– Клара! – сбрасывает мою руку некромант. – Я же сказал тебе, что…
– Я согласна! – перебивает его графиня. – Какое бы не было твоё условие – я согласна.
– Мама! – принялся орать уже на матушку некромант. – Сколько тебе повторять: никаких детей у меня никогда не будет!
– Поздно, – вырывается у меня улыбочка, так что некроманты перестают ссориться и пялятся на меня с подозрением.
Я играю с огнем, но мне хочется, чтобы он сам догадался.
– Поздно ночью на кладбище! – уверенно говорю, довольно улыбаясь.
– "Поздно ночью на кладбище" что?! – не выдерживает моей театральной паузы некромант.
– Ты на мне женишься! – радую будущего отца тринадцати моих детей.
Некромант выпучил свои красивые глазки, а его матушка скривилась, словно наступила на ёжа. Да они просто в восторге от этого условия! Давлю ухмылку, в полной тишине, пока некроманты собирали остатки дара речи. Жаль, только они потеряли, а кое-кто обрел.
– КЛАРА!!! – завопила Серафима, открыв двери кухни нараспашку.
Она что уже в себя пришла? Или просто придуривалась, чтобы подслушивать? Балласт в своем репертуаре появляется в самый неподходящий момент.
– Ты что совсем сдурела? Как посмела требовать такое у моего Игнарешнарчика?! – завопило это чудо, отбиваясь попутно от скелетов скалкой.
Скелеты тщетно пытались затащить ее обратно на кухню, но как-то безуспешно. Улыбнулась и помахала балласту на прощание. Я хотела ей что-то сказать, но некромант заставил обернуться и посмотреть ему в глаза. Он заговорил со слегка ошарашенным видом:
– Я что-то не понял…
– Да, ты никогда не отличался смекалкой, – перебиваю его, ангельски хлопая глазами.
После сыночка в себя пришла и графиня, наверно поняла, как сильно она попала.
– Подожди, так это твоё условие? – графиня отошла от шока. – Ты в своем уме? Думаешь, я позволю своему сыну, наследнику древнего рода Трут, жениться на безродной сиротке?
– Да! – со злобной улыбочкой подмигиваю будущей свекрови. – У вас все равно нет выбора.
Ох, это лицо! Ее перекосило так, что я не удержалась от смеха. Оно того стоило, все ее подколки стоили этого перекошенного от злобы и бессилия лица высокомерной графини. Мою радость испортил только один человек.
– Ты хочешь, чтобы я на тебе женился? – переспросил некромант, сверкая на меня зелеными огоньками.
Вздыхаю так натужно, как только можно. Почему-то под его взглядом краснеют щеки. Ой, не о том я думаю, не о том!
– Ну, ты и тугодум, – замечаю с раздражением.
Спаситель, пусть детки будут посообразительнее папочки! Ой, чую, что один из тринадцати все же поймает шальные гены папочки. Зеленые огоньки в его глазах намекают, что мне сейчас не поздоровится, но как-то бояться будущего мужа – замуж не ходить. Придаю лицу самое невинное выражение, пока некромант медленно слетает с катушек.
– Ты совсем сдурела? – завопила Серафима, сбив голову у одного из скелетов. – Где ты, а где министр? Да ты и пальца его не стоишь!
– Это условие неприемлемо! – оживилась матушка. – Найти желающих на эту почетную роль не составит проблем, так что…
– Первое слово дороже второго, – рычу на графиню, – вы уже согласились, не соскочите!
– Я согласна! Я! Я! – завопила Серафима графине, чем взбесила меня до чёртиков. – Я выйду за Игнаришнарчика!!!
– Да когда же тебя сожрут, зараза болтливая?! – воплю зло, чуть не свалившись из рук некроманта.
Хорошо, что он в меня вцепился стальной хваткой, жаль, что вот-вот раздавит к чертям. Вот же просила меня поставить, но нет, не послушал!
– Видишь, желающих полно! – закивала графиня, но как-то подозрительно. – Что ты на это скажешь?
Я уже хотела ей что-тнибудь эдакое ответить, но меня схватили за подбородок и заставили смотреть на зеленые огоньки в глазах. Как-то сразу вся моя воинственность пропала, только уверенность в том, что этот дурак меня все равно любит, не дала забрать свои слова обратно.
– Если ты так хочешь за меня замуж, то почему отказала, когда я предложил? – спрашивает он, давя взглядом так, что с трудом понимаю, о чём он говорит.
Настала моя очередь удивляться и тупить.
– Чего?! – завопила Серафима и от удивления забыла отбиваться.
Скелеты не замедлили ее скрутить и потащили обратно на кухню под звуки ее отборного мата. Ругаться наследница Синего Огня умеет, хотя и гордячка.
– Это когда ты мне такое предлагал? – с налетом легкого скептицизма переспрашиваю у некроманта.
Он молчит, но, судя по тяжелому взгляду, сейчас прибьет меня к чертям. Резко вздыхает, прикрыв глаза. Когда открывает их, глаза уже нормальные. Всего на мгновение я вижу в них боль, а затем ее прячут за равнодушием.
– Забудь, – как-то очень устало говорит он.
Некромант опускает меня на ноги и сразу направляется в другую комнату со словами, что ему надо выпить. Я смотрю ему вслед, ощущая себя очень глупой какое-то время, но затем отгоняю это чувство. Хочу пойти следом, но графиня не дает мне сойти с красного ковра.
– Подожди, – проговаривает она, доставая из шкафа что-то отдаленно напоминающее домашние туфли.
Белые, с пушистыми стельками, что в такой холод просто сплошное удовольствие для ног. Жалею о том, что брюки все же не надела, немного холодно. Увидев, что я дрожу, графиня выдала мне ещё и халат с пушистым воротником. Как тепло! Укуталась в него и улыбнулась довольно.
– Мой сын – бедный ребёнок, – говорит некромантша не сводя с меня взгляда. – Я не заботилась о нём достаточно, не делай моей ошибки.
Моя улыбка исчезает, и я вдруг понимаю, что она все знает, о ребёнке точно.
– Вы поможете мне? – спрашиваю совсем тихо, чтобы никто не услышал.
– Если бы я могла, девочка, – отказывает графиня с грустью в глазах.
– Ну, и как это есть? – скептически смотрю на стол.
В моей руке вилка и нож, но скорее не для еды, а чтобы пощекотать нервы главному блюду. Не могу смотреть на этот «праздничный» ужин без смеха. То и дело посмеиваюсь, и тыкаю Серафиму в ногу вилкой. Главное блюдо мычит через морковку и выгибается на столе под невозмутимым взглядом графини.
– У вас прекрасное чувство юмора, – комментирую ситуацию, подмигивая Серафиме.
Балласт попыталась попасть в меня ногой, но я увернулась, посмеиваясь. Судя по интенсивному чавканью, она решила освободить свой рот, сожрав морковку.
– Но нормального ничего покушать нет? – скептически смотрю на свою пустую тарелку.
Мы в столовой с большим размахом и большим столом. Дорогая, хоть и старая обстановка. Графиня восседает во главе стола, мне накрыли с другой стороны, рядом с некромантом. Проблема в том, что сам маг за стол так и не сел. Он сидит в кресле возле камина и напивается в стельку. Серьёзно, уже вторую бутылку начал, а мы всего десять минут ждали «ужина». Понимаю, что он злится, но не понимаю, почему, как обычно, не бесится. На него не похоже просто молча пить, да и он даже не сказал «нет» на моё предложение.
Скосила взгляд на графиню, та с голодным видом косится на макушку Серафимы. Может балласт развязать? Дернулась к ней, а потом передумала, только мешать будет.
– Дорогая свекровь, я есть хочу, может поторопите свою прислугу? – делаю попытку избавиться от ещё одних лишних ушей.
Графиня на удивление даже не возмутилась, встала и вышла за дверь. Стоило ей выйти, как я поднялась и приблизилась к некроманту. Серафима даже чавкать перестала, так упустить что-то боится. Чтоб она морковкой подавилась! Неуверенно присаживаюсь на пуф для ног возле кресла и смотрю на некроманта, не решаясь заговорить первой. Его взгляд пустой, о чем-то размышляет, глядя на огонь в камине.
– Знаешь, ты очень странный, – подмечаю, оттаскивая подальше от кресла ящик с выпивкой.
– Сказала дочь великана и гномихи, – раздражённо все же обращает на меня внимание маг.
Он почти сразу отводит взгляд, это еле ощутимо бесит. Хочу его внимание, чтобы он думал только обо мне и ни о ком больше. Руки подрагивают от желания его обнять и прижать к груди. Он выглядит таким… жалким, как обиженный медвежонок. Волосы торчат в разные стороны, все ещё в этом глупом пальто, верхние пуговицы расстёгнуты. Так спокойно, ещё перевозбужусь! Я точно в него по уши влюблена, если меня возбуждает это дистрофическое тело. Хотя какая же он тростинка, вполне себе мужик, если на руках носил меня спокойно!
– Если бы ты и правда предложил бы мне замуж, думаешь, я бы этого не запомнила? – слегка злюсь, поймав его колкий взгляд.
Скептически поднимает бровь и почти допивает бутылку. Выхватываю ее, облив его содержимым. Пахнет коньяком, или чем-то крепким. Он злится, пытается отобрать обратно, но я отбрасываю бутылку в сторону. Хочет достать ещё одну с ящика, но сажусь ему на колени и крепко сжимаю за плечи, вдавливая обратно в кресло.
– Ты даже «я тебя люблю» не говорил никогда, – говорю обижено, пьянея не от запаха алкоголя, а от того, что он так близко.
Некромант молчит, от него пахнет алкоголем и перегаром с потом. Моё сердце надрывно бьется в груди, легко заглушая его молчание. Обычно алкоголь развязывает язык, но ему явно укорачивает. Не могу тоже напиться, чтобы это молчание меня не задевало. Но и отступать тоже не выход, не могу найти в себе желание подняться.
– Если не можешь сказать – покажи, – шепчу ему почти в губы.
Медленно отклоняюсь назад, словно собираюсь встать, но его руки на талии притягивают обратно.
Мы смотрим друг другу в глаза, его взгляд хмельной, зрачки расширены. Но даже так, он смотрит только на меня. Обдает перегаром, пока руки медленно проскальзывают под халат и заставляют буквально навалиться на него. Прижал к себе, просто обнимая, уткнувшись лицом мне в ключицу.
Он меня просто обнял? Что он собрался делать? Похоже, не только меня этот вопрос волнует. Серафима замычала, пытаясь выплюнуть морковку. Забилась руками и ногами, ещё немного и упадет со стола. Ей не повезло, ничего разглядеть не может из-за высокой спинки кресла. Ну какая я подруга, если не воспользуюсь ее беспомощностью?
– Что ты делаешь? Ой! Не туда! Как тебе не стыдно Игнат? А если кто увидит? – наигранно, еле давя смех, принялась издеваться, изображая то, чем и не пахнет.
Серафима усиленно замычала и, как-то повернувшись на живот, принялась ползти по столу. Какая она гибкая, у меня бы так точно не получилось. Парочку тарелок бочком сбросила, упористая зараза. Мне даже интересно свалится она со стола или сумеет освободиться?
Увы, не узнаю, про меня вдруг вспомнили, причем так, что я и думать о балласте забыла. Руки некроманта сползли с талии на мою пятую точку и сжали ее так, что я ойкнула уже по-настоящему. Едва заметно отклонилась назад, чтобы спросить какого чёрта он творит, но наткнулась на его улыбку. Он слишком миленький, когда так вредно улыбается, и я безумно по нему соскучилась. Как вообще я собиралась прожить всю свою жизнь без него? Это просто невозможно, мне даже кажется – он и есть моя жизнь. Удерживаю его лицо, с нежностью проводя по ямочкам, и его самодовольная улыбка тает. Слегка приподнимается, и мы целуемся без страсти, без нежности и обязательств. Просто поцелуй, от которого весь мир исчезает, а меня тянет в пропасть его объятий. Понимаю, что мне одного поцелуя мало, когда прекращает его. Подаюсь вперед, чтобы получить ещё один, но он меня останавливает. Его пальцы прикрывают мой рот на мгновение, а затем он медленно проходится большим пальцем по нижней губе. В одном этом жесте больше эротизма, чем во всех поцелуях, что были у меня с другими мужчинами. Он сдвигается чуть вперед, позволяя обнять его талию ногами. Мои щеки горят от несвойственного мне стыда. На губах улыбка и вкус алкоголя, но пьянит совсем не от него. Его руки проходятся по спине под рубашкой, перемещаются вперед и сжимают грудь. Легкий поцелуй в губы, горячий в шею, от которого прикрываю глаза и почти забываю, где я и кто я.
Все резко заканчивается с приходом графини. Дверь громко хлопает, а Серафима взрывается слезами, как-то умудрившись громко реветь даже с морковкой во рту. Чувствую укол совести, мне ее немного жалко. Хотя отчего мне ее жалеть, некромант мой!
– Что здесь происходит? – тоном матери, которая застукала сына за чем-то предосудительным, поинтересовалась графиня.
Краснеть пришлось мне, ибо вот этот свирепый взгляд от мамаши и полный ненависти от Серафимы вижу только я, некромант занят куда более интересным делом – оставляет засосы у меня на шее. Хлопаю его по спине, пытаясь остановить, но, похоже, он слишком пьян, чтобы стесняться. Хотела бы я тоже быть пьяной, но не могу. В его объятиях так просто забыть обо всем на свете, но кое о чем забывать нельзя, совесть не позволит. Как же было хорошо, когда у меня ее не было!
– О, свекровь вернулась! – пытаюсь отодвинуться, но некромант будто назло прижимает к себе сильнее. – Вас только за смертью посылать.
– Игнарешнар, ты что творишь? – поднимает голос матушка и уже разгневанной походкой направляется к нам. – Я тебя так не воспитывала!
Чувствую некую неловкость, мне всегда было интересно как это, когда тебя отчитывает мама. Некромант даже не понимает, как ему повезло, что у него есть хотя бы мать. Чувствую укол в животе, резко вздыхаю, чем заставляю некроманта прийти в себя. Или нет?
– Взяла Скот со стола и вышла за дверь, – выпрямив спину, приказал он.
Вот же невоспитанный некромант!
– Ты чего так с матерью разговариваешь? – зашипела на него и затем потеряла дар речи.
Некромантша резко остановилась, хотя почти дошла до нас, повернулась к столу и, подхватив ревущую Серафиму, забросила ее за плечо и вышла за дверь оставив нас наедине. Я удивилась настолько, что даже забыла, что хотела сказать. Как это так у него получилось? Даже не знаю, что меня больше удивило: то, что она послушалась или с какой легкостью подняла и утащила эту корову Серафиму? Некроманты и так могут? Да нет, вон как стонал Игнат в нашу первую встречу, когда зельем заставила себя на руки поднять. Что-то здесь не так, но я не успеваю понять, что именно.
Теряюсь в очередном поцелуе, теперь нам никто не мешает, кроме нас самих. Он хочет простой близости – секса, мне же хочется большего. Вот всегда было бы так легко: выпил и ни о чем не думаешь, за действия свои не отвечаешь. Насколько же безрассудной была я, совращая его той ночью в трактире. Я слукавила ему, что мне было плевать кому отдаваться, только был бы магом. Даже в пьяном угаре он мне понравился, заинтересовал настолько, что я потеряла голову. Даже то, что он некромант и военный министр меня не останавливало, наоборот мне нравится, что он был единственным человеком, который мог драться со мной на равных. Теперь же я ему не ровня, даже не так, я нуждаюсь в нем и его защите в первую очередь от него самого.
Единственное, что стоит между нами – его нежелание иметь детей. Интересно, это он просто от меня детей не хочет или вообще? Я не понимаю, как это – не хотеть детей. Они же продолжение тебя, цветы жизни, маленький человечек, которого любишь больше всего в жизни.
Накрываю рукой живот, закрыв глаза подставляясь под поцелуй. Обнимаю его за шею, позволяю снять с себя халат и расстегнуть пуговицы на рубашке. Чуть не мурлычу, когда поглаживает спину. Хочу ни о чем не думать, как он.
Как можно не хотеть частичку себя? Сказал, что уже звал меня замуж, но сам смеялся только от одной мысли об этом.
– Я согласна! – перебивает его графиня. – Какое бы не было твоё условие – я согласна.
– Мама! – принялся орать уже на матушку некромант. – Сколько тебе повторять: никаких детей у меня никогда не будет!
– Поздно, – вырывается у меня улыбочка, так что некроманты перестают ссориться и пялятся на меня с подозрением.
Я играю с огнем, но мне хочется, чтобы он сам догадался.
– Поздно ночью на кладбище! – уверенно говорю, довольно улыбаясь.
– "Поздно ночью на кладбище" что?! – не выдерживает моей театральной паузы некромант.
– Ты на мне женишься! – радую будущего отца тринадцати моих детей.
Некромант выпучил свои красивые глазки, а его матушка скривилась, словно наступила на ёжа. Да они просто в восторге от этого условия! Давлю ухмылку, в полной тишине, пока некроманты собирали остатки дара речи. Жаль, только они потеряли, а кое-кто обрел.
– КЛАРА!!! – завопила Серафима, открыв двери кухни нараспашку.
Она что уже в себя пришла? Или просто придуривалась, чтобы подслушивать? Балласт в своем репертуаре появляется в самый неподходящий момент.
– Ты что совсем сдурела? Как посмела требовать такое у моего Игнарешнарчика?! – завопило это чудо, отбиваясь попутно от скелетов скалкой.
Скелеты тщетно пытались затащить ее обратно на кухню, но как-то безуспешно. Улыбнулась и помахала балласту на прощание. Я хотела ей что-то сказать, но некромант заставил обернуться и посмотреть ему в глаза. Он заговорил со слегка ошарашенным видом:
– Я что-то не понял…
– Да, ты никогда не отличался смекалкой, – перебиваю его, ангельски хлопая глазами.
После сыночка в себя пришла и графиня, наверно поняла, как сильно она попала.
– Подожди, так это твоё условие? – графиня отошла от шока. – Ты в своем уме? Думаешь, я позволю своему сыну, наследнику древнего рода Трут, жениться на безродной сиротке?
– Да! – со злобной улыбочкой подмигиваю будущей свекрови. – У вас все равно нет выбора.
Ох, это лицо! Ее перекосило так, что я не удержалась от смеха. Оно того стоило, все ее подколки стоили этого перекошенного от злобы и бессилия лица высокомерной графини. Мою радость испортил только один человек.
– Ты хочешь, чтобы я на тебе женился? – переспросил некромант, сверкая на меня зелеными огоньками.
Вздыхаю так натужно, как только можно. Почему-то под его взглядом краснеют щеки. Ой, не о том я думаю, не о том!
– Ну, ты и тугодум, – замечаю с раздражением.
Спаситель, пусть детки будут посообразительнее папочки! Ой, чую, что один из тринадцати все же поймает шальные гены папочки. Зеленые огоньки в его глазах намекают, что мне сейчас не поздоровится, но как-то бояться будущего мужа – замуж не ходить. Придаю лицу самое невинное выражение, пока некромант медленно слетает с катушек.
– Ты совсем сдурела? – завопила Серафима, сбив голову у одного из скелетов. – Где ты, а где министр? Да ты и пальца его не стоишь!
– Это условие неприемлемо! – оживилась матушка. – Найти желающих на эту почетную роль не составит проблем, так что…
– Первое слово дороже второго, – рычу на графиню, – вы уже согласились, не соскочите!
– Я согласна! Я! Я! – завопила Серафима графине, чем взбесила меня до чёртиков. – Я выйду за Игнаришнарчика!!!
– Да когда же тебя сожрут, зараза болтливая?! – воплю зло, чуть не свалившись из рук некроманта.
Хорошо, что он в меня вцепился стальной хваткой, жаль, что вот-вот раздавит к чертям. Вот же просила меня поставить, но нет, не послушал!
– Видишь, желающих полно! – закивала графиня, но как-то подозрительно. – Что ты на это скажешь?
Я уже хотела ей что-тнибудь эдакое ответить, но меня схватили за подбородок и заставили смотреть на зеленые огоньки в глазах. Как-то сразу вся моя воинственность пропала, только уверенность в том, что этот дурак меня все равно любит, не дала забрать свои слова обратно.
– Если ты так хочешь за меня замуж, то почему отказала, когда я предложил? – спрашивает он, давя взглядом так, что с трудом понимаю, о чём он говорит.
Настала моя очередь удивляться и тупить.
– Чего?! – завопила Серафима и от удивления забыла отбиваться.
Скелеты не замедлили ее скрутить и потащили обратно на кухню под звуки ее отборного мата. Ругаться наследница Синего Огня умеет, хотя и гордячка.
– Это когда ты мне такое предлагал? – с налетом легкого скептицизма переспрашиваю у некроманта.
Он молчит, но, судя по тяжелому взгляду, сейчас прибьет меня к чертям. Резко вздыхает, прикрыв глаза. Когда открывает их, глаза уже нормальные. Всего на мгновение я вижу в них боль, а затем ее прячут за равнодушием.
– Забудь, – как-то очень устало говорит он.
Некромант опускает меня на ноги и сразу направляется в другую комнату со словами, что ему надо выпить. Я смотрю ему вслед, ощущая себя очень глупой какое-то время, но затем отгоняю это чувство. Хочу пойти следом, но графиня не дает мне сойти с красного ковра.
– Подожди, – проговаривает она, доставая из шкафа что-то отдаленно напоминающее домашние туфли.
Белые, с пушистыми стельками, что в такой холод просто сплошное удовольствие для ног. Жалею о том, что брюки все же не надела, немного холодно. Увидев, что я дрожу, графиня выдала мне ещё и халат с пушистым воротником. Как тепло! Укуталась в него и улыбнулась довольно.
– Мой сын – бедный ребёнок, – говорит некромантша не сводя с меня взгляда. – Я не заботилась о нём достаточно, не делай моей ошибки.
Моя улыбка исчезает, и я вдруг понимаю, что она все знает, о ребёнке точно.
– Вы поможете мне? – спрашиваю совсем тихо, чтобы никто не услышал.
– Если бы я могла, девочка, – отказывает графиня с грустью в глазах.
***
– Ну, и как это есть? – скептически смотрю на стол.
В моей руке вилка и нож, но скорее не для еды, а чтобы пощекотать нервы главному блюду. Не могу смотреть на этот «праздничный» ужин без смеха. То и дело посмеиваюсь, и тыкаю Серафиму в ногу вилкой. Главное блюдо мычит через морковку и выгибается на столе под невозмутимым взглядом графини.
– У вас прекрасное чувство юмора, – комментирую ситуацию, подмигивая Серафиме.
Балласт попыталась попасть в меня ногой, но я увернулась, посмеиваясь. Судя по интенсивному чавканью, она решила освободить свой рот, сожрав морковку.
– Но нормального ничего покушать нет? – скептически смотрю на свою пустую тарелку.
Мы в столовой с большим размахом и большим столом. Дорогая, хоть и старая обстановка. Графиня восседает во главе стола, мне накрыли с другой стороны, рядом с некромантом. Проблема в том, что сам маг за стол так и не сел. Он сидит в кресле возле камина и напивается в стельку. Серьёзно, уже вторую бутылку начал, а мы всего десять минут ждали «ужина». Понимаю, что он злится, но не понимаю, почему, как обычно, не бесится. На него не похоже просто молча пить, да и он даже не сказал «нет» на моё предложение.
Скосила взгляд на графиню, та с голодным видом косится на макушку Серафимы. Может балласт развязать? Дернулась к ней, а потом передумала, только мешать будет.
– Дорогая свекровь, я есть хочу, может поторопите свою прислугу? – делаю попытку избавиться от ещё одних лишних ушей.
Графиня на удивление даже не возмутилась, встала и вышла за дверь. Стоило ей выйти, как я поднялась и приблизилась к некроманту. Серафима даже чавкать перестала, так упустить что-то боится. Чтоб она морковкой подавилась! Неуверенно присаживаюсь на пуф для ног возле кресла и смотрю на некроманта, не решаясь заговорить первой. Его взгляд пустой, о чем-то размышляет, глядя на огонь в камине.
– Знаешь, ты очень странный, – подмечаю, оттаскивая подальше от кресла ящик с выпивкой.
– Сказала дочь великана и гномихи, – раздражённо все же обращает на меня внимание маг.
Он почти сразу отводит взгляд, это еле ощутимо бесит. Хочу его внимание, чтобы он думал только обо мне и ни о ком больше. Руки подрагивают от желания его обнять и прижать к груди. Он выглядит таким… жалким, как обиженный медвежонок. Волосы торчат в разные стороны, все ещё в этом глупом пальто, верхние пуговицы расстёгнуты. Так спокойно, ещё перевозбужусь! Я точно в него по уши влюблена, если меня возбуждает это дистрофическое тело. Хотя какая же он тростинка, вполне себе мужик, если на руках носил меня спокойно!
– Если бы ты и правда предложил бы мне замуж, думаешь, я бы этого не запомнила? – слегка злюсь, поймав его колкий взгляд.
Скептически поднимает бровь и почти допивает бутылку. Выхватываю ее, облив его содержимым. Пахнет коньяком, или чем-то крепким. Он злится, пытается отобрать обратно, но я отбрасываю бутылку в сторону. Хочет достать ещё одну с ящика, но сажусь ему на колени и крепко сжимаю за плечи, вдавливая обратно в кресло.
– Ты даже «я тебя люблю» не говорил никогда, – говорю обижено, пьянея не от запаха алкоголя, а от того, что он так близко.
Некромант молчит, от него пахнет алкоголем и перегаром с потом. Моё сердце надрывно бьется в груди, легко заглушая его молчание. Обычно алкоголь развязывает язык, но ему явно укорачивает. Не могу тоже напиться, чтобы это молчание меня не задевало. Но и отступать тоже не выход, не могу найти в себе желание подняться.
– Если не можешь сказать – покажи, – шепчу ему почти в губы.
Медленно отклоняюсь назад, словно собираюсь встать, но его руки на талии притягивают обратно.
Мы смотрим друг другу в глаза, его взгляд хмельной, зрачки расширены. Но даже так, он смотрит только на меня. Обдает перегаром, пока руки медленно проскальзывают под халат и заставляют буквально навалиться на него. Прижал к себе, просто обнимая, уткнувшись лицом мне в ключицу.
Он меня просто обнял? Что он собрался делать? Похоже, не только меня этот вопрос волнует. Серафима замычала, пытаясь выплюнуть морковку. Забилась руками и ногами, ещё немного и упадет со стола. Ей не повезло, ничего разглядеть не может из-за высокой спинки кресла. Ну какая я подруга, если не воспользуюсь ее беспомощностью?
– Что ты делаешь? Ой! Не туда! Как тебе не стыдно Игнат? А если кто увидит? – наигранно, еле давя смех, принялась издеваться, изображая то, чем и не пахнет.
Серафима усиленно замычала и, как-то повернувшись на живот, принялась ползти по столу. Какая она гибкая, у меня бы так точно не получилось. Парочку тарелок бочком сбросила, упористая зараза. Мне даже интересно свалится она со стола или сумеет освободиться?
Увы, не узнаю, про меня вдруг вспомнили, причем так, что я и думать о балласте забыла. Руки некроманта сползли с талии на мою пятую точку и сжали ее так, что я ойкнула уже по-настоящему. Едва заметно отклонилась назад, чтобы спросить какого чёрта он творит, но наткнулась на его улыбку. Он слишком миленький, когда так вредно улыбается, и я безумно по нему соскучилась. Как вообще я собиралась прожить всю свою жизнь без него? Это просто невозможно, мне даже кажется – он и есть моя жизнь. Удерживаю его лицо, с нежностью проводя по ямочкам, и его самодовольная улыбка тает. Слегка приподнимается, и мы целуемся без страсти, без нежности и обязательств. Просто поцелуй, от которого весь мир исчезает, а меня тянет в пропасть его объятий. Понимаю, что мне одного поцелуя мало, когда прекращает его. Подаюсь вперед, чтобы получить ещё один, но он меня останавливает. Его пальцы прикрывают мой рот на мгновение, а затем он медленно проходится большим пальцем по нижней губе. В одном этом жесте больше эротизма, чем во всех поцелуях, что были у меня с другими мужчинами. Он сдвигается чуть вперед, позволяя обнять его талию ногами. Мои щеки горят от несвойственного мне стыда. На губах улыбка и вкус алкоголя, но пьянит совсем не от него. Его руки проходятся по спине под рубашкой, перемещаются вперед и сжимают грудь. Легкий поцелуй в губы, горячий в шею, от которого прикрываю глаза и почти забываю, где я и кто я.
Все резко заканчивается с приходом графини. Дверь громко хлопает, а Серафима взрывается слезами, как-то умудрившись громко реветь даже с морковкой во рту. Чувствую укол совести, мне ее немного жалко. Хотя отчего мне ее жалеть, некромант мой!
– Что здесь происходит? – тоном матери, которая застукала сына за чем-то предосудительным, поинтересовалась графиня.
Краснеть пришлось мне, ибо вот этот свирепый взгляд от мамаши и полный ненависти от Серафимы вижу только я, некромант занят куда более интересным делом – оставляет засосы у меня на шее. Хлопаю его по спине, пытаясь остановить, но, похоже, он слишком пьян, чтобы стесняться. Хотела бы я тоже быть пьяной, но не могу. В его объятиях так просто забыть обо всем на свете, но кое о чем забывать нельзя, совесть не позволит. Как же было хорошо, когда у меня ее не было!
– О, свекровь вернулась! – пытаюсь отодвинуться, но некромант будто назло прижимает к себе сильнее. – Вас только за смертью посылать.
– Игнарешнар, ты что творишь? – поднимает голос матушка и уже разгневанной походкой направляется к нам. – Я тебя так не воспитывала!
Чувствую некую неловкость, мне всегда было интересно как это, когда тебя отчитывает мама. Некромант даже не понимает, как ему повезло, что у него есть хотя бы мать. Чувствую укол в животе, резко вздыхаю, чем заставляю некроманта прийти в себя. Или нет?
– Взяла Скот со стола и вышла за дверь, – выпрямив спину, приказал он.
Вот же невоспитанный некромант!
– Ты чего так с матерью разговариваешь? – зашипела на него и затем потеряла дар речи.
Некромантша резко остановилась, хотя почти дошла до нас, повернулась к столу и, подхватив ревущую Серафиму, забросила ее за плечо и вышла за дверь оставив нас наедине. Я удивилась настолько, что даже забыла, что хотела сказать. Как это так у него получилось? Даже не знаю, что меня больше удивило: то, что она послушалась или с какой легкостью подняла и утащила эту корову Серафиму? Некроманты и так могут? Да нет, вон как стонал Игнат в нашу первую встречу, когда зельем заставила себя на руки поднять. Что-то здесь не так, но я не успеваю понять, что именно.
Теряюсь в очередном поцелуе, теперь нам никто не мешает, кроме нас самих. Он хочет простой близости – секса, мне же хочется большего. Вот всегда было бы так легко: выпил и ни о чем не думаешь, за действия свои не отвечаешь. Насколько же безрассудной была я, совращая его той ночью в трактире. Я слукавила ему, что мне было плевать кому отдаваться, только был бы магом. Даже в пьяном угаре он мне понравился, заинтересовал настолько, что я потеряла голову. Даже то, что он некромант и военный министр меня не останавливало, наоборот мне нравится, что он был единственным человеком, который мог драться со мной на равных. Теперь же я ему не ровня, даже не так, я нуждаюсь в нем и его защите в первую очередь от него самого.
Единственное, что стоит между нами – его нежелание иметь детей. Интересно, это он просто от меня детей не хочет или вообще? Я не понимаю, как это – не хотеть детей. Они же продолжение тебя, цветы жизни, маленький человечек, которого любишь больше всего в жизни.
Накрываю рукой живот, закрыв глаза подставляясь под поцелуй. Обнимаю его за шею, позволяю снять с себя халат и расстегнуть пуговицы на рубашке. Чуть не мурлычу, когда поглаживает спину. Хочу ни о чем не думать, как он.
Как можно не хотеть частичку себя? Сказал, что уже звал меня замуж, но сам смеялся только от одной мысли об этом.
