— Причем тут моя кровь? – мне казалось, будто я в очередном страшном сне, ведь все это не может происходить на самом деле. Может, я схожу с ума и по мне плачет дом скорби ?
— Когда ты умирала от клинка Расго, твоя кровь спасла тебе жизнь, кровь темного бога, и именно с того момента его связь с тобой окрепла.
— Какая связь между моей кровью и кровью Рангора?! — я ничего не понимала.
— Ты его прямой потомок, несколько сотен лет назад он дал жизнь, полюбив смертную. Твой род все это время хранил в себе силу, но проснулась она лишь в тебе. Так было сказано, так и произошло. Прямой потомок Рангора поможет вернуть ему трон и отыскать утраченный клинок – ты не просто наместник, как предсказали людские мудрецы, ты его правнучка в восьмом поколении…
— Так я поэтому видела те странные сны? – изумленно прошептала, неожиданно вспоминая не только сны, но и странные ощущения, которые испытывала во время сражений, ту всепоглощающую жажду крови, желание чужой смерти. – Разве такое возможно?
— Да, Кори. – Нэрдок сразу понял, о чем речь. – Возможности темного бога невероятны, его сила и кровь течет в тебе, а значит, и воспоминания. Если бы не обряд хасаканна, дарующий ученику демона защиту на время обучения, Рангор имел бы полное право забрать тебя, чтобы в итоге склонить на сторону тьмы, ведь нельзя заставить или приказать принять ее, это должно быть собственным желанием. И там, в лесу, ты была на грани, но иначе я не мог, таков был приказ моего господина, которому я служил… и буду служить.
— И какой же сейчас его приказ? Явиться ко мне во сне?
— Нет, этот сон только твоя инициатива. Ненависть, злость и гнев привели тебя ко мне. И именно этим собирается воспользоваться Рангор — твоими эмоциями. Ты должна научиться контролировать их. Я же вряд ли когда-нибудь с тобой вновь увижусь. Рангор зол. Очень зол. Я был бы мертв, если б не хасаканн – он нас связал: умру я — умрешь ты, и наоборот, все что почувствует ученик – испытает наставник, до тех пор, пока обряд не будет прерван.
— И я должна поверить в ваши высокие цели? – я криво улыбнулась. — Вы делаете все только для себя.
— Нет, Кори, это не так, и рано или поздно ты поймешь это. Все должно было быть иначе, до твоего совершеннолетия кровь темного бога не давала бы о себе знать, и я успел бы подготовить тебя к встрече с ним. Все изменил твой поединок с Расго, ведь ты оказалась на грани смерти, отчего пробудилась древняя кровь, и мне пришлось везти тебя к проклятому лесу, – внезапно мужчина нахмурился, а затем торопливо продолжил: – Этот сон скоро прервется, так что слушай внимательно. Ни за что не уступай тьме, слышишь, Кори, ты сильнее, не закрывай своего сердца! Как бы ни было больно, помни все, чему я тебя учил: умей прощать, никогда не сдавайся и иди к своей мечте, не позволяй Рангору одержать вверх.
— Так кто же вы? – с горечью спросила, уже сама не зная точного ответа. — Вы мой друг или враг?
— Враг… — Нэрдок грустно улыбнулся и неожиданно исправил: — Преданный враг.
— Мой преданный враг, — глухо повторила я, чувствуя на душе щемящую пустоту. – Символично.
— Скорее, иронично.
Это было последнее, что я услышала, прежде чем проснуться. И в первое же мгновение поняла — что-то не так, поэтому не стала сразу открывать глаза, пытаясь по ощущениям определить, где нахожусь. Я лежала на чем-то мягком, укутанная в теплые одежды, и, судя по легкой тряске, меня куда-то везли, а совсем рядом, где-то сверху над головой, раздавались чужие мужские голоса:
— Ты видал, какой у него волкодав? Говорю тебе, это не простой паренек!
Паренек? Впрочем, стоило вспомнить собственный вид, как мысленно порадовалась, что решила подстричься и перебинтовать грудь, коей у меня и так особо никогда не было.
— Не так важно, пацаненку просто повезло, еще часик-другой под тем снегом, и его не нашли бы, замерз бы до смерти да помер там.
— И пусть бы помер, — не согласился второй слегка с хрипотцой голос. — Сами еле выживаем, а с этой войной и вовсе почти ничего не осталось!
— Войной? – я все-таки раскрыла себя, отмечая странный говор незнакомцев.
— О, очнулся!
— Тебя как звать, малец?
Имя пришло само собою, я даже ни на миг не задумалась:
— Рик.
— Рик? – удивился один из них. — Что за имя такое? С запада, что ли? Как тогда оказался на северной границе?
— Меня привезли и бросили, — солгала я, с удивлением понимая, что везут меня на старых деревянных санях.
— Видать, было за что! — громогласно выплюнул низкорослый детина.
— Я из многодетной семьи, самый старший, — стала придумывать прямо на ходу, — кормить нечем было, вот отец и вывез к Темному лесу.
— Вот! – поддакнул все тот же мужчина, обращаясь к своему другу. — Его собственный батька выкинул, а ты подобрал. Тебе больше всех надо?
— А нам с женой боги детей не дали, — по-доброму улыбнулся второй, чуть моложе мужчина в грязных тряпках. — Вот чужого сына и послали.
Только вот я не спешила верить в чью-то доброту.
— Война! — напомнила им их же разговор. — Куда она добралась?
— Дык, на днях границы рухнули, — как само собою разумеющееся ответил низкорослый детина, — близлежащие деревни пали, таротавцы двинулись на город. Посчастливилось, что мы намного севернее, обошло нас войско, но и без этого наша небольшая деревушка осталась без харчей. Все забирает королевская гвардия, которая расположилась совсем недалеко, так что к весне и вовсе с голоду помрем.
— Минарий, что же ты страху на мальца нагоняешь?
— Это я-то нагоняю? Кто-то помимо меня постарался, вона седые прядки у висков!
— Хорошо все будет, — упрямо продолжил мужчина, не обращая внимания на слова друга, — выстоим, не впервой границы крушат, Рута — она сильная!
— Хотелось бы верить…
Я больше ничего не спрашивала, кутаясь в грязный, но теплый чужой тулуп. Шорён следовал рядом, все время обеспокоенно поглядывая в мою сторону. Его явно что-то сильно напугало, раз он разрешил этим мужчинам увидеть меня и даже подойти. Впрочем, в Темном лесу даже тень от дерева могла вызвать страх. Куда больше меня удивило, что мужчины никак не отреагировали на мои слова о Темном лесе, ведь оттуда не возвращаются. И либо они этого не знают, что маловероятно, либо не восприняли моих слов всерьез. Может, они просто не придали этому значения?
Вскоре впереди показались невысокие заснеженные домики, а затем и слегка покосившийся частокол с отчетливыми глубокими следами от когтей. Судя по всему, в этой деревушке нечисть частый гость. Не удивительно, учитывая достаточно близкое соседство с Темным лесом, хоть и не такое тесное, как было в Ровиле, где мы жили с Нэрдоком. Здесь жизнь текла куда более размеренно и спокойно, кажется, жителей не пугали нередкие набеги лесных гостей.
Я давно поднялась с саней и теперь шла вровень с мужчинами, а Шорён слегка отставал, временами скрываясь за деревьями. Поднялась метель, и хотелось поскорее очутиться в четырех стенах, желательно с разогретой печью, на которую можно было бы залезть, чтобы согреться. Вспомнилось, как еще несколько дней назад я любовалась непогодой из окошка, чувствуя тепло чужого дома. Сейчас же ветер со снежинками неприятно бил в лицо, ноги утопали в снегу, и с каждым шагом в душе просыпалась досада от того, что все так обернулось. Впрочем, стоило нам пройти пустующий частокол с неприметным названием «Верст», как ноги повели меня быстрее в скорой надежде оказаться в тепле.
Вечерело. Видимо, поэтому на улице и во дворах никого не было, лишь свет в маленьких окошках да узкие расчищенные дорожки к домам выдавали жизнь этого места. Насколько мне было известно, Верст являл собой небольшой свободный поселок на севере нашего королевства.
— Вот жена-то твоя порадуется! – неожиданно с ехидцей воскликнул детина. – Вместо сытной тушки еще один голодный рот приволок.
— Хватит, Минарий, сам-то тоже никого не поймал.
В ответ тот, которого назвали Минарием, только махнул рукой и не прощаясь свернул ко второму от околицы низенькому деревянному дому с черепичной крышей и круглыми окошками.
— Меня Ильсием кликать, — неожиданно представился мужчина, когда мы остались вдвоем. – Жену – Сиванной, она у меня говорливая чересчур, зато добрая и сердечная, так что не бойся.
Вот это последнее «не бойся» как раз насторожило больше всего, но я промолчала, желая поскорее войти в дом. Старый, ветхий, он стоял на самой окраине. Мы прошли низенькие ворота с обломанной калиткой и поднялись на крыльцо. Ильсий стукнул кулаком в дверь, отчего по бокам с крыши упал снег.
— Чего ломишься?! – за дверью раздался сильный женский голос. – Хату сломать хочешь?
Миг – и на пороге возникла крупная женщина в старой свободной рубахе и длинной в пол юбке с широким поясом. Остановив свой взгляд на мне, она тут же замолчала, нахмурилась, затем перекинула через плечо толстую русую косу и отступила, впуская нас в теплые сени.
— А этого не пущу! – неожиданно строго воскликнула хозяйка, уперев руки в бока.
Я медленно обернулась, замечая, как на пороге переминается Шорён, словно бы понимая, что окрик относился именно к нему.
— Вона сколько наследил! Дворняжке место на псарне.
Под лапами моего четверолапого друга медленно растекалась лужа, не говоря уже о воде, стекающей с длинной шерсти. Хаканн понурил голову и опустил хвост, виновато глядя на меня.
— Шорён, — поправила я, — его зовут Шорён. И не дворняжка, а… — тут невольно запнулась, понимая, что лучше не говорить правду о моем хаканне, – породистая сторожевая собака.
— Сиваннушка, дорогая… — начал было мужчина, но женщина лишь громко фыркнула и велела:
— Собаку в хлев, а я хлопцем займусь, — тут она обернулась ко мне. — Голоден, небось, муж, как посмотрю, ничего не принес, вот без ужина и останется, а ты за мной следуй, похлебкой тебя накормлю, худой-то какой!
Она уже собиралась скрыться в первых дверях, когда заметила, что муж не спешит уходить.
— Чего надыть, Ильсий? – недовольно поинтересовалась Сиванна.
— На меня поставь.
— Да уж поставлю, куда денусь! – поворчала-поворчала и, взяв меня под локоток, втащила на кухню. – Давай эту старую тряпку, видать, сердобольный муженек дал, давеча штопала и снова рвется.
Только пожала плечами и послушно сняла тулуп.
— Боги вы ж мои! – изумленно воскликнула Сиванна, округлив серые глазища. – Худюще какое! И что за бинты? Ты ранен? Где одежа?
Меня тут же усадили на жесткую лавку и начали заваливать все новыми вопросами, не давая даже слова вставить для ответа. Впрочем, перекрикивать и что-либо объяснять желания не было, поэтому я позволила себя осмотреть. Женщина хотела размотать бинты, но я покачала головой, придя к выводу, что лучше пусть считают юношей, нежели девчонкой, которую все еще ищет Ковен магов.
Я умылась, надела чистую рубаху и великоватые штаны, затянула их поясом, после чего села за стол, спиной чувствуя приятное тепло печи.
— Так как, говоришь, звать тебя? – с любопытством спросила Сиванна, выставляя передо мной тарелку овощной похлебки с плавающей сверху травкой, судя по всему, петрушкой, что росла на подоконнике у женщины. Я заметила, что в этом доме было много горшков со свежей травой. Мама у меня так же всегда делала – перед заморозками выкапывала корень кинзы и сажала.
— Я не говорил…
— И?
— Рик.
Скрипнула дверь. Вернулся Ильсий, который подозрительно замер на пороге кухни, заискивающе глядя на жену.
— Садись уже! – фыркнула Сиванна, ставя еще одну тарелку. – Рассказывай, где мальца нашел?
— Значицца, пошли мы с Минарием в лес. Зверья нет, совсем! Холод собачий, по норам попрятались. Думаем, снова ни с чем возвращатися придется, глядим, медведь сидит. На неделю хватит! Он как обернется, и не медведь совсем, волкодав, огромный, страшный…
— Это ты о той дворняжке? – насмешливо спросила женщина, давая понять свое мнение об «огромном» и «страшном» волкодаве.
— Не дворняжке! – уже я влезла, в то же время в чем-то соглашаясь с Сиванной. Шорён на медведя уж точно не походил, да, крупноват, но скорее мог сойти за большого пса.
— Породистая сторожевая собака, — не стала спорить хозяйка, по всей видимости, вспомнив мои же слова. Она легонько толкнула мужа в бок, требуя продолжения.
— Тебя там не было, — покачал головой мужчина. — Вечереет, тени длинные, тихо, страшно, а зверь умный, взгляд словно спрашивает – чего надыть? Мы ж тикать, да он за нами, поймал, но не ест, схватил за край тулупа и тянет назад.
Я мысленно поблагодарила Шорёна, понимая, что так бы и дальше по лесу ходила, если бы не он. Похлебка на воде хоть и была невкусной, лишь с несколькими кусочками картошки и травой, съела за милую душу, настолько была голодной. Сиванна заметила, улыбнулась и налила еще добавки, снова сетуя на мою худобу.
— А мне? – Ильсий тут же и свою уже опустевшую тарелку протянул, но женщина лишь изогнула светлую бровь и отчеканила: — Хватит с тебя, нам еще завтра что-то есть надобно.
Мужчина в ответ только пожал плечами, встал, потягиваясь, а затем подошел к окну и отщипнул немного петрушки.
— Смотрим, — продолжил Ильсий, — а тама лежит кто-то, холодный, замерзший, но живой. Давай вытаскивать — юнец совсем, молоко на губах еще не просохло, жаль стало, на сани уложили, курткой накрыли и к нам повезли.
— И кто же ты будешь? – Сиванна на меня взглянула.
Пришлось пересказать уже ранее придуманную историю. Женщина поверила, впечатлилась, руками в ладоши хлопнула и с укором воскликнула:
— Вот как так? Одним боги детей дают, а они им и не надобно, а тем, кто просит – никого! Глухи остались к нашим молитвам…
— Почему ж глухи? – ласково улыбнулся Ильсий. – Видать, Рик на нашем пути не случайно встретился.
— В такое-то время? – покачала головой женщина. – Война рядом, гвардия под боком, зима суровая, как жить?
— Как и прежде, — Ильсий подошел к жене, провел рукой по волосам, обнял. – До весны продержимся.
Мне же, наверное, впервые стало неуютно. С одной стороны, меня сильно смущала доброта этих людей, после всего случившегося поверить в чьи-то хорошие намерения было слишком тяжело, а с другой стороны, я ведь сама выросла в деревне и прекрасно знала, что такое голод и лютая зима, лишний рот только дополнительный груз. Нас обычно спасало то, что в слишком тяжелые дни лорд Венский привозил своим крестьянам немного еды и раздавал у часовни. Ранее я никогда этого не ценила, считая, что такие подачки скорее оскорбляют, чем спасают, но тогда, будучи маленькой вздорной девчонкой, просто многого еще не знала.
Впрочем, отказываться от предложения пожить в тепле и уюте не стала. Лишь мысленно пообещала себе когда-нибудь обязательно отблагодарить этих людей, даже если они всего лишь преследуют свои какие-то цели. Хотя какие? Что я могу им дать?
Да, похоже, теперь у меня серьезные проблемы с доверчивостью. Жестокий урок не прошел даром, и мысль о том, что все нужно ставить под сомнение, крепко засела в моей голове.
— Спасибо, — тихо прошептала я, не зная, что еще сказать в ответ на щедрое предложение.
— Ой! – воскликнула Сиванна, словно о чем-то вспоминая. – Идем, уложу тебя! Поздно-то уже, на печи тебя положим. У нас места совсем немного, зато дружно и тепло.
Откровенно говоря, я была только рада. В далеком детстве зимой частенько взбиралась к бабушке на печь и спала у нее под боком.
— Когда ты умирала от клинка Расго, твоя кровь спасла тебе жизнь, кровь темного бога, и именно с того момента его связь с тобой окрепла.
— Какая связь между моей кровью и кровью Рангора?! — я ничего не понимала.
— Ты его прямой потомок, несколько сотен лет назад он дал жизнь, полюбив смертную. Твой род все это время хранил в себе силу, но проснулась она лишь в тебе. Так было сказано, так и произошло. Прямой потомок Рангора поможет вернуть ему трон и отыскать утраченный клинок – ты не просто наместник, как предсказали людские мудрецы, ты его правнучка в восьмом поколении…
— Так я поэтому видела те странные сны? – изумленно прошептала, неожиданно вспоминая не только сны, но и странные ощущения, которые испытывала во время сражений, ту всепоглощающую жажду крови, желание чужой смерти. – Разве такое возможно?
— Да, Кори. – Нэрдок сразу понял, о чем речь. – Возможности темного бога невероятны, его сила и кровь течет в тебе, а значит, и воспоминания. Если бы не обряд хасаканна, дарующий ученику демона защиту на время обучения, Рангор имел бы полное право забрать тебя, чтобы в итоге склонить на сторону тьмы, ведь нельзя заставить или приказать принять ее, это должно быть собственным желанием. И там, в лесу, ты была на грани, но иначе я не мог, таков был приказ моего господина, которому я служил… и буду служить.
— И какой же сейчас его приказ? Явиться ко мне во сне?
— Нет, этот сон только твоя инициатива. Ненависть, злость и гнев привели тебя ко мне. И именно этим собирается воспользоваться Рангор — твоими эмоциями. Ты должна научиться контролировать их. Я же вряд ли когда-нибудь с тобой вновь увижусь. Рангор зол. Очень зол. Я был бы мертв, если б не хасаканн – он нас связал: умру я — умрешь ты, и наоборот, все что почувствует ученик – испытает наставник, до тех пор, пока обряд не будет прерван.
— И я должна поверить в ваши высокие цели? – я криво улыбнулась. — Вы делаете все только для себя.
— Нет, Кори, это не так, и рано или поздно ты поймешь это. Все должно было быть иначе, до твоего совершеннолетия кровь темного бога не давала бы о себе знать, и я успел бы подготовить тебя к встрече с ним. Все изменил твой поединок с Расго, ведь ты оказалась на грани смерти, отчего пробудилась древняя кровь, и мне пришлось везти тебя к проклятому лесу, – внезапно мужчина нахмурился, а затем торопливо продолжил: – Этот сон скоро прервется, так что слушай внимательно. Ни за что не уступай тьме, слышишь, Кори, ты сильнее, не закрывай своего сердца! Как бы ни было больно, помни все, чему я тебя учил: умей прощать, никогда не сдавайся и иди к своей мечте, не позволяй Рангору одержать вверх.
— Так кто же вы? – с горечью спросила, уже сама не зная точного ответа. — Вы мой друг или враг?
— Враг… — Нэрдок грустно улыбнулся и неожиданно исправил: — Преданный враг.
— Мой преданный враг, — глухо повторила я, чувствуя на душе щемящую пустоту. – Символично.
— Скорее, иронично.
Это было последнее, что я услышала, прежде чем проснуться. И в первое же мгновение поняла — что-то не так, поэтому не стала сразу открывать глаза, пытаясь по ощущениям определить, где нахожусь. Я лежала на чем-то мягком, укутанная в теплые одежды, и, судя по легкой тряске, меня куда-то везли, а совсем рядом, где-то сверху над головой, раздавались чужие мужские голоса:
— Ты видал, какой у него волкодав? Говорю тебе, это не простой паренек!
Паренек? Впрочем, стоило вспомнить собственный вид, как мысленно порадовалась, что решила подстричься и перебинтовать грудь, коей у меня и так особо никогда не было.
— Не так важно, пацаненку просто повезло, еще часик-другой под тем снегом, и его не нашли бы, замерз бы до смерти да помер там.
— И пусть бы помер, — не согласился второй слегка с хрипотцой голос. — Сами еле выживаем, а с этой войной и вовсе почти ничего не осталось!
— Войной? – я все-таки раскрыла себя, отмечая странный говор незнакомцев.
— О, очнулся!
— Тебя как звать, малец?
Имя пришло само собою, я даже ни на миг не задумалась:
— Рик.
— Рик? – удивился один из них. — Что за имя такое? С запада, что ли? Как тогда оказался на северной границе?
— Меня привезли и бросили, — солгала я, с удивлением понимая, что везут меня на старых деревянных санях.
— Видать, было за что! — громогласно выплюнул низкорослый детина.
— Я из многодетной семьи, самый старший, — стала придумывать прямо на ходу, — кормить нечем было, вот отец и вывез к Темному лесу.
— Вот! – поддакнул все тот же мужчина, обращаясь к своему другу. — Его собственный батька выкинул, а ты подобрал. Тебе больше всех надо?
— А нам с женой боги детей не дали, — по-доброму улыбнулся второй, чуть моложе мужчина в грязных тряпках. — Вот чужого сына и послали.
Только вот я не спешила верить в чью-то доброту.
— Война! — напомнила им их же разговор. — Куда она добралась?
— Дык, на днях границы рухнули, — как само собою разумеющееся ответил низкорослый детина, — близлежащие деревни пали, таротавцы двинулись на город. Посчастливилось, что мы намного севернее, обошло нас войско, но и без этого наша небольшая деревушка осталась без харчей. Все забирает королевская гвардия, которая расположилась совсем недалеко, так что к весне и вовсе с голоду помрем.
— Минарий, что же ты страху на мальца нагоняешь?
— Это я-то нагоняю? Кто-то помимо меня постарался, вона седые прядки у висков!
— Хорошо все будет, — упрямо продолжил мужчина, не обращая внимания на слова друга, — выстоим, не впервой границы крушат, Рута — она сильная!
— Хотелось бы верить…
Я больше ничего не спрашивала, кутаясь в грязный, но теплый чужой тулуп. Шорён следовал рядом, все время обеспокоенно поглядывая в мою сторону. Его явно что-то сильно напугало, раз он разрешил этим мужчинам увидеть меня и даже подойти. Впрочем, в Темном лесу даже тень от дерева могла вызвать страх. Куда больше меня удивило, что мужчины никак не отреагировали на мои слова о Темном лесе, ведь оттуда не возвращаются. И либо они этого не знают, что маловероятно, либо не восприняли моих слов всерьез. Может, они просто не придали этому значения?
Вскоре впереди показались невысокие заснеженные домики, а затем и слегка покосившийся частокол с отчетливыми глубокими следами от когтей. Судя по всему, в этой деревушке нечисть частый гость. Не удивительно, учитывая достаточно близкое соседство с Темным лесом, хоть и не такое тесное, как было в Ровиле, где мы жили с Нэрдоком. Здесь жизнь текла куда более размеренно и спокойно, кажется, жителей не пугали нередкие набеги лесных гостей.
Я давно поднялась с саней и теперь шла вровень с мужчинами, а Шорён слегка отставал, временами скрываясь за деревьями. Поднялась метель, и хотелось поскорее очутиться в четырех стенах, желательно с разогретой печью, на которую можно было бы залезть, чтобы согреться. Вспомнилось, как еще несколько дней назад я любовалась непогодой из окошка, чувствуя тепло чужого дома. Сейчас же ветер со снежинками неприятно бил в лицо, ноги утопали в снегу, и с каждым шагом в душе просыпалась досада от того, что все так обернулось. Впрочем, стоило нам пройти пустующий частокол с неприметным названием «Верст», как ноги повели меня быстрее в скорой надежде оказаться в тепле.
Вечерело. Видимо, поэтому на улице и во дворах никого не было, лишь свет в маленьких окошках да узкие расчищенные дорожки к домам выдавали жизнь этого места. Насколько мне было известно, Верст являл собой небольшой свободный поселок на севере нашего королевства.
— Вот жена-то твоя порадуется! – неожиданно с ехидцей воскликнул детина. – Вместо сытной тушки еще один голодный рот приволок.
— Хватит, Минарий, сам-то тоже никого не поймал.
В ответ тот, которого назвали Минарием, только махнул рукой и не прощаясь свернул ко второму от околицы низенькому деревянному дому с черепичной крышей и круглыми окошками.
— Меня Ильсием кликать, — неожиданно представился мужчина, когда мы остались вдвоем. – Жену – Сиванной, она у меня говорливая чересчур, зато добрая и сердечная, так что не бойся.
Вот это последнее «не бойся» как раз насторожило больше всего, но я промолчала, желая поскорее войти в дом. Старый, ветхий, он стоял на самой окраине. Мы прошли низенькие ворота с обломанной калиткой и поднялись на крыльцо. Ильсий стукнул кулаком в дверь, отчего по бокам с крыши упал снег.
— Чего ломишься?! – за дверью раздался сильный женский голос. – Хату сломать хочешь?
Миг – и на пороге возникла крупная женщина в старой свободной рубахе и длинной в пол юбке с широким поясом. Остановив свой взгляд на мне, она тут же замолчала, нахмурилась, затем перекинула через плечо толстую русую косу и отступила, впуская нас в теплые сени.
— А этого не пущу! – неожиданно строго воскликнула хозяйка, уперев руки в бока.
Я медленно обернулась, замечая, как на пороге переминается Шорён, словно бы понимая, что окрик относился именно к нему.
— Вона сколько наследил! Дворняжке место на псарне.
Под лапами моего четверолапого друга медленно растекалась лужа, не говоря уже о воде, стекающей с длинной шерсти. Хаканн понурил голову и опустил хвост, виновато глядя на меня.
— Шорён, — поправила я, — его зовут Шорён. И не дворняжка, а… — тут невольно запнулась, понимая, что лучше не говорить правду о моем хаканне, – породистая сторожевая собака.
— Сиваннушка, дорогая… — начал было мужчина, но женщина лишь громко фыркнула и велела:
— Собаку в хлев, а я хлопцем займусь, — тут она обернулась ко мне. — Голоден, небось, муж, как посмотрю, ничего не принес, вот без ужина и останется, а ты за мной следуй, похлебкой тебя накормлю, худой-то какой!
Она уже собиралась скрыться в первых дверях, когда заметила, что муж не спешит уходить.
— Чего надыть, Ильсий? – недовольно поинтересовалась Сиванна.
— На меня поставь.
— Да уж поставлю, куда денусь! – поворчала-поворчала и, взяв меня под локоток, втащила на кухню. – Давай эту старую тряпку, видать, сердобольный муженек дал, давеча штопала и снова рвется.
Только пожала плечами и послушно сняла тулуп.
— Боги вы ж мои! – изумленно воскликнула Сиванна, округлив серые глазища. – Худюще какое! И что за бинты? Ты ранен? Где одежа?
Меня тут же усадили на жесткую лавку и начали заваливать все новыми вопросами, не давая даже слова вставить для ответа. Впрочем, перекрикивать и что-либо объяснять желания не было, поэтому я позволила себя осмотреть. Женщина хотела размотать бинты, но я покачала головой, придя к выводу, что лучше пусть считают юношей, нежели девчонкой, которую все еще ищет Ковен магов.
Я умылась, надела чистую рубаху и великоватые штаны, затянула их поясом, после чего села за стол, спиной чувствуя приятное тепло печи.
— Так как, говоришь, звать тебя? – с любопытством спросила Сиванна, выставляя передо мной тарелку овощной похлебки с плавающей сверху травкой, судя по всему, петрушкой, что росла на подоконнике у женщины. Я заметила, что в этом доме было много горшков со свежей травой. Мама у меня так же всегда делала – перед заморозками выкапывала корень кинзы и сажала.
— Я не говорил…
— И?
— Рик.
Скрипнула дверь. Вернулся Ильсий, который подозрительно замер на пороге кухни, заискивающе глядя на жену.
— Садись уже! – фыркнула Сиванна, ставя еще одну тарелку. – Рассказывай, где мальца нашел?
— Значицца, пошли мы с Минарием в лес. Зверья нет, совсем! Холод собачий, по норам попрятались. Думаем, снова ни с чем возвращатися придется, глядим, медведь сидит. На неделю хватит! Он как обернется, и не медведь совсем, волкодав, огромный, страшный…
— Это ты о той дворняжке? – насмешливо спросила женщина, давая понять свое мнение об «огромном» и «страшном» волкодаве.
— Не дворняжке! – уже я влезла, в то же время в чем-то соглашаясь с Сиванной. Шорён на медведя уж точно не походил, да, крупноват, но скорее мог сойти за большого пса.
— Породистая сторожевая собака, — не стала спорить хозяйка, по всей видимости, вспомнив мои же слова. Она легонько толкнула мужа в бок, требуя продолжения.
— Тебя там не было, — покачал головой мужчина. — Вечереет, тени длинные, тихо, страшно, а зверь умный, взгляд словно спрашивает – чего надыть? Мы ж тикать, да он за нами, поймал, но не ест, схватил за край тулупа и тянет назад.
Я мысленно поблагодарила Шорёна, понимая, что так бы и дальше по лесу ходила, если бы не он. Похлебка на воде хоть и была невкусной, лишь с несколькими кусочками картошки и травой, съела за милую душу, настолько была голодной. Сиванна заметила, улыбнулась и налила еще добавки, снова сетуя на мою худобу.
— А мне? – Ильсий тут же и свою уже опустевшую тарелку протянул, но женщина лишь изогнула светлую бровь и отчеканила: — Хватит с тебя, нам еще завтра что-то есть надобно.
Мужчина в ответ только пожал плечами, встал, потягиваясь, а затем подошел к окну и отщипнул немного петрушки.
— Смотрим, — продолжил Ильсий, — а тама лежит кто-то, холодный, замерзший, но живой. Давай вытаскивать — юнец совсем, молоко на губах еще не просохло, жаль стало, на сани уложили, курткой накрыли и к нам повезли.
— И кто же ты будешь? – Сиванна на меня взглянула.
Пришлось пересказать уже ранее придуманную историю. Женщина поверила, впечатлилась, руками в ладоши хлопнула и с укором воскликнула:
— Вот как так? Одним боги детей дают, а они им и не надобно, а тем, кто просит – никого! Глухи остались к нашим молитвам…
— Почему ж глухи? – ласково улыбнулся Ильсий. – Видать, Рик на нашем пути не случайно встретился.
— В такое-то время? – покачала головой женщина. – Война рядом, гвардия под боком, зима суровая, как жить?
— Как и прежде, — Ильсий подошел к жене, провел рукой по волосам, обнял. – До весны продержимся.
Мне же, наверное, впервые стало неуютно. С одной стороны, меня сильно смущала доброта этих людей, после всего случившегося поверить в чьи-то хорошие намерения было слишком тяжело, а с другой стороны, я ведь сама выросла в деревне и прекрасно знала, что такое голод и лютая зима, лишний рот только дополнительный груз. Нас обычно спасало то, что в слишком тяжелые дни лорд Венский привозил своим крестьянам немного еды и раздавал у часовни. Ранее я никогда этого не ценила, считая, что такие подачки скорее оскорбляют, чем спасают, но тогда, будучи маленькой вздорной девчонкой, просто многого еще не знала.
Впрочем, отказываться от предложения пожить в тепле и уюте не стала. Лишь мысленно пообещала себе когда-нибудь обязательно отблагодарить этих людей, даже если они всего лишь преследуют свои какие-то цели. Хотя какие? Что я могу им дать?
Да, похоже, теперь у меня серьезные проблемы с доверчивостью. Жестокий урок не прошел даром, и мысль о том, что все нужно ставить под сомнение, крепко засела в моей голове.
— Спасибо, — тихо прошептала я, не зная, что еще сказать в ответ на щедрое предложение.
— Ой! – воскликнула Сиванна, словно о чем-то вспоминая. – Идем, уложу тебя! Поздно-то уже, на печи тебя положим. У нас места совсем немного, зато дружно и тепло.
Откровенно говоря, я была только рада. В далеком детстве зимой частенько взбиралась к бабушке на печь и спала у нее под боком.
