— Соглашайся, Наставник! — наклонился к его уху Дорофей. — Ты посмотри: Питирим помолился с возложением рук об исцелении Евангела – и наш Евангел здоров! Питирим – настоящий чудотворец! А когда он меня благословлял, то поцеловал вот сюда, в темечко, и на меня свалилась такая благодать, что я готов был бежать кросс на дистанцию в сорок километров, а пробежал бы – ещё бы остались силы!
— Наставник... — возбуждённо шептал в другое ухо Евангел. — Соглашайся! Подумай только: предстоять на литургии будет самый настоящий Божий пророк!
— Братья... Вырубайте форсаж... — глухо, измождённо сказал Вианор. — Чудо исцеления твоих переломов... это немыслимо... невозможно... Мы не должны этому верить...
— Наставник, ну как же можно этому не верить?! — удивился Евангел. — У Антония от чудодейственного воздействия встали на место выпавшие из черепа мозги, а мне Питирим и черепушку, и рёбра, и руку своей молитвой починил! Вот, смотри, смотри!
Евангел вытянул вперёд руку и интенсивно пошевелил всеми пальцами. Потом добавил с восторгом:
— К тому же, с нами будет молиться преподобный Серафим! А вместе с ним – и Пресвятая Богородица, и все ангелы Господни!!!
— Братья... Это – магия в чистом виде, тут явное колдовство, — держался изо всех сил против них Вианор. — Если мы будем верить, что Питирим – божественный чудотворец, тогда нам придётся поверить, что секта Питирима – ортодоксальная церковь, которую почему-то не признают архиереи Истинной церкви. Тогда – кто мы? Опомнитесь! Истинная церковь одна!
Капеллан жёстко посмотрел на Евангела и пальцем погрозил:
— Смотри, Евангел, как бы тебе не стало хуже после этого твоего исцеления! Вот как быстро вас охмурили! Одного поцеловали, другого погладили – и всё! Вы уже готовы вытворять экуменизм!
Евангел смотрел на палец, грозящий ему прямо промеж глаз, и торопливым шёпотом возразил:
— Что же ты тогда исповедался еретику-епископу? Да ты сам начало этому экуменизму и положил!
— Не знаю, как-то так получилось... — бледнея, признался Вианор.
Их услышал Питирим. Он подошёл поближе и встал перед ними с безмятежной улыбкой на устах. Братья перестали шептаться и смущённо уставились на него. Питирим предложил:
— Может быть вы хотите о чём-нибудь меня спросить?
— Да, — вздёрнул подбородок Вианор. — Мы хотим узнать, как ты исцеляешь людей и изгоняешь бесов.
— Разве не также, как и вы? — легко засмеялся Питирим.
Вианор сложил руки на груди и насупился.
— Знаете ли вы, братья, такую историю про семь сынов священника Скевы? Помните? Как они решили бесов изгнать из одержимого, помните?
Братья покосились друг на друга и осторожно кивнули.
— Они были людьми неверующими и не верили в Иисуса Христа, и однажды решили изгнать Его Именем беса. А одержимый пришёл в такую неистовую силу и ярость, что побил всех семерых сыновей Скевы, сорвал с них одежды и вынудил их бежать, спасая жизнь, совершенно голыми и избитыми! 39 Как вы думаете, после такого случая какое учение будет у этих семи сыновей?
— Не изгоняйте бесов, если Бог на это не дал вам права, — ответил за всех Вианор, и послушники кивками поддержали его.
— Совершенно верно, брат Вианор, — обрадовался его ответу Питирим. — Они бы сказали: не ходите на захваченную бесами территорию. Будьте аккуратны, бесы такие – вы не сможете со всеми справиться. Ваше учение такое же?
Братья удивлённо снова переглянулись между собой. Питирим понимающе кивнул и продолжил:
— Таково учение и у сынов священника. Но помните: они были неверующими. Но мы бесов изгоняем не именем того, кто бесов изгонял. Их изгоняет лично Христос, который так нам и поручил: «Больных исцеляйте, прокажённых очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте». Там, где вы видите территорию не Мою, тут же сделайте её Моею!
— Но отчитку может проводить только тот, кто сам избавился от человеческих страстей и получил благословение правящего архиерея! — упрямо настаивал Вианор.
Питирим грустно усмехнулся:
— Если только вот спрашивать разрешения архиерея, но не Бога, потому что Бог нам уже всё разрешил. Или не так? Вот представьте: вы – капелланы на поле битвы. Вам командир дал приказ: "спасать бойцов". Вокруг ожесточённое сражение, ваш раненный брат под обстрелом, у вас секунды, чтобы вытащить его и спасти. Будете ли вы ещё раз связываться с командиром и спрашивать – что мне делать, спасать его или не спасать?
Братья отрицательно помотали головами.
— Вот и Господь вам в Евангелии говорит: «Иди и спаси».
Все крепко задумались.
— Но как же благословение Владыки? Поставление на служение экзоциста? — мучительно упорствовал Вианор. — Мы же рабы Божьи, и не знаем сами воли Божьей, она открывается только через архиерея! Написано же так: «Раб ничего не имеет своего. Он только может полагаться на милость Господина своего»!
— Это рабская позиция, — согласился Питирим. — Рабы не имеют власти. Но мы не рабы Бога. Мы – сыны.
— Как... сыны? Христос же – сам Сын... Что же мы – братья родные Его? —испугался ереси Вианор.
— Если мы – не сыны, то как же мы обращаешься к Богу в молитве «Отец наш»? Разве может раб своего господина назвать «отец»? Мы не только на милость Бога уповаем, ещё на то, что сказал нам Иисус Христос: «Отныне Я вас не называю рабами, ибо раб не понимает, что делает господин. Я вас называю друзьями, ибо открыл вам всё, что знаю от Отца». Отец сказал Иисусу Христу: «Все Моё – Твоё», а Христос всё Своё передал нам! И когда шторм приходит, мы не должны кричать: «Господи, почему Ты спишь?! Проснись и спаси нас!», после чего разбуженный Христос упрекнёт нас в маловерии, а берём и применяем то, что имеем, как сыны, и сами запрещаем ветру: «Умолкни во имя Иисуса Христа!»
Слова Питирима привели Вианора в изумление. Ему стало трудно дышать. Питирим подошёл ближе. Они смотрели друг другу глаза в глаза так же, как при первом знакомстве, открыто, беззащитно, и снова Питирим без страха впустил его в себя до самой глубины. Только теперь в этой глубине Вианор чувствовал тишину и прохладу, от которой в его груди снова стало разливалось недавнее тепло. Питирим говорил тихо и мирно, и каждое его слово звучало с силой и срывало затворы с духа:
— У тебя есть такая власть. Ты – не раб, а Божий сын. Всё, что есть у Бога, есть и у тебя. Ты есть применение власти Любви. Ты сам есть власть. Ты входишь в сферы, которые не подчинены Богу, и подчиняешь Ему их. Но эта сила – не твоя, а Его. Ты просто высвобождаешь её.
— И я... и я тоже, как и ты могу исцелять людей и изгонять бесов?.. — испуганно прошептал Вианор.
— Почему ты испуганно так об этом говоришь? — тихо произнёс Питирим. — Бесов изгонять не страшно... Это всё – зло, вещи одного порядка: бесы, болезни, катастрофы... Проблема христиан, что они не готовы в смирении принять своё призвание – стать сынами Света. А если будут готовы, то уже не важно какая сила противостоит. Тебе по силам изгнать целый легион, потому, что ты знаешь силу Божью сам в себе. Любая болезнь, какая бы она не была, – ты её уже победил, потому что ты от Бога. Лично ты – от Бога! Не бойтесь изгонять бесов, людей любить, истину знать. Тот, кто в нас, больше того, кто в мире. Если тебя будут одолевать мысли: «Будьте аккуратны с бесами, будьте осторожны», отвечай: «Я – больше. Я – в Божьей любви».
— И я смогу воскресить?.. — сказал Вианор и осёкся.
Слова Питирима с замиранием сердца слушали не только братья из обители, но и Серафим и Арден, Марфа Ильинична и Валерия. Серафим переполнился духом и вскричал:
— Боже мой, Питирим!! Почему ты раньше никогда это не говорил?!
— Я постоянно тебе это говорил, — мягко улыбнулся Питирим, — просто ты, наконец, стал способен слышать. Теперь ты не забудешь мои слова, когда вступишь на территорию кромешной Тьмы, когда вокруг тебя никого не будет, кроме бесов.
Вианор в изнеможении от происходящего в душе стоял, опустив глаза, и молчал. Вернулся Антоний и с некоторым удивлением прошёл мимо молчаливо стоящих друг напротив друга братьев. Послышался стук топоров по дереву и металлу. В чистом воздухе звук разносился далеко по округе.
Наконец, замки были сбиты. Антоний, вздымая в воздух сухие листья и пыль, рывком вскрыл двери и с вопросом посмотрел на капеллана.
До этого момента у Вианора был только один путь – вернуться в обитель, мстить за Зена. Теперь он видел два пути. Всё существо его изнывало в мучительном выборе.
«Наставник!..» — вдруг раздалось внутри.
Вианор в панике вскинулся и увидел в полутьме распахнутых дверей у порога храма Зена. Тот стоял в разорванной на груди тёмно-серой рясе, залитой кровью. В его руке горела свеча. Вианор качнулся навстречу ему и застонал в муках.
— Брат... Прости, что не спас... Как тебя воскресить?..
«Помолись и отпусти», — тихим ветром прошелестело внутри.
Никогда не знавшее радости лицо Зена вдруг осветилось улыбкой. Он с почтением поклонился Наставнику, не спеша развернулся и вошёл в храм.
Вианор тыльной стороной ладони стёр с виска внезапно выступивший пот и нетвёрдыми ногами последовал за Зеном.
----------------------
ПРИМЕЧАНИЕ
39 — Питирим рассказывает историю из книги Деяний святых апостолов, глава 19, стихи 11-20
Трое послушников, Марфа Ильинична и Валерия пели прилежно. Это была крещальная литургия: Питирим торжественно и благоговейно крестил исцелённого Альберта, а потом ввёл его в алтарь, где тот молился как верный вместе со всеми.
А во время Херувимской Вианор пришёл в исступление и увидел небо отверстым и ангелов Божьих с Небес сходящих. Облако Света объяло Зена, и убелились его окровавленные одежды, и успокоилось лицо, и просияло восторженным светом разума. Только шрамы от плетей никуда не исчезли. Они так и остались как стигматы мученика, как знаки победы праведной.
Зен обернулся к Наставнику, словно прося отпустительной молитвы. Вианор, пронзённый благоговейным ужасом, почувствовал укол совести. Кто он такой, земная тварь дрожащая, чтобы у него божественное разрешение испрашивало? Но послушник ждал его слова, приказа, ответа, и всё вокруг сияло, объятое нестерпимым Светом.
— Иди, мой друг, — сглатывая заливающие горло слёзы, прошептал Вианор, а слова эти были великими и словно распирали всю Вселенную. — Небо всегда забирает лучших. Ты больше не один из нас. Ты всегда был одним из них.
Вианор с изнеможением от неземной красоты оглядел Пришедших и покивал сам себе в подтверждение своих мыслей.
— Да... Ты был пленённый земным тяготением ангел... упавший на землю... забывший свой род и племя...
Вианор наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
— Как же тебя звали до прихода в обитель? Иван? Зачем я нарёк тебя именем смерти 40? Чтобы тобою пугать смерть?
Вианор горько выдохнул и расслабил плечи.
— Прости, мой друг, и прощай. Если получится у меня когда-нибудь подняться от земли к тебе, то... Я найду тебя и узнаю по ранам на твоем теле...
Сонм ангелов поднялся ввысь. Видение исчезло. Свет утих. Литургия шла к концу, а Вианор стоял с пылающим сердцем, не понимая, где он и почему он ещё здесь.
Питирим поздравил всех с причастием и предложил преломить хлеб и вино испить. Вианору в руки лег невероятного запаха хлеб, в котором он едва узнал свои вчерашние лепешки. В трапезной храма пустили по кругу агапическую братину; каждый отпивал по несколько глотков вина, смешанного с горячей водой.
За вратами храма Дорофей и Евангел обступили капеллана.
— Наставник? Дальше у нас всё по плану? — тихо бросил Дорофей.
— По какому плану? — капеллан растерянно нахмурил лоб.
— Хватаем Антония и уходим. Я вычислил, где наш схрон. Роботизированная тележка отъехала к сараю на три часа и замаскировалась под навесом. Я вычислил её по колее от колёс. Каков твой приказ?
— Максим... — не раздумывая, хрипло прошептал Вианор. — Я по приказу отдал вашего брата на муки. Не я ли – отец ваш, не вы ли – дети мои? Как я посмел разрушить чужую духовную семью? Как я позволил бы, если б кто-нибудь вознамерился разрушить мою? Как я лишил брата Александра его любимых чад?
Вианор сглотнул горечь и выдохнул:
— Да, они отступники. Да, возможно, Александр покорился соблазну Никона, но мы не знаем каким чудовищным образом тот его покорил. Кто бы польстился на ухаживания настоятеля, если не был бы выживший умом?
Послушники немного подумали и со смешками закивали.
— Да, возможно, и Антоний с Александром и перепутали эрос с филиа, может быть, Антоний и касался подопечной малолетки. Но! Кто вершит над ними суд? Прелюбодеи? Сребролюбцы? Кощунники? И, главное, как вершат!
Дорофей воскликнул:
— Наставник... что значат твои слова?! Ты оставишь Никона без мести?!
— Никон?! — Глухим мутным льдом сорвалось с губ Вианора это имя. — Разве только Никон?! Разве может он творить все свои дела один?! Нет! Все гораздо сложнее. Обитель – это система. И Никон – лишь человек системы. Ломать надо не Никона, а систему! Систему, которая убивает наших детей!
— Наставник? Ты собрался ломать систему? — усмехнулся Евангел. — А пороха-то тебе хватит? Пупок не развяжется?!
— Нет, брат Евангел. Мне не под силу сломать систему, идти против всей мощи обители. Моё дело гораздо меньше, но оно осуществимо.
Вианор глубоко вздохнул и перекрестился.
— Я – христианин. Я просто возлюблю ближнего моего, а потом пойду и положу душу за друзей моих. Тем и искуплю пролитую кровь.
— Наставник, но кто твой ближний? Кого ты вдруг собрался полюбить? — не унимался Евангел.
— Я плохо учил тебя Евангелию? — строго глянул на него Вианор. — Ближний – это тот, кто оказал тебе милость.
После этих слов Вианор обернулся и гаркнул:
— Серафим!
Серафим стоял среди поздравляющих Альберта и во все глаза смотрел на преобразившееся от Света лицо друга. Молодое лицо сержанта, состарившееся от складок скорби и страданий, вдруг стало открытым, простым, удивлённым, словно он только что задул свечи на торте в честь своего Дня рождения. Валерия и Марфа Ильинична висели на нём с двух сторон, обхватив его расслабленные руки. Арден плакал от счастья, пятернёй лохматил ему тёмные волосы и во все глаза смотрел на своего бывшего оглашаемого, который в благодатной купели стал теперь верным воином Христовым. Питирим, улыбаясь, стоял рядом и ждал своей очереди поздравить Альберта. Он обнимал за плечо Антония, который в тихом изумлении внимал этой радости, впитывая каждый миг происходящего словно сухой пергамент влагу чернил.
Услышав окрик, Серафим повернулся к Вианору и встретился с тремя парами напряжённых глаз. Не глядя, похлопал по затылку Альберта и пошёл к ожидающей его тройке, а, подойдя, встал перед ними, расставил ноги и опустил руки, как свободный.
— Послушай, брат Серафим... — начал Вианор.
— Преподобный Серафим, — поправил Евангел, но Вианор двинул ему локтем под дых.
— Я тебе не всё сказал... — продолжил Вианор. Серафим напрягся. — Ты знаешь, что я являюсь старшим капелланом, но не знаешь, что и я несу своё послушание: осуществляю поставку вооружения и последних технологий для нужд обители. Именно через меня происходит всё взаимодействие с компанией «Протект энд Серв», я комплектую экипировку бойцов для боев на Арене, а также для миссионерских практик в рядах действующей армии.
— Наставник... — возбуждённо шептал в другое ухо Евангел. — Соглашайся! Подумай только: предстоять на литургии будет самый настоящий Божий пророк!
— Братья... Вырубайте форсаж... — глухо, измождённо сказал Вианор. — Чудо исцеления твоих переломов... это немыслимо... невозможно... Мы не должны этому верить...
— Наставник, ну как же можно этому не верить?! — удивился Евангел. — У Антония от чудодейственного воздействия встали на место выпавшие из черепа мозги, а мне Питирим и черепушку, и рёбра, и руку своей молитвой починил! Вот, смотри, смотри!
Евангел вытянул вперёд руку и интенсивно пошевелил всеми пальцами. Потом добавил с восторгом:
— К тому же, с нами будет молиться преподобный Серафим! А вместе с ним – и Пресвятая Богородица, и все ангелы Господни!!!
— Братья... Это – магия в чистом виде, тут явное колдовство, — держался изо всех сил против них Вианор. — Если мы будем верить, что Питирим – божественный чудотворец, тогда нам придётся поверить, что секта Питирима – ортодоксальная церковь, которую почему-то не признают архиереи Истинной церкви. Тогда – кто мы? Опомнитесь! Истинная церковь одна!
Капеллан жёстко посмотрел на Евангела и пальцем погрозил:
— Смотри, Евангел, как бы тебе не стало хуже после этого твоего исцеления! Вот как быстро вас охмурили! Одного поцеловали, другого погладили – и всё! Вы уже готовы вытворять экуменизм!
Евангел смотрел на палец, грозящий ему прямо промеж глаз, и торопливым шёпотом возразил:
— Что же ты тогда исповедался еретику-епископу? Да ты сам начало этому экуменизму и положил!
— Не знаю, как-то так получилось... — бледнея, признался Вианор.
Их услышал Питирим. Он подошёл поближе и встал перед ними с безмятежной улыбкой на устах. Братья перестали шептаться и смущённо уставились на него. Питирим предложил:
— Может быть вы хотите о чём-нибудь меня спросить?
— Да, — вздёрнул подбородок Вианор. — Мы хотим узнать, как ты исцеляешь людей и изгоняешь бесов.
— Разве не также, как и вы? — легко засмеялся Питирим.
Вианор сложил руки на груди и насупился.
— Знаете ли вы, братья, такую историю про семь сынов священника Скевы? Помните? Как они решили бесов изгнать из одержимого, помните?
Братья покосились друг на друга и осторожно кивнули.
— Они были людьми неверующими и не верили в Иисуса Христа, и однажды решили изгнать Его Именем беса. А одержимый пришёл в такую неистовую силу и ярость, что побил всех семерых сыновей Скевы, сорвал с них одежды и вынудил их бежать, спасая жизнь, совершенно голыми и избитыми! 39 Как вы думаете, после такого случая какое учение будет у этих семи сыновей?
— Не изгоняйте бесов, если Бог на это не дал вам права, — ответил за всех Вианор, и послушники кивками поддержали его.
— Совершенно верно, брат Вианор, — обрадовался его ответу Питирим. — Они бы сказали: не ходите на захваченную бесами территорию. Будьте аккуратны, бесы такие – вы не сможете со всеми справиться. Ваше учение такое же?
Братья удивлённо снова переглянулись между собой. Питирим понимающе кивнул и продолжил:
— Таково учение и у сынов священника. Но помните: они были неверующими. Но мы бесов изгоняем не именем того, кто бесов изгонял. Их изгоняет лично Христос, который так нам и поручил: «Больных исцеляйте, прокажённых очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте». Там, где вы видите территорию не Мою, тут же сделайте её Моею!
— Но отчитку может проводить только тот, кто сам избавился от человеческих страстей и получил благословение правящего архиерея! — упрямо настаивал Вианор.
Питирим грустно усмехнулся:
— Если только вот спрашивать разрешения архиерея, но не Бога, потому что Бог нам уже всё разрешил. Или не так? Вот представьте: вы – капелланы на поле битвы. Вам командир дал приказ: "спасать бойцов". Вокруг ожесточённое сражение, ваш раненный брат под обстрелом, у вас секунды, чтобы вытащить его и спасти. Будете ли вы ещё раз связываться с командиром и спрашивать – что мне делать, спасать его или не спасать?
Братья отрицательно помотали головами.
— Вот и Господь вам в Евангелии говорит: «Иди и спаси».
Все крепко задумались.
— Но как же благословение Владыки? Поставление на служение экзоциста? — мучительно упорствовал Вианор. — Мы же рабы Божьи, и не знаем сами воли Божьей, она открывается только через архиерея! Написано же так: «Раб ничего не имеет своего. Он только может полагаться на милость Господина своего»!
— Это рабская позиция, — согласился Питирим. — Рабы не имеют власти. Но мы не рабы Бога. Мы – сыны.
— Как... сыны? Христос же – сам Сын... Что же мы – братья родные Его? —испугался ереси Вианор.
— Если мы – не сыны, то как же мы обращаешься к Богу в молитве «Отец наш»? Разве может раб своего господина назвать «отец»? Мы не только на милость Бога уповаем, ещё на то, что сказал нам Иисус Христос: «Отныне Я вас не называю рабами, ибо раб не понимает, что делает господин. Я вас называю друзьями, ибо открыл вам всё, что знаю от Отца». Отец сказал Иисусу Христу: «Все Моё – Твоё», а Христос всё Своё передал нам! И когда шторм приходит, мы не должны кричать: «Господи, почему Ты спишь?! Проснись и спаси нас!», после чего разбуженный Христос упрекнёт нас в маловерии, а берём и применяем то, что имеем, как сыны, и сами запрещаем ветру: «Умолкни во имя Иисуса Христа!»
Слова Питирима привели Вианора в изумление. Ему стало трудно дышать. Питирим подошёл ближе. Они смотрели друг другу глаза в глаза так же, как при первом знакомстве, открыто, беззащитно, и снова Питирим без страха впустил его в себя до самой глубины. Только теперь в этой глубине Вианор чувствовал тишину и прохладу, от которой в его груди снова стало разливалось недавнее тепло. Питирим говорил тихо и мирно, и каждое его слово звучало с силой и срывало затворы с духа:
— У тебя есть такая власть. Ты – не раб, а Божий сын. Всё, что есть у Бога, есть и у тебя. Ты есть применение власти Любви. Ты сам есть власть. Ты входишь в сферы, которые не подчинены Богу, и подчиняешь Ему их. Но эта сила – не твоя, а Его. Ты просто высвобождаешь её.
— И я... и я тоже, как и ты могу исцелять людей и изгонять бесов?.. — испуганно прошептал Вианор.
— Почему ты испуганно так об этом говоришь? — тихо произнёс Питирим. — Бесов изгонять не страшно... Это всё – зло, вещи одного порядка: бесы, болезни, катастрофы... Проблема христиан, что они не готовы в смирении принять своё призвание – стать сынами Света. А если будут готовы, то уже не важно какая сила противостоит. Тебе по силам изгнать целый легион, потому, что ты знаешь силу Божью сам в себе. Любая болезнь, какая бы она не была, – ты её уже победил, потому что ты от Бога. Лично ты – от Бога! Не бойтесь изгонять бесов, людей любить, истину знать. Тот, кто в нас, больше того, кто в мире. Если тебя будут одолевать мысли: «Будьте аккуратны с бесами, будьте осторожны», отвечай: «Я – больше. Я – в Божьей любви».
— И я смогу воскресить?.. — сказал Вианор и осёкся.
Слова Питирима с замиранием сердца слушали не только братья из обители, но и Серафим и Арден, Марфа Ильинична и Валерия. Серафим переполнился духом и вскричал:
— Боже мой, Питирим!! Почему ты раньше никогда это не говорил?!
— Я постоянно тебе это говорил, — мягко улыбнулся Питирим, — просто ты, наконец, стал способен слышать. Теперь ты не забудешь мои слова, когда вступишь на территорию кромешной Тьмы, когда вокруг тебя никого не будет, кроме бесов.
Вианор в изнеможении от происходящего в душе стоял, опустив глаза, и молчал. Вернулся Антоний и с некоторым удивлением прошёл мимо молчаливо стоящих друг напротив друга братьев. Послышался стук топоров по дереву и металлу. В чистом воздухе звук разносился далеко по округе.
Наконец, замки были сбиты. Антоний, вздымая в воздух сухие листья и пыль, рывком вскрыл двери и с вопросом посмотрел на капеллана.
До этого момента у Вианора был только один путь – вернуться в обитель, мстить за Зена. Теперь он видел два пути. Всё существо его изнывало в мучительном выборе.
«Наставник!..» — вдруг раздалось внутри.
Вианор в панике вскинулся и увидел в полутьме распахнутых дверей у порога храма Зена. Тот стоял в разорванной на груди тёмно-серой рясе, залитой кровью. В его руке горела свеча. Вианор качнулся навстречу ему и застонал в муках.
— Брат... Прости, что не спас... Как тебя воскресить?..
«Помолись и отпусти», — тихим ветром прошелестело внутри.
Никогда не знавшее радости лицо Зена вдруг осветилось улыбкой. Он с почтением поклонился Наставнику, не спеша развернулся и вошёл в храм.
Вианор тыльной стороной ладони стёр с виска внезапно выступивший пот и нетвёрдыми ногами последовал за Зеном.
----------------------
ПРИМЕЧАНИЕ
39 — Питирим рассказывает историю из книги Деяний святых апостолов, глава 19, стихи 11-20
Глава 16. Человек начинается с плеча
Трое послушников, Марфа Ильинична и Валерия пели прилежно. Это была крещальная литургия: Питирим торжественно и благоговейно крестил исцелённого Альберта, а потом ввёл его в алтарь, где тот молился как верный вместе со всеми.
А во время Херувимской Вианор пришёл в исступление и увидел небо отверстым и ангелов Божьих с Небес сходящих. Облако Света объяло Зена, и убелились его окровавленные одежды, и успокоилось лицо, и просияло восторженным светом разума. Только шрамы от плетей никуда не исчезли. Они так и остались как стигматы мученика, как знаки победы праведной.
Зен обернулся к Наставнику, словно прося отпустительной молитвы. Вианор, пронзённый благоговейным ужасом, почувствовал укол совести. Кто он такой, земная тварь дрожащая, чтобы у него божественное разрешение испрашивало? Но послушник ждал его слова, приказа, ответа, и всё вокруг сияло, объятое нестерпимым Светом.
— Иди, мой друг, — сглатывая заливающие горло слёзы, прошептал Вианор, а слова эти были великими и словно распирали всю Вселенную. — Небо всегда забирает лучших. Ты больше не один из нас. Ты всегда был одним из них.
Вианор с изнеможением от неземной красоты оглядел Пришедших и покивал сам себе в подтверждение своих мыслей.
— Да... Ты был пленённый земным тяготением ангел... упавший на землю... забывший свой род и племя...
Вианор наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
— Как же тебя звали до прихода в обитель? Иван? Зачем я нарёк тебя именем смерти 40? Чтобы тобою пугать смерть?
Вианор горько выдохнул и расслабил плечи.
— Прости, мой друг, и прощай. Если получится у меня когда-нибудь подняться от земли к тебе, то... Я найду тебя и узнаю по ранам на твоем теле...
Сонм ангелов поднялся ввысь. Видение исчезло. Свет утих. Литургия шла к концу, а Вианор стоял с пылающим сердцем, не понимая, где он и почему он ещё здесь.
Питирим поздравил всех с причастием и предложил преломить хлеб и вино испить. Вианору в руки лег невероятного запаха хлеб, в котором он едва узнал свои вчерашние лепешки. В трапезной храма пустили по кругу агапическую братину; каждый отпивал по несколько глотков вина, смешанного с горячей водой.
За вратами храма Дорофей и Евангел обступили капеллана.
— Наставник? Дальше у нас всё по плану? — тихо бросил Дорофей.
— По какому плану? — капеллан растерянно нахмурил лоб.
— Хватаем Антония и уходим. Я вычислил, где наш схрон. Роботизированная тележка отъехала к сараю на три часа и замаскировалась под навесом. Я вычислил её по колее от колёс. Каков твой приказ?
— Максим... — не раздумывая, хрипло прошептал Вианор. — Я по приказу отдал вашего брата на муки. Не я ли – отец ваш, не вы ли – дети мои? Как я посмел разрушить чужую духовную семью? Как я позволил бы, если б кто-нибудь вознамерился разрушить мою? Как я лишил брата Александра его любимых чад?
Вианор сглотнул горечь и выдохнул:
— Да, они отступники. Да, возможно, Александр покорился соблазну Никона, но мы не знаем каким чудовищным образом тот его покорил. Кто бы польстился на ухаживания настоятеля, если не был бы выживший умом?
Послушники немного подумали и со смешками закивали.
— Да, возможно, и Антоний с Александром и перепутали эрос с филиа, может быть, Антоний и касался подопечной малолетки. Но! Кто вершит над ними суд? Прелюбодеи? Сребролюбцы? Кощунники? И, главное, как вершат!
Дорофей воскликнул:
— Наставник... что значат твои слова?! Ты оставишь Никона без мести?!
— Никон?! — Глухим мутным льдом сорвалось с губ Вианора это имя. — Разве только Никон?! Разве может он творить все свои дела один?! Нет! Все гораздо сложнее. Обитель – это система. И Никон – лишь человек системы. Ломать надо не Никона, а систему! Систему, которая убивает наших детей!
— Наставник? Ты собрался ломать систему? — усмехнулся Евангел. — А пороха-то тебе хватит? Пупок не развяжется?!
— Нет, брат Евангел. Мне не под силу сломать систему, идти против всей мощи обители. Моё дело гораздо меньше, но оно осуществимо.
Вианор глубоко вздохнул и перекрестился.
— Я – христианин. Я просто возлюблю ближнего моего, а потом пойду и положу душу за друзей моих. Тем и искуплю пролитую кровь.
— Наставник, но кто твой ближний? Кого ты вдруг собрался полюбить? — не унимался Евангел.
— Я плохо учил тебя Евангелию? — строго глянул на него Вианор. — Ближний – это тот, кто оказал тебе милость.
После этих слов Вианор обернулся и гаркнул:
— Серафим!
Серафим стоял среди поздравляющих Альберта и во все глаза смотрел на преобразившееся от Света лицо друга. Молодое лицо сержанта, состарившееся от складок скорби и страданий, вдруг стало открытым, простым, удивлённым, словно он только что задул свечи на торте в честь своего Дня рождения. Валерия и Марфа Ильинична висели на нём с двух сторон, обхватив его расслабленные руки. Арден плакал от счастья, пятернёй лохматил ему тёмные волосы и во все глаза смотрел на своего бывшего оглашаемого, который в благодатной купели стал теперь верным воином Христовым. Питирим, улыбаясь, стоял рядом и ждал своей очереди поздравить Альберта. Он обнимал за плечо Антония, который в тихом изумлении внимал этой радости, впитывая каждый миг происходящего словно сухой пергамент влагу чернил.
Услышав окрик, Серафим повернулся к Вианору и встретился с тремя парами напряжённых глаз. Не глядя, похлопал по затылку Альберта и пошёл к ожидающей его тройке, а, подойдя, встал перед ними, расставил ноги и опустил руки, как свободный.
— Послушай, брат Серафим... — начал Вианор.
— Преподобный Серафим, — поправил Евангел, но Вианор двинул ему локтем под дых.
— Я тебе не всё сказал... — продолжил Вианор. Серафим напрягся. — Ты знаешь, что я являюсь старшим капелланом, но не знаешь, что и я несу своё послушание: осуществляю поставку вооружения и последних технологий для нужд обители. Именно через меня происходит всё взаимодействие с компанией «Протект энд Серв», я комплектую экипировку бойцов для боев на Арене, а также для миссионерских практик в рядах действующей армии.
