– Вальтер, умоляю, – шепчет, принимая моё молчание за свою победу.
– Ты хочешь убежать? Куда? От чего? – спрашиваю, прекрасно зная ответ, может, поэтому снисходительно улыбаюсь.
То, что я чувствую на самом деле, не имеет значения. Есть только факты, то, что я видел собственными глазами, то, что скрыл ото всех. В ее глазах растерянность, она медленно мотает головой и опускает взгляд. Как же сильно мне хочется поверить в нее, в каждое слово, что бы она сейчас не сказала, но я не верю.
– Валь, давай просто уйдем? Пожалуйста.
На ее лице мольба, руки крепко сжимают мои, а взгляд не отрывается от моего лица.
– Я знаю, что сделала твоя родственница, – смотрю в ее глаза, чтобы заметить, как напускной страх сменяется удивлением и настоящим ужасом. – Маленькая Софи Аркас жестоко расправилась с той, которую сама поклялась защищать, за что поплатилась – сгорев заживо в страшных муках.
Она больше не держит меня, глаза слегка расширились от удивления, но в этот раз ей не удалось обмануть меня.
– Как? Софи? Зачем? Она же…
– Все трое Аркас должны были сопровождать королеву в поездке, но почему-то там была лишь одна Софи, – начинаю говорить, концентрируя свое внимание на первостепенном.
– Это ошибка, о смерти королевы никто не сообщал и…
– Конечно, не сообщал, эта новость появится только завтра утром, после того, как старшему принцу исполнится двенадцать, – снисходительно улыбаюсь, отмечая, как лихорадочно бегает ее взгляд.
Загнанный зверь, попавший в ловушку. Она ищет выход, делает осторожный шаг назад, словно опасаясь меня, и правильно делает. Теперь я для нее опасен хотя бы потому, что сделал ради нее. Мне не стоило этого делать, не стоило лезть в эту историю. Мила не выглядит, как невинная попавшая в беду девушка, скорее уж преступница, которую застали на месте преступления. Ее правая рука в кармане свитера, я знаю, что она там сжимает. Нож, кинжал? На что ещё может надеяться девушка с отсутствием магии, кроме как на актерский дар и смазливое личико?
– Мы здесь не при чем, ни я, ни Карина в этом не замешаны, а тем более Софи! Ты же знаешь ее, она сущий ребёнок, любит сплетничать, но не убивать. Валь, поверь мне, это какая-то ошибка.
Она тянет ко мне руку, хочет, чтобы я доверился ей, снова поверил в ее ложь.
– «Где была ты? Почему твоя родственница убила королеву?» По-твоему, такие вопросы я должен сейчас тебе задавать? Но это не спасет тебя и весь твой род от истребления, как и наш побег или наша женитьба. Даже если мы сбежим куда-нибудь далеко, нас рано или поздно найдут. Закон есть закон, Мила. Измена карается смертью.
– Но я не знала, Валь, ты должен мне поверить, это все ошибка и…
– Я тебе не верю, – останавливаю ее очередную попытку оправдаться.
Хватит, мне надоело раз за разом чувствовать боль, испытывать желание поддаться ей.
– Но, Вальтер, это же правда, я не лгу тебе, – ее глаза полны боли, словно ее ранит то, что я не верю в ложь.
– Лжешь и не испытываешь по этому поводу ничего мучительного, все ради того, чтобы спасти свою шкуру, не так ли? – иронично улыбаюсь, натянув на себя маску равнодушия. – Ведь для этого ты позвала меня? Думала, я спасу тебя?
Ухмыляюсь безжалостно и, слегка склонив голову на бок, смотрю на нее, отмечая, в ее глазах смесь недоверия и страха.
– Что? Трут не протянул руку помощи? Или кто там у тебя был ещё? Все время забываю имена всех твоих воздыхателей, но, похоже, ни один из них не согласился пойти против короны ради тебя. Удивлена? Я вот ничуть.
Ироничная улыбка – часть моей маски, защита от ее игры. Я должен был сказать что-то похуже, унизить ее больше, но не смог. Слова так и остались на языке, горьким привкусом во рту.
– Любимый, ты, и правда, не можешь мне помочь? – поднимает на меня полные слёз глаза, а затем, не дожидаясь моего ответа, падает на колени. – Умоляю, сделай что-нибудь, если они узнают, что моя семья причастна к этому глупому покушению…
– С чего ты взяла, что они уже не знают? – деланно удивляюсь, помимо воли отмечая, что ее взгляд меняется на более уверенный.
Глаза просыхают, на лице легкая полуулыбка, она больше не боится.
– В таком сложном деле принято сразу обращаться к архимагу. Я знаю тебя лучше всех на свете, Вальтер. Ты не сказал им правду, иначе меня бы уже допрашивали в подвале тюрьмы другие люди.
– Ты так думаешь? – вновь ухмыляюсь я и, махнув рукой, снимаю иллюзию.
– Игнат? – вскрикивает Мила, когда словно из ниоткуда появляется одетый в темный плащ маг.
Игнаришнар Трут, военный министр собственной персоной и отнюдь не в самом хорошем расположении духа. Собственно говоря, так ему и надо. Его чувства понятны по одним горящим зеленым огнем глазам. Яркие огоньки сверкают и смотрят только на нее, с укором, презрением и, главное, болью. Она, хочешь или не хочешь, привлекает к себе все взгляды, но в этот раз не рада этому.
– Я все объясню, Игнат. Ты просто не так понял, – шепчет испуганно блудница и делает несколько шагов к Труту, однако все зря.
Министр вспыхивает как спичка, его огонь легко может лишить ее жизни, быстрее, чем королевская армия.
– Тебе не повезло вчера два раза. Первый, когда у Софи все пошло не по плану. По приказу короля королеву сопровождали не мои комиссары, а полицаи Трута, которых твоя вероломная сестра и убила, чтобы до нее добраться. Так что на место преступления наш доблестный министр прибыл чуть раньше меня. Вот тогда нам и показалось странным то, что тебя не было в этот день вместе с королевой.
– И где же ты была? Где?! – подает голос Трут, еле сдерживая ярость. Одежда на нем уже тлеет, он всегда плохо справлялся с эмоциями.
– Я должен был подумать, что с министром, а Трут, что со мной. Но вот незадача: мы так некстати встретились на месте убийства! Поэтому вопрос: «С кем ты была на самом деле?» остаётся открытым, – не скрываю снисходительной улыбки: всё-таки приятно видеть, как на ее лице появляется что-то кроме наигранных чувств. – Ты ведь пришла не затем, чтобы я тебя защитил? А хотела удостовериться, что я стер все доказательства и защитил твою семью от уничтожения, ведь на самом деле тебе не нужна ни моя защита, ни защита министра. Ты же была у короля, да?
Она отходит назад, лицо бледное, а руки трясутся, но она продолжает играть. На лице слезы, плачет.
– Вы не понимаете, он заставил меня! Я не думала, что он воспользуется моим отсутствием для этого, – лжет снова, заставляя смеяться.
– Мы знаем о том, что у тебя было с королем. Вас выдала одна, такая глупая деталь… Он сделал вид, что не запомнил твоего имени. Кому, как не советникам короля знать – король помнит все. Не скидывай всю вину на него, он все равно не получит наказания, но вот ты… Это ведь твоя родственница убила королеву, так что сама понимаешь.
– Может и так, но это не моя вина! Я никогда не претендовала на трон! Это не моя вина, я не хотела этого! Я не виновата, поклясться могу! – истерично оправдывается, все больше отступая назад, не понимая, что самую большую ошибку она уже совершила, придя сюда.
Мила смотрит на меня и почти сразу поворачивается к Труту, понимая, что от меня желаемого не добьется.
– Игнат, умоляю, хоть ты пойми меня, я не причастна ко всему этому.
Тянет руки к министру, и наивный глупец принимает ее ложь за правду. Даже мой окрик не останавливает его, словно заколдованный Трут откликается на ее зов.
– Совсем рехнулся? Ты же видишь, она использует тебя! – кричу на этого идиота, когда он послушно встает на ее сторону.
– Вальтер, ты не понимаешь, что говоришь. Теперь я знаю, что только Игнат любит меня по-настоящему. Он всегда меня защитит от тех, кто угрожает мне.
На ее лице хищная улыбка, она обнимает министра со спины одной рукой, вторая в кармане свитера. Я, конечно, знал, что министр бесполезен, но чтобы настолько?!
– Ты же был на том допросе, слышал, что сказала Карина: она ведьма! – пытаюсь достучаться до разума военного министра, смотря в его пустые глаза, в последней попытке заставить его одуматься.
Игнаришнар будто под гипнозом, ее послушный раб, марионетка. Нет, так не пойдет! Плету заклинание, чтобы остановить этих двоих, но слишком поздно: Трут резко поднимает руку, используя стихийную магию ветра, чтобы сбить меня с ног. Уклоняюсь, но и он преследует меня, с конкретной целью и без единой эмоции. От стихийной магии лепестки цветов поднялись в воздух, создавая иллюзию снегопада. Посреди всего этого, уклоняясь от заклинаний и стихийной магии, я как-то умудрился заметить, что Мила осталась стоять там же, где и стояла, словно уверена в своей победе, точнее в победе Трута.
– Все, хватит! – хватаю мага за шею, чтобы затем снести его телом несколько деревьев.
Сладкий запах цветения становится сильнее, а за ним в нос ударяет сам министр, появившись из ниоткуда. Отреагировать толком не смог, еле успел создать небольшой щит. Надоело проявлять никому не нужную вежливость и защищаться! Когда ещё смогу выбить всю дурь из этого мерзавца?
Для некоторых заклятий не нужно произносить слова или долго сосредотачиваться на плетении. Министра отбросило в воздух с такой силой, что он, пока летел, сломал несколько веток, а затем по приземлении снес ещё и дерево, подняв очередной снежный ворох из лепестков. Рассчитывать на то, что Трут очнется, не сто?ит, потому стараюсь подобраться к той, что его контролирует.
Мила стоит на месте и с легкой улыбкой смотрит в никуда. Министр понимает, что я хочу сделать, потому разносит все вокруг. Странно, что пользуется заклятиями, а не родовым огнем. Делаю ложный манёвр и создаю иллюзию, не чёткую, так быстро сделать качественный фантом невозможно. Иллюзия нападает на министра, а я пользуюсь этим, чтобы подобраться к Миле и… застыть на месте.
– Чему быть, того не миновать, – говорит она с улыбкой, такой грустной, что просто не могу поверить, что она лживая. – Игнат, убей себя!
Последний приказ из ее уст срывается быстрее, чем я могу сообразить, зачем она это делает. Отвлекаюсь на Трута и совершаю ошибку. Внезапная боль в левом боку заставляет снова обернуться к ней, чтобы увидеть, как она вынимает из моего бока кинжал, чтобы вонзить его вновь, но уже ближе к цели.
– Мила, – резко выдыхаю, когда она, обхватив рукоять кинжала обеими руками, почти вонзает его в мою грудь.
Трут рядом, опять появился, как чёрт из табакерки. Резкий удар стихийной магии должен был отбросить меня от нее. Должен был, но не отбросил, мы вместе отлетаем в сторону и падаем на покрытую лепестками землю.
Смотрю в такие знакомые зеленые глаза, вижу все то, что навсегда отпечатается в моей памяти как фантазия. Ее руки выпускают кинжал, будто и вовсе не держали его. По бледной щеке стекает одинокая слеза, пока она давится собственной кровью, вытекающей из уголка рта. Последние силы уходят на то, чтобы коснуться рукой моей щеки, то ли издеваясь, то ли извиняясь.
– Мила, Мила? Нет, Мила! Что ты наделал? Ублюдок! Что ты наделал?! – кричит Трут, схватив себя за волосы, а затем бросается к нам, пытаясь забрать ее у меня.
Она хрипит, хочет что-то сказать, кровавая дорожка ползёт по её щеке. Опускаю ее на землю и, не сомневаясь в том, что делаю ни секунды, вынимаю кинжал из ее груди. Белые лепестки под ней окрашиваются в красный. Заклятие исцеления дается просто, но магия не помогает, рана не затягивается, жизнь покидает ее.
– Не… та сестра, – прохрипела Мила перед смертью, захлебываясь в собственной крови.
Ее глаза погасли и опустели, но мне все ещё кажется, что она смотрит на меня. Я снова и снова повторяю заклинание, одно, второе, но ничто не способно вернуть ее к жизни.
– Ты, ты убил ее! – закричал мой бывший лучший друг и бросился на меня с кулаками, словно это что-то может изменить.
«Это так глупо, ее смерть глупая и бессмысленная», – так жестоко думал я, не понимая, что ее действительно нет.
Нет улыбки, нет лжи, ничего больше нет, только боль и мучительные воспоминания, которые никогда не забыть.
***
Знал ли я, что придется чем-то пожертвовать, когда связывался с Трутом? Знал, но связавшись с Наместником, не ожидал услышать голос Сержа Волда. Как же быстро он в роль вошел, чуть ли не с первых слов обрадовал смертным приговором для меня и моих пособников. Хорошо почти сразу спесь с него спала, или же лишнее уши ушли, и мы смогли поговорить. Не скажу, что разговор был приятным, Серж более требователен к выполнению законов, чем Трут. Даже закон про измену припомнил. По нему их всех ждёт неминуемая казнь, и мою жену тоже, как родственницу и соучастницу. Ее убьют, заодно и от меня избавятся, все просто и сложно одновременно.
В это мгновение больше всего захотелось плюнуть на всю эту страну, на ведьму и, утащив брыкающуюся жёнушку, свалить куда-нибудь подальше. Мимолётная слабость, которую отбросил сразу. Я не из тех, кто бежит от проблем, от прошлого и тем более от опасности.
Серж рассказал о короле и о том, что он жив и держится лишь за счёт странной магии Трута, никто не понимает, как старик ещё не умер. Это когда же министр успел освоить в магии то, чего не знаю я? Подозрительно, я бы подумал, что Трут как-то в этом замешан, если бы он не отдал бразды правления Волду.
Поскольку старший сын короля пропал, вся власть в стране под угрозой. У меня есть подозрение, что принц жив, но скорее всего в плену у ведьмы, и Фросман как-то со всем этим связан. Татьяну и мелкую Лафей, конечно, поймают и допросят комиссары, кто-то из них должен что-то знать. С министром финансов дела обстоят по-другому: его уже довольно давно никто не видел, с самой свадебной церемонии. Люди Трута и мои комиссары попробуют поискать его, но скорее всего не найдут. А вот когда разговор зашел о Пенелопе, Наместник совсем не обрадовал меня.
– И та зельеварка, с которой ты сбежал, тоже в этом замешена? – поинтересовался Серж.
– Она здесь ни при чем, – отвечаю с непоколебимой уверенностью в голосе, заставляя, кажется, самого себя в это поверить.
– Девочка из деревни, где уже много лет правит ведьма? Ты, правда, думаешь, что я в это поверю? – бывший генерал и не думает скрывать иронию в голосе.
Чем думал Трут, назначая его на эту должность? Хотя о чем это я, умом он никогда не блистал. Волд же обычный генерал, у него нет ни приспешников, ни антагонистов, все уверены, что у власти он не задержится. Легче лишить власти никому не известного генерала, чем вспыльчивого и опасного военного министра. Отчасти послы из других стран опасаются нашего министра, как огня, трудно играть в политические игры с хитрым, но очень вспыльчивым игроком. Правда стоит отдать должное, при Труте наша армия не только увеличилась.
– Она здесь не при чем, – повторяю уже более твердо, намекая, чтобы он не вмешивался.
– Она твоя любовница? – смеется зажравшийся солдафон.
– Она моя жена, – говорю ему холодно, пресекая все раздражающие намеки.
Серж присвистнул, выводя меня из себя в высшей степени.
– Даже так? Надо же, когда успел? – явно насмехаясь и намекая на что-то очень неприличное, поинтересовался Наместник.
Проигнорировал его неуместное любопытство, хотя мне показалось, что в его интонации была зависть. Странно, а я думал, что он ненавидит по привычке, но, похоже, все ещё имеет зуб на меня.
