Марина, кажется. и не услышала ее слов и снова присела к компьютеру, до рези в глазах вглядываясь в экран, и не понимая ничего в написанном вчера тексте.
Представляешь, Татьяна, чтобы надраться до поросячьего визгу "Мо-этом" - и не получить от этого никакого удовольствия! - Марина хмыкнула.
Так что же, он ничего не объяснил?
Нет, представь себе. Я думаю, если бы дело было во мне, я бы смогла это понять. Ну прости, мы же все-таки добрались до постели - "в последний раз, на прощанье". И все было не хуже чем обычно! Даже с поправкой на выпитую мной бутылку шампанского. Я, конечно, могу предполагать, что дело в его жене. За три с лишним года даже полная дура поняла бы, что кто-то есть, а она совсем не дура, по-моему. Наверное, ему поставили уль-тиматум, и он, естественно, выбрал ребенка…
Татьяна со стуком поставила на стол чашку с чаем - кофе она не пила принципиально, - и встала из кресла. Сеанс дружеской психотерапии, про-должавшийся третий час, изрядно утомил обеих, но Марина уже могла раз-говаривать по-человечески и даже восстановила в памяти - более или менее - вчерашний вечер.
Слушай, а что было в конверте?
А в конверте, как он сказал, машина. И еще он сказал, что будет пока оплачивать ту квартиру, чтобы мне было, где отдохнуть.
Так может, он рассчитывает все восстановить?
Не знаю. Вряд ли.
Дай конверт-то поглядеть, хоть сама полюбопытствуй.
Марина нехотя поднялась из кресла, вздрогнув от боли в затекшей ноге, и достала из сумки белый, с зеленой полосой конверт. Латинскими буквами на нем было написано название принадлежащей Сергею фирмы.
Татьяна заглянула в конверт и тихо пискнула.
Ты хоть смотрела, сколько здесь?
Нет. Извини, не до того было.
Кретинка, дай я посчитаю.
Сосчитав содержимое конверта дважды, они для верности пересчитали еще раз, и в полном обалдении уставились друг на друга. На столе лежали, рассыпанные веером, сто стодолларовых бумажек - десять тысяч долларов.
Татьяна уехала, проследив, чтобы конверт с деньгами был убран в дос-таточно укромное место.
Как ни крути, - философски сказала она на прощание, - а отрезанного не вернешь. По крайней мере, ты спокойно купишь себе новую машину, а то твоя старушка скоро ездить перестанет.
Уже.
Что - уже?
Уже перестала ездить.
Ну вот, видишь! Он все сделал безупречно, а мужиков ты себе найдешь еще тонну.
Вот именно, что безупречно! - с горечью проговорила Марина. - Он да-же не оставил мне возможности его возненавидеть, обидеться хоть на что-то!
Слушай, не будь уж полной идиоткой! Езжай-ка ты завтра машину по-купать, хочешь, я с тобой поеду?
Да нет, спасибо, я Христофорова попрошу - он в машинах понимает, и деньги при нем не страшно с собой брать.
Позвони потом, - и Татьяна умчалась.
Посмотрев на часы - одиннадцать, вполне прилично звонить - Марина набрала Христофоровский домашний номер и договорилась, что в субботу они едут "в один его знакомый автосалон" смотреть новую машину. Хри-стофоров не удивился просьбе, только спросил, какой суммой она распола-гает.
В конце разговора в комнату тихо вошла Ксения и остановилась у двери.
Ты завтра едешь машину смотреть?
Да, мы на одиннадцать договорились.
Возьми меня с собой, пожалуйста! Мне очень хочется посмотреть, вдруг я что гениальное подскажу!
Марина рассмеялась:
Ну конечно, поедем! Только чтобы в десять встала, а то опять будешь до глубокой ночи со своим Муром беседовать. Слушай, а на каком языке вы разговариваете?
А черт его знает, - недоуменно подняла брови Ксения, - я и не задумы-валась об этом. На смешанном англо-фрацузско-немецком, я полагаю. В общем, нам это пока не мешает, а я с понедельника иду на курсы англий-ского.
"Боже мой, что любовь делает! - с завистью подумала Марина, - И это моя сестрица, которая пять лет отказывалась учить английский, потому что он ей ни к чему!"
Машину они выбрали довольно быстро. То есть, выбором этот процесс назвать было нельзя, потому что Христофоров, пошептавшись с хозяином салона, ткнул пальцем в темно-вишневую "Пежо-206", скромно стоявшую в сторонке.
Почему трехдверную? - удивилась Ксения.
Потому что, во-первых, она года два пробегает без проблем с ремонтом. Во-вторых, в отличие от вон той красотки, она сделана не в Турции. И в-третьих, она в полной комплектации - гидроусилитель руля, аудиосистема, кондиционер, стеклоподъемники, а стоит десять двести тридцать. Чего еще надо?
Действительно, чего еще желать? И через час с четвертью Марина была счастливой обладательницей новенькой, сверкающей на выглянувшем кстати солнце, темно-вишневой машины. Мягкие серые сиденья, неожи-данная приборная доска, удивительно просторный для трехдверной маши-ны салон - все было прекрасно. Сев за руль, Марина проехала кружок по двору автосалона, и засмеялась от радости - машинка слушалась руля, как будто была просто продолжением Марининой нервной системы, казалось - еще только подумала, а она уже плавно поворачивает туда, куда надо.
Выйдя из машины, она подошла к Христофорову, тихо разговаривав-шему о чем-то с любезным хозяином. Марина готова была его расцеловать, и, видимо, это явственно отражалось на ее лице - мужчины заулыбались.
Довольны? - спросил хозяин, низенький толстенький дядечка лет пяти-десяти.
Очень! Спасибо Вам, замечательная машина.
Воскресенье Марина провела за домашним хозяйством, периодически выглядывая в кухонное окно - стоит ли там еще Красотка, так стала назы-ваться новая машина. Красотка стояла у подъезда, всем своим видом пока-зывая, что без хозяйки с места не стронется. Видимо, их симпатия была взаимной.
Домашнее хозяйство Марина преимущественно не любила: уборка, стирка, глажение, все, кроме кулинарных экспериментов было ей не то чтобы противно, но как-то скучно. Поэтому она старалась, сколько воз-можно, избавиться от докучных обязанностей: стирки для них с Ксенией было немного, а они еще и купили хорошую стиральную машину. Посуду радостно запихивали в посудомойку, гладить милостиво согласилась Ксе-ния. Оставалась уборка.
В это воскресенье вообще-то была очередь Ксюшки, но Марина решила в свете обещанной поездки в Италию отыскать свой загранпаспорт. Поиски затянулись, Ксения радостно завопила:
Ну вот, ты вон как все раскидала, теперь мы меняемся, ты убираешься сегодня. а я потом в следующие выходные! - и быстренько, пока никто не передумал, упорхнула к кому-то на дачу.
Паспорт обнаружился, как ни странно, в ящике с документами. Марина никак не ждала этого, и начала поиски с бельевого шкафа, потом перебра-лась к письменному столу… Короче, к двум часам дня в ее комнате и гос-тиной царил хаос, для уборки которого впору было вызывать бульдозер. А создательница этого живописного беспорядка сидела на полу, рассматривая альбом со школьными фотографиями… В таком положении и застала ее подруга Наталья, приехавшая без звонка на правах старинной приятельницы (с детского сада - куда уж стариннее). Наталью явно распирали какие-то новости, Марине тоже было чем поделиться, но разговаривать так, как они любили, уютно расположившись за чашкой кофе, было решительно негде. Пришлось Наталье надеть фартук, и в четыре руки с Мариной наводить порядок…
Ну, рассказывай, - произнесла Наталья, усевшись, наконец, с ногами в кресло.
У тебя-то самой какие новости? - в ответ поинтересовалась Марина.
В смысле?
В смысле - хорошие или плохие?
Скорее, хорошие. А что?
Тогда ты рассказывай. Потому что у меня плохие, я буду реветь. И тебе всю малину изгажу…
Ну ладно, - Наталья пожала плечами. - В июле мы уезжаем.
Отдыхать? И куда?
Нет, дорогая, уезжаем мы в Австралию, на постоянку. Так что следую-щий свой отпуск планируй где-нибудь неподалеку от Сиднея! - торжест-вующе произнесла Наталья.
Ты с ума сошла… - Марина не знала, что и сказать; уезжали близкие ей люди в Израиль, в Штаты, в Германию - это вообще рукой подать, но все эти точки были в пространстве где-то… в пределах досягаемости - шестьсот баксов до Нью-Йорка, три часа лету до Гамбурга. Но Австралия? - Что вы там делать будете? А девчонки?
Понимаешь, дело в том, что Эдьку туда пригласили работать! По специ-альности! Помнишь, он в прошлом году от кафедры ездил на конференцию в Прагу, доклад там делал?
Помню, конечно, - пробормотала Марина, хотя никто ее и не слушал.
Ну вот, тогда его этот профессор из Мельбурнского универа и зацепил, у них там тема похожая, а дела не идут. Они год переписывались, а потом пришло приглашение - контракт на десять лет, ну, ты же понимаешь, что такое десять лет - это уже насовсем.
А ты? Ты же диссер хотела защищать?
Знаешь, подруга, - Наталья помолчала, потом сказала тихо, - Жизнь у меня одна, и когда я подумала, что в ней важнее - муж и дети, или диссер-тация... Сейчас не те времена, девчонки захотят - вернутся сюда, а мне ос-тонадоело жить на гроши в разваливающейся хрущобе. И диссертации наши никому не нужны, и дети наши тоже… Эдьке платят официально полторы тысячи в месяц - полторы тысячи рублей, заметь! Ну, лекции, ста-тьи, рецензии, халтура всякая - в месяц набегает иной раз до пяти тысяч. Я повторяю - рублей, а у нас, сама знаешь, девчонок трое, я зарабатываю, ко-нечно, только все равно… - В глазах ее кипели злые слезы. Она жадно за-курила новую сигарету, пепельница уже была полна.
Наташк, да я же и не говорю ничего, слава богу, что так все у вас скла-дывается. Просто никак не могу осознать - как это так, через каких-то три месяца…
Раньше, - мрачно произнесла Наталья.
Через два… тебя рядом не будет, и черт-те как тебя искать.
Ничего, прорвемся!. Я же тебе говорю, в следующем году приедешь к нам в отпуск. Ну кто еще ездит в отпуск в Австралию? Только уж самые новые русские, у которых деньги немеряны…
Ну слава богу, слезы высохли, уже смеешься. Давай кофе, что ли, еще сварим? - улыбнулась Марина.
Нет, спасибо, не могу больше, спать не буду. Что у тебя-то стряслось?
У меня? - Марина помолчала, пытаясь сформулировать кратко и не-обидно для себя самой. - А меня, знаешь ли, бросили два дня назад.
То есть как? - глаза у Наташки стали, что называется, по восемь копеек.
Ну очень просто. Мило со мною попрощались, подарили на прощание машину - вон она под окном стоит - и привет… Так что я теперь женщина свободная.
Это твой Сергей? Да он же тебя три года на руках носил!
Ну, поносил-поносил, и на место поставил. Да ты не переживай, я уже успокоилась. - Это было неправдой, вовсе она не успокоилась, ледяной ком лежал где-то в районе желудка и таять никак не хотел. А еще рассказывать Кузе! Надо было собрать всех подруг, благо не так уж их много, и устроить политинформацию. "О положении дел на любовном фронте". - Ладно, про-ехали. Зато вон Ксенька из Швейцарии приехала вся влюбленная…
Телефонный звонок раздался поздно вечером, когда они с Ксюшкой си-дели у телевизора и смотрели КВН, периодически хихикая над дурацкими шутками. Ксения сняла трубку, и лицо ее окаменело.
Да. Да, папа, это я. Да, Марина дома, сейчас передам. Тебя, отец, - про-комментировала она, брезгливо отодвигая трубку от себя.
Да, папа, я слушаю. - Марина была более любезной, впрочем, после Ксенькиной почти неприкрытой грубости это было нетрудно.
Здравствуй, доченька, - голос отца, глуховатый, но с прежними сталь-ными нотками, вызывал внутреннее сопротивление. Хотелось возражать, еще не зная, что он скажет. - Что-то ты нас совсем забыла, мама обижается.
Папа, я же тебя просила. Елена Ивановна не мама мне, и ею не будет. У меня было много работы, поэтому я не заезжала, постараюсь приехать во вторник или в среду вечером. Тебе что-нибудь привезти?
Да, возьми, пожалуйста, ручку и бумагу, запиши. - Список состоял из двух десятков наименований, начиная от яиц и заканчивая гвоздями. - Как у тебя машина, на ходу?
Я вчера новую купила, папа. Старушка совсем рассыпалась, так что приеду на новой, увидишь, оценишь.
Детка, зачем же ты столько денег тратишь, ну, починила бы старую как-нибудь!
Па, ну что ты говоришь! На ней ты ездил шесть лет, и я еще восемь, столько не живут, в ней вообще живого места нет!
Так может, продать ее?
Не знаю, пап, я попытаюсь, но вряд ли…
Ну, ты большая девочка, решай сама. Приезжай, жду. - И он, не проща-ясь, положил трубку.
Что ему еще надо? Опять осетрины в томате? - зло поинтересовалась Ксения.
Слушай, иди к черту. Это твой отец, он старый, если мы ему не помо-жем, то кто?
Давай, давай, позволяй им на тебе ездить. Жениться сразу после мами-ной смерти он не старый был…
Мама умерла от какой-то скоротечной формы рака почти десять лет на-зад. Отец тогда почти сразу женился, не прошло и двух месяцев, и ушел к новой жене, оставив девчонок одних: двадцатишестилетнюю Марину и пятнадцатилетнюю Ксению. И простить ему это Ксения так и не смогла. Мачеху Елену Ивановну, на двадцать лет младше отца, здоровенную ба-бищу (Марина своими глазами видела, как та с легкостью несла на даче два ведра с песком) обе не любили, но Марина готова была ее терпеть, пока не увидела как-то, чем та кормит отца - какой-то собачьей кашей с запахом тушенки. Отцу почти семьдесят, у него больной желудок, печень и почки, ему это просто нельзя! Господи, куда девались все те деликатесы, которые Марина привозила каждую неделю?
Жили отец и его жена круглый год за городом, на отцовской даче, а его московскую квартиру отдали дочери Елены Ивановны с мужем и сыном, противненьким подростком лет четырнадцати. Разумеется, это была отцов-ская квартира, но иногда Марина думала: а что было бы, если бы ей не досталась от бабки эта, трехкомнатная, в центре Москвы? Куда бы девались Ксения и она сама?
Разговор о продаже машины получил непосредственное продолжение на следующий день.
Марина сидела над статьей, которую нужно было срочно закончить, вычитать и сдать, указав бильд-редактору, какие подобрать иллюстрации. Статья была о "хаммерах", этой помеси джипа с танком, Марина никогда за руль "хаммера" не садилась, поэтому необходимые восторги получались несколько поверхностными. Тут-то и зазвонил телефон.
Мариша, ты? - Инесса, сто лет не звонила, и еще бы сто не надо. - Слу-шай, ты, говорят, купила новую машину?
Господи, да кто говорит? Позавчера купила, ее даже в ГАИ не зарегист-рировала, завтра поеду.
Это было легкое лукавство, потому что в ГАИ (то бишь ГИБДД, но это все равно никто не может выговорить) обещал поехать Христофоров, а она должна была просто подъехать к определенному времени с документами.
Ну, слухом земля полнится… А старушку ты куда дела?
Да никуда не дела, во дворе стоит. Куда ее денешь?
Ты не будешь возражать, если вечером я к тебе подъеду с одним знако-мым, у него коммерческий вопрос. - В голосе Инки определенно звучал с трудом сдерживаемый смех, но тональность она выдерживала сугубо дело-вую. Очередная авантюра, ну, что с ней поделаешь?
Давай, приезжай, я часам к восьми буду.
В половине девятого раздался звонок в дверь. Марина, конечно, успела благополучно забыть о договоренном визите, и занималась "чисткой пе-рышек" - красила ногти. В плане были еще маска для лица и ванна с пеной, Ксения опять носилась где-то по своим делам.
Марина распахнула дверь. На пороге стояла Инка, похудевшая и похо-рошевшая, а за ее плечом маячил огромный негр, совершенно черный, в светлом плаще.
Представляешь, Татьяна, чтобы надраться до поросячьего визгу "Мо-этом" - и не получить от этого никакого удовольствия! - Марина хмыкнула.
Так что же, он ничего не объяснил?
Нет, представь себе. Я думаю, если бы дело было во мне, я бы смогла это понять. Ну прости, мы же все-таки добрались до постели - "в последний раз, на прощанье". И все было не хуже чем обычно! Даже с поправкой на выпитую мной бутылку шампанского. Я, конечно, могу предполагать, что дело в его жене. За три с лишним года даже полная дура поняла бы, что кто-то есть, а она совсем не дура, по-моему. Наверное, ему поставили уль-тиматум, и он, естественно, выбрал ребенка…
Татьяна со стуком поставила на стол чашку с чаем - кофе она не пила принципиально, - и встала из кресла. Сеанс дружеской психотерапии, про-должавшийся третий час, изрядно утомил обеих, но Марина уже могла раз-говаривать по-человечески и даже восстановила в памяти - более или менее - вчерашний вечер.
Слушай, а что было в конверте?
А в конверте, как он сказал, машина. И еще он сказал, что будет пока оплачивать ту квартиру, чтобы мне было, где отдохнуть.
Так может, он рассчитывает все восстановить?
Не знаю. Вряд ли.
Дай конверт-то поглядеть, хоть сама полюбопытствуй.
Марина нехотя поднялась из кресла, вздрогнув от боли в затекшей ноге, и достала из сумки белый, с зеленой полосой конверт. Латинскими буквами на нем было написано название принадлежащей Сергею фирмы.
Татьяна заглянула в конверт и тихо пискнула.
Ты хоть смотрела, сколько здесь?
Нет. Извини, не до того было.
Кретинка, дай я посчитаю.
Сосчитав содержимое конверта дважды, они для верности пересчитали еще раз, и в полном обалдении уставились друг на друга. На столе лежали, рассыпанные веером, сто стодолларовых бумажек - десять тысяч долларов.
Татьяна уехала, проследив, чтобы конверт с деньгами был убран в дос-таточно укромное место.
Как ни крути, - философски сказала она на прощание, - а отрезанного не вернешь. По крайней мере, ты спокойно купишь себе новую машину, а то твоя старушка скоро ездить перестанет.
Уже.
Что - уже?
Уже перестала ездить.
Ну вот, видишь! Он все сделал безупречно, а мужиков ты себе найдешь еще тонну.
Вот именно, что безупречно! - с горечью проговорила Марина. - Он да-же не оставил мне возможности его возненавидеть, обидеться хоть на что-то!
Слушай, не будь уж полной идиоткой! Езжай-ка ты завтра машину по-купать, хочешь, я с тобой поеду?
Да нет, спасибо, я Христофорова попрошу - он в машинах понимает, и деньги при нем не страшно с собой брать.
Позвони потом, - и Татьяна умчалась.
Посмотрев на часы - одиннадцать, вполне прилично звонить - Марина набрала Христофоровский домашний номер и договорилась, что в субботу они едут "в один его знакомый автосалон" смотреть новую машину. Хри-стофоров не удивился просьбе, только спросил, какой суммой она распола-гает.
В конце разговора в комнату тихо вошла Ксения и остановилась у двери.
Ты завтра едешь машину смотреть?
Да, мы на одиннадцать договорились.
Возьми меня с собой, пожалуйста! Мне очень хочется посмотреть, вдруг я что гениальное подскажу!
Марина рассмеялась:
Ну конечно, поедем! Только чтобы в десять встала, а то опять будешь до глубокой ночи со своим Муром беседовать. Слушай, а на каком языке вы разговариваете?
А черт его знает, - недоуменно подняла брови Ксения, - я и не задумы-валась об этом. На смешанном англо-фрацузско-немецком, я полагаю. В общем, нам это пока не мешает, а я с понедельника иду на курсы англий-ского.
"Боже мой, что любовь делает! - с завистью подумала Марина, - И это моя сестрица, которая пять лет отказывалась учить английский, потому что он ей ни к чему!"
Машину они выбрали довольно быстро. То есть, выбором этот процесс назвать было нельзя, потому что Христофоров, пошептавшись с хозяином салона, ткнул пальцем в темно-вишневую "Пежо-206", скромно стоявшую в сторонке.
Почему трехдверную? - удивилась Ксения.
Потому что, во-первых, она года два пробегает без проблем с ремонтом. Во-вторых, в отличие от вон той красотки, она сделана не в Турции. И в-третьих, она в полной комплектации - гидроусилитель руля, аудиосистема, кондиционер, стеклоподъемники, а стоит десять двести тридцать. Чего еще надо?
Действительно, чего еще желать? И через час с четвертью Марина была счастливой обладательницей новенькой, сверкающей на выглянувшем кстати солнце, темно-вишневой машины. Мягкие серые сиденья, неожи-данная приборная доска, удивительно просторный для трехдверной маши-ны салон - все было прекрасно. Сев за руль, Марина проехала кружок по двору автосалона, и засмеялась от радости - машинка слушалась руля, как будто была просто продолжением Марининой нервной системы, казалось - еще только подумала, а она уже плавно поворачивает туда, куда надо.
Выйдя из машины, она подошла к Христофорову, тихо разговаривав-шему о чем-то с любезным хозяином. Марина готова была его расцеловать, и, видимо, это явственно отражалось на ее лице - мужчины заулыбались.
Довольны? - спросил хозяин, низенький толстенький дядечка лет пяти-десяти.
Очень! Спасибо Вам, замечательная машина.
Воскресенье Марина провела за домашним хозяйством, периодически выглядывая в кухонное окно - стоит ли там еще Красотка, так стала назы-ваться новая машина. Красотка стояла у подъезда, всем своим видом пока-зывая, что без хозяйки с места не стронется. Видимо, их симпатия была взаимной.
Домашнее хозяйство Марина преимущественно не любила: уборка, стирка, глажение, все, кроме кулинарных экспериментов было ей не то чтобы противно, но как-то скучно. Поэтому она старалась, сколько воз-можно, избавиться от докучных обязанностей: стирки для них с Ксенией было немного, а они еще и купили хорошую стиральную машину. Посуду радостно запихивали в посудомойку, гладить милостиво согласилась Ксе-ния. Оставалась уборка.
В это воскресенье вообще-то была очередь Ксюшки, но Марина решила в свете обещанной поездки в Италию отыскать свой загранпаспорт. Поиски затянулись, Ксения радостно завопила:
Ну вот, ты вон как все раскидала, теперь мы меняемся, ты убираешься сегодня. а я потом в следующие выходные! - и быстренько, пока никто не передумал, упорхнула к кому-то на дачу.
Паспорт обнаружился, как ни странно, в ящике с документами. Марина никак не ждала этого, и начала поиски с бельевого шкафа, потом перебра-лась к письменному столу… Короче, к двум часам дня в ее комнате и гос-тиной царил хаос, для уборки которого впору было вызывать бульдозер. А создательница этого живописного беспорядка сидела на полу, рассматривая альбом со школьными фотографиями… В таком положении и застала ее подруга Наталья, приехавшая без звонка на правах старинной приятельницы (с детского сада - куда уж стариннее). Наталью явно распирали какие-то новости, Марине тоже было чем поделиться, но разговаривать так, как они любили, уютно расположившись за чашкой кофе, было решительно негде. Пришлось Наталье надеть фартук, и в четыре руки с Мариной наводить порядок…
Ну, рассказывай, - произнесла Наталья, усевшись, наконец, с ногами в кресло.
У тебя-то самой какие новости? - в ответ поинтересовалась Марина.
В смысле?
В смысле - хорошие или плохие?
Скорее, хорошие. А что?
Тогда ты рассказывай. Потому что у меня плохие, я буду реветь. И тебе всю малину изгажу…
Ну ладно, - Наталья пожала плечами. - В июле мы уезжаем.
Отдыхать? И куда?
Нет, дорогая, уезжаем мы в Австралию, на постоянку. Так что следую-щий свой отпуск планируй где-нибудь неподалеку от Сиднея! - торжест-вующе произнесла Наталья.
Ты с ума сошла… - Марина не знала, что и сказать; уезжали близкие ей люди в Израиль, в Штаты, в Германию - это вообще рукой подать, но все эти точки были в пространстве где-то… в пределах досягаемости - шестьсот баксов до Нью-Йорка, три часа лету до Гамбурга. Но Австралия? - Что вы там делать будете? А девчонки?
Понимаешь, дело в том, что Эдьку туда пригласили работать! По специ-альности! Помнишь, он в прошлом году от кафедры ездил на конференцию в Прагу, доклад там делал?
Помню, конечно, - пробормотала Марина, хотя никто ее и не слушал.
Ну вот, тогда его этот профессор из Мельбурнского универа и зацепил, у них там тема похожая, а дела не идут. Они год переписывались, а потом пришло приглашение - контракт на десять лет, ну, ты же понимаешь, что такое десять лет - это уже насовсем.
А ты? Ты же диссер хотела защищать?
Знаешь, подруга, - Наталья помолчала, потом сказала тихо, - Жизнь у меня одна, и когда я подумала, что в ней важнее - муж и дети, или диссер-тация... Сейчас не те времена, девчонки захотят - вернутся сюда, а мне ос-тонадоело жить на гроши в разваливающейся хрущобе. И диссертации наши никому не нужны, и дети наши тоже… Эдьке платят официально полторы тысячи в месяц - полторы тысячи рублей, заметь! Ну, лекции, ста-тьи, рецензии, халтура всякая - в месяц набегает иной раз до пяти тысяч. Я повторяю - рублей, а у нас, сама знаешь, девчонок трое, я зарабатываю, ко-нечно, только все равно… - В глазах ее кипели злые слезы. Она жадно за-курила новую сигарету, пепельница уже была полна.
Наташк, да я же и не говорю ничего, слава богу, что так все у вас скла-дывается. Просто никак не могу осознать - как это так, через каких-то три месяца…
Раньше, - мрачно произнесла Наталья.
Через два… тебя рядом не будет, и черт-те как тебя искать.
Ничего, прорвемся!. Я же тебе говорю, в следующем году приедешь к нам в отпуск. Ну кто еще ездит в отпуск в Австралию? Только уж самые новые русские, у которых деньги немеряны…
Ну слава богу, слезы высохли, уже смеешься. Давай кофе, что ли, еще сварим? - улыбнулась Марина.
Нет, спасибо, не могу больше, спать не буду. Что у тебя-то стряслось?
У меня? - Марина помолчала, пытаясь сформулировать кратко и не-обидно для себя самой. - А меня, знаешь ли, бросили два дня назад.
То есть как? - глаза у Наташки стали, что называется, по восемь копеек.
Ну очень просто. Мило со мною попрощались, подарили на прощание машину - вон она под окном стоит - и привет… Так что я теперь женщина свободная.
Это твой Сергей? Да он же тебя три года на руках носил!
Ну, поносил-поносил, и на место поставил. Да ты не переживай, я уже успокоилась. - Это было неправдой, вовсе она не успокоилась, ледяной ком лежал где-то в районе желудка и таять никак не хотел. А еще рассказывать Кузе! Надо было собрать всех подруг, благо не так уж их много, и устроить политинформацию. "О положении дел на любовном фронте". - Ладно, про-ехали. Зато вон Ксенька из Швейцарии приехала вся влюбленная…
Телефонный звонок раздался поздно вечером, когда они с Ксюшкой си-дели у телевизора и смотрели КВН, периодически хихикая над дурацкими шутками. Ксения сняла трубку, и лицо ее окаменело.
Да. Да, папа, это я. Да, Марина дома, сейчас передам. Тебя, отец, - про-комментировала она, брезгливо отодвигая трубку от себя.
Да, папа, я слушаю. - Марина была более любезной, впрочем, после Ксенькиной почти неприкрытой грубости это было нетрудно.
Здравствуй, доченька, - голос отца, глуховатый, но с прежними сталь-ными нотками, вызывал внутреннее сопротивление. Хотелось возражать, еще не зная, что он скажет. - Что-то ты нас совсем забыла, мама обижается.
Папа, я же тебя просила. Елена Ивановна не мама мне, и ею не будет. У меня было много работы, поэтому я не заезжала, постараюсь приехать во вторник или в среду вечером. Тебе что-нибудь привезти?
Да, возьми, пожалуйста, ручку и бумагу, запиши. - Список состоял из двух десятков наименований, начиная от яиц и заканчивая гвоздями. - Как у тебя машина, на ходу?
Я вчера новую купила, папа. Старушка совсем рассыпалась, так что приеду на новой, увидишь, оценишь.
Детка, зачем же ты столько денег тратишь, ну, починила бы старую как-нибудь!
Па, ну что ты говоришь! На ней ты ездил шесть лет, и я еще восемь, столько не живут, в ней вообще живого места нет!
Так может, продать ее?
Не знаю, пап, я попытаюсь, но вряд ли…
Ну, ты большая девочка, решай сама. Приезжай, жду. - И он, не проща-ясь, положил трубку.
Что ему еще надо? Опять осетрины в томате? - зло поинтересовалась Ксения.
Слушай, иди к черту. Это твой отец, он старый, если мы ему не помо-жем, то кто?
Давай, давай, позволяй им на тебе ездить. Жениться сразу после мами-ной смерти он не старый был…
Мама умерла от какой-то скоротечной формы рака почти десять лет на-зад. Отец тогда почти сразу женился, не прошло и двух месяцев, и ушел к новой жене, оставив девчонок одних: двадцатишестилетнюю Марину и пятнадцатилетнюю Ксению. И простить ему это Ксения так и не смогла. Мачеху Елену Ивановну, на двадцать лет младше отца, здоровенную ба-бищу (Марина своими глазами видела, как та с легкостью несла на даче два ведра с песком) обе не любили, но Марина готова была ее терпеть, пока не увидела как-то, чем та кормит отца - какой-то собачьей кашей с запахом тушенки. Отцу почти семьдесят, у него больной желудок, печень и почки, ему это просто нельзя! Господи, куда девались все те деликатесы, которые Марина привозила каждую неделю?
Жили отец и его жена круглый год за городом, на отцовской даче, а его московскую квартиру отдали дочери Елены Ивановны с мужем и сыном, противненьким подростком лет четырнадцати. Разумеется, это была отцов-ская квартира, но иногда Марина думала: а что было бы, если бы ей не досталась от бабки эта, трехкомнатная, в центре Москвы? Куда бы девались Ксения и она сама?
Разговор о продаже машины получил непосредственное продолжение на следующий день.
Марина сидела над статьей, которую нужно было срочно закончить, вычитать и сдать, указав бильд-редактору, какие подобрать иллюстрации. Статья была о "хаммерах", этой помеси джипа с танком, Марина никогда за руль "хаммера" не садилась, поэтому необходимые восторги получались несколько поверхностными. Тут-то и зазвонил телефон.
Мариша, ты? - Инесса, сто лет не звонила, и еще бы сто не надо. - Слу-шай, ты, говорят, купила новую машину?
Господи, да кто говорит? Позавчера купила, ее даже в ГАИ не зарегист-рировала, завтра поеду.
Это было легкое лукавство, потому что в ГАИ (то бишь ГИБДД, но это все равно никто не может выговорить) обещал поехать Христофоров, а она должна была просто подъехать к определенному времени с документами.
Ну, слухом земля полнится… А старушку ты куда дела?
Да никуда не дела, во дворе стоит. Куда ее денешь?
Ты не будешь возражать, если вечером я к тебе подъеду с одним знако-мым, у него коммерческий вопрос. - В голосе Инки определенно звучал с трудом сдерживаемый смех, но тональность она выдерживала сугубо дело-вую. Очередная авантюра, ну, что с ней поделаешь?
Давай, приезжай, я часам к восьми буду.
В половине девятого раздался звонок в дверь. Марина, конечно, успела благополучно забыть о договоренном визите, и занималась "чисткой пе-рышек" - красила ногти. В плане были еще маска для лица и ванна с пеной, Ксения опять носилась где-то по своим делам.
Марина распахнула дверь. На пороге стояла Инка, похудевшая и похо-рошевшая, а за ее плечом маячил огромный негр, совершенно черный, в светлом плаще.
