— Я сам покажу, — улыбаясь, сказал Эдвин и протянул мне руку.
Он уже закончил свои дела, и отряд мог двигаться дальше, но раз уж мне пообещали осмотр башни… стражи ведь должны всегда держать своё слово! Лучник нахмурился, но тут мой капитан развёл руками и сказал так, что слышали все вокруг:
— Извини, приятель, но она моя невеста! Ты можешь попытать счастья с кем-нибудь ещё.
Клянусь, Эдвин никоим образом не указывал на Нору, она сама отчего-то решила, что её снова задели. Вскочила на коня и ускакала вперёд по дороге, не дожидаясь, пока отряд соберётся вместе. Поднявшись по маленькой винтовой лестнице, мы с Эдвином увидели, что её догнал Рикард и они о чём-то оживлённо переговариваются.
— Знаешь, какая ещё есть версия падения того самого кирпича? — спросил он, обняв меня за талию.
— Какая же? — обернулась я с улыбкой.
— Говорят, один из стражей как раз уединился внутри арки с эльфийкой, и они так яростно любили друг друга, что сотрясалась вся постройка и старые кирпичи просто не выдержали, — прошептал он мне в ухо.
Наверное, я впервые с момента нашего знакомства засмеялась, и он тут же приник к моим губам, сжимая меня в объятиях.
— Ты такая сладкая, — прошептал он в перерыве между поцелуями.
— Это всё чай с мёдом, — попыталась оправдаться я.
— Вчера я хотел сказать тебе, что готов ждать сколько угодно. — Он прижал меня к себе, и я чувствовала сквозь одежду, как бьются наши сердца. — Месяц, год, сколько скажешь… Но если честно, то я не знаю, как дождаться, чтобы мы остались с тобой вдвоём. Чтобы никто нам не мог помешать.
В его словах было столько огня, что и я невольно задохнулась от волнения.
— На нас все смотрят, — прошептала я, краснея. С земли нам бесцеремонно махали руками стражи из отряда Эдвина.
— Я хочу быть с тобой, — выдохнул он, отпуская меня. — Будущей ночью и каждую ночь после. И так до самого конца. Всегда… Пойдём, нужно возвращаться в город до темноты.
Он не дал мне ответить, но уже теперь, спускаясь по кованой лестнице и держась за его горячую руку, я знала, что не смогу ему противостоять. Мой дар снова откликался на его сердце, на его слова. Моя зима таяла, таяла безвозвратно, и хрупкие эльфийские чары не могли существовать рядом с огнём этого человека.
Как странно и многослойно устроена наша память! Стоило нам только въехать в стены города Ольдена, как на меня хлынули прошлогодние воспоминания, временно вытеснив все мысли, что одолевали меня в дороге. Мои отчаянные прогулки вдоль глухих и закрытых улиц, бесконечные и однообразные дни в таверне, росчерки чёрных птиц и белых перистых облаков в прямоугольнике неба над головой. Я со страхом глядела в сторону города и представляла себе, что будет, если мне доведётся случайно встретить на улице бывшего хозяина или красную и злую Кьяру — вряд ли я смогу избежать их гнева или какой-нибудь пакости. И в то же время моя рука была теперь в руке командира Солнечных стражей, и я знала, что он никому не позволит обидеть меня ни здесь, ни в каком-либо другом месте.
Мы отправились сразу в форт, где я прежде никогда не бывала, через поднятые над головой остроконечные решётки, отделявшие воинские части от города. Справа возвышался корпус королевской армии под синими флагами, а слева — ступенчатые здания Солнечной стражи и формально Ордена Инквизиции, поскольку флагов было два — красный и бело-золотой. На деле же представители Инквизиции лишь оборудовали в форте кабинет для надзирателя-инспектора и небольшие помещения, в которых проживали его помощники, чаще всего шныряющие по городу в одежде добропорядочных граждан и выискивающие поводы настрочить донос на «необоснованное применение магии в домашнем хозяйстве». Для этих пронырливых хорьков гордые стражи вырубили отдельную дверь и посыпали песочком отдельную дорожку на газоне, представив это как особые привилегии. На деле же каждый понимал, что у лучших воинов и магов Веллирии к бумагомарателям Ордена Инквизиции отношение может быть только презрительным и никаким более.
Обо всём этом я узнала позднее, сейчас меня больше волновало ближайшее будущее. Если бы я не была невестой Эдвина Сандберга и не ждала появления дочери, то могла бы найти на первое время комнату в приличном жилом квартале, а ближе к лету — отправиться на юг и попытаться пройти испытания в монастыре Сюр-Мао. Гаэлас и Тэрон, вопреки моему сопротивлению, снабдили меня увесистым мешочком с золотыми монетами людей. Можно было сказать, что я была почти богата: столько денег мне никогда не приходилось держать в руках! И вот теперь, когда золото у меня было, оно не имело такого большого значения, как в прошлом…
Я стояла под раскидистым деревом во дворе форта и смотрела сквозь его извилистые голые ветви вверх — по привычке вверх, потому что не любила утыкаться взглядом в мёртвые серые стены. Нора стремительно подошла ко мне, протянула узорчатый длинный ключ.
— Это ключ от комнаты капитана Сандберга, он просил передать, чтобы ты не мёрзла снаружи, — сказала она, опустив тёмные ресницы.
— Ты мне подскажешь, как туда пройти? — робко сказала я.
Значит, у него есть отдельная комната, и будущей ночью…
Нора поджала губы, но долго колебаться она не умела:
— Хорошо, я провожу тебя. Иди за мной.
И мы пошли вдоль коротко остриженных можжевельников, всё ещё укрытых снежными шапками в тени высоких стен, в полукруглую арку с изображением восходящего солнца, а затем — в окованную блестящими пластинами тяжёлую дверь. Нора шла впереди, время от времени оглядываясь на меня и коротко объясняя дорогу. Два раза нам навстречу попадались незнакомые стражи, которые приветствовали Нору и провожали меня заинтересованными взглядами: я была чересчур молода и одета в мантию Хранителей, а потому каждый, видимо, хотел убедиться в отсутствии у меня острых ушей. Жильё Эдвина Сандберга располагалось на верхнем этаже в самом конце коридора, на тихой площадке с окном, выходящим на оружейные склады. Нора кивнула на одну из двух дверей и спрятала руки в карманы, пока я возилась с замком.
— Сония, — сказала она мне в спину, а затем подождала, пока я повернусь. — Я была не права. И прошу у тебя прощения. Больше такого не повторится.
Если раньше каждое слово огненной волшебницы напоминало мне вспышку, то эти короткие и отрывистые фразы падали, как увесистые льдинки.
— Ты будешь женой моего командира, и нам придётся иногда видеться, — продолжила она негромко и очень сдержанно. — А потому я хочу, чтобы между нами не осталось никаких обид. Наш отряд для меня важнее каких-то девичьих глупостей.
— Конечно, Нора, — я кивнула и осторожно прикоснулась к её руке. — Никаких обид.
— Спасибо, — сказала она. — Располагайся. Капитана вызвали на утверждение нового расписания дежурств, он вернётся чуть позже.
И она всё так же странно и задумчиво удалилась, а я осталась одна-одинёшенька в комнате моего жениха. До чего же необычно я чувствовала себя! Весь отрезок времени с октября прошлого года и по нынешний день, последний день марта, казался мне сказочным сном. Тот год, когда мы с Раминой работали в таверне, — затянувшимся кошмаром. Моё путешествие по лесу с искателями камней — наваждением. Я словно запуталась в нескольких мирах и никак не могла отыскать в них себя настоящую. Больше всего это касалось, конечно же, мужчин, ведь я нисколько не сомневалась в моей любви к Гаэласу всю долгую зиму, а теперь… неужели теперь я уже готова признать это мороком, эльфийским видением? Неужели моя будущая дочь не подтверждение первой в моей жизни любви, а лишь плод заблуждения и чар?..
Сбросив дорожную мантию и сапоги, я улеглась на кровать поверх цветастого покрывала и прислушивалась к происходящему внутри. Мне хотелось вымыться, переодеться и что-нибудь перекусить, но вместо этого я лежала и слушала, слушала, слушала. Осторожно направляла магическую силу к кончикам пальцев и вновь старалась ощутить присутствие маленького сердечка. Тишина обволакивала меня, я погружалась всё глубже в свои ощущения, пока незаметно для себя не провалилась в сон.
В последующие дни я на собственной шкуре прочувствовала, что значили слова Эдвина о том, что у Солнечных стражей большие проблемы с личной жизнью. Он был командиром отряда, но кроме того — целителем, а это накладывало дополнительные обязательства. В свободные от патрулирования местности дни целители проводили всё своё время в лазарете форта, занимаясь лечением раненых и восстановлением истощённых службой магов. У моего жениха была тысяча и одно дело, а стоило нам хотя бы на час сбежать от всего мира, чтобы выпить вместе чаю или обменяться поцелуями, как рядом тут же появлялся кто-нибудь из отряда или из стражи или посыльный от королевской армии, и уединение снова нарушалось. Часто мне приходилось ждать до поздней ночи и засыпать с краю кровати в одиночестве. Я была бы рада нести службу в лазарете вместе с капитаном Сандбергом, но все эти дни меня мутило по любому поводу, и я едва переносила запахи еды, не говоря уже о стоящих в лазарете ароматах жгучего спирта, крови или эфира.
Заметив мою зеленоватую бледность, Эдвин неизменно обнимал меня и спрашивал:
— Моя Лиза снова плохо себя вела?
Я кивала и послушно пила противные эликсиры, которые должны были подействовать на организм успокаивающе, а на деле вызывали ещё более сильную слабость. В конце концов мой целитель махнул рукой и сказал, что всё как-нибудь выправится само и организм привыкнет к новому состоянию без постороннего вмешательства. Он называл мою будущую дочь Лизой, а точнее — Лизабет, в честь своей бабушки, красивой и талантливой волшебницы, окончившей в своё время факультет Мистики в Университете.
— Кажется, я начинаю понимать, как такой видный командир умудрился дожить до двадцати семи лет и не жениться, — сказала я Эдвину на десятый день нашего пребывания в форте.
— У стражей мало времени на себя, — согласился он, усаживая меня к себе на колени. — Но всё-таки сегодня вечером я не собираюсь никуда уходить. Я запру дверь на семь магических запоров, и никто не посмеет мне помешать тебя целовать.
— Тебе придётся сдержать своё слово, — поддразнила я Эдвина, и он засмеялся.
— Надеюсь, сегодня ты хорошо себя чувствуешь? — Он погладил мою руку.
— Замечательно, — сказала я и обняла его за шею. — С самого утра и до сих пор.
— Я скоро вернусь, — заверил он меня, и я вновь осталась в комнате одна.
Мне казалось, что за эти дни я уже привыкла к мысли о том, что мы вместе. Да, наше общение всё ещё было не слишком близким, если не считать поцелуев, но каждый день я скучала в ожидании Эдвина. И, просыпаясь посреди ночи, всегда хотела убедиться, что он вернулся со службы и спит с другого краю нашей кровати, завернувшись в покрывало. Едва утреннее солнце проникало в нашу маленькую комнату, как его снова не было, и я уже начинала думать, что так будет всегда.
Приближение вечера всё же заставляло меня волноваться. Накинув на дверь крючок изнутри и раздевшись, я придирчиво рассматривала себя в небольшом зеркале, пока не удостоверилась, что с моим телом ещё всё в порядке. Об эльфах ходило столько невероятных слухов, что даже студенты из Вестенской академии всерьёз рассуждали о проклятиях, которые преследовали людей, если они вступали в связь с эльфами. Особенно было распространено мнение, что парень, позарившийся на эльфийку, навсегда терял мужскую силу, а девушка, если ей случилось переспать с эльфом, рожала впоследствии исключительно ушастых и хвостатых демонят даже от человеческого мужа. Всё это шептали друг другу не только малограмотные крестьянки или торговки, но и люди с образованием. Стоило мне намекнуть Эдвину на свои затаённые страхи, как он тут же раздобыл и принёс мне учебники для первого курса Медицинского факультета, где описывалась анатомия, физиология и генетика всех гуманоидных рас.
Днём мы с Норой сходили в купальню и вымыли волосы душистым мылом, отчего сейчас я чувствовала себя особенно легко, если бы не подступающее волнение. В прежней жизни мне много раз приходилось обнажаться перед мужчинами, но я никогда не переживала так, как теперь. Я буквально не знала, куда себя приложить, чтобы перестать думать об этом вечере и том, что может произойти между нами. А может и не произойти, успокаивала я себя, припоминая все предыдущие дни. Но раз за разом мысли возвращались. Ни книга, ни рукоделие, которым я обзавелась в форте, не могли занять меня и отвлечь от томительного ожидания.
— Завтра утром наш отряд выезжает на восток — обнаружены новые аномалии, — сообщил мне Эдвин, когда я дождалась его возвращения.
— Разрывы? — уточнила я.
— Скорее всего. — Он наклонился поцеловать меня и погладил распущенные по спине волосы. — Потом мне дадут отпуск. Мы поедем в Фоллинге и наконец-то поженимся.
— Так будет всегда? — робко улыбнулась я.
— Ты о том, что всё время вынуждена ждать меня? Нет, конечно, нет. Но весна — это сложное время для Предела. Переломный сезон, когда ткань мира особенно истончается и за Ничейными землями нужен глаз да глаз.
Он скользнул руками по моей груди, на мгновение задумался, чуть нахмурившись.
— Ты уже согласилась стать моей женой, а я до сих пор не подарил тебе кольцо, — виновато произнёс он. — А теперь я уже не знаю, что надо сделать в первую очередь… Сония, я ведь всегда был до ужаса правильным Солнечным стражем, а сейчас начинаю путаться.
— Ты о чём?
— О том, что так больше не может продолжаться, — и он решительно притянул меня к себе и принялся торопливо расстёгивать пуговицы платья.
В этом простом и даже чересчур резком движении было столько желания, что я тут же вспыхнула и покраснела, осознав, что представляла нашу первую ночь совсем не так. Я думала, что мы будем долго раздевать и ласкать друг друга, что я успею тысячу раз засомневаться, хорошо ли я выгляжу и не выступает ли ещё мой живот. А он, конечно, будет говорить мне всякие нежности, и я буду медленно таять в его тёплых руках и наслаждаться каждым поцелуем. Но всё получилось совсем по-другому: мой дар и его дар вспыхнули одновременно, и свет нашего огня затмил всё вокруг. И я, от природы робкая и спокойная, торопливо стаскивала с него одежду и неистово целовала его, забыв всякое стеснение. А он, обычно разговорчивый и улыбчивый, словно сердился сам на себя, но всё же не мог выпустить меня из рук и остановиться.
— Всё так неправильно, — прошептал он, задыхаясь и целуя мою грудь и живот.
— По-моему, всё замечательно, — отозвалась я, когда он спустился поцелуями ниже. — Не вздумай остановиться!
— За кого ты меня принимаешь, — сказал он, поймав мою руку и сплетая пальцы с моими.
— Ты мой личный страж, Эдвин, — сквозь стон ответила я. — До самого конца.
— Нет такой магии, — обнимая меня, сказал он, — чтобы с ней не справился бы Солнечный страж.
И только сейчас, когда он впервые проник в меня, когда мы оба в приступе жаркой нежности принялись изучать друг друга, остро реагируя на каждое движение и каждый вздох, когда в первые же мгновения стало понятно, что мы созданы для того, чтобы друг друга любить, — только сейчас я поняла, что все эти дни он чувствовал то же, что и я. Что он знал об эльфийском наваждении и набирался решимости, чтобы преодолеть разделявшее нас тонкое и искусное колдовство. И теперь моё наваждение сдалось, как сдаётся лёд под натиском солнечных лучей.
Он уже закончил свои дела, и отряд мог двигаться дальше, но раз уж мне пообещали осмотр башни… стражи ведь должны всегда держать своё слово! Лучник нахмурился, но тут мой капитан развёл руками и сказал так, что слышали все вокруг:
— Извини, приятель, но она моя невеста! Ты можешь попытать счастья с кем-нибудь ещё.
Клянусь, Эдвин никоим образом не указывал на Нору, она сама отчего-то решила, что её снова задели. Вскочила на коня и ускакала вперёд по дороге, не дожидаясь, пока отряд соберётся вместе. Поднявшись по маленькой винтовой лестнице, мы с Эдвином увидели, что её догнал Рикард и они о чём-то оживлённо переговариваются.
— Знаешь, какая ещё есть версия падения того самого кирпича? — спросил он, обняв меня за талию.
— Какая же? — обернулась я с улыбкой.
— Говорят, один из стражей как раз уединился внутри арки с эльфийкой, и они так яростно любили друг друга, что сотрясалась вся постройка и старые кирпичи просто не выдержали, — прошептал он мне в ухо.
Наверное, я впервые с момента нашего знакомства засмеялась, и он тут же приник к моим губам, сжимая меня в объятиях.
— Ты такая сладкая, — прошептал он в перерыве между поцелуями.
— Это всё чай с мёдом, — попыталась оправдаться я.
— Вчера я хотел сказать тебе, что готов ждать сколько угодно. — Он прижал меня к себе, и я чувствовала сквозь одежду, как бьются наши сердца. — Месяц, год, сколько скажешь… Но если честно, то я не знаю, как дождаться, чтобы мы остались с тобой вдвоём. Чтобы никто нам не мог помешать.
В его словах было столько огня, что и я невольно задохнулась от волнения.
— На нас все смотрят, — прошептала я, краснея. С земли нам бесцеремонно махали руками стражи из отряда Эдвина.
— Я хочу быть с тобой, — выдохнул он, отпуская меня. — Будущей ночью и каждую ночь после. И так до самого конца. Всегда… Пойдём, нужно возвращаться в город до темноты.
Он не дал мне ответить, но уже теперь, спускаясь по кованой лестнице и держась за его горячую руку, я знала, что не смогу ему противостоять. Мой дар снова откликался на его сердце, на его слова. Моя зима таяла, таяла безвозвратно, и хрупкие эльфийские чары не могли существовать рядом с огнём этого человека.
***
Как странно и многослойно устроена наша память! Стоило нам только въехать в стены города Ольдена, как на меня хлынули прошлогодние воспоминания, временно вытеснив все мысли, что одолевали меня в дороге. Мои отчаянные прогулки вдоль глухих и закрытых улиц, бесконечные и однообразные дни в таверне, росчерки чёрных птиц и белых перистых облаков в прямоугольнике неба над головой. Я со страхом глядела в сторону города и представляла себе, что будет, если мне доведётся случайно встретить на улице бывшего хозяина или красную и злую Кьяру — вряд ли я смогу избежать их гнева или какой-нибудь пакости. И в то же время моя рука была теперь в руке командира Солнечных стражей, и я знала, что он никому не позволит обидеть меня ни здесь, ни в каком-либо другом месте.
Мы отправились сразу в форт, где я прежде никогда не бывала, через поднятые над головой остроконечные решётки, отделявшие воинские части от города. Справа возвышался корпус королевской армии под синими флагами, а слева — ступенчатые здания Солнечной стражи и формально Ордена Инквизиции, поскольку флагов было два — красный и бело-золотой. На деле же представители Инквизиции лишь оборудовали в форте кабинет для надзирателя-инспектора и небольшие помещения, в которых проживали его помощники, чаще всего шныряющие по городу в одежде добропорядочных граждан и выискивающие поводы настрочить донос на «необоснованное применение магии в домашнем хозяйстве». Для этих пронырливых хорьков гордые стражи вырубили отдельную дверь и посыпали песочком отдельную дорожку на газоне, представив это как особые привилегии. На деле же каждый понимал, что у лучших воинов и магов Веллирии к бумагомарателям Ордена Инквизиции отношение может быть только презрительным и никаким более.
Обо всём этом я узнала позднее, сейчас меня больше волновало ближайшее будущее. Если бы я не была невестой Эдвина Сандберга и не ждала появления дочери, то могла бы найти на первое время комнату в приличном жилом квартале, а ближе к лету — отправиться на юг и попытаться пройти испытания в монастыре Сюр-Мао. Гаэлас и Тэрон, вопреки моему сопротивлению, снабдили меня увесистым мешочком с золотыми монетами людей. Можно было сказать, что я была почти богата: столько денег мне никогда не приходилось держать в руках! И вот теперь, когда золото у меня было, оно не имело такого большого значения, как в прошлом…
Я стояла под раскидистым деревом во дворе форта и смотрела сквозь его извилистые голые ветви вверх — по привычке вверх, потому что не любила утыкаться взглядом в мёртвые серые стены. Нора стремительно подошла ко мне, протянула узорчатый длинный ключ.
— Это ключ от комнаты капитана Сандберга, он просил передать, чтобы ты не мёрзла снаружи, — сказала она, опустив тёмные ресницы.
— Ты мне подскажешь, как туда пройти? — робко сказала я.
Значит, у него есть отдельная комната, и будущей ночью…
Нора поджала губы, но долго колебаться она не умела:
— Хорошо, я провожу тебя. Иди за мной.
И мы пошли вдоль коротко остриженных можжевельников, всё ещё укрытых снежными шапками в тени высоких стен, в полукруглую арку с изображением восходящего солнца, а затем — в окованную блестящими пластинами тяжёлую дверь. Нора шла впереди, время от времени оглядываясь на меня и коротко объясняя дорогу. Два раза нам навстречу попадались незнакомые стражи, которые приветствовали Нору и провожали меня заинтересованными взглядами: я была чересчур молода и одета в мантию Хранителей, а потому каждый, видимо, хотел убедиться в отсутствии у меня острых ушей. Жильё Эдвина Сандберга располагалось на верхнем этаже в самом конце коридора, на тихой площадке с окном, выходящим на оружейные склады. Нора кивнула на одну из двух дверей и спрятала руки в карманы, пока я возилась с замком.
— Сония, — сказала она мне в спину, а затем подождала, пока я повернусь. — Я была не права. И прошу у тебя прощения. Больше такого не повторится.
Если раньше каждое слово огненной волшебницы напоминало мне вспышку, то эти короткие и отрывистые фразы падали, как увесистые льдинки.
— Ты будешь женой моего командира, и нам придётся иногда видеться, — продолжила она негромко и очень сдержанно. — А потому я хочу, чтобы между нами не осталось никаких обид. Наш отряд для меня важнее каких-то девичьих глупостей.
— Конечно, Нора, — я кивнула и осторожно прикоснулась к её руке. — Никаких обид.
— Спасибо, — сказала она. — Располагайся. Капитана вызвали на утверждение нового расписания дежурств, он вернётся чуть позже.
И она всё так же странно и задумчиво удалилась, а я осталась одна-одинёшенька в комнате моего жениха. До чего же необычно я чувствовала себя! Весь отрезок времени с октября прошлого года и по нынешний день, последний день марта, казался мне сказочным сном. Тот год, когда мы с Раминой работали в таверне, — затянувшимся кошмаром. Моё путешествие по лесу с искателями камней — наваждением. Я словно запуталась в нескольких мирах и никак не могла отыскать в них себя настоящую. Больше всего это касалось, конечно же, мужчин, ведь я нисколько не сомневалась в моей любви к Гаэласу всю долгую зиму, а теперь… неужели теперь я уже готова признать это мороком, эльфийским видением? Неужели моя будущая дочь не подтверждение первой в моей жизни любви, а лишь плод заблуждения и чар?..
Сбросив дорожную мантию и сапоги, я улеглась на кровать поверх цветастого покрывала и прислушивалась к происходящему внутри. Мне хотелось вымыться, переодеться и что-нибудь перекусить, но вместо этого я лежала и слушала, слушала, слушала. Осторожно направляла магическую силу к кончикам пальцев и вновь старалась ощутить присутствие маленького сердечка. Тишина обволакивала меня, я погружалась всё глубже в свои ощущения, пока незаметно для себя не провалилась в сон.
Глава 21
В последующие дни я на собственной шкуре прочувствовала, что значили слова Эдвина о том, что у Солнечных стражей большие проблемы с личной жизнью. Он был командиром отряда, но кроме того — целителем, а это накладывало дополнительные обязательства. В свободные от патрулирования местности дни целители проводили всё своё время в лазарете форта, занимаясь лечением раненых и восстановлением истощённых службой магов. У моего жениха была тысяча и одно дело, а стоило нам хотя бы на час сбежать от всего мира, чтобы выпить вместе чаю или обменяться поцелуями, как рядом тут же появлялся кто-нибудь из отряда или из стражи или посыльный от королевской армии, и уединение снова нарушалось. Часто мне приходилось ждать до поздней ночи и засыпать с краю кровати в одиночестве. Я была бы рада нести службу в лазарете вместе с капитаном Сандбергом, но все эти дни меня мутило по любому поводу, и я едва переносила запахи еды, не говоря уже о стоящих в лазарете ароматах жгучего спирта, крови или эфира.
Заметив мою зеленоватую бледность, Эдвин неизменно обнимал меня и спрашивал:
— Моя Лиза снова плохо себя вела?
Я кивала и послушно пила противные эликсиры, которые должны были подействовать на организм успокаивающе, а на деле вызывали ещё более сильную слабость. В конце концов мой целитель махнул рукой и сказал, что всё как-нибудь выправится само и организм привыкнет к новому состоянию без постороннего вмешательства. Он называл мою будущую дочь Лизой, а точнее — Лизабет, в честь своей бабушки, красивой и талантливой волшебницы, окончившей в своё время факультет Мистики в Университете.
— Кажется, я начинаю понимать, как такой видный командир умудрился дожить до двадцати семи лет и не жениться, — сказала я Эдвину на десятый день нашего пребывания в форте.
— У стражей мало времени на себя, — согласился он, усаживая меня к себе на колени. — Но всё-таки сегодня вечером я не собираюсь никуда уходить. Я запру дверь на семь магических запоров, и никто не посмеет мне помешать тебя целовать.
— Тебе придётся сдержать своё слово, — поддразнила я Эдвина, и он засмеялся.
— Надеюсь, сегодня ты хорошо себя чувствуешь? — Он погладил мою руку.
— Замечательно, — сказала я и обняла его за шею. — С самого утра и до сих пор.
— Я скоро вернусь, — заверил он меня, и я вновь осталась в комнате одна.
Мне казалось, что за эти дни я уже привыкла к мысли о том, что мы вместе. Да, наше общение всё ещё было не слишком близким, если не считать поцелуев, но каждый день я скучала в ожидании Эдвина. И, просыпаясь посреди ночи, всегда хотела убедиться, что он вернулся со службы и спит с другого краю нашей кровати, завернувшись в покрывало. Едва утреннее солнце проникало в нашу маленькую комнату, как его снова не было, и я уже начинала думать, что так будет всегда.
Приближение вечера всё же заставляло меня волноваться. Накинув на дверь крючок изнутри и раздевшись, я придирчиво рассматривала себя в небольшом зеркале, пока не удостоверилась, что с моим телом ещё всё в порядке. Об эльфах ходило столько невероятных слухов, что даже студенты из Вестенской академии всерьёз рассуждали о проклятиях, которые преследовали людей, если они вступали в связь с эльфами. Особенно было распространено мнение, что парень, позарившийся на эльфийку, навсегда терял мужскую силу, а девушка, если ей случилось переспать с эльфом, рожала впоследствии исключительно ушастых и хвостатых демонят даже от человеческого мужа. Всё это шептали друг другу не только малограмотные крестьянки или торговки, но и люди с образованием. Стоило мне намекнуть Эдвину на свои затаённые страхи, как он тут же раздобыл и принёс мне учебники для первого курса Медицинского факультета, где описывалась анатомия, физиология и генетика всех гуманоидных рас.
Днём мы с Норой сходили в купальню и вымыли волосы душистым мылом, отчего сейчас я чувствовала себя особенно легко, если бы не подступающее волнение. В прежней жизни мне много раз приходилось обнажаться перед мужчинами, но я никогда не переживала так, как теперь. Я буквально не знала, куда себя приложить, чтобы перестать думать об этом вечере и том, что может произойти между нами. А может и не произойти, успокаивала я себя, припоминая все предыдущие дни. Но раз за разом мысли возвращались. Ни книга, ни рукоделие, которым я обзавелась в форте, не могли занять меня и отвлечь от томительного ожидания.
— Завтра утром наш отряд выезжает на восток — обнаружены новые аномалии, — сообщил мне Эдвин, когда я дождалась его возвращения.
— Разрывы? — уточнила я.
— Скорее всего. — Он наклонился поцеловать меня и погладил распущенные по спине волосы. — Потом мне дадут отпуск. Мы поедем в Фоллинге и наконец-то поженимся.
— Так будет всегда? — робко улыбнулась я.
— Ты о том, что всё время вынуждена ждать меня? Нет, конечно, нет. Но весна — это сложное время для Предела. Переломный сезон, когда ткань мира особенно истончается и за Ничейными землями нужен глаз да глаз.
Он скользнул руками по моей груди, на мгновение задумался, чуть нахмурившись.
— Ты уже согласилась стать моей женой, а я до сих пор не подарил тебе кольцо, — виновато произнёс он. — А теперь я уже не знаю, что надо сделать в первую очередь… Сония, я ведь всегда был до ужаса правильным Солнечным стражем, а сейчас начинаю путаться.
— Ты о чём?
— О том, что так больше не может продолжаться, — и он решительно притянул меня к себе и принялся торопливо расстёгивать пуговицы платья.
В этом простом и даже чересчур резком движении было столько желания, что я тут же вспыхнула и покраснела, осознав, что представляла нашу первую ночь совсем не так. Я думала, что мы будем долго раздевать и ласкать друг друга, что я успею тысячу раз засомневаться, хорошо ли я выгляжу и не выступает ли ещё мой живот. А он, конечно, будет говорить мне всякие нежности, и я буду медленно таять в его тёплых руках и наслаждаться каждым поцелуем. Но всё получилось совсем по-другому: мой дар и его дар вспыхнули одновременно, и свет нашего огня затмил всё вокруг. И я, от природы робкая и спокойная, торопливо стаскивала с него одежду и неистово целовала его, забыв всякое стеснение. А он, обычно разговорчивый и улыбчивый, словно сердился сам на себя, но всё же не мог выпустить меня из рук и остановиться.
— Всё так неправильно, — прошептал он, задыхаясь и целуя мою грудь и живот.
— По-моему, всё замечательно, — отозвалась я, когда он спустился поцелуями ниже. — Не вздумай остановиться!
— За кого ты меня принимаешь, — сказал он, поймав мою руку и сплетая пальцы с моими.
— Ты мой личный страж, Эдвин, — сквозь стон ответила я. — До самого конца.
— Нет такой магии, — обнимая меня, сказал он, — чтобы с ней не справился бы Солнечный страж.
И только сейчас, когда он впервые проник в меня, когда мы оба в приступе жаркой нежности принялись изучать друг друга, остро реагируя на каждое движение и каждый вздох, когда в первые же мгновения стало понятно, что мы созданы для того, чтобы друг друга любить, — только сейчас я поняла, что все эти дни он чувствовал то же, что и я. Что он знал об эльфийском наваждении и набирался решимости, чтобы преодолеть разделявшее нас тонкое и искусное колдовство. И теперь моё наваждение сдалось, как сдаётся лёд под натиском солнечных лучей.
