Немного загорелая кожа, да и в целом его образ, вызывали ассоциации с пропавшим путешественником, который, наконец, вернулся домой. Даже одежда, состоящая из кожаной красной куртки, простой футболки и бежевых штанов, была немного пыльной. Это... песок?
— Яндор? – Такиро выглядел удивлённым, в отличие от того же Панго, который почему-то напрягся, сжав кулаки. Чвари и Унара многозначительно переглянулись.
— И я рад тебя видеть, быстрый, – парень сверкнул ему белоснежной улыбкой.
Он прошёл к столу, явно не замечая взглядов остальных. С замиранием сердца я поняла, что направлялся он ко мне. Кто это? Все его знают. Это ещё один Ниамант? Так вот кому принадлежит стул, который я предпочла не занимать, посчитав его занятым. Надо же, как в воду глядела.
— Пойдём, – проговорил он, подойдя, а затем добавил насмешливое: — Спасительница.
— Куда? – спросила я, вскинув голову.
— Не на звёзды же смотреть, – он недовольно глядел на меня, словно разговаривать со мной ему было неприязненно. — Первый хочет тебя видеть.
— Когда ты стал его слугой на побегушках? – язвительно интересуется Мария.
— Я скоро вернусь, Рондо, и надеру тебе зад, – сквозь зубы ответил ей Яндор. И уже грубо бросает мне: — Первый там помереть должен, пока ты соизволишь встать со стула?
Я промолчала, пропустив его слова мимо ушей. Отодвинула стул и поднялась. Унара сочувствующе посмотрела на меня, а Мария отсалютовала бокалом с вином. Чвари и Такиро молчаливо послали взгляды поддержки. Панго лишь на секунду отвлёкся, многозначительно проведя рукой по голове. Что он хотел этим сказать? Зачем бы не позвал меня Юлиан, мне было уже не так страшно. Я последовала за Яндором через зал в полной тишине. Он провел меня по коридору, затем завёл в лифт. Стало быть, личная комната Первого находится на каком-то из верхних этажей. Успела заметить, как Яндор нажал на кнопку с цифрой четыре. Ну, теперь по крайней мере буду знать, где живёт наш наставник. Яндор прислонился к стене лифта, не сводя с меня странного взгляда. Словно пытался дыру во мне прожечь. Было бы иронично, если он окажется Ниамантом огня. Тогда дырка в голове не такая уж невозможная вещь. Я чувствовала себя неуютно, когда на меня смотрят в упор, и не выдержала:
— Вы хотите что-то сказать?
Он усмехнулся, склонив голову набок.
— Просто не люблю тех, кто выделяется, когда на самом деле ничего из себя не представляет.
— Надо же. В этом мы с вами похожи.
Он моргнул, потом рассмеялся. А лифт всё двигался. Вот бы как-то по быстрее...
— Не нравится моя компания? – замечает парень мой взгляд.
— Не меньше, чем вам моя, – отвечаю прохладно.
— Теперь я начинаю понимать, чем ты его привлекла, – его губы снова растягиваются в ухмылке, которая стала меня раздражать.
Лифт, наконец, остановился и двери открылись. Яндор галантно вытянул руку, пропуская меня вперёд. Даже это движение выглядело как ирония. Но если бы я из принципа осталась стоять, пропустив его, это было бы смешнее. Мы дошли до больших дверей из чёрного дерева и золотыми ручками. Яндор, не стучась, открыл их. Он на столько не боялся впасть в немилость у Первого? Из глубины комнаты донёсся голос Юлиана:
— Ян, ты можешь идти.
Яндору повторять не пришлось, тут же ушёл, напоследок криво мне улыбнувшись. Наверное, по скорее хотел исполнить своё обещание, которое дал Марие. Мне даже стало интересно посмотреть, кто из них в итоге выйдет победителем. Я огляделась, приметив мрачный стиль апартаментов Первого. Каков хозяин – таков и его дом. Комната была намного больше, чем моя. Одна только гостиная, как две моих спальни. Ещё были двери по правую и левую стороны, а также выход на маленький балкон за стеклянной перегородкой. Юлиан, видимо, был в другой комнате. Помимо дивана, мягкого ковра на полу и небольшой плазмы, в стену был встроен каменный камин. Сейчас он был отключён.
— Юна, – слышу его голос за соседней дверью, — проходи в мой кабинет.
У него и личный кабинет есть? Хотя, что же это я, у него не могло его не быть. Кабинет был мрачным: спереди – карта Кауфа во всю стену, сзади – стеллажи с книгами и атласами. Ни окон, ни каких-либо украшений или декоративных цветов. В кабинете горел тёплый оранжевый свет от лампы, висевшей на сером потолке. За деревянным лакированным столом сидел Юлиан, сосредоточено просматривая какие-то бумаги. Он поднял взгляд, когда заметил, что я вошла.
— Садись, – он указал на стул рядом с собой.
Я замешкалась, но взяла себя в руки и присела на предложенное место.
— Надеюсь, Яндор тебя не донимал. Я знаю, каким грубым он может быть.
— Грубым – не то слово, – тихо рассмеялась.
— Я поговорю с ним, если он не умеет держать свой дерзкий язык за зубами, – серые глаза опасно сверкнули, затем он удивленно спросил: — Почему ты дрожишь?
Не сразу поняла, что это действительно так. Почему дрожу? Может, потому что ожидала чего-то... страшного?
— Не знаю, – пожала плечами. — Боялась наверное.
— Меня? – он слегка нахмурился.
— Нет. Скорее того, что вы скажите.
Юлиан отложил бумаги, положив руки на подлокотники кожаного стула с высокой спинкой.
— А зачем, по твоему, я тебя позвал?
— Ну, думала, будете ругать за что-нибудь, – неловко потерла вспотевшие ладони. — Хотя я точно знаю, что ничего не натворила.
— Сама же и ответила на свои опасения, – по его губам скользнула улыбка. — Я позвал тебя, чтобы поговорить. Совет сообщил мне, что
прибудет завтра.
В горле пересохло.
— Это значит...
— Да. Уже завтра ты должна предстать перед ними.
— Так скоро, – прошептала хрипло. — Почему Совет сдвинул сроки?
— Народ хочет видеть тебя как можно скорее. Но для этого Совет сначала хочет убедиться в том, что ты и впрямь сможешь спасти нас всех.
— Будто дерева им недостаточно, – пробормотала я.
— Видеть вживую магию созидания – совсем другое. Ты, как никто, должна понимать это чувство.
Не хотя кивнула. Да, конечно, я понимала.
— Я зайду завтра за тобой, – говорит Юлиан, внимательно наблюдая за мной. — Скажи, миссис Фаун не сильно издевалась?
Вспоминать её иссушенное, как финик, лицо было противно.
— Можно попросить вас больше не впускать ко мне в комнату эту мерзкую старушку? – почти взмолилась я.
На лице Юлиана мелькнула полуулыбка.
— С радостью, моя дорогая Юна. Если она тебе не нравится, я найду кого-то по лучше.
Я замерла, чувствуя, как щеки горят. "Моя дорогая Юна" – мысленно повторила я. Никто никогда так меня не называл. Я вскочила со стула слишком быстро, не подумав, как подозрительно это выглядит со стороны.
— Я, пожалуй, пойду, – пролепетала я. — Нужно подготовиться к завтрашнему дню и выспаться. Доброй вам ночи.
Моя рука только-только легла на ручку двери, когда Юлиан окликнул меня.
— Не переживай. Всё пройдёт прекрасно. Я буду рядом, чтобы помочь.
Нервно кивнула, покидая его кабинет и комнату. Смогла спокойно вздохнуть и приложила ладони к горящим щекам. Буду надеяться, что он не заметил или не обратил внимания, списав на волнение перед завтрашним днем. Но я начала понимать, что волнуюсь намного больше, оставаясь с Юлианом наедине, чем буду волноваться перед Советом. Когда легла в постель, совершенно не заметила, как глаза закрылись. Проснуться пришлось также внезапно, потому что двери моей комнаты резко распахнулись, являя на пороге несколько служанок, во главе которых были Нонна и Фим. Я приподнялась на локтях, взглянув на них, а потом со стоном упала обратно, зарываясь лицом в подушку. Ничего ужаснее этого дня и быть не может.
— Юна! – ахнула Фим. — Вы ещё в постели?!
— Дайте минутку! – буркнула я.
— У нас и так мало времени, – хихикнула Нонна, уперев руки в бока.
Я с трудом отлепилась от подушки, бросив взгляд на часы.
— Сейчас только семь часов утра! – простонала я.
— Уже семь! А вам нужно быть готовой к полудню! – не унималась Фим.
Пробурчала им что-то неразборчивое и заставила себя принять сидячее положение.
— Так, девочки, за работу! – Фим хлопнула в ладоши, давая им команду приступать. — Сегодня наша Спасительница должна блистать!
И работа надо мной началась. Для начала принятие ванны. Сразу три служанки обслуживали меня: одна мыла голову, другая втирала крем в лицо, третья терла мочалкой кожу. Закончив, меня обернули в махровый халат и усадили за стол, на котором стоял мой завтрак. Ела немного вяло, не переставая думать, что уже через несколько часов выйду в Большой зал. Когда допила стакан апельсинового сока, который по вкусу был намного лучше того искусственного, что продавали на нашем Рынке, поднос сразу же унесли, а меня заставили сидеть прямо и смотреть в зеркало, пока расчесывали волосы и наносили макияж. Всё это в ускоренном темпе. Вскоре, в комнату зашла Нонна, принесшая то самое платье, над которым так корпела миссис Фаун, ведь ей пришлось совершить практически невозможное, сшив его за такой короткий срок. За это можно и простить её скверный характер. Мне помогли надеть его и в качестве последних штрихов что-то нанесли на кожу ключицы. Служанки, довольные своей проделанной работой, вздыхали и смотрели на меня открыв рты.
— Мы тоже будем смотреть на вас, – прошептала мне Фим, прежде чем они все покинули комнату.
Я прошлась туда сюда, заламывая пальцы. Через несколько минут, в дверь постучали. Вздохнула, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, и открыла. Наши с Юлианом взгляды встретились. В его читалось неприкрытое восхищение, в моих, впрочем, тоже. Ему удивительно шёл чёрный костюм. Если он так оцепенел при виде меня, значит я была красивой? Он не вымолвил ни слова, галантно предложив локоть, чтобы я смогла на него опереться. Некоторое время мы молчим, шагая по пустым коридорам Цитадели. Чем ближе был Большой зал, тем сильнее у меня нарастало напряжение и волнение. Если Ниаманты меня уже видели и имели честь знать, то представление перед Советом и всеми жителями Кауфа – это совсем другое. Чтобы как-то отвлечься, смотрела под ноги, на мраморный пол из черно-белых плиток. Такое сочетание цветов напомнило мне о шахматах, в которые мы с Ахиро частенько любили играть. Хоть бы знать, как он, и когда с ним можно увидеться!
Непривычная дорогая ткань холодила кожу. Приятный глазу салатовый фасон платья ярким пятном выделял меня на фоне менее ярких цветов внутреннего убранства. Мои черно-каштановые волосы убрали в высокую причёску, заколов блестящими заколками с драгоценными зелёными лепестками, и оставили две пряди по бокам. Кожа у меня была гладкая и ровная, а черты лица утонченные, поэтому макияж выбрали такой, который лишь поддчеркивал мою природную красоту. На губы нанесли розовую помаду, нарисовали небольшие стрелки и посыпали открытые участки кожи светлыми блёстками. Я напоминала какую-то лесную фею из детских сказок, когда глянула на себя в зеркало.
— Вы будете меня представлять? – спрашиваю я, не выдержав давящей тишины.
Юлиан смотрит перед собой, шагая гордо и прямо, словно мы уже где-то в обществе. Всегда собранный, всегда отстраненный.
— Разумеется. Доверять это кому-то ещё не разумно. И, честно говоря, я никому бы и не позволил.
— Ну, конечно, – усмехаюсь. — Вы же Первый.
— Не только по этому, – загадочно отвечает он, нахмурившись. Будто то, что пришло ему в голову, не входило в его планы.
— Я должна только продемонстрировать всем силу? – спросила, сильнее вцепившись пальцами в его локоть. Если бы не одежда, точно бы остались синяки.
Юлиан резко останавливается, поварачиваясь ко мне. Глаза цвета серого неба взирают с непонятной внимательностью и решимостью.
— Ты одна из нас, Юна. Помни об этом. Это поймут и остальные, как только увидят. Сложно не заметить твой внутренний стержень. Демонстрация понадобится как формальность, потому что никто не станет сомневаться в моих словах.
— Но я всё ещё плохо умею по желанию вызывать силу. Что, если ничего не выйдет? – начинаю мелко трястись. Опозориться перед всеми не хотелось.
— Вспомни свои ощущения, когда Эванна до тебя дотронулась. Вспомни всё, что тебя когда-либо злило или выводило из себя. Я буду рядом, чтобы вовремя остановить тебя.
Я нахмурилась. На наших занятиях он просил применять прекрасные и хорошие воспоминания.
— Разве эти эмоции не будут негативными? Мой дар ведь не в разрушении заключается...
— Разрушение такая же часть тебя. Просто прими её. Однако, ты совершенно права, людям нужна надежда, а не страх.
— Меня будут бояться из-за этих сил? Если сделаю что-то не так?
— Ты сильнее всех Ниамантов вместе взятых, Юна. Прими как данность, что тебя начнут бояться даже собственные братья и сестры. Страх – твоё оружие, которое ты можешь использовать для подчинения, так как милосердие и доброта могут обратиться против тебя.
Напрашивался страшный вопрос.
— Значит, я сильнее и вас тоже?
— Возможно, – тихо отвечает Юлиан, при этом с каким-то странным выражением в глазах. — Но я хочу, чтобы мы были равными. Моя сила разрушает, твоя же даёт жизнь. Вместе мы станем живым символом равновесия. Ты понимаешь?
Его рука в перчатке приподнимает моё лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Он желал услышать мой ответ сейчас. Времени подумать над его словами у меня не было. Он и я. Разрушение и жизнь. Как две половины одного целого. Идеальная пара.
— Да, понимаю, – произнесла я, от чего-то уставившись на его губы.
Плотно сжатые, обычно растягивающиеся в лёгкой усмешке, почему-то притягивали моё внимание. И это не потому, что я ещё ни с кем не целовалась. У меня было достаточно вариантов, но все отношения никак не переходили во что-то серьёзное и не заходили дальше объятий. Юлиан Кендр вызывал во мне странные желания, объяснения которым я не могла найти. Он не вызывал во мне ровным счётом ничего, когда я видела его на обложках журналов, газет или в электронных статьях. Не вызывал до тех пор, пока я не увидела его вживую. Даже сейчас я продолжала бездумно смотреть на его губы, совершенно не понимая что он мне ответил. Хотелось коснуться его лица, узнать, какова кожа на ощупь, или светлых волос, зарывшись в них пальцами.
Юлиан склоняет голову, изучая меня пронизывающим до костей взглядом. Мы оба замерли, глядя друг на друга, словно впервые видя. Необычное ощущение. По коже пробежали мурашки. Я загорелась желанием показать ему, на что способна. Удивить не только людей, именно его.
— Вы будете рядом? – спросила я, уверенная в том, что услышу "да".
— Я могу быть рядом всегда, если понадоблюсь тебе, – его голос становится низким.
Благодарно кивнула, чувствуя трепет в груди. Такие слова мне говорил лишь брат. Но сейчас его здесь не было. Положиться и довериться больше некому, когда это нужнее всего. Я снова положила руку на его локоть, готовая выйти в Большой зал, двери которого виднелись уже совсем близко. Не знаю, как мы выглядели со стороны, но когда двери открылись, являя нас, в зале повисла гробовая тишина, а затем раздался град аплодисментов. Свет ярких ламп ослепил меня. Юлиан успокаивающе сжал мою руку и уверено повёл в центр. Привыкнув к свету, наконец смогла рассмотреть надежду, радость и восхищение на лицах присутствующих. Здесь собрались все богатые люди Кауфа. От серебристых и блестящих одежд, которые они так любили носить, глаза начали болеть. Среди богатых людей имелась причуда раскрашивать свои лица в яркий макияж. Чем пестрее и необычнее, тем проще выделиться среди других.
— Яндор? – Такиро выглядел удивлённым, в отличие от того же Панго, который почему-то напрягся, сжав кулаки. Чвари и Унара многозначительно переглянулись.
— И я рад тебя видеть, быстрый, – парень сверкнул ему белоснежной улыбкой.
Он прошёл к столу, явно не замечая взглядов остальных. С замиранием сердца я поняла, что направлялся он ко мне. Кто это? Все его знают. Это ещё один Ниамант? Так вот кому принадлежит стул, который я предпочла не занимать, посчитав его занятым. Надо же, как в воду глядела.
— Пойдём, – проговорил он, подойдя, а затем добавил насмешливое: — Спасительница.
— Куда? – спросила я, вскинув голову.
— Не на звёзды же смотреть, – он недовольно глядел на меня, словно разговаривать со мной ему было неприязненно. — Первый хочет тебя видеть.
— Когда ты стал его слугой на побегушках? – язвительно интересуется Мария.
— Я скоро вернусь, Рондо, и надеру тебе зад, – сквозь зубы ответил ей Яндор. И уже грубо бросает мне: — Первый там помереть должен, пока ты соизволишь встать со стула?
Я промолчала, пропустив его слова мимо ушей. Отодвинула стул и поднялась. Унара сочувствующе посмотрела на меня, а Мария отсалютовала бокалом с вином. Чвари и Такиро молчаливо послали взгляды поддержки. Панго лишь на секунду отвлёкся, многозначительно проведя рукой по голове. Что он хотел этим сказать? Зачем бы не позвал меня Юлиан, мне было уже не так страшно. Я последовала за Яндором через зал в полной тишине. Он провел меня по коридору, затем завёл в лифт. Стало быть, личная комната Первого находится на каком-то из верхних этажей. Успела заметить, как Яндор нажал на кнопку с цифрой четыре. Ну, теперь по крайней мере буду знать, где живёт наш наставник. Яндор прислонился к стене лифта, не сводя с меня странного взгляда. Словно пытался дыру во мне прожечь. Было бы иронично, если он окажется Ниамантом огня. Тогда дырка в голове не такая уж невозможная вещь. Я чувствовала себя неуютно, когда на меня смотрят в упор, и не выдержала:
— Вы хотите что-то сказать?
Он усмехнулся, склонив голову набок.
— Просто не люблю тех, кто выделяется, когда на самом деле ничего из себя не представляет.
— Надо же. В этом мы с вами похожи.
Он моргнул, потом рассмеялся. А лифт всё двигался. Вот бы как-то по быстрее...
— Не нравится моя компания? – замечает парень мой взгляд.
— Не меньше, чем вам моя, – отвечаю прохладно.
— Теперь я начинаю понимать, чем ты его привлекла, – его губы снова растягиваются в ухмылке, которая стала меня раздражать.
Лифт, наконец, остановился и двери открылись. Яндор галантно вытянул руку, пропуская меня вперёд. Даже это движение выглядело как ирония. Но если бы я из принципа осталась стоять, пропустив его, это было бы смешнее. Мы дошли до больших дверей из чёрного дерева и золотыми ручками. Яндор, не стучась, открыл их. Он на столько не боялся впасть в немилость у Первого? Из глубины комнаты донёсся голос Юлиана:
— Ян, ты можешь идти.
Яндору повторять не пришлось, тут же ушёл, напоследок криво мне улыбнувшись. Наверное, по скорее хотел исполнить своё обещание, которое дал Марие. Мне даже стало интересно посмотреть, кто из них в итоге выйдет победителем. Я огляделась, приметив мрачный стиль апартаментов Первого. Каков хозяин – таков и его дом. Комната была намного больше, чем моя. Одна только гостиная, как две моих спальни. Ещё были двери по правую и левую стороны, а также выход на маленький балкон за стеклянной перегородкой. Юлиан, видимо, был в другой комнате. Помимо дивана, мягкого ковра на полу и небольшой плазмы, в стену был встроен каменный камин. Сейчас он был отключён.
— Юна, – слышу его голос за соседней дверью, — проходи в мой кабинет.
У него и личный кабинет есть? Хотя, что же это я, у него не могло его не быть. Кабинет был мрачным: спереди – карта Кауфа во всю стену, сзади – стеллажи с книгами и атласами. Ни окон, ни каких-либо украшений или декоративных цветов. В кабинете горел тёплый оранжевый свет от лампы, висевшей на сером потолке. За деревянным лакированным столом сидел Юлиан, сосредоточено просматривая какие-то бумаги. Он поднял взгляд, когда заметил, что я вошла.
— Садись, – он указал на стул рядом с собой.
Я замешкалась, но взяла себя в руки и присела на предложенное место.
— Надеюсь, Яндор тебя не донимал. Я знаю, каким грубым он может быть.
— Грубым – не то слово, – тихо рассмеялась.
— Я поговорю с ним, если он не умеет держать свой дерзкий язык за зубами, – серые глаза опасно сверкнули, затем он удивленно спросил: — Почему ты дрожишь?
Не сразу поняла, что это действительно так. Почему дрожу? Может, потому что ожидала чего-то... страшного?
— Не знаю, – пожала плечами. — Боялась наверное.
— Меня? – он слегка нахмурился.
— Нет. Скорее того, что вы скажите.
Юлиан отложил бумаги, положив руки на подлокотники кожаного стула с высокой спинкой.
— А зачем, по твоему, я тебя позвал?
— Ну, думала, будете ругать за что-нибудь, – неловко потерла вспотевшие ладони. — Хотя я точно знаю, что ничего не натворила.
— Сама же и ответила на свои опасения, – по его губам скользнула улыбка. — Я позвал тебя, чтобы поговорить. Совет сообщил мне, что
прибудет завтра.
В горле пересохло.
— Это значит...
— Да. Уже завтра ты должна предстать перед ними.
— Так скоро, – прошептала хрипло. — Почему Совет сдвинул сроки?
— Народ хочет видеть тебя как можно скорее. Но для этого Совет сначала хочет убедиться в том, что ты и впрямь сможешь спасти нас всех.
— Будто дерева им недостаточно, – пробормотала я.
— Видеть вживую магию созидания – совсем другое. Ты, как никто, должна понимать это чувство.
Не хотя кивнула. Да, конечно, я понимала.
— Я зайду завтра за тобой, – говорит Юлиан, внимательно наблюдая за мной. — Скажи, миссис Фаун не сильно издевалась?
Вспоминать её иссушенное, как финик, лицо было противно.
— Можно попросить вас больше не впускать ко мне в комнату эту мерзкую старушку? – почти взмолилась я.
На лице Юлиана мелькнула полуулыбка.
— С радостью, моя дорогая Юна. Если она тебе не нравится, я найду кого-то по лучше.
Я замерла, чувствуя, как щеки горят. "Моя дорогая Юна" – мысленно повторила я. Никто никогда так меня не называл. Я вскочила со стула слишком быстро, не подумав, как подозрительно это выглядит со стороны.
— Я, пожалуй, пойду, – пролепетала я. — Нужно подготовиться к завтрашнему дню и выспаться. Доброй вам ночи.
Моя рука только-только легла на ручку двери, когда Юлиан окликнул меня.
— Не переживай. Всё пройдёт прекрасно. Я буду рядом, чтобы помочь.
Нервно кивнула, покидая его кабинет и комнату. Смогла спокойно вздохнуть и приложила ладони к горящим щекам. Буду надеяться, что он не заметил или не обратил внимания, списав на волнение перед завтрашним днем. Но я начала понимать, что волнуюсь намного больше, оставаясь с Юлианом наедине, чем буду волноваться перед Советом. Когда легла в постель, совершенно не заметила, как глаза закрылись. Проснуться пришлось также внезапно, потому что двери моей комнаты резко распахнулись, являя на пороге несколько служанок, во главе которых были Нонна и Фим. Я приподнялась на локтях, взглянув на них, а потом со стоном упала обратно, зарываясь лицом в подушку. Ничего ужаснее этого дня и быть не может.
— Юна! – ахнула Фим. — Вы ещё в постели?!
— Дайте минутку! – буркнула я.
— У нас и так мало времени, – хихикнула Нонна, уперев руки в бока.
Я с трудом отлепилась от подушки, бросив взгляд на часы.
— Сейчас только семь часов утра! – простонала я.
— Уже семь! А вам нужно быть готовой к полудню! – не унималась Фим.
Пробурчала им что-то неразборчивое и заставила себя принять сидячее положение.
— Так, девочки, за работу! – Фим хлопнула в ладоши, давая им команду приступать. — Сегодня наша Спасительница должна блистать!
И работа надо мной началась. Для начала принятие ванны. Сразу три служанки обслуживали меня: одна мыла голову, другая втирала крем в лицо, третья терла мочалкой кожу. Закончив, меня обернули в махровый халат и усадили за стол, на котором стоял мой завтрак. Ела немного вяло, не переставая думать, что уже через несколько часов выйду в Большой зал. Когда допила стакан апельсинового сока, который по вкусу был намного лучше того искусственного, что продавали на нашем Рынке, поднос сразу же унесли, а меня заставили сидеть прямо и смотреть в зеркало, пока расчесывали волосы и наносили макияж. Всё это в ускоренном темпе. Вскоре, в комнату зашла Нонна, принесшая то самое платье, над которым так корпела миссис Фаун, ведь ей пришлось совершить практически невозможное, сшив его за такой короткий срок. За это можно и простить её скверный характер. Мне помогли надеть его и в качестве последних штрихов что-то нанесли на кожу ключицы. Служанки, довольные своей проделанной работой, вздыхали и смотрели на меня открыв рты.
— Мы тоже будем смотреть на вас, – прошептала мне Фим, прежде чем они все покинули комнату.
Я прошлась туда сюда, заламывая пальцы. Через несколько минут, в дверь постучали. Вздохнула, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, и открыла. Наши с Юлианом взгляды встретились. В его читалось неприкрытое восхищение, в моих, впрочем, тоже. Ему удивительно шёл чёрный костюм. Если он так оцепенел при виде меня, значит я была красивой? Он не вымолвил ни слова, галантно предложив локоть, чтобы я смогла на него опереться. Некоторое время мы молчим, шагая по пустым коридорам Цитадели. Чем ближе был Большой зал, тем сильнее у меня нарастало напряжение и волнение. Если Ниаманты меня уже видели и имели честь знать, то представление перед Советом и всеми жителями Кауфа – это совсем другое. Чтобы как-то отвлечься, смотрела под ноги, на мраморный пол из черно-белых плиток. Такое сочетание цветов напомнило мне о шахматах, в которые мы с Ахиро частенько любили играть. Хоть бы знать, как он, и когда с ним можно увидеться!
Непривычная дорогая ткань холодила кожу. Приятный глазу салатовый фасон платья ярким пятном выделял меня на фоне менее ярких цветов внутреннего убранства. Мои черно-каштановые волосы убрали в высокую причёску, заколов блестящими заколками с драгоценными зелёными лепестками, и оставили две пряди по бокам. Кожа у меня была гладкая и ровная, а черты лица утонченные, поэтому макияж выбрали такой, который лишь поддчеркивал мою природную красоту. На губы нанесли розовую помаду, нарисовали небольшие стрелки и посыпали открытые участки кожи светлыми блёстками. Я напоминала какую-то лесную фею из детских сказок, когда глянула на себя в зеркало.
— Вы будете меня представлять? – спрашиваю я, не выдержав давящей тишины.
Юлиан смотрит перед собой, шагая гордо и прямо, словно мы уже где-то в обществе. Всегда собранный, всегда отстраненный.
— Разумеется. Доверять это кому-то ещё не разумно. И, честно говоря, я никому бы и не позволил.
— Ну, конечно, – усмехаюсь. — Вы же Первый.
— Не только по этому, – загадочно отвечает он, нахмурившись. Будто то, что пришло ему в голову, не входило в его планы.
— Я должна только продемонстрировать всем силу? – спросила, сильнее вцепившись пальцами в его локоть. Если бы не одежда, точно бы остались синяки.
Юлиан резко останавливается, поварачиваясь ко мне. Глаза цвета серого неба взирают с непонятной внимательностью и решимостью.
— Ты одна из нас, Юна. Помни об этом. Это поймут и остальные, как только увидят. Сложно не заметить твой внутренний стержень. Демонстрация понадобится как формальность, потому что никто не станет сомневаться в моих словах.
— Но я всё ещё плохо умею по желанию вызывать силу. Что, если ничего не выйдет? – начинаю мелко трястись. Опозориться перед всеми не хотелось.
— Вспомни свои ощущения, когда Эванна до тебя дотронулась. Вспомни всё, что тебя когда-либо злило или выводило из себя. Я буду рядом, чтобы вовремя остановить тебя.
Я нахмурилась. На наших занятиях он просил применять прекрасные и хорошие воспоминания.
— Разве эти эмоции не будут негативными? Мой дар ведь не в разрушении заключается...
— Разрушение такая же часть тебя. Просто прими её. Однако, ты совершенно права, людям нужна надежда, а не страх.
— Меня будут бояться из-за этих сил? Если сделаю что-то не так?
— Ты сильнее всех Ниамантов вместе взятых, Юна. Прими как данность, что тебя начнут бояться даже собственные братья и сестры. Страх – твоё оружие, которое ты можешь использовать для подчинения, так как милосердие и доброта могут обратиться против тебя.
Напрашивался страшный вопрос.
— Значит, я сильнее и вас тоже?
— Возможно, – тихо отвечает Юлиан, при этом с каким-то странным выражением в глазах. — Но я хочу, чтобы мы были равными. Моя сила разрушает, твоя же даёт жизнь. Вместе мы станем живым символом равновесия. Ты понимаешь?
Его рука в перчатке приподнимает моё лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Он желал услышать мой ответ сейчас. Времени подумать над его словами у меня не было. Он и я. Разрушение и жизнь. Как две половины одного целого. Идеальная пара.
— Да, понимаю, – произнесла я, от чего-то уставившись на его губы.
Плотно сжатые, обычно растягивающиеся в лёгкой усмешке, почему-то притягивали моё внимание. И это не потому, что я ещё ни с кем не целовалась. У меня было достаточно вариантов, но все отношения никак не переходили во что-то серьёзное и не заходили дальше объятий. Юлиан Кендр вызывал во мне странные желания, объяснения которым я не могла найти. Он не вызывал во мне ровным счётом ничего, когда я видела его на обложках журналов, газет или в электронных статьях. Не вызывал до тех пор, пока я не увидела его вживую. Даже сейчас я продолжала бездумно смотреть на его губы, совершенно не понимая что он мне ответил. Хотелось коснуться его лица, узнать, какова кожа на ощупь, или светлых волос, зарывшись в них пальцами.
Юлиан склоняет голову, изучая меня пронизывающим до костей взглядом. Мы оба замерли, глядя друг на друга, словно впервые видя. Необычное ощущение. По коже пробежали мурашки. Я загорелась желанием показать ему, на что способна. Удивить не только людей, именно его.
— Вы будете рядом? – спросила я, уверенная в том, что услышу "да".
— Я могу быть рядом всегда, если понадоблюсь тебе, – его голос становится низким.
Благодарно кивнула, чувствуя трепет в груди. Такие слова мне говорил лишь брат. Но сейчас его здесь не было. Положиться и довериться больше некому, когда это нужнее всего. Я снова положила руку на его локоть, готовая выйти в Большой зал, двери которого виднелись уже совсем близко. Не знаю, как мы выглядели со стороны, но когда двери открылись, являя нас, в зале повисла гробовая тишина, а затем раздался град аплодисментов. Свет ярких ламп ослепил меня. Юлиан успокаивающе сжал мою руку и уверено повёл в центр. Привыкнув к свету, наконец смогла рассмотреть надежду, радость и восхищение на лицах присутствующих. Здесь собрались все богатые люди Кауфа. От серебристых и блестящих одежд, которые они так любили носить, глаза начали болеть. Среди богатых людей имелась причуда раскрашивать свои лица в яркий макияж. Чем пестрее и необычнее, тем проще выделиться среди других.
