- Только… если ты будешь рядом, - смущаясь, пояснила она, и совсем другие мысли завладели молодым человеком.
Аделхарда накрыло жаром двойного смысла. Наедине с ней, в комнате, укрытые от любопытных глаз – образы кружат голову. Как ни старался не думать об этой, несуществующей пока стороне их отношений полностью отринуть подобные мысли не получалось. Во многом благодаря стараниям самой Анилихт. Ее неосознанный, немой призыв проверял на прочность его выдержку едва ли не каждый вечер. В иные моменты Аделхард сдерживался из последних сил, понимая, что жажда ее безотчетна, продиктована «силой крови», а не осознанным желанием быть с ним. Иногда уходил, не доверяя себе.
Вот и сейчас все в ней взывало к его мужскому началу от прерывистого дыхания до легких поглаживаний – девушка перебирала пряди его волос, то и дело касаясь пальцами щеки и шеи - но Лихт не отдавала себе отчета, сколь провокационны ее слова и действия. И Аделхард крепился, позволяя нежным пальчикам скользить по коже, прося милосердную Богиню об одном, чтобы реакция его тела не была слишком уж очевидна.
- Знаешь, когда они заперли здесь меня, и привели тебя, я испугалась, - тем временем говорила Лихт. – Не только твоей ненависти. Нет. Больше всего я боялась своего желания видеть тебя. Быть с тобой рядом.
- А сейчас?
- Сейчас... что все закончится, - глядя в глаза, призналась девушка. – Что настанет день, и ты покинешь меня. Или я тебя. Или нас разлучат. - Прозвучало совсем уж печально.
- Нас никто не…
- Не обещай! – воскликнула Лихт, прижав палец к его губах.
Аделхард кивнул. Согласился, не понимая ее реакции. Всегда считал, что женщины жаждут клятв и признаний.
- Пусть будет, как будет, - прошептала она и, убрав палец от его рта, коснулась губами губ.
И он пропал. Сорвался. Стиснув в жестких объятьях податливое тело, впился в губы поцелуем. Лихт не отстранилась. Приняла его, ответила с неожиданной для ургаиха жадностью.
Аделхарда пробрала дрожь. Их поцелуй стал ненасытным, подогревая и без того закипающее желание молодого человека. Разум требовал остановиться, отдышаться и подумать, но тело и чувства толкали вперед, утягивали в омут страстных безрассудств.
- Лихт, мы не должны… - все же вняв безмолвным крикам рассудка, отстранился от девушки Аделхард.
Он старше и опытнее. Он должен учить ее любви, быть нежным, но пальцы до боли сжимают девичьи плечи, чтобы, не дай Акхэ, не сократилось расстояние между ними. Ведь он не каменный, в конце концов!
Но Лихт отнюдь не стремится упростить ему задачу. Флюиды извечного зова потоками выплескиваются из нее, кружа голову, заставляя сходить с ума. И даже тот факт, что она старается, зажмурилась изо всех сил, дышит ровно и глубоко не помогает – женщина в ней пылает страстью, а мужчина рядом отвечает взаимностью.
- Лихт, маленькая, встань с меня, пожалуйста. – Он также зажмурился. Грудь равномерно вздымается и опадает. Руки вдоль туловища. И только кожа горит от ее тепла даже сквозь одежду.
Зов крови сворачивает внутренности в узел. Ему нельзя противостоять! – кричит и стонет все внутри. Сдайся, это так просто, - стучит кровь в висках.
- А если я не хочу? – сокрушительный вопрос.
Аделхард ссадил девушку на землю и встал на ноги. Отойти, подарить себе и ей расстояние – важнейшая мысль. Забыть о ее словах – не менее важная задача. Но кровь бурлит, возбуждение ищет выхода.
- Никогда не говори так, слышишь?! Никому так не говори! – вспылил он, метнувшись прочь, чтобы тотчас вернуться обратно на зов горестного стона. – Лихт, маленькая, пойми, ведь я мужчина вожделеющий. Одно твое слово и я уже не смогу остановиться, - принялся объясняться он, втайне мечтая лишь об одном, и к разговору его мечты отношения не имели. – А ведь ты не готова, не хочешь этого, не стремишься… и не так… здесь… - тряхнул головой он. Слезы на ее глазах – сильнейшее отрезвляющее. – Давай уйдет отсюда, - взяв девушку за руку, попросил он.
Обезопасить ее и себя окружением – лучший вариант из всех возможных.
Она встала растерянная и смущенная, внешне покорная его воле. Поправила лиф, одернула юбку, подняла на него глаза, и Аделхард понял, что поздно. Они пропали! Здесь и сейчас, забыв о данных себе обещаниях! Готовые пережить то, к чему склоняет их древняя воля. Стремящиеся любить.
Покровитель алрхаги
26 ивриха 847 года
Все изменилось. Не только отношения, они сами. И дело не в сияющих счастьем глазах Анилихт, не в том, как они держатся за руки или срывают поцелуй на глазах изумленных поселенцев долины, дело в осознании своей принадлежности другому. В принятии присутствия рядом, как высшей данности. Невозможность находиться порознь.
Не спрашивая никого, они заняли один из свежевозведенных домов. Просто вошли и остались, довольные наличием стен, пола и новой для себя близости. В считанные дни обустроили быт, готовые довольствоваться малым, лишь бы видеть и чувствовать друг друга. Как сумасшедшие предавались любви, и Аделхард, наконец, понял одаренного властью деда, навсегда оставшегося верным своей жене-акари. «Сила крови» - есть наказание счастьем.
Влюбленными они встретили холода, кружились под ледяным дождем, ловили узорчатых дам-снежинок. Влюбленными приняли возвращение замкнувшегося Гариха. И лишь одно обстоятельство тревожило Анилихт и нервировало Аделхарда – отсутствие вестей от Гиарис. Даже вынужденное заточение в долине занимало их мысли меньше таинственного исчезновения близнеца.
Как выяснилось, Гарих ничего не знал о пропаже Гии. После разговора с ней он решил покинуть долину с намерением никогда не возвращаться, но, поостыв, передумал. Ведь здесь остались родные ему люди, и они не виноваты в том, что взбалмошная алрхаги вымотала все нервы. Во всяком случае, примерно так звучало оправдание сакхра перед Анилихт, подслушанное Аделхардом. Ургаих, конечно, похмыкал, побесился втайне, но раскрывать секрета парня не стал. Быть отвергнутым противно само по себе, оказаться осмеянным при этом унизительно, а на момент допроса учиненного парню Анилихт, Гарих уже знал о глубине ее отношений с Аделхардом.
Проявив благородство, Аделхард, тем не менее, сакхру не доверял, хоть и корил себя за излишнюю подозрительность, находя ей вполне объективные причины – ревность. Он пристально наблюдал за всеми передвижениями Гариха, суммировал случайно оброненные фразы, следил за поведением, перехватывал взгляды, в общем, делал все то, чем владел в совершенстве – собирал информацию. Многое из увиденного и услышанного ему не нравилось, многое вызывало вопросы, но ничто из этого не компрометировало парня настолько, чтобы взяться за него по-настоящему, и, в конце концов, Аделхард успокоился. К тому же, близость Лихт кружила голову, вынуждая забывать обо всем на свете.
Так, без видимых неприятностей прошла зима. Даже рыжий мальчишка пошел на поправку, и вовсю носился меж домов, играя в догонялки с другими детьми. С наступлением теплых деньков соскучившиеся по общению поселенцы возобновили традицию долгих вечерних посиделок за единым столом. Аделхард честно пытался пристраститься к ним, но будучи нелюдимым по натуре не выдержал. Вскоре жители долины привыкли к тому, что Его сиятельство уделяет еде не более получаса и покидает застолье, уводя с собой местную жемчужину – Анилихт. Девушка сперва отказывалась, затем смущалась и, наконец, с радостью спешила за ним, подальше от людских глаз, чтобы остаться наедине с любимым.
Но расстаться с эйфорией им все же пришлось. Когда с перевалов сошли снега, в пещеры Ихтэра пожаловали гости. И пришли они не через зачарованный тоннель, путь к которому был закрыт для Аделхарда. Они явились через туннели Лирх.
Едва появилась возможность, Аделхард с Лихт стали покидать поселение, скрываясь ото всех в месте первой страсти. Небольшой островок зеленой травы на берегу озера, зажатый в тиски колючего кустарника стал для них поистине райским уголком, созданным только для них. И хоть Анилихт отрицала свою причастность к его возникновению, молодому человеку казалось, что все здесь подчиняется именно ей: от колючей изгороди до стелящейся покрывалом травы.
Однажды, задержавшись дольше обычного, пара возвращалась в поселение при свете звезд и луны, как Аделхард вдруг ощутил ни с чем несравнимый выброс магической энергии. Лихт также выглядела сбитой с толку, а значит, отношения к происходящему не имела.
Объяснение не заставило себя долго ждать. Буквально в нескольких шагах от них вспыхнула и зависла в воздухе пламенеющая искра открывающегося портала. В считанные мгновенья она разрослась, превратившись в огненный шар, который с громким хлопком лопнул, явив изумленным взорам молодых людей выходящих из опоясанного огнем обруча Гиарис, Его святейшество нархтаги Тхарда и самого Великого магистра.
Аделхард потерял дар речи. Иллих в пещерах Ихтэра?! Невообразимо! И даже факт открытия туннелей Лирх казался императорскому сыну менее невозможным, чем причастность Великого магистра к тайне существования близнецов-алрхаги.
Пока сестры обнимались, Тхард насторожено осматривался, а императорский сын сверлил взглядом невозмутимого Иллиха, туннель закрылся, и над долиной воцарилось хорошо знакомое ургаиху магическое безмолвие. Именно оно помогло Аделхарду прийти в себя.
- Что все это значит? – с холодным достоинством произнес он. Обращался к Анилихт, единственному человеку ответ которого на самом деле волновал.
Но вместо сестры отозвалась Гиарис, и ее насмешливая речь оказалась острее только что наточенного ножа.
- Знакомьтесь, Ваше сиятельство императорский сын, перед вами Его Святейшество Великий магистр, мой приемный отец и наш с Лихт покровитель.
- Хард… - Анилихт хотела что-то сказать, но ей не позволили.
- Ты же не думал, что я смогу проглядеть столь значимое событие, как рождение связанных жизнью близнецов? – поинтересовался Иллих вместо приветствия.
Впрочем, Аделхард также здороваться не спешил. И отвечать тоже. Ургаиха занимало совсем другое.
- Почему ты не сказала мне? - Голос молодого человека окрасился сталью.
Все эмоции сошли с лица, только горящие глаза остались живы, и сердце неровными толчками прыгало в ритме бешенства.
Аделхард более не смотрел на Иллиха, и на замечание Гиарис: «Хард? Как мило» - внимания не обратил. Ничто не существовало для него в данный момент, только Лихт - сникшая, с виновато закушенной губой, сцепившая в замок руки, переминающаяся с ноги на ногу из-за боязни приблизиться к нему.
- Я не могла… я обещала… Помнишь, я говорила, что ты узнаешь?
- Не смей волновать ее! Лихт ни в чем не виновата, - вступилась за сестру Гиарис и даже приобняла ту за плечи, но и на это Аделхард внимания не обратил.
- Сильнейший нархтаги в империи, приближенный к императору, советник моего отца, - перечислял он, роняя слова словно камни: сухо, отрывисто, скупо, - предал его, и ты знала об этом. Знала и скрывала. Все это время. Все эти дни. Как ты могла, Лихт? – и лишь в вопросе прорвалось немного эмоций.
- Я… я не могла рассказать! - умоляюще прошептала она.
- Разве?
- Не дави на нее! – вновь Гиарис.
- И что бы это изменило? Что бы ты сделал? – раздалось справа от Аделхарда. Иллих встрял в разговор.
- Не имеет значения. Я должен был знать, - отрезал ургаих, смерив Великого магистра ледяным взглядом. Злость внутри него клокотала, требуя выхода. – Всегда подозревал тебя в лицемерии! - бросил он в лицо Великому магистру, отчасти довольный, что теперь имеет на это полное право.
- Все не то, чем кажется, - ничуть не обиделся Его Святейшество. – Ты ошибаешься, Аделхард.
- Навряд ли, - отрезал, скользнув мимолетным взглядом по Анилихт.
Ее замешательство прошло. Недавнюю мольбу поглотила ночь. Гордо вскинув голову, она смотрела на него с немым достоинством, но и на это ургаих внимания не обратил. Слишком велико было его потрясение.
Несмотря на личную неприязнь и все подозрения, иногда совсем не хочется оказаться правым. И это был именно такой случай.
- Что вы сказали отцу? Растерзан мятежниками?
- Зачем же? – казалось, Иллих искренне удивился. - Если я не ошибаюсь, Вирхен прекрасно справляется со своей задачей. В последнее время Его Императорское Сиятельство проводит много времени с приемным сыном. Болезнь сказывается.
Ургаих поморщился. Заслуженный упрек достиг цели. Только сорвался он не с уст Иллиха, а прозвучал из глубин сыновней души. Занятый своими чувствами Аделхард совсем забыл об императоре, и это печально, ведь забота об отце его первейшая обязанность.
- Ничего. Держится, - ответил на невысказанный вопрос Его Святейшество, и ургаих коротко кивнул в знак благодарности, хоть «держится» в исполнении Иллиха означало, что император окончательно сдал.
- Куда мне теперь? – краткосрочное перемирие закончилось.
Аделхард вновь посуровел.
- Куда пожелаешь. Тебя никто не держит, - встряла в разговор Гиарис.
Анилихт и Тхард безмолвствовали.
Императорский сын взглянул на девушку. Спрашивать не пришлось, она сама повинилась:
- Прости, пошутила немного. Чтобы нос поменьше задирал, - хихикнула Гиарис.
А он, идиот, не догадался проверить!
- То есть, я волен покинуть долину? – ни к кому конкретно не обращаясь, уточнил он.
- Конечно. Мы не намеревались держать тебя силой, - ответил молодому человеку Иллих. – В этом не было необходимости.
- Но, как же…
- Разве ты раскрыл бы ее тайну?
Нужды отвечать не было. Каждый из собравшихся знал ответ наперед, и Аделхард двинулся к Анилихт.
- Девушка останется здесь, - остановил молодого человека Великий магистр.
Аделхард застыл в двух шагах от сестер. Лихт непроизвольно подавшаяся ему навстречу также замерла.
- Не пари горячку, позволь мне объясниться, - тем временем говорил Иллих. – Только не сейчас, завтра, когда ты поостынешь и будешь готов слушать не пререкаясь, - попросил Его Святейшество. - Я никогда не желал зла императору, и сейчас не желаю. Будь уверен. И действовать начал, лишь когда болезнь подкосила его.
- Твоих рук дело? – сжав кулаки, рыкнул Аделхард.
- Что ты? Нет, конечно, - всплеснул руками Иллих. – Я бы никогда не поступил так… - он смолк.
Любые оправдания сейчас бессмысленны. Аделхард ощерился, словно готовый к броску волк.
- Завтра. Все завтра. Гия, отведи меня к Римаиху. Тхард, - не оставив Аделхарду выбора, Великий магистр пошел в сторону поселения. Гиарис с наставником поспешили следом. Анилихт с Аделхардом остались стоять друг напротив друга.
- Хард?
- Идем, - схватив девушку за руку, Аделхард потащил ее вслед за остальным.
Он не мог уйти, оставив ее здесь. Не мог, и все тут! Даже несмотря на то, что был невероятно зол. На нее в особенности.
Это была первая за долгое время ночь порознь. Аделхард провел ее возле кострища, думая об отце, своих чувствах к Лихт и происках судьбы. Он вновь оказался перед выбором, на этот раз еще более неоднозначным. Признаться себе, что расставание с ней равносильно умерщвлению души, не составило труда. И что отказаться от части себя самого практически невозможно тоже. Но на другой чаше весов лежали отец, долг, империя – все, что составляло основу его жизни многие годы, являлось весомой частью его самого, и отречься от чего практически нереально.
Аделхарда накрыло жаром двойного смысла. Наедине с ней, в комнате, укрытые от любопытных глаз – образы кружат голову. Как ни старался не думать об этой, несуществующей пока стороне их отношений полностью отринуть подобные мысли не получалось. Во многом благодаря стараниям самой Анилихт. Ее неосознанный, немой призыв проверял на прочность его выдержку едва ли не каждый вечер. В иные моменты Аделхард сдерживался из последних сил, понимая, что жажда ее безотчетна, продиктована «силой крови», а не осознанным желанием быть с ним. Иногда уходил, не доверяя себе.
Вот и сейчас все в ней взывало к его мужскому началу от прерывистого дыхания до легких поглаживаний – девушка перебирала пряди его волос, то и дело касаясь пальцами щеки и шеи - но Лихт не отдавала себе отчета, сколь провокационны ее слова и действия. И Аделхард крепился, позволяя нежным пальчикам скользить по коже, прося милосердную Богиню об одном, чтобы реакция его тела не была слишком уж очевидна.
- Знаешь, когда они заперли здесь меня, и привели тебя, я испугалась, - тем временем говорила Лихт. – Не только твоей ненависти. Нет. Больше всего я боялась своего желания видеть тебя. Быть с тобой рядом.
- А сейчас?
- Сейчас... что все закончится, - глядя в глаза, призналась девушка. – Что настанет день, и ты покинешь меня. Или я тебя. Или нас разлучат. - Прозвучало совсем уж печально.
- Нас никто не…
- Не обещай! – воскликнула Лихт, прижав палец к его губах.
Аделхард кивнул. Согласился, не понимая ее реакции. Всегда считал, что женщины жаждут клятв и признаний.
- Пусть будет, как будет, - прошептала она и, убрав палец от его рта, коснулась губами губ.
И он пропал. Сорвался. Стиснув в жестких объятьях податливое тело, впился в губы поцелуем. Лихт не отстранилась. Приняла его, ответила с неожиданной для ургаиха жадностью.
Аделхарда пробрала дрожь. Их поцелуй стал ненасытным, подогревая и без того закипающее желание молодого человека. Разум требовал остановиться, отдышаться и подумать, но тело и чувства толкали вперед, утягивали в омут страстных безрассудств.
- Лихт, мы не должны… - все же вняв безмолвным крикам рассудка, отстранился от девушки Аделхард.
Он старше и опытнее. Он должен учить ее любви, быть нежным, но пальцы до боли сжимают девичьи плечи, чтобы, не дай Акхэ, не сократилось расстояние между ними. Ведь он не каменный, в конце концов!
Но Лихт отнюдь не стремится упростить ему задачу. Флюиды извечного зова потоками выплескиваются из нее, кружа голову, заставляя сходить с ума. И даже тот факт, что она старается, зажмурилась изо всех сил, дышит ровно и глубоко не помогает – женщина в ней пылает страстью, а мужчина рядом отвечает взаимностью.
- Лихт, маленькая, встань с меня, пожалуйста. – Он также зажмурился. Грудь равномерно вздымается и опадает. Руки вдоль туловища. И только кожа горит от ее тепла даже сквозь одежду.
Зов крови сворачивает внутренности в узел. Ему нельзя противостоять! – кричит и стонет все внутри. Сдайся, это так просто, - стучит кровь в висках.
- А если я не хочу? – сокрушительный вопрос.
Аделхард ссадил девушку на землю и встал на ноги. Отойти, подарить себе и ей расстояние – важнейшая мысль. Забыть о ее словах – не менее важная задача. Но кровь бурлит, возбуждение ищет выхода.
- Никогда не говори так, слышишь?! Никому так не говори! – вспылил он, метнувшись прочь, чтобы тотчас вернуться обратно на зов горестного стона. – Лихт, маленькая, пойми, ведь я мужчина вожделеющий. Одно твое слово и я уже не смогу остановиться, - принялся объясняться он, втайне мечтая лишь об одном, и к разговору его мечты отношения не имели. – А ведь ты не готова, не хочешь этого, не стремишься… и не так… здесь… - тряхнул головой он. Слезы на ее глазах – сильнейшее отрезвляющее. – Давай уйдет отсюда, - взяв девушку за руку, попросил он.
Обезопасить ее и себя окружением – лучший вариант из всех возможных.
Она встала растерянная и смущенная, внешне покорная его воле. Поправила лиф, одернула юбку, подняла на него глаза, и Аделхард понял, что поздно. Они пропали! Здесь и сейчас, забыв о данных себе обещаниях! Готовые пережить то, к чему склоняет их древняя воля. Стремящиеся любить.
***
Покровитель алрхаги
26 ивриха 847 года
Все изменилось. Не только отношения, они сами. И дело не в сияющих счастьем глазах Анилихт, не в том, как они держатся за руки или срывают поцелуй на глазах изумленных поселенцев долины, дело в осознании своей принадлежности другому. В принятии присутствия рядом, как высшей данности. Невозможность находиться порознь.
Не спрашивая никого, они заняли один из свежевозведенных домов. Просто вошли и остались, довольные наличием стен, пола и новой для себя близости. В считанные дни обустроили быт, готовые довольствоваться малым, лишь бы видеть и чувствовать друг друга. Как сумасшедшие предавались любви, и Аделхард, наконец, понял одаренного властью деда, навсегда оставшегося верным своей жене-акари. «Сила крови» - есть наказание счастьем.
Влюбленными они встретили холода, кружились под ледяным дождем, ловили узорчатых дам-снежинок. Влюбленными приняли возвращение замкнувшегося Гариха. И лишь одно обстоятельство тревожило Анилихт и нервировало Аделхарда – отсутствие вестей от Гиарис. Даже вынужденное заточение в долине занимало их мысли меньше таинственного исчезновения близнеца.
Как выяснилось, Гарих ничего не знал о пропаже Гии. После разговора с ней он решил покинуть долину с намерением никогда не возвращаться, но, поостыв, передумал. Ведь здесь остались родные ему люди, и они не виноваты в том, что взбалмошная алрхаги вымотала все нервы. Во всяком случае, примерно так звучало оправдание сакхра перед Анилихт, подслушанное Аделхардом. Ургаих, конечно, похмыкал, побесился втайне, но раскрывать секрета парня не стал. Быть отвергнутым противно само по себе, оказаться осмеянным при этом унизительно, а на момент допроса учиненного парню Анилихт, Гарих уже знал о глубине ее отношений с Аделхардом.
Проявив благородство, Аделхард, тем не менее, сакхру не доверял, хоть и корил себя за излишнюю подозрительность, находя ей вполне объективные причины – ревность. Он пристально наблюдал за всеми передвижениями Гариха, суммировал случайно оброненные фразы, следил за поведением, перехватывал взгляды, в общем, делал все то, чем владел в совершенстве – собирал информацию. Многое из увиденного и услышанного ему не нравилось, многое вызывало вопросы, но ничто из этого не компрометировало парня настолько, чтобы взяться за него по-настоящему, и, в конце концов, Аделхард успокоился. К тому же, близость Лихт кружила голову, вынуждая забывать обо всем на свете.
Так, без видимых неприятностей прошла зима. Даже рыжий мальчишка пошел на поправку, и вовсю носился меж домов, играя в догонялки с другими детьми. С наступлением теплых деньков соскучившиеся по общению поселенцы возобновили традицию долгих вечерних посиделок за единым столом. Аделхард честно пытался пристраститься к ним, но будучи нелюдимым по натуре не выдержал. Вскоре жители долины привыкли к тому, что Его сиятельство уделяет еде не более получаса и покидает застолье, уводя с собой местную жемчужину – Анилихт. Девушка сперва отказывалась, затем смущалась и, наконец, с радостью спешила за ним, подальше от людских глаз, чтобы остаться наедине с любимым.
Но расстаться с эйфорией им все же пришлось. Когда с перевалов сошли снега, в пещеры Ихтэра пожаловали гости. И пришли они не через зачарованный тоннель, путь к которому был закрыт для Аделхарда. Они явились через туннели Лирх.
Едва появилась возможность, Аделхард с Лихт стали покидать поселение, скрываясь ото всех в месте первой страсти. Небольшой островок зеленой травы на берегу озера, зажатый в тиски колючего кустарника стал для них поистине райским уголком, созданным только для них. И хоть Анилихт отрицала свою причастность к его возникновению, молодому человеку казалось, что все здесь подчиняется именно ей: от колючей изгороди до стелящейся покрывалом травы.
Однажды, задержавшись дольше обычного, пара возвращалась в поселение при свете звезд и луны, как Аделхард вдруг ощутил ни с чем несравнимый выброс магической энергии. Лихт также выглядела сбитой с толку, а значит, отношения к происходящему не имела.
Объяснение не заставило себя долго ждать. Буквально в нескольких шагах от них вспыхнула и зависла в воздухе пламенеющая искра открывающегося портала. В считанные мгновенья она разрослась, превратившись в огненный шар, который с громким хлопком лопнул, явив изумленным взорам молодых людей выходящих из опоясанного огнем обруча Гиарис, Его святейшество нархтаги Тхарда и самого Великого магистра.
Аделхард потерял дар речи. Иллих в пещерах Ихтэра?! Невообразимо! И даже факт открытия туннелей Лирх казался императорскому сыну менее невозможным, чем причастность Великого магистра к тайне существования близнецов-алрхаги.
Пока сестры обнимались, Тхард насторожено осматривался, а императорский сын сверлил взглядом невозмутимого Иллиха, туннель закрылся, и над долиной воцарилось хорошо знакомое ургаиху магическое безмолвие. Именно оно помогло Аделхарду прийти в себя.
- Что все это значит? – с холодным достоинством произнес он. Обращался к Анилихт, единственному человеку ответ которого на самом деле волновал.
Но вместо сестры отозвалась Гиарис, и ее насмешливая речь оказалась острее только что наточенного ножа.
- Знакомьтесь, Ваше сиятельство императорский сын, перед вами Его Святейшество Великий магистр, мой приемный отец и наш с Лихт покровитель.
- Хард… - Анилихт хотела что-то сказать, но ей не позволили.
- Ты же не думал, что я смогу проглядеть столь значимое событие, как рождение связанных жизнью близнецов? – поинтересовался Иллих вместо приветствия.
Впрочем, Аделхард также здороваться не спешил. И отвечать тоже. Ургаиха занимало совсем другое.
- Почему ты не сказала мне? - Голос молодого человека окрасился сталью.
Все эмоции сошли с лица, только горящие глаза остались живы, и сердце неровными толчками прыгало в ритме бешенства.
Аделхард более не смотрел на Иллиха, и на замечание Гиарис: «Хард? Как мило» - внимания не обратил. Ничто не существовало для него в данный момент, только Лихт - сникшая, с виновато закушенной губой, сцепившая в замок руки, переминающаяся с ноги на ногу из-за боязни приблизиться к нему.
- Я не могла… я обещала… Помнишь, я говорила, что ты узнаешь?
- Не смей волновать ее! Лихт ни в чем не виновата, - вступилась за сестру Гиарис и даже приобняла ту за плечи, но и на это Аделхард внимания не обратил.
- Сильнейший нархтаги в империи, приближенный к императору, советник моего отца, - перечислял он, роняя слова словно камни: сухо, отрывисто, скупо, - предал его, и ты знала об этом. Знала и скрывала. Все это время. Все эти дни. Как ты могла, Лихт? – и лишь в вопросе прорвалось немного эмоций.
- Я… я не могла рассказать! - умоляюще прошептала она.
- Разве?
- Не дави на нее! – вновь Гиарис.
- И что бы это изменило? Что бы ты сделал? – раздалось справа от Аделхарда. Иллих встрял в разговор.
- Не имеет значения. Я должен был знать, - отрезал ургаих, смерив Великого магистра ледяным взглядом. Злость внутри него клокотала, требуя выхода. – Всегда подозревал тебя в лицемерии! - бросил он в лицо Великому магистру, отчасти довольный, что теперь имеет на это полное право.
- Все не то, чем кажется, - ничуть не обиделся Его Святейшество. – Ты ошибаешься, Аделхард.
- Навряд ли, - отрезал, скользнув мимолетным взглядом по Анилихт.
Ее замешательство прошло. Недавнюю мольбу поглотила ночь. Гордо вскинув голову, она смотрела на него с немым достоинством, но и на это ургаих внимания не обратил. Слишком велико было его потрясение.
Несмотря на личную неприязнь и все подозрения, иногда совсем не хочется оказаться правым. И это был именно такой случай.
- Что вы сказали отцу? Растерзан мятежниками?
- Зачем же? – казалось, Иллих искренне удивился. - Если я не ошибаюсь, Вирхен прекрасно справляется со своей задачей. В последнее время Его Императорское Сиятельство проводит много времени с приемным сыном. Болезнь сказывается.
Ургаих поморщился. Заслуженный упрек достиг цели. Только сорвался он не с уст Иллиха, а прозвучал из глубин сыновней души. Занятый своими чувствами Аделхард совсем забыл об императоре, и это печально, ведь забота об отце его первейшая обязанность.
- Ничего. Держится, - ответил на невысказанный вопрос Его Святейшество, и ургаих коротко кивнул в знак благодарности, хоть «держится» в исполнении Иллиха означало, что император окончательно сдал.
- Куда мне теперь? – краткосрочное перемирие закончилось.
Аделхард вновь посуровел.
- Куда пожелаешь. Тебя никто не держит, - встряла в разговор Гиарис.
Анилихт и Тхард безмолвствовали.
Императорский сын взглянул на девушку. Спрашивать не пришлось, она сама повинилась:
- Прости, пошутила немного. Чтобы нос поменьше задирал, - хихикнула Гиарис.
А он, идиот, не догадался проверить!
- То есть, я волен покинуть долину? – ни к кому конкретно не обращаясь, уточнил он.
- Конечно. Мы не намеревались держать тебя силой, - ответил молодому человеку Иллих. – В этом не было необходимости.
- Но, как же…
- Разве ты раскрыл бы ее тайну?
Нужды отвечать не было. Каждый из собравшихся знал ответ наперед, и Аделхард двинулся к Анилихт.
- Девушка останется здесь, - остановил молодого человека Великий магистр.
Аделхард застыл в двух шагах от сестер. Лихт непроизвольно подавшаяся ему навстречу также замерла.
- Не пари горячку, позволь мне объясниться, - тем временем говорил Иллих. – Только не сейчас, завтра, когда ты поостынешь и будешь готов слушать не пререкаясь, - попросил Его Святейшество. - Я никогда не желал зла императору, и сейчас не желаю. Будь уверен. И действовать начал, лишь когда болезнь подкосила его.
- Твоих рук дело? – сжав кулаки, рыкнул Аделхард.
- Что ты? Нет, конечно, - всплеснул руками Иллих. – Я бы никогда не поступил так… - он смолк.
Любые оправдания сейчас бессмысленны. Аделхард ощерился, словно готовый к броску волк.
- Завтра. Все завтра. Гия, отведи меня к Римаиху. Тхард, - не оставив Аделхарду выбора, Великий магистр пошел в сторону поселения. Гиарис с наставником поспешили следом. Анилихт с Аделхардом остались стоять друг напротив друга.
- Хард?
- Идем, - схватив девушку за руку, Аделхард потащил ее вслед за остальным.
Он не мог уйти, оставив ее здесь. Не мог, и все тут! Даже несмотря на то, что был невероятно зол. На нее в особенности.
***
Это была первая за долгое время ночь порознь. Аделхард провел ее возле кострища, думая об отце, своих чувствах к Лихт и происках судьбы. Он вновь оказался перед выбором, на этот раз еще более неоднозначным. Признаться себе, что расставание с ней равносильно умерщвлению души, не составило труда. И что отказаться от части себя самого практически невозможно тоже. Но на другой чаше весов лежали отец, долг, империя – все, что составляло основу его жизни многие годы, являлось весомой частью его самого, и отречься от чего практически нереально.
