверяю на расстоянии. Старик полуслепой, внук - шустрый малый. Он старается слушать деда, но не всегда может совладать с темпераментом. - Носков хотел было задать вопрос, но молодой жандарм его понял без слов и кивнул. - Да, пойманный карманник - он. - Потом подумал и добавил - два раза. Пацан добрый, деда любит, а дед бывший солдат и у него пунктик на честности и вообще чтит кодекс чести. Оба раза, которые я ловил Фрола, я проходил мимо площади. Я. Больше никто его не ловил за руку. Мальчишку подбили, заставил, убедили…
Носков махнул рукой - продолжай. Итак ясно, что пацана заставили, но зачем?
- Я об этом тоже думал. - Озвучил его сомнения Пантелей. - А сегодня непонятное преступление у кофейни. Словно… - он замолчал.
Но и без этого стало ясно, что некто очень хотел и сделал все, чтобы Пантелей Кузякин, молодой и единственный жандарм был на площади - месте преступления.
Тот прочистил горло и продолжил тише:
- Доказательства хоть и косвенные указывают на сенсуита. В городе такой только один.
Анхель удивленно приподнял брови.
- Один на весь Горск?
Молодой жандарм качнул головой.
- Такой один.
Следователь медленно наклонил голову, будто хотел рассмотреть пуговицы на кителе Кузякина. Интересная выходила картина. Он вспомнил дело, которое ему с большим трудом удалось вытребовать из архива. Половина бумаг были белыми и без особого разрешения - печати допуска - прочитать что там написано было невозможно. Практически повторение слов Пантелея с интересными деталями. Киприна была помолвлена с его близким другом. Друг добивался девушку долго и упорно, но будущая хозяйка кофейни не принимала ухаживания. Потом резко согласилась. Анхель тогда в задумчивости потер переносицу, дурная привычка, которая проявлялась в моменты особой задумчивости. Тер переносицу следователь не как все, а усиленно разминая изящный нос, словно хотел слепить новый. Помнится маменька от этой его привычки была не в восторге. Чего уж лукавить, родительница была в гневе. Исправлять дурные манеры направили его в закрытый пансион. Носков тряхнул светлыми кудрями, отгоняя непрошеные воспоминания, возвращаясь к делу. Сначала неприятие, потом согласие и через короткое время объявление о помолвке. Тут явно кто-то постарался и заставил Киприну изменить отношение. Родители? Опекун? Несчастная любовь? Будущий жандарм ревновал друга к невесте, ведь его быстро задвинули на задний план. Интересная деталь - невеста всячески старалась разбавить компанию жениха. Они ни разу не остались вдвоем, все время кто-то был. Тот же Кузякин постоянно ходил на прогулки с ними. Странная история. Как будто кто-то подталкивал кого-то к каким-то действиям. Вопрос кого: Пантелея или Киприну? Сейчас выходит, что такой сенсуит в городе один. Либо Киприна очень сильный сенсуит, либо с таким даром одна на весь Горск, либо… что еще либо Носков не придумал.
От жандарма пахло одуряюще вкусно. Вспоминать новомодные щи не хотелось. Есть захотелось с новой силой и думать на голодный желудок мозг отказывался.
- Ты проводишь в то место, где кормят вкусно? - устало попросил он.
Пантелей кивнул. Он хорошо помнил о том, что Руфина Соломоновна отдыхает, а ее помощница отправила его восвояси, но следователя надо было накормить нормальной едой, а не тем ужасом, что он имел несчастье есть.
Эсфирь Марковна мрачно зыркнула на посетителей из-за прилавка.
- Опять нелегкая принесла, - буркнула она. - Чего изволите?
Анхель симметрично вздернул брови. Пахло еще лучше, чем те обрывки запахов, которые он уловил от Кузякина. Но махонькая корчма и неприветливая хозяйка его удивили. Следователь присмотрелся к статной женщине. Нет, она была очень приветлива и добра, но жандарм вызывал у нее те же чувства, что и щи у последнего в той едальне. Носков улыбнулся.
- Добрый день. Покормите? Ел нормально - не помню когда, а питаться бурдой в «Липинике»… - и он развел руками.
Расчет оказался верным. Женщина передернулась от упоминания модной едальни и кивком указала на дальний столик.
- У нас только щи кислые остались со сметаной и пирожки с картошкой.
Анхель тряхнул белокурой головой расплылся в обаятельной улыбке.
- Спасибо. Вы спасаете меня от голодной смерти.
Эсфирь Марковна смущенно заиграла ресницами. Пантелей с удивлением обнаружил на ее щеке ямочку, которая играючи делала из женщины средних лет и мощного телосложения обаятельную пышечку с весьма аппетитными формами. Фира будто сбросила дюжину лет. Ее теперь только Фирой и хотелось называть и никаких Фирка или Эсфирь Марковна. Преображение давно знакомого и любимого человека поразила жандарма настолько, что обаяние Носкова и превращение того в дамского угодника словно прошло мимо.
Еду подали быстро. Носков блаженно улыбался. Щи пахли щами, а на вкус… ммм, Анхель готов был сочинить хвалебную оду.
- Это же… ммм… Господь Всемогущий, это же… - очередная ложка, которую следователь поднес к своему рту, прервала на миг его экзальтацию, - даже в самом лучшем ресторане столицы я не ел таких щей! Ммм... а можно я перееду сюда?
Пантелей замер. В голове быстрым роем промелькнули мысли и все они были против поселения «наузского мастифа» у Руфины.
- Тут не гостиница, - буркнул он. Симметрично вздернутые брови следователя заставили его исправиться. - Это корчма. Здесь нет комнат.
Анхель ослепительно улыбнулся. За спиной Кузякина стояла Фира.
- Ваши щи бесподобны. Я готов на глупости, лишь бы есть вашу еду.
Женщина пожала плечами.
- Один из работников съехал. Крайняя комната свободна. Оплата за месяц вперед. За дополнительную плату помимо завтрака включим обед и ужин. Чистоту в комнате сами обеспечиваете. Стираетесь тоже самостоятельно. Раз в неделю проверяем комнаты. Можем придти и проверить без вас, если запахи странные или шумы подозрительные. Гостей водить нельзя. О выезде предупредить заранее, дней за 5, не меньше.
Носков снова расплылся в ослепительной улыбке. Требования, как в казарме, но ему не привыкать. Оно и понятно, не будь таких требований, гости быстро превратят корчму в дешевую таверну. И не помогут ни великолепные щи, ни восхитительные пирожки, ни тающие во рту вареники.
- Я согласен. Когда можно заезжать?
Молодой жандарм больше всего хотел тряхнуть головой. Это что такое происходит?! Почему Анхелю Эсфирь Марковна с легкостью предоставила комнату, а ему отказала? Почему сама Руфина выпроваживала его и объясняла тем, что работники, живущие у них, народ простой, необразованный и Пантелею не чета. Мол, Пантелеша у них мальчик умный, обученный и ему с такими работягами не о чем даже парой слов перекинуться. Какой жить под одной крышей? А оказывается правила для жильцов в корчме жесткие. В той же гостинице за такую цену тебя и обстирают, и накормят, и лишний стакан принесут для гостя. Но больше всего Кузякину хотелось треснуть от всей души по довольной физиономии следователя.
- Не советую, - тихо сказал он.
- Жаль. - Пантелей не пытался скрыть разочарование. - Пара затрещин тебе н помешает.
Носков выдал снисходительную улыбку. Его пребывание в Горске переставало быть мучительным. Хорошее жилье, отличная еда, интересное дело - он, даже сказал бы, что жизнь налаживается.
- Смотри, чтобы харя не треснула, - мрачно пожелал ему Пантелей.
И как сглазил. В дверь корчмы ввалился посыльный.
- Его превосходительству следователю по особо важным поручениям Анхелю Носкову передать лично в руки!
Вышеупомянутый сощурил глаза и пристально посмотрел на коллегу.
- Ты точно не ведьма? «Каркаешь» профессионально.
Конверт с особым поручением вызывал несварение. Ясно, что ничего хорошего для Анхеля в этом конверте нет, но вскрыть надо. Посыльный не уйдет, пока адресат не ознакомится с содержимым пакета. Возможно придется давать ответ сразу же.
Дорогое начальство требовало отбросить все дела и посвятить свою персону поискам злоумышленников. Иными словами данный пакет предписывал Носкову заняться только одни делом - непонятным преступлением. Зачем шеф полиции Наузы иносказательно, но очень понятно отдал распоряжение было не ясно. Неужели ноги этого дела растут из столицы?
Шеф был мужик правильный с пониманием, орал на Анхеля громко и часто, не соглашаясь с его методами расследования, но по большому счету опекал талантливого следователя, как мог. Вот и выхлопотал подчиненному «путевку» в Горск вместо перевода в канцелярию и дороги под венец. Дочка губернатора рвала и метала, но сделать уже ничего не могла. Птичка улетела. К слову, сама барышня была миловидна и образована, но крутила окружающими с таким талантом, что становилось не по себе. Сам губернатор порой не мог объяснить зачем он сделал то или иное распоряжение и только спустя определенное время становилось ясно в чем была выгодна для губернаторской дочки. На одном из официальных приемов Зоя Агафоновна приметила Носкова и решила пройтись с ним венец. Ангельская внешность Анхеля сыграла с ним злую шутку. Барышня сначала залипла на «эдакого херувимчика», а потом оценила недюжий ум. Все, с этого момента Носков был обречен на «семейное счастье» с ней. Сам следователь ни слухом, ни духом не подозревал о готовящемся торжестве, когда шеф полиции вызвал его на ковер. Между привычным разносом Аркадий Семёнович вставлял вроде ничем не примечательные фразы, но острый ум Носкова вцепился в них, как мастиф в кость. Еще через пару дней молодой следователь сам пришел к начальнику и спросил прямо. Тот не стал юлить. У Аркадия Семёновича была чуйка на матримониальные планы в отношении его сотрудников.
Когда-то молодой Аркаша был обычным полицейским, ничем не отличался, имел среднюю раскрываемость. Амбиции у него были, а таланта нет. Как бы ни старался будущий шеф, никак не получалось у него выделиться. Один дела как орешки щёлкал, второй усердно копал и выходил на след, третий находил нужных свидетелей, четвёртый мог разговорить любого и сам преступник выдавал то, в чем не признался бы на самом суровом допросе. Сначала он старательно учился у более талантливых коллег, но результата не было, пока однажды не заметил, что все эти сыскали от Бога, ненавидят всеми фибрами души бумажную работу. С этого момента его жизнь изменилась. Как то вечером он решился заполнить все отчеты талантов, рассортировал бумаги, навел порядок в свидетельских показаниях и ни слова не сказал об этом. А потом то один, то другой талантливый коллега помогли ему с его делами. Так и пошло. Он занимался бумагами, они делами. И все было отлично.
Начальство заметило его успехи. Его команда работала как часы, пока один из них не начал вести себя странно. С тех пор Аркаша потерял покой и сон. Вскоре он получил приглашение на свадьбу. Их управление получило еще одного добропорядочного семьянина, а команда потеряла талант. Иван Розогин, который копал везде и всюду, забывая про еду и сон, но находил мельчайшие нестыковки, которые потом выводили на настоящие улики, стал уходить вовремя с работы, потерял былой азарт и стал «забывать» кто за него заполняет бумаги.
Выходит, что его старательно отвлекали от чего-то, используя все рычаги влияния. Киприна не могла знать, что он будет на месте преступления. Но почему тогда Руфина Соломоновна приготовила шарики? Предчувствие? Или все же Киприна замешана? Если замешана, то в чем?
- Красивый.
Около стола стоял шеф полиции.
- Тебя ищет новый следователь.
Пантелей изумился.
- Ищет? Вот он я.
Шеф сжал губы в тонкую линию.
- Дело твое ищет.
Кузякин взял еще одну спичку.
- Я в курсе.
Шеф вздохнул.
- Мастифом его не просто так прозвали. Он если вцепится, то все - не оторвешь. Ты будь с ним осторожней. Он… - шеф прокашлялся себе в усы. - Осторожным будь.
Молодой жандарм смотрел на красивый терем из спичек. Поделка его была ладной без изъяна, но чем больше любовался ею Пантелей, тем мрачнее становилось у него на душе.
Глава 4
Носков нашелся в модной едальне.
- Удивлен, но не очень, - прокомментировал он, поглощая какое-то странное блюдо.
Кузякин невольно вспомнил вареники с творогом.
- Судя по вашему лицу, господин жандарм, вы не одобряете данное заведение. - Следователь промокнул губы салфеткой. - Не всем повезло столоваться дома у мамы.
Пантелей едва заметно дернул щекой. Но его собеседник заметил.
- Снова мимо? - он бросил салфетку на стол. - Тогда предлагаю прогуляться. Поговорить здесь нет возможности, а твое кислое выражение лица портит аппетит хуже касторки.
Анхель ловко подхватил свою трость и спустя пару мгновений они уже были на улице. Кузякин удивленно моргнул.
- А как же счет?
Носков небрежно махнул рукой.
- Мое кредо - не делать долгов по мере возможностей. Поэтому оплачиваю сразу. И почему такое кислое выражение лица?
Молодой жандарм невольно вспомнил то, что было в тарелке у Носкова.
- У каждого свои пристрастия в еде, - начал оправдываться он.
Следователь остановился и внимательно посмотрел на него.
- То есть щи - это пристрастия?
- Это были щи? - удивление скрыть не удалось. Оно выплеснулось наружу бурным потоком.
- Щи. - Анхель едва заметно сморщил нос. - Не самые вкусные, но сойдет. Вернемся к выражению лица. На мое предположение о маминых обедах ты напрягся. Значит не у родительницы. Но либо ты питаешься дома, либо где-то где кормят по-домашнему. И судя по твоей реакции, второе.
Носков задумчиво посмотрел на Пантелея. От жандарма пахло топленым маслом. Он быстро шагнул к нему и потянул носом воздух. Кузякин отшатнулся, но Анхелю и этого было достаточно.
- Понять не могу, вроде масло с творогом, но какие-то странные орехово-чесночные нотки…
- К-как?
Следователь отмахнулся.
- Практика, много свободного времени и однообразие. - Он задумчиво посмотрел по сторонам. - Вроде улицы здесь прямые и можно срезать дворами…
Пантелей невольно вздохнул. Архитектура Горска вводила в заблуждение приезжих. Бродя по центральной части, те были уверены, что заблудиться в провинциальном городе им не грозит. Как они ошибались. Молодой жандарм не рисковал ходить по незнакомым кварталам без проводника, а ведь Кузякин вырос в Горске. Благо, что местные мальчишки за пряник или бублик соглашались быть гидом. Поэтому Пантелей первое время всегда носил с собой связку бубликов. Смех смехом, а маковая баранка раз вывела его из каменного колодца.
- Не стоит, - выдавил он.
Следователь снова порадовал симметрично вздернутыми бровями. Но на радость жандарма не стал спорить и доверился более опытному знатоку местных достопримечательностей.
- Итак, господин жандарм, вы меня искали.
- Слушай, - Пантелей снова поморщился, - ты уже выбери как ты обращаешься, а то скачешь как блоха туда-сюда.
Носков резко развернулся на носках. Его трость впечаталась в тротуарные плитки и те, жалобно скрипнули.
- А впрочем, ты прав. Предлагаю перейти на ты. Ты меня искал. Значит дело очень серьезное. Слушаю.
Кузякину оставалось только восхищаться умом и сообразительностью «наузского мастифа». Но тот сразу перебил его и потребовал вернуться к делу.
- Четко по делу. Потом сантименты и прочее.
- По делу. Я патрулирую улицы города уже месяца три или четыре. Ничего примечательного. Пара мелких нарушений и пойманных карманников. На площадь у кофейни я хожу регулярно проверять одного старика с внуком. Проверяю на расстоянии. Старик полуслепой, внук - шустрый малый. Он старается слушать деда, но не всегда может совладать с темпераментом. - Носков хотел было задать вопрос, но молодой жандарм его понял без слов и кивнул. - Да, пойманный карманник - он. - Потом подумал и добавил - два раза. Пацан добрый, деда любит, а дед бывший солдат и у него пунктик на честности и вообще чтит кодекс чести. Оба раза, которые я ловил Фрола, я проходил мимо площади. Я. Больше никто его не ловил за руку. Мальчишку подбили, заставил, убедили…
Носков махнул рукой - продолжай. Итак ясно, что пацана заставили, но зачем?
- Я об этом тоже думал. - Озвучил его сомнения Пантелей. - А сегодня непонятное преступление у кофейни. Словно… - он замолчал.
Но и без этого стало ясно, что некто очень хотел и сделал все, чтобы Пантелей Кузякин, молодой и единственный жандарм был на площади - месте преступления.
Тот прочистил горло и продолжил тише:
- Доказательства хоть и косвенные указывают на сенсуита. В городе такой только один.
Анхель удивленно приподнял брови.
- Один на весь Горск?
Молодой жандарм качнул головой.
- Такой один.
Следователь медленно наклонил голову, будто хотел рассмотреть пуговицы на кителе Кузякина. Интересная выходила картина. Он вспомнил дело, которое ему с большим трудом удалось вытребовать из архива. Половина бумаг были белыми и без особого разрешения - печати допуска - прочитать что там написано было невозможно. Практически повторение слов Пантелея с интересными деталями. Киприна была помолвлена с его близким другом. Друг добивался девушку долго и упорно, но будущая хозяйка кофейни не принимала ухаживания. Потом резко согласилась. Анхель тогда в задумчивости потер переносицу, дурная привычка, которая проявлялась в моменты особой задумчивости. Тер переносицу следователь не как все, а усиленно разминая изящный нос, словно хотел слепить новый. Помнится маменька от этой его привычки была не в восторге. Чего уж лукавить, родительница была в гневе. Исправлять дурные манеры направили его в закрытый пансион. Носков тряхнул светлыми кудрями, отгоняя непрошеные воспоминания, возвращаясь к делу. Сначала неприятие, потом согласие и через короткое время объявление о помолвке. Тут явно кто-то постарался и заставил Киприну изменить отношение. Родители? Опекун? Несчастная любовь? Будущий жандарм ревновал друга к невесте, ведь его быстро задвинули на задний план. Интересная деталь - невеста всячески старалась разбавить компанию жениха. Они ни разу не остались вдвоем, все время кто-то был. Тот же Кузякин постоянно ходил на прогулки с ними. Странная история. Как будто кто-то подталкивал кого-то к каким-то действиям. Вопрос кого: Пантелея или Киприну? Сейчас выходит, что такой сенсуит в городе один. Либо Киприна очень сильный сенсуит, либо с таким даром одна на весь Горск, либо… что еще либо Носков не придумал.
От жандарма пахло одуряюще вкусно. Вспоминать новомодные щи не хотелось. Есть захотелось с новой силой и думать на голодный желудок мозг отказывался.
- Ты проводишь в то место, где кормят вкусно? - устало попросил он.
Пантелей кивнул. Он хорошо помнил о том, что Руфина Соломоновна отдыхает, а ее помощница отправила его восвояси, но следователя надо было накормить нормальной едой, а не тем ужасом, что он имел несчастье есть.
Эсфирь Марковна мрачно зыркнула на посетителей из-за прилавка.
- Опять нелегкая принесла, - буркнула она. - Чего изволите?
Анхель симметрично вздернул брови. Пахло еще лучше, чем те обрывки запахов, которые он уловил от Кузякина. Но махонькая корчма и неприветливая хозяйка его удивили. Следователь присмотрелся к статной женщине. Нет, она была очень приветлива и добра, но жандарм вызывал у нее те же чувства, что и щи у последнего в той едальне. Носков улыбнулся.
- Добрый день. Покормите? Ел нормально - не помню когда, а питаться бурдой в «Липинике»… - и он развел руками.
Расчет оказался верным. Женщина передернулась от упоминания модной едальни и кивком указала на дальний столик.
- У нас только щи кислые остались со сметаной и пирожки с картошкой.
Анхель тряхнул белокурой головой расплылся в обаятельной улыбке.
- Спасибо. Вы спасаете меня от голодной смерти.
Эсфирь Марковна смущенно заиграла ресницами. Пантелей с удивлением обнаружил на ее щеке ямочку, которая играючи делала из женщины средних лет и мощного телосложения обаятельную пышечку с весьма аппетитными формами. Фира будто сбросила дюжину лет. Ее теперь только Фирой и хотелось называть и никаких Фирка или Эсфирь Марковна. Преображение давно знакомого и любимого человека поразила жандарма настолько, что обаяние Носкова и превращение того в дамского угодника словно прошло мимо.
Еду подали быстро. Носков блаженно улыбался. Щи пахли щами, а на вкус… ммм, Анхель готов был сочинить хвалебную оду.
- Это же… ммм… Господь Всемогущий, это же… - очередная ложка, которую следователь поднес к своему рту, прервала на миг его экзальтацию, - даже в самом лучшем ресторане столицы я не ел таких щей! Ммм... а можно я перееду сюда?
Пантелей замер. В голове быстрым роем промелькнули мысли и все они были против поселения «наузского мастифа» у Руфины.
- Тут не гостиница, - буркнул он. Симметрично вздернутые брови следователя заставили его исправиться. - Это корчма. Здесь нет комнат.
Анхель ослепительно улыбнулся. За спиной Кузякина стояла Фира.
- Ваши щи бесподобны. Я готов на глупости, лишь бы есть вашу еду.
Женщина пожала плечами.
- Один из работников съехал. Крайняя комната свободна. Оплата за месяц вперед. За дополнительную плату помимо завтрака включим обед и ужин. Чистоту в комнате сами обеспечиваете. Стираетесь тоже самостоятельно. Раз в неделю проверяем комнаты. Можем придти и проверить без вас, если запахи странные или шумы подозрительные. Гостей водить нельзя. О выезде предупредить заранее, дней за 5, не меньше.
Носков снова расплылся в ослепительной улыбке. Требования, как в казарме, но ему не привыкать. Оно и понятно, не будь таких требований, гости быстро превратят корчму в дешевую таверну. И не помогут ни великолепные щи, ни восхитительные пирожки, ни тающие во рту вареники.
- Я согласен. Когда можно заезжать?
Молодой жандарм больше всего хотел тряхнуть головой. Это что такое происходит?! Почему Анхелю Эсфирь Марковна с легкостью предоставила комнату, а ему отказала? Почему сама Руфина выпроваживала его и объясняла тем, что работники, живущие у них, народ простой, необразованный и Пантелею не чета. Мол, Пантелеша у них мальчик умный, обученный и ему с такими работягами не о чем даже парой слов перекинуться. Какой жить под одной крышей? А оказывается правила для жильцов в корчме жесткие. В той же гостинице за такую цену тебя и обстирают, и накормят, и лишний стакан принесут для гостя. Но больше всего Кузякину хотелось треснуть от всей души по довольной физиономии следователя.
- Не советую, - тихо сказал он.
- Жаль. - Пантелей не пытался скрыть разочарование. - Пара затрещин тебе н помешает.
Носков выдал снисходительную улыбку. Его пребывание в Горске переставало быть мучительным. Хорошее жилье, отличная еда, интересное дело - он, даже сказал бы, что жизнь налаживается.
- Смотри, чтобы харя не треснула, - мрачно пожелал ему Пантелей.
И как сглазил. В дверь корчмы ввалился посыльный.
- Его превосходительству следователю по особо важным поручениям Анхелю Носкову передать лично в руки!
Вышеупомянутый сощурил глаза и пристально посмотрел на коллегу.
- Ты точно не ведьма? «Каркаешь» профессионально.
Глава 5
Конверт с особым поручением вызывал несварение. Ясно, что ничего хорошего для Анхеля в этом конверте нет, но вскрыть надо. Посыльный не уйдет, пока адресат не ознакомится с содержимым пакета. Возможно придется давать ответ сразу же.
Дорогое начальство требовало отбросить все дела и посвятить свою персону поискам злоумышленников. Иными словами данный пакет предписывал Носкову заняться только одни делом - непонятным преступлением. Зачем шеф полиции Наузы иносказательно, но очень понятно отдал распоряжение было не ясно. Неужели ноги этого дела растут из столицы?
Шеф был мужик правильный с пониманием, орал на Анхеля громко и часто, не соглашаясь с его методами расследования, но по большому счету опекал талантливого следователя, как мог. Вот и выхлопотал подчиненному «путевку» в Горск вместо перевода в канцелярию и дороги под венец. Дочка губернатора рвала и метала, но сделать уже ничего не могла. Птичка улетела. К слову, сама барышня была миловидна и образована, но крутила окружающими с таким талантом, что становилось не по себе. Сам губернатор порой не мог объяснить зачем он сделал то или иное распоряжение и только спустя определенное время становилось ясно в чем была выгодна для губернаторской дочки. На одном из официальных приемов Зоя Агафоновна приметила Носкова и решила пройтись с ним венец. Ангельская внешность Анхеля сыграла с ним злую шутку. Барышня сначала залипла на «эдакого херувимчика», а потом оценила недюжий ум. Все, с этого момента Носков был обречен на «семейное счастье» с ней. Сам следователь ни слухом, ни духом не подозревал о готовящемся торжестве, когда шеф полиции вызвал его на ковер. Между привычным разносом Аркадий Семёнович вставлял вроде ничем не примечательные фразы, но острый ум Носкова вцепился в них, как мастиф в кость. Еще через пару дней молодой следователь сам пришел к начальнику и спросил прямо. Тот не стал юлить. У Аркадия Семёновича была чуйка на матримониальные планы в отношении его сотрудников.
Когда-то молодой Аркаша был обычным полицейским, ничем не отличался, имел среднюю раскрываемость. Амбиции у него были, а таланта нет. Как бы ни старался будущий шеф, никак не получалось у него выделиться. Один дела как орешки щёлкал, второй усердно копал и выходил на след, третий находил нужных свидетелей, четвёртый мог разговорить любого и сам преступник выдавал то, в чем не признался бы на самом суровом допросе. Сначала он старательно учился у более талантливых коллег, но результата не было, пока однажды не заметил, что все эти сыскали от Бога, ненавидят всеми фибрами души бумажную работу. С этого момента его жизнь изменилась. Как то вечером он решился заполнить все отчеты талантов, рассортировал бумаги, навел порядок в свидетельских показаниях и ни слова не сказал об этом. А потом то один, то другой талантливый коллега помогли ему с его делами. Так и пошло. Он занимался бумагами, они делами. И все было отлично.
Начальство заметило его успехи. Его команда работала как часы, пока один из них не начал вести себя странно. С тех пор Аркаша потерял покой и сон. Вскоре он получил приглашение на свадьбу. Их управление получило еще одного добропорядочного семьянина, а команда потеряла талант. Иван Розогин, который копал везде и всюду, забывая про еду и сон, но находил мельчайшие нестыковки, которые потом выводили на настоящие улики, стал уходить вовремя с работы, потерял былой азарт и стал «забывать» кто за него заполняет бумаги.
