Спустилась на улицу. Большие хлопья снега кружились, начался настоящий снегопад, он укрыл тротуар, прохожие спешили на работу и мне тоже пора туда же, даже если и не хотелось. Дошла до арки, там дворник убирал снег. Он должен был видеть кровавые пятна, но вопреки всему их не замечал и машинально сгребал грязный снег под куст. Даже забор и тот утонул в убранном снегу, его не было видно, но я знала, что там тоже кровь. Мне даже казалось, я чувствовала ее запах и даже ощущала металлический привкус во рту.
– Доброе утро! – поздоровался он, потому что я всегда с ним здороваюсь, но в этот раз меня хватило лишь на кивок. Я осталась стоять на месте, прибитая к месту своими отвратительными новыми ощущениями, а дворник подумал, что я хочу поболтать.
– Собаки ночью подрались, кровищи! – он с отвращением скривился, и меня шатнуло. – Что с вами? Вы в порядке?
Он подхватил меня под локоть и обеспокоенно нахмурил седые брови. Выдавила из себя улыбку и, поблагодарив за помощь, пошла дальше к метро. Мне всего лишь нужно делать вид, что ничего не произошло, просто двигаться дальше. Поездку в метро не запомнила, когда вышла из него, началась метель. Накинув капюшон почти на все лицо, медленно побрела на работу. Я опоздала, наверное, впервые за все время работы в этой фирме. Перед входом в здание ещё и какая-то дорогая машина была припаркована, если бы не она, меня бы элементарно ветром снесло. Погода разыгралась самая, что ни на есть, зимняя. Охранник на входе улыбнулся мне и поздравил с наступающим, хотя новый год завтра. Скинула с капюшона снег и, даже дрожа от холода, почувствовала себя лучше. Здесь все было знакомо и понятно, никаких тебе вурдалаков и странной инфекции, если бы не один двинутый начальник, то можно было бы и остаться. Но решение было принято, так что здесь я только до нового года.
В кабинет вошла и почти сразу почувствовала запах алкоголя и перегара. Зоя Павловна оказалась на месте, хотя я думала, что у нее больничный. Когда я вошла, она держала в руках рюмку и с прищуром рассматривала красную жидкость в ней. Я застыла на входе, не зная, как с ней разговаривать после всего произошедшего.
– Вот где ты, – улыбнулась она явно пьяно и помахала мне ручкой. – Садись.
Она указала на стул возле ее стола, на котором были расставлены закуски, вероятно, она уже некоторое время хорошо проводила здесь время. Удивлена, что её до сих пор не уволили: с распитием спиртных напитков на рабочем месте у нас всегда было строго. Оглянулась на камеру, после чего подошла. Не похоже, что она собиралась со мной снова драться, попросту не рискнет это делать.
– Зоя Павловна, давайте нормально поговорим, – решилась я и осторожно присела на стул, что она предложила.
– Ну, давай, Атропа, – согласилась она с кислой улыбкой.
Она наконец-то запомнила моё имя? Сложила руки в замок, отставив рюмку подальше, и посмотрела на меня слегка рассеянно. Отек вокруг глаз прошёл не до конца, возможно поэтому, обычно опрятная женщина впервые появилась без косметики. Даже волосы и те не уложила в прическу, наоборот они выглядели грязными и несколько дней немытыми. Вместо пестрых нарядов – чёрное платье с высоким воротом, при этом немного мятое, что ей было никак не свойственно. Никогда бы не подумала, что она может явиться на работу в таком виде.
– Вам не стоит видеть во мне соперницу, после нового года я увольняюсь, уже написала заявление, и директор его одобрил.
Старалась смотреть ей в глаза, но она словно не понимала меня.
– Знаешь, что я забыла в этом дерьме? – спросила она, откидываясь на спинку стула. – Почему даже не стараюсь работать на этой никудышней работе? – она столкнула со стола какие-то папки, и их содержимое рассыпалось по полу. – Мой отец был крупным чиновником в администрации города, сам мэр часто приезжал к нам в гости. В моей жизни всегда были деньги и реальная власть, такие, о которых наш напыщенный директор даже мечтать не может. Мужики передо мной штабелями укладывались, но я была слишком горда, чтобы хоть с одним из них остаться, – она еле заметно улыбнулась, явно что-то вспоминания о прошлом, и многозначительно замолчала.
– К чему вы ведете? – спросила у нее прямо.
– К тому, что даже если ты захочешь, то всё равно не сможешь здесь остаться. Вся эта фирма – ширма, основанная для отмывания денег, и вся верхушка в лице учредителей и директора об этом знает. Остаться здесь на более долгий срок означает испачкаться. А ты ведь у нас из правильных, не так ли? – она окинула меня снисходительным взглядом. – Не знаю, зачем они прислали этого нового директора, но и его скоро снимут.
– Мне все равно, я ухожу, – повторила холодно, сжав руки в кулаки.
– Правильно делаешь, – она улыбнулась и с тоской посмотрела в сторону. – Я бы тоже ушла, если бы не погрязла в этом дерьме по самую макушку.
По ее мнению, разговор был закончен, раз уж она вновь потянулась к рюмке.
– На счёт заявления в милицию, может, тогда вы его заберете, если мы все выяснили? – предложила ей, желая покончить с этим поскорее.
– Я забрала, – ответила она как-то безразлично.
– Забрали? Потому что полиция показала вам видео? – несколько удивилась, чувствуя, что это, по меньшей мере, подозрительно. Она бы не стала его забирать, не из таких она людей.
– Какое видео? – спросила она рассеянно и затем пробормотала. – Он сказал, вот я и забрала.
– Директор? – уточнила слегка удивленно. Чем он таким пригрозил, что она его послушалась? Или пообещал? Если так, то почему она не радуется, а пьет?
– Нет, он, – она как-то скисла, на ее пустые глаза навернулись слёзы, и она заплакала.
Гадюка заплакала – сенсация века! Я почему-то была уверена, что у нее бывают исключительно крокодильи слёзы. Чуть недоверчиво скривившись, взяла со своего стола пачку салфеток и вручила их ей. Она приняла их и, утерев слезы, взялась за одной рукой шею и задумчиво посмотрела в никуда. Похоже, ей и правда, нужно побыть одной. Поднялась, скинула куртку на стул, и как раз тогда зазвонил телефон.
– Бухгалтерия, – ответила после запинки.
– Директор просит вас к себе, – сообщила секретарша.
– Меня? – скосила взгляд на Зою Павловну, что продолжала плакать. Поистине жалкое зрелище. Только лишний раз подтверждает, что, какими бы мы не хотели казаться снаружи, внутри мы совсем другие.
– Он ждет, – бросила раздраженно секретарша и отключилась.
Ладно, если он хочет меня видеть, тогда придётся идти, я же на работе как ни как. Оглянулась на Зою Павловну, та продолжала рыдать, так что повод уйти из кабинета меня вполне устроил. Поднялась к директору, секретарша уже меня ждала, нацепив вежливую улыбку.
– Быстрее, – подогнала меня она, стоя перед его дверью. Что это с ней? Какая-то она нервная.
Взялась за ручку, оттягивая сам момент своего появления в его кабинете. Секретарша схватила сумочку со стола и, буркнув что-то о кофе, вышла из приемной. Дернула дверь в кабинет, свет был погашен, и в комнате, из-за метели за окном, было сумрачно, но все же можно различить Юрия Васильевича, сидящего за столом.
– Андропова, ты пришла, – констатировал он и махнул рукой, чтобы я подошла.
Идея мне не понравилась, но я успокоила себя тем, что он видел мой спектакль с Максимом и должен от меня отстать. Все же он согласился меня отпустить, так что я могла бы чувствовать себя спокойной, но не чувствую. Сделала несколько шагов к столу, но остановилась в самом его начале.
– Юрий Васильевич, вы хотели меня видеть? – спросила у него осторожно.
– Ты писала заявление на увольнение, подойди и подпиши его, – сказал он, отставляя какую-то бумагу на край своего стола.
Облегченно вздохнув, быстро подошла к его столу, схватила предположенную ручку и лишь после этого посмотрела на бумагу. Действительно заявление, которое я писала в пятницу, однако выглядела бумага так, словно кто-то её в ярости скомкал, а затем неаккуратно разгладил, порвав края. Подняла глаза на начальника, только он мог такое сделать. Да и подпись моя там уже стояла. Зачем он сказал его подписать, поняла исключительно тогда, когда он резко поднялся и больно схватил за правую руку. Ручка выпала из руки, так сильно он ее сжал.
– Что вы делаете? – вскрикнула, пытаясь вырваться. Ему оказалось достаточно дернуть меня, чтобы упала на стол, при этом сбросив с него монитор.
– А где же твоё кольцо, Андропова? Почему ты его сняла? – смеялся он, и именно тогда я заметила, что он пьян. Он с Зоей Павловной пил? Ужас сковал мои легкие, но я все равно уперлась в него рукой, стараясь отстраниться.
– Отпустите меня! Отпусти! – закричала, отбиваясь, пока он буквально тащил меня через стол, ухватив за талию и шею. – Помогите!
– Тихо ты, Андропова, – шепнул он со страшной улыбкой, – а то люди подумают, что тебе причиняют вред.
– Отпустите меня! Вы не имеете права! Отпусти! – забилась я, когда его большие пальцы сжали мою шею сзади, причиняя боль.
– А ты холодная, во всех отношениях, Атропа, – смеялся он, пока я пыталась ударить его коленом.
– Не смей! Не трогай меня! – закричала, когда рука на шее сжалась сильнее, и меня буквально вдавили в стол. Зашарила одной рукой по столу, там должно было быть хоть что-то, чтобы я могла защититься.
В ушах бешено стучало сердце. Я не ожидала ничего подобного, особенно среди белого дня, когда в фирме полно людей! Он чокнутый, совершенно чокнутый и пьяный! Бросок никак не сработает, когда я прижата к столу, и болевой приём не сделать, когда шею сжимают как удавкой. А я ведь больше ничего не помню из айкидо! У меня больше ничего и не получалось толком! От ужаса меня трясло в истерике, но это его не останавливало, когда он впился своими губами в мои. Вонзилась ногтями ему в лицо, это заставило его немного отпрянуть, но я успела лишь слегка дернуться, пытаясь сбросить руку с шеи, когда от пощёчины меня развернуло на бок. Больно так, что в голове зазвенело. Из глаз потекли злые слезы, я начала задыхаться. Легкие словно вот-вот взорвутся, мышцы шеи и рта напряжены до предела. Ему уже не надо было сжимать горло, я и так задыхалась.
Ингалятор, мне нужен ингалятор! Вот только его здесь нет и в бухгалтерии тоже. Он отпустил меня, жутко смеясь, я дернулась, хватаясь за горло, и упала со стола на пол. Судорожно открывала рот, как рыба, но вздохнуть толком не могла, вжавшись лицом в ковёр.
– Какая же ты жалкая, Андропова, – он опустился рядом со мной на корточки.
Убрал волосы с моего лица так, чтобы я могла его видеть.
Попыталась отползти, но не смогла даже сдвинуться, лишь предоставила ему ещё один повод для смеха. Как же он не понимает, что сейчас начнутся судороги, потом кома, и я просто помру? Он что совсем сумасшедший?!
– Как, такая как ты, смогла убить Игоря? Как?! – произнёс он с искренним удивлением, и моё сердце на мгновение остановилось.
Откуда он узнал об Игоре? Откуда?! Мои пальцы царапали ковёр, закрыла глаза, чтобы не смотреть на него.
– Ивановых, конечно, много, но Игорь был моим младшим братом, пусть матери у нас и разные, – он повернул меня на бок и заставил открыть глаза.
Из моего рта сорвались стон и хрип, когда он сжал мой подбородок и внимательно посмотрел мне в глаза. Он как будто тянул время, получая удовольствие от моей агонии.
– Увидев твоё имя в резюме, я не смог удержаться. Мне было так интересно, с кем Игорь встречался на последнем курсе и кого бросил перед своей смертью.
Его ладонь прошлась по моему лицу к шее, дернула ворот блузки. Я попыталась отбиться, но слишком ослабла и только еле оттолкнула его, сдавленно хрипя.
– Знаешь, а ведь есть идиоты, которые до сих пор считают, что он выехал на встречку и разбился из-за любви к тебе, – он рассмеялся, отпуская моё лицо. – Из-за того, что отец велел ему расстаться с тобой.
Он поднялся на ноги и посмотрел на меня сверху вниз, как на какое-то насекомое, ещё немного и раздавит. Возможно, оно так и было…
– Представляешь, мой дурак отец до сих пор думает, что это он виноват в его смерти! – он засмеялся с нотками истерики в голосе. – Но мы же с тобой знаем, что это не так. Игорь никогда не любил тебя, всего лишь использовал для написания дипломной… и прочих постельных развлечений.
Закрыла глаза, соленые слезы катились по моему лицу. Мне хотелось, чтобы это все закончилось, но помимо воли я оказалась в воспоминаниях.
Высокий худощавый парень в черной кожаной куртке и модных тогда джинсах с ла?тками. Русые волосы, серые глаза, большой нос, густые ресницы – он всем был хорош. Такой красивый богатый мальчик. Его отец – владелец нескольких колбасных заводов. Мы познакомились на последнем курсе, ему нужен был репетитор. Учась даже на последнем курсе, он не знал, что такое спрос и предложение. Так что защитить дипломную у нашего декана – старого прагматичного маразматика Павлова – шансов у него не было. Тогда он и нашёл меня через знакомых, я часто подрабатывала репетиторством, делала для других курсовые и дипломные работы. Все закрутилось быстро: Игорь умел красиво ухаживать, цветы, подарки, прогулки до утра и даже песни в его корявом исполнении.
«Правильная девочка Атропа пошла по наклонной», – сокрушалась бабушка. Тогда она впервые пожаловалась на сердце, наверное, поэтому Клото и сказала, что я виновата в ее смерти. Мне же хотелось всего лишь быть рядом с любимым, и мне было плевать на все. На косые взгляды одногруппников и заверения подруг, что Иванов со мной просто дурачится. Все закончилось неожиданно, после защиты дипломной работы, он пригласил меня в ресторан. Помню, я надела платье Клото, такое красивое. Я думала, он сделает мне предложение, накануне он даже познакомил меня с отцом и матерью. В моем представлении все было логично, финал сказки о Золушке, белое платье и принц. Вот только принц приехал к ресторану на машине отца, одетый неподобающе, так ещё и пьяный. Мы даже не вошли в ресторан, камера на парковке перед ним зафиксировала наш последний разговор. Потом я много раз видела это видео, его настойчиво демонстрировал мне полицейский на допросе. Он брызгался слюной и кричал на меня, пытаясь выбить из меня признание в доведении до самоубийства. Матери Игоря не хотелось верить, что ее сын сам виноват, что выехал на встречку. Она искала виновного в смерти ее сына и нашла меня.
«Неужели ты и правда думала, что я буду с такой, как ты? – спросил тогда у меня Игорь и рассмеялся. – Ты же бедная и никчёмная! Да я был с тобой исключительно из жалости! Ты такая жалкая, даже сейчас, когда я говорю, что все кончено, продолжаешь цепляться за меня!»
Слёзы текли градом по лицу. Я не хотела этого помнить, нет!
– Я наизусть изучил то видео. Даже без звука ясно, что ты тогда сказала ему, – он наклонился ко мне и встряхнул за плечи, заставляя открыть глаза. – Последние слова, которые мой брат услышал в своей жизни, были: «Если ты уедешь сейчас, то умрешь».
Он улыбался, а меня начинало сотрясать в судорогах. Меня изгибало и трясло всем телом. Ногти ломались, так сильно я впивалась в ковёр, а мои легкие готовы были взорваться. Юрий Васильевич наблюдал за все этим, словно за самым приятным его сердцу зрелищем. Ему даже убивать меня не надо, я сама такими темпами умру.
– И он умер, мой братишка умер из-за тебя, – он снова улыбнулся, поднявшись на ноги. Поднял ногу и поставил ее мне на грудь, медленно начал давить ею на грудную клетку.
– Доброе утро! – поздоровался он, потому что я всегда с ним здороваюсь, но в этот раз меня хватило лишь на кивок. Я осталась стоять на месте, прибитая к месту своими отвратительными новыми ощущениями, а дворник подумал, что я хочу поболтать.
– Собаки ночью подрались, кровищи! – он с отвращением скривился, и меня шатнуло. – Что с вами? Вы в порядке?
Он подхватил меня под локоть и обеспокоенно нахмурил седые брови. Выдавила из себя улыбку и, поблагодарив за помощь, пошла дальше к метро. Мне всего лишь нужно делать вид, что ничего не произошло, просто двигаться дальше. Поездку в метро не запомнила, когда вышла из него, началась метель. Накинув капюшон почти на все лицо, медленно побрела на работу. Я опоздала, наверное, впервые за все время работы в этой фирме. Перед входом в здание ещё и какая-то дорогая машина была припаркована, если бы не она, меня бы элементарно ветром снесло. Погода разыгралась самая, что ни на есть, зимняя. Охранник на входе улыбнулся мне и поздравил с наступающим, хотя новый год завтра. Скинула с капюшона снег и, даже дрожа от холода, почувствовала себя лучше. Здесь все было знакомо и понятно, никаких тебе вурдалаков и странной инфекции, если бы не один двинутый начальник, то можно было бы и остаться. Но решение было принято, так что здесь я только до нового года.
В кабинет вошла и почти сразу почувствовала запах алкоголя и перегара. Зоя Павловна оказалась на месте, хотя я думала, что у нее больничный. Когда я вошла, она держала в руках рюмку и с прищуром рассматривала красную жидкость в ней. Я застыла на входе, не зная, как с ней разговаривать после всего произошедшего.
– Вот где ты, – улыбнулась она явно пьяно и помахала мне ручкой. – Садись.
Она указала на стул возле ее стола, на котором были расставлены закуски, вероятно, она уже некоторое время хорошо проводила здесь время. Удивлена, что её до сих пор не уволили: с распитием спиртных напитков на рабочем месте у нас всегда было строго. Оглянулась на камеру, после чего подошла. Не похоже, что она собиралась со мной снова драться, попросту не рискнет это делать.
– Зоя Павловна, давайте нормально поговорим, – решилась я и осторожно присела на стул, что она предложила.
– Ну, давай, Атропа, – согласилась она с кислой улыбкой.
Она наконец-то запомнила моё имя? Сложила руки в замок, отставив рюмку подальше, и посмотрела на меня слегка рассеянно. Отек вокруг глаз прошёл не до конца, возможно поэтому, обычно опрятная женщина впервые появилась без косметики. Даже волосы и те не уложила в прическу, наоборот они выглядели грязными и несколько дней немытыми. Вместо пестрых нарядов – чёрное платье с высоким воротом, при этом немного мятое, что ей было никак не свойственно. Никогда бы не подумала, что она может явиться на работу в таком виде.
– Вам не стоит видеть во мне соперницу, после нового года я увольняюсь, уже написала заявление, и директор его одобрил.
Старалась смотреть ей в глаза, но она словно не понимала меня.
– Знаешь, что я забыла в этом дерьме? – спросила она, откидываясь на спинку стула. – Почему даже не стараюсь работать на этой никудышней работе? – она столкнула со стола какие-то папки, и их содержимое рассыпалось по полу. – Мой отец был крупным чиновником в администрации города, сам мэр часто приезжал к нам в гости. В моей жизни всегда были деньги и реальная власть, такие, о которых наш напыщенный директор даже мечтать не может. Мужики передо мной штабелями укладывались, но я была слишком горда, чтобы хоть с одним из них остаться, – она еле заметно улыбнулась, явно что-то вспоминания о прошлом, и многозначительно замолчала.
– К чему вы ведете? – спросила у нее прямо.
– К тому, что даже если ты захочешь, то всё равно не сможешь здесь остаться. Вся эта фирма – ширма, основанная для отмывания денег, и вся верхушка в лице учредителей и директора об этом знает. Остаться здесь на более долгий срок означает испачкаться. А ты ведь у нас из правильных, не так ли? – она окинула меня снисходительным взглядом. – Не знаю, зачем они прислали этого нового директора, но и его скоро снимут.
– Мне все равно, я ухожу, – повторила холодно, сжав руки в кулаки.
– Правильно делаешь, – она улыбнулась и с тоской посмотрела в сторону. – Я бы тоже ушла, если бы не погрязла в этом дерьме по самую макушку.
По ее мнению, разговор был закончен, раз уж она вновь потянулась к рюмке.
– На счёт заявления в милицию, может, тогда вы его заберете, если мы все выяснили? – предложила ей, желая покончить с этим поскорее.
– Я забрала, – ответила она как-то безразлично.
– Забрали? Потому что полиция показала вам видео? – несколько удивилась, чувствуя, что это, по меньшей мере, подозрительно. Она бы не стала его забирать, не из таких она людей.
– Какое видео? – спросила она рассеянно и затем пробормотала. – Он сказал, вот я и забрала.
– Директор? – уточнила слегка удивленно. Чем он таким пригрозил, что она его послушалась? Или пообещал? Если так, то почему она не радуется, а пьет?
– Нет, он, – она как-то скисла, на ее пустые глаза навернулись слёзы, и она заплакала.
Гадюка заплакала – сенсация века! Я почему-то была уверена, что у нее бывают исключительно крокодильи слёзы. Чуть недоверчиво скривившись, взяла со своего стола пачку салфеток и вручила их ей. Она приняла их и, утерев слезы, взялась за одной рукой шею и задумчиво посмотрела в никуда. Похоже, ей и правда, нужно побыть одной. Поднялась, скинула куртку на стул, и как раз тогда зазвонил телефон.
– Бухгалтерия, – ответила после запинки.
– Директор просит вас к себе, – сообщила секретарша.
– Меня? – скосила взгляд на Зою Павловну, что продолжала плакать. Поистине жалкое зрелище. Только лишний раз подтверждает, что, какими бы мы не хотели казаться снаружи, внутри мы совсем другие.
– Он ждет, – бросила раздраженно секретарша и отключилась.
Ладно, если он хочет меня видеть, тогда придётся идти, я же на работе как ни как. Оглянулась на Зою Павловну, та продолжала рыдать, так что повод уйти из кабинета меня вполне устроил. Поднялась к директору, секретарша уже меня ждала, нацепив вежливую улыбку.
– Быстрее, – подогнала меня она, стоя перед его дверью. Что это с ней? Какая-то она нервная.
Взялась за ручку, оттягивая сам момент своего появления в его кабинете. Секретарша схватила сумочку со стола и, буркнув что-то о кофе, вышла из приемной. Дернула дверь в кабинет, свет был погашен, и в комнате, из-за метели за окном, было сумрачно, но все же можно различить Юрия Васильевича, сидящего за столом.
– Андропова, ты пришла, – констатировал он и махнул рукой, чтобы я подошла.
Идея мне не понравилась, но я успокоила себя тем, что он видел мой спектакль с Максимом и должен от меня отстать. Все же он согласился меня отпустить, так что я могла бы чувствовать себя спокойной, но не чувствую. Сделала несколько шагов к столу, но остановилась в самом его начале.
– Юрий Васильевич, вы хотели меня видеть? – спросила у него осторожно.
– Ты писала заявление на увольнение, подойди и подпиши его, – сказал он, отставляя какую-то бумагу на край своего стола.
Облегченно вздохнув, быстро подошла к его столу, схватила предположенную ручку и лишь после этого посмотрела на бумагу. Действительно заявление, которое я писала в пятницу, однако выглядела бумага так, словно кто-то её в ярости скомкал, а затем неаккуратно разгладил, порвав края. Подняла глаза на начальника, только он мог такое сделать. Да и подпись моя там уже стояла. Зачем он сказал его подписать, поняла исключительно тогда, когда он резко поднялся и больно схватил за правую руку. Ручка выпала из руки, так сильно он ее сжал.
– Что вы делаете? – вскрикнула, пытаясь вырваться. Ему оказалось достаточно дернуть меня, чтобы упала на стол, при этом сбросив с него монитор.
– А где же твоё кольцо, Андропова? Почему ты его сняла? – смеялся он, и именно тогда я заметила, что он пьян. Он с Зоей Павловной пил? Ужас сковал мои легкие, но я все равно уперлась в него рукой, стараясь отстраниться.
– Отпустите меня! Отпусти! – закричала, отбиваясь, пока он буквально тащил меня через стол, ухватив за талию и шею. – Помогите!
– Тихо ты, Андропова, – шепнул он со страшной улыбкой, – а то люди подумают, что тебе причиняют вред.
– Отпустите меня! Вы не имеете права! Отпусти! – забилась я, когда его большие пальцы сжали мою шею сзади, причиняя боль.
– А ты холодная, во всех отношениях, Атропа, – смеялся он, пока я пыталась ударить его коленом.
– Не смей! Не трогай меня! – закричала, когда рука на шее сжалась сильнее, и меня буквально вдавили в стол. Зашарила одной рукой по столу, там должно было быть хоть что-то, чтобы я могла защититься.
В ушах бешено стучало сердце. Я не ожидала ничего подобного, особенно среди белого дня, когда в фирме полно людей! Он чокнутый, совершенно чокнутый и пьяный! Бросок никак не сработает, когда я прижата к столу, и болевой приём не сделать, когда шею сжимают как удавкой. А я ведь больше ничего не помню из айкидо! У меня больше ничего и не получалось толком! От ужаса меня трясло в истерике, но это его не останавливало, когда он впился своими губами в мои. Вонзилась ногтями ему в лицо, это заставило его немного отпрянуть, но я успела лишь слегка дернуться, пытаясь сбросить руку с шеи, когда от пощёчины меня развернуло на бок. Больно так, что в голове зазвенело. Из глаз потекли злые слезы, я начала задыхаться. Легкие словно вот-вот взорвутся, мышцы шеи и рта напряжены до предела. Ему уже не надо было сжимать горло, я и так задыхалась.
Ингалятор, мне нужен ингалятор! Вот только его здесь нет и в бухгалтерии тоже. Он отпустил меня, жутко смеясь, я дернулась, хватаясь за горло, и упала со стола на пол. Судорожно открывала рот, как рыба, но вздохнуть толком не могла, вжавшись лицом в ковёр.
– Какая же ты жалкая, Андропова, – он опустился рядом со мной на корточки.
Убрал волосы с моего лица так, чтобы я могла его видеть.
Попыталась отползти, но не смогла даже сдвинуться, лишь предоставила ему ещё один повод для смеха. Как же он не понимает, что сейчас начнутся судороги, потом кома, и я просто помру? Он что совсем сумасшедший?!
– Как, такая как ты, смогла убить Игоря? Как?! – произнёс он с искренним удивлением, и моё сердце на мгновение остановилось.
Откуда он узнал об Игоре? Откуда?! Мои пальцы царапали ковёр, закрыла глаза, чтобы не смотреть на него.
– Ивановых, конечно, много, но Игорь был моим младшим братом, пусть матери у нас и разные, – он повернул меня на бок и заставил открыть глаза.
Из моего рта сорвались стон и хрип, когда он сжал мой подбородок и внимательно посмотрел мне в глаза. Он как будто тянул время, получая удовольствие от моей агонии.
– Увидев твоё имя в резюме, я не смог удержаться. Мне было так интересно, с кем Игорь встречался на последнем курсе и кого бросил перед своей смертью.
Его ладонь прошлась по моему лицу к шее, дернула ворот блузки. Я попыталась отбиться, но слишком ослабла и только еле оттолкнула его, сдавленно хрипя.
– Знаешь, а ведь есть идиоты, которые до сих пор считают, что он выехал на встречку и разбился из-за любви к тебе, – он рассмеялся, отпуская моё лицо. – Из-за того, что отец велел ему расстаться с тобой.
Он поднялся на ноги и посмотрел на меня сверху вниз, как на какое-то насекомое, ещё немного и раздавит. Возможно, оно так и было…
– Представляешь, мой дурак отец до сих пор думает, что это он виноват в его смерти! – он засмеялся с нотками истерики в голосе. – Но мы же с тобой знаем, что это не так. Игорь никогда не любил тебя, всего лишь использовал для написания дипломной… и прочих постельных развлечений.
Закрыла глаза, соленые слезы катились по моему лицу. Мне хотелось, чтобы это все закончилось, но помимо воли я оказалась в воспоминаниях.
***
Высокий худощавый парень в черной кожаной куртке и модных тогда джинсах с ла?тками. Русые волосы, серые глаза, большой нос, густые ресницы – он всем был хорош. Такой красивый богатый мальчик. Его отец – владелец нескольких колбасных заводов. Мы познакомились на последнем курсе, ему нужен был репетитор. Учась даже на последнем курсе, он не знал, что такое спрос и предложение. Так что защитить дипломную у нашего декана – старого прагматичного маразматика Павлова – шансов у него не было. Тогда он и нашёл меня через знакомых, я часто подрабатывала репетиторством, делала для других курсовые и дипломные работы. Все закрутилось быстро: Игорь умел красиво ухаживать, цветы, подарки, прогулки до утра и даже песни в его корявом исполнении.
«Правильная девочка Атропа пошла по наклонной», – сокрушалась бабушка. Тогда она впервые пожаловалась на сердце, наверное, поэтому Клото и сказала, что я виновата в ее смерти. Мне же хотелось всего лишь быть рядом с любимым, и мне было плевать на все. На косые взгляды одногруппников и заверения подруг, что Иванов со мной просто дурачится. Все закончилось неожиданно, после защиты дипломной работы, он пригласил меня в ресторан. Помню, я надела платье Клото, такое красивое. Я думала, он сделает мне предложение, накануне он даже познакомил меня с отцом и матерью. В моем представлении все было логично, финал сказки о Золушке, белое платье и принц. Вот только принц приехал к ресторану на машине отца, одетый неподобающе, так ещё и пьяный. Мы даже не вошли в ресторан, камера на парковке перед ним зафиксировала наш последний разговор. Потом я много раз видела это видео, его настойчиво демонстрировал мне полицейский на допросе. Он брызгался слюной и кричал на меня, пытаясь выбить из меня признание в доведении до самоубийства. Матери Игоря не хотелось верить, что ее сын сам виноват, что выехал на встречку. Она искала виновного в смерти ее сына и нашла меня.
«Неужели ты и правда думала, что я буду с такой, как ты? – спросил тогда у меня Игорь и рассмеялся. – Ты же бедная и никчёмная! Да я был с тобой исключительно из жалости! Ты такая жалкая, даже сейчас, когда я говорю, что все кончено, продолжаешь цепляться за меня!»
***
Слёзы текли градом по лицу. Я не хотела этого помнить, нет!
– Я наизусть изучил то видео. Даже без звука ясно, что ты тогда сказала ему, – он наклонился ко мне и встряхнул за плечи, заставляя открыть глаза. – Последние слова, которые мой брат услышал в своей жизни, были: «Если ты уедешь сейчас, то умрешь».
Он улыбался, а меня начинало сотрясать в судорогах. Меня изгибало и трясло всем телом. Ногти ломались, так сильно я впивалась в ковёр, а мои легкие готовы были взорваться. Юрий Васильевич наблюдал за все этим, словно за самым приятным его сердцу зрелищем. Ему даже убивать меня не надо, я сама такими темпами умру.
– И он умер, мой братишка умер из-за тебя, – он снова улыбнулся, поднявшись на ноги. Поднял ногу и поставил ее мне на грудь, медленно начал давить ею на грудную клетку.
