Твою же мать! Как они нашли мои тайники? Кто меня сдал-то? О большинстве даже Пенелопа не знала!
Моё золотишко, блестящие цацки, драгоценности, серебряные ложечки, заколки, брошки, позолоченные дверные ручки и даже каблуки от туфель Тамары! Все, абсолютно все выносят! Крик боли и отчаянья вырывается из моего рта вместе с матом, и возникает справедливое желание пойти вернуть честно награбленное. Возле входа остановилась ещё одна машина, она закрыла мне обзор на родное добро, чем конкретно взбесила. Пробежала несколько метров по мосту и остановилась, чувствуя, что ещё шаг и просто упаду. Из машины вышел какой-то высокий и худощавый парень. Знакомый парадный китель, позолоченные нашивки, темная шевелюра.
Это он, я так хотела увидеть его снова! Ноги не держат, падаю на колени, хватаюсь руками за поручень и не могу оторвать взгляд от того, кто до сих пор владеет моим сердцем. По телу идут мурашки, судорожно глотаю воздух, чувствуя непреодолимое желание бежать к нему. Сделать все, только бы снова увидеть его, обнять, почувствовать теплоту его кожи, звук его голоса и забыть, что сама поставила точку в нашей истории. Судорожно вдыхаю, ум откуда-то издалека кричит: «Не делай этого!!!», но его почти не слышно за грохотом влюблённого сердца. Поднимаюсь, хватаясь за поручень, только для того, чтобы снова упасть на колени. Боль в животе невыносима, даже больнее чем, когда была в том проклятом подвале. Голова кружится, кажется, что вся жизнь из меня вытекает, даже не так, будто ее что-то из меня высасывает. Девочка, моя доченька, что с ней? Она в порядке?
– Эй, ты чего? – слышу голос своей обузы.
Она падает на колени возле меня, смотрит с жалостью, точно на слабое животное, отчего и выворачивает. Как-то резко вместо того, чтобы помочь мне она заваливается на бок, так же как и я, хватаясь за живот.
– Это булочки, чертовы булочки! Не зря я чувствовала, что они слишком вкусные! Отравил нас чёртов повар! Ну, я к нему вернусь, Вальтер его в лягушку превратит, как и моего бывшего! За все получит!
Она причитала и каталась по грязной земле рядышком, но я и слова сказать в ответ не могла. Мне даже показалось, что чем ей становилось хуже, тем лучше было мне. Боль отступила, и я даже смогла начать спокойно дышать.
– Ты какого чёрта пошла за мной?! – ору на нее, толкая в плечо, и отползаю подальше.
Серафима натужно стонет, затем тоже садится, недовольно поджимая губы. Чебурек прячется за нее, виляя пушистым хвостом. Балласт гордо расправил плечи, поднял подбородок и поджал губы.
– Ну? – приподнимаю бровь, не скрывая иронии.
– Это все твоя вина! – выдало это чудо, поднявшись на ноги и для пущего эффекта тыкая в меня пальцем. – Если бы не ты, я бы сидела в камере, а не обручилась с мерзким эльфом!
– Нальнар довольно привлекательный, а не мерзкий, – улыбаюсь, продолжая сидеть на грязной земле. – К тому же ты уже успешно овдовела, так что можешь сказать спасибо.
– Тебе? – резко выкрикнула она. – За что?
– Тебя бы совсем скоро казнили, за предательство страны, – спускаю ее с небес на землю.
– Никто бы меня не казнил! Вальтер никогда бы не убил короля, и тем более не пошёл бы против своей страны! Совсем скоро всё бы прояснилось, я в этом уверена. К тому же Игнаришнарчик меня любит, и никогда бы не поступил так со мной! А вот с той, что пыталась убить его, ещё как поступил бы!
Ей не стоило этого говорить, вскакиваю на ноги так быстро, что перед глазами мельтешат мушки.
– Не смей его так называть! – кричу, цепляясь руками за ее шею, чтобы не упасть.
– А что ты мне сделаешь? – смеется мерзавка, словно не замечая моих рук на своей шее.
Сжимаю ее шейку сильнее, желая причинить ей боль, такую же, как и она причиняет мне своими погаными словами. Она вырывается из моего захвата слишком легко. Смотрит на меня снисходительно и высокомерно, как когда-то смотрели воспитатели в детдоме. Для нее я низшая форма жизни, нечто мерзкое и непотребное, которое и убить не жалко. Как же давно на меня никто не смел так смотреть.
– Знаешь, а я ведь скоро верну себе и магию, и богатство, и Игнаришнарчика, а ты так и останешься, как раньше, ничем и никем, просто грязью под моими ногами.
Перед глазами темнота, будь я при своей силе, она бы уже давно была мертва, но эта поганка жива и продолжает бесить меня. Интересно, а если я ее с моста сброшу, мне станет легче? Может проверить? От этой мысли становится легче, улыбаюсь почти радушно, от чего будущая рыбка испугано отступает назад.
– Может я сейчас никто и всегда была никем, но сейчас ты тоже никто, – улыбаюсь, с предвкушением наступая. – Никто не заметит, если ты пропадешь…
Скалюсь, как настоящий некромант, она отступает назад и чуть не падает на перепуганного Чебурека. Какая же жалкая она все-таки. Пытается звать на помощь, суетится, говорит, что проклянёт меня, а я смеюсь, потому знаю, хуже быть, чем сейчас, мне уже не может.
– Так, стой! – выкрикивает она резко. – У меня есть деньги! Я дам тебе денег!
– Денег? – недоверчиво прищуриваюсь.
– Да много денег, – сопит она, слегка успокоившись, – не здесь, в банке, в хранилище семьи.
Смеюсь, знаю я, о каком хранилище она говорит. Как-то раз мы с Ваней хотели ограбить эти хранилища, но там повсюду магическая защита, даже взяв банк магическою защиту не пройти.
– Ты вообще в курсе, что нас ищут полицаи и комиссары всего города? – прищуриваюсь, глядя на нее.
– Именно поэтому мне нужны семейные деньги, чтобы выбраться из столицы и подождать пока Вальтер все уладит! – фанатично кивает она, не замечая, что сама себя в этом убеждает.
Сердцем чую: неспроста она мне все это говорит, да и пошла за мной не просто так.
– Ты поможешь мне попасть в хранилище! – выдает наглая девица.
– Я? Как? – изображаю недоумение. – Я же просто никто.
– Ты умеешь воровать, – прошипела в ответ обуза, кутаясь в сворованную мной шаль.
– С каких это пор воровство стало достойным мастерством для всемогущей дочери графа? – иронизирую, смотря, как она краснеет как рак.
– Я дам тебе сто золотых, только доведи меня незамеченной до хранилища! – выпалила она, почти задыхаясь от собственной щедрости.
– Не много ли, – улыбаюсь, чуть приподняв бровь, – для одной меня?
– Сколько ты хочешь? – недоверчиво хмурится жадина.
– Пятьдесят.
– Пятьдесят монет? – не поверила услышанному.
– Пятьдесят процентов, половину от всего, что будет в хранилище, – нагло улыбаюсь.
– Ты! – выдыхает она, задыхаясь от злости. – Да что ты о себе возомнила?! Ты хоть представляешь сколько там…
Как глаза-то забегали, похоже, я нашла золотую жилу и денежки на свой замок.
– Ни за что! – кричит Серафима от ярости, даже топает ногой.
Просто разбалованная девочка, что и жизни настоящей не видела. Могу поспорить, что стоило ей в детстве заплакать, сразу появлялась толпа нянечек, и она получала все, что хотела. Как же меня бесят такие люди, как она, хотя бы потому, что я бы хотела оказаться на ее месте. Иметь родителей, братьев и сестер и даже фамилию, быть богатой девочкой, которую балуют папа с мамой. У которой нет забот в жизни. Увы, судьба сложилась по-другому, и я рада что, сейчас она сравняла нас.
– Как хочешь, – пожимаю плечами и разворачиваюсь, чтобы уйти, но она сразу хватает меня за руку.
– Постой, я…
Договорить Серафима не успевает, прямо посреди моста останавливаются машины представительского класса. Из них выходит банда Красной Стрелы и он сам, с надменной улыбкой на лице. Бежать некуда, они обступили нас со всех сторон. Балласт и Чебурек испуганно прячутся за моей спиной. Я бы тоже спряталась за чьей-то спиной, но, увы, никто меня не защитит, как и всегда.
– Дамы, не хотите прокатиться? – галантно улыбается Ваня, слегка кивая на открытую дверь своего лимузина.
Оглядываюсь на вид под мостом: внизу быстрым потоком несётся река, слишком высоко и опасно прыгать. Гордо расправляю плечи, чтобы не выдать своего страха и с надменной улыбочкой сажусь в машину.
– И ты тоже, – куда грубее кричат на испуганную Серафиму, заталкивая её ко мне в машину.
Мы едем по дороге вниз, мимо общежития, полицаев и военного министра. Мне стоит лишь подать голос, поднять скандал, чтобы привлечь его внимание, но я не делаю этого. Зажимаю руками уши, чтобы случайно не услышать его голос. Закрываю глаза, чтобы не увидеть его через стекло, задерживаю дыхание, чтобы случайно не почувствовать его запах. Но, даже проделывая всё это, всё равно слышу его голос из прошлого, вижу лицо, чувствую такой желанный запах.
Игнат
Что-то со мной не так, не чувствую себя, таким как раньше. Я словно не полноценный, чего-то очень важного не хватает. Эта неполнота вызывает с каждым мгновением все больше раздражения. Оно накапливается комом в горле и не дает сосредоточиться ни на чем. По крайней мере я так думал, пока передо мной не появилась цель – достать великаншу. Вдруг все стало таким простим, только цель и желание добраться к ней. Пока стремлюсь к ней, пока не задумываюсь, что будет, когда ее достигну – все нормально, но стоит задуматься и все рушится. Быстрый шаг сбивается на ходьбу, а затем я просто стою, глядя на собственную руку. Родовое кольцо поблескивает, простая побрякушка, которая испортила так много всего в моей жизни. Смотря на нее, чувствую сожаление и иронию, она как напоминание о том, что по-настоящему делает больно. Стоит вспомнить о прошлом, цель не видится такой уже желанной, наоборот возникает мысль о том, что отпустить ее – самое верное решение. Умом я понимаю это, но…
Ненавижу ее! Да, да, ненавижу! Это ненависть, именно она и ничто другое! Я должен думать только об этом, как сильно я ее ненавижу, больше ни о чем.
– Министр? – нерешительно спрашивает меня какой-то полицай.
Смутно вспоминаю, где вообще нахожусь и что делаю, слишком глубоко ушел в свои мысли. Мы в главном здании тайной полиции, я направлялся в свой кабинет, но вот совершенно не помню зачем. Давлю взглядом на подопечного, чтобы тот заговорил.
– Вы приказали обыскать общежитие зельеваров и резиденцию Западного Леса в столице, – доложил полицай как можно более бесстрастно.
– И? – поджимаю губы, понимая, что что-то не так.
– Мы не смогли попасть на территорию резиденции, но оставили наблюдение за ней. Недавно оттуда выходил самый сильный целитель в городе.
Новость не радостная, что-то неприятно кольнуло в груди, но я успокоил себя мыслью, что никого более живучего, чем великанша, в мире не встречал. Стоп, я что, за нее волнуюсь? Так, такими темпами я поверю, что и правда в нее влюбился, как говорит Жизель. Нет уж, от любви не должно быть так больно. Я просто ее ненавижу и все!
Затянувшаяся пауза прервалась неуверенным кашлем полицейского. Похоже, он так и горит желанием исправиться за то, что они не смогли залезть в резиденцию.
– Мы обыскали все общежитие зельеваров, в частности комнату террористки Клариссы, – затараторил мужчина, но оборвался и испуганно отшатнулся назад.
Не хочу больше слышать это имя, оно для моего слуха как гвоздём по зеркалу провести.
– Простите господин министр, – забубнил полицай, отступая ещё на несколько шагов.
Вижу его сквозь зеленое марево, значит глаза опять горят родовым огнем. Моргаю несколько раз, пока не прихожу в норму и выдыхаю.
– Так что там с общежитием? – стараюсь справиться со скверным настроением, но получается плохо.
– Мы нашли тайники по всему зданию, а в них золото, драгоценности, деньги. Много ядов и оружия, большинство вещей объявлено в розыск много лет назад. Администрация зельеваров клянется, что никогда не видели этих вещей.
– То есть все эти богатства по вашему мнению принадлежат…
Не договариваю, не хочу называть ее ни великаншей, ни по имени.
– Да господин, в самой комнате подозреваемой нашли большое количество тайников в стене и полу.
Странно, как-то не вяжутся обнаруженные богатства с великаншей и ее драным платьем. Откуда у нее это все? Она же была в банде, возможно, воровала для банды или вообще убивала, что с ее силой вполне дорогая работа.
Почему меня это так тревожит? Это неправильно.
– Также нами была обнаружена подпольная лаборатория в подвале.
– Лаборатория? – несколько смягчаюсь, чувствуя, что, наконец, от полицаев есть какой-то толк.
Свежий воздух слегка смягчил начинающую мигрень. В висках ломит, не могу сосредоточиться ни на чём. Поправляю манжет кителя, игнорирую протянутое водителем пальто. Мне не холодно, наоборот сгораю от предвкушения. Сейчас я узнаю секрет Самородка, что может быть лучше? Заставляю себя улыбнуться этой мысли, но, судя по тому, как отшатнулся молодой полицай, на улыбку это не похоже. Кривлюсь, крепко сжимаю кулаки и опускаю взгляд, чтобы никто не видел мою очередную вспышку гнева. Все снова зеленое, сколько бы не моргал, это не помогает успокоиться. Какого чёрта, я же не зол, а огонь все равно не могу контролировать. Он меня не слушается! Стараюсь сосредоточиться на скучном докладе одного из офицеров, но все как будто в тумане.
Мысли сбиваются в кучу, и даже интерес к формуле зелья Подчинения становится несущественным по сравнению с желанием разнести резиденцию Западного Леса.
Ее там нет. Она не ранена, это же великанша! Что с ней вообще может случиться?! Я же ее столько раз убить пытался, но на ней ни царапины… За исключением пальца, и то она его сама себе отрезала. Дура! Какая же она дура, мир таких не видал!
Вздыхаю, не сразу понимая, что отсутствие желания слушать доклад заметили. Смотрю на офицера в зеленом спектре, тот даже отшатывается назад на шаг.
– Кратко и по существу, – командую, срывая свое раздражение на ни в чём не повинном полицае.
– Министр, обыскав все общежитие…
Возможно, малец и пытался донести что-то важное, но мимо меня в сторону грузовика пронесли коробку с конфискованным добром. Там виднелись другие коробки и даже двуспальная кровать.
– Ты, – зову полицая с заинтересовавшей меня вещицей.
Он послушно приближается и немного опасливо показывает мне содержимое коробки. Хватаю тряпку, что когда-то была моим кителем и поднимаю, чтобы осмотреть ее. Точно мой китель, я отдал ей его после борделя. Великанша его сохранила? Несколько секунд борюсь с желанием спросить, но потом интерес побеждает разум.
– Где эту вещь нашли? – стараюсь говорить, как можно более холодно и отстраненно.
– В кровати, господин Министр, – затараторил ответ полицай, – точнее под подушкой.
Ничего не отвечаю на эту фразу и чуть киваю, чтобы он ушёл. Опускаю руку в карман, между пальцев скользит маленькая пуговица – моё сокровище. Провожаю взглядом до грузовика полицая с коробкой. Та грязная тряпка, что когда-то была моим кителем, ее сокровищем. Все эти тряпки, цацки, вещи – ее сокровища, и я заберу их у нее. Заберу все, что она любит. Все, что ей дорого. Потому что… Потому что хочу этого, потому что могу это сделать.
Огонь гаснет, я с ним справился, и почти сразу почувствовал голод. На мгновение мне показалось, что пора перекусить, но затем понял, что никакая в свете еда не утолит этот голод. Затем пришло ощущение, что голод испытываю не я, а кто-то или что-то другое. Именно другое, ибо ни один человек не может тянуть энергию из некроманта. Разве что другой некромант, но вот только откуда ему здесь взяться? Причем это существо тянуло жизненные силы не только у меня, судя по резко побледневшим полицаям и серым лицам простых прохожих.
Моё золотишко, блестящие цацки, драгоценности, серебряные ложечки, заколки, брошки, позолоченные дверные ручки и даже каблуки от туфель Тамары! Все, абсолютно все выносят! Крик боли и отчаянья вырывается из моего рта вместе с матом, и возникает справедливое желание пойти вернуть честно награбленное. Возле входа остановилась ещё одна машина, она закрыла мне обзор на родное добро, чем конкретно взбесила. Пробежала несколько метров по мосту и остановилась, чувствуя, что ещё шаг и просто упаду. Из машины вышел какой-то высокий и худощавый парень. Знакомый парадный китель, позолоченные нашивки, темная шевелюра.
Это он, я так хотела увидеть его снова! Ноги не держат, падаю на колени, хватаюсь руками за поручень и не могу оторвать взгляд от того, кто до сих пор владеет моим сердцем. По телу идут мурашки, судорожно глотаю воздух, чувствуя непреодолимое желание бежать к нему. Сделать все, только бы снова увидеть его, обнять, почувствовать теплоту его кожи, звук его голоса и забыть, что сама поставила точку в нашей истории. Судорожно вдыхаю, ум откуда-то издалека кричит: «Не делай этого!!!», но его почти не слышно за грохотом влюблённого сердца. Поднимаюсь, хватаясь за поручень, только для того, чтобы снова упасть на колени. Боль в животе невыносима, даже больнее чем, когда была в том проклятом подвале. Голова кружится, кажется, что вся жизнь из меня вытекает, даже не так, будто ее что-то из меня высасывает. Девочка, моя доченька, что с ней? Она в порядке?
– Эй, ты чего? – слышу голос своей обузы.
Она падает на колени возле меня, смотрит с жалостью, точно на слабое животное, отчего и выворачивает. Как-то резко вместо того, чтобы помочь мне она заваливается на бок, так же как и я, хватаясь за живот.
– Это булочки, чертовы булочки! Не зря я чувствовала, что они слишком вкусные! Отравил нас чёртов повар! Ну, я к нему вернусь, Вальтер его в лягушку превратит, как и моего бывшего! За все получит!
Она причитала и каталась по грязной земле рядышком, но я и слова сказать в ответ не могла. Мне даже показалось, что чем ей становилось хуже, тем лучше было мне. Боль отступила, и я даже смогла начать спокойно дышать.
– Ты какого чёрта пошла за мной?! – ору на нее, толкая в плечо, и отползаю подальше.
Серафима натужно стонет, затем тоже садится, недовольно поджимая губы. Чебурек прячется за нее, виляя пушистым хвостом. Балласт гордо расправил плечи, поднял подбородок и поджал губы.
– Ну? – приподнимаю бровь, не скрывая иронии.
– Это все твоя вина! – выдало это чудо, поднявшись на ноги и для пущего эффекта тыкая в меня пальцем. – Если бы не ты, я бы сидела в камере, а не обручилась с мерзким эльфом!
– Нальнар довольно привлекательный, а не мерзкий, – улыбаюсь, продолжая сидеть на грязной земле. – К тому же ты уже успешно овдовела, так что можешь сказать спасибо.
– Тебе? – резко выкрикнула она. – За что?
– Тебя бы совсем скоро казнили, за предательство страны, – спускаю ее с небес на землю.
– Никто бы меня не казнил! Вальтер никогда бы не убил короля, и тем более не пошёл бы против своей страны! Совсем скоро всё бы прояснилось, я в этом уверена. К тому же Игнаришнарчик меня любит, и никогда бы не поступил так со мной! А вот с той, что пыталась убить его, ещё как поступил бы!
Ей не стоило этого говорить, вскакиваю на ноги так быстро, что перед глазами мельтешат мушки.
– Не смей его так называть! – кричу, цепляясь руками за ее шею, чтобы не упасть.
– А что ты мне сделаешь? – смеется мерзавка, словно не замечая моих рук на своей шее.
Сжимаю ее шейку сильнее, желая причинить ей боль, такую же, как и она причиняет мне своими погаными словами. Она вырывается из моего захвата слишком легко. Смотрит на меня снисходительно и высокомерно, как когда-то смотрели воспитатели в детдоме. Для нее я низшая форма жизни, нечто мерзкое и непотребное, которое и убить не жалко. Как же давно на меня никто не смел так смотреть.
– Знаешь, а я ведь скоро верну себе и магию, и богатство, и Игнаришнарчика, а ты так и останешься, как раньше, ничем и никем, просто грязью под моими ногами.
Перед глазами темнота, будь я при своей силе, она бы уже давно была мертва, но эта поганка жива и продолжает бесить меня. Интересно, а если я ее с моста сброшу, мне станет легче? Может проверить? От этой мысли становится легче, улыбаюсь почти радушно, от чего будущая рыбка испугано отступает назад.
– Может я сейчас никто и всегда была никем, но сейчас ты тоже никто, – улыбаюсь, с предвкушением наступая. – Никто не заметит, если ты пропадешь…
Скалюсь, как настоящий некромант, она отступает назад и чуть не падает на перепуганного Чебурека. Какая же жалкая она все-таки. Пытается звать на помощь, суетится, говорит, что проклянёт меня, а я смеюсь, потому знаю, хуже быть, чем сейчас, мне уже не может.
– Так, стой! – выкрикивает она резко. – У меня есть деньги! Я дам тебе денег!
– Денег? – недоверчиво прищуриваюсь.
– Да много денег, – сопит она, слегка успокоившись, – не здесь, в банке, в хранилище семьи.
Смеюсь, знаю я, о каком хранилище она говорит. Как-то раз мы с Ваней хотели ограбить эти хранилища, но там повсюду магическая защита, даже взяв банк магическою защиту не пройти.
– Ты вообще в курсе, что нас ищут полицаи и комиссары всего города? – прищуриваюсь, глядя на нее.
– Именно поэтому мне нужны семейные деньги, чтобы выбраться из столицы и подождать пока Вальтер все уладит! – фанатично кивает она, не замечая, что сама себя в этом убеждает.
Сердцем чую: неспроста она мне все это говорит, да и пошла за мной не просто так.
– Ты поможешь мне попасть в хранилище! – выдает наглая девица.
– Я? Как? – изображаю недоумение. – Я же просто никто.
– Ты умеешь воровать, – прошипела в ответ обуза, кутаясь в сворованную мной шаль.
– С каких это пор воровство стало достойным мастерством для всемогущей дочери графа? – иронизирую, смотря, как она краснеет как рак.
– Я дам тебе сто золотых, только доведи меня незамеченной до хранилища! – выпалила она, почти задыхаясь от собственной щедрости.
– Не много ли, – улыбаюсь, чуть приподняв бровь, – для одной меня?
– Сколько ты хочешь? – недоверчиво хмурится жадина.
– Пятьдесят.
– Пятьдесят монет? – не поверила услышанному.
– Пятьдесят процентов, половину от всего, что будет в хранилище, – нагло улыбаюсь.
– Ты! – выдыхает она, задыхаясь от злости. – Да что ты о себе возомнила?! Ты хоть представляешь сколько там…
Как глаза-то забегали, похоже, я нашла золотую жилу и денежки на свой замок.
– Ни за что! – кричит Серафима от ярости, даже топает ногой.
Просто разбалованная девочка, что и жизни настоящей не видела. Могу поспорить, что стоило ей в детстве заплакать, сразу появлялась толпа нянечек, и она получала все, что хотела. Как же меня бесят такие люди, как она, хотя бы потому, что я бы хотела оказаться на ее месте. Иметь родителей, братьев и сестер и даже фамилию, быть богатой девочкой, которую балуют папа с мамой. У которой нет забот в жизни. Увы, судьба сложилась по-другому, и я рада что, сейчас она сравняла нас.
– Как хочешь, – пожимаю плечами и разворачиваюсь, чтобы уйти, но она сразу хватает меня за руку.
– Постой, я…
Договорить Серафима не успевает, прямо посреди моста останавливаются машины представительского класса. Из них выходит банда Красной Стрелы и он сам, с надменной улыбкой на лице. Бежать некуда, они обступили нас со всех сторон. Балласт и Чебурек испуганно прячутся за моей спиной. Я бы тоже спряталась за чьей-то спиной, но, увы, никто меня не защитит, как и всегда.
– Дамы, не хотите прокатиться? – галантно улыбается Ваня, слегка кивая на открытую дверь своего лимузина.
Оглядываюсь на вид под мостом: внизу быстрым потоком несётся река, слишком высоко и опасно прыгать. Гордо расправляю плечи, чтобы не выдать своего страха и с надменной улыбочкой сажусь в машину.
– И ты тоже, – куда грубее кричат на испуганную Серафиму, заталкивая её ко мне в машину.
Мы едем по дороге вниз, мимо общежития, полицаев и военного министра. Мне стоит лишь подать голос, поднять скандал, чтобы привлечь его внимание, но я не делаю этого. Зажимаю руками уши, чтобы случайно не услышать его голос. Закрываю глаза, чтобы не увидеть его через стекло, задерживаю дыхание, чтобы случайно не почувствовать его запах. Но, даже проделывая всё это, всё равно слышу его голос из прошлого, вижу лицо, чувствую такой желанный запах.
Часть 7. Родная кровь./Зов крови
Игнат
Что-то со мной не так, не чувствую себя, таким как раньше. Я словно не полноценный, чего-то очень важного не хватает. Эта неполнота вызывает с каждым мгновением все больше раздражения. Оно накапливается комом в горле и не дает сосредоточиться ни на чем. По крайней мере я так думал, пока передо мной не появилась цель – достать великаншу. Вдруг все стало таким простим, только цель и желание добраться к ней. Пока стремлюсь к ней, пока не задумываюсь, что будет, когда ее достигну – все нормально, но стоит задуматься и все рушится. Быстрый шаг сбивается на ходьбу, а затем я просто стою, глядя на собственную руку. Родовое кольцо поблескивает, простая побрякушка, которая испортила так много всего в моей жизни. Смотря на нее, чувствую сожаление и иронию, она как напоминание о том, что по-настоящему делает больно. Стоит вспомнить о прошлом, цель не видится такой уже желанной, наоборот возникает мысль о том, что отпустить ее – самое верное решение. Умом я понимаю это, но…
Ненавижу ее! Да, да, ненавижу! Это ненависть, именно она и ничто другое! Я должен думать только об этом, как сильно я ее ненавижу, больше ни о чем.
– Министр? – нерешительно спрашивает меня какой-то полицай.
Смутно вспоминаю, где вообще нахожусь и что делаю, слишком глубоко ушел в свои мысли. Мы в главном здании тайной полиции, я направлялся в свой кабинет, но вот совершенно не помню зачем. Давлю взглядом на подопечного, чтобы тот заговорил.
– Вы приказали обыскать общежитие зельеваров и резиденцию Западного Леса в столице, – доложил полицай как можно более бесстрастно.
– И? – поджимаю губы, понимая, что что-то не так.
– Мы не смогли попасть на территорию резиденции, но оставили наблюдение за ней. Недавно оттуда выходил самый сильный целитель в городе.
Новость не радостная, что-то неприятно кольнуло в груди, но я успокоил себя мыслью, что никого более живучего, чем великанша, в мире не встречал. Стоп, я что, за нее волнуюсь? Так, такими темпами я поверю, что и правда в нее влюбился, как говорит Жизель. Нет уж, от любви не должно быть так больно. Я просто ее ненавижу и все!
Затянувшаяся пауза прервалась неуверенным кашлем полицейского. Похоже, он так и горит желанием исправиться за то, что они не смогли залезть в резиденцию.
– Мы обыскали все общежитие зельеваров, в частности комнату террористки Клариссы, – затараторил мужчина, но оборвался и испуганно отшатнулся назад.
Не хочу больше слышать это имя, оно для моего слуха как гвоздём по зеркалу провести.
– Простите господин министр, – забубнил полицай, отступая ещё на несколько шагов.
Вижу его сквозь зеленое марево, значит глаза опять горят родовым огнем. Моргаю несколько раз, пока не прихожу в норму и выдыхаю.
– Так что там с общежитием? – стараюсь справиться со скверным настроением, но получается плохо.
– Мы нашли тайники по всему зданию, а в них золото, драгоценности, деньги. Много ядов и оружия, большинство вещей объявлено в розыск много лет назад. Администрация зельеваров клянется, что никогда не видели этих вещей.
– То есть все эти богатства по вашему мнению принадлежат…
Не договариваю, не хочу называть ее ни великаншей, ни по имени.
– Да господин, в самой комнате подозреваемой нашли большое количество тайников в стене и полу.
Странно, как-то не вяжутся обнаруженные богатства с великаншей и ее драным платьем. Откуда у нее это все? Она же была в банде, возможно, воровала для банды или вообще убивала, что с ее силой вполне дорогая работа.
Почему меня это так тревожит? Это неправильно.
– Также нами была обнаружена подпольная лаборатория в подвале.
– Лаборатория? – несколько смягчаюсь, чувствуя, что, наконец, от полицаев есть какой-то толк.
***
Свежий воздух слегка смягчил начинающую мигрень. В висках ломит, не могу сосредоточиться ни на чём. Поправляю манжет кителя, игнорирую протянутое водителем пальто. Мне не холодно, наоборот сгораю от предвкушения. Сейчас я узнаю секрет Самородка, что может быть лучше? Заставляю себя улыбнуться этой мысли, но, судя по тому, как отшатнулся молодой полицай, на улыбку это не похоже. Кривлюсь, крепко сжимаю кулаки и опускаю взгляд, чтобы никто не видел мою очередную вспышку гнева. Все снова зеленое, сколько бы не моргал, это не помогает успокоиться. Какого чёрта, я же не зол, а огонь все равно не могу контролировать. Он меня не слушается! Стараюсь сосредоточиться на скучном докладе одного из офицеров, но все как будто в тумане.
Мысли сбиваются в кучу, и даже интерес к формуле зелья Подчинения становится несущественным по сравнению с желанием разнести резиденцию Западного Леса.
Ее там нет. Она не ранена, это же великанша! Что с ней вообще может случиться?! Я же ее столько раз убить пытался, но на ней ни царапины… За исключением пальца, и то она его сама себе отрезала. Дура! Какая же она дура, мир таких не видал!
Вздыхаю, не сразу понимая, что отсутствие желания слушать доклад заметили. Смотрю на офицера в зеленом спектре, тот даже отшатывается назад на шаг.
– Кратко и по существу, – командую, срывая свое раздражение на ни в чём не повинном полицае.
– Министр, обыскав все общежитие…
Возможно, малец и пытался донести что-то важное, но мимо меня в сторону грузовика пронесли коробку с конфискованным добром. Там виднелись другие коробки и даже двуспальная кровать.
– Ты, – зову полицая с заинтересовавшей меня вещицей.
Он послушно приближается и немного опасливо показывает мне содержимое коробки. Хватаю тряпку, что когда-то была моим кителем и поднимаю, чтобы осмотреть ее. Точно мой китель, я отдал ей его после борделя. Великанша его сохранила? Несколько секунд борюсь с желанием спросить, но потом интерес побеждает разум.
– Где эту вещь нашли? – стараюсь говорить, как можно более холодно и отстраненно.
– В кровати, господин Министр, – затараторил ответ полицай, – точнее под подушкой.
Ничего не отвечаю на эту фразу и чуть киваю, чтобы он ушёл. Опускаю руку в карман, между пальцев скользит маленькая пуговица – моё сокровище. Провожаю взглядом до грузовика полицая с коробкой. Та грязная тряпка, что когда-то была моим кителем, ее сокровищем. Все эти тряпки, цацки, вещи – ее сокровища, и я заберу их у нее. Заберу все, что она любит. Все, что ей дорого. Потому что… Потому что хочу этого, потому что могу это сделать.
Огонь гаснет, я с ним справился, и почти сразу почувствовал голод. На мгновение мне показалось, что пора перекусить, но затем понял, что никакая в свете еда не утолит этот голод. Затем пришло ощущение, что голод испытываю не я, а кто-то или что-то другое. Именно другое, ибо ни один человек не может тянуть энергию из некроманта. Разве что другой некромант, но вот только откуда ему здесь взяться? Причем это существо тянуло жизненные силы не только у меня, судя по резко побледневшим полицаям и серым лицам простых прохожих.
