— Отсохнет у тебя когда-нибудь твой весёлый язычок, помяни моё слово! – грозно тычет она пальцем мне в лоб, а я неосознанно сглатываю, с ужасом воспринимая её слова. Знала бы она, на сколько пророчески это сейчас прозвучало.
Но, не дав ей заметить, как я побледнела, подхватила её под руку и мы направились в столовую. Примерно в это время почти все работники приходили сюда обедать. В небольшом зале с высокими потолками и толстыми античными колоннами уже было почти не протолкнуться. От гула в ушах казалось, что здесь собрался рой пчёл. К обилию синего цвета я уже успела привыкнуть. В Библиотеке была принята норма одежды, которую должны носить все. Она разве что отличалась у некоторых только отделкой, чтобы проще было определять какой работой занимается каждый работник. Например, у нас с Тиной на рукавах горделиво красовались вышитые золотыми нитками узоры, так как мы относились к тем, кто занимается восстановлением книг и рукописей. Есть ещё отделка на груди и на плечах. Первая – это составили обложек, вторая – переплетчики. Ну, а просто в синей форме были обычные работники, не относящиеся к книгам, в основном уборщики и повара.
В поиске свободных мест пришлось долго озираться по сторонам.
— Тина, Юна, сюда! – крикнул Чак, махая нам рукой.
Чак был нашим другом в Библиотеке. Пожалуй, единственный, кто относился к нам не с высокомерием, потому что и сам был из довольно бедной семьи пекарей. Его рыжие кудрявые волосы как всегда были в лёгком беспорядке, на носу привычно сидели круглые очки. Если бы я хорошо не знала этого парня, то подумала бы, что он немного чудной и простодушный. Но выполнял Чак свою работу на равне с лучшими, чем безмерно гордился. Не каждый ребёнок, который вырос в бедном квартале, попадает в Библиотеку. Разве что на низменные должности. А Чак заслужил здесь работать. Мне повезло, как я уже говорила, что Тина застолбила для меня место.
Когда мы присели за стол, Чак уже с удовольствием жевал кашу, некрасиво чавкая. Остальные работники за этим столом попросту перестали обращать на это внимание.
— О, Матерь, ты когда-нибудь научишься манерам? – со вздохом жалуется Тина, наблюдая за ним.
— Тогда же, когда Юна начнёт носить платья, – отвечает он, за что тут же получает от меня удар ложкой по руке. Чак вскрикнул: — Ауч! Больно же!
— Не так больно, как могло быть, – сказала я, невольно улыбнувшись.
— А то я тебя не знаю, – он потирает ушибленую руку, с опаской пододвинув железную тарелку к себе. Потом шёпотом интересуется: — Вы уже слышали последние новости?
— Ты о чём? – интересуется Тина, отправив первую ложку каши в рот.
К вкусу этой каши можно было быстро привыкнуть, потому что готовили её лучше, чем всё остальное.
— Уже все об этом говорят. По крайней мере, я лично слышал как шептались старшие переплетчики. Архивариус Йор сильно озабочен, никогда его таким не видел.
Архивариусами в Библиотеке назывались старшие работники, которые достигали старческого возраста и пика своих возможностей. Чаще всего они выступали наставниками для младших.
— Ты нормально объяснить не можешь в чём дело? – раздражённо пробормотала я.
Чак сделал жест, чтобы мы наклонились ближе.
— Не знаю, на сколько эти слухи можно считать правдой, но если и Архивариусы начали беспокоиться, то что-то точно не так. От них я услышал, что еды на Складах скоро не хватит, чтобы прокормить целый город. Та же ситуация и с Водохранилищем, вода заканчивается.
— Подожди, а как же караваны? – нахмурилась Тина.
— Не все из них возвращаются. А то, что они привозят, этого недостаточно.
Да, Ахиро говорил мне об этом, что его команда часто находила разорванные вклочья паланкины и останки лошадей. Тел торговцев они, к счастью, никогда не обнаруживали, потому что это зрелище явно будет не для слабонервных. Всё, что можно было спасти из уцелевшего товара, они забирали, но мутанты до жадности прожорливы, что даже прогрызали металлические ящики. Из-за этого развивать торговлю становилось всё сложнее.
— То я думаю, почему здешняя стрепня стала на вкус как земля, – скривилась я.
— Я не замечал, – удивлённо отзывается Чак.
— Потому что тебе хоть землю подсунь, ты и не заметишь!
Тина хихикнула, но висевшего напряжения за столом это всё равно не сняло. Слова Чака оставили нас мрачно задумчивыми до конца обеда. Потом уже думать об этом было некогда. Закончив с работой, я попрощалась с Тиной и постаралась успеть на вечерний обус. Транспорт был на половину пуст, поэтому я с радостью заняла свободное место в заднем ряду у окна. Прижавшись виском к холодному стеклу, испытала облегчение, что на несколько минут могу закрыть глаза и просто расслабиться, отдавшись дороге. Одна из немногих радостей, которая радует меня. Я любила кататься на обусах и флаерах. В Саоре мы предпочитали передвигаться в маленьких повозках, в Раморе ездили на лошадях и пони, в Лисайе же тоже использовали повозки, либо ходили пешком. Каждый район отличался чем-то от другого. Не только видом и образом жизни, но и людьми. Сейчас люди из одного района могут спокойно перебраться жить в другой, если захотят завести там семью или работать на постоянной основе, это не запрещалось властями. Однако, во всех районах больше любили всё же своих исконных жителей.
Задумавшись, с удивлением обнаружила, как стекло начало покрываться тонким слоем мороза, а с темного, почти чёрного, неба падали первые снежинки. Это означало, что скоро придёт зима. Тяжёлое для Кауфа время. Их было не так много, чтобы усыпать улицы сугробами, но через день-два это изменится. После Чёрной Чумы мы не ощущали больше солнечных лучей или любых других признаков тёплого климата. К нам приходили только осень и зима. Наши учёные создали специальные лучевые установки на самом верху Стены, которые не позволяли нам замерзать. Поэтому всё было не так уж плохо, все здесь привыкли к такой жизни и не видели иной, ведь там, за Стеной, ничего нет, кроме пустыни и старых обломков прошлого. Когда Ахиро приходил со смены, я любила доставать его расспросами о том, что он успел увидеть. Он рассказывал мне, что однажды его команда зашла так далеко, что на горизонте, сквозь песчаный ветер, можно было разглядеть очертания высоких зданий, практически похороненных под землёй. Наверное, я хотела стать Патрульным не только из-за желания доказать всем, что не слабая, но и ради того, чтобы самой лично увидеть всё то, что видят они. От такого точно захватит дух. Ну, если ещё мутанты, оказавшиеся поблизости, не испортят такой момент.
Время зимы у меня всегда ассоциировалось с чем-то мрачным. Ведь в тот месяц это был последний праздник, который мы с Ахиро провели вместе с родителями. Тогда люди впервые узнали о Ниамантах и видели Первого из них воочию. Помню этот день, как вчера, хотя мне и было всего шесть лет, а Ахиро девять. Мама одела нас с братом в мягкие и тёплые шубы. Я крепко держала её за руку, но от нетерпения так и хотелось подбежать посмотреть поближе. Жутко обидно, когда ты очень маленькая, а все окружающие люди высокие и большие, за их спинами нельзя было ничего увидеть. Папа заметил, что я собираюсь заплакать, и поднял на руки, усадив к себе на шею. Ахиро обижено взирал на меня снизу вверх, а я, дурачась, показала ему язык. Самый первый Ниамант, по имени Юлиан Кендр, величествено и гордо стоял в красивых санях, запряжённых тройкой чёрных лошадей, проезжая по всем главным улицам четырёх районов. Люди ликовали и кричали, бросали ему на дорогу цветы, а тот махал им рукой, обтянутой в чёрную перчатку. На его плечах лежал плащ с мехом, а светлые волосы покрыл снег. Он выглядел как божество, спустившееся с неба. Многие говорили, что Юлиан родом из района Лисай, так как внешность принадлежала к типичным его жителям, но больше никто и ничего о нём не знал. Ни как этот молодой парень получил свои силы, ни почему именно он. Я смотрела на него во все глаза, полностью очарованнная им. Мне казалось, что в один момент мы с ним даже встретились взглядами, но Юлиан скучающе отвёл глаза дальше. С тех пор, эта детская очарованность исчезла, хоть и не до конца, ведь кто не очарован Ниамантами, единственными нашими спасителями? Совет говорил, что каждый из новых Ниамантов приносит пользу нашему городу и мы верили в это.
Местность и виды за стеклом обуса сменились на родные низенькие деревянные дома с соломенной крышей. Что ж, я в Саоре. Здесь, на границе с районом Фантэ, люди жили беднее, чем в центре. Заплатив за проезд, поспешила домой. На улицах в такое время лучше не задерживаться. Для собственной безопасности я носила с собой нож, припрятанный в кармане изношенных штанов, и заряд-пушку. Второе, конечно, не навредит, но обезвредит ненадолго, чтобы можно было убежать или позвать на помощь. Жаль, что Ахиро не разрешает мне купить настоящее оружие. Но братишка также не в курсе, что я его уже приобрела, когда вступила в банду поставщиков Радуги. Были времена, когда мы с Ахиро делились всем сокровенным друг с другом, только мы уже не дети, которые лгать не могут. Без ощущения прохладного металла под подушкой мне трудно спать. Мне вообще не спалось в последнее время. Постоянно мучали кошмары. Я даже рада, что не снились эти проклятые двадцать тысяч шэн, поэтому кошмары вполне можно и пережить. Шпионы Владельца являлись в моих снах и делали жуткие вещи, заставляя страдать. Даже сейчас мне не удавалось избавиться от чувства, будто за мной следят.
Сама того не осознавая, я замерла, слыша, как быстро бьётся сердце в груди. Сделав пару прерывистых вдохов, продолжила идти, как ни в чём не бывало. До дома оставалось пройти пару улиц. В этой части района уже работало освещение от столбных фонарей, но, тем не менее, спокойствия мне это не придало. Ускорившись, я сильнее вцепилась в ремешок сумки, перекинутой через плечо, и с облегчением заметила знакомое серое здание в шесть этажей. На пороге ввела входной код и зашла внутрь, согреваясь от тёплого воздуха. До квартиры, как всегда, прошла по лестнице. Не любила лифты. Ахиро уже был дома, когда я вошла. Он спал на диване, обессилено держа в руке пульт от монитора. Форму Патрульного кое-как повесил на вешалку в выдвижном шкафу, что говорило о его усталости. Обычно он не любит, когда в квартире беспорядок. Я заботливо укрыла его пледом, вернула пульт на место и пошла в свою комнату. Там я проверила, все ли деньги в кейсе, и, убедившись, начала готовиться ко сну.
Расчесывая перед зеркалом свои волосы, я напряжённо думала, где достать оставшееся, ведь за две недели такую сумму мне не собрать. Выход пришёл внезапно. Посмотрев на себя в отражении, я с дрожью коснулась сережек, которые достались от мамы. Затем со злости бросила расчёску на пол. До чего я дошла?! Продам последнее, что осталось у меня от неё! Слёзы гнева и бессилия на саму себя потекли по щекам, оставляя на коже мокрые дорожки. С остервенением принялась вытирать их рукой, мысленно повторяя: "Смотри, Юна! Смотри, кем ты стала!". Через несколько минут я успокоилась, снова взглянув на себя. Кисло усмехнувшись, произнесла:
— Я делаю это, чтобы спасти себе жизнь. Прости меня, мама.
Встав со стула, сняла рубашку, в которой была, и переоделась в пижаму. Ложась в кровать, я подумала, что завтрашний день наверняка будет лучше, ведь мне уже не придётся думать, каким образом получить деньги. Моя задача продать серьги тому, кто хорошо за них заплатит. В срок я передам кейс Владельцу и мы разойдемся с ним как в море корабли. И тогда я, наконец, смогу вздохнуть спокойно. Стану первой, кто сумел уйти из банды живой. Как же бы я хотела повернуть время назад и вправить себе мозги, но всё случилось так, как случилось, ничего уже не изменить. Будет скверный, граничащий с самоубийством, опыт. Нужно написать себе напоминание и приклеить его на лоб, чтобы впредь не соваться туда, от куда выбраться практически невозможно.
Следующим днем я, как и задумала, отыскала человека на Рынке, который оценил стоимость сережек в ту сумму, что мной и предполагалась. Золотые украшения с каждым годом становятся всё более дорогим ходовым товаром. Но, если верить словам Чака, то это скоро изменится. Люди начнут драться у прилавков за кусок еды. Надеюсь, Совет знает что делать при таких обстоятельствах и поможет нам. Стараясь заглушить чувство вины, я продала серьги. Больше мне здесь нечего было делать. Я вернулась в квартиру и убрала деньги, не веря, что смогла. Отправив знакомому из банды короткое сообщение с пейджера, я оставила кейс в условленном месте и осталась понаблюдать, передадут ли его лично в руки Владельцу. А то было бы печально, если бы такую сумму решили втихую прикарманить, тем самым подставив меня. Я действовала скрытно, поэтому, проследив за доставщиком до самого логова, осталась незамеченной. Просидела в укрытии несколько часов, прежде чем мне пришёл ответ на пейджер. Сообщение гласило: "Я удивлён. Ты свободна". Вне себя от радости, возвращалась домой как на крыльях. Мир вокруг стал чуточку лучше. Хотелось петь и танцевать. Да хоть как-то отметить то, что я освободилась от Владельца! Купив в дешёвом магазинчике три упаковки быстрой острой лапши и три бутылки слабенького алкоголя, я пригласила на вечер Тину.
— Ого! – пораженно воскликнул Ахиро, когда пришёл. — Сестрёнка, у нас намечается вечер семейных посиделок? А кто третий?
— Тина, – ответила я, раскладывая приборы. — Если не хочешь к нам, то так и скажи. Не за чем загораживать проход.
— Я быстро, – послышалось от него и брат скрылся в своей комнате.
Подавила смешок.
— Надень галстук! – крикнула я ему. — Тина любит, когда парни одеты так официально!
— Да? – долетает до меня вопросительно-удивленное.
— Не буду же я тебе врать!
Какой братец доверчивый, когда дело касается моей подруги... Присоединившаяся к нам через какое-то время Тина, села на подушку и подняла брови, в замешательстве оглядев костюм Ахиро. Я сама была одета по домашнему и через силу скрывала смех, прикрываясь упаковкой с заварившейся лапшой.
— Ахиро ты... вот так всегда ужинаешь? – интересуется Тина, стараясь не выглядеть при этом невежественной. Она же не знает, как принято ужинать у саорцев. Смешно! Будто мы были каким-то исключением, чтобы ужинать по другому!
Брат краснеет, скосив на меня молчаливо убийственный взгляд.
— Слишком остро, брат? – заволновалась я. — Может воды?
— О, – выдыхает Тина обеспокоенно. — Давайте я принесу!
Она встаёт и уходит на кухню. Мы слышим, как открывается кран и льётся вода.
— Убью! – тихим шёпотом обещает Ахиро.
— Конечно-конечно, – киваю я, хрюкая. — Только костюмчик не испачкай.
Возвращается Тина и протягивает моему брату стакан. У него едва заметно дрожали руки, когда он коснулся её пальцев, принимая воду. Залпом осушив стакан, он благодарит её, глупо таращась на неё. Тина тоже не спешит отводить взгляд.
— Эй, лапша вообще-то стынет, – напоминаю я.
Они оба вздрагивают от моего голоса, как от удара хлыста, и, стесняясь, извиняются. Ахиро и Тина весь вечер хоть и держались друг с другом сковано, но после того, как я рассказала пару смешных историй и мы открыли алкоголь, атмосфера на пару градусов потеплела и никто уже не думал о стеснении. Звучал наш дружный смех, шутки и тосты.
Но, не дав ей заметить, как я побледнела, подхватила её под руку и мы направились в столовую. Примерно в это время почти все работники приходили сюда обедать. В небольшом зале с высокими потолками и толстыми античными колоннами уже было почти не протолкнуться. От гула в ушах казалось, что здесь собрался рой пчёл. К обилию синего цвета я уже успела привыкнуть. В Библиотеке была принята норма одежды, которую должны носить все. Она разве что отличалась у некоторых только отделкой, чтобы проще было определять какой работой занимается каждый работник. Например, у нас с Тиной на рукавах горделиво красовались вышитые золотыми нитками узоры, так как мы относились к тем, кто занимается восстановлением книг и рукописей. Есть ещё отделка на груди и на плечах. Первая – это составили обложек, вторая – переплетчики. Ну, а просто в синей форме были обычные работники, не относящиеся к книгам, в основном уборщики и повара.
В поиске свободных мест пришлось долго озираться по сторонам.
— Тина, Юна, сюда! – крикнул Чак, махая нам рукой.
Чак был нашим другом в Библиотеке. Пожалуй, единственный, кто относился к нам не с высокомерием, потому что и сам был из довольно бедной семьи пекарей. Его рыжие кудрявые волосы как всегда были в лёгком беспорядке, на носу привычно сидели круглые очки. Если бы я хорошо не знала этого парня, то подумала бы, что он немного чудной и простодушный. Но выполнял Чак свою работу на равне с лучшими, чем безмерно гордился. Не каждый ребёнок, который вырос в бедном квартале, попадает в Библиотеку. Разве что на низменные должности. А Чак заслужил здесь работать. Мне повезло, как я уже говорила, что Тина застолбила для меня место.
Когда мы присели за стол, Чак уже с удовольствием жевал кашу, некрасиво чавкая. Остальные работники за этим столом попросту перестали обращать на это внимание.
— О, Матерь, ты когда-нибудь научишься манерам? – со вздохом жалуется Тина, наблюдая за ним.
— Тогда же, когда Юна начнёт носить платья, – отвечает он, за что тут же получает от меня удар ложкой по руке. Чак вскрикнул: — Ауч! Больно же!
— Не так больно, как могло быть, – сказала я, невольно улыбнувшись.
— А то я тебя не знаю, – он потирает ушибленую руку, с опаской пододвинув железную тарелку к себе. Потом шёпотом интересуется: — Вы уже слышали последние новости?
— Ты о чём? – интересуется Тина, отправив первую ложку каши в рот.
К вкусу этой каши можно было быстро привыкнуть, потому что готовили её лучше, чем всё остальное.
— Уже все об этом говорят. По крайней мере, я лично слышал как шептались старшие переплетчики. Архивариус Йор сильно озабочен, никогда его таким не видел.
Архивариусами в Библиотеке назывались старшие работники, которые достигали старческого возраста и пика своих возможностей. Чаще всего они выступали наставниками для младших.
— Ты нормально объяснить не можешь в чём дело? – раздражённо пробормотала я.
Чак сделал жест, чтобы мы наклонились ближе.
— Не знаю, на сколько эти слухи можно считать правдой, но если и Архивариусы начали беспокоиться, то что-то точно не так. От них я услышал, что еды на Складах скоро не хватит, чтобы прокормить целый город. Та же ситуация и с Водохранилищем, вода заканчивается.
— Подожди, а как же караваны? – нахмурилась Тина.
— Не все из них возвращаются. А то, что они привозят, этого недостаточно.
Да, Ахиро говорил мне об этом, что его команда часто находила разорванные вклочья паланкины и останки лошадей. Тел торговцев они, к счастью, никогда не обнаруживали, потому что это зрелище явно будет не для слабонервных. Всё, что можно было спасти из уцелевшего товара, они забирали, но мутанты до жадности прожорливы, что даже прогрызали металлические ящики. Из-за этого развивать торговлю становилось всё сложнее.
— То я думаю, почему здешняя стрепня стала на вкус как земля, – скривилась я.
— Я не замечал, – удивлённо отзывается Чак.
— Потому что тебе хоть землю подсунь, ты и не заметишь!
Тина хихикнула, но висевшего напряжения за столом это всё равно не сняло. Слова Чака оставили нас мрачно задумчивыми до конца обеда. Потом уже думать об этом было некогда. Закончив с работой, я попрощалась с Тиной и постаралась успеть на вечерний обус. Транспорт был на половину пуст, поэтому я с радостью заняла свободное место в заднем ряду у окна. Прижавшись виском к холодному стеклу, испытала облегчение, что на несколько минут могу закрыть глаза и просто расслабиться, отдавшись дороге. Одна из немногих радостей, которая радует меня. Я любила кататься на обусах и флаерах. В Саоре мы предпочитали передвигаться в маленьких повозках, в Раморе ездили на лошадях и пони, в Лисайе же тоже использовали повозки, либо ходили пешком. Каждый район отличался чем-то от другого. Не только видом и образом жизни, но и людьми. Сейчас люди из одного района могут спокойно перебраться жить в другой, если захотят завести там семью или работать на постоянной основе, это не запрещалось властями. Однако, во всех районах больше любили всё же своих исконных жителей.
Задумавшись, с удивлением обнаружила, как стекло начало покрываться тонким слоем мороза, а с темного, почти чёрного, неба падали первые снежинки. Это означало, что скоро придёт зима. Тяжёлое для Кауфа время. Их было не так много, чтобы усыпать улицы сугробами, но через день-два это изменится. После Чёрной Чумы мы не ощущали больше солнечных лучей или любых других признаков тёплого климата. К нам приходили только осень и зима. Наши учёные создали специальные лучевые установки на самом верху Стены, которые не позволяли нам замерзать. Поэтому всё было не так уж плохо, все здесь привыкли к такой жизни и не видели иной, ведь там, за Стеной, ничего нет, кроме пустыни и старых обломков прошлого. Когда Ахиро приходил со смены, я любила доставать его расспросами о том, что он успел увидеть. Он рассказывал мне, что однажды его команда зашла так далеко, что на горизонте, сквозь песчаный ветер, можно было разглядеть очертания высоких зданий, практически похороненных под землёй. Наверное, я хотела стать Патрульным не только из-за желания доказать всем, что не слабая, но и ради того, чтобы самой лично увидеть всё то, что видят они. От такого точно захватит дух. Ну, если ещё мутанты, оказавшиеся поблизости, не испортят такой момент.
Время зимы у меня всегда ассоциировалось с чем-то мрачным. Ведь в тот месяц это был последний праздник, который мы с Ахиро провели вместе с родителями. Тогда люди впервые узнали о Ниамантах и видели Первого из них воочию. Помню этот день, как вчера, хотя мне и было всего шесть лет, а Ахиро девять. Мама одела нас с братом в мягкие и тёплые шубы. Я крепко держала её за руку, но от нетерпения так и хотелось подбежать посмотреть поближе. Жутко обидно, когда ты очень маленькая, а все окружающие люди высокие и большие, за их спинами нельзя было ничего увидеть. Папа заметил, что я собираюсь заплакать, и поднял на руки, усадив к себе на шею. Ахиро обижено взирал на меня снизу вверх, а я, дурачась, показала ему язык. Самый первый Ниамант, по имени Юлиан Кендр, величествено и гордо стоял в красивых санях, запряжённых тройкой чёрных лошадей, проезжая по всем главным улицам четырёх районов. Люди ликовали и кричали, бросали ему на дорогу цветы, а тот махал им рукой, обтянутой в чёрную перчатку. На его плечах лежал плащ с мехом, а светлые волосы покрыл снег. Он выглядел как божество, спустившееся с неба. Многие говорили, что Юлиан родом из района Лисай, так как внешность принадлежала к типичным его жителям, но больше никто и ничего о нём не знал. Ни как этот молодой парень получил свои силы, ни почему именно он. Я смотрела на него во все глаза, полностью очарованнная им. Мне казалось, что в один момент мы с ним даже встретились взглядами, но Юлиан скучающе отвёл глаза дальше. С тех пор, эта детская очарованность исчезла, хоть и не до конца, ведь кто не очарован Ниамантами, единственными нашими спасителями? Совет говорил, что каждый из новых Ниамантов приносит пользу нашему городу и мы верили в это.
Местность и виды за стеклом обуса сменились на родные низенькие деревянные дома с соломенной крышей. Что ж, я в Саоре. Здесь, на границе с районом Фантэ, люди жили беднее, чем в центре. Заплатив за проезд, поспешила домой. На улицах в такое время лучше не задерживаться. Для собственной безопасности я носила с собой нож, припрятанный в кармане изношенных штанов, и заряд-пушку. Второе, конечно, не навредит, но обезвредит ненадолго, чтобы можно было убежать или позвать на помощь. Жаль, что Ахиро не разрешает мне купить настоящее оружие. Но братишка также не в курсе, что я его уже приобрела, когда вступила в банду поставщиков Радуги. Были времена, когда мы с Ахиро делились всем сокровенным друг с другом, только мы уже не дети, которые лгать не могут. Без ощущения прохладного металла под подушкой мне трудно спать. Мне вообще не спалось в последнее время. Постоянно мучали кошмары. Я даже рада, что не снились эти проклятые двадцать тысяч шэн, поэтому кошмары вполне можно и пережить. Шпионы Владельца являлись в моих снах и делали жуткие вещи, заставляя страдать. Даже сейчас мне не удавалось избавиться от чувства, будто за мной следят.
Сама того не осознавая, я замерла, слыша, как быстро бьётся сердце в груди. Сделав пару прерывистых вдохов, продолжила идти, как ни в чём не бывало. До дома оставалось пройти пару улиц. В этой части района уже работало освещение от столбных фонарей, но, тем не менее, спокойствия мне это не придало. Ускорившись, я сильнее вцепилась в ремешок сумки, перекинутой через плечо, и с облегчением заметила знакомое серое здание в шесть этажей. На пороге ввела входной код и зашла внутрь, согреваясь от тёплого воздуха. До квартиры, как всегда, прошла по лестнице. Не любила лифты. Ахиро уже был дома, когда я вошла. Он спал на диване, обессилено держа в руке пульт от монитора. Форму Патрульного кое-как повесил на вешалку в выдвижном шкафу, что говорило о его усталости. Обычно он не любит, когда в квартире беспорядок. Я заботливо укрыла его пледом, вернула пульт на место и пошла в свою комнату. Там я проверила, все ли деньги в кейсе, и, убедившись, начала готовиться ко сну.
Расчесывая перед зеркалом свои волосы, я напряжённо думала, где достать оставшееся, ведь за две недели такую сумму мне не собрать. Выход пришёл внезапно. Посмотрев на себя в отражении, я с дрожью коснулась сережек, которые достались от мамы. Затем со злости бросила расчёску на пол. До чего я дошла?! Продам последнее, что осталось у меня от неё! Слёзы гнева и бессилия на саму себя потекли по щекам, оставляя на коже мокрые дорожки. С остервенением принялась вытирать их рукой, мысленно повторяя: "Смотри, Юна! Смотри, кем ты стала!". Через несколько минут я успокоилась, снова взглянув на себя. Кисло усмехнувшись, произнесла:
— Я делаю это, чтобы спасти себе жизнь. Прости меня, мама.
Встав со стула, сняла рубашку, в которой была, и переоделась в пижаму. Ложась в кровать, я подумала, что завтрашний день наверняка будет лучше, ведь мне уже не придётся думать, каким образом получить деньги. Моя задача продать серьги тому, кто хорошо за них заплатит. В срок я передам кейс Владельцу и мы разойдемся с ним как в море корабли. И тогда я, наконец, смогу вздохнуть спокойно. Стану первой, кто сумел уйти из банды живой. Как же бы я хотела повернуть время назад и вправить себе мозги, но всё случилось так, как случилось, ничего уже не изменить. Будет скверный, граничащий с самоубийством, опыт. Нужно написать себе напоминание и приклеить его на лоб, чтобы впредь не соваться туда, от куда выбраться практически невозможно.
Следующим днем я, как и задумала, отыскала человека на Рынке, который оценил стоимость сережек в ту сумму, что мной и предполагалась. Золотые украшения с каждым годом становятся всё более дорогим ходовым товаром. Но, если верить словам Чака, то это скоро изменится. Люди начнут драться у прилавков за кусок еды. Надеюсь, Совет знает что делать при таких обстоятельствах и поможет нам. Стараясь заглушить чувство вины, я продала серьги. Больше мне здесь нечего было делать. Я вернулась в квартиру и убрала деньги, не веря, что смогла. Отправив знакомому из банды короткое сообщение с пейджера, я оставила кейс в условленном месте и осталась понаблюдать, передадут ли его лично в руки Владельцу. А то было бы печально, если бы такую сумму решили втихую прикарманить, тем самым подставив меня. Я действовала скрытно, поэтому, проследив за доставщиком до самого логова, осталась незамеченной. Просидела в укрытии несколько часов, прежде чем мне пришёл ответ на пейджер. Сообщение гласило: "Я удивлён. Ты свободна". Вне себя от радости, возвращалась домой как на крыльях. Мир вокруг стал чуточку лучше. Хотелось петь и танцевать. Да хоть как-то отметить то, что я освободилась от Владельца! Купив в дешёвом магазинчике три упаковки быстрой острой лапши и три бутылки слабенького алкоголя, я пригласила на вечер Тину.
— Ого! – пораженно воскликнул Ахиро, когда пришёл. — Сестрёнка, у нас намечается вечер семейных посиделок? А кто третий?
— Тина, – ответила я, раскладывая приборы. — Если не хочешь к нам, то так и скажи. Не за чем загораживать проход.
— Я быстро, – послышалось от него и брат скрылся в своей комнате.
Подавила смешок.
— Надень галстук! – крикнула я ему. — Тина любит, когда парни одеты так официально!
— Да? – долетает до меня вопросительно-удивленное.
— Не буду же я тебе врать!
Какой братец доверчивый, когда дело касается моей подруги... Присоединившаяся к нам через какое-то время Тина, села на подушку и подняла брови, в замешательстве оглядев костюм Ахиро. Я сама была одета по домашнему и через силу скрывала смех, прикрываясь упаковкой с заварившейся лапшой.
— Ахиро ты... вот так всегда ужинаешь? – интересуется Тина, стараясь не выглядеть при этом невежественной. Она же не знает, как принято ужинать у саорцев. Смешно! Будто мы были каким-то исключением, чтобы ужинать по другому!
Брат краснеет, скосив на меня молчаливо убийственный взгляд.
— Слишком остро, брат? – заволновалась я. — Может воды?
— О, – выдыхает Тина обеспокоенно. — Давайте я принесу!
Она встаёт и уходит на кухню. Мы слышим, как открывается кран и льётся вода.
— Убью! – тихим шёпотом обещает Ахиро.
— Конечно-конечно, – киваю я, хрюкая. — Только костюмчик не испачкай.
Возвращается Тина и протягивает моему брату стакан. У него едва заметно дрожали руки, когда он коснулся её пальцев, принимая воду. Залпом осушив стакан, он благодарит её, глупо таращась на неё. Тина тоже не спешит отводить взгляд.
— Эй, лапша вообще-то стынет, – напоминаю я.
Они оба вздрагивают от моего голоса, как от удара хлыста, и, стесняясь, извиняются. Ахиро и Тина весь вечер хоть и держались друг с другом сковано, но после того, как я рассказала пару смешных историй и мы открыли алкоголь, атмосфера на пару градусов потеплела и никто уже не думал о стеснении. Звучал наш дружный смех, шутки и тосты.
