Надеюсь, что он не станет рассказывать о моем визите всем и каждому. А вот как построить разговор с Барбарой Брук… Шпион из меня аховый, если честно. Никогда не умела хитростью выводить собеседников на нужные темы. Да и вообще, что можно придумать, чтобы объяснить свой визит? Спросить, когда она собирается обратно в Лондон? Или поинтересоваться, каким она находит этот прекрасный город?
Нужный мне дом, где проживала Барбара Брук, я нашла быстро. К счастью, она была на месте и быстро открыла дверь на мой звонок. Надо сказать, инспектор Робинсон был прав. Действительно, очень эффектная женщина. Лет сорока, высокая, фигуристая, с длинными иссиня-черными волосами. Я по сравнению с ней смотрелась бледным заморышем.
- Вы ко мне? – растерянно поинтересовалась она.
- Да, меня зовут Вивиан Вуд. Мы можем поговорить? Я не отниму у вас много времени.
- Ну хорошо, проходите.
Мы разместились в маленькой гостинной, и я украдкой осмотрелась по сторонам. Было видно, что квартира женщине чужая. Только самая необходимая обстановка, минимум личных вещей, острая нехватки домашнего уюта. И ничего подозрительно. Хотя, что я ожидала найти? Валяющийся на тумбочке пистолет или табличку на стене «Эрик Миллер был здесь»?
Отказавшись от предложенного чая, решительно вздохнула и поспешила задать свой вопрос, пока эта самая решимость не улетучилась.
- Барбара, я знаю, что вы не местная. А вы давно сюда в Гленмар приехали?
- Да нет, пару недель назад всего, - женщина совсем не удивилась моему интересу.
- Случайно не из Лондона?
- Нет, из Манчестера, - покачала она головой.
Жаль, это мимо. Хотя, может они с Эриком в одном поезде ехали?
- А я из Лондона. День назад вот только приехала, - сказала я, чтобы поддержать разговор. - Насовсем сюда решили перебраться или так, временно?
- Пока не знаю, - неуверенно проговорила женщина. - Видите ли, у меня недавно умер муж, и я решила на некоторое время сменить обстановку. Из большого города в маленький, где тихо и спокойно.
- Сочувствую вашей утрате, - смутилась я. – Я не хотела вас расстроить.
Да, если присмотреться, можно было легко заметить, что вдова еще не оправилась от своего горя. И темные круги под глазами, и неряшливо заплетенная коса, и какой-то потухший взгляд красивых карих глаз. Вряд ли женщина может быть замешана в исчезновении Эрика. Сейчас для нее ничто не имеет особого значения, кроме огромной кровоточащей раны, что появляется внутри от потери любимого человека.
- Ничего, - бледно улыбнулась Барбара. – В Манчестере ним прожили шестнадцать лет. Там каждый угол напоминал о муже, о том, как мы были счастливы вместе. А здесь все как-то полегче.
- А почем у именно Гленмар?
- Не знаю, - немного растерялась она. – Мне посоветовал кто-то. Сказал, что здесь меня больше ничто не потревожит. А именно этого мне так сильно хочется сейчас.
- Простите, - тихо произнесла я. Жаль ее. И очень страшно становится от того, что могу оказаться в такой же ситуации. Надежда на то, что Эрик жив – это единственное, что держит меня сейчас.
- Не будем о грустном, - сказала Барбара, заставляя меня очнуться от мрачных мыслей. – Вы ведь пришли сюда явно не затем, чтобы выслушивать мои жалобы.
- Да, - я подняла голову. - Видите ли, мисс Брук, я ищу здесь своего знакомого.
- Я должна его знать? – удивилась женщина.
- Может быть вы ехали одним с ним поездом? Его зовут Эрик Миллер.
- Эрик Миллер. Миллер… - забормотала она, нахмурившись. – Нет, не помню точно.
- Может вы видели его в вагоне или на перроне? – я торопливо вытащила из кармана телефон, нашла фотографию жениха и показала Барбаре.
- Красивый у вас знакомый, - улыбнулась она, рассматривая фото. Но на ее лице не мелькнуло ни искорки узнавания.
- Так не видели? – надежда выведать что-нибудь толковое таяла, как дым.
- Не знаю, - покачала головой моя собеседница. – Я вообще плохо помню дорогу сюда. Было так темно… С кем я ехала… Все лица, все воспоминания уже смазались. Такое ощущение, словно это было очень давно. Да и не смотрела я по сторонам особо. А ваш знакомый… Нет, не помню.
- Ну а хоть кого-нибудь, прибывшего из Лондона, знаете? С кем мне можно еще поговорить? – спросила я, тщательно скрывая свое расстройство.
- Нет, не знаю. – Женщина вдруг оперлась локтями на колени и потерла лицо ладонями. – Простите, у меня так голова заболела… Если у вас больше нет вопросов, я хотела бы прилечь.
- Да, конечно, - пробормотала я, - не буду больше вас утомлять.
Значит, и здесь ничего. Что за эпидемия массового склероза? Ничего не помню… Ничего не знаю….
Да, я не особенно надеялась на этот разговор, но все равно было очень обидно. Пусть поезда сюда ходят всего раз в неделю, тогда с того дня, как пропал Эрик, сюда прибыло четыре поезда. Если не считать тот, на котором я приехала, то всего три. По-другому никак сюда попасть нельзя, разве только пешком через горы. Но Эрик никогда не увлекался скалолазанием, предпочитая бег и плавание. Да и не приехал бы он сюда по собственной воле, бросив в Лондоне все и всех. Возможно, его привезли сюда силой и где-то держат.
Я прижала руку к груди, где под рубашкой висело обручальное кольцо. Знаю, оно было теплым лишь потому, что нагрелось от моего тела, но какая-то крошечная частичка меня иррационально верила – если оно теплое, значит, мой любимый жив.
Я не спеша направилась домой, мимоходом разглядывая незнакомые кварталы. Забавно, а я ведь даже не знаю, в какую часть страны меня занесло. Но этот город явно не был очень большим. Неширокие улицы, на которых практически не было машин. Серые двух- трехэтажные дома, маленькие коттеджи с садиками разной степени ухоженности. Неторопливо бредущие по своим делам горожане. Но все какое-то такое скучное, понурое, навевающее сонливость и меланхолию. Никто не разговаривал громко, не смеялся, люди просто шли, глядя себе под ноги. В окнах домов, несмотря на пасмурную погоду, не горел свет. Деревья уныло склонялись к земле, а цветы казались какими-то припорошенными пылью.
И мое временное пристанище было таким же неуютным. Входная дверь со скрипом отворилась, впуская в гулкую комнату. Зря я приехала сюда одна. Так и до депрессии недалеко.
Громко шмыгнув носом, я решительно прогнала подступающие слезы. Нельзя раскисать. Хорошо, что есть способ привести мысли в порядок. Рисование всегда помогало мне отвлечься.
Я взяла альбом, карандаши и вышла на задний двор. С двух сторон он был обнесен высоким забором из замшелого серого кирпича. Забор примыкал к глухой стене моего дома и закрывал участок от глаз любопытной Августы, что не могло не радовать. А от владения Гамильтонов он был отделен ржавой металлической оградой.
Сам двор был небольшим, но очень запущенным. Весь заросший неопрятными кустами жимолости и крупными сочными лопухами. Между квадратными плитами дорожки пробивались густые пучки травы. То тут, то там торчали высокие стебли асфоделусов. Большая ива нависала шатром, создавая густую тень под своими ветвями.
Старая деревянная скамейка и маленький столик составляли все нехитрое убранство двора. Да, сюда бы вложить немного труда и денег, и получился бы миленький садик в викторианском стиле. А так кажется, что здесь очень давно вообще не ступала нога человека. Надо бы при случае аккуратно расспросить Августу про этого мистера Муркока, чье жилище я самовольно заняла.
Осторожно присев на скамейку, я убедилась, что она подо мной не развалится, и положила альбом на столик. Этот уголок дикой природы вполне достоин того, чтобы запечатлеть его на бумаге.
Взяв в руки карандаш, постаралась отрешиться от всего постороннего, выбросить из головы грустные мысли и сосредоточиться на своем занятии. Карандашные линии мягко ложились на лист, негромко поскрипывала скамейка, и белая звездочка асфоделуса потихоньку проявлялась на рисунке.
Не знаю, сколько я так просидела, но в один прекрасный момент, подняв глаза, вздрогнула. У самой ограды, уцепившись за металл тоненькими ручками, стояла Эмили Гамильтон и внимательно смотрела на меня.
- Привет, - повторила я свою попытку завести беседу с ней. И, как ни странно, попытка вполне удалась.
- Привет, - тихим эхом прошелестел ее голос.
- Меня зовут Вивиан, - представилась я. – Я приехала из Лондона и поселилась в этом доме. Так что некоторое время побуду твоей соседкой.
- Ви-ви-ан, - по слогам протянула девочка, словно пробуя мое имя на вкус. – Хорошее имя, мне нравится. Оно живое. И ты тоже… живая.
Я неуверенно улыбнулась. Пусть девочка была странной, и Августа почему-то отговаривала от близкого общения с ней. Но я решила не следовать этому совету. Во-первых, какой-то упрямый червячок сидел внутри и словно подзуживал сделать что-то наперекор ей. А во-вторых, Эмили казалась такой грустной и беззащитной, что хотелось как-то поддержать ее. Наверное, ей здесь очень одиноко.
- А как тебя зовут? – поинтересовалась я.
- Неужели Августа «Я-хочу-знать-все-про-всех» не рассказала обо мне? – вдруг улыбнулась девочка. У нее была очень легкая, но очень грустная улыбка. А едкое замечание дало понять, что она не такая дурочка, как говорила Августа.
- Рассказала, - честно ответила ей, - Но все-таки я хочу познакомиться с тобой лично, а не по чужим словам.
Девочка кивнула и, приподняв кончиками пальцев подол длинного светлого платья, присела в шуточном реверансе:
- Мисс Эмили Гамильтон, к вашим услугам. Мне двенадцать лет и я живу в Гленмаре.
- Очень приятно познакомиться, мисс Эмили Гамильтон, - усмехнулась я.
- Ты рисуешь? – ее рассеянный взгляд скользнул по моему альбому.
- Да, я художница. Хочешь посмотреть?
- Хочу, - медленно кивнула девочка.
Я уже было поднялась, чтобы подойти к ограде, но Эмили меня удивила. Она, не говоря ни слова, развернулась, пошла в дальний угол двора и скрылась за пышным кустом жимолости. Раздался резкий металлический скрип, и девочка появилась у меня в саду, осторожно переступая листья лопухов.
- Там есть калитка? – догадалась я.
- Да, там можно выйти, - тихо ответила Эмили, - на улицу. И никто не увидит.
А вот это здорово. Надо разведать, куда так можно выбраться. Что-то подсказывает, что возможность покинуть дом, не попав под пристальный соседский взгляд, мне еще пригодится. Эмили подошла и робко опустилась рядом со мной на скамейку.
- Красиво, - зачарованно прошептала она, глядя на мой рисунок. – Он получается такой настоящий, такой живой. Ты очень талантливый художник, Вивиан.
- Спасибо, - смущенно ответила я, - но он еще не закончен.
Было видно, что слова девочки – это не просто дань вежливости, а искреннее восхищение. А такая оценка не может не тронуть сердце художника. Поэтому я решила поделиться с ней тем, во что когда-то вкладывала свою душу. Отлистнула страницу назад и подала Эмили. Этот альбом еще совсем новый, и из старых рисунков здесь был всего один. Нарисованный еще до исчезновения жениха.
По губам скользнула грустная улыбка. Дом, где мы с Эриком собирались жить после свадьбы. Там все было именно так, как нам хотелось. Мы вместе выбирали отделку и мебель, спорили по поводу планировки, заказывали растения для сада. И дом получался замечательный. Небольшой, но очень уютный. Светлые стены, темно-коричневая черепица, живая изгородь из остролиста. Я рисовала его таким, каким видела тогда. Весь залитый светом, полный надежды и радостного предвкушения. А потом все это разом закончилась…
- Какой он теплый. - Из нелегких дум меня вырвал тихий голос. – И солнечный. Я так давно не видела солнца…
Эмили протянула руки и бережно коснулась бумаги кончиками пальцев.
- Так тепло, - повторила она, как-то благоговейно поглаживая бумагу.
Я уже открыла рот, что бы поблагодарить за похвалу, но вдруг подавилась собственным вздохом. Взгляд зацепился за хрупкую руку. Поднявшийся рукав платья обнажил бледную кожу девочки, и я увидела тонкие шрамы, пересекающие запястье. Боже мой, а ведь ей всего двенадцать лет. Что же такого могло случиться, чтобы она стала резать себе вены?
- Хочешь, я подарю его тебе? – внезапно вырвался вопрос.
- Подаришь? Правда? – В огромных глазах девочки блеснула робкая недоверчивая надежда.
- Правда, - ответила я отчего-то дрогнувшим голосом.
Я вытащила лист из альбома и протянула его девочке.
- Спасибо, - пробормотала она, прижимая рисунок к груди, будто он был ее самым большим сокровищем. – Мне никто никогда не делал таких подарков.
Глядя на ее лицо, озаренное удивительно чистой и безоблачной улыбкой, не могла не улыбнуться в ответ. Рисунка было совсем не жалко. Пусть он подарит Эмили хоть немного солнца и тепла. А я нарисую еще много таких картин. Ведь вернусь туда, и Эрик обязательно вернется, и мы будем счастливы в доме, который построили для нас двоих.
- Можно я буду приходить к тебе в гости? – спросила Эмили внезапно. – Хоть иногда.
- Можно. Не знаю, надолго ли здесь задержусь, но пока я в Гленмаре, заходи.
- Только чтобы Августа не видела, - хихикнула она. – Пусть это будет нашим маленьким секретом. Хорошо?
- Да, наверное, так будет лучше, - не стала спорить я.
Эмили медленно поднялась со скамейки и, беззвучно напевая что-то себе под нос, пошла к калитке. А я смотрела со смесью жалости и грусти. Маленький, но удивительно тонко чувствующий человечек, уже успевший познать что-то очень страшное.
На следующий день я решила погулять по городу. Присмотреться к его жителям, зайти в какой-нибудь бар и послушать местные сплетни. Искать даже малейшие зацепки, подозрительные слухи, прикидывать, к кому можно обратиться за помощью. В общем, прислушиваться, присматриваться и принюхиваться. Но все мои планы нарушились самым неожиданным образом.
Я прошла по центральной площади Гленмара и уже было собиралась свернуть на улочку с гордым названием Кингс-стрит, как вдруг мой взгляд зацепился за мужскую фигуру на противоположном конце площади. Высокий подтянутый мужчина выходил из бакалейного магазина, любезно придерживая дверь какому-то старичку. Хоть между нами было несколько сотен футов, узнавание пришло мгновенно. Сердце словно остановилось на секунду, а потом забилось как сумасшедшее. Эрик… Живой…
От облегчения я просто впала в какой-то ступор. И сейчас вместо того, чтобы с воплями радости бежать навстречу любимому, с глупой улыбкой стояла на месте и жадно рассматривала его, ловила взглядом каждое движение, каждый жест.
- Хорош, правда? – Из блаженного созерцания меня вывел немного скрипучий женский голос.
- Простите? – переспросила я, растерянно оборачиваясь.
Рядом со мной стояла очень старая женщина. Сухонькая и сгорбленная, она опиралась на толстую трость, и казалось, что, не будь этой самой трости, пожилую леди унесло бы сильным ветром. И очень странно было видеть на ее морщинистом лице выражение влюбленного восхищения.
- Хорош, - повторила она с грустным вздохом.
- Кто?
- Он, - старушка указала в сторону бакалеи. – Жених дочки мэра.
- Кто? – удивилась я. Потом посмотрела в ту сторону, пытаясь найти мужчину, о котором она говорит. И озадаченно пожала плечами, потому что на площади вообще никого нет, кроме нас и Эрика.
- Брюнета высокого видишь? У «Бакалеи Кросби»? – Я медленно кивнула. – Это жених Аннабель Морт. У них через месяц свадьба. Весь город будет на ней гулять. Да, Аннабель всегда получает все самое лучшее. Вот и жениха себе отхватила на зависть. Хотя девочка этого заслуживает, да. Эх, где мои семнадцать лет….
Нужный мне дом, где проживала Барбара Брук, я нашла быстро. К счастью, она была на месте и быстро открыла дверь на мой звонок. Надо сказать, инспектор Робинсон был прав. Действительно, очень эффектная женщина. Лет сорока, высокая, фигуристая, с длинными иссиня-черными волосами. Я по сравнению с ней смотрелась бледным заморышем.
- Вы ко мне? – растерянно поинтересовалась она.
- Да, меня зовут Вивиан Вуд. Мы можем поговорить? Я не отниму у вас много времени.
- Ну хорошо, проходите.
Мы разместились в маленькой гостинной, и я украдкой осмотрелась по сторонам. Было видно, что квартира женщине чужая. Только самая необходимая обстановка, минимум личных вещей, острая нехватки домашнего уюта. И ничего подозрительно. Хотя, что я ожидала найти? Валяющийся на тумбочке пистолет или табличку на стене «Эрик Миллер был здесь»?
Отказавшись от предложенного чая, решительно вздохнула и поспешила задать свой вопрос, пока эта самая решимость не улетучилась.
- Барбара, я знаю, что вы не местная. А вы давно сюда в Гленмар приехали?
- Да нет, пару недель назад всего, - женщина совсем не удивилась моему интересу.
- Случайно не из Лондона?
- Нет, из Манчестера, - покачала она головой.
Жаль, это мимо. Хотя, может они с Эриком в одном поезде ехали?
- А я из Лондона. День назад вот только приехала, - сказала я, чтобы поддержать разговор. - Насовсем сюда решили перебраться или так, временно?
- Пока не знаю, - неуверенно проговорила женщина. - Видите ли, у меня недавно умер муж, и я решила на некоторое время сменить обстановку. Из большого города в маленький, где тихо и спокойно.
- Сочувствую вашей утрате, - смутилась я. – Я не хотела вас расстроить.
Да, если присмотреться, можно было легко заметить, что вдова еще не оправилась от своего горя. И темные круги под глазами, и неряшливо заплетенная коса, и какой-то потухший взгляд красивых карих глаз. Вряд ли женщина может быть замешана в исчезновении Эрика. Сейчас для нее ничто не имеет особого значения, кроме огромной кровоточащей раны, что появляется внутри от потери любимого человека.
- Ничего, - бледно улыбнулась Барбара. – В Манчестере ним прожили шестнадцать лет. Там каждый угол напоминал о муже, о том, как мы были счастливы вместе. А здесь все как-то полегче.
- А почем у именно Гленмар?
- Не знаю, - немного растерялась она. – Мне посоветовал кто-то. Сказал, что здесь меня больше ничто не потревожит. А именно этого мне так сильно хочется сейчас.
- Простите, - тихо произнесла я. Жаль ее. И очень страшно становится от того, что могу оказаться в такой же ситуации. Надежда на то, что Эрик жив – это единственное, что держит меня сейчас.
- Не будем о грустном, - сказала Барбара, заставляя меня очнуться от мрачных мыслей. – Вы ведь пришли сюда явно не затем, чтобы выслушивать мои жалобы.
- Да, - я подняла голову. - Видите ли, мисс Брук, я ищу здесь своего знакомого.
- Я должна его знать? – удивилась женщина.
- Может быть вы ехали одним с ним поездом? Его зовут Эрик Миллер.
- Эрик Миллер. Миллер… - забормотала она, нахмурившись. – Нет, не помню точно.
- Может вы видели его в вагоне или на перроне? – я торопливо вытащила из кармана телефон, нашла фотографию жениха и показала Барбаре.
- Красивый у вас знакомый, - улыбнулась она, рассматривая фото. Но на ее лице не мелькнуло ни искорки узнавания.
- Так не видели? – надежда выведать что-нибудь толковое таяла, как дым.
- Не знаю, - покачала головой моя собеседница. – Я вообще плохо помню дорогу сюда. Было так темно… С кем я ехала… Все лица, все воспоминания уже смазались. Такое ощущение, словно это было очень давно. Да и не смотрела я по сторонам особо. А ваш знакомый… Нет, не помню.
- Ну а хоть кого-нибудь, прибывшего из Лондона, знаете? С кем мне можно еще поговорить? – спросила я, тщательно скрывая свое расстройство.
- Нет, не знаю. – Женщина вдруг оперлась локтями на колени и потерла лицо ладонями. – Простите, у меня так голова заболела… Если у вас больше нет вопросов, я хотела бы прилечь.
- Да, конечно, - пробормотала я, - не буду больше вас утомлять.
Значит, и здесь ничего. Что за эпидемия массового склероза? Ничего не помню… Ничего не знаю….
Да, я не особенно надеялась на этот разговор, но все равно было очень обидно. Пусть поезда сюда ходят всего раз в неделю, тогда с того дня, как пропал Эрик, сюда прибыло четыре поезда. Если не считать тот, на котором я приехала, то всего три. По-другому никак сюда попасть нельзя, разве только пешком через горы. Но Эрик никогда не увлекался скалолазанием, предпочитая бег и плавание. Да и не приехал бы он сюда по собственной воле, бросив в Лондоне все и всех. Возможно, его привезли сюда силой и где-то держат.
Я прижала руку к груди, где под рубашкой висело обручальное кольцо. Знаю, оно было теплым лишь потому, что нагрелось от моего тела, но какая-то крошечная частичка меня иррационально верила – если оно теплое, значит, мой любимый жив.
Я не спеша направилась домой, мимоходом разглядывая незнакомые кварталы. Забавно, а я ведь даже не знаю, в какую часть страны меня занесло. Но этот город явно не был очень большим. Неширокие улицы, на которых практически не было машин. Серые двух- трехэтажные дома, маленькие коттеджи с садиками разной степени ухоженности. Неторопливо бредущие по своим делам горожане. Но все какое-то такое скучное, понурое, навевающее сонливость и меланхолию. Никто не разговаривал громко, не смеялся, люди просто шли, глядя себе под ноги. В окнах домов, несмотря на пасмурную погоду, не горел свет. Деревья уныло склонялись к земле, а цветы казались какими-то припорошенными пылью.
И мое временное пристанище было таким же неуютным. Входная дверь со скрипом отворилась, впуская в гулкую комнату. Зря я приехала сюда одна. Так и до депрессии недалеко.
Громко шмыгнув носом, я решительно прогнала подступающие слезы. Нельзя раскисать. Хорошо, что есть способ привести мысли в порядок. Рисование всегда помогало мне отвлечься.
Я взяла альбом, карандаши и вышла на задний двор. С двух сторон он был обнесен высоким забором из замшелого серого кирпича. Забор примыкал к глухой стене моего дома и закрывал участок от глаз любопытной Августы, что не могло не радовать. А от владения Гамильтонов он был отделен ржавой металлической оградой.
Сам двор был небольшим, но очень запущенным. Весь заросший неопрятными кустами жимолости и крупными сочными лопухами. Между квадратными плитами дорожки пробивались густые пучки травы. То тут, то там торчали высокие стебли асфоделусов. Большая ива нависала шатром, создавая густую тень под своими ветвями.
Старая деревянная скамейка и маленький столик составляли все нехитрое убранство двора. Да, сюда бы вложить немного труда и денег, и получился бы миленький садик в викторианском стиле. А так кажется, что здесь очень давно вообще не ступала нога человека. Надо бы при случае аккуратно расспросить Августу про этого мистера Муркока, чье жилище я самовольно заняла.
Осторожно присев на скамейку, я убедилась, что она подо мной не развалится, и положила альбом на столик. Этот уголок дикой природы вполне достоин того, чтобы запечатлеть его на бумаге.
Взяв в руки карандаш, постаралась отрешиться от всего постороннего, выбросить из головы грустные мысли и сосредоточиться на своем занятии. Карандашные линии мягко ложились на лист, негромко поскрипывала скамейка, и белая звездочка асфоделуса потихоньку проявлялась на рисунке.
Не знаю, сколько я так просидела, но в один прекрасный момент, подняв глаза, вздрогнула. У самой ограды, уцепившись за металл тоненькими ручками, стояла Эмили Гамильтон и внимательно смотрела на меня.
- Привет, - повторила я свою попытку завести беседу с ней. И, как ни странно, попытка вполне удалась.
- Привет, - тихим эхом прошелестел ее голос.
- Меня зовут Вивиан, - представилась я. – Я приехала из Лондона и поселилась в этом доме. Так что некоторое время побуду твоей соседкой.
- Ви-ви-ан, - по слогам протянула девочка, словно пробуя мое имя на вкус. – Хорошее имя, мне нравится. Оно живое. И ты тоже… живая.
Я неуверенно улыбнулась. Пусть девочка была странной, и Августа почему-то отговаривала от близкого общения с ней. Но я решила не следовать этому совету. Во-первых, какой-то упрямый червячок сидел внутри и словно подзуживал сделать что-то наперекор ей. А во-вторых, Эмили казалась такой грустной и беззащитной, что хотелось как-то поддержать ее. Наверное, ей здесь очень одиноко.
- А как тебя зовут? – поинтересовалась я.
- Неужели Августа «Я-хочу-знать-все-про-всех» не рассказала обо мне? – вдруг улыбнулась девочка. У нее была очень легкая, но очень грустная улыбка. А едкое замечание дало понять, что она не такая дурочка, как говорила Августа.
- Рассказала, - честно ответила ей, - Но все-таки я хочу познакомиться с тобой лично, а не по чужим словам.
Девочка кивнула и, приподняв кончиками пальцев подол длинного светлого платья, присела в шуточном реверансе:
- Мисс Эмили Гамильтон, к вашим услугам. Мне двенадцать лет и я живу в Гленмаре.
- Очень приятно познакомиться, мисс Эмили Гамильтон, - усмехнулась я.
- Ты рисуешь? – ее рассеянный взгляд скользнул по моему альбому.
- Да, я художница. Хочешь посмотреть?
- Хочу, - медленно кивнула девочка.
Я уже было поднялась, чтобы подойти к ограде, но Эмили меня удивила. Она, не говоря ни слова, развернулась, пошла в дальний угол двора и скрылась за пышным кустом жимолости. Раздался резкий металлический скрип, и девочка появилась у меня в саду, осторожно переступая листья лопухов.
- Там есть калитка? – догадалась я.
- Да, там можно выйти, - тихо ответила Эмили, - на улицу. И никто не увидит.
А вот это здорово. Надо разведать, куда так можно выбраться. Что-то подсказывает, что возможность покинуть дом, не попав под пристальный соседский взгляд, мне еще пригодится. Эмили подошла и робко опустилась рядом со мной на скамейку.
- Красиво, - зачарованно прошептала она, глядя на мой рисунок. – Он получается такой настоящий, такой живой. Ты очень талантливый художник, Вивиан.
- Спасибо, - смущенно ответила я, - но он еще не закончен.
Было видно, что слова девочки – это не просто дань вежливости, а искреннее восхищение. А такая оценка не может не тронуть сердце художника. Поэтому я решила поделиться с ней тем, во что когда-то вкладывала свою душу. Отлистнула страницу назад и подала Эмили. Этот альбом еще совсем новый, и из старых рисунков здесь был всего один. Нарисованный еще до исчезновения жениха.
По губам скользнула грустная улыбка. Дом, где мы с Эриком собирались жить после свадьбы. Там все было именно так, как нам хотелось. Мы вместе выбирали отделку и мебель, спорили по поводу планировки, заказывали растения для сада. И дом получался замечательный. Небольшой, но очень уютный. Светлые стены, темно-коричневая черепица, живая изгородь из остролиста. Я рисовала его таким, каким видела тогда. Весь залитый светом, полный надежды и радостного предвкушения. А потом все это разом закончилась…
- Какой он теплый. - Из нелегких дум меня вырвал тихий голос. – И солнечный. Я так давно не видела солнца…
Эмили протянула руки и бережно коснулась бумаги кончиками пальцев.
- Так тепло, - повторила она, как-то благоговейно поглаживая бумагу.
Я уже открыла рот, что бы поблагодарить за похвалу, но вдруг подавилась собственным вздохом. Взгляд зацепился за хрупкую руку. Поднявшийся рукав платья обнажил бледную кожу девочки, и я увидела тонкие шрамы, пересекающие запястье. Боже мой, а ведь ей всего двенадцать лет. Что же такого могло случиться, чтобы она стала резать себе вены?
- Хочешь, я подарю его тебе? – внезапно вырвался вопрос.
- Подаришь? Правда? – В огромных глазах девочки блеснула робкая недоверчивая надежда.
- Правда, - ответила я отчего-то дрогнувшим голосом.
Я вытащила лист из альбома и протянула его девочке.
- Спасибо, - пробормотала она, прижимая рисунок к груди, будто он был ее самым большим сокровищем. – Мне никто никогда не делал таких подарков.
Глядя на ее лицо, озаренное удивительно чистой и безоблачной улыбкой, не могла не улыбнуться в ответ. Рисунка было совсем не жалко. Пусть он подарит Эмили хоть немного солнца и тепла. А я нарисую еще много таких картин. Ведь вернусь туда, и Эрик обязательно вернется, и мы будем счастливы в доме, который построили для нас двоих.
- Можно я буду приходить к тебе в гости? – спросила Эмили внезапно. – Хоть иногда.
- Можно. Не знаю, надолго ли здесь задержусь, но пока я в Гленмаре, заходи.
- Только чтобы Августа не видела, - хихикнула она. – Пусть это будет нашим маленьким секретом. Хорошо?
- Да, наверное, так будет лучше, - не стала спорить я.
Эмили медленно поднялась со скамейки и, беззвучно напевая что-то себе под нос, пошла к калитке. А я смотрела со смесью жалости и грусти. Маленький, но удивительно тонко чувствующий человечек, уже успевший познать что-то очень страшное.
ГЛАВА 4.
На следующий день я решила погулять по городу. Присмотреться к его жителям, зайти в какой-нибудь бар и послушать местные сплетни. Искать даже малейшие зацепки, подозрительные слухи, прикидывать, к кому можно обратиться за помощью. В общем, прислушиваться, присматриваться и принюхиваться. Но все мои планы нарушились самым неожиданным образом.
Я прошла по центральной площади Гленмара и уже было собиралась свернуть на улочку с гордым названием Кингс-стрит, как вдруг мой взгляд зацепился за мужскую фигуру на противоположном конце площади. Высокий подтянутый мужчина выходил из бакалейного магазина, любезно придерживая дверь какому-то старичку. Хоть между нами было несколько сотен футов, узнавание пришло мгновенно. Сердце словно остановилось на секунду, а потом забилось как сумасшедшее. Эрик… Живой…
От облегчения я просто впала в какой-то ступор. И сейчас вместо того, чтобы с воплями радости бежать навстречу любимому, с глупой улыбкой стояла на месте и жадно рассматривала его, ловила взглядом каждое движение, каждый жест.
- Хорош, правда? – Из блаженного созерцания меня вывел немного скрипучий женский голос.
- Простите? – переспросила я, растерянно оборачиваясь.
Рядом со мной стояла очень старая женщина. Сухонькая и сгорбленная, она опиралась на толстую трость, и казалось, что, не будь этой самой трости, пожилую леди унесло бы сильным ветром. И очень странно было видеть на ее морщинистом лице выражение влюбленного восхищения.
- Хорош, - повторила она с грустным вздохом.
- Кто?
- Он, - старушка указала в сторону бакалеи. – Жених дочки мэра.
- Кто? – удивилась я. Потом посмотрела в ту сторону, пытаясь найти мужчину, о котором она говорит. И озадаченно пожала плечами, потому что на площади вообще никого нет, кроме нас и Эрика.
- Брюнета высокого видишь? У «Бакалеи Кросби»? – Я медленно кивнула. – Это жених Аннабель Морт. У них через месяц свадьба. Весь город будет на ней гулять. Да, Аннабель всегда получает все самое лучшее. Вот и жениха себе отхватила на зависть. Хотя девочка этого заслуживает, да. Эх, где мои семнадцать лет….
