Может ли быть,
Что кому-нибудь раньше
Позволил бы так себя оскорбить?
А теперь на него помочились
И даже хотят убить,
Но человек в очках
Безропотно замер
И почему-то молчит.
Он смотрит на землю
Сквозь грязные линзы,
На грязные трупы,
На грязную почву –
Трупы и почву в крови;
Глядит и не видит,
Всё слилось, как с ночью,
Чёрной дырой внутри.
Человек в очках
Дрожит и не видит,
Как смерть отражается на лице:
«Надежда и смерть – близнецы,
А люди – свиньи»
... последняя мысль была
О терновом венце.
В ПАМЯТИ
Тысячи людей за колючей проволокой,
Тысячи тел валяются грудой в овраге:
Были они замучены голодом,
Были расстреляны
Или отравлены в газовой камере?
Были они... а были ли?
Была ли до этого жизнь иная:
С весенним утром, прогулками по аллее,
В кафе за бокалом пива и чашкой чая?
С домашним уютом и радостным смехом,
Детьми и их искренним, чистым взглядом?..
Когда-то, в другом мире было это,
Оставшись лишь в памяти, жившей когда-то
А здесь онемевшие души ранены,
От памяти – только осколки боли
Безмолвные тени бредут вдоль бараков
Каменных,
Под тусклым туманом фонарного зноя
ОЦИНКОВАННЫЙ ЯЩИК
В этом месте царит безумие и беззаконие
В этом месте люди находятся под властью страха
Здесь пытают так, что для крови сделаны водостоки
Но страшнее всего здесь – попасть в оцинкованный ящик
Человеческая жестокость не знает предела
Она, как безумие, извращена, чудовищна и кровожадна
Она нарастает с неудержимой в свою власть верой
От безнаказанности и беспомощности тех, кого истязают
Кто-то с ухмылкой приходит туда воодушевленный
Придумав ночью очередную пытку
Они приковывают к полу уборной заключенного
Запихивают в рот два бруска, чтобы не мог сомкнуть челюсть
Засовывают шланг через глотку, пропихивая до самого желудка
Включают с напором, но шланг не водопроводный
А из канализационного стока
Крики и истязания не прекращаются ни на одни сутки
Ходит главный надсмотрщик – женщина в странном головном уборе
Люди стоят и боятся пошевелиться под ее взором
Она может просто так выбрать над кем издеваться
Остальные надсмотрщики совершенно безлики
Смотрят на всех со злобным, остервенелым оскалом
Глаза, словно черные бездны, пусты и дики
И если что-то не так, подходят и бьют по лицу, между ног и куда попало
Могут искалечить до неузнаваемости, могут выбить все зубы
Глаза, переломать пальцы, запястья, полностью руки
Иногда бьют так, что потом приходится избавляться от тела
Бьют со злости, а иногда просто со скуки
Мои мысли на гребне волны поднимаются высоко над морем
Разбиваясь о берег, разлетаются брызгами во все стороны
Я мечтаю забыться извечным покоем
А вместо этого слышу крики чаек
Отрывающие куски плоти
И шум нескончаемого прибоя
Здесь не помогает взмолиться
Ни перед ними, ни перед богом
Ни жалости, ни сочувствия, ни сострадания не бывает
Единственный, кто может тебя услышать –
Твой сосед, что расскажет надсмотрщикам за кружку чая
И ты понимаешь, что верить не надо
Что это не просто иллюзия – это пустое слово:
Все то, что родило веру, родило жестокость –
Изощренность человеческого сознания
Основанная на законах природы
В которых нет сострадания
Но только неуемное желание порабощения и контроля
Как страх, безграничный в своей кровожадной жестокости
Оцинкованный ящик – это предмет
Примерно, метр двадцать на восемьдесят
Человеку поочередно, не давая утратить сознание
Отрубают руки и ноги, перетягивают от крови
И запирают наглухо в нем на неделю
Максимум – дней на десять, –
Дольше никто не выжил, –
И раз в два-три дня открывают,
Давая немного воды, но тоже не сразу
Или ударить, если стонет, бредит, издает звуки
И поглядеть, как меркнет разум, и наступает безумие
* * *
Благоухал рассвет.
Алеющее пламя
Залило горизонт,
Покинув тень земли,
С развесистою мглой
Небесных нив сливаясь,
Преображая их
Лазурью синевы.
Теснится небосклон
Над заревом раската,
Всё выше унося
Пробор своих седин,
За ним стремится ввысь,
Будто из пекла ада,
Как чёрный обелиск,
Трубы косматый дым.
В печи её чадят
Обугленные дети,
Их проминают вглубь
Железные крюки,
Чтоб новые тела
Забросить вместо этих:
Когда протлела плоть,
Огонь не так горит.
Благоухал рассвет,
И было уже ясно,
Когда с востока прибыл
Длинный эшелон.
Двойная цепь солдат,
И окрик громогласный
Отрывисто звучит
Со всех её сторон.
ФЕЯ ЛЮЦИФЕРА
Фея Люцифера
Решила помочь людям –
Огонь поселить в их сердца
Чтобы жизнь не такою несчастной
Холодной и мрачной была
Чтобы жизнь не текла
Обреченно по кругу
И Она подарила им искру тепла
Но люди, согревшись ей, стали
Это пламя сильней и сильней распалять
Поджигая, сжигать,
Разжигать, выжигать!..
Испепеляя друг другу сердца
И выгорая сами
Обидно и грустно расстроенной Фее
Что теперь делать, как их спасти?
Фея Люцифера решает тогда
Отдать искру счастья им прямо в руки
Чтобы тепло привнести в их дома
Чтобы сделать уютнее их пастели
Чтобы мир стал светлее
Внутри
И вокруг!..
Но люди сделались только злее
И Фея увидела
Как они
Этот мир и друг друга
Безжалостно уничтожают и жгут
Отчаянье овладело несчастной Феей
И ничего больше не хочет делать Она
У Феи Люцифера
От боли блестят глаза
Нет внутренней искры
Утратились силы как будто
"Им будет достаточно света начала дня" –
Взошедшая в небе звезда
Предвещает утро
И Фея направилась к той звезде
В бледнеющем, пасмурном небосводе
Как тот озарился
Разлившись над Ней
Так, словно закатом вечерним полный!
И что-то взметнулось у ней за спиной
Вздымаясь клубами густого дыма
И алое зарево над землей
Собою ее безраздельно покрыло
7 ДЫХАНИЕ СМЕРТИ
ИЛЛЮЗИИ, КОТОРЫЕ ПОРОЖДАЮТ МЫСЛИ
Бывает,
Что ты познакомился с человеком,
Вы мило общаетесь,
Проникаетесь друг другом,
Впускаете в свои миры
Потом договариваетесь о встрече,
И ты с волнением ждешь назначенного дня
Просыпаешься воодушевленный,
Поешь под душем,
Пританцовываешь,
Наливаешь какао
И скорее бежишь к монитору,
В ожидании "доброго утра"
И улыбки
А там
Никого нет
Ты ждал,
А там никого нет
Никто не написал доброе утро,
Не отправил смайлик,
Вообще ничего не написал
И оказывается,
Что там не придут,
Потому что передумали
Или заболели
Или заболели, а потом передумали
Или даже наоборот;
Или не доверяли:
Навыдумывали себе что-то
И не доверяли
Навыдумывали что-то,
Не доверяли
И передумали
А ты ждал
А они передумали
А бывает, что даже умерли
Тоже собирались,
Волновались,
Ждали
Но не пришли,
Не потому что передумали
Или заболели,
А потому что умерли
И последней мыслью было,
Что их ждут
Это была последняя мысль,
С которой они жили и умерли
Они умерли,
А мысль осталась
Вы ждали,
Но время идет,
И вы уже не ждете,
Ждете других
А мысль осталась
Неизвестно,
Где остаются последние мысли,
Но мысль о том,
Что их ждут,
Осталась
И так проходит много времени, –
Ну, относительно много, –
И за это время
Кто-то кого-то ждал,
Кого-то, кто его не любил
И не приходил,
И не ждал в ответ;
Или кто-то ждал,
Любил,
А время шло,
Шло,
И пришло к тому,
Что время закончилось;
Или ждали каждый день,
А он приходил к вам
И даже жил
Много лет
А потом все закончилось,
И тот, кого вы любили,
Ждали каждый день,
Кто приходил к вам
И жил,
Уже неинтересен,
Не нужен,
Даже неприятен
Вы жили им,
Любили каждый день,
Много лет,
А теперь он вам неприятен,
Раздражает
И вы даже его ненавидите
Вы ждали,
Он приходил,
Вы жили,
А теперь ненавидите
И вы понимаете,
Что всю жизнь что-то ждали,
Ждали, ждали,
А оно не пришло
А то, что у вас было –
Было не то,
Что вам было нужно,
А то, что вам было нужно,
Вы так и не дождались
И это все,
Что вы поняли за свою жизнь
И, возможно еще:
То, что вы не дождались,
Вас где-то ждет
И эта мысль была последней
И осталась
Неизвестно,
Где остаются последние мысли,
Но мысль о том,
Что вас ждут,
Осталась
ПРЕКРАСНЫЙ, ДИВНЫЙ САД
Выращивать цветы –
прекрасный дивный сад
ухаживать за ними
бережно
и нежно
лелея красоту
они порадуют твой взгляд
овеют ароматом
и завянут
погибнет сад
еще недавно поражавший красотой
придет зима
и вьюга все затянет белой дымкой
и все забудется
но вспомнится весной
и будем взращивать цветы
чтобы порадовать свой взгляд
вкушая аромат...
и так всю жизнь
за шагом шаг
бродя по кругу
не сознавая что
мы создаем не жизнь а смерть
и то как в мире все
бессмысленно и бренно
нам кажется
что этот мир для нежности и жизни –
вовсе нет
он груб
и все непродолжительно в нем
так же
как и неизменно
НЕЖНОСТЬ
Там, где мир обезличен во тьме,
Где земля огрубела от крови,
Нежность нужно хранить в себе,
Чтоб избавить её от боли;
Чтоб себя оградить от мук
И понять, что надежда – это
Мановение бледных рук,
Оставляющих без ответа.
Для кого же хранить её
И кому подарить с покоем? –
Той, которая вдруг придёт,
Забирая тебя с собою?
Пусть её беспристрастный взгляд
И движение тонких пальцев
Разрешат оглянуться назад
И увидеть себя скитальцем,
Одиноко бредущим во мгле,
Потерявшим доверие к людям,
Не оставившим на земле
Ничего, что она не погубит.
Даже той, что любила тебя
Так, как любят однажды на свете,
Не поверил. Безмолвный сентябрь.
Онемевшие листья и ветер.
* * *
Тот миг, где мечта сбывается
В котором становится явью
Откуда-то появляется
Незримой дорогой тайною
Видением сна ожившего
Приходит она, окрыленная
Под обликом небожителя
Одетая во все черное
И длинные пальцы бледные
И взгляд ее – грустью полные
Проникнут тоской неведомой
Протянутся тенью томною
Коснувшись губами тонкими
Как раннее утро – прохладными
Знакомя глаза влюбленные
С незримой дороги тайнами
ТАМ, ГДЕ БЫЛА ЛЮБОВЬ
Убитый одним ударом –
Резким выпадом прямо в сердце!
Пылала душа пожаром –
Теперь лишь холодное тельце;
Теперь лишь земля, да черви
Вползают в пустые глазницы:
Они выгрызают нервы,
Желая их болью напиться,
Они разрывают вены,
Чтоб кровью застывшей нажраться,
И чернью отверзшейся скверны
В разрытой груди копошатся.
* * *
Мы во тьме
и всегда одиноки
и боимся в ней заблудиться
создавая себе исходы
представляя какой-то выход
Но мы ходим
стучимся в двери –
эти двери всегда закрыты
в нас усиливая тревоги
намекая что мы забыты
Укрепляя природу страха
глубоко запуская корни
в беспредельных владеньях мрака
черной тенью бредя за нами
уверяя что так и надо
И мы ходим
стучимся в двери –
эти двери всегда закрыты
только Тень тихо шепчет из мрака
что мы здесь навсегда забыты
ТА, КОГО УВИЖУ ПОСЛЕДНЕЙ
В воздухе пахнет смертью, –
Я чувствую это, поверьте:
Кому-то пора умереть, –
Я чувствую, чувствую Смерть.
Она словно тень за спиною
Трясущейся чёрной рукою
Откроет прикрытую дверь, –
Я вижу, я вижу, поверь.
Свои онемевшие длани
К опущенным векам протянет,
Приблизив исконный покой
Холодной, холодной рукой.
Осенние сумерки эти.
В них та, что всех ближе на свете,
Ушла, оставляя его
Совсем и совсем одного.
Он ждал её целыми днями,
Надеясь, что время настанет,
Но вместо неё вдруг пришла
Другая, другая Она.
Никто в тишине не услышит,
Как странно и сдавленно дышит,
Прощально взглянув на неё...
На этом, на этом всё.
ДЫХАНИЕ
Ты можешь не думать о смерти
Она о тебе не забудет
Придет в тишине незаметно
Лазурным весенним утром
А может быть в сумрак осенний
Под звуки дождя неспешно
Идущего по аллее
Несущего безответно
Дыхание неземное
Хранящее память мыслей
Стремящихся в бесконечность
К незнанию и покою
8 ПОМРАЧЕНИЕ
СУМРАЧНЫЙ ДЕЛИРИЙ
В пустоте за окном
Я смотрю в глаза луне,
За её бледным ртом
Ничего в тишине.
Ничего, никого,
Я кружусь с ней во сне,
Я целую её
Бледный рот в сизой мгле.
И осталось одно –
Я хожу взад-вперёд –
Белое полотно
И кривой бледный рот.
И бледнеет рассвет
Длинным строем теней,
Я смотрю на портрет
Над могилой твоей.
В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА Я УВИДЕЛ, ЧТО ТЫ НАЧАЛА СТАРЕТЬ
Как отвратительна бываешь ты, когда кричишь.
Как неприятен этот голос гадкий.
И делается страшно, что не замолчишь,
Что никогда, ни в чём
Не будет никакого смысла и порядка.
Ты тихо дышишь, двигаешь рукой,
В объятьях сна томна, полураздета...
И кажется, объял тебя покой:
Надеюсь – вечный и не ведающий света.
Мне непонятен этот полумрак,
Под звёздным небом явно неуместный:
Убить тебя, да постараться так,
Чтоб никогда уже ты не воскресла.
Безликий силуэт в немой тиши
Бледнеет, словно призрачное утро...
Вот так бы выпустить тебе кишки
И сделать вид,
Что всё само собой произошло как будто.
Не просыпайся, ни с рассветом – никогда,
Спи, спи спокойно в брезжащем сияньи.
Надеюсь, тень твоя не навестит меня,
Преследуя туманное сознанье.
УТРО, КОТОРОЕ Я ВСТРЕТИЛ ОДИН
Ночь
За окном темно –
Там, за окном, внутри,
А не снаружи, –
Семья:
Сегодня днем
Я видел их очаровательную дочь
Мы тайно проникаем в дом:
Сначала моя тень, затем и я, –
Где в темноте, все спят:
Отец и мать – в одной,
И дочь – в соседней комнате,
Одна...
Ее оставим на потом
Ей лет двенадцать,
Может быть, тринадцать,
Но не больше
Начнем с родителей,
А к ней зайдем попозже
Возьмемся за отца:
Ему перерезаем горло –
И все в крови, –
Как может быть так много крови в человеке?
А рядом просыпается его жена
Она немолода и некрасива
Мы с омерзением ей бьем в лицо,
По голове,
Удар, еще удар, еще!
Он – в судорогах,
А она словно застыла
Я посмотрел в окно –
В него глядит луна,
А там, за дверью
Тихо спит прелестное созданье
Я подхожу,
Дверь в комнату не заперта
Какое же видение:
Она юна, нежна,
И маленькая грудь ее упруга,
И кожа белая, как утренний туман
Я долго на нее смотрю,
Протягиваю руку, прикасаюсь к ней...
Какое наслажденье
Она прекрасна!
Но проснувшись, замирает от испуга
– Не бойся, девочка моя,
И раздевайся... –
"Нет, это должен сделать я:
Я воплощу все то, зачем пришел
И это будет длиться долго, сильно, страстно!"
Ее недвижный силуэт:
"Прелестное создание,
Ты так измучена и так несчастна,
Но чтобы все забыть, тебе поможет сон", –
И мы решили, не увеча тело, –
Что мне доставило так много удовольствий, –
Ее, почти что не сопротивляющуюся, задушить
Рассвет
Я встал с кровати:
Млечный отблеск света с туманом проникал через окно –
Как будто облака спустились вниз, на землю,
Чтобы забрать ее
И унести с собой, очистить и потом вернуть обратно
Я посмотрел вокруг, мне стало страшно:
Я здесь совсем один,
А тени моей нет
ХЭЛБЕР
Хэлбер
похищает
маленьких девочек
и прячет в подвал,
навещая их по ночам...
а потом
убивает,
слушая,
как они перед смертью кричат
Хэлбер
прекрасно знает,
прекрасно знает
финал
что значит
ад
и боль истязаний,
как страшно
они звучат
Хэлбера
манит их нежность,
нежность и красота,
ему
очень нужны
их глаза
и одежда –
невинность
и чистота
Хэлбера
Вряд ли что сдержит,
сможет остановить:
Что кому-нибудь раньше
Позволил бы так себя оскорбить?
А теперь на него помочились
И даже хотят убить,
Но человек в очках
Безропотно замер
И почему-то молчит.
Он смотрит на землю
Сквозь грязные линзы,
На грязные трупы,
На грязную почву –
Трупы и почву в крови;
Глядит и не видит,
Всё слилось, как с ночью,
Чёрной дырой внутри.
Человек в очках
Дрожит и не видит,
Как смерть отражается на лице:
«Надежда и смерть – близнецы,
А люди – свиньи»
... последняя мысль была
О терновом венце.
В ПАМЯТИ
Тысячи людей за колючей проволокой,
Тысячи тел валяются грудой в овраге:
Были они замучены голодом,
Были расстреляны
Или отравлены в газовой камере?
Были они... а были ли?
Была ли до этого жизнь иная:
С весенним утром, прогулками по аллее,
В кафе за бокалом пива и чашкой чая?
С домашним уютом и радостным смехом,
Детьми и их искренним, чистым взглядом?..
Когда-то, в другом мире было это,
Оставшись лишь в памяти, жившей когда-то
А здесь онемевшие души ранены,
От памяти – только осколки боли
Безмолвные тени бредут вдоль бараков
Каменных,
Под тусклым туманом фонарного зноя
ОЦИНКОВАННЫЙ ЯЩИК
В этом месте царит безумие и беззаконие
В этом месте люди находятся под властью страха
Здесь пытают так, что для крови сделаны водостоки
Но страшнее всего здесь – попасть в оцинкованный ящик
Человеческая жестокость не знает предела
Она, как безумие, извращена, чудовищна и кровожадна
Она нарастает с неудержимой в свою власть верой
От безнаказанности и беспомощности тех, кого истязают
Кто-то с ухмылкой приходит туда воодушевленный
Придумав ночью очередную пытку
Они приковывают к полу уборной заключенного
Запихивают в рот два бруска, чтобы не мог сомкнуть челюсть
Засовывают шланг через глотку, пропихивая до самого желудка
Включают с напором, но шланг не водопроводный
А из канализационного стока
Крики и истязания не прекращаются ни на одни сутки
Ходит главный надсмотрщик – женщина в странном головном уборе
Люди стоят и боятся пошевелиться под ее взором
Она может просто так выбрать над кем издеваться
Остальные надсмотрщики совершенно безлики
Смотрят на всех со злобным, остервенелым оскалом
Глаза, словно черные бездны, пусты и дики
И если что-то не так, подходят и бьют по лицу, между ног и куда попало
Могут искалечить до неузнаваемости, могут выбить все зубы
Глаза, переломать пальцы, запястья, полностью руки
Иногда бьют так, что потом приходится избавляться от тела
Бьют со злости, а иногда просто со скуки
Мои мысли на гребне волны поднимаются высоко над морем
Разбиваясь о берег, разлетаются брызгами во все стороны
Я мечтаю забыться извечным покоем
А вместо этого слышу крики чаек
Отрывающие куски плоти
И шум нескончаемого прибоя
Здесь не помогает взмолиться
Ни перед ними, ни перед богом
Ни жалости, ни сочувствия, ни сострадания не бывает
Единственный, кто может тебя услышать –
Твой сосед, что расскажет надсмотрщикам за кружку чая
И ты понимаешь, что верить не надо
Что это не просто иллюзия – это пустое слово:
Все то, что родило веру, родило жестокость –
Изощренность человеческого сознания
Основанная на законах природы
В которых нет сострадания
Но только неуемное желание порабощения и контроля
Как страх, безграничный в своей кровожадной жестокости
Оцинкованный ящик – это предмет
Примерно, метр двадцать на восемьдесят
Человеку поочередно, не давая утратить сознание
Отрубают руки и ноги, перетягивают от крови
И запирают наглухо в нем на неделю
Максимум – дней на десять, –
Дольше никто не выжил, –
И раз в два-три дня открывают,
Давая немного воды, но тоже не сразу
Или ударить, если стонет, бредит, издает звуки
И поглядеть, как меркнет разум, и наступает безумие
* * *
Благоухал рассвет.
Алеющее пламя
Залило горизонт,
Покинув тень земли,
С развесистою мглой
Небесных нив сливаясь,
Преображая их
Лазурью синевы.
Теснится небосклон
Над заревом раската,
Всё выше унося
Пробор своих седин,
За ним стремится ввысь,
Будто из пекла ада,
Как чёрный обелиск,
Трубы косматый дым.
В печи её чадят
Обугленные дети,
Их проминают вглубь
Железные крюки,
Чтоб новые тела
Забросить вместо этих:
Когда протлела плоть,
Огонь не так горит.
Благоухал рассвет,
И было уже ясно,
Когда с востока прибыл
Длинный эшелон.
Двойная цепь солдат,
И окрик громогласный
Отрывисто звучит
Со всех её сторон.
ФЕЯ ЛЮЦИФЕРА
Фея Люцифера
Решила помочь людям –
Огонь поселить в их сердца
Чтобы жизнь не такою несчастной
Холодной и мрачной была
Чтобы жизнь не текла
Обреченно по кругу
И Она подарила им искру тепла
Но люди, согревшись ей, стали
Это пламя сильней и сильней распалять
Поджигая, сжигать,
Разжигать, выжигать!..
Испепеляя друг другу сердца
И выгорая сами
Обидно и грустно расстроенной Фее
Что теперь делать, как их спасти?
Фея Люцифера решает тогда
Отдать искру счастья им прямо в руки
Чтобы тепло привнести в их дома
Чтобы сделать уютнее их пастели
Чтобы мир стал светлее
Внутри
И вокруг!..
Но люди сделались только злее
И Фея увидела
Как они
Этот мир и друг друга
Безжалостно уничтожают и жгут
Отчаянье овладело несчастной Феей
И ничего больше не хочет делать Она
У Феи Люцифера
От боли блестят глаза
Нет внутренней искры
Утратились силы как будто
"Им будет достаточно света начала дня" –
Взошедшая в небе звезда
Предвещает утро
И Фея направилась к той звезде
В бледнеющем, пасмурном небосводе
Как тот озарился
Разлившись над Ней
Так, словно закатом вечерним полный!
И что-то взметнулось у ней за спиной
Вздымаясь клубами густого дыма
И алое зарево над землей
Собою ее безраздельно покрыло
7 ДЫХАНИЕ СМЕРТИ
ИЛЛЮЗИИ, КОТОРЫЕ ПОРОЖДАЮТ МЫСЛИ
Бывает,
Что ты познакомился с человеком,
Вы мило общаетесь,
Проникаетесь друг другом,
Впускаете в свои миры
Потом договариваетесь о встрече,
И ты с волнением ждешь назначенного дня
Просыпаешься воодушевленный,
Поешь под душем,
Пританцовываешь,
Наливаешь какао
И скорее бежишь к монитору,
В ожидании "доброго утра"
И улыбки
А там
Никого нет
Ты ждал,
А там никого нет
Никто не написал доброе утро,
Не отправил смайлик,
Вообще ничего не написал
И оказывается,
Что там не придут,
Потому что передумали
Или заболели
Или заболели, а потом передумали
Или даже наоборот;
Или не доверяли:
Навыдумывали себе что-то
И не доверяли
Навыдумывали что-то,
Не доверяли
И передумали
А ты ждал
А они передумали
А бывает, что даже умерли
Тоже собирались,
Волновались,
Ждали
Но не пришли,
Не потому что передумали
Или заболели,
А потому что умерли
И последней мыслью было,
Что их ждут
Это была последняя мысль,
С которой они жили и умерли
Они умерли,
А мысль осталась
Вы ждали,
Но время идет,
И вы уже не ждете,
Ждете других
А мысль осталась
Неизвестно,
Где остаются последние мысли,
Но мысль о том,
Что их ждут,
Осталась
И так проходит много времени, –
Ну, относительно много, –
И за это время
Кто-то кого-то ждал,
Кого-то, кто его не любил
И не приходил,
И не ждал в ответ;
Или кто-то ждал,
Любил,
А время шло,
Шло,
И пришло к тому,
Что время закончилось;
Или ждали каждый день,
А он приходил к вам
И даже жил
Много лет
А потом все закончилось,
И тот, кого вы любили,
Ждали каждый день,
Кто приходил к вам
И жил,
Уже неинтересен,
Не нужен,
Даже неприятен
Вы жили им,
Любили каждый день,
Много лет,
А теперь он вам неприятен,
Раздражает
И вы даже его ненавидите
Вы ждали,
Он приходил,
Вы жили,
А теперь ненавидите
И вы понимаете,
Что всю жизнь что-то ждали,
Ждали, ждали,
А оно не пришло
А то, что у вас было –
Было не то,
Что вам было нужно,
А то, что вам было нужно,
Вы так и не дождались
И это все,
Что вы поняли за свою жизнь
И, возможно еще:
То, что вы не дождались,
Вас где-то ждет
И эта мысль была последней
И осталась
Неизвестно,
Где остаются последние мысли,
Но мысль о том,
Что вас ждут,
Осталась
ПРЕКРАСНЫЙ, ДИВНЫЙ САД
Выращивать цветы –
прекрасный дивный сад
ухаживать за ними
бережно
и нежно
лелея красоту
они порадуют твой взгляд
овеют ароматом
и завянут
погибнет сад
еще недавно поражавший красотой
придет зима
и вьюга все затянет белой дымкой
и все забудется
но вспомнится весной
и будем взращивать цветы
чтобы порадовать свой взгляд
вкушая аромат...
и так всю жизнь
за шагом шаг
бродя по кругу
не сознавая что
мы создаем не жизнь а смерть
и то как в мире все
бессмысленно и бренно
нам кажется
что этот мир для нежности и жизни –
вовсе нет
он груб
и все непродолжительно в нем
так же
как и неизменно
НЕЖНОСТЬ
Там, где мир обезличен во тьме,
Где земля огрубела от крови,
Нежность нужно хранить в себе,
Чтоб избавить её от боли;
Чтоб себя оградить от мук
И понять, что надежда – это
Мановение бледных рук,
Оставляющих без ответа.
Для кого же хранить её
И кому подарить с покоем? –
Той, которая вдруг придёт,
Забирая тебя с собою?
Пусть её беспристрастный взгляд
И движение тонких пальцев
Разрешат оглянуться назад
И увидеть себя скитальцем,
Одиноко бредущим во мгле,
Потерявшим доверие к людям,
Не оставившим на земле
Ничего, что она не погубит.
Даже той, что любила тебя
Так, как любят однажды на свете,
Не поверил. Безмолвный сентябрь.
Онемевшие листья и ветер.
* * *
Тот миг, где мечта сбывается
В котором становится явью
Откуда-то появляется
Незримой дорогой тайною
Видением сна ожившего
Приходит она, окрыленная
Под обликом небожителя
Одетая во все черное
И длинные пальцы бледные
И взгляд ее – грустью полные
Проникнут тоской неведомой
Протянутся тенью томною
Коснувшись губами тонкими
Как раннее утро – прохладными
Знакомя глаза влюбленные
С незримой дороги тайнами
ТАМ, ГДЕ БЫЛА ЛЮБОВЬ
Убитый одним ударом –
Резким выпадом прямо в сердце!
Пылала душа пожаром –
Теперь лишь холодное тельце;
Теперь лишь земля, да черви
Вползают в пустые глазницы:
Они выгрызают нервы,
Желая их болью напиться,
Они разрывают вены,
Чтоб кровью застывшей нажраться,
И чернью отверзшейся скверны
В разрытой груди копошатся.
* * *
Мы во тьме
и всегда одиноки
и боимся в ней заблудиться
создавая себе исходы
представляя какой-то выход
Но мы ходим
стучимся в двери –
эти двери всегда закрыты
в нас усиливая тревоги
намекая что мы забыты
Укрепляя природу страха
глубоко запуская корни
в беспредельных владеньях мрака
черной тенью бредя за нами
уверяя что так и надо
И мы ходим
стучимся в двери –
эти двери всегда закрыты
только Тень тихо шепчет из мрака
что мы здесь навсегда забыты
ТА, КОГО УВИЖУ ПОСЛЕДНЕЙ
В воздухе пахнет смертью, –
Я чувствую это, поверьте:
Кому-то пора умереть, –
Я чувствую, чувствую Смерть.
Она словно тень за спиною
Трясущейся чёрной рукою
Откроет прикрытую дверь, –
Я вижу, я вижу, поверь.
Свои онемевшие длани
К опущенным векам протянет,
Приблизив исконный покой
Холодной, холодной рукой.
Осенние сумерки эти.
В них та, что всех ближе на свете,
Ушла, оставляя его
Совсем и совсем одного.
Он ждал её целыми днями,
Надеясь, что время настанет,
Но вместо неё вдруг пришла
Другая, другая Она.
Никто в тишине не услышит,
Как странно и сдавленно дышит,
Прощально взглянув на неё...
На этом, на этом всё.
ДЫХАНИЕ
Ты можешь не думать о смерти
Она о тебе не забудет
Придет в тишине незаметно
Лазурным весенним утром
А может быть в сумрак осенний
Под звуки дождя неспешно
Идущего по аллее
Несущего безответно
Дыхание неземное
Хранящее память мыслей
Стремящихся в бесконечность
К незнанию и покою
8 ПОМРАЧЕНИЕ
СУМРАЧНЫЙ ДЕЛИРИЙ
В пустоте за окном
Я смотрю в глаза луне,
За её бледным ртом
Ничего в тишине.
Ничего, никого,
Я кружусь с ней во сне,
Я целую её
Бледный рот в сизой мгле.
И осталось одно –
Я хожу взад-вперёд –
Белое полотно
И кривой бледный рот.
И бледнеет рассвет
Длинным строем теней,
Я смотрю на портрет
Над могилой твоей.
В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА Я УВИДЕЛ, ЧТО ТЫ НАЧАЛА СТАРЕТЬ
Как отвратительна бываешь ты, когда кричишь.
Как неприятен этот голос гадкий.
И делается страшно, что не замолчишь,
Что никогда, ни в чём
Не будет никакого смысла и порядка.
Ты тихо дышишь, двигаешь рукой,
В объятьях сна томна, полураздета...
И кажется, объял тебя покой:
Надеюсь – вечный и не ведающий света.
Мне непонятен этот полумрак,
Под звёздным небом явно неуместный:
Убить тебя, да постараться так,
Чтоб никогда уже ты не воскресла.
Безликий силуэт в немой тиши
Бледнеет, словно призрачное утро...
Вот так бы выпустить тебе кишки
И сделать вид,
Что всё само собой произошло как будто.
Не просыпайся, ни с рассветом – никогда,
Спи, спи спокойно в брезжащем сияньи.
Надеюсь, тень твоя не навестит меня,
Преследуя туманное сознанье.
УТРО, КОТОРОЕ Я ВСТРЕТИЛ ОДИН
Ночь
За окном темно –
Там, за окном, внутри,
А не снаружи, –
Семья:
Сегодня днем
Я видел их очаровательную дочь
Мы тайно проникаем в дом:
Сначала моя тень, затем и я, –
Где в темноте, все спят:
Отец и мать – в одной,
И дочь – в соседней комнате,
Одна...
Ее оставим на потом
Ей лет двенадцать,
Может быть, тринадцать,
Но не больше
Начнем с родителей,
А к ней зайдем попозже
Возьмемся за отца:
Ему перерезаем горло –
И все в крови, –
Как может быть так много крови в человеке?
А рядом просыпается его жена
Она немолода и некрасива
Мы с омерзением ей бьем в лицо,
По голове,
Удар, еще удар, еще!
Он – в судорогах,
А она словно застыла
Я посмотрел в окно –
В него глядит луна,
А там, за дверью
Тихо спит прелестное созданье
Я подхожу,
Дверь в комнату не заперта
Какое же видение:
Она юна, нежна,
И маленькая грудь ее упруга,
И кожа белая, как утренний туман
Я долго на нее смотрю,
Протягиваю руку, прикасаюсь к ней...
Какое наслажденье
Она прекрасна!
Но проснувшись, замирает от испуга
– Не бойся, девочка моя,
И раздевайся... –
"Нет, это должен сделать я:
Я воплощу все то, зачем пришел
И это будет длиться долго, сильно, страстно!"
Ее недвижный силуэт:
"Прелестное создание,
Ты так измучена и так несчастна,
Но чтобы все забыть, тебе поможет сон", –
И мы решили, не увеча тело, –
Что мне доставило так много удовольствий, –
Ее, почти что не сопротивляющуюся, задушить
Рассвет
Я встал с кровати:
Млечный отблеск света с туманом проникал через окно –
Как будто облака спустились вниз, на землю,
Чтобы забрать ее
И унести с собой, очистить и потом вернуть обратно
Я посмотрел вокруг, мне стало страшно:
Я здесь совсем один,
А тени моей нет
ХЭЛБЕР
Хэлбер
похищает
маленьких девочек
и прячет в подвал,
навещая их по ночам...
а потом
убивает,
слушая,
как они перед смертью кричат
Хэлбер
прекрасно знает,
прекрасно знает
финал
что значит
ад
и боль истязаний,
как страшно
они звучат
Хэлбера
манит их нежность,
нежность и красота,
ему
очень нужны
их глаза
и одежда –
невинность
и чистота
Хэлбера
Вряд ли что сдержит,
сможет остановить:
