- За что, Проматерь? – процедил сквозь стиснутые зубы герцог и ринулся ко мне на помощь.
Зря. Я уже вовсю махала плененной рукой в попытке избавиться от этого кошмара.
- О-о-о! – взвыл герцог, случайно получив в висок жесткой коричневой фигней, пленившей мою руку. – Ахррр-ы-ы-ы! – вырвалось у него совсем хрипло, когда я случайно заехала «рукой» ему в пах…
- Дааа! –воскликнула я громко, запнувшись о край ковра и падая на рабочий стол герцога.
На пол с грохотом полетели писчие принадлежности, фолианты и бронзовый бюст какого-то мужика.
- что ж это за хрень? – закончила я фразу тихо шипя от боли.
- Забыл вас предупредить, - герцог уже пришел в себя и злобно сверлил меня зенками. – чтоб вы здесь ничего не трогали!
Он подошел к столу и с силой припечатал мою плененную руку к столешнице. Подожил обе руки на загадочный коричневый капкан и начал шептать слова. Мелодично, нараспев. Я даже поймала себя на мысли, что зачарована его низким, слегка хриплым голосом. Под руками герцога появилось свечение, и я почувствовала, что тонкие игла втягиваются обратно, переставая причинять мне боль. В этот момент мужчина начал с силой стягивать коричневый капкан с моей руки.
- Ааааа! – застонала я, почувствовав боль, сменяющуюся облегчением.
Моя рука наконец-то была свободна! Слегка посиневшая, но все же живая и дееспособная. Я рассматривала повреждения, сжимала и разжимала пальцы, проверяя подвижность суставов.
- Полюбуйтесь, Медведева! – герцог бросил в мусорное ведро бесформенный коричневый комок. – Из-за вас редкий экземпляр каменистой меронтолирии безнадежно испорчен. Пройдет не мало времени, прежде чем мне привезут новый.
- Не понимаю, зачем вы держите такие опасные штуки в доступном месте? – я пробурчала это себе под нос, но герцог услышал и взорвался.
- Не понимаете? Вам и не надо ничего понимать! Это мой кабинет, мой город и мое герцогство! – проговорил он зло и жестко. Затем откинул со лба черную выбившуюся прядь и добавил. – И мои правила.
Я не стала спорить. Лишь взглянула на него печально… «Еще одно чудовище!» - пронеслось в моей голове. Я натянула поглубже капюшон и покинула кабинет, громко хлопнув дверью.
В приемной сидели молчаливые, белые как мел люди, с глазами, выпученными как у глубоководных крабов.
Звукоизоляция в кабинете герцога была так себе…
Хвост из почти что состоявшихся пенсионерок я заметила еще в фойе ратуши, поэтому не стала садиться в коляску, принадлежащую госпоже Бодур. Мало ли… И решила пройтись пешком, чтобы сбить этих ищеек со следа.
Два квартала бабуськи делали вид, что идут по своим делам, но от меня не отставали. Заметный красный плащ делал свое дело! У городского рынка я решила, что это мой последний шанс уйти от погони и свернула в шумные пестрые ряды. Имея немного мелочи, я направилась в галантерейные ряды – совмещать приятное с полезным. Пройдя мимо лотков с разной мелочью, я обзавелась миниатюрным походным набором швейных принадлежностей, деревянным гребнем и парой атласных лент.
- Здравствуй, красавица! – из-за прилавка с ликами и статуэтками Великой Проматери мне махала рукой худая женщина, чьи черты показались мне смутно знакомыми. – Не признала, что ль? Мы ж на той неделе вместе чалились!
- Лира? - удивленно спросила я, не признав во вполне опрятной женщине недавнюю бродяжку.
- Ага! – Лира улыбнулась, обнажая желтые редкие зубы. – Мадлен внесла за нас залог на следующее утро. Меня вот, к храму пристроила. Я уже третий день ликами торгую. А Берта, пока ногу лечит, живет на хуторе у тетки Мадлен. А ты тут какими судьбами?
- Ухожу от погони. – прошептала я и выразительно скосила глаза на кумушек, делающих вид, что рассматривают амулеты от колик и чесотки у соседнего прилавка.
- Гыыы. – усмехнулась Лира. – Это мы мигом устроим. Так. Сейчас. О! Ныряй под прилавок. Быстро.
Меня не нужно было приглашать дважды. И вот я уже сидела в укрытии, завешенная со всех сторон от любопытных взглядов плотной черной скатертью. Через какое-то время я заметила три пары ног в черных туфлях с пряжками, выглядывающие из-под подолов темного цвета.
- Доброго дня, уважаемые дамы. – елейным голосом пропела Лира. – Ку-у-упи-и-ите лик Великой Проматери, освященный в храме. Он защитит от сглаза и спасет от порчи!
- Милая девушка, - начала одна из «старушек», - а не подскажешь ли нам в какую сторону направилась дама в красном плаще, с которой ты разговаривала минуту назад?
От такой наглости я аж прифигела.
- Так на выход и пошла! Прямо полетела. Ее экипаж там ждал, она очень спешила, видать опаздывала куда-то.
Лира врала напропалую. Жаль, я не видела разочарованных лиц облажавшихся преследовательниц, наверняка, то еще было зрелище.
- А вы знакомы с этой дамой? – включилась в разговор другая «шпионка», смекнувшая какполучить побольше информации для пересудов. – Можете поведать кто она? За разумное вознаграждение, разумеется…
Я притихла, как мышь под веником. За разумное вознаграждение Лире ничего не стоило просто поднять скатерть и сказать «так вот же она!», но торговка произнесла совсем другое.
- Конечно! – ее голос звучал необычайно уверенно, я сама бы поверила, ей-богу! – Это же знаменитая актриса из столицы. Ее там все знают. Поговаривают, что она была фавориткой наследного принца, но бросила его ради герцога Кабо. Разумеется, (тут Лира перешла на шепот) все это лишь столичные слухи. А здесь она инкогнито. Герцог подарил ей этот плащ и велел никогда не снимать капюшон на людях, чтоб никто не смог увидеть ее прекрасное лицо.
Наступила неимоверная тишина. Мне показалось, что даже за соседними прилавками все замолчали и прислушались. Ну Лира! Ей бы любовные романы писать! Как мне теперь ходить в город прикажете.
- Ну надо же! – воскликнула старушка, первая вышедшая из коматозного состояния от шокирующей новости. – А лисы вчера пустили слух, что у герцога роман с женой фабриканта Бодура. Совсем рыжемордые совесть потеряли! Вечно всех путают. Пошли назад в ратушу. – обратилась она к товаркам.
- Так до обеда теперь не успеем на прием… - вздохнула вторая. – А я с самого утра очередь занимала по важному вопросу, мне рекомендации для внука нужны в Академию. Очередь свою пропустила, и все из-за этой бесстыдницы!
- Ага! – подхватила последняя. – Нашли где свои амурные дела делать! Совсем стыд потеряли!
- А как она стонала! – вклинилась в разговор первая. – Герцог тоже хорош, не мог до вечера утерпеть. Я в кабинет одним глазком заглянуть успела, так там такой разгром был… Со стола все на пол сброшено, ковер смят…
Троица удалялась с рынка жарко обсуждая происшествия этого утра. Я вылезла из-под прилавка и воззрилась на Лиру.
- Зачем ты только это придумала?
- Ты же сама говорила, что была красавицей в столице и имела много поклонников. Я лишь немного добавила от себя… Так правдоподобнее, правда?
Это был полный провал. Теперь мне точно оторвут голову…
Несколько дней я безвылазно провела в усадьбе Потапчуков. Перемыла все окна, прополола гряды с петрушкой и луком, потом отправлялась в лес.
В эти дни насыщенный аромат земляничного варенья и травяного чая плотно пропитал медвежью избушку.
- Что это? – удивленно спросил Тадеуш как-то вечером, подцепляя десертной ложечкой нежно-розовую воздушную субстанцию.
- Свежий мед лунных пчел, взбитый с лесной земляникой. – вареньем было заставлено пол кладовки, поэтому я пустилась в эксперименты.
- Божественно! – похвалил хозяин пасеки. – Нужно сделать небольшую партию такого лакомства и отправить к императорскому двору. Придворным дамам должно понравится. И цену поставить раза в полтора выше, чем на простой мед. – коммерсант внутри медведя не дремал.
Выполняя задание главы семейства, я неделю собирала на опушках самую спелую ягоду. Спешила, пока сезон. Сташа удивлялась моей покладистости и усидчивости. Пару раз отправляла с гостинцем к госпоже Топтыгиной, но там я не задерживалась и по дороге никуда не пропадала.
Один раз меня навестил Вольфган. Днем и в лесу, так что Потапчуки об этом не узнали. Он два часа пересказывал мне городские сплетни, от которых у меня – бывшей светской львицы волосы на голове порывались встать дыбом.
- Анабэль совсем перестала у нас бывать. – подытожил баронет. – Но Альбина этого даже не заметила. Теперь она жаждет познакомиться с тобой поближе, даже не смотря на замечания Лукреции, что нельзя доверять этой безродной человеческой выскочке. Снофолки считают, что ты специально распустила эти слухи, чтобы попасть в высшее общество, потому что тебе надоели Потапчуки. Только их уже никто не слушает. А это правда про вас с герцогом? Что вы прямо в ратуше?
У волка засверкали глаза и полутрансформированные уши встали торчком на макушке. Он был весь внимание.
- Наглая ложь. – сказала, как отрезала. – Как ты только мог в такое поверить?
- Ну поговаривают… - замялся Вольфган. – И ладно бы только старуха Гофман и госпожа Поджираева с кумой… Но ведь и банкир Труве, и фабриканты Хомчик и Рашевич. Все божатся, что слышали громкие стоны, крики, шум.
Я прикрыла глаза рукой.
- Вольфган, Вольфган… Не знаю – плакать мне или смеяться. – я вопрошающе смотрела на стушевавшегося оборотня. – Герцог любит коллекционировать и раскладывать на всех свободных поверхностях всякую редкую экзотическую и опасную фигню из труднодоступных географических мест. Я сейчас даже выговорить не смогу название этой бархатной подушечки, на которую я опрометчиво решила опереться. Смотри!
Я сунула под нос волку свою почти зажившую руку, на которой еще оставались желтые пятна сходящих синяков и красноватые точки уколов шипов. Вольфган еще сильнее округлил глаза.
- Эта дрянь мне чуть руку по локоть не оттяпала! Конечно, я стонала от облегчения, когда герцог наконец-то снял с моей руки свою «редкую и драгоценную как-то там».
- Надо же! Извини… Давай забудем об этом?
- Давай.
С волком мы расстались хорошо. Он звал в гости, но понимал, что мне сейчас не лучший вариант ехать в город.
А ночью мне впервые приснился мой мир…
Уютная детская комната. Обои в цветочек, приглушенный свет. Вся мебель кажется немного неестественной, словно я угодила в гости к полувеликанам. Меня достает из кроватки и крепко прижимает к себе маленькая Аришка…
«Буся, пойдем смотлетьблатика». И мы идем с ней по светлому коридору, она прижимает меня к себе одной рукой, а второй держится за подол платья няни. Волнуется и сопит.
Просторная светлая комната. Ирина берет нас на руки и подносит к колыбели. «Смотри, Аринка, это Егор. Твой братик.» А в колыбели спит совсем крошечный младенец, с красноватым личиком и темными волосиками.
«Смотли, Буся» - шепчет Аришка, поднимая меня повыше, но нечаянно роняет. И я падаю, падаю вниз…
И прихожу в себя сидя на кровати в своей каморке.
Той ночью я так больше и не уснула. И вовсе не из-за дружного медвежьего храпа.
Когда на следующий день в полдень я вернулась из леса в избушку, меня ждал сюрприз. Разгневанная Сташа и встревоженные отец и сын.
- Нет, я ей все же оторву голову! – сквозь зубы гневно выплюнула Сташа, уперев руки в бока. – Что это еще за история про любовницу герцога?
- Мне тоже интересно послушать. – сказал Тадеуш и скрестил лапы на груди.
Мне пришлось опять оправдываться. Полтора часа… Благо, благодаря Вольфгану, я имела представление какой масштаб приняли слухи. Город гудел, как улей.
- Что ж, могло быть и хуже. – спокойно заключил Тадеуш. – Хотя, до герцога слухи могли еще не дойти – он любит надолго закрываться от внешнего мира в своих лабораториях. Зато на свечной фабрике дела выровнялись, вчера отгрузили первую партию свечей из свежего воска ко двору.
Потапчук сел на свой любимый скрипучий стул и окунулся в чтение газеты. Недовольная Сташа накрывала на стол, постоянно ворча себе под нос «Что я соседям скажу?», «Принесла нелегкая на нашу голову!» и тому подобные фразы. Мишаня молча что-то сверял в черном блокноте.
- Пап, пчелы скоро начнут роиться. По всем приметам – в этом году на неделю раньше обычного. Надо срочно новые колоды заказывать.
- Надо. В сарае штук двадцать готовых стоит, надо еще столько же у Форнегута заказать. – Потапчук задумчиво посмотрел на сына, кивнул своим мыслям и опять погрузился в газету. – Завтра в город поедем. Чета Бодур пригласила нас на обед. Всем семейством, и тебя, Маша, тоже. – он опять оторвался от газеты и строго посмотрел на меня. – Постарайся обойтись без происшествий.
- Мы поедем в город на целый день? – встрепенулась Сташа. – Матушке нужно в храм Проматери. А то она зиму не переживет. Ей все хуже и хуже удается оборот сдерживать.
- Отвезу. – буркнул Тадеуш. – После обеда сразу же в храм и отвезу.
Вечером я примеряла новое платье из добротной тафты темно-серого цвета с отделкой из темного кружева. Мадам Попю прислала два платья для меня – повседневные уже были готовы. Ну как повседневные, для выездов в город по приглашению, как тот, что намечался завтра. Мои добротные платья были для этого слишком просты. Критически осмотрев красную накидку, решила, что подол необходимо почистить, и провозилась с эти еще пол часа.
А после вечернего чая сразу отправилась к себе в коморку. Спать! В семье, где все храпят, засыпать необходимо было первой.
На следующее утро в город мы выкатили сразу после завтрака, но не поехали обычным маршрутом, а свернули на проселочную дорогу, ведущую к деревеньке, где проживала Топтыгина. Старушка-медведица уже ждала нас на крыльце, готовая и нарядная: в кружевном накрахмаленном чепце, в цветастой шали и атласном платье в горошек. Еще бы! Ей предстоял очень насыщенный день – званый обед, посещение храма и возможно пары магазинчиков. А она с прошлого года не была в городе.
В особняке Бодур нас приняли радушно. Мужчины перед обедом отправились отведать редкого коньячку в салон, а нас Анабэль пригласила на прогулку в сад. Сташа и ее матушка были в восторге от теплицы и оранжереи, а я заметила сильные перемены за эти две недели.
Изменилась сама хозяйка дома, стала более спокойной и рассудительной. Чувствовалось, что больше она не пойдет на поводу у чужого мнения, а будет стараться сама устраивать ее жизнь. И ее выбор был очевиден.
Бенедикт все еще держался с ней немного отстраненно, но было заметно, что он готов к диалогу. Эмоции схлынули – сейчас пора для действий.
Анабэль делилась с нами своими планами по обустройству сада и дома, хоть мне и казалось, что все здесь идеально, но хозяйке виднее. Тему герцога мы намеренно не поднимали.
После обеда мужчины занялись делами, Сташа поехала в городской особняк Потапчуков, а по дороге завезла свою матушку в храм.
Храм был почти рядом с их домом, поэтому Сташа оплатила услуги жрецов и оставила нас в храме.
- На пару часиков. – предупредила она меня. – У меня дел много в городе, а это так мило, что ты решила побыть здесь с матушкой.
- Мне это лишь в удовольствие. Я никогда раньше не была в храме Великой Проматери.
Сташа спокойно отправилась по делам, пожилые жрецы взяли под руки госпожу Топтыгину и повели в специальное помещение для проведения обряда, а я осталась в огромном зале с алтарем, высеченным из цельного куска горного хрусталя.
Здесь было интересно. Я медленно брела вдоль стен, рассматривая фрески. На православную иконопись они походили мало, больше напоминая фрески итальянских живописцев эпохи возрождения, только без слащавых пухлых ангелочков.
Зря. Я уже вовсю махала плененной рукой в попытке избавиться от этого кошмара.
- О-о-о! – взвыл герцог, случайно получив в висок жесткой коричневой фигней, пленившей мою руку. – Ахррр-ы-ы-ы! – вырвалось у него совсем хрипло, когда я случайно заехала «рукой» ему в пах…
- Дааа! –воскликнула я громко, запнувшись о край ковра и падая на рабочий стол герцога.
На пол с грохотом полетели писчие принадлежности, фолианты и бронзовый бюст какого-то мужика.
- что ж это за хрень? – закончила я фразу тихо шипя от боли.
- Забыл вас предупредить, - герцог уже пришел в себя и злобно сверлил меня зенками. – чтоб вы здесь ничего не трогали!
Он подошел к столу и с силой припечатал мою плененную руку к столешнице. Подожил обе руки на загадочный коричневый капкан и начал шептать слова. Мелодично, нараспев. Я даже поймала себя на мысли, что зачарована его низким, слегка хриплым голосом. Под руками герцога появилось свечение, и я почувствовала, что тонкие игла втягиваются обратно, переставая причинять мне боль. В этот момент мужчина начал с силой стягивать коричневый капкан с моей руки.
- Ааааа! – застонала я, почувствовав боль, сменяющуюся облегчением.
Моя рука наконец-то была свободна! Слегка посиневшая, но все же живая и дееспособная. Я рассматривала повреждения, сжимала и разжимала пальцы, проверяя подвижность суставов.
- Полюбуйтесь, Медведева! – герцог бросил в мусорное ведро бесформенный коричневый комок. – Из-за вас редкий экземпляр каменистой меронтолирии безнадежно испорчен. Пройдет не мало времени, прежде чем мне привезут новый.
- Не понимаю, зачем вы держите такие опасные штуки в доступном месте? – я пробурчала это себе под нос, но герцог услышал и взорвался.
- Не понимаете? Вам и не надо ничего понимать! Это мой кабинет, мой город и мое герцогство! – проговорил он зло и жестко. Затем откинул со лба черную выбившуюся прядь и добавил. – И мои правила.
Я не стала спорить. Лишь взглянула на него печально… «Еще одно чудовище!» - пронеслось в моей голове. Я натянула поглубже капюшон и покинула кабинет, громко хлопнув дверью.
В приемной сидели молчаливые, белые как мел люди, с глазами, выпученными как у глубоководных крабов.
Звукоизоляция в кабинете герцога была так себе…
Хвост из почти что состоявшихся пенсионерок я заметила еще в фойе ратуши, поэтому не стала садиться в коляску, принадлежащую госпоже Бодур. Мало ли… И решила пройтись пешком, чтобы сбить этих ищеек со следа.
Два квартала бабуськи делали вид, что идут по своим делам, но от меня не отставали. Заметный красный плащ делал свое дело! У городского рынка я решила, что это мой последний шанс уйти от погони и свернула в шумные пестрые ряды. Имея немного мелочи, я направилась в галантерейные ряды – совмещать приятное с полезным. Пройдя мимо лотков с разной мелочью, я обзавелась миниатюрным походным набором швейных принадлежностей, деревянным гребнем и парой атласных лент.
- Здравствуй, красавица! – из-за прилавка с ликами и статуэтками Великой Проматери мне махала рукой худая женщина, чьи черты показались мне смутно знакомыми. – Не признала, что ль? Мы ж на той неделе вместе чалились!
- Лира? - удивленно спросила я, не признав во вполне опрятной женщине недавнюю бродяжку.
- Ага! – Лира улыбнулась, обнажая желтые редкие зубы. – Мадлен внесла за нас залог на следующее утро. Меня вот, к храму пристроила. Я уже третий день ликами торгую. А Берта, пока ногу лечит, живет на хуторе у тетки Мадлен. А ты тут какими судьбами?
- Ухожу от погони. – прошептала я и выразительно скосила глаза на кумушек, делающих вид, что рассматривают амулеты от колик и чесотки у соседнего прилавка.
- Гыыы. – усмехнулась Лира. – Это мы мигом устроим. Так. Сейчас. О! Ныряй под прилавок. Быстро.
Меня не нужно было приглашать дважды. И вот я уже сидела в укрытии, завешенная со всех сторон от любопытных взглядов плотной черной скатертью. Через какое-то время я заметила три пары ног в черных туфлях с пряжками, выглядывающие из-под подолов темного цвета.
- Доброго дня, уважаемые дамы. – елейным голосом пропела Лира. – Ку-у-упи-и-ите лик Великой Проматери, освященный в храме. Он защитит от сглаза и спасет от порчи!
- Милая девушка, - начала одна из «старушек», - а не подскажешь ли нам в какую сторону направилась дама в красном плаще, с которой ты разговаривала минуту назад?
От такой наглости я аж прифигела.
- Так на выход и пошла! Прямо полетела. Ее экипаж там ждал, она очень спешила, видать опаздывала куда-то.
Лира врала напропалую. Жаль, я не видела разочарованных лиц облажавшихся преследовательниц, наверняка, то еще было зрелище.
- А вы знакомы с этой дамой? – включилась в разговор другая «шпионка», смекнувшая какполучить побольше информации для пересудов. – Можете поведать кто она? За разумное вознаграждение, разумеется…
Я притихла, как мышь под веником. За разумное вознаграждение Лире ничего не стоило просто поднять скатерть и сказать «так вот же она!», но торговка произнесла совсем другое.
- Конечно! – ее голос звучал необычайно уверенно, я сама бы поверила, ей-богу! – Это же знаменитая актриса из столицы. Ее там все знают. Поговаривают, что она была фавориткой наследного принца, но бросила его ради герцога Кабо. Разумеется, (тут Лира перешла на шепот) все это лишь столичные слухи. А здесь она инкогнито. Герцог подарил ей этот плащ и велел никогда не снимать капюшон на людях, чтоб никто не смог увидеть ее прекрасное лицо.
Наступила неимоверная тишина. Мне показалось, что даже за соседними прилавками все замолчали и прислушались. Ну Лира! Ей бы любовные романы писать! Как мне теперь ходить в город прикажете.
- Ну надо же! – воскликнула старушка, первая вышедшая из коматозного состояния от шокирующей новости. – А лисы вчера пустили слух, что у герцога роман с женой фабриканта Бодура. Совсем рыжемордые совесть потеряли! Вечно всех путают. Пошли назад в ратушу. – обратилась она к товаркам.
- Так до обеда теперь не успеем на прием… - вздохнула вторая. – А я с самого утра очередь занимала по важному вопросу, мне рекомендации для внука нужны в Академию. Очередь свою пропустила, и все из-за этой бесстыдницы!
- Ага! – подхватила последняя. – Нашли где свои амурные дела делать! Совсем стыд потеряли!
- А как она стонала! – вклинилась в разговор первая. – Герцог тоже хорош, не мог до вечера утерпеть. Я в кабинет одним глазком заглянуть успела, так там такой разгром был… Со стола все на пол сброшено, ковер смят…
Троица удалялась с рынка жарко обсуждая происшествия этого утра. Я вылезла из-под прилавка и воззрилась на Лиру.
- Зачем ты только это придумала?
- Ты же сама говорила, что была красавицей в столице и имела много поклонников. Я лишь немного добавила от себя… Так правдоподобнее, правда?
Это был полный провал. Теперь мне точно оторвут голову…
Глава десятая. Во славу Великой Проматери!
Несколько дней я безвылазно провела в усадьбе Потапчуков. Перемыла все окна, прополола гряды с петрушкой и луком, потом отправлялась в лес.
В эти дни насыщенный аромат земляничного варенья и травяного чая плотно пропитал медвежью избушку.
- Что это? – удивленно спросил Тадеуш как-то вечером, подцепляя десертной ложечкой нежно-розовую воздушную субстанцию.
- Свежий мед лунных пчел, взбитый с лесной земляникой. – вареньем было заставлено пол кладовки, поэтому я пустилась в эксперименты.
- Божественно! – похвалил хозяин пасеки. – Нужно сделать небольшую партию такого лакомства и отправить к императорскому двору. Придворным дамам должно понравится. И цену поставить раза в полтора выше, чем на простой мед. – коммерсант внутри медведя не дремал.
Выполняя задание главы семейства, я неделю собирала на опушках самую спелую ягоду. Спешила, пока сезон. Сташа удивлялась моей покладистости и усидчивости. Пару раз отправляла с гостинцем к госпоже Топтыгиной, но там я не задерживалась и по дороге никуда не пропадала.
Один раз меня навестил Вольфган. Днем и в лесу, так что Потапчуки об этом не узнали. Он два часа пересказывал мне городские сплетни, от которых у меня – бывшей светской львицы волосы на голове порывались встать дыбом.
- Анабэль совсем перестала у нас бывать. – подытожил баронет. – Но Альбина этого даже не заметила. Теперь она жаждет познакомиться с тобой поближе, даже не смотря на замечания Лукреции, что нельзя доверять этой безродной человеческой выскочке. Снофолки считают, что ты специально распустила эти слухи, чтобы попасть в высшее общество, потому что тебе надоели Потапчуки. Только их уже никто не слушает. А это правда про вас с герцогом? Что вы прямо в ратуше?
У волка засверкали глаза и полутрансформированные уши встали торчком на макушке. Он был весь внимание.
- Наглая ложь. – сказала, как отрезала. – Как ты только мог в такое поверить?
- Ну поговаривают… - замялся Вольфган. – И ладно бы только старуха Гофман и госпожа Поджираева с кумой… Но ведь и банкир Труве, и фабриканты Хомчик и Рашевич. Все божатся, что слышали громкие стоны, крики, шум.
Я прикрыла глаза рукой.
- Вольфган, Вольфган… Не знаю – плакать мне или смеяться. – я вопрошающе смотрела на стушевавшегося оборотня. – Герцог любит коллекционировать и раскладывать на всех свободных поверхностях всякую редкую экзотическую и опасную фигню из труднодоступных географических мест. Я сейчас даже выговорить не смогу название этой бархатной подушечки, на которую я опрометчиво решила опереться. Смотри!
Я сунула под нос волку свою почти зажившую руку, на которой еще оставались желтые пятна сходящих синяков и красноватые точки уколов шипов. Вольфган еще сильнее округлил глаза.
- Эта дрянь мне чуть руку по локоть не оттяпала! Конечно, я стонала от облегчения, когда герцог наконец-то снял с моей руки свою «редкую и драгоценную как-то там».
- Надо же! Извини… Давай забудем об этом?
- Давай.
С волком мы расстались хорошо. Он звал в гости, но понимал, что мне сейчас не лучший вариант ехать в город.
А ночью мне впервые приснился мой мир…
Уютная детская комната. Обои в цветочек, приглушенный свет. Вся мебель кажется немного неестественной, словно я угодила в гости к полувеликанам. Меня достает из кроватки и крепко прижимает к себе маленькая Аришка…
«Буся, пойдем смотлетьблатика». И мы идем с ней по светлому коридору, она прижимает меня к себе одной рукой, а второй держится за подол платья няни. Волнуется и сопит.
Просторная светлая комната. Ирина берет нас на руки и подносит к колыбели. «Смотри, Аринка, это Егор. Твой братик.» А в колыбели спит совсем крошечный младенец, с красноватым личиком и темными волосиками.
«Смотли, Буся» - шепчет Аришка, поднимая меня повыше, но нечаянно роняет. И я падаю, падаю вниз…
И прихожу в себя сидя на кровати в своей каморке.
Той ночью я так больше и не уснула. И вовсе не из-за дружного медвежьего храпа.
Когда на следующий день в полдень я вернулась из леса в избушку, меня ждал сюрприз. Разгневанная Сташа и встревоженные отец и сын.
- Нет, я ей все же оторву голову! – сквозь зубы гневно выплюнула Сташа, уперев руки в бока. – Что это еще за история про любовницу герцога?
- Мне тоже интересно послушать. – сказал Тадеуш и скрестил лапы на груди.
Мне пришлось опять оправдываться. Полтора часа… Благо, благодаря Вольфгану, я имела представление какой масштаб приняли слухи. Город гудел, как улей.
- Что ж, могло быть и хуже. – спокойно заключил Тадеуш. – Хотя, до герцога слухи могли еще не дойти – он любит надолго закрываться от внешнего мира в своих лабораториях. Зато на свечной фабрике дела выровнялись, вчера отгрузили первую партию свечей из свежего воска ко двору.
Потапчук сел на свой любимый скрипучий стул и окунулся в чтение газеты. Недовольная Сташа накрывала на стол, постоянно ворча себе под нос «Что я соседям скажу?», «Принесла нелегкая на нашу голову!» и тому подобные фразы. Мишаня молча что-то сверял в черном блокноте.
- Пап, пчелы скоро начнут роиться. По всем приметам – в этом году на неделю раньше обычного. Надо срочно новые колоды заказывать.
- Надо. В сарае штук двадцать готовых стоит, надо еще столько же у Форнегута заказать. – Потапчук задумчиво посмотрел на сына, кивнул своим мыслям и опять погрузился в газету. – Завтра в город поедем. Чета Бодур пригласила нас на обед. Всем семейством, и тебя, Маша, тоже. – он опять оторвался от газеты и строго посмотрел на меня. – Постарайся обойтись без происшествий.
- Мы поедем в город на целый день? – встрепенулась Сташа. – Матушке нужно в храм Проматери. А то она зиму не переживет. Ей все хуже и хуже удается оборот сдерживать.
- Отвезу. – буркнул Тадеуш. – После обеда сразу же в храм и отвезу.
Вечером я примеряла новое платье из добротной тафты темно-серого цвета с отделкой из темного кружева. Мадам Попю прислала два платья для меня – повседневные уже были готовы. Ну как повседневные, для выездов в город по приглашению, как тот, что намечался завтра. Мои добротные платья были для этого слишком просты. Критически осмотрев красную накидку, решила, что подол необходимо почистить, и провозилась с эти еще пол часа.
А после вечернего чая сразу отправилась к себе в коморку. Спать! В семье, где все храпят, засыпать необходимо было первой.
На следующее утро в город мы выкатили сразу после завтрака, но не поехали обычным маршрутом, а свернули на проселочную дорогу, ведущую к деревеньке, где проживала Топтыгина. Старушка-медведица уже ждала нас на крыльце, готовая и нарядная: в кружевном накрахмаленном чепце, в цветастой шали и атласном платье в горошек. Еще бы! Ей предстоял очень насыщенный день – званый обед, посещение храма и возможно пары магазинчиков. А она с прошлого года не была в городе.
В особняке Бодур нас приняли радушно. Мужчины перед обедом отправились отведать редкого коньячку в салон, а нас Анабэль пригласила на прогулку в сад. Сташа и ее матушка были в восторге от теплицы и оранжереи, а я заметила сильные перемены за эти две недели.
Изменилась сама хозяйка дома, стала более спокойной и рассудительной. Чувствовалось, что больше она не пойдет на поводу у чужого мнения, а будет стараться сама устраивать ее жизнь. И ее выбор был очевиден.
Бенедикт все еще держался с ней немного отстраненно, но было заметно, что он готов к диалогу. Эмоции схлынули – сейчас пора для действий.
Анабэль делилась с нами своими планами по обустройству сада и дома, хоть мне и казалось, что все здесь идеально, но хозяйке виднее. Тему герцога мы намеренно не поднимали.
После обеда мужчины занялись делами, Сташа поехала в городской особняк Потапчуков, а по дороге завезла свою матушку в храм.
Храм был почти рядом с их домом, поэтому Сташа оплатила услуги жрецов и оставила нас в храме.
- На пару часиков. – предупредила она меня. – У меня дел много в городе, а это так мило, что ты решила побыть здесь с матушкой.
- Мне это лишь в удовольствие. Я никогда раньше не была в храме Великой Проматери.
Сташа спокойно отправилась по делам, пожилые жрецы взяли под руки госпожу Топтыгину и повели в специальное помещение для проведения обряда, а я осталась в огромном зале с алтарем, высеченным из цельного куска горного хрусталя.
Здесь было интересно. Я медленно брела вдоль стен, рассматривая фрески. На православную иконопись они походили мало, больше напоминая фрески итальянских живописцев эпохи возрождения, только без слащавых пухлых ангелочков.
