Далеко за горами в небе разливалось золотистое сияние, солнце медленно ускользало за край, а облака окрашивались разноцветными мазками, словно это рука художника смело разрисовала их в необычные цвета. Они слепливались в диковинные фигуры, и я видела в небе очертания драконов, гномов, и магов, и даже прекрасное белоснежное сердце, зависшее в вышине.
Душа стремилась воспарить высоко над этим миром, чтобы оттуда, сверху, увидеть серебристую излучину речной ленты, зеленые шапки деревьев, скалистые холодные горы, пролететь над нетающими снегами и очутиться в новом мире, стране из моих грез. Удивительном и невозможном по красоте королевстве, где царит лишь одно счастье, где все люди волшебники и живут в мире и согласии друг с другом, создавая самые чудесные вещи на свете. Сердце сжималось в груди и, не знай я наверняка, что упаду с речного обрыва, встала бы прямо сейчас и прыгнула вниз, раскидывая руки в стороны, словно птица.
Отшельник неслышно приблизился, кладя ладонь на плечо и возвращая с небес на землю:
— О чем ты думаешь, Мира?
— Вон там, учитель, вдалеке, где садится солнце, находится край небес. Как хотелось бы узнать, что за ним.
Старец улыбнулся и провел ладонью по моим волосам.
— Какой ты еще ребенок, девочка. Несмышлёный и мечтательный ребенок. Совсем мало знаешь о нашем королевстве. По преданию, там, за краем небес, находится великая страна эльфов.
— А какие они, эльфы?
— Я не встречал ни одного. Только в легендах о них и слышал. Говорят, были между нашими королевствами раньше мир и дружба, но потом разладились отношения. Древний могущественный король пожелал взять в любовницы знатную прекрасную эльфийку и сильно оскорбил этим один из правящих кланов. Было несколько стычек и едва не дошло до войны. Однако мудрый эльфийский правитель смог уладить дело миром, но с тех пор отношения стали уже не те, а после эльфы и вовсе перестали появляться в нашем королевстве.
— А как они выглядят?
— Говорят, все эльфы прекрасны. У многих светлые волосы и ясные глаза, уши заостренной формы, а тела гибкие и сильные. Они слышат голос леса, им подчиняются растения.
Я положила подбородок на сцепленные в замок руки, пытаясь представить, как они выглядят, эти таинственные эльфы. Учитель же присел рядом и завел разговор об остальных непохожих на людей народах.
Ох, и многому научил меня отшельник! Столько всего узнала от него, что даже подружкам не расскажешь. Не верили они мне, думали, брешу для красного словца, байки сочиняю.
— Ты, Мирка, любишь приврать, — однажды Рося сказала, когда завела я разговор об эльфах, — глупости какие! Маги есть и король тоже, а то, что кроме людей еще кто другой на земле живет, так сказки все это.
— Ничего я не выдумываю, мне обо всем отшельник поведал.
— Как же, как же. Что-то отшельник тебе одной обо всем рассказывает, другим к нему и подойти-то боязно, не иначе как к тебе неровно дышит?
— Ты, Рося, дура полная. Весь ум в косу ушел, только и можешь, что перед парнями бедрами вилять, а как головой подумать, так сразу волос шевелиться начинает, заместо мозгов работать пытается.
Знала ведь я чем уколоть. Я завсегда быстро в людях слабости подмечала. Рося волосами своими очень гордилась, а умом и правда не блистала, простых вещей понять не могла.
— У тебя самой язык наперед ума лезет. Ты-то больно умная у нас, даже парни шарахаются. Так и говорят: «У нашей Мирки, язык, что нож острый, боязно с ней на свиданку идти, еще прирежет».
Ох и обиделась я на нее тогда, потому как верно сказала, парни и правда чурались, а дядька жаловался, что никто меня замуж брать не хочет. Сгоряча оттаскала Росю за ту самую косу, а она в долгу не осталась. Растянули нас молодцы деревенские, мимо проходившие, а среди них Лик оказался.
Лика я и раньше встречала, то на улице, то в гостях, да только мы все мимо друг дружки поспешали, лишь головой кивали. Мне казалось, что больно он зазнается. Парень видный был, плечи широкие, руки могучие, волос золотой, словно спелые колосья пшеницы, глаза яркие голубые, искрятся, точно самоцветные камушки, вот девчонки на красоту его и велись. А он то одну целует, то другую. Так, по крайней мере, девчонки друг между дружкой хвастали.
Вот и сейчас стоял да зубоскалил с дружками своими, меня за плечи крепко обхватил и не пускал к Росе кинуться, а второй ладонью разлохматившуюся косу приглаживал.
— Чего не поделили, красавицы? — спросил.
— А тебе какое дело? — ответила, пытаясь вывернуться из-под его руки. Рося, напротив, замолчала неожиданно и стояла вся такая робкая да невинная.
Выскользнув все-таки, я вновь кинулась вперед, чтобы уж бежать отсюда, а то больно стыдно стало. Вот только молодец за руку ухватил.
— А ну пусти, оторвешь ненароком!
Лик усмехнулся.
— Никак из-за кавалера подрались?
— Да ей о кавалерах только мечтать, — не удержалась Рося.
Я даже губу закусила, вот только снова кидаться не стала, решила назло Росе по-другому поступить.
Взяла вдруг, к Лику повернулась да спросила:
— Что ты так в руку мою вцепился, упустить боишься аль понравилась больно?
Парень сперва удивленно глазюки раскрыл, а опосля усмехнулся, весь ряд белых зубов обнажив:
— Так давно уже нравишься, иль на говоринах не приметила?
— Приметила, — бесстрашно ответила, хотя в груди все сжалось, то ли сладко, то ли боязно, не понять. — Неужто и на свидание позвать не оробеешь? — сама не ведаю, как так прямо об этом спросила. Никогда прежде на встречу с парнем не напрашивалась, все думала, молодцы девчонок вперед приглашать должны. А теперь вот назло этой гадюке осмелела. Выпрямилась ровно, ответа жду, изо всех сил стараюсь не краснеть.
А он, как нарочно, голову набок наклонил, стоит, подлюка, рассматривает меня задумчиво. Я прямо спиной торжествующий взгляд Роси ощутила.
— А ты-то придешь? Говорят, больно гордая да на язык острая, остерегают и близко к тебе подходить?
— Кто остерегает? — от удивления даже о смущении позабыла.
— Завистники, кто ж еще! — расхохотался Лик, выпустив мою руку и снова взлохматив косу.
Ух, даже понять не могла, злиться мне на него или тоже рассмеяться в ответ. Тут взгляд на лицо Роси упал, и такая на нем досада была написана, что я и правда от души рассмеялась. А потом повернулась, да гордо прочь направилась.
— Мирка, — крикнул парень вдогонку, — так на свидание-то придёшь, завтра у березы, что за вашей околицей растет?
— Подумаю еще! — гордо перекинула косу через плечо и пошагала домой.
На свидание я, конечно же, пошла, и в мыслях не было не явиться. Мне ведь Лик тоже нравился, только я никому этого не показывала и ни на что не надеялась. Вечером уговорила отшельника не ходить в лес. Старец тогда поглядел на меня задумчиво, но спрашивать ничего не стал. Кивнул, развернулся да один ушел. Мне даже не по себе как-то стало, на мгновение задумалась, правильно ли поступаю, но вскоре мысли о Лике вытеснили из головы все остальные.
Я радостно побежала к березе, немного задержавшись для порядка, иначе решит, что минуты до нашей встречи считала. Может и считала, только ни за что никому не сознаюсь. Заметив издали парня, прислонившегося к тонкому белому стволу, не сдержала улыбки. Он и правда ждал меня, а я до последнего поверить в то не могла. Приблизившись, резко остановилась, заметив его нахмуренное лицо:
— Я решил, что посмеяться надо мной собралась, — начал он, даже не поздоровавшись. — Стою здесь уже битый час, специально раньше пришел, дружки вон все по кустам попрятались, смотрят, как я ваш забор подпираю.
— А тебя к тому забору привязали, что ли? — обиделась я, — Если никто веревкой не неволил, а ждать гордость молодецкая не велит, то шел бы себе мимо!
— Не ты ли о свидании просила?
Вот это да! Прямо сходу в лоб припечатал!
— Не ты ли в спине сотню дырок взглядами просверлил? Я за тебя испугалась, думала, скоро от подмигиваний глаз вон выскочит, вот и сжалилась.
— Ну, Мирка! — выдохнул парень, а потом взял да и схватил в охапку и так меня сжал, что едва не задушил.
— Пусти, дышать невмоготу, — взмолилась.
Вот только позабыла, с кем разговоры разговариваю. Парня-то я и правда зацепила. Он ведь думал, растекусь жидкой лужицей у ног, плясать вокруг стану, радуясь, что внимание обратил, а я его при дружках, подслушивающих, позорить взялась. Обхватил он широкими ладонями мое лицо и крепко поцеловал. И вмиг бы закружилась бедная головушка, если б не ехидный смешок позади. Оттолкнула, что есть мочи, да еще и по коленке пнула изо всех сил. Лик даже вскрикнул, еле сдержавшись, чтобы на одной ноге не запрыгать.
— Ах ты тигрище плешивый! — набросилась на него. — Как девушку подождать, сил у него нет, а как на нее с поцелуями кидаться, так сразу удаль просыпается!
Парень от моего напора чуток ошалел. Выпрямился, голубыми глазищами уставился, даже лоб потер.
— Так это..., нравишься мне взаправду. Решил, что шутку сыграть надумала, дураком на всю деревню выставить. Меня парни остерегали к тебе подходить, говорили, что дуреха молодая да несмышленая, только словами острыми жалить горазда. А я не послушал. Красивая ты, Мирка, глаз отводить не хочется. И характер задорный! Нравишься мне больно, правду говорю. Не сердись, что поцеловал, рядом с тобою кровь кипит, жжет сквозь кожу. Простишь меня?
Вот что сейчас ему ответить не знала. Ехидное словечко завсегда найти могла, а когда так открыто от души о чувствах говорили, у меня сразу язык к небу прилипал, а краска щеки заливала. И теперь глаза в землю опустила, стою, молчу. Парень руку протянул, обхватил мою ладонь своей широкой и легонько так потянул за собой:
— А пойдем на берег речки, посидим? Там дружков нет, — улыбнулся Лик.
Я только кивнула в ответ, потому что красивый он был, и от улыбки в груди сводило, словно сладкой судорогой. И перед другими я бравая и смелая была, а в душе всегда робела, и не мечталось даже, что такой парень на меня внимание обратит.
Закружила в своем вихре первая влюбленность, юное, ничем не омраченное счастье пустило нежные росточки в сердце. Весна цвела в душе буйным цветом, и знала я, что все у нас с Ликом любо-дорого сладится. Крылья расправились за спиной, а особенно, когда шла по улице, а девчонки знакомые завистливо вослед поглядывали. Вот вам! Еще смеялись надо мной, каркали, что старой девой останусь. А нашелся тот, кто меня и такой полюбил. Да не просто парень какой никудышный, а первый красавец на деревне! Пусть и не нравились ему словечки мои едкие, но Лик всегда сдержаться умел, а порой и в ответ пошутить.
Одно тревожило в это счастливое время — наставник мой вновь погрустнел. Смотрел с тоской в те редкие минуты, что уделяла теперь учебе, а однажды отвел на берег речки, на знакомые камушки усадил и проговорил:
— Девочка, пришла нам пора расстаться.
Я даже на ноги подскочила от неожиданности:
— Что ты, учитель, как расстаться?
— Не нужен я тебе больше, да и путь пора продолжить. Спасибо, что сняла камень с души, позволила побыть рядом, что искренне радовалась нашим занятиям, вернула в то далекое время, когда и я имел семью. Теперь отправлюсь дальше, может, еще кому наука моя пригодиться, в этом теперь смысл жизни.
— Но я так не хочу! Не хочу, чтобы ты уходил!
— С тобой ныне другой человек рядом и мысли твои все о нем. Я в жизнь вашу молодую вмешиваться не стану, только совет один дам — ты чаще заглядывай людям в душу, чтобы не ошибиться, не прельститься пустой красотой.
— О чем это ты, учитель?
— Я о том, Мирушка, что за ошибки порой слишком больно расплачиваться. Душа у тебя красивая, не только личико, и такой же человек тебе рядом нужен. Смелый, честный, чтобы ради тебя себя забывал. Вот только если ты счастлива, то и совет мой не пригодится. Я же теперь буду за счастье твое небеса молить, пусть пошлют милой девочке жизни спокойной, радостной да долгой. Прощай, хорошая.
Поднялся с камня и направился восвояси. А я стояла, смотрела ему вослед, и слезы по щекам текли. Хотелось крикнуть: «Останься, учитель!» — да горло сжалось, будто его удавкой перетянули.
Только когда фигура одинокого путника растворилась в далекой дали, смогла прошептать:
— Прощай отшельник, я тоже за тебя молиться стану.
— Ай! — едва успела ухватить послание, которое порыв ветра норовил своровать у меня.
Я так крепко задумалась, что чуть не потеряла письмо, а в нем наверняка было что-то важное.
Раскрыв грязный листок в бурых пятнах, стала вглядываться в плохо различимые буквы. Хорошо хоть почерк был не корявый, как у меня, а твердый, наклонный и очень разборчивый.
«Нашедшему послание сие, ценою собственной жизни доставить его в ближайший форт. Пускай шлют предупреждения куда доведется: на окраины, в столицу, пусть скорее дойдет оно до наместника и короля. Общими силами удастся побороть эту напасть. И пускай подтверждением истинности служит кровь, скрепившая буквы письма, ибо эти строчки последнее, что пишу в своей жизни. Моя цель предупредить всех о страшных существах, несущих смерть магу и человеку. Они появились в нашем селении этой ночью...»
Я досадливо расправила помятый листок на коленях, склоняясь еще ниже, но дальше разобрать не смогла. Что за существа? Пробежала глазами послание и выхватила еще несколько понятных слов:
«... магические твари появились неслучайно, у них был тот, кто дал им жизнь. Нужно спасать несведущих людей, есть только один способ уничтожить...»
«Ааа! — застонала я, — Что же за способ?» Сейчас как наяву встали перед глазами раны на теле воина, непохожие на все, виденные мной прежде. И жалость взяла, что учителя нет рядом, он смог бы прочитать дальше, очистив листок магией. Письмо следовало сохранить в целости, оно могло еще пригодиться.
Первым делом зачитала призыв о помощи дядьке, просила его отправиться к старосте да уговорить послать кого-нибудь из парней в ближний форт. До него от нас добираться было дней пять, но разве это беда, когда существует неведомая опасность, а неизвестный писарь жизнь отдал за это последнее предупреждение.
— Очумелая ты девка, Мирка! — ответил дядя Агнат. — Приходилась бы мне родной дочерью, не задумываясь, всю дурь бы из головы выколотил. Только в память о брате и не трогаю да еще мать твою огорчать не желаю. Совсем она тебя избаловала. Посмеется только староста над глупостью этой, да велит мне получше за племянницей приглядывать. Сама помысли: письмо какое-то, что одна только ты прочесть можешь, и то не полностью.
— Ну дядя Агнат, я ведь не для себя.
— А мне какая разница для кого? Время сейчас какое? Урожай сеять надо. Все здоровые мужики да бабы при деле, одна ты праздно шатаешься. Задурил тебе голову старик, теперь совсем на нормальную девку не похожа. Что только Лик в тебе нашел, раз до сих пор бегом не сбежал?
— Может то и нашел, что мозги в голове есть, а не одна мысль пустая, как косу бантом перевязать да наряд покрасивее надеть.
— Не мозги это, а дурь! Все мечтаешь о чем-то, вечно на бережку своем просиживаешь в даль глядучи. Может Лик за тебя возьмется, хоть к порядку призовет. Дело бабы — мужику помощницей быть да детей растить. С матери пример бери. Она кроме дел домашних еще и за другими ухаживать успевает и о сыне заботиться. Помогла бы ей с братиком, так нет, вечно норовишь из дома улизнуть.
Душа стремилась воспарить высоко над этим миром, чтобы оттуда, сверху, увидеть серебристую излучину речной ленты, зеленые шапки деревьев, скалистые холодные горы, пролететь над нетающими снегами и очутиться в новом мире, стране из моих грез. Удивительном и невозможном по красоте королевстве, где царит лишь одно счастье, где все люди волшебники и живут в мире и согласии друг с другом, создавая самые чудесные вещи на свете. Сердце сжималось в груди и, не знай я наверняка, что упаду с речного обрыва, встала бы прямо сейчас и прыгнула вниз, раскидывая руки в стороны, словно птица.
Отшельник неслышно приблизился, кладя ладонь на плечо и возвращая с небес на землю:
— О чем ты думаешь, Мира?
— Вон там, учитель, вдалеке, где садится солнце, находится край небес. Как хотелось бы узнать, что за ним.
Старец улыбнулся и провел ладонью по моим волосам.
— Какой ты еще ребенок, девочка. Несмышлёный и мечтательный ребенок. Совсем мало знаешь о нашем королевстве. По преданию, там, за краем небес, находится великая страна эльфов.
— А какие они, эльфы?
— Я не встречал ни одного. Только в легендах о них и слышал. Говорят, были между нашими королевствами раньше мир и дружба, но потом разладились отношения. Древний могущественный король пожелал взять в любовницы знатную прекрасную эльфийку и сильно оскорбил этим один из правящих кланов. Было несколько стычек и едва не дошло до войны. Однако мудрый эльфийский правитель смог уладить дело миром, но с тех пор отношения стали уже не те, а после эльфы и вовсе перестали появляться в нашем королевстве.
— А как они выглядят?
— Говорят, все эльфы прекрасны. У многих светлые волосы и ясные глаза, уши заостренной формы, а тела гибкие и сильные. Они слышат голос леса, им подчиняются растения.
Я положила подбородок на сцепленные в замок руки, пытаясь представить, как они выглядят, эти таинственные эльфы. Учитель же присел рядом и завел разговор об остальных непохожих на людей народах.
ГЛАВА 2. О влюбленности первой
Ох, и многому научил меня отшельник! Столько всего узнала от него, что даже подружкам не расскажешь. Не верили они мне, думали, брешу для красного словца, байки сочиняю.
— Ты, Мирка, любишь приврать, — однажды Рося сказала, когда завела я разговор об эльфах, — глупости какие! Маги есть и король тоже, а то, что кроме людей еще кто другой на земле живет, так сказки все это.
— Ничего я не выдумываю, мне обо всем отшельник поведал.
— Как же, как же. Что-то отшельник тебе одной обо всем рассказывает, другим к нему и подойти-то боязно, не иначе как к тебе неровно дышит?
— Ты, Рося, дура полная. Весь ум в косу ушел, только и можешь, что перед парнями бедрами вилять, а как головой подумать, так сразу волос шевелиться начинает, заместо мозгов работать пытается.
Знала ведь я чем уколоть. Я завсегда быстро в людях слабости подмечала. Рося волосами своими очень гордилась, а умом и правда не блистала, простых вещей понять не могла.
— У тебя самой язык наперед ума лезет. Ты-то больно умная у нас, даже парни шарахаются. Так и говорят: «У нашей Мирки, язык, что нож острый, боязно с ней на свиданку идти, еще прирежет».
Ох и обиделась я на нее тогда, потому как верно сказала, парни и правда чурались, а дядька жаловался, что никто меня замуж брать не хочет. Сгоряча оттаскала Росю за ту самую косу, а она в долгу не осталась. Растянули нас молодцы деревенские, мимо проходившие, а среди них Лик оказался.
Лика я и раньше встречала, то на улице, то в гостях, да только мы все мимо друг дружки поспешали, лишь головой кивали. Мне казалось, что больно он зазнается. Парень видный был, плечи широкие, руки могучие, волос золотой, словно спелые колосья пшеницы, глаза яркие голубые, искрятся, точно самоцветные камушки, вот девчонки на красоту его и велись. А он то одну целует, то другую. Так, по крайней мере, девчонки друг между дружкой хвастали.
Вот и сейчас стоял да зубоскалил с дружками своими, меня за плечи крепко обхватил и не пускал к Росе кинуться, а второй ладонью разлохматившуюся косу приглаживал.
— Чего не поделили, красавицы? — спросил.
— А тебе какое дело? — ответила, пытаясь вывернуться из-под его руки. Рося, напротив, замолчала неожиданно и стояла вся такая робкая да невинная.
Выскользнув все-таки, я вновь кинулась вперед, чтобы уж бежать отсюда, а то больно стыдно стало. Вот только молодец за руку ухватил.
— А ну пусти, оторвешь ненароком!
Лик усмехнулся.
— Никак из-за кавалера подрались?
— Да ей о кавалерах только мечтать, — не удержалась Рося.
Я даже губу закусила, вот только снова кидаться не стала, решила назло Росе по-другому поступить.
Взяла вдруг, к Лику повернулась да спросила:
— Что ты так в руку мою вцепился, упустить боишься аль понравилась больно?
Парень сперва удивленно глазюки раскрыл, а опосля усмехнулся, весь ряд белых зубов обнажив:
— Так давно уже нравишься, иль на говоринах не приметила?
— Приметила, — бесстрашно ответила, хотя в груди все сжалось, то ли сладко, то ли боязно, не понять. — Неужто и на свидание позвать не оробеешь? — сама не ведаю, как так прямо об этом спросила. Никогда прежде на встречу с парнем не напрашивалась, все думала, молодцы девчонок вперед приглашать должны. А теперь вот назло этой гадюке осмелела. Выпрямилась ровно, ответа жду, изо всех сил стараюсь не краснеть.
А он, как нарочно, голову набок наклонил, стоит, подлюка, рассматривает меня задумчиво. Я прямо спиной торжествующий взгляд Роси ощутила.
— А ты-то придешь? Говорят, больно гордая да на язык острая, остерегают и близко к тебе подходить?
— Кто остерегает? — от удивления даже о смущении позабыла.
— Завистники, кто ж еще! — расхохотался Лик, выпустив мою руку и снова взлохматив косу.
Ух, даже понять не могла, злиться мне на него или тоже рассмеяться в ответ. Тут взгляд на лицо Роси упал, и такая на нем досада была написана, что я и правда от души рассмеялась. А потом повернулась, да гордо прочь направилась.
— Мирка, — крикнул парень вдогонку, — так на свидание-то придёшь, завтра у березы, что за вашей околицей растет?
— Подумаю еще! — гордо перекинула косу через плечо и пошагала домой.
На свидание я, конечно же, пошла, и в мыслях не было не явиться. Мне ведь Лик тоже нравился, только я никому этого не показывала и ни на что не надеялась. Вечером уговорила отшельника не ходить в лес. Старец тогда поглядел на меня задумчиво, но спрашивать ничего не стал. Кивнул, развернулся да один ушел. Мне даже не по себе как-то стало, на мгновение задумалась, правильно ли поступаю, но вскоре мысли о Лике вытеснили из головы все остальные.
Я радостно побежала к березе, немного задержавшись для порядка, иначе решит, что минуты до нашей встречи считала. Может и считала, только ни за что никому не сознаюсь. Заметив издали парня, прислонившегося к тонкому белому стволу, не сдержала улыбки. Он и правда ждал меня, а я до последнего поверить в то не могла. Приблизившись, резко остановилась, заметив его нахмуренное лицо:
— Я решил, что посмеяться надо мной собралась, — начал он, даже не поздоровавшись. — Стою здесь уже битый час, специально раньше пришел, дружки вон все по кустам попрятались, смотрят, как я ваш забор подпираю.
— А тебя к тому забору привязали, что ли? — обиделась я, — Если никто веревкой не неволил, а ждать гордость молодецкая не велит, то шел бы себе мимо!
— Не ты ли о свидании просила?
Вот это да! Прямо сходу в лоб припечатал!
— Не ты ли в спине сотню дырок взглядами просверлил? Я за тебя испугалась, думала, скоро от подмигиваний глаз вон выскочит, вот и сжалилась.
— Ну, Мирка! — выдохнул парень, а потом взял да и схватил в охапку и так меня сжал, что едва не задушил.
— Пусти, дышать невмоготу, — взмолилась.
Вот только позабыла, с кем разговоры разговариваю. Парня-то я и правда зацепила. Он ведь думал, растекусь жидкой лужицей у ног, плясать вокруг стану, радуясь, что внимание обратил, а я его при дружках, подслушивающих, позорить взялась. Обхватил он широкими ладонями мое лицо и крепко поцеловал. И вмиг бы закружилась бедная головушка, если б не ехидный смешок позади. Оттолкнула, что есть мочи, да еще и по коленке пнула изо всех сил. Лик даже вскрикнул, еле сдержавшись, чтобы на одной ноге не запрыгать.
— Ах ты тигрище плешивый! — набросилась на него. — Как девушку подождать, сил у него нет, а как на нее с поцелуями кидаться, так сразу удаль просыпается!
Парень от моего напора чуток ошалел. Выпрямился, голубыми глазищами уставился, даже лоб потер.
— Так это..., нравишься мне взаправду. Решил, что шутку сыграть надумала, дураком на всю деревню выставить. Меня парни остерегали к тебе подходить, говорили, что дуреха молодая да несмышленая, только словами острыми жалить горазда. А я не послушал. Красивая ты, Мирка, глаз отводить не хочется. И характер задорный! Нравишься мне больно, правду говорю. Не сердись, что поцеловал, рядом с тобою кровь кипит, жжет сквозь кожу. Простишь меня?
Вот что сейчас ему ответить не знала. Ехидное словечко завсегда найти могла, а когда так открыто от души о чувствах говорили, у меня сразу язык к небу прилипал, а краска щеки заливала. И теперь глаза в землю опустила, стою, молчу. Парень руку протянул, обхватил мою ладонь своей широкой и легонько так потянул за собой:
— А пойдем на берег речки, посидим? Там дружков нет, — улыбнулся Лик.
Я только кивнула в ответ, потому что красивый он был, и от улыбки в груди сводило, словно сладкой судорогой. И перед другими я бравая и смелая была, а в душе всегда робела, и не мечталось даже, что такой парень на меня внимание обратит.
Закружила в своем вихре первая влюбленность, юное, ничем не омраченное счастье пустило нежные росточки в сердце. Весна цвела в душе буйным цветом, и знала я, что все у нас с Ликом любо-дорого сладится. Крылья расправились за спиной, а особенно, когда шла по улице, а девчонки знакомые завистливо вослед поглядывали. Вот вам! Еще смеялись надо мной, каркали, что старой девой останусь. А нашелся тот, кто меня и такой полюбил. Да не просто парень какой никудышный, а первый красавец на деревне! Пусть и не нравились ему словечки мои едкие, но Лик всегда сдержаться умел, а порой и в ответ пошутить.
Одно тревожило в это счастливое время — наставник мой вновь погрустнел. Смотрел с тоской в те редкие минуты, что уделяла теперь учебе, а однажды отвел на берег речки, на знакомые камушки усадил и проговорил:
— Девочка, пришла нам пора расстаться.
Я даже на ноги подскочила от неожиданности:
— Что ты, учитель, как расстаться?
— Не нужен я тебе больше, да и путь пора продолжить. Спасибо, что сняла камень с души, позволила побыть рядом, что искренне радовалась нашим занятиям, вернула в то далекое время, когда и я имел семью. Теперь отправлюсь дальше, может, еще кому наука моя пригодиться, в этом теперь смысл жизни.
— Но я так не хочу! Не хочу, чтобы ты уходил!
— С тобой ныне другой человек рядом и мысли твои все о нем. Я в жизнь вашу молодую вмешиваться не стану, только совет один дам — ты чаще заглядывай людям в душу, чтобы не ошибиться, не прельститься пустой красотой.
— О чем это ты, учитель?
— Я о том, Мирушка, что за ошибки порой слишком больно расплачиваться. Душа у тебя красивая, не только личико, и такой же человек тебе рядом нужен. Смелый, честный, чтобы ради тебя себя забывал. Вот только если ты счастлива, то и совет мой не пригодится. Я же теперь буду за счастье твое небеса молить, пусть пошлют милой девочке жизни спокойной, радостной да долгой. Прощай, хорошая.
Поднялся с камня и направился восвояси. А я стояла, смотрела ему вослед, и слезы по щекам текли. Хотелось крикнуть: «Останься, учитель!» — да горло сжалось, будто его удавкой перетянули.
Только когда фигура одинокого путника растворилась в далекой дали, смогла прошептать:
— Прощай отшельник, я тоже за тебя молиться стану.
— Ай! — едва успела ухватить послание, которое порыв ветра норовил своровать у меня.
Я так крепко задумалась, что чуть не потеряла письмо, а в нем наверняка было что-то важное.
Раскрыв грязный листок в бурых пятнах, стала вглядываться в плохо различимые буквы. Хорошо хоть почерк был не корявый, как у меня, а твердый, наклонный и очень разборчивый.
«Нашедшему послание сие, ценою собственной жизни доставить его в ближайший форт. Пускай шлют предупреждения куда доведется: на окраины, в столицу, пусть скорее дойдет оно до наместника и короля. Общими силами удастся побороть эту напасть. И пускай подтверждением истинности служит кровь, скрепившая буквы письма, ибо эти строчки последнее, что пишу в своей жизни. Моя цель предупредить всех о страшных существах, несущих смерть магу и человеку. Они появились в нашем селении этой ночью...»
Я досадливо расправила помятый листок на коленях, склоняясь еще ниже, но дальше разобрать не смогла. Что за существа? Пробежала глазами послание и выхватила еще несколько понятных слов:
«... магические твари появились неслучайно, у них был тот, кто дал им жизнь. Нужно спасать несведущих людей, есть только один способ уничтожить...»
«Ааа! — застонала я, — Что же за способ?» Сейчас как наяву встали перед глазами раны на теле воина, непохожие на все, виденные мной прежде. И жалость взяла, что учителя нет рядом, он смог бы прочитать дальше, очистив листок магией. Письмо следовало сохранить в целости, оно могло еще пригодиться.
Первым делом зачитала призыв о помощи дядьке, просила его отправиться к старосте да уговорить послать кого-нибудь из парней в ближний форт. До него от нас добираться было дней пять, но разве это беда, когда существует неведомая опасность, а неизвестный писарь жизнь отдал за это последнее предупреждение.
— Очумелая ты девка, Мирка! — ответил дядя Агнат. — Приходилась бы мне родной дочерью, не задумываясь, всю дурь бы из головы выколотил. Только в память о брате и не трогаю да еще мать твою огорчать не желаю. Совсем она тебя избаловала. Посмеется только староста над глупостью этой, да велит мне получше за племянницей приглядывать. Сама помысли: письмо какое-то, что одна только ты прочесть можешь, и то не полностью.
— Ну дядя Агнат, я ведь не для себя.
— А мне какая разница для кого? Время сейчас какое? Урожай сеять надо. Все здоровые мужики да бабы при деле, одна ты праздно шатаешься. Задурил тебе голову старик, теперь совсем на нормальную девку не похожа. Что только Лик в тебе нашел, раз до сих пор бегом не сбежал?
— Может то и нашел, что мозги в голове есть, а не одна мысль пустая, как косу бантом перевязать да наряд покрасивее надеть.
— Не мозги это, а дурь! Все мечтаешь о чем-то, вечно на бережку своем просиживаешь в даль глядучи. Может Лик за тебя возьмется, хоть к порядку призовет. Дело бабы — мужику помощницей быть да детей растить. С матери пример бери. Она кроме дел домашних еще и за другими ухаживать успевает и о сыне заботиться. Помогла бы ей с братиком, так нет, вечно норовишь из дома улизнуть.
