Моран сделал глубокий вдох и расслабился. Он распрямил спину, воздел гордо голову и призывно сказал на древнеардийском всего лишь два слова, которые избавили его от страданий:
- Сэмэхак Аладжэл! «Симеок Алайиль!»
Несколько ликов Морана уже не преследовали кошмары. Если раньше парень просыпался с криками и его сердце лихорадочно случало в груди, а изо рта вырывались истошные крики, то сейчас спалось как никогда хорошо. Правда и снов не было, ни ужасных, ни добрых. Просто серая дымка заволакивала сознание, и оно отключалось, едва голова касалась подушки.
Ничего не забылось, как и обещал Симеок. В воспоминаниях по-прежнему оставалась милая и добрая Хейланта. События того дня иногда пытались одолеть юношеское сознание, то теперь всё как приходило неожиданно, так и отступало. Конечно, момент смерти юной ардийки, последующее бегство к реке и падение на острые камни не могло не оставить отпечаток и в душе, и, что важнее, на теле. Однако чувства притупились настолько, что порой разум заполоняло безразличие.
Моран Траваж взглянул на браслет из радужного камня, лежащий на подоконнике. Последние лучи закатного светила играли на отполированных шариках, и палитра словно оживала. Цвета будто смешивались и снова выстраивались в правильный ряд, оттенками дополняя друг друга. Это всё, что осталось после Хейланты – память, которую ардиец будет беречь и умом, и сердцем.
Илсаян уже скрылся за деревьями и только его блики просвечивали между стволов и веток, приветствуя зарождающийся мрак на землях Туарима.
Впереди ночь, тихая и спокойная. Арди не мог ей не обрадоваться. Ощутить мир внутри и насладиться последними ликами детства – самое приятное, что могло только быть на этом свете. Предвкушение скорого ритуала помазания в очередной раз вызвало на лице довольную улыбку, а внутри – бурю эмоций, от страха до ликования.
Звёзды медленно зажглись одна за другой на мрачном полотне безоблачного неба. Юный арди решил подняться с постели. Он откинул одеяло и подошёл к окну. Пора бы закрыть ставни на ночь – свежий прохладный воздух уже овеял просторную комнату. Моран немного задержался: каждый миг был подобием счастья. Теперь он понимал, почему Хейланта говорила о родном крае так, словно он являлся частью чего-то волшебного, невероятного и поистине великого. Он и сам сейчас смотрел на то, как медленно тускнеют в окнах домов фонари и лучины, прислушивался к едва различимым скрипам ставней, звукам затихающей скотины, вдыхал таявшие после заката ароматы полевых трав и не мог не улыбаться, когда устремлял взгляд вдаль – туда, где гудит и стонет дерево в Туаримском бору.
Неожиданно закружилась голова. В висках застучало, а в глаза острыми иглами-когтями вцепилась озверевшая боль. Дышать стало трудно. Моран сжался и обхватил голову руками. Стон вырвался изо рта от резких покалываний в груди.
Сильно зажмурившись, парень скрипел зубами. Он заваливался вбок, едва чувствуя опору под ногами.
В ушах зазвенело. Клёкот тирголов и заливистое щебетание других ночных птиц были такими громкими, словно эти звуки возникали прямо в голове. Вместо размеренного шума слабого ветра пришли завывания урагана, а стоны шавин в бору превратились в оглушительный визг.
Моран открыл глаза. Тут же рухнул на пол и начал отползать назад. Он забился в угол и почти не дышал от того, что увидел. В комнате полнейшая темнота. Абсолютный мрак пожрал стены. Не видно ни полок с книгами, ни стульев. Пол же был усеян блёклыми сиреневыми следами, которые быстро исчезали. Напротив окна курилась слабая дымка того же цвета. Она тянулась к парню и с другого конца становилась всё незаметнее. Из самого проёма лилось разноцветное сияние.
Подняться на ноги оказалось труднее, чем представлялось. Несмотря на то, что головокружение отступало, а резь в глазах и стук в висках утихали, колени ещё дрожали, а руки не слушались. Несколько попыток встать заканчивались неудачей и в конце концов Моран решил ползти на четвереньках к подоконнику.
Получилось. Едва нащупав опору под рукой, парень сумел подняться. Он бросил взгляд на большой мир за окном и вскрикнул от неожиданности. Звёзды пульсировали. Он видел их все и не мог сосчитать. Не думал, что ярких точек, появляющихся в ночи на небосводе, окажется так много. Яркие, тусклые, большие и маленькие – каждая из звёзд испускала сияние, подобное тому, как волны расходятся от брошенного в воду камня. Земля пронизана бесконечным количеством зеленоватых нитей. Травяной ковёр весь светился, будто кто-то рассыпал кристальную крошку по территории. Дома выглядели чёрными пятнами, идущими ровными рядами. А деревья будто бы напитывались самим воздухом: вокруг курилась дымка и проникала в ветви, окружала стволы и врастала в землю. Оранжевые точки сновали между шавин и их становилось больше, на разлапистых ветках рыжими крыльями взмахивало периодически рыжее существо, похожее на птицу.
Это было завораживающее зрелище. Моран охнул и стал вглядываться в каждую нить, каждое существо, обретавшее очертания. Он никогда не мог подумать, что однажды увидит подобную красоту такого родного и большого мира.
Дверь распахнулась. Парень резко обернулся и заверещал от ужаса. Он тут же вскочил на подоконник, прощупывая ладонями тёмные откосы. В проходе стоял окутанный белёсым ореолом силуэт. Лица не видно, как и одежды или хотя бы намёка на неё. Вместо этого синие реки вен проявлялись в очертаниях арди – они были везде: заполняли руки, ноги, корпус, даже в голове растянулась сеть из мелких ручейков. Сердце билось всё сильнее. Моран видел его: оно взбухивало поочерёдно с одной и с другой стороны и вместе с этим реки из крови становились на оттенок светлее. Лёгкие сжимались и расправлялись, все внутренние органы виделись так явно, что глотку сводило от приступа тошноты.
- Моран? Что случилось? – донёсся тревожный голос отца.
На уровне его головы тут же образовались быстро бегущие плотные волны, которые тут же рассеялись, стоило им разрезать пространство. Белая яркая точка возникла прямо под сердцем оина и начала расширяться. Потоки энергии заволокли всё тело струящимися волнами и тут же направились к правой руке поднятой раскрытой ладонью вверх. Яркая вспышка ослепила Морана. Он вскрикнул и вывалился из окна, скрывшись в высокой траве.
Моран медленно сел и взглянул на проём. Спустя мгновение из него высунулась голова, пронизанная сетью синих вен и обвязанная мышцами. Несколько альрон молчания превратились в вечность. Парень опустил взгляд на босые ноги. Они точно так же были опутаны ручейками крови, а между них сновала сиреневая еле заметная дымка.
- Что это? – ужаснулся юный арди. – Как… я не понимаю… этот мир… почему всё изменилось? Что со мной?
Он умоляюще смотрел на отца. По щекам катились слёзы, а внутри разливался страх. В ушах снова начало звенеть, на сей раз от непонятного шороха в траве. Маленькое живое существо, напоминающее совсем уж незаметную букашку, ползло по травинке, так сильно скребя брюшком и лапками, что напоминало вовсе не безобидное насекомое, а маркрана, трубящего и поднимающего длинный хобот вверх и от шагов которого содрогалась земля.
- Что ты видишь? – раздался сверху голос Турна. – Опиши мне, что ты увидел.
- Мир… он пронизан нитями, - запричитал Моран. – звуки, странные звёзды на небе, шумы… и эта букашка… И ты, - он уже давился слезами, оглядываясь по сторонам, - твоё сердце, я видел, как оно сокращалось, как… эта кровь… и у меня тоже самое… Что это? Я умру, да? Я умираю? Это конец? Что делать? Мне страшно!
- Нет-нет-нет, ньин, - отец замотал головой и подал руку из окна. – Это нормально. Я понял твои объяснения и знаю, что с тобой. Вот только … почему так рано? Помазания ещё не было, - голос стал тише. Турн выдержал паузу, видимо, о чём-то задумавшись, а потом продолжил: - давай, поднимайся. Залезай в окно. Я всё тебе расскажу и покажу, как восстановить зрение. Давай. Уйми слёзы, Моран, всё хорошо. И я рядом.
Парню стало дурно. Голова снова закружилась. Он не мог встать на ноги и уж тем более забраться обратно в дом через окно. Так и сидел, стараясь не смотреть вокруг и закрыв уши ладонями, пока оин сам за ним не вышел и не отвёл в комнату.
Турн усадил ньина на постель. Вытер краем простыни ручейки слёз, успокоил, как смог и присел рядом. Он прижал к себе Морана и обнял покрепче. Тело юного арди задрожало лишь сильнее – он вот-вот расплачется снова.
Оставалось только сочувствовать. В первый раз, когда Турн обнаружил у себя такие способности, он вообще боялся собственной тени несколько ликов. Вот только ардийцу была непонятна одна вещь: помазание ещё не проводилось, а Моран уже начал обзаводиться магическим зрением. Это было поистине странно и пугающе. Единственное чувство, которое отступало сейчас – тревога. Больше не нужно бояться за то, что ньин не переживёт ритуал Йанри. Он после обряда станет как минимум Торай, что не могло не радовать Турна: наследник на службе у одного из Вахди.
Все чувства смешались в единый поток и ринулись в душу. Осталось понять, какой магией обладает Моран и тогда можно будет составить план действий. Туаримец обратился к магическому зрению и встал. Он быстро осмотрел ньина. Ничего необычного поначалу не заметил: руки, ноги, голова, тело, опутанные сетью вен и обложенные довольно крепкими мышцами; нет болезней, черноты, опухолей; внутри находились органы – все здоровые и сильные.
Торай заглянул глубже и не поверил своим глазам. Сначала всё было привычно: линии жизни гладкие и прямые, окрашены в оранжевый и располагаются правильно – одна от головы, две по рукам, три в теле и две по ногам; широкие линии судьбы ветвятся от уровня пупка вверх и вниз, отливают стойким синим. Нашёл чуть позади Турн и ленты магии, блестящие золотым и вьющиеся вокруг костей; они не имели канавок выхода к коже, потому что ещё рано – татуировок нет, да и помазание не проводилось.
Турн полез ещё глубже, в самый центр. Душа у Моран была кристально чистым цельным зеркалом, которое источало девственно-белое сияние в юношескую ауру, светящуюся серебристым ореолом вокруг. А вот нутро… когда его увидел маг, он едва не рухнул на колени от слабости, которая его атаковала. Светоч был тёмным, даже темнее, чем сам мрак. Он окрашивал сердце в густо-чёрный поглощающий всё цвет.
Чистая душа и чёрное сердце – единство противоположностей в его ньине. От этого становилось плохо. Голова кружилась от напряжения, глаза уже болели, а в ушах звенело от долгого использования магического зрения. Турну пришлось возвращаться к обычному, чтобы не мучиться всю ночь от страшной мигрени.
После событий, которые произошли за осемье, хотелось просто выспаться и подготовиться к ритуалу помазания в арди. Ведь именно Турну, как высшему магу, предстоит опускать Морана в купель. Хоть он и знал теперь, что его ребёнок справится и вырастет достойнейшим из ардийцев.
Вот только что делать с опасной находкой, которая крылась в глубине Морана? С этим Турн решил разобраться чуть позже. Нужно спросить совета у Вахди, всё обдумать. А пока надо помочь юному магу справиться со своими страхами и внезапными изменениями.
- Посмотри на меня, - попросил мужчина. – Что ты видишь сейчас?
Ньин покорно поднял взгляд и просипел испуганно, отпрянув к стене и поджав ноги:
- То же самое.
Сосредоточившись на деле, Торай выстроил план действий.
- Закрой глаза, - начал он, наблюдая за действиями Морана. – Теперь дыши ровно и глубоко, пытаясь сосредоточиться только на том, как вздымается и опускается твоя грудь. Вдо-о-ох… Вы-ы-ы-ыдох. – Маг делал то же, что и говорил, словно это ему нужно было избавиться от внезапного проявления чар. – Теперь подумай о том, что ты хочешь видеть перед глазами. Вспомни привычную обстановку, пейзажи. Какими ты всегда видел и воспринимал леса, поля, дома, зверей. Прислушайся к звукам, заставь их быть тише и заостри внимание только на своём дыхании и стуке сердца. Почувствуй, как становился легче на плечах, что тело больше не покалывает. Должен появиться небольшой зуд – это нормально, всего лишь магия утихла. Убирай все посторонние шумы из своего разума, все мысли, знания. И открывай глаза медленно.
Моран повиновался. И снова всхлипнул, сильнее сжавшись. Турн сразу понял, что это не помогло избавиться от магического зрения. Он покачал головой, сжал пальцами переносицу, подумал и снова принялся объяснять и пробовать.
Спустя два илара Морану всё же удалось вернуться в прежнее состояние. Он сильно устал, пока силился не сойти с ума и не забиться в истерике. Даже вечерять не стал, потому что вовсе не чувствовал голода. Им овладело только желание поспать. А потому он насилу помылся, обтёрся, закутался в одеяло, как в кокон и моментально отправился видеть сны. Что ж… если не знать, как работает магия, можно и вовсе потерять сознание от истощения. Хорошо, что ньин случайно линии жизни не начал переплетать, а то бы все их порвал и перемешал. И умер бы. Придётся следить за юношей до помазания, чтобы дел не натворил.
Турн недолго посидел рядом с постелью ньина. Он убедился, что тот крепко спит, несколько фоз посмотрел на сопящего юного арди и отправился в главную комнату. Рухнув на скамью, мужчина положил руки на стол и уронил на них голову. Мысли об увиденном, одна за другой, посещали воспалённое сознание, а мигрень добавляла лишь нервозности и тревоги. Ни разу Торай не видел подобного. Он стольких магов повстречал на пути, стольких привёл через помазание в этот мир, но ни одного с чистой душой и абсолютно чёрным сердцем не доводилось лицезреть.
Как поступить сейчас, зная, что Моран будет тёмным магом Ардоса? Позволят ли Вахди ему жить? Стоит ли вообще идти на поклон к Киросе, раскрывая тайну семьи? Турна одолели противоречия. С одной стороны, покровительница является кровницей и не подумает совершить убийство, даже если захочет – семья всегда на первом месте. А с другой стороны, ей руки связывает долг перед народом и миром. Не поступится ли она с традициями и не уничтожит ли Морана?
Голова разболелась сильнее. Турн простонал от безысходности. Он не хотел смерти своего ребёнка и не хотел привести в Ардию зло, о котором сказал Провидец. Да, он помнил его слова, переданные устами Лавны. «Я явилась сюда по его воле, он оповестил о рождении ребёнка Симеокова рода. Мальчик унаследовал его силу, и то, что ты вопреки правилам решил прервать мою жизнь, защищая его от уготованной участи – смерти – говорит о том, что ты знаешь о его будущей силе!»
- Теперь знаю, - прошептал Турн.
У ардийца не осталось сомнений в том, что его сын из рода Симеока. Вот только мужчина никак не мог провести параллель с тем, что ни Ифия, ни он не имели в родословной потомков Падшего. Торай знал о своём семейном древе всё, каждое имя отпечаталось в памяти. Это знание передавалось из поколения в поколения. Ифия тоже не являлась потомком саима. Она чистокровная руат. Если и были у неё какие-то отголоски смешения крови во внешности, то Турн сразу бы заметил. А в давно умершей иррам даже толики магии не оказалось.
Окончательно замучив себя раздумьями, которые едва не свели с ума, мужчина решил отвлечься. Все мысли и решения нужно отложить до рассвета. А пока – спать.
- Сэмэхак Аладжэл! «Симеок Алайиль!»
Глава 9. Опасная находка
Несколько ликов Морана уже не преследовали кошмары. Если раньше парень просыпался с криками и его сердце лихорадочно случало в груди, а изо рта вырывались истошные крики, то сейчас спалось как никогда хорошо. Правда и снов не было, ни ужасных, ни добрых. Просто серая дымка заволакивала сознание, и оно отключалось, едва голова касалась подушки.
Ничего не забылось, как и обещал Симеок. В воспоминаниях по-прежнему оставалась милая и добрая Хейланта. События того дня иногда пытались одолеть юношеское сознание, то теперь всё как приходило неожиданно, так и отступало. Конечно, момент смерти юной ардийки, последующее бегство к реке и падение на острые камни не могло не оставить отпечаток и в душе, и, что важнее, на теле. Однако чувства притупились настолько, что порой разум заполоняло безразличие.
Моран Траваж взглянул на браслет из радужного камня, лежащий на подоконнике. Последние лучи закатного светила играли на отполированных шариках, и палитра словно оживала. Цвета будто смешивались и снова выстраивались в правильный ряд, оттенками дополняя друг друга. Это всё, что осталось после Хейланты – память, которую ардиец будет беречь и умом, и сердцем.
Илсаян уже скрылся за деревьями и только его блики просвечивали между стволов и веток, приветствуя зарождающийся мрак на землях Туарима.
Впереди ночь, тихая и спокойная. Арди не мог ей не обрадоваться. Ощутить мир внутри и насладиться последними ликами детства – самое приятное, что могло только быть на этом свете. Предвкушение скорого ритуала помазания в очередной раз вызвало на лице довольную улыбку, а внутри – бурю эмоций, от страха до ликования.
Звёзды медленно зажглись одна за другой на мрачном полотне безоблачного неба. Юный арди решил подняться с постели. Он откинул одеяло и подошёл к окну. Пора бы закрыть ставни на ночь – свежий прохладный воздух уже овеял просторную комнату. Моран немного задержался: каждый миг был подобием счастья. Теперь он понимал, почему Хейланта говорила о родном крае так, словно он являлся частью чего-то волшебного, невероятного и поистине великого. Он и сам сейчас смотрел на то, как медленно тускнеют в окнах домов фонари и лучины, прислушивался к едва различимым скрипам ставней, звукам затихающей скотины, вдыхал таявшие после заката ароматы полевых трав и не мог не улыбаться, когда устремлял взгляд вдаль – туда, где гудит и стонет дерево в Туаримском бору.
Неожиданно закружилась голова. В висках застучало, а в глаза острыми иглами-когтями вцепилась озверевшая боль. Дышать стало трудно. Моран сжался и обхватил голову руками. Стон вырвался изо рта от резких покалываний в груди.
Сильно зажмурившись, парень скрипел зубами. Он заваливался вбок, едва чувствуя опору под ногами.
В ушах зазвенело. Клёкот тирголов и заливистое щебетание других ночных птиц были такими громкими, словно эти звуки возникали прямо в голове. Вместо размеренного шума слабого ветра пришли завывания урагана, а стоны шавин в бору превратились в оглушительный визг.
Моран открыл глаза. Тут же рухнул на пол и начал отползать назад. Он забился в угол и почти не дышал от того, что увидел. В комнате полнейшая темнота. Абсолютный мрак пожрал стены. Не видно ни полок с книгами, ни стульев. Пол же был усеян блёклыми сиреневыми следами, которые быстро исчезали. Напротив окна курилась слабая дымка того же цвета. Она тянулась к парню и с другого конца становилась всё незаметнее. Из самого проёма лилось разноцветное сияние.
Подняться на ноги оказалось труднее, чем представлялось. Несмотря на то, что головокружение отступало, а резь в глазах и стук в висках утихали, колени ещё дрожали, а руки не слушались. Несколько попыток встать заканчивались неудачей и в конце концов Моран решил ползти на четвереньках к подоконнику.
Получилось. Едва нащупав опору под рукой, парень сумел подняться. Он бросил взгляд на большой мир за окном и вскрикнул от неожиданности. Звёзды пульсировали. Он видел их все и не мог сосчитать. Не думал, что ярких точек, появляющихся в ночи на небосводе, окажется так много. Яркие, тусклые, большие и маленькие – каждая из звёзд испускала сияние, подобное тому, как волны расходятся от брошенного в воду камня. Земля пронизана бесконечным количеством зеленоватых нитей. Травяной ковёр весь светился, будто кто-то рассыпал кристальную крошку по территории. Дома выглядели чёрными пятнами, идущими ровными рядами. А деревья будто бы напитывались самим воздухом: вокруг курилась дымка и проникала в ветви, окружала стволы и врастала в землю. Оранжевые точки сновали между шавин и их становилось больше, на разлапистых ветках рыжими крыльями взмахивало периодически рыжее существо, похожее на птицу.
Это было завораживающее зрелище. Моран охнул и стал вглядываться в каждую нить, каждое существо, обретавшее очертания. Он никогда не мог подумать, что однажды увидит подобную красоту такого родного и большого мира.
Дверь распахнулась. Парень резко обернулся и заверещал от ужаса. Он тут же вскочил на подоконник, прощупывая ладонями тёмные откосы. В проходе стоял окутанный белёсым ореолом силуэт. Лица не видно, как и одежды или хотя бы намёка на неё. Вместо этого синие реки вен проявлялись в очертаниях арди – они были везде: заполняли руки, ноги, корпус, даже в голове растянулась сеть из мелких ручейков. Сердце билось всё сильнее. Моран видел его: оно взбухивало поочерёдно с одной и с другой стороны и вместе с этим реки из крови становились на оттенок светлее. Лёгкие сжимались и расправлялись, все внутренние органы виделись так явно, что глотку сводило от приступа тошноты.
- Моран? Что случилось? – донёсся тревожный голос отца.
На уровне его головы тут же образовались быстро бегущие плотные волны, которые тут же рассеялись, стоило им разрезать пространство. Белая яркая точка возникла прямо под сердцем оина и начала расширяться. Потоки энергии заволокли всё тело струящимися волнами и тут же направились к правой руке поднятой раскрытой ладонью вверх. Яркая вспышка ослепила Морана. Он вскрикнул и вывалился из окна, скрывшись в высокой траве.
Моран медленно сел и взглянул на проём. Спустя мгновение из него высунулась голова, пронизанная сетью синих вен и обвязанная мышцами. Несколько альрон молчания превратились в вечность. Парень опустил взгляд на босые ноги. Они точно так же были опутаны ручейками крови, а между них сновала сиреневая еле заметная дымка.
- Что это? – ужаснулся юный арди. – Как… я не понимаю… этот мир… почему всё изменилось? Что со мной?
Он умоляюще смотрел на отца. По щекам катились слёзы, а внутри разливался страх. В ушах снова начало звенеть, на сей раз от непонятного шороха в траве. Маленькое живое существо, напоминающее совсем уж незаметную букашку, ползло по травинке, так сильно скребя брюшком и лапками, что напоминало вовсе не безобидное насекомое, а маркрана, трубящего и поднимающего длинный хобот вверх и от шагов которого содрогалась земля.
- Что ты видишь? – раздался сверху голос Турна. – Опиши мне, что ты увидел.
- Мир… он пронизан нитями, - запричитал Моран. – звуки, странные звёзды на небе, шумы… и эта букашка… И ты, - он уже давился слезами, оглядываясь по сторонам, - твоё сердце, я видел, как оно сокращалось, как… эта кровь… и у меня тоже самое… Что это? Я умру, да? Я умираю? Это конец? Что делать? Мне страшно!
- Нет-нет-нет, ньин, - отец замотал головой и подал руку из окна. – Это нормально. Я понял твои объяснения и знаю, что с тобой. Вот только … почему так рано? Помазания ещё не было, - голос стал тише. Турн выдержал паузу, видимо, о чём-то задумавшись, а потом продолжил: - давай, поднимайся. Залезай в окно. Я всё тебе расскажу и покажу, как восстановить зрение. Давай. Уйми слёзы, Моран, всё хорошо. И я рядом.
Парню стало дурно. Голова снова закружилась. Он не мог встать на ноги и уж тем более забраться обратно в дом через окно. Так и сидел, стараясь не смотреть вокруг и закрыв уши ладонями, пока оин сам за ним не вышел и не отвёл в комнату.
Турн усадил ньина на постель. Вытер краем простыни ручейки слёз, успокоил, как смог и присел рядом. Он прижал к себе Морана и обнял покрепче. Тело юного арди задрожало лишь сильнее – он вот-вот расплачется снова.
Оставалось только сочувствовать. В первый раз, когда Турн обнаружил у себя такие способности, он вообще боялся собственной тени несколько ликов. Вот только ардийцу была непонятна одна вещь: помазание ещё не проводилось, а Моран уже начал обзаводиться магическим зрением. Это было поистине странно и пугающе. Единственное чувство, которое отступало сейчас – тревога. Больше не нужно бояться за то, что ньин не переживёт ритуал Йанри. Он после обряда станет как минимум Торай, что не могло не радовать Турна: наследник на службе у одного из Вахди.
Все чувства смешались в единый поток и ринулись в душу. Осталось понять, какой магией обладает Моран и тогда можно будет составить план действий. Туаримец обратился к магическому зрению и встал. Он быстро осмотрел ньина. Ничего необычного поначалу не заметил: руки, ноги, голова, тело, опутанные сетью вен и обложенные довольно крепкими мышцами; нет болезней, черноты, опухолей; внутри находились органы – все здоровые и сильные.
Торай заглянул глубже и не поверил своим глазам. Сначала всё было привычно: линии жизни гладкие и прямые, окрашены в оранжевый и располагаются правильно – одна от головы, две по рукам, три в теле и две по ногам; широкие линии судьбы ветвятся от уровня пупка вверх и вниз, отливают стойким синим. Нашёл чуть позади Турн и ленты магии, блестящие золотым и вьющиеся вокруг костей; они не имели канавок выхода к коже, потому что ещё рано – татуировок нет, да и помазание не проводилось.
Турн полез ещё глубже, в самый центр. Душа у Моран была кристально чистым цельным зеркалом, которое источало девственно-белое сияние в юношескую ауру, светящуюся серебристым ореолом вокруг. А вот нутро… когда его увидел маг, он едва не рухнул на колени от слабости, которая его атаковала. Светоч был тёмным, даже темнее, чем сам мрак. Он окрашивал сердце в густо-чёрный поглощающий всё цвет.
Чистая душа и чёрное сердце – единство противоположностей в его ньине. От этого становилось плохо. Голова кружилась от напряжения, глаза уже болели, а в ушах звенело от долгого использования магического зрения. Турну пришлось возвращаться к обычному, чтобы не мучиться всю ночь от страшной мигрени.
После событий, которые произошли за осемье, хотелось просто выспаться и подготовиться к ритуалу помазания в арди. Ведь именно Турну, как высшему магу, предстоит опускать Морана в купель. Хоть он и знал теперь, что его ребёнок справится и вырастет достойнейшим из ардийцев.
Вот только что делать с опасной находкой, которая крылась в глубине Морана? С этим Турн решил разобраться чуть позже. Нужно спросить совета у Вахди, всё обдумать. А пока надо помочь юному магу справиться со своими страхами и внезапными изменениями.
- Посмотри на меня, - попросил мужчина. – Что ты видишь сейчас?
Ньин покорно поднял взгляд и просипел испуганно, отпрянув к стене и поджав ноги:
- То же самое.
Сосредоточившись на деле, Торай выстроил план действий.
- Закрой глаза, - начал он, наблюдая за действиями Морана. – Теперь дыши ровно и глубоко, пытаясь сосредоточиться только на том, как вздымается и опускается твоя грудь. Вдо-о-ох… Вы-ы-ы-ыдох. – Маг делал то же, что и говорил, словно это ему нужно было избавиться от внезапного проявления чар. – Теперь подумай о том, что ты хочешь видеть перед глазами. Вспомни привычную обстановку, пейзажи. Какими ты всегда видел и воспринимал леса, поля, дома, зверей. Прислушайся к звукам, заставь их быть тише и заостри внимание только на своём дыхании и стуке сердца. Почувствуй, как становился легче на плечах, что тело больше не покалывает. Должен появиться небольшой зуд – это нормально, всего лишь магия утихла. Убирай все посторонние шумы из своего разума, все мысли, знания. И открывай глаза медленно.
Моран повиновался. И снова всхлипнул, сильнее сжавшись. Турн сразу понял, что это не помогло избавиться от магического зрения. Он покачал головой, сжал пальцами переносицу, подумал и снова принялся объяснять и пробовать.
Спустя два илара Морану всё же удалось вернуться в прежнее состояние. Он сильно устал, пока силился не сойти с ума и не забиться в истерике. Даже вечерять не стал, потому что вовсе не чувствовал голода. Им овладело только желание поспать. А потому он насилу помылся, обтёрся, закутался в одеяло, как в кокон и моментально отправился видеть сны. Что ж… если не знать, как работает магия, можно и вовсе потерять сознание от истощения. Хорошо, что ньин случайно линии жизни не начал переплетать, а то бы все их порвал и перемешал. И умер бы. Придётся следить за юношей до помазания, чтобы дел не натворил.
Турн недолго посидел рядом с постелью ньина. Он убедился, что тот крепко спит, несколько фоз посмотрел на сопящего юного арди и отправился в главную комнату. Рухнув на скамью, мужчина положил руки на стол и уронил на них голову. Мысли об увиденном, одна за другой, посещали воспалённое сознание, а мигрень добавляла лишь нервозности и тревоги. Ни разу Торай не видел подобного. Он стольких магов повстречал на пути, стольких привёл через помазание в этот мир, но ни одного с чистой душой и абсолютно чёрным сердцем не доводилось лицезреть.
Как поступить сейчас, зная, что Моран будет тёмным магом Ардоса? Позволят ли Вахди ему жить? Стоит ли вообще идти на поклон к Киросе, раскрывая тайну семьи? Турна одолели противоречия. С одной стороны, покровительница является кровницей и не подумает совершить убийство, даже если захочет – семья всегда на первом месте. А с другой стороны, ей руки связывает долг перед народом и миром. Не поступится ли она с традициями и не уничтожит ли Морана?
Голова разболелась сильнее. Турн простонал от безысходности. Он не хотел смерти своего ребёнка и не хотел привести в Ардию зло, о котором сказал Провидец. Да, он помнил его слова, переданные устами Лавны. «Я явилась сюда по его воле, он оповестил о рождении ребёнка Симеокова рода. Мальчик унаследовал его силу, и то, что ты вопреки правилам решил прервать мою жизнь, защищая его от уготованной участи – смерти – говорит о том, что ты знаешь о его будущей силе!»
- Теперь знаю, - прошептал Турн.
У ардийца не осталось сомнений в том, что его сын из рода Симеока. Вот только мужчина никак не мог провести параллель с тем, что ни Ифия, ни он не имели в родословной потомков Падшего. Торай знал о своём семейном древе всё, каждое имя отпечаталось в памяти. Это знание передавалось из поколения в поколения. Ифия тоже не являлась потомком саима. Она чистокровная руат. Если и были у неё какие-то отголоски смешения крови во внешности, то Турн сразу бы заметил. А в давно умершей иррам даже толики магии не оказалось.
Окончательно замучив себя раздумьями, которые едва не свели с ума, мужчина решил отвлечься. Все мысли и решения нужно отложить до рассвета. А пока – спать.
