– Сын, что ты наделал? – испуганно ахнула графиня.
Он пошатнулся от моего толчка, как тень самого себя, взгляд пуст, глаза блестят. Ему больно, но мне куда больнее! Один жалкий глоток, а живот режет болью. Нет, от одного глотка не может такое быть, на лекциях говорили надо хотя бы сто грамм, чтобы начать необратимую реакцию. Вот только это обычное зелье, а некромант мог изготовить и посильнее, чтобы одного глотка хватило. Серафима не может удержать меня, а ноги уже и не держат.
– Что ты с ней сделал? – кричит на него балласт и пытается удержать, обнимая меня за плечи.
– За что? За что?! – кричу в слезах, прижимая руки к животу, словно это может помочь.
Рыдания и боль заставляют упасть на колени перед человеком, который был моим счастьем. Его шатает из стороны в сторону, но он держится на ногах, пока не поднимаю на него взгляд, полный ненависти.
– Кто? Кто дал тебе право убивать моего ребёнка? – резко подаюсь вперед, чтобы съездить ему по лицу, но путь мне преграждает графиня.
Меня штормит от ненависти и страха. Убить некроманта я могу и после, сейчас важнее моя девочка.
– Помогите, умоляю! – прошу, повиснув у нее на шее. – Спасите моего ребёнка!
– Я не могу, – дрожит некромантша, и я не понимаю, что с ней творится.
– Не применяй магию! – резко кричит некромант, причем обращаясь к своей матери.
Она дергается, будто от пощечины, осторожно отодвигается от меня и отступает к сыну. Как так? Она же тоже хотела внуков, я была уверена, что она поможет! Почему? Почему и она меня предала?!
– Клара, – зовет меня некромант.
Мой взгляд пуст, живот режет от боли, но я продолжаю стоять, вроде меня не вернули из рая прямиком в ад. Правильно, у такой, как я не может быть ни семьи, ни счастья. Я была глупа и слепа от своих надежд, поверила и полюбила не того человека. Почему я всегда влюбляюсь в не подходящих парней?
– Этот… плод уже забрал у тебя силу и регенерацию, – рассуждает он так просто, будто бы не отнял у меня все, – это нужно прекратить.
– Что ты такое говоришь, Трут? – вставляет балласт, хотя ее мнения никто не спрашивал. – Это же ребёнок! Как так можно?
– Магия некромантов даже великанов убивает! Дети некромантов высасывают из матерей энергию. Чем сильнее дар, тем больше и быстрее плод забирает силы у матери. Он высосал из тебя почти всю твою жизненную энергию, иначе почему ей на вид четыре месяца, а не три недели?
Он сказал ее, это девочка? Я всегда хотела девочку. Его взгляд опускается на мой живот, он видит мою крошку. Точно, он же маг, а маги видят ауру. Даже пол знает и все равно стремится убить частичку себя. Что же он за тварь такая?! За что он так с ней и со мной?
– Ты умираешь, Клара, – его голос дрожит от боли и ярости. – Оно убивает тебя!
Все замолкают на долгое мгновение, не осмеливаясь сказать и слова. Он смотрит на меня так, будто это что-то может для меня изменить. На что он рассчитывал? Что я скажу: «Раз уж она меня убивает, то ладно. Спасибо, что лишил меня смысла моей жизни!». Да плевать на боль, на то, что сложно и опасно! Словно я глупа и не чувствовала, что этот ребенок особенный. Я смотрю в эти любимые глаза и чувствую, что что-то в моей душе умирает, кажется, что это умирает любовь к этому человеку.
– Это ты убиваешь нас, прямо сейчас, – еле выдыхаю, чувствуя, как голова кружится.
Моей крошке больно, я просто чувствую ее страдания и что-то ещё, очень похожее на голод. Жуткий звериный голод, который ни одна еда не погасит. Кажется, я знаю, как спасти свою девочку, но нужно убрать отсюда Серафиму и графиню.
Он делает ко мне шаг, его руки дрожат, а глаза застилают боль и слёзы. Нет, мне просто кажется, некромант не знает, что такое боль, а тем более слёзы. Даже собственного ребёнка готов убить, чтобы… Чтобы что?
– Мама, – зовет он графиню со стеклянным взглядом. – Покажи ей, что становится с женщинами нашего рода после родов.
Она не двигается, не выполняет его приказ. Я стою на ногах только потому, что не хочу казаться слабой, какой он меня видит. Меня ни запугать, ни сломать, и тем более не заставить избавиться от собственного ребёнка. Это он слабый и отвратительный, и не достойный моей крошки. Я ненавижу его так же сильно, как и люблю, и с каждым его трусливым словом на чаше весов ненависти становится больше, а любви меньше.
– Мама! – резко кричит, слегка повернувшись, пошатываясь от моего холодного взгляда.
Она подходит ко мне со стеклянным взглядом. Поднимает руку и закатывает длинный рукав до локтя, показывая голою белую кость, еле прикрытую какой-то тряпкой и посиневший мясом. Меня выворачивает только от одного вида, не говоря уже о запахе. Пошатываюсь, прикрыв рот рукой, закрываю глаза, шумно вдыхая холодный зимний воздух. Не хочу замечать, что он держит меня за плечи, но замечаю. В груди ноет сердце, перед глазами черные мушки, моя девочка голодна, ей нужна энергия. Его энергия, как та, что он дал мне по пьяни, желая залечить руку. Он тогда заметил, что я беременна? Или раньше? Может поэтому все время пытался причинить мне вред? Мой некромант никогда бы так не поступил, но, правда в том, что я совсем его не знаю и он не мой.
– Серафима уйди отсюда, – прошу, упираясь лбом в грудь мужа.
– Но Кларка! – чувствую виноватые нотки в голосе балласта, но мне плевать.
– Уходи! – кричу так, что голос расходится эхом в горах.
Она срывается на бег и уходит, а я сползаю в объятия некроманта, из последних сил удерживая всепоглощающий голод его дитя.
– Мама уходи! – приказывает некромант, и его мертвая матушка убегает в дом.
Плохо соображаю от пульсирующей боли в животе, удерживать ее голод тяжело, она слишком сильна. Мелькает мысль, что некромант прав, мне ее не выносить, но я давлю ее. Я сильная – справлюсь! Игнат опускается на колени, повторяю за ним, уткнувшись лицом в его пиджак и до хруста в пальцах удерживая его за руки.
– Давай, – командует он, крепко обнимая меня.
Сдавленно дышу, в последний раз удерживая голод своей крошки, а затем позволяю ему вырваться. Все что я чувствую – это облегчение. Она цепляется за него и тянет жизнь, пожирает живьём. Прикрываю глаза и ни о чем не думаю, позволяя себе чувствовать его тепло и объятия. Она «наедается» куда быстрее, чем я думала. Боль медленно уходит, а вот теплота его объятий остается. Если судить некроманта по этому поступку, он не такой уж плохой, но я все равно в бешенстве. Сколько бы правды не было в его словах, он не должен был решать все за меня. Я не избавлюсь от дочки, как бы опасна она не была.
Отпускаю его руки, но он сам удерживает меня объятиями, заставляет прижаться к нему. Весы с ненавистью и любовью к этому человеку приобрели неуверенное равновесие, но всего на мгновение.
– Я хочу развода, – шепчу, отстраняясь насколько это позволяют его объятия.
– У некромантов, а тем более наследников огненных родов, не бывает разводов, – отвечает со свойственной только ему улыбкой, но я замечаю, что что-то не так.
Его глаза тусклые, безжизненные, но такие любимые. Резко вздыхаю, беря его лицо в руки. Он целует мои руки и от нежности в его взгляде наворачиваются слезы на глаза. Меня штормит от собственных чувств, и любовь снова перевешивает ненависть. Вздрагиваю, когда наклоняется к моему лицу и слизывает мои слёзы со щек. Несильно нажимает на затылок, заставляет прислониться лбом к его плечу.
– Тебе придётся убежать далеко-далеко от меня, чтобы исполнить свою глупую мечту, – говорит мне на ухо, устало, еле слышно. – Но я все равно найду тебя и остановлю.
Моё сердце бьется как загнанный зверь, не дает мне покоя. Его слова заставляют замереть, но не от страха, и заплакать, но не от счастья.
– Почему? – спрашиваю глухо.
– Потому что люблю, – еле слышно шепчет, а затем его тело тяжелеет.
Он наваливается на меня и заставляет упасть спиной на проросшую траву. Мы лежим какое-то время вместе, почти обнявшись на травяном одеяле. Даже самый сильный человек в мире, которого я знаю, не смог совладать с ребенком в моей утробе. Не смог, или просто не захотел? Она довольна, наелась и затихла, отдает только тяжестью в животе. Мне же неспокойно, как и должно быть. Рукой нажимаю на шею некроманта, чтобы проверить слабый пульс. Он спит, полностью отключился, оставшись без сил. Я не могу подняться и сдвинуть его с себя, у меня сил тоже не осталось. Что же остается, кроме как ждать, когда кто-то о нас вспомнит. Что же мне делать дальше? Он не хочет, чтобы я ушла, а меня разрывает от противоречивости моих желаний. Я одновременно хочу остаться, не взирая на то, что он натворил. Но так же сильно я хочу сбежать, спрятаться от него. Слишком люблю его, чтобы оставить в таком состоянии. А ещё… Мне страшно, если он не может помочь мне и моему ребёнку, то кто может? Я старалась не думать о том, как изматывающе быстро она растет, но слова некроманта засели мне в душу. А что если он прав? Что если я и правда не смогу такими темпами дать ей то, чего она хочет? Если некромант не может мне помочь, то нужно пойти к тем, кто может.
Думая о том, кто способен так сказать «накормить» мою девочку на ум приходят только великаны. Если учитывать, что меня почти сожрали, надо пойти поискать других великанов. В идеале моего отца – все равно не жалко, родитель из него не очень получился, а так пусть отрабатывает моё загубленное детство с внучкой. А то хорош, как делать ребёнка гномихе так мы запросто, а как дочь растить так в кусты! Все, решено, пора встретить моего дорогого папочку и познакомить его с внучкой, если переживёт эту трогательную встречу так и быть будет дедушкой. Но для начала мне бы из-под некроманта вылезти!
– Эй, некромант! Вставай! – рычу, толкая его в бок. – Ты из меня лепешку совсем скоро сделаешь!
Живот заурчал, я опять хочу есть. Да что ж такое, не кормят растущий вширь организм! Боже, как мне с некромантом-то справиться, кто его так раскормил? Я же помню его тростинкой, за шкурку легко его поднимала, а теперь скинуть с себя не могу! Как же не хочется думать, что это я так ослабела, а не он возмужал. Возмужал? Мой некромант?! Так живот можно от смеха надорвать. Странно, у меня только что была истерика, а теперь я спокойна как удав. Точно, дело в этой маленькой некромантше, что в моем животе. Делает что хочет, и уже в пузе не слушается! И папочка ее хорош, уж удумал, от нее избавиться, а она его взяла и пожевала, чтобы неповадно было! Избавиться от ребёнка он захотел… Ага! Кто ещё от кого избавится!
Вот я думаю, очень ли постыдно будет звать на помощь Серафиму или нет? Реально я сама не выберусь, а некромант как-то не очень желает просыпаться. Ладно пусть спит, а я ему мстить буду. Лабораторию разгромлю, чтобы травить меня не смел, второй этаж обнесу, чтобы нервы себе успокоить. Может опять трюк со свиной головой повторю, он же, наверное, забыл, что отключаться рядом со мной жизненно опасно. Потрепала его по голове и вздохнула, вот бы было хорошо, если бы у нас был обычный ребёнок, но каковы родители – такова и дочь.
– Кларка! – заорала откуда-то из замка Серафима, и я с облегчением вздохнула.
– Серафима, твою мать, помоги! – кричу, стараясь безуспешно выползти из-под некроманта.
Послышались шаги, много шагов. Она скелетов позвала что ли? Это хорошо, может помогут некроманта в дом дотащить. Хотя постойте, а почему тогда скелет-священник рядом валяется бесполезной грудой костей?
– Кто тут у нас? – произнес до боли знакомый голос, так что я страдальчески застонала. – Поднимайте их!
Два мужика подхватили некроманта и стащили с меня, удерживая под руки. Ещё двое подняли меня на ноги, чтобы я могла рассмотреть испуганных Серафиму и графиню рядом с моим дорогим Ванечкой. Он опять меня нашёл! Радости от встречи с давним знакомым, как и в прошлый раз, не ощутила.
– Военный министр и безродная сиротка, – еле заметно улыбаясь, довольно прищурился этот гад. – Я так понимаю вас можно поздравить?
– Поздравляй, – добродушно позволяю с улыбкой, словно не меня здесь удерживают.
– А жених что, потерял сознания от радости? – дает оценить свой сарказм.
– Ага, – улыбаюсь холодно, глядя на парня без страха, – от счастья.
– Сомнительное счастье, – оглядывает меня с головы до ног Ваня.
– Так его же счастье, не твоё, – холодно реагирую на его наигранное веселье.
– Эй, может уже оставите нас в покое? – влезла Серафима, пытаясь отбиться от мужчин. – Я уверена, что министр заплатит любые деньги, чтобы вы нас не трогали!
– О, я не сомневаюсь, – повернулся Ваня к Серафиме, потрепал ее по щекам. – Вот только с этим счастливчиком у меня свои счёты! Сбросьте его с обрыва!
Он приказал, а его болванчики схватили моего мужа и потащили к краю скалы.
– Нет! – закричала Серафима, почти перекрикивая меня.
– Не смей! – вскрикнула я, вырываясь из хватки двух его приспешников. – Не смей его трогать!
– А то что, Кларка? – насмехается надо мной главарь банды Великанов. – Что ты мне сделаешь? Без своей силы, ты совершенно бесполезна.
Серафима выпучила глаза, пока мой бывший схватил ее за шкурку и вытащил перед собой. Блеснул ножик, который он приставил к ее шее. Да, Ваня иногда позволял себе и низости.
– Это для тебя я была без своей силы абсолютно бесполезна, – не реагирую на его провокацию. – Не все такие…ограниченные как ты.
– Да что ты говоришь? – несколько кисло уставился на меня этот психопат и толкнул Серафиму на меня, приказав своим людям подождать. – Ограниченный?
– Ты в порядке? – бегло спрашиваю у нее, заталкивая себе за спину.
– Кларка, а ты вообще в курсе кого защищаешь? – улыбается Ваня, опуская нож. – Это ведь она вызвала нас! Хотела, чтобы забрали тебя, и забыли, что ее видели.
Мельком оглядываюсь на Серафиму, она трясется у меня за спиной. Бесстыжие глаза мечутся туда-сюда, но я не говорю ей и слова.
– Ты никогда не умела выбирать себе компанию, Кларка, – говорит с легкой улыбкой чудовище из моего прошлого.
– Какой человек – такая и компания, – делаю вид, что мне все равно, гордо распрямляю плечи.
– Даже так! – смеется он с меня. – Ну, тогда ладно! Пойдем, заказчик ждет!
Он даже поворачивается, подставляя спину, но я не двигаюсь с места.
– Да, о чем это я? – поворачивается с жуткой улыбкой. – Сбросьте его и старуху тоже!
– Нет! – протяжно завила Серафима. – Не трогайте его!
Все происходило очень быстро. Вот двое отморозков попытались схватить графиню, а затем уже их схватили скелеты. Они же попытались отобрать Игната у перепуганных головорезов, но только ухудшили ситуацию, отбросив его бессознательное тельце почти на край пропасти. Я бросилась к нему, но в метре от обрыва меня, схватив под грудью, перехватил Ваня и сам потащил словно куклу. Два скелета, используя свои же кости как мечи, попытались дать отпор двум перепуганным, но все же бугаям. Вспыхнули магические вспышки, пока еще пара скелетов попытались оттащить от меня Ваню.
– Не смей трогать мою невестку! – закричала графиня, перекрикивая испуганных магов банды Великанов.
– Нет! – снова закричала Серафима, бросаясь на колени и протягивая свои руки к некроманту.
Ещё бы немного и у нее бы получилось, но затем один из магов использовал воздушную стихию и отбросил некроманта прямо в бескрайнюю пропасть. Крик ужаса застыл в моем горле, а затем живот наполнился теплом, даже жаром, что прожег ткань платья и обжег руки Вани.
Он пошатнулся от моего толчка, как тень самого себя, взгляд пуст, глаза блестят. Ему больно, но мне куда больнее! Один жалкий глоток, а живот режет болью. Нет, от одного глотка не может такое быть, на лекциях говорили надо хотя бы сто грамм, чтобы начать необратимую реакцию. Вот только это обычное зелье, а некромант мог изготовить и посильнее, чтобы одного глотка хватило. Серафима не может удержать меня, а ноги уже и не держат.
– Что ты с ней сделал? – кричит на него балласт и пытается удержать, обнимая меня за плечи.
– За что? За что?! – кричу в слезах, прижимая руки к животу, словно это может помочь.
Рыдания и боль заставляют упасть на колени перед человеком, который был моим счастьем. Его шатает из стороны в сторону, но он держится на ногах, пока не поднимаю на него взгляд, полный ненависти.
– Кто? Кто дал тебе право убивать моего ребёнка? – резко подаюсь вперед, чтобы съездить ему по лицу, но путь мне преграждает графиня.
Меня штормит от ненависти и страха. Убить некроманта я могу и после, сейчас важнее моя девочка.
– Помогите, умоляю! – прошу, повиснув у нее на шее. – Спасите моего ребёнка!
– Я не могу, – дрожит некромантша, и я не понимаю, что с ней творится.
– Не применяй магию! – резко кричит некромант, причем обращаясь к своей матери.
Она дергается, будто от пощечины, осторожно отодвигается от меня и отступает к сыну. Как так? Она же тоже хотела внуков, я была уверена, что она поможет! Почему? Почему и она меня предала?!
– Клара, – зовет меня некромант.
Мой взгляд пуст, живот режет от боли, но я продолжаю стоять, вроде меня не вернули из рая прямиком в ад. Правильно, у такой, как я не может быть ни семьи, ни счастья. Я была глупа и слепа от своих надежд, поверила и полюбила не того человека. Почему я всегда влюбляюсь в не подходящих парней?
– Этот… плод уже забрал у тебя силу и регенерацию, – рассуждает он так просто, будто бы не отнял у меня все, – это нужно прекратить.
– Что ты такое говоришь, Трут? – вставляет балласт, хотя ее мнения никто не спрашивал. – Это же ребёнок! Как так можно?
– Магия некромантов даже великанов убивает! Дети некромантов высасывают из матерей энергию. Чем сильнее дар, тем больше и быстрее плод забирает силы у матери. Он высосал из тебя почти всю твою жизненную энергию, иначе почему ей на вид четыре месяца, а не три недели?
Он сказал ее, это девочка? Я всегда хотела девочку. Его взгляд опускается на мой живот, он видит мою крошку. Точно, он же маг, а маги видят ауру. Даже пол знает и все равно стремится убить частичку себя. Что же он за тварь такая?! За что он так с ней и со мной?
– Ты умираешь, Клара, – его голос дрожит от боли и ярости. – Оно убивает тебя!
Все замолкают на долгое мгновение, не осмеливаясь сказать и слова. Он смотрит на меня так, будто это что-то может для меня изменить. На что он рассчитывал? Что я скажу: «Раз уж она меня убивает, то ладно. Спасибо, что лишил меня смысла моей жизни!». Да плевать на боль, на то, что сложно и опасно! Словно я глупа и не чувствовала, что этот ребенок особенный. Я смотрю в эти любимые глаза и чувствую, что что-то в моей душе умирает, кажется, что это умирает любовь к этому человеку.
– Это ты убиваешь нас, прямо сейчас, – еле выдыхаю, чувствуя, как голова кружится.
Моей крошке больно, я просто чувствую ее страдания и что-то ещё, очень похожее на голод. Жуткий звериный голод, который ни одна еда не погасит. Кажется, я знаю, как спасти свою девочку, но нужно убрать отсюда Серафиму и графиню.
Он делает ко мне шаг, его руки дрожат, а глаза застилают боль и слёзы. Нет, мне просто кажется, некромант не знает, что такое боль, а тем более слёзы. Даже собственного ребёнка готов убить, чтобы… Чтобы что?
– Мама, – зовет он графиню со стеклянным взглядом. – Покажи ей, что становится с женщинами нашего рода после родов.
Она не двигается, не выполняет его приказ. Я стою на ногах только потому, что не хочу казаться слабой, какой он меня видит. Меня ни запугать, ни сломать, и тем более не заставить избавиться от собственного ребёнка. Это он слабый и отвратительный, и не достойный моей крошки. Я ненавижу его так же сильно, как и люблю, и с каждым его трусливым словом на чаше весов ненависти становится больше, а любви меньше.
– Мама! – резко кричит, слегка повернувшись, пошатываясь от моего холодного взгляда.
Она подходит ко мне со стеклянным взглядом. Поднимает руку и закатывает длинный рукав до локтя, показывая голою белую кость, еле прикрытую какой-то тряпкой и посиневший мясом. Меня выворачивает только от одного вида, не говоря уже о запахе. Пошатываюсь, прикрыв рот рукой, закрываю глаза, шумно вдыхая холодный зимний воздух. Не хочу замечать, что он держит меня за плечи, но замечаю. В груди ноет сердце, перед глазами черные мушки, моя девочка голодна, ей нужна энергия. Его энергия, как та, что он дал мне по пьяни, желая залечить руку. Он тогда заметил, что я беременна? Или раньше? Может поэтому все время пытался причинить мне вред? Мой некромант никогда бы так не поступил, но, правда в том, что я совсем его не знаю и он не мой.
– Серафима уйди отсюда, – прошу, упираясь лбом в грудь мужа.
– Но Кларка! – чувствую виноватые нотки в голосе балласта, но мне плевать.
– Уходи! – кричу так, что голос расходится эхом в горах.
Она срывается на бег и уходит, а я сползаю в объятия некроманта, из последних сил удерживая всепоглощающий голод его дитя.
– Мама уходи! – приказывает некромант, и его мертвая матушка убегает в дом.
Плохо соображаю от пульсирующей боли в животе, удерживать ее голод тяжело, она слишком сильна. Мелькает мысль, что некромант прав, мне ее не выносить, но я давлю ее. Я сильная – справлюсь! Игнат опускается на колени, повторяю за ним, уткнувшись лицом в его пиджак и до хруста в пальцах удерживая его за руки.
– Давай, – командует он, крепко обнимая меня.
Сдавленно дышу, в последний раз удерживая голод своей крошки, а затем позволяю ему вырваться. Все что я чувствую – это облегчение. Она цепляется за него и тянет жизнь, пожирает живьём. Прикрываю глаза и ни о чем не думаю, позволяя себе чувствовать его тепло и объятия. Она «наедается» куда быстрее, чем я думала. Боль медленно уходит, а вот теплота его объятий остается. Если судить некроманта по этому поступку, он не такой уж плохой, но я все равно в бешенстве. Сколько бы правды не было в его словах, он не должен был решать все за меня. Я не избавлюсь от дочки, как бы опасна она не была.
Отпускаю его руки, но он сам удерживает меня объятиями, заставляет прижаться к нему. Весы с ненавистью и любовью к этому человеку приобрели неуверенное равновесие, но всего на мгновение.
– Я хочу развода, – шепчу, отстраняясь насколько это позволяют его объятия.
– У некромантов, а тем более наследников огненных родов, не бывает разводов, – отвечает со свойственной только ему улыбкой, но я замечаю, что что-то не так.
Его глаза тусклые, безжизненные, но такие любимые. Резко вздыхаю, беря его лицо в руки. Он целует мои руки и от нежности в его взгляде наворачиваются слезы на глаза. Меня штормит от собственных чувств, и любовь снова перевешивает ненависть. Вздрагиваю, когда наклоняется к моему лицу и слизывает мои слёзы со щек. Несильно нажимает на затылок, заставляет прислониться лбом к его плечу.
– Тебе придётся убежать далеко-далеко от меня, чтобы исполнить свою глупую мечту, – говорит мне на ухо, устало, еле слышно. – Но я все равно найду тебя и остановлю.
Моё сердце бьется как загнанный зверь, не дает мне покоя. Его слова заставляют замереть, но не от страха, и заплакать, но не от счастья.
– Почему? – спрашиваю глухо.
– Потому что люблю, – еле слышно шепчет, а затем его тело тяжелеет.
Он наваливается на меня и заставляет упасть спиной на проросшую траву. Мы лежим какое-то время вместе, почти обнявшись на травяном одеяле. Даже самый сильный человек в мире, которого я знаю, не смог совладать с ребенком в моей утробе. Не смог, или просто не захотел? Она довольна, наелась и затихла, отдает только тяжестью в животе. Мне же неспокойно, как и должно быть. Рукой нажимаю на шею некроманта, чтобы проверить слабый пульс. Он спит, полностью отключился, оставшись без сил. Я не могу подняться и сдвинуть его с себя, у меня сил тоже не осталось. Что же остается, кроме как ждать, когда кто-то о нас вспомнит. Что же мне делать дальше? Он не хочет, чтобы я ушла, а меня разрывает от противоречивости моих желаний. Я одновременно хочу остаться, не взирая на то, что он натворил. Но так же сильно я хочу сбежать, спрятаться от него. Слишком люблю его, чтобы оставить в таком состоянии. А ещё… Мне страшно, если он не может помочь мне и моему ребёнку, то кто может? Я старалась не думать о том, как изматывающе быстро она растет, но слова некроманта засели мне в душу. А что если он прав? Что если я и правда не смогу такими темпами дать ей то, чего она хочет? Если некромант не может мне помочь, то нужно пойти к тем, кто может.
Думая о том, кто способен так сказать «накормить» мою девочку на ум приходят только великаны. Если учитывать, что меня почти сожрали, надо пойти поискать других великанов. В идеале моего отца – все равно не жалко, родитель из него не очень получился, а так пусть отрабатывает моё загубленное детство с внучкой. А то хорош, как делать ребёнка гномихе так мы запросто, а как дочь растить так в кусты! Все, решено, пора встретить моего дорогого папочку и познакомить его с внучкой, если переживёт эту трогательную встречу так и быть будет дедушкой. Но для начала мне бы из-под некроманта вылезти!
– Эй, некромант! Вставай! – рычу, толкая его в бок. – Ты из меня лепешку совсем скоро сделаешь!
Живот заурчал, я опять хочу есть. Да что ж такое, не кормят растущий вширь организм! Боже, как мне с некромантом-то справиться, кто его так раскормил? Я же помню его тростинкой, за шкурку легко его поднимала, а теперь скинуть с себя не могу! Как же не хочется думать, что это я так ослабела, а не он возмужал. Возмужал? Мой некромант?! Так живот можно от смеха надорвать. Странно, у меня только что была истерика, а теперь я спокойна как удав. Точно, дело в этой маленькой некромантше, что в моем животе. Делает что хочет, и уже в пузе не слушается! И папочка ее хорош, уж удумал, от нее избавиться, а она его взяла и пожевала, чтобы неповадно было! Избавиться от ребёнка он захотел… Ага! Кто ещё от кого избавится!
Вот я думаю, очень ли постыдно будет звать на помощь Серафиму или нет? Реально я сама не выберусь, а некромант как-то не очень желает просыпаться. Ладно пусть спит, а я ему мстить буду. Лабораторию разгромлю, чтобы травить меня не смел, второй этаж обнесу, чтобы нервы себе успокоить. Может опять трюк со свиной головой повторю, он же, наверное, забыл, что отключаться рядом со мной жизненно опасно. Потрепала его по голове и вздохнула, вот бы было хорошо, если бы у нас был обычный ребёнок, но каковы родители – такова и дочь.
– Кларка! – заорала откуда-то из замка Серафима, и я с облегчением вздохнула.
– Серафима, твою мать, помоги! – кричу, стараясь безуспешно выползти из-под некроманта.
Послышались шаги, много шагов. Она скелетов позвала что ли? Это хорошо, может помогут некроманта в дом дотащить. Хотя постойте, а почему тогда скелет-священник рядом валяется бесполезной грудой костей?
– Кто тут у нас? – произнес до боли знакомый голос, так что я страдальчески застонала. – Поднимайте их!
Два мужика подхватили некроманта и стащили с меня, удерживая под руки. Ещё двое подняли меня на ноги, чтобы я могла рассмотреть испуганных Серафиму и графиню рядом с моим дорогим Ванечкой. Он опять меня нашёл! Радости от встречи с давним знакомым, как и в прошлый раз, не ощутила.
– Военный министр и безродная сиротка, – еле заметно улыбаясь, довольно прищурился этот гад. – Я так понимаю вас можно поздравить?
– Поздравляй, – добродушно позволяю с улыбкой, словно не меня здесь удерживают.
– А жених что, потерял сознания от радости? – дает оценить свой сарказм.
– Ага, – улыбаюсь холодно, глядя на парня без страха, – от счастья.
– Сомнительное счастье, – оглядывает меня с головы до ног Ваня.
– Так его же счастье, не твоё, – холодно реагирую на его наигранное веселье.
– Эй, может уже оставите нас в покое? – влезла Серафима, пытаясь отбиться от мужчин. – Я уверена, что министр заплатит любые деньги, чтобы вы нас не трогали!
– О, я не сомневаюсь, – повернулся Ваня к Серафиме, потрепал ее по щекам. – Вот только с этим счастливчиком у меня свои счёты! Сбросьте его с обрыва!
Он приказал, а его болванчики схватили моего мужа и потащили к краю скалы.
– Нет! – закричала Серафима, почти перекрикивая меня.
– Не смей! – вскрикнула я, вырываясь из хватки двух его приспешников. – Не смей его трогать!
– А то что, Кларка? – насмехается надо мной главарь банды Великанов. – Что ты мне сделаешь? Без своей силы, ты совершенно бесполезна.
Серафима выпучила глаза, пока мой бывший схватил ее за шкурку и вытащил перед собой. Блеснул ножик, который он приставил к ее шее. Да, Ваня иногда позволял себе и низости.
– Это для тебя я была без своей силы абсолютно бесполезна, – не реагирую на его провокацию. – Не все такие…ограниченные как ты.
– Да что ты говоришь? – несколько кисло уставился на меня этот психопат и толкнул Серафиму на меня, приказав своим людям подождать. – Ограниченный?
– Ты в порядке? – бегло спрашиваю у нее, заталкивая себе за спину.
– Кларка, а ты вообще в курсе кого защищаешь? – улыбается Ваня, опуская нож. – Это ведь она вызвала нас! Хотела, чтобы забрали тебя, и забыли, что ее видели.
Мельком оглядываюсь на Серафиму, она трясется у меня за спиной. Бесстыжие глаза мечутся туда-сюда, но я не говорю ей и слова.
– Ты никогда не умела выбирать себе компанию, Кларка, – говорит с легкой улыбкой чудовище из моего прошлого.
– Какой человек – такая и компания, – делаю вид, что мне все равно, гордо распрямляю плечи.
– Даже так! – смеется он с меня. – Ну, тогда ладно! Пойдем, заказчик ждет!
Он даже поворачивается, подставляя спину, но я не двигаюсь с места.
– Да, о чем это я? – поворачивается с жуткой улыбкой. – Сбросьте его и старуху тоже!
– Нет! – протяжно завила Серафима. – Не трогайте его!
Все происходило очень быстро. Вот двое отморозков попытались схватить графиню, а затем уже их схватили скелеты. Они же попытались отобрать Игната у перепуганных головорезов, но только ухудшили ситуацию, отбросив его бессознательное тельце почти на край пропасти. Я бросилась к нему, но в метре от обрыва меня, схватив под грудью, перехватил Ваня и сам потащил словно куклу. Два скелета, используя свои же кости как мечи, попытались дать отпор двум перепуганным, но все же бугаям. Вспыхнули магические вспышки, пока еще пара скелетов попытались оттащить от меня Ваню.
– Не смей трогать мою невестку! – закричала графиня, перекрикивая испуганных магов банды Великанов.
– Нет! – снова закричала Серафима, бросаясь на колени и протягивая свои руки к некроманту.
Ещё бы немного и у нее бы получилось, но затем один из магов использовал воздушную стихию и отбросил некроманта прямо в бескрайнюю пропасть. Крик ужаса застыл в моем горле, а затем живот наполнился теплом, даже жаром, что прожег ткань платья и обжег руки Вани.
