– Слышал, что во время припадка астматики часто причиняют себе вред, – чуть ли не пропел он, слегка улыбаясь. – Хоть я пытался сблизиться с тобой. Выудить твой секрет, как ты его убила, в конечном итоге пришёл к выводу, что это неважно. Ты, Атропа Андропова – убийца, я понял это ещё в больнице, когда ты даже не захотела посмотреть на него. В твоих глазах была вина, и ты так и не раскаялась за то, что натворила.
– Я не…– сдавленно прохрипела.
– За неоказание первой помощи я получу максимум условку, а то и штрафом обойдусь. Если повезет, и ты выживешь, после того как впадешь в кому, то скорее всего останешься инвалидом. Если же нет, то просто умрешь. Смерть за смерть, Атропа. Кому, как не тебе с таким чудаковатым именем, знать об этом?
Он надавил сильнее, мои ребра начали хрустеть под весом его ботинка. Ногти впились в ногу, но это его не остановило. Глаза начинали закатываться, скоро наступит темнота. Мне было нечем дышать, я задыхалась... Меня как будто окунуло в холодную воду, все звуки пропали, только тьма и больше ничего. Вспомнила, как проснулась на следующий день после встречи с вурдалаком и Мишей в ванной, под водой. Я могу очень долго не дышать под водой, могу элементарно не дышать.
Открыла глаза, мой взгляд слегка затуманен. Ботинок все ещё придавливал меня к полу, но я уже не содрогалась в конвульсиях. Чувствовала ярость, такую сильную, что от нее задрожала всем телом.
– О, так и с астмой это была выдумка? – удивился Иванов, продолжая душить меня как букашку.
Голод такой, словно я не ела целую вечность, казалось, что желудок прилип к позвоночнику. Я спрашивала себя, как у меня получилось насадить Голого мужика на забор или снести ему голову тупой лопатой? Ответ оказался очень простым, теперь я намного сильнее, чем была раньше. Схватила его за щиколотку, он рассмеялся, а я оттолкнула его ногу так, что зашвырнула его в угол. Юрий Васильевич не понимал, что произошло. Его тело пахло страхом, а я поднялась с пола.
– Я предупреждала его, пыталась остановить, – прохрипела не своим голосом. Мышцы шеи и легкие все ещё готовы были взорваться, так напряжены. Именно то, что я не дышала, позволяло мне превозмогать эту боль.
– Серьёзно? Ты думаешь, я поверю в это? – засмеялся он. – Не строй из себя жертву, Атропа!
Он достал из пиджака складной нож и угрожающе направил его на меня. Сделал шаг ко мне, но я осталась стоять на месте, чувствуя больное предвкушение от того, что произойдет дальше.
– Я не жертва, – прохрипела, смотря на него, – я хищник.
Юрий Васильевич бросился на меня, но я сильнее. Схватив его за пиджак, бросила в шкаф со стеклянными дверцами. Он успел полоснуть меня ножом по животу, разрезал блузку и еле поцарапал кожу, там лишь алый порез и виден. Но этого хватило, чтобы мой разум вконец помутнел, и его заволокла не свойственная мне ярость. Директор попытался встать, заваленный разбитым стеклом и остатками дверных панелей шкафа.
– Сука, ты заплатишь за это! – зарычал он, держась за голову.
Я оказалась возле него так быстро, словно не шла, а телепортировалась, мгновение и уже рядом. Схватила за шею и снова толкнула на шкаф. Он закричал то ли от боли, то ли от ярости. Кулак полетел мне в голову, но так медленно, что мне ничего не стоило уклониться. Затем он попытался ударить меня снова, уже ногой. Тогда я поняла: мало просто его держать. Прижала его к шкафу, буквально вдавила в него, как он вдавил меня в стол. Единственное, что мешало мне чувствовать удовольствие от его страха и жалких угроз – это голод. Я так голодна, что меня как будто что-то пожирает изнутри. Под рукой бешено бился его пульс, а кожа такая тонкая, точно бумага, ничего не стоило прокусить ее. Жажда заставила облизать пересохшие губы и перехватить его за плечо, прижав спиной к зеркальной поверхности шкафа так, что она треснула. Резкий рывок и я разорвала его рубашку и пиджак, чтобы оголить шею и плечо. Отклоняюсь назад, даже не удерживая его.
– Что ты такое? – прохрипел он, чуть не теряя сознания. Теплая и восхитительно пахнущая кровь стекала по его лицу. Я не смогла удержаться, схватила его за лицо руками, он уже не сопротивлялся.
Пахнет, как же вкусно она пахнет! Живот свело от голода, я не могла понять, что именно во мне сопротивлялось. Мой язык почти слизал каплю с его щеки, я даже прикрыла веки, представляя, как затем вонзаю зубы в его шею и выпиваю ее всю, теплую и вкусную, как нектар богов. Взгляд на краткое мгновение падает на разбитое зеркало, и я вижу незнакомку. Растрепанные белые волосы, бледная, как у мертвой кожа, но главное глаза, красные и будто бы светятся. Даже зубы и те ненормальные, клыки явно длиннее и острее остальных зубов. Я упырь, самый настоящий. Как ассоциация с этим словом, сразу же возник образ дворовой собаки, ее бедное обескровленное тело в руках у Голого мужика. Затем образ мальчишки, точнее Миши, на снегу с раздетым голосом. Но эти образы не остановили меня, не смогли! Вместо того чтобы слизать кровь с его лица, я наклонилась к шее. Пульс резко возрос, запах его кожи и страха стал сильнее. Мои зубы почти коснулись его шеи, когда начался припадок. Леденящий морозный холод связал меня, приступ астмы отошёл на задний план. Перед глазами появились темные мушки, а все тело задрожало в больном предчувствии чужой смерти. В этот раз я знаю, кто умрет, и кто станет убийцей. И я сделала ошибку, посмотрела ему в глаза. Теперь я отчётливо видела, как они были похожи, сколько в нем от Игоря. Нос, глаза, подбородок, дурацкий характер. Я должна была его остановить! Должна была броситься под его машину, лишь бы он не уехал, но, когда начался припадок, я сказала только ту глупую фразу. Мой удел – просто смотреть на чужую смерть, зная, что ничего не могу с этим поделать. Как же я ненавижу эту способность, имя или что там являлось причиной этого предчувствия! Столько лет, всю мою жизнь я должна была наблюдать за смертями тех, кого знаю. Но теперь все по-другому… Миша был первым, кого я спасла пусть и такой странной ценой. Больше никогда я не буду смотреть как те, кого я знаю, умирают.
Вдох, болезненный, наполненный агонией, и я его отпустила. Отошла на шаг, потом ещё один. Меня шатало, но и холод уходил. Он не умрет, по крайней мере, не сегодня, не из-за меня. Директор смотрел на меня, а я на свое отражение. Я – вот эта жалкая девчонка в порванной одежде, а не тот бледный монстр с красными глазами.
– Я любила его. Даже зная, что использовал меня, – слова давались легче, чем раньше, но все равно еле смогла их проговорить.
Юрий Васильевич сполз по разбитому зеркалу и резко встал, ухватившись за стол. Мы смотрели друг другу в глаза, но я видела не его, а Игоря. Вот он из моих воспоминаний, последнее мгновение, перед тем как сесть в машину, он обернулся и посмотрел на меня. Я видела в его глазах боль, раскаянье и даже любовь, хотя, может быть, последнее мне показалось. Закрыла глаза, резко выдохнула. Открыла и увидела Юрия Васильевича, он уже не выглядел злым, скорее растерянным. Говорить больше не о чем, быстро вышла из кабинета, и на выходе из приемной почти столкнулась с перепуганной секретаршей.
– Что с вами? – испуганно вскрикнула она, но я оттолкнула ее в сторону, не замечая.
Спустилась в бухгалтерию, рывком открыла дверь. Там вовсю трезвонил стационарный телефон. Зоя Павловна полулежала на своем столе и даже не замечала раздражающего звука. Чисто на автомате прошлась по ящикам, собирая свои вещи, ежедневник, ручки, калькулятор, что-то ещё… Все это падало в мусорную корзину, но я понимала, что мне это больше не нужно. Не хотелось ничего забирать с этого места, не нужно никаких воспоминаний. Единственное во что заглядываю – это зеркало, чтобы снова убедиться, что мои глаза по-прежнему синие. Достала свои документы, трудовую, сунула их в куртку. Телефон продолжал звонить так, что я не выдержала и схватила трубку.
– Да? – рыкнула в трубку от злости. Кто это так не вовремя?
– Ать? – резкий вопрос и всю мою злость как ветром сдуло.
– Макс? – слегка испуганно спросила, сразу узнав его голос.
– Что случилось? – спросил он с легким упреком.
– Случилось? О чем ты? – сделала вид, что не понимаю, о чем он и тут же вспомнила об отчете. Чёрт! Что мне ему теперь сказать?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – на заднем плане хлопнула дверь его машины.
– Отчет, точно он! – спохватилась я. – Возникли некоторые трудности с моим ноутбуком, так что я не смогу сделать его до завтра…
– Да к чёрту этот отчет! – крикнул он так, что я рухнула в стул и замолчала, смотря перед собой.
Он знает о том, что я такое и хочет меня убить? Миша сказал, что мне нужно избегать упырей, но я понятия не имею, какую роль играл Макс во всей этой истории. Почему я продолжала чувствовать себя перед ним виноватой?
– Извини, – услышала я после паузы, которая понадобилась нам обоим.
– Прости, – прошептала, чувствуя, что надо бросать трубку.
Мне нужно держаться от него подальше, хотя бы до нового года. Учитывая, как я набросилась на Юрия Васильевича, могу и на него наброситься. Я опасна для Макса. Вот только он имел по этому поводу совсем другую точку зрения.
– Я у входа в твою фирму, выходи, – сказал он, обескуражив меня, и отключился.
Чёрт! Мне нельзя здесь оставаться, я должна уйти, но, если Макс на входе, без понятия как это сделать. Похоже, у меня нет выбора. Надела куртку, застегнула ее и после этого уставилась в зеркало. Мне нужно выглядеть нормально, хотя бы капельку нормально, а не как девушка, которая убила вурдалака и провела ночь в лесу, его закапывая, или девушка, которую пытались изнасиловать и убить ужасным способом, но она сама чуть не прикончила обидчика. Это же так просто сделать! Всего лишь нужно улыбнуться и убрать все это безграничное отчаянье в глазах. Все это слишком! Это слишком для меня!
Обернулась к столу Зои Павловны, взяла бутылку и допила красную жижу, совсем не почувствовав вкуса. Не помогло, слишком мало или слишком слабый алкоголь. Бывшая начальница оторвала свою голову от стола и посмотрела на меня почти осознанно.
– Бойся красных глаз, – сказала она, ухватив меня за руку, когда я поставила пустую бутылку обратно на стол.
Дрожь во мне усилилась. Кто-то из упырей к ней наведывался? Зачем? Что им надо? Они проверяли меня? Кто это был, доктор? Спросить не у кого, она снова отключилась, а мне надо бежать. Я побежала к лестнице, но спустилась по ней, уже пошатываясь, словно там за дверями меня ждала смерть. Вдруг упыри уже обо всем догадались и заставили Макса мне позвонить, вызвать сюда? Он не с ними, я уверена в этом. Хотя и в Игоре я была уверена, но ничем хорошим это не закончилось. Заставила себя идти дальше, двигаться к выходу. Открыла дверь, на улице все ещё метель, мои ноги еле передвигались по снегу. Я не смотрела вперед, только себе под ноги, пока не заметила его кроссовки и дурацкие штаны военной расцветки.
– Атропа, – строго заговорил он.
Мне пришлось поднять на него взгляд и, боюсь, он был совсем не таким отважным и отстраненным, как мне бы хотелось. Я надеялась, что просто пройду мимо, бросив, что мы увидимся с ним потом. Но на деле я все равно подошла к нему. На нем темно-зеленая куртка с меховым капюшоном, снег на его волосах, щетине и даже бровях, он сам словно льдинка, пока наши взгляды не встретились. Он оказался рядом мгновенно, хотя нас отделяло шага три, не меньше. Но я воспринимала всё как какие-то кадры: вот его куртка перед лицом, вот он подхватил меня под руки, обнимая так, что мои ноги перестали касаться земли. Я не понимала, что происходит, но впервые за целые сутки чувствовала себя в абсолютной безопасности.
Пользуюсь тем, что он не видит моего лица, не видит все мои настоящие чувства. Утыкаюсь лицом в его меховой воротник, обнимаю в ответ. Снег падает мне на лицо, мы стоим, точнее я вишу, он меня держит. Как-то не так я представляла разговор с ним, хотя это не он. Зря он так, лучше бы накричал на меня, разозлился. Ещё немного его теплоты и поддержки, я расслаблюсь, точнее расклеюсь. Хочется обнять его крепко и никогда не отпускать, чтобы все происходящее в последнее время было всего лишь страшным сном.
– Все хорошо, я рядом, – шепчет мне на ухо, согрев его своим дыханием.
Что у него с голосом? Почему он полон нежности и словно дрожит от волнения за меня? Я же не железная, Макс! Глупое сердце ноет, обнимаю его крепче. Надеюсь, что из-за метели он не услышал, как я всхлипнула от этой глупой фразы. Я должна его отпустить, эти объятия даже для друзей слишком долгие, вот только сил сделать это нет. Я так устала, так тяжело было пережить все происходящее. Мне нужен друг, тот, кто поможет, что бы ни случилось. Это Макс, несмотря на все сомнения, он мой друг. Жаль, что он не более чем друг…
– Забери меня отсюда, – сама не заметила, как сказала это.
Объятия на мгновение стали крепче, затем он опустил меня на землю, но лишь для того, чтобы подхватить затем на руки. Только и успела, что вцепиться ему в плечи, пожалев о своей слабости. Он прижал меня к себе, затем понёс к припаркованной перед зданием машине. Странно, это же тот самый дорогой внедорожник. Он стоял перед фирмой, когда я пришла на работу. Макс открыл дверцу переднего сидения, посадил меня внутрь. Чувствую себя очень неловко, особенно когда мы встретились взглядом. Фролов вроде бы помрачнел на какое-то мгновение, у меня мурашки по спине пошли от его взгляда. Наклонился ко мне, так что наши лица оказались на одном уровне. Замерла, желая, чтобы он снова меня обнял, а может быть, даже поцеловал. Увы, он лишь застегнул ремень безопасности. Отклонился и достал из куртки мобильный телефон. Мой взгляд сразу же приковался к анти ударной защите и толстому корпусу, я такой уже видела однажды у принца.
– Минутку, – проговорил он как будто через силу. Сжал телефон в одной руке, второй заправил мне за ухо локон. Макс словно засомневался на мгновение, затем убрал руку от моего лица и захлопнул пассажирскую дверь.
Что-то внутри меня натянулось как струна. Он собирается звонить тем бандитам – упырям? Я перестала дышать, похоже, только это успокоило меня от ещё одного приступа астмы. Макс отвернулся, не спеша звонить, будто бы сомневается. Взглянул на дверь моего офиса и после этого набрал какой-то номер, приложил телефон к уху. Из-за метели и включенной печки в машине мне не слышно, что он говорит, но выражение лица у него каменное, словно застыло. В какой-то момент он отвернулся и повысил голос на собеседника, я смогла расслышать лишь одно слово: «немедленно».
Фролов закончил разговор, но в машину садиться не спешил. Безвольно опустил руку с телефоном, и, задумавшись, посмотрел на здание, где я работаю. Мне кажется, он смотрит на камеру, что при входе. Возможно, думает, что зря забрал меня перед ней. На душе заскребли кошки, но я приказала себе не сомневаться в Максе. Будь что будет, я слишком устала. Если Макс такой же, как Игорь, то я сама виновата.
Сжала руки в замок, так что кончики пальцев побелели. Потупила взгляд, Макс сел в машину, громко хлопнув дверью, так что вздрогнула. Машина пахнет как новая, возможно так и есть. Он же говорил, что купит машину, чтобы возить меня на работу. Что-то мне подсказывает, что у этой покупки другая причина, но мне все равно.
– Я не…– сдавленно прохрипела.
– За неоказание первой помощи я получу максимум условку, а то и штрафом обойдусь. Если повезет, и ты выживешь, после того как впадешь в кому, то скорее всего останешься инвалидом. Если же нет, то просто умрешь. Смерть за смерть, Атропа. Кому, как не тебе с таким чудаковатым именем, знать об этом?
Он надавил сильнее, мои ребра начали хрустеть под весом его ботинка. Ногти впились в ногу, но это его не остановило. Глаза начинали закатываться, скоро наступит темнота. Мне было нечем дышать, я задыхалась... Меня как будто окунуло в холодную воду, все звуки пропали, только тьма и больше ничего. Вспомнила, как проснулась на следующий день после встречи с вурдалаком и Мишей в ванной, под водой. Я могу очень долго не дышать под водой, могу элементарно не дышать.
Открыла глаза, мой взгляд слегка затуманен. Ботинок все ещё придавливал меня к полу, но я уже не содрогалась в конвульсиях. Чувствовала ярость, такую сильную, что от нее задрожала всем телом.
– О, так и с астмой это была выдумка? – удивился Иванов, продолжая душить меня как букашку.
Голод такой, словно я не ела целую вечность, казалось, что желудок прилип к позвоночнику. Я спрашивала себя, как у меня получилось насадить Голого мужика на забор или снести ему голову тупой лопатой? Ответ оказался очень простым, теперь я намного сильнее, чем была раньше. Схватила его за щиколотку, он рассмеялся, а я оттолкнула его ногу так, что зашвырнула его в угол. Юрий Васильевич не понимал, что произошло. Его тело пахло страхом, а я поднялась с пола.
– Я предупреждала его, пыталась остановить, – прохрипела не своим голосом. Мышцы шеи и легкие все ещё готовы были взорваться, так напряжены. Именно то, что я не дышала, позволяло мне превозмогать эту боль.
– Серьёзно? Ты думаешь, я поверю в это? – засмеялся он. – Не строй из себя жертву, Атропа!
Он достал из пиджака складной нож и угрожающе направил его на меня. Сделал шаг ко мне, но я осталась стоять на месте, чувствуя больное предвкушение от того, что произойдет дальше.
– Я не жертва, – прохрипела, смотря на него, – я хищник.
Юрий Васильевич бросился на меня, но я сильнее. Схватив его за пиджак, бросила в шкаф со стеклянными дверцами. Он успел полоснуть меня ножом по животу, разрезал блузку и еле поцарапал кожу, там лишь алый порез и виден. Но этого хватило, чтобы мой разум вконец помутнел, и его заволокла не свойственная мне ярость. Директор попытался встать, заваленный разбитым стеклом и остатками дверных панелей шкафа.
– Сука, ты заплатишь за это! – зарычал он, держась за голову.
Я оказалась возле него так быстро, словно не шла, а телепортировалась, мгновение и уже рядом. Схватила за шею и снова толкнула на шкаф. Он закричал то ли от боли, то ли от ярости. Кулак полетел мне в голову, но так медленно, что мне ничего не стоило уклониться. Затем он попытался ударить меня снова, уже ногой. Тогда я поняла: мало просто его держать. Прижала его к шкафу, буквально вдавила в него, как он вдавил меня в стол. Единственное, что мешало мне чувствовать удовольствие от его страха и жалких угроз – это голод. Я так голодна, что меня как будто что-то пожирает изнутри. Под рукой бешено бился его пульс, а кожа такая тонкая, точно бумага, ничего не стоило прокусить ее. Жажда заставила облизать пересохшие губы и перехватить его за плечо, прижав спиной к зеркальной поверхности шкафа так, что она треснула. Резкий рывок и я разорвала его рубашку и пиджак, чтобы оголить шею и плечо. Отклоняюсь назад, даже не удерживая его.
– Что ты такое? – прохрипел он, чуть не теряя сознания. Теплая и восхитительно пахнущая кровь стекала по его лицу. Я не смогла удержаться, схватила его за лицо руками, он уже не сопротивлялся.
Пахнет, как же вкусно она пахнет! Живот свело от голода, я не могла понять, что именно во мне сопротивлялось. Мой язык почти слизал каплю с его щеки, я даже прикрыла веки, представляя, как затем вонзаю зубы в его шею и выпиваю ее всю, теплую и вкусную, как нектар богов. Взгляд на краткое мгновение падает на разбитое зеркало, и я вижу незнакомку. Растрепанные белые волосы, бледная, как у мертвой кожа, но главное глаза, красные и будто бы светятся. Даже зубы и те ненормальные, клыки явно длиннее и острее остальных зубов. Я упырь, самый настоящий. Как ассоциация с этим словом, сразу же возник образ дворовой собаки, ее бедное обескровленное тело в руках у Голого мужика. Затем образ мальчишки, точнее Миши, на снегу с раздетым голосом. Но эти образы не остановили меня, не смогли! Вместо того чтобы слизать кровь с его лица, я наклонилась к шее. Пульс резко возрос, запах его кожи и страха стал сильнее. Мои зубы почти коснулись его шеи, когда начался припадок. Леденящий морозный холод связал меня, приступ астмы отошёл на задний план. Перед глазами появились темные мушки, а все тело задрожало в больном предчувствии чужой смерти. В этот раз я знаю, кто умрет, и кто станет убийцей. И я сделала ошибку, посмотрела ему в глаза. Теперь я отчётливо видела, как они были похожи, сколько в нем от Игоря. Нос, глаза, подбородок, дурацкий характер. Я должна была его остановить! Должна была броситься под его машину, лишь бы он не уехал, но, когда начался припадок, я сказала только ту глупую фразу. Мой удел – просто смотреть на чужую смерть, зная, что ничего не могу с этим поделать. Как же я ненавижу эту способность, имя или что там являлось причиной этого предчувствия! Столько лет, всю мою жизнь я должна была наблюдать за смертями тех, кого знаю. Но теперь все по-другому… Миша был первым, кого я спасла пусть и такой странной ценой. Больше никогда я не буду смотреть как те, кого я знаю, умирают.
Вдох, болезненный, наполненный агонией, и я его отпустила. Отошла на шаг, потом ещё один. Меня шатало, но и холод уходил. Он не умрет, по крайней мере, не сегодня, не из-за меня. Директор смотрел на меня, а я на свое отражение. Я – вот эта жалкая девчонка в порванной одежде, а не тот бледный монстр с красными глазами.
– Я любила его. Даже зная, что использовал меня, – слова давались легче, чем раньше, но все равно еле смогла их проговорить.
Юрий Васильевич сполз по разбитому зеркалу и резко встал, ухватившись за стол. Мы смотрели друг другу в глаза, но я видела не его, а Игоря. Вот он из моих воспоминаний, последнее мгновение, перед тем как сесть в машину, он обернулся и посмотрел на меня. Я видела в его глазах боль, раскаянье и даже любовь, хотя, может быть, последнее мне показалось. Закрыла глаза, резко выдохнула. Открыла и увидела Юрия Васильевича, он уже не выглядел злым, скорее растерянным. Говорить больше не о чем, быстро вышла из кабинета, и на выходе из приемной почти столкнулась с перепуганной секретаршей.
– Что с вами? – испуганно вскрикнула она, но я оттолкнула ее в сторону, не замечая.
Спустилась в бухгалтерию, рывком открыла дверь. Там вовсю трезвонил стационарный телефон. Зоя Павловна полулежала на своем столе и даже не замечала раздражающего звука. Чисто на автомате прошлась по ящикам, собирая свои вещи, ежедневник, ручки, калькулятор, что-то ещё… Все это падало в мусорную корзину, но я понимала, что мне это больше не нужно. Не хотелось ничего забирать с этого места, не нужно никаких воспоминаний. Единственное во что заглядываю – это зеркало, чтобы снова убедиться, что мои глаза по-прежнему синие. Достала свои документы, трудовую, сунула их в куртку. Телефон продолжал звонить так, что я не выдержала и схватила трубку.
– Да? – рыкнула в трубку от злости. Кто это так не вовремя?
– Ать? – резкий вопрос и всю мою злость как ветром сдуло.
– Макс? – слегка испуганно спросила, сразу узнав его голос.
– Что случилось? – спросил он с легким упреком.
– Случилось? О чем ты? – сделала вид, что не понимаю, о чем он и тут же вспомнила об отчете. Чёрт! Что мне ему теперь сказать?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – на заднем плане хлопнула дверь его машины.
– Отчет, точно он! – спохватилась я. – Возникли некоторые трудности с моим ноутбуком, так что я не смогу сделать его до завтра…
– Да к чёрту этот отчет! – крикнул он так, что я рухнула в стул и замолчала, смотря перед собой.
Он знает о том, что я такое и хочет меня убить? Миша сказал, что мне нужно избегать упырей, но я понятия не имею, какую роль играл Макс во всей этой истории. Почему я продолжала чувствовать себя перед ним виноватой?
– Извини, – услышала я после паузы, которая понадобилась нам обоим.
– Прости, – прошептала, чувствуя, что надо бросать трубку.
Мне нужно держаться от него подальше, хотя бы до нового года. Учитывая, как я набросилась на Юрия Васильевича, могу и на него наброситься. Я опасна для Макса. Вот только он имел по этому поводу совсем другую точку зрения.
– Я у входа в твою фирму, выходи, – сказал он, обескуражив меня, и отключился.
Чёрт! Мне нельзя здесь оставаться, я должна уйти, но, если Макс на входе, без понятия как это сделать. Похоже, у меня нет выбора. Надела куртку, застегнула ее и после этого уставилась в зеркало. Мне нужно выглядеть нормально, хотя бы капельку нормально, а не как девушка, которая убила вурдалака и провела ночь в лесу, его закапывая, или девушка, которую пытались изнасиловать и убить ужасным способом, но она сама чуть не прикончила обидчика. Это же так просто сделать! Всего лишь нужно улыбнуться и убрать все это безграничное отчаянье в глазах. Все это слишком! Это слишком для меня!
Обернулась к столу Зои Павловны, взяла бутылку и допила красную жижу, совсем не почувствовав вкуса. Не помогло, слишком мало или слишком слабый алкоголь. Бывшая начальница оторвала свою голову от стола и посмотрела на меня почти осознанно.
– Бойся красных глаз, – сказала она, ухватив меня за руку, когда я поставила пустую бутылку обратно на стол.
Дрожь во мне усилилась. Кто-то из упырей к ней наведывался? Зачем? Что им надо? Они проверяли меня? Кто это был, доктор? Спросить не у кого, она снова отключилась, а мне надо бежать. Я побежала к лестнице, но спустилась по ней, уже пошатываясь, словно там за дверями меня ждала смерть. Вдруг упыри уже обо всем догадались и заставили Макса мне позвонить, вызвать сюда? Он не с ними, я уверена в этом. Хотя и в Игоре я была уверена, но ничем хорошим это не закончилось. Заставила себя идти дальше, двигаться к выходу. Открыла дверь, на улице все ещё метель, мои ноги еле передвигались по снегу. Я не смотрела вперед, только себе под ноги, пока не заметила его кроссовки и дурацкие штаны военной расцветки.
– Атропа, – строго заговорил он.
Мне пришлось поднять на него взгляд и, боюсь, он был совсем не таким отважным и отстраненным, как мне бы хотелось. Я надеялась, что просто пройду мимо, бросив, что мы увидимся с ним потом. Но на деле я все равно подошла к нему. На нем темно-зеленая куртка с меховым капюшоном, снег на его волосах, щетине и даже бровях, он сам словно льдинка, пока наши взгляды не встретились. Он оказался рядом мгновенно, хотя нас отделяло шага три, не меньше. Но я воспринимала всё как какие-то кадры: вот его куртка перед лицом, вот он подхватил меня под руки, обнимая так, что мои ноги перестали касаться земли. Я не понимала, что происходит, но впервые за целые сутки чувствовала себя в абсолютной безопасности.
Глава 24
Пользуюсь тем, что он не видит моего лица, не видит все мои настоящие чувства. Утыкаюсь лицом в его меховой воротник, обнимаю в ответ. Снег падает мне на лицо, мы стоим, точнее я вишу, он меня держит. Как-то не так я представляла разговор с ним, хотя это не он. Зря он так, лучше бы накричал на меня, разозлился. Ещё немного его теплоты и поддержки, я расслаблюсь, точнее расклеюсь. Хочется обнять его крепко и никогда не отпускать, чтобы все происходящее в последнее время было всего лишь страшным сном.
– Все хорошо, я рядом, – шепчет мне на ухо, согрев его своим дыханием.
Что у него с голосом? Почему он полон нежности и словно дрожит от волнения за меня? Я же не железная, Макс! Глупое сердце ноет, обнимаю его крепче. Надеюсь, что из-за метели он не услышал, как я всхлипнула от этой глупой фразы. Я должна его отпустить, эти объятия даже для друзей слишком долгие, вот только сил сделать это нет. Я так устала, так тяжело было пережить все происходящее. Мне нужен друг, тот, кто поможет, что бы ни случилось. Это Макс, несмотря на все сомнения, он мой друг. Жаль, что он не более чем друг…
– Забери меня отсюда, – сама не заметила, как сказала это.
Объятия на мгновение стали крепче, затем он опустил меня на землю, но лишь для того, чтобы подхватить затем на руки. Только и успела, что вцепиться ему в плечи, пожалев о своей слабости. Он прижал меня к себе, затем понёс к припаркованной перед зданием машине. Странно, это же тот самый дорогой внедорожник. Он стоял перед фирмой, когда я пришла на работу. Макс открыл дверцу переднего сидения, посадил меня внутрь. Чувствую себя очень неловко, особенно когда мы встретились взглядом. Фролов вроде бы помрачнел на какое-то мгновение, у меня мурашки по спине пошли от его взгляда. Наклонился ко мне, так что наши лица оказались на одном уровне. Замерла, желая, чтобы он снова меня обнял, а может быть, даже поцеловал. Увы, он лишь застегнул ремень безопасности. Отклонился и достал из куртки мобильный телефон. Мой взгляд сразу же приковался к анти ударной защите и толстому корпусу, я такой уже видела однажды у принца.
– Минутку, – проговорил он как будто через силу. Сжал телефон в одной руке, второй заправил мне за ухо локон. Макс словно засомневался на мгновение, затем убрал руку от моего лица и захлопнул пассажирскую дверь.
Что-то внутри меня натянулось как струна. Он собирается звонить тем бандитам – упырям? Я перестала дышать, похоже, только это успокоило меня от ещё одного приступа астмы. Макс отвернулся, не спеша звонить, будто бы сомневается. Взглянул на дверь моего офиса и после этого набрал какой-то номер, приложил телефон к уху. Из-за метели и включенной печки в машине мне не слышно, что он говорит, но выражение лица у него каменное, словно застыло. В какой-то момент он отвернулся и повысил голос на собеседника, я смогла расслышать лишь одно слово: «немедленно».
Фролов закончил разговор, но в машину садиться не спешил. Безвольно опустил руку с телефоном, и, задумавшись, посмотрел на здание, где я работаю. Мне кажется, он смотрит на камеру, что при входе. Возможно, думает, что зря забрал меня перед ней. На душе заскребли кошки, но я приказала себе не сомневаться в Максе. Будь что будет, я слишком устала. Если Макс такой же, как Игорь, то я сама виновата.
Сжала руки в замок, так что кончики пальцев побелели. Потупила взгляд, Макс сел в машину, громко хлопнув дверью, так что вздрогнула. Машина пахнет как новая, возможно так и есть. Он же говорил, что купит машину, чтобы возить меня на работу. Что-то мне подсказывает, что у этой покупки другая причина, но мне все равно.
