Тряхнув головой, поделился собственным мнением:
- Ничуть. Очень даже правильная, я бы сказал, если вспомнить, где мы находимся.
Лихт вопросительно уставилась на него.
- Ты слышала о свитке Архрида? - поинтересовался молодой человек, предугадывая ответ. И верно. Лихт покачала головой. – Странные все же у вас покровители, - нахмурившись, высказался он. – О первостепенных, вроде бы, вещах и умалчивают.
Присев на корточки рядом с плитой, ургаих ударился в объяснения:
- Архрид – Великий магистр. Его руке приписывают свиток, хранящийся в библиотеке Лилехского акхара. В нем иная версия официальной легенды о происхождении барнов. Эту-то ты знаешь? – на всякий случай уточнил молодой человек и, получив от Лихт подтверждающий кивок, продолжил. – Так вот, там говорится, что наделенные магией сыны Акхэ возгордились и стали издеваться над своей бессильной сестрой. Та пожаловалась матери, и богиня облагодетельствовала дочь, отобрав по чуть-чуть у каждого из сыновей. Те в свою очередь нажаловались отцу, и разгневанный Акхэн проклял дочь, напророчив вымирание ее роду. В ответ Акхэ одарила Алрхаги безграничной силой и пообещала, если что с дочерью или ее потомками случиться, отберет она свои дары у сыновей, и иссякнет тогда магия в мире. Вернется к Богине созидания. Вот такая история.
- Хочешь сказать, что эта надпись из свитка?
- Скорее всего, нет. Больше похоже на пророчество, основанное на свитке, - предположил Аделхард, вслед за Лихт погладив каменную плиту. - Хотя, насколько мне известно, алрхаги этим никогда не увлекались, а там… - поднявшись, он пожал плечами. – Все возможно, - в третий раз за сегодняшний вечер повторился он.
Лихт улыбнулась.
- Нужно показать Гиарис, - сказала она, вслед за Аделхардом встав на ноги.
- Думаешь? – не удержался от вопроса ургаих.
- Конечно, - без тени сомнения отозвалась Лихт.
Возражать Аделхард не стал.
- Прямо сейчас или повременим немного? – прошептал императорский сын в девичье плечо. Лихт так мило морщила носик, стараясь уяснить для себя логику его мыслей, что Аделхард не сдержался. Притянул к себе.
Она не оттолкнула, но и к себе не подпустила. Замерла, словно почуявшая опасность лань. Одно неверное движение с его стороны, и придут в движение крепкие ноги, унося прочь от чужого прикосновения.
Позволив себе еще один глубокий вдох, Аделхард отступил от девушки.
- Так как? Повременим немного?
Анилихт кивнула.
- Тогда идем? Покажешь, что тут есть интересно, - стараясь придать своим словам как можно больше обыденности, предложил он. – А то, едва прибыл, загрузили по самую макушку, даже оглядеться не успел, - пожаловался молодой человек, в предвкушении потирая руки. – А я жуть какой любознательный – покивал головой он, и Лихт, не выдержав, сдалась. На губах ее расцвела широкая улыбка.
- Только любознательный? – наиграно посуровев, она подозрительно глянула на него, но рассмеялась, не сумев доиграть до конца.
- А еще я обаятелен, мил, безумно красив…
- Обаятелен? Мил? Красив? – словно не веря собственным ушам, повторяла она.
- Умен, храбр, жертвенен… - с серьезным видом продолжал загибать пальцы Аделхард, глядя в искрящиеся смехом фиалковые глаза. – Красноречив, знатен, пленен тобой, - повторил он свое давешнее признание, но, не позволив девушке зациклиться на нем и испортить себе настроение, повел разговор дальше. – А также безмерно стеснителен и скромен. Поэтому восхищаться моими достоинствами совершенно не обязательно. Лучше устроить познавательную прогулку по окрестностям. Утолить жажду знаний и общения. Как ты на это смотришь?
И она согласилась. И водила по излюбленным тропам, пока ноги не отказались нести. И хохотала до упаду, сраженная его остроумием. А он любовался, довольный ночью, собой и Анилихт, окончательно утвердившись в мысли – все возможно, если позволить себе забыться.
Проводив Анилихт, тихонько насвистывая, Аделхард возвращался к себе, когда в поле зрения молодого человека попала неподвижная фигура. Гарих.
«Значит, решил явить себя», - усмехнулся ургаих и сменил направление. Ведь парень не просто так стоит тут среди ночи, устремив взгляд в небо – его ждет.
- Слушаю, - встав рядом, сказал Аделхард.
- Я не позволю тебе воспользоваться ею и бросить, - процедил сакхр.
Его попытка держать себя в руках впечатлила Аделхарда, и императорский сын в очередной раз пожалел парня.
- С чего ты взял, что я собираюсь ее бросать?
- С того, что… Что ты уже бросил ее однажды! Оставил с Этой, без защиты! – обвинил собеседника Гарих, демонстрируя неподдельный пыл.
- С Этой, надо полагать, сестрой близнецом Гиарис? - уточнил Аделхард.
Не смог отказать себе в удовольствии.
Гарих зло засопел, но выдержки хватило. Промолчал.
- В таком случае, должен сказать, Лихт сама выбирала с кем ей быть. Она вообще крайне самостоятельная особа, если ты не заметил. Принудить ее к чему-либо, весьма трудно.
- Ты мог сказать Его милости. Он бы остановил ее. Мы бы остановили, - воскликнул Гарих с отчаянием в голосе.
«Чем же ему так Гиарис не угодила?» - задумался Аделхард. Откуда столько неприязни? Но вслух задал совсем другой вопрос, не менее любопытный, но все же:
- И что бы Римаих сделал? Вы сделали? Держали ее в подвале Лигхеймского дома до скончания дней? – не услышав от Гариха возражений, ургаих повысил голос. - Ничего не скажешь, завидная участь! Для Лихт самое то!
- Я бы придумал что-нибудь, - проворчал сакхр.
Вызов и агрессия оказались сметены логичностью предположений. Спрятать Лихт - было основной идеей Гариха, а о том захочет она этого или нет, парень не думал.
- Обязательно придумал бы, - обманчиво легко согласился с сакхром императорский сын. – Ты же у нас гений, - с сарказмом. - Вот только скажи мне, умник, как бы ты забирал Лихт из Академии, не раскрыв всем ее тайну? Иллиру не получившую статус Достопочтенной без обряда связывания из Академии никто не выпустил бы, - объяснил Аделхард, видя, что Гарих не знаком с академическими правилами. – Хотел бы я посмотреть, как им удалось связать разбушевавшуюся алрхаги. Прелюбопытное должно быть зрелище.
Гарих совсем сник, и даже поза его из вызывающей превратилась в покорно-понурую. Видимо, представил, чем могло закончиться для Лихт его вмешательство.
- Ладно, не мучь себя, - смилостивился над парнем Аделхард. – На самом деле я тоже…
- Не нужна мне твоя жалось! - не оценил Гарих. – Я все равно тебе ее не отдам! Слышишь!
- Куда уж мне…
- Это все она! Все Гиарис со своим любовником! Лихт почти забыла тебя! Почти стала моей! А они… они… тебя… - парень в отчаянии махнул рукой.
- Гарих, не в обиду, но у тебя нет шансов. Пойми ты, наконец. Ни я, ни Лихт не сможем забыть о влечении друг к другу. Это выше нас, чтобы ты не делал.
- Но она ведь забыла тогда! Она же поце…
- Это была не она, - звонкий голосок Гиарис избавил императорского сына от необходимости раскрывать чужие секреты. – Это я тебя поцеловала! – с вызовом договорила девушка, медленно подходя к мужчинам.
Аделхард уже некоторое время чувствовал ее присутствие за своей спиной, вот только сказать наверняка, как долго та подглядывает, не мог. Треклятая сила алрхаги!
- Пожалуй, на этом я вас покину, - вставил молодой человек между возмущенными «что», «как» и «ты врешь» Гариха.
Становиться свидетелем этой драмы он не намеревался. У самого в жизни трагизма, хоть отбавляй, чтобы еще чужие беды приобщать. Одного лишь хотелось пожелать ругающейся парочке, чтобы о сказанном этой ночью не пришлось сожалеть в дальнейшем, ибо ни Гиарис, ни Гарих в выражениях не стеснялись.
От себя не убежишь
7 рарха 846 года
И дни полетели! Разрешив себе не думать, Аделхард отпустил события, положившись на волю волн и ветров. «Что предначертано - сбудется» - гласило пророчество алрхаги. Так кто он такой, чтобы противостоять воле Богов?
День ото дня они с Анилихт становились все ближе, постепенно сбрасывая более не нужные маски. Раз за разом все больше открывались, обнажая души. Аделхард узнал насколько Лихт ранима. Анилихт обнаружила для себя все оттенки его одиночества.
Они проводили вместе все вечера. Уже не встречая рассвет, но засиживаясь далеко за полночь. То коротая часы за разговором, то обнявшись и глядя на звезды, во всем находя для себя отраду. И лишь последней черты оба перешагнуть не спешили - довольствовались близостью духовной.
- Что за печаль одолела мою прелестницу? – спросил Аделхард в один из вечеров, присев рядом с девушкой и приобняв ее за плечи.
Уже довольно долго молодой человек стоял за ее спиной, а Лихт так и не заметила постороннего присутствия. Или делала вид, что не замечает.
Взглянув на него, Анилихт улыбнулась. Чуть поерзала, пристраивая голову на плече. Вздохнула.
- Гия?
- Скоро заморозки начнутся, а ее все нет. Их все нет, - выказала свою тревогу Анилихт.
- Не унывай. Ты же знаешь, Гиарис может о себе позаботиться.
- Да, но…
Анилихт окончательно поникла.
Поцеловав девушку в лоб, Аделхард крепче прижал ее к себе, скрывая злость и разочарование за нежностью прикосновений. Конечно, к Лихт эти эмоции отношения не имели. Злился ургаих на Гиарис, без объяснений исчезнувшую, а разочаровался в себе. Нужно было в тот вечер остаться и посмотреть, чем закончится разборка алрхаги с Гарихом, а он решил проявить благородство. Почти всю сознательную жизнь сует нос в чужие дела, а тут, видите ли, посчитал зазорным. Глупец!
Вздохнув, Аделхард повторно коснулся губами нахмуренного лба. Печаль не прогнал, но вздоха удовольствия добился. Анилихт немного расслабилась.
- Знаешь, мне сегодня впервые за многие годы приснились родители - счастливые и смеющиеся. Так странно, - завязал он беседу, рассчитывая отвлечь девушку от грустных мыслей.
Сработало безоговорочно. Анилихт, с болезненной дотошностью интересующаяся всем в его жизни, не смогла оставить без внимания откровение подобного рода. Оживилась.
- Что значит впервые? – вывернувшись, заглянула в глаза.
- То и значит. Ведь я был довольно мал, когда это случилось. – Аделхард не любил называть произошедшее пожаром. Всегда видел в событиях того дня нечто большее. – И почти не помню их. Только некие моменты запечатлелись в памяти, не лица. Если бы ни портреты… что говорить об улыбках.
Он не договорил. Не видел необходимости. Да и не хотелось произносить вслух, словно озвученная мысль воплотиться, и однажды он уже не сможет вспомнить дорогих сердцу черт.
- Дед упоминал о том дне однажды, вскользь, - сказала Анилихт, теснее прижавшись к молодому человеку.
Теперь уже она стремилась поддержать его своим теплом. Аделхард улыбнулся.
- Сплетничали о членах императорской семьи? – наиграно сурово пробасил он.
- Просто разговаривали… - не повелась она.
После усмехнулась.
- А сколько тебе было, когда ты… император усыновил тебя? – ощутив, что Аделхард напрягся, непроизвольно стушевалась и решила не говорить о потере, но молодой человек все же ответил.
- В тот день мне исполнилось шесть, и я осиротел. – Почти без эмоций, и только пальцы чуть дрогнули, сильнее сомкнувшись на нежной коже.
- Прости. Я не знала.
- Ничего. Все в прошлом.
- Но рана еще кровоточит, - озвучила невысказанное Анилихт, вжавшись носом в мужскую шею. – Тебе больно.
- Ургаих Малого круга не знает что такое боль, - привычно ответил он.
- А Его сиятельство сатхарги Аделхард знает, - не согласилась Лихт. – Мальчик, любивший своих родителей, знает.
- Того мальчишки больше нет. И да, я люблю своего родителя, ибо всем в жизни обязан ему.
- Какой он отец? – Анилихт вновь оживилась. – Знаешь, так странно думать об императоре, как о твоем отце. Он всегда казался таким далеким, а тут…
- Он и есть во многом далекий, даже для меня, - признался молодой человек. – Но ты не подумай, я не упрекаю. Притом, что империя его любимое дитя, Его сиятельство всегда находил для меня время. Много времени. Иногда мне кажется, что на большее он просто не способен, что вся отмеренная Ридагарху любовь, досталась именно мне. Мне и империи, - с усмешкой поправился он.
- А с братьями? С братьями ты общаешься? – спросила Анилихт, нарушив задумчивое молчание Аделхарда.
Молодой человек вспоминал редкие, но плодотворные встречи с приемным отцом, столь многое давшие ему.
- Смотря, что ты имеешь в виду. Мы ни друзья и ни враги. Мы родственники, - шутливо отозвался он, предпочитая лишний раз не вспоминать об обозленных на него родичах. Это единственное в чем они солидарны между собой – претензии к неправомочному на их взгляд наследнику.
- А кто-нибудь по-настоящему близкий у тебя есть? – девушка даже отстранилась, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза, настолько этот вопрос волновал ее.
Вероятно, недоумение на лице Аделхарда читалось столь явственно, что Анилихт решила уточнить:
- Близкий, как для меня Верах, Ирга или Гарих.
На счет последнего Аделхард поспорил бы, но не стал, сочтя время не подходящим. Разговор о влюбленном сакхре вернет Лихт к переживаниям по поводу сестры – вовсе не то, к чему он стремился.
- В таком случае, у меня есть Аргих, ты его видела, и Вихрь, - лукавя, ответил Аделхард.
В его жизни людей подобных Верах не существовало.
Лихт счастливо улыбнулась, видимо обрадованная его ответом, и Аделхарду стало немного стыдно, но не настолько чтобы признаться. Пусть считает его не совсем пропащим.
- Вихрь? Кто такой Вихрь? Это твой друг? – новые вопросы не заставили себя долго ждать.
- Вихрь – это Вихрь. Ужасно мрачный тип, разбивший своими похождениями великое множество женских сердец. Так что, забудьте о нем, юная барышня, - щелкнув девушку по носу, шутливо предупредил ургаих, наблюдая, как пляшут смешинки в фиалковых глазах.
- М-м-м, какой притягательный экземпляр. Страсть как люблю мрачных типов, - она кокетливо захлопала ресницами, демонстрируя отличное владение придворными навыками заигрывания, которым он сам когда-то обучал ее.
Аделхард расхохотался.
- Ну уж нет!.. – выдавил, отсмеявшись. – К Вихрю я тебя точно не подпущу. Даже не проси, - с суровой миной собственника на лице.
Она весело хмыкнула.
- А вы, оказывается, ревнивец, Ваше сиятельство.
- Наижутчайший, - мгновенно согласился молодой человек и сгреб Анилихт в охапку прежде, чем повалиться на землю. – А еще я приверженец уфалидийских традиций, - прижимая деушку к своей груди, предостерегающе шептал он. – Будешь плохо себя вести, замотаю в платок с головы до пят, посажу под замок и охрану приставлю, чтобы следили денно и нощно, - грозился Аделхард под аккомпанемент заливистого девичьего хохота.
По всему видно, Лихт ему не верит, а зря. Его Сиятельству сатхарги Аделхарду не раз бывавшему при уфалидийском дворе импонировали местные нравы, столь отличные от принятых в империи. Скромность и немногословность тамошних женщин уграих ставил им в достоинство, и, не без давления императора, задумывался о возможном браке с младшей дочерью уфалидийского правителя. Но это было давно. Много раньше его знакомства с Анилихт.
- А знаешь, я не против под замок, - вдруг резко перестав смеяться, прошептала она, и ургаих недоуменно приподнял бровь.
Анилихт изъявившая желание сидеть взаперти – нечто совсем уж невообразимое. Он хотел было уточнить, не ослышался ли, но его опередили:
- Ничуть. Очень даже правильная, я бы сказал, если вспомнить, где мы находимся.
Лихт вопросительно уставилась на него.
- Ты слышала о свитке Архрида? - поинтересовался молодой человек, предугадывая ответ. И верно. Лихт покачала головой. – Странные все же у вас покровители, - нахмурившись, высказался он. – О первостепенных, вроде бы, вещах и умалчивают.
Присев на корточки рядом с плитой, ургаих ударился в объяснения:
- Архрид – Великий магистр. Его руке приписывают свиток, хранящийся в библиотеке Лилехского акхара. В нем иная версия официальной легенды о происхождении барнов. Эту-то ты знаешь? – на всякий случай уточнил молодой человек и, получив от Лихт подтверждающий кивок, продолжил. – Так вот, там говорится, что наделенные магией сыны Акхэ возгордились и стали издеваться над своей бессильной сестрой. Та пожаловалась матери, и богиня облагодетельствовала дочь, отобрав по чуть-чуть у каждого из сыновей. Те в свою очередь нажаловались отцу, и разгневанный Акхэн проклял дочь, напророчив вымирание ее роду. В ответ Акхэ одарила Алрхаги безграничной силой и пообещала, если что с дочерью или ее потомками случиться, отберет она свои дары у сыновей, и иссякнет тогда магия в мире. Вернется к Богине созидания. Вот такая история.
- Хочешь сказать, что эта надпись из свитка?
- Скорее всего, нет. Больше похоже на пророчество, основанное на свитке, - предположил Аделхард, вслед за Лихт погладив каменную плиту. - Хотя, насколько мне известно, алрхаги этим никогда не увлекались, а там… - поднявшись, он пожал плечами. – Все возможно, - в третий раз за сегодняшний вечер повторился он.
Лихт улыбнулась.
- Нужно показать Гиарис, - сказала она, вслед за Аделхардом встав на ноги.
- Думаешь? – не удержался от вопроса ургаих.
- Конечно, - без тени сомнения отозвалась Лихт.
Возражать Аделхард не стал.
- Прямо сейчас или повременим немного? – прошептал императорский сын в девичье плечо. Лихт так мило морщила носик, стараясь уяснить для себя логику его мыслей, что Аделхард не сдержался. Притянул к себе.
Она не оттолкнула, но и к себе не подпустила. Замерла, словно почуявшая опасность лань. Одно неверное движение с его стороны, и придут в движение крепкие ноги, унося прочь от чужого прикосновения.
Позволив себе еще один глубокий вдох, Аделхард отступил от девушки.
- Так как? Повременим немного?
Анилихт кивнула.
- Тогда идем? Покажешь, что тут есть интересно, - стараясь придать своим словам как можно больше обыденности, предложил он. – А то, едва прибыл, загрузили по самую макушку, даже оглядеться не успел, - пожаловался молодой человек, в предвкушении потирая руки. – А я жуть какой любознательный – покивал головой он, и Лихт, не выдержав, сдалась. На губах ее расцвела широкая улыбка.
- Только любознательный? – наиграно посуровев, она подозрительно глянула на него, но рассмеялась, не сумев доиграть до конца.
- А еще я обаятелен, мил, безумно красив…
- Обаятелен? Мил? Красив? – словно не веря собственным ушам, повторяла она.
- Умен, храбр, жертвенен… - с серьезным видом продолжал загибать пальцы Аделхард, глядя в искрящиеся смехом фиалковые глаза. – Красноречив, знатен, пленен тобой, - повторил он свое давешнее признание, но, не позволив девушке зациклиться на нем и испортить себе настроение, повел разговор дальше. – А также безмерно стеснителен и скромен. Поэтому восхищаться моими достоинствами совершенно не обязательно. Лучше устроить познавательную прогулку по окрестностям. Утолить жажду знаний и общения. Как ты на это смотришь?
И она согласилась. И водила по излюбленным тропам, пока ноги не отказались нести. И хохотала до упаду, сраженная его остроумием. А он любовался, довольный ночью, собой и Анилихт, окончательно утвердившись в мысли – все возможно, если позволить себе забыться.
***
Проводив Анилихт, тихонько насвистывая, Аделхард возвращался к себе, когда в поле зрения молодого человека попала неподвижная фигура. Гарих.
«Значит, решил явить себя», - усмехнулся ургаих и сменил направление. Ведь парень не просто так стоит тут среди ночи, устремив взгляд в небо – его ждет.
- Слушаю, - встав рядом, сказал Аделхард.
- Я не позволю тебе воспользоваться ею и бросить, - процедил сакхр.
Его попытка держать себя в руках впечатлила Аделхарда, и императорский сын в очередной раз пожалел парня.
- С чего ты взял, что я собираюсь ее бросать?
- С того, что… Что ты уже бросил ее однажды! Оставил с Этой, без защиты! – обвинил собеседника Гарих, демонстрируя неподдельный пыл.
- С Этой, надо полагать, сестрой близнецом Гиарис? - уточнил Аделхард.
Не смог отказать себе в удовольствии.
Гарих зло засопел, но выдержки хватило. Промолчал.
- В таком случае, должен сказать, Лихт сама выбирала с кем ей быть. Она вообще крайне самостоятельная особа, если ты не заметил. Принудить ее к чему-либо, весьма трудно.
- Ты мог сказать Его милости. Он бы остановил ее. Мы бы остановили, - воскликнул Гарих с отчаянием в голосе.
«Чем же ему так Гиарис не угодила?» - задумался Аделхард. Откуда столько неприязни? Но вслух задал совсем другой вопрос, не менее любопытный, но все же:
- И что бы Римаих сделал? Вы сделали? Держали ее в подвале Лигхеймского дома до скончания дней? – не услышав от Гариха возражений, ургаих повысил голос. - Ничего не скажешь, завидная участь! Для Лихт самое то!
- Я бы придумал что-нибудь, - проворчал сакхр.
Вызов и агрессия оказались сметены логичностью предположений. Спрятать Лихт - было основной идеей Гариха, а о том захочет она этого или нет, парень не думал.
- Обязательно придумал бы, - обманчиво легко согласился с сакхром императорский сын. – Ты же у нас гений, - с сарказмом. - Вот только скажи мне, умник, как бы ты забирал Лихт из Академии, не раскрыв всем ее тайну? Иллиру не получившую статус Достопочтенной без обряда связывания из Академии никто не выпустил бы, - объяснил Аделхард, видя, что Гарих не знаком с академическими правилами. – Хотел бы я посмотреть, как им удалось связать разбушевавшуюся алрхаги. Прелюбопытное должно быть зрелище.
Гарих совсем сник, и даже поза его из вызывающей превратилась в покорно-понурую. Видимо, представил, чем могло закончиться для Лихт его вмешательство.
- Ладно, не мучь себя, - смилостивился над парнем Аделхард. – На самом деле я тоже…
- Не нужна мне твоя жалось! - не оценил Гарих. – Я все равно тебе ее не отдам! Слышишь!
- Куда уж мне…
- Это все она! Все Гиарис со своим любовником! Лихт почти забыла тебя! Почти стала моей! А они… они… тебя… - парень в отчаянии махнул рукой.
- Гарих, не в обиду, но у тебя нет шансов. Пойми ты, наконец. Ни я, ни Лихт не сможем забыть о влечении друг к другу. Это выше нас, чтобы ты не делал.
- Но она ведь забыла тогда! Она же поце…
- Это была не она, - звонкий голосок Гиарис избавил императорского сына от необходимости раскрывать чужие секреты. – Это я тебя поцеловала! – с вызовом договорила девушка, медленно подходя к мужчинам.
Аделхард уже некоторое время чувствовал ее присутствие за своей спиной, вот только сказать наверняка, как долго та подглядывает, не мог. Треклятая сила алрхаги!
- Пожалуй, на этом я вас покину, - вставил молодой человек между возмущенными «что», «как» и «ты врешь» Гариха.
Становиться свидетелем этой драмы он не намеревался. У самого в жизни трагизма, хоть отбавляй, чтобы еще чужие беды приобщать. Одного лишь хотелось пожелать ругающейся парочке, чтобы о сказанном этой ночью не пришлось сожалеть в дальнейшем, ибо ни Гиарис, ни Гарих в выражениях не стеснялись.
ГЛАВА 6
От себя не убежишь
7 рарха 846 года
И дни полетели! Разрешив себе не думать, Аделхард отпустил события, положившись на волю волн и ветров. «Что предначертано - сбудется» - гласило пророчество алрхаги. Так кто он такой, чтобы противостоять воле Богов?
День ото дня они с Анилихт становились все ближе, постепенно сбрасывая более не нужные маски. Раз за разом все больше открывались, обнажая души. Аделхард узнал насколько Лихт ранима. Анилихт обнаружила для себя все оттенки его одиночества.
Они проводили вместе все вечера. Уже не встречая рассвет, но засиживаясь далеко за полночь. То коротая часы за разговором, то обнявшись и глядя на звезды, во всем находя для себя отраду. И лишь последней черты оба перешагнуть не спешили - довольствовались близостью духовной.
- Что за печаль одолела мою прелестницу? – спросил Аделхард в один из вечеров, присев рядом с девушкой и приобняв ее за плечи.
Уже довольно долго молодой человек стоял за ее спиной, а Лихт так и не заметила постороннего присутствия. Или делала вид, что не замечает.
Взглянув на него, Анилихт улыбнулась. Чуть поерзала, пристраивая голову на плече. Вздохнула.
- Гия?
- Скоро заморозки начнутся, а ее все нет. Их все нет, - выказала свою тревогу Анилихт.
- Не унывай. Ты же знаешь, Гиарис может о себе позаботиться.
- Да, но…
Анилихт окончательно поникла.
Поцеловав девушку в лоб, Аделхард крепче прижал ее к себе, скрывая злость и разочарование за нежностью прикосновений. Конечно, к Лихт эти эмоции отношения не имели. Злился ургаих на Гиарис, без объяснений исчезнувшую, а разочаровался в себе. Нужно было в тот вечер остаться и посмотреть, чем закончится разборка алрхаги с Гарихом, а он решил проявить благородство. Почти всю сознательную жизнь сует нос в чужие дела, а тут, видите ли, посчитал зазорным. Глупец!
Вздохнув, Аделхард повторно коснулся губами нахмуренного лба. Печаль не прогнал, но вздоха удовольствия добился. Анилихт немного расслабилась.
- Знаешь, мне сегодня впервые за многие годы приснились родители - счастливые и смеющиеся. Так странно, - завязал он беседу, рассчитывая отвлечь девушку от грустных мыслей.
Сработало безоговорочно. Анилихт, с болезненной дотошностью интересующаяся всем в его жизни, не смогла оставить без внимания откровение подобного рода. Оживилась.
- Что значит впервые? – вывернувшись, заглянула в глаза.
- То и значит. Ведь я был довольно мал, когда это случилось. – Аделхард не любил называть произошедшее пожаром. Всегда видел в событиях того дня нечто большее. – И почти не помню их. Только некие моменты запечатлелись в памяти, не лица. Если бы ни портреты… что говорить об улыбках.
Он не договорил. Не видел необходимости. Да и не хотелось произносить вслух, словно озвученная мысль воплотиться, и однажды он уже не сможет вспомнить дорогих сердцу черт.
- Дед упоминал о том дне однажды, вскользь, - сказала Анилихт, теснее прижавшись к молодому человеку.
Теперь уже она стремилась поддержать его своим теплом. Аделхард улыбнулся.
- Сплетничали о членах императорской семьи? – наиграно сурово пробасил он.
- Просто разговаривали… - не повелась она.
После усмехнулась.
- А сколько тебе было, когда ты… император усыновил тебя? – ощутив, что Аделхард напрягся, непроизвольно стушевалась и решила не говорить о потере, но молодой человек все же ответил.
- В тот день мне исполнилось шесть, и я осиротел. – Почти без эмоций, и только пальцы чуть дрогнули, сильнее сомкнувшись на нежной коже.
- Прости. Я не знала.
- Ничего. Все в прошлом.
- Но рана еще кровоточит, - озвучила невысказанное Анилихт, вжавшись носом в мужскую шею. – Тебе больно.
- Ургаих Малого круга не знает что такое боль, - привычно ответил он.
- А Его сиятельство сатхарги Аделхард знает, - не согласилась Лихт. – Мальчик, любивший своих родителей, знает.
- Того мальчишки больше нет. И да, я люблю своего родителя, ибо всем в жизни обязан ему.
- Какой он отец? – Анилихт вновь оживилась. – Знаешь, так странно думать об императоре, как о твоем отце. Он всегда казался таким далеким, а тут…
- Он и есть во многом далекий, даже для меня, - признался молодой человек. – Но ты не подумай, я не упрекаю. Притом, что империя его любимое дитя, Его сиятельство всегда находил для меня время. Много времени. Иногда мне кажется, что на большее он просто не способен, что вся отмеренная Ридагарху любовь, досталась именно мне. Мне и империи, - с усмешкой поправился он.
- А с братьями? С братьями ты общаешься? – спросила Анилихт, нарушив задумчивое молчание Аделхарда.
Молодой человек вспоминал редкие, но плодотворные встречи с приемным отцом, столь многое давшие ему.
- Смотря, что ты имеешь в виду. Мы ни друзья и ни враги. Мы родственники, - шутливо отозвался он, предпочитая лишний раз не вспоминать об обозленных на него родичах. Это единственное в чем они солидарны между собой – претензии к неправомочному на их взгляд наследнику.
- А кто-нибудь по-настоящему близкий у тебя есть? – девушка даже отстранилась, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза, настолько этот вопрос волновал ее.
Вероятно, недоумение на лице Аделхарда читалось столь явственно, что Анилихт решила уточнить:
- Близкий, как для меня Верах, Ирга или Гарих.
На счет последнего Аделхард поспорил бы, но не стал, сочтя время не подходящим. Разговор о влюбленном сакхре вернет Лихт к переживаниям по поводу сестры – вовсе не то, к чему он стремился.
- В таком случае, у меня есть Аргих, ты его видела, и Вихрь, - лукавя, ответил Аделхард.
В его жизни людей подобных Верах не существовало.
Лихт счастливо улыбнулась, видимо обрадованная его ответом, и Аделхарду стало немного стыдно, но не настолько чтобы признаться. Пусть считает его не совсем пропащим.
- Вихрь? Кто такой Вихрь? Это твой друг? – новые вопросы не заставили себя долго ждать.
- Вихрь – это Вихрь. Ужасно мрачный тип, разбивший своими похождениями великое множество женских сердец. Так что, забудьте о нем, юная барышня, - щелкнув девушку по носу, шутливо предупредил ургаих, наблюдая, как пляшут смешинки в фиалковых глазах.
- М-м-м, какой притягательный экземпляр. Страсть как люблю мрачных типов, - она кокетливо захлопала ресницами, демонстрируя отличное владение придворными навыками заигрывания, которым он сам когда-то обучал ее.
Аделхард расхохотался.
- Ну уж нет!.. – выдавил, отсмеявшись. – К Вихрю я тебя точно не подпущу. Даже не проси, - с суровой миной собственника на лице.
Она весело хмыкнула.
- А вы, оказывается, ревнивец, Ваше сиятельство.
- Наижутчайший, - мгновенно согласился молодой человек и сгреб Анилихт в охапку прежде, чем повалиться на землю. – А еще я приверженец уфалидийских традиций, - прижимая деушку к своей груди, предостерегающе шептал он. – Будешь плохо себя вести, замотаю в платок с головы до пят, посажу под замок и охрану приставлю, чтобы следили денно и нощно, - грозился Аделхард под аккомпанемент заливистого девичьего хохота.
По всему видно, Лихт ему не верит, а зря. Его Сиятельству сатхарги Аделхарду не раз бывавшему при уфалидийском дворе импонировали местные нравы, столь отличные от принятых в империи. Скромность и немногословность тамошних женщин уграих ставил им в достоинство, и, не без давления императора, задумывался о возможном браке с младшей дочерью уфалидийского правителя. Но это было давно. Много раньше его знакомства с Анилихт.
- А знаешь, я не против под замок, - вдруг резко перестав смеяться, прошептала она, и ургаих недоуменно приподнял бровь.
Анилихт изъявившая желание сидеть взаперти – нечто совсем уж невообразимое. Он хотел было уточнить, не ослышался ли, но его опередили:
